Форум » Болтушка » Стихи, которые мы любим (продолжение) » Ответить
Стихи, которые мы любим (продолжение)
Джулия: Тащите сюда свои любимые стихотворения, рассказывайте о том, что вас с ними связывает. Можно поговорить или поспорить о творчестве поэтов разных эпох...
Ответов - 69, стр:
1 2 3 4 All
Орхидея: jude, мне оно тоже больше всего нравится.) А образ библиотеки сразу как-то невольно приводит на память его же "Вавилонскую библиотеку". Дивная вещь!
Орхидея: Вот ещё немного из менее известного: Иванова ночь Сверкающий закат неумолимо рассек пространство лезвием меча. Ночь, словно ивовая поросль, нежна. Взвиваются повсюду искрящиеся огненные вихри; священный хворост от всполохов высоких кровоточит, живое знамя, выдумка слепая. Но дышит миром тьма,подобна дали; сегодня улицам вернулась память: когда-то они были чистым полем. А одиночество, молясь, перебирает рассыпанные звёзды своих чёток. Закат Грядущие и прошлые закаты Сливаются, до странности едины. Они -- стекло, чьи сирые глубины Не знают ни забвения, ни даты. Они лишь зеркало, где спит безмерный Закат, что небеса хранят веками. И в этом небе ждут тебя с клинками, Зарей, весами, рыбой и цистерной, -- Прообразом всего. Так мирозданье Описывал Плотин в "Девятерице". Быть может, в нас, осколках, отразится Хотя бы искра Божьего блистанья. В окне все тот же вечер скоротечный -- Развеявшийся, длящийся и вечный. Итог И вот художник встал перед беленой стеной, быть может (я не исключаю), необозримой, втайне размечая громаду, чтобы кистью неуклонной вместить весь мир, всю пестроту и цельность: весы, татар, ворота, гиацинты, престолы, стеллажи и лабиринты, Ушмаль и якорь, ноль и беспредельность. Поверхность заполнялась. И фортуна, венчая щедро труд его несладкий, дала творцу увидеть завершенье. Навеки покидая мир подлунный, он различил в туманном беспорядке свое точнейшее изображенье.
Рыба: Николай Агнивцев Два конца палки Раз персидскою весною Шел Абдул к Фатиме в дом С нагруженным кос-халвою Очень глупым ишаком. Шел Абдул и пел: «Всю ночь-то Процелуюсь я, да как! Ты ж не будешь, оттого что Я Абдул, а ты ишак!» Так, смеясь весьма ехидно И хватаясь за бока, В выражениях обидных Пел Абдул про ишака. «Вот идет со мной ишак. Он один, а глуп, как два! Ай, какой смешной ишак! Вва!» И придя к ней, стук в окошко: — Вот и я, Фатима, здесь! Целоваться вы немножко Не ин-те-ре-су-е-тесь? Но она ему на это Отвечала кратко, что Мужу старому Ахмету Не изменит ни за что! Он сказал: «Ой, как вы строги!» И домой он держит шаг. И с усмешкой по дороге Про Абдула пел ишак: «Вот идет со мной ишак. Он один, а глуп, как два! Ай, какой смешной ишак! Вва!»
Рыба: Франсиско Кеведо Огородная свадьба Дон Редис и донья Редька - Не креолы, не цветные, Вроде там Цветной Капусты, Но испанцы коренные - Поженились. И на свадьбу Их высокоогородья, Чьим благодаря щедротам Кормится простонародье, Всю свою родню созвали, Пригласили цвет дворянства, Тех особ, кому подвластны Все земельные пространства. Прикатила донья Тыква, И дородна, и спесива, - Оттого, что всех дородней, И спесива особливо. А за нею - донья Свекла, Неопрятная уродка, Все лицо в буграх и ямах, Бахрома вкруг подбородка. Вот дон Лук - торчат нахально В шляпу воткнутые перья; Скольких дам до слез довел он, Обманувши их доверье! Не замедлила Маслина: Этой смуглой андалуске Надо быть без опозданья, - Без нее ведь нет закуски. Вот дон Апельсин. Министром Стал он, двор его возвысил. Глянешь - гладок, верно, сладок, А когда раскусишь - кисел. Вот сварливый и колючий Дон Каштан; в его владенья Не проникнешь, не имея Должного вооруженья. Вот обсыпанная пудрой Куртизанка донья Слива: Смугловата, нагловата, Но округлости на диво. Вот капризная и злая Низкорослая Горчица: Всякий, кто не вышел ростом, Свыше меры горячится. Вот изящная Черешня: Молодая - скулы сводит, Но зато, когда созреет, Тьму поклонников находит. Вот ее сестрица Вишня: Покислей, темней оттенок, Смолоду - в цене, а позже Продается за бесценок. Вот обманщица Капуста: С виду - сдобненькая пышка, Но под массой белых юбок - Лишь сухая кочерыжка. Дыня - образец матроны Добродетельной и честной: Вид ее сулит блаженство, Вкус, увы, довольно пресный. Вот дон Баклажан - сияет Лысиной своей лиловой: В годы юности зеленой Был он малый непутевый. Вот дон Огурец: сутулый, Прыщеватый, малокровный; Сразу виден в нем идальго С безупречной родословной. Вот дон Кабачок. Он бледен, Давней одержим любовью: Даст в куски себя разрезать, Спечь, стушить, - но лишь с Морковью. Прибыл и двуличный Персик. Зависть его сердце точит, Жесткость внутреннюю скрыть он Бархатной улыбкой хочет. Дон Лимон толк знает в свадьбах, Не пропустит ни единой; Побуждаем тонким вкусом, Судит-рядит с кислой миной. Вот карета с доном Хреном, Очень важною особой; Дряхлый, скрюченный подагрой, Жив он горечью да злобой. Вот хвастун, бретёр дон Перец, Он - причина слезных жалоб: Стоит Перцу поперечить - Вмиг глаза полезут на лоб. Вот ввалилась донья Брюква. Все ухватки грубиянки Обличают в ней утеху Школяров из Саламанки. Но достаточно. В злословье Перешел я грань приличья. Впрочем, свадьбы, мой читатель, Так скучны без злоязычья! (Перевод М. Донского)
Рыба: Франсиско Кеведо Эпиграмма на Орфея Когда Орфей за Эвридикой В Аид спустился, бог Плутон Был беспредельно возмущен Такою дерзостью великой. Запел пленительный Орфей, Как никогда не пел. Однако, Хотя Плутону в царстве мрака Вдруг стало на душе светлей, Багровый от негодованья, Вернул Орфею он жену, Что было даже в старину Тягчайшей мерой наказанья. Засим смягчился грозный бог И смертному в вознагражденье За удивительное пенье Вновь потерять ее помог. Перевод В. Васильева
Рыба: А вот вполне привычный Кеведо. Мне по душе обе его ипостаси. Постоянство в любви после смерти Пусть веки мне сомкнет последний сон, Лишив меня сиянья небосвода, И пусть душе желанную свободу В блаженный час навек подарит он, - Мне не забыть и за чертой времен В огне и муке прожитые годы, И пламень мой сквозь ледяные воды Пройдет, презрев суровый их закон. Душа, покорная верховной воле, Кровь, страстию безмерной зажжена, Земной состав, дотла испепеленный, Избавятся от жизни, не от боли; В персть перейдут, но будет персть верна; Развеются во прах, но прах влюбленный. Перевод А. Косе Безмолвная любовь Глаза! Не выдайте любви секрета! Его хранят безмолвные уста. Любви тем совершенней красота, Чем скорбная видней на сердце мета. Коль слезы хлынут, не страшась запрета, Страдающего сердца немота Их выжжет. И страданья правота Не даст глазам нарушить их обета. Любите тайну сердца своего, Не выдайте кому-нибудь случайно, Пред муками его склонитесь ниц. Любви недостижимо торжество - Так пусть хранима будет сердца тайна Безмолвьем уст и сухостью ресниц. Перевод И. Чежеговой
Рыба: Пауль Флеминг (1609-1640) *** Что ценней любого клада Нам на жизненном пути? Величайшая услада Сердце верное найти. С сердцем близким, с сердцем милым Все на свете нам по силам. Жизнь предаст, судьба обманет, Счастье может изменить. Сердце верное воспрянет, Чтоб тебя оборонить. С сердцем близким, с сердцем милым Все на свете нам по силам. Для него твоя удача - Всех отраднее удач. Загорюешь, горько плача, И его услышишь плач. С сердцем близким, с сердцем милым Все на свете нам по силам. Деньги тают, гаснет слава, Дни уносятся гурьбой, Старость мерзкая трухлява - Сердце верное с тобой. С сердцем близким, с сердцем милым Все на свете нам по силам. И свиданье и разлуку - Все оно перенесет. Загрустишь - развеет скуку, А отчаешься - спасет. С сердцем близким, с сердцем милым Все на свете нам по силам. Пусть вовек не расстаются Двое любящих сердец, В сладкой верности срастутся, Как того хотел творец. С сердцем близким, с сердцем милым Все на свете нам по силам! (Перевод Л. Гинзбурга)
stella: У меня такое ощущение, что я на эти слова песню слышала. Какой-то знакомый ритм, мелодия... это не из цикла Таривердиева о студентах?
Рыба: Конечно, песня! Композитор Владимир Дашкевич, музыка к спектаклю "Пчёлка" по сказке А.Франса (театр им. Моссовета), 1984 год.
stella: Наверное, я ее где-то все же слышала, хотя спектакль не смотрела, и вряд ли могу извлечь из памяти хоть что-то о нем.((
Рыба: Так всё было на слуху, раньше ведь радио было!
stella: Радио в эти годы я вообще не слушала: ни местное, ни общесоюзное: сплошные похороны генсеков везде и всюду.
Рыба: ХУАНА ИНЕС ДЕ ЛА КРУС (1651 – 1695) Перевод И. Чежеговой СОНЕТ, в котором воображение тщится удержать уходящую любовь Виденье горького блаженства, стой! Стой, призрак ускользающего рая, из-за кого, от счастья умирая, я в горести путь продолжаю свой. Как сталь магнитом, нежностью скупой ты сердце притянул мое, играя... Зачем, любовь забавой полагая, меня влюбленной сделал ты рабой! Но ты, кто стал любви моей тираном, не торжествуй! И пусть смеешься ты, что тщетно я ловлю тугим арканом твои неуловимые черты, – из рук моих ты вырвался обманом, но ты навек – в тюрьме моей мечты!
Grand-mere: Любители книг Крапивина, надеюсь, не забыли мальчика со шпагой, хотя лет прошло немалоclick here А это клип по крапивинским "Корабликам" (книга, на мой взгляд, ни разу не детская). Мальчишки, по-моему, - чудо расчудесное! click here
Lumineuse: Grand-mere, спасибо! Прям до слёз... Для вас это наверно ностальгия. А у меня дома такой мальчик со шпагой есть. С гвардейцами дерётся и за подвесками гоняет целыми днями.
Рыба: Александр Габриэль До чего ж хорошо! Я — иголка в стогу. В школу я не пошел. В школу я не могу. В суматохе родня, носят пить мне и есть... Мне везет: у меня тридцать восемь и шесть. Растревожена мать. В горле еж. Я горю. У соседей слыхать, сколько лет Октябрю, там про вести с полей, трактора и корма... А в постели моей пухлый томик Дюма. Затененный плафон. И со мною в душе де Брасье де Пьерфон и хитрюга Планше... Что мне банки, компресс?! Я молчу. Я не ем. Госпожа де Шеврез. Ловелас Бекингэм. Что мне вирус? — мой дух совершенно здоров. Я застрял между двух параллельных миров. Тесный дружеский строй, благородство и честь... Как прекрасны порой тридцать восемь и шесть! Одеяло да плед, аскорбинки в драже... Десять лет, десять лет не вернутся уже. Снега, снега по грудь намело на фасад... Это было чуть-чуть меньше жизни назад.
Grand-mere: Lumineuse,рада, что Вам понравилось. Хорошо, что мальчишечьи игры не стареют. Поверьте, оглянуться не успела, 30 лет мелькнули одним днем, а кажется, вчера еще своего "мушкетера" на новогоднюю елку водила... Кроме того, довелось выпустить в жизнь не одну, наверное, сотню таких вот мальчишек. Не буду хвастать, что всех помню, но многих. Кого-то из них уже и нет, а их детство навсегда со мной. Р.Рождественский Проходит время, и солнце светит. Ах, как нежданно взрослеют дети! Но я привыкну. Я постараюсь. Большие дети – большая радость. Взрослеют дети, стареют матери, и веет запахом осенних трав. Не скажешь сыну: “Останься маленьким!” Сын не послушает – и будет прав. Но я привыкну, я буду сильной, я только счастья желаю сыну. Зачем так близко грохочут грозы? Большие дети – большие слёзы. Проходит время, и солнце светит. Ах, как нежданно взрослеют дети! Я буду рядом, не помешаю. Большие дети – судьба большая.
Камила де Буа-Тресси: Grand-mere, спасибо! Но никак не пойму, что за отрывки фильмов. Там явно ни раз не крапивинский сюжет Мальчика со шпагой. Я книгу наизусть знаю практически. А "Кораблики" не помню вообще (( возможно, не читала.
Grand-mere: Камила, это фрагменты "Колыбельной для брата" (в подземном переходе, с велосипедом), а в основном - из фильма про детскую фехтовальную школу (смотрела когда-то, но название уже не вспомнить). "Кораблики" имеют другое название - "Помоги мне в пути". Очень рекомендую.
Камила де Буа-Тресси: Grand-mere, то-то я узнала эту сцену с велосипедом))) и про школу мне кажется тоже смотрела, но не помню уже тоже название. А может это и другой был фильм. "Помоги мне в пути" точно было в одном из моих томов, но я если и читала один раз, то просто не помню уже значит.
полная версия страницы