Форум » Болтушка » Книги про эпоху мушкетеров » Ответить
Книги про эпоху мушкетеров
Джулия: Делимся ссылками, читаем, обсуждаем!
Ответов - 38, стр:
1 2 All
Джулия: "Клокочущую пустоту" Казанцева я читала тогда же, когда и - нет, уже не "мушкетеров", а "Двадцать лет спустя". Восьмой класс. Казанцев жил в том же чудесном шкафу в доме по соседству, где и Дюма. Запирались они от подруги Юльки на один и тот же ключ (чтобы учила уроки и ходила в музыкальную школу, а не дурью маялась). Но ключ мы подобрали и, сбежав с двух-трех уроков, сидели и читали. Голова к голове. И если я всерьез заинтересовалась "не только мушкетерами" - то это как раз благодаря Казанцеву. Читала разные отзывы о его творчестве. Но осталась при своем мнении - это интересно, это лично меня захватывает! В трилогию «Клокочущая пустота» вошли три романа: «Острее шпаги», «Колокол солнца», «Иножитель», где дается широкая панорама событий во Франции XVII века. Главными героями событий являются магистр права, чисел и поэзии, математик Пьер Ферма, знаменитый писатель и вольнодумец Сирано де Бержерак и другие. В нескольких эпизодах появляются и сами мушкетеры. Ну, мне так хочется думать. :) Эпизод с чудесным спасением юного графа де Лейе от казни напрямую связан с именем д`Артаньяна. Оно там не произносится - но читатель сам подпрыгивает на месте и восторженно орет: "А кому еще там было быть?!".
Джулия: Ришелье там есть точно. :) Вот он пришел инспектировать коллеж де Бовэ. Он вошел, сопровождаемый смиренным епископом и тощим аббатом Гранже, идя быстрой походкой, с развевающимися полами кардинальской мантии, когда пурпуром светилось одеяние прелата. Был он на щегольских, особо высоких каблуках, скрадывающих его невысокий рост. Лихо закрученные усы и острая бородка скорее воина, чем духовного лица, оставленные герцогом Арманом Жаном дю Плесси даже после посвящения его папой в кардиналы, придавали ему действительно воинственный вид, и казалось, что под мантией должна скрываться шпага, обнажавшаяся не так уж давно, при осаде Ла-Рошели. Маленькая круглая шапочка скрывала тонзуру, и властитель Франции в любую минуту мог прикрыть ее боевым шлемом.
stella: Казанцев был , наряду с Циолковским, первый, из-за кого я увлеклась фантастикой.
Джулия: А вот и кое-что из иллюстраций. :) Художник - Ю.Г. Макаров.
Джулия:
Джулия:
Джулия:
Джулия:
Джулия:
Джулия: Ага, на этой иллюстрации в мушкетерском плаще - именно тот, о ком вы подумали. :)
stella: Бум перечитывать!
Шерелин: А. де Виньи Сен-Мар, или Заговор во времена Людовика XIII В основу сюжета романа положен рассказ о действительно имевшем место в 1642 г. заговоре любимца короля Людовика XIII, маркиза Сен-Мара против всесильного кардинала Ришелье. 1639 г. Юный Анри д’Эффиа, маркиз де Сен-Мар, отправляется служить королю — едет на осаду захваченного испанскими войсками Перпиньяна. Под покровом ночи он прощается с Марией Гонзаго, герцогиней Мантуанской, живущей в замке под опекой его матери. Молодые люди любят друг друга, но Мария «родилась дочерью монарха», и, чтобы получить её руку, Сен-Мар должен возвыситься. С этой мыслью молодой человек и отправляется в путь. По дороге он заезжает в Луден повидаться со своим наставником, аббатом Кийе. Там он становится свидетелем казни священника Урбена Грандье, обвиненного в колдовстве. Однако истинная причина осуждения несчастного — написанный им памфлет против Ришелье. Судья Лобардемон, желая доказать всем, что приговоренный одержим дьяволом, по дороге на костер подносит к губам Грандье раскаленное железное распятие, и тот невольно отталкивает его. Возмущенный подобной низостью, Сен-Мар хватает полой плаща распятие и наносит судье удар по лбу. Сен-Мар понимает, что в лице судьи Лобардемона он приобрел смертельного врага. Ночью юношу, «отличающегося болезненной чувствительностью и постоянным волнением сердца», преследуют тревожные сны: Урбен Грандье под пыткой, плачущая мать, Мария Гонзаго, ведущая его за собой к трону, куда он никак не может подняться, нежная рука, оказывающаяся рукой палача… Сен-Мар приезжает под стены Перпиньяна и разбивает свою палатку там, где уже расположились молодые дворяне, которым надлежит быть представленными королю. Объезжая позиции, он встречается с парламентским советником де Ту, своим другом детства. «Они обнялись, и глаза их увлажнились сладостными слезами». Сен-Мар и де Ту участвуют в штурме испанского бастиона, проявляя при этом чудеса храбрости. Сен-Мару выпадает честь предстать перед королем. Увидев «юное бледное лицо, большие черные глаза и длинные каштановые кудри», король поражен его благородным обликом. Кардинал подсказывает Людовику, что молодой человек — сын доблестного маршала д’Эффиа. Восхищенный отвагой Сен-Мара, король назначает его капитаном своей гвардии и высказывает желание поближе познакомиться с ним. Де Ту также удостаивается королевской похвалы. Проезжая по лагерю, Сен-Мар спасает от расправы двух испанских пленных. Отправив их к своей палатке, сам он, превозмогая боль в раненой ноге, едет к королю. Все мысли Анри сосредоточены на том, как «понравиться» его величеству, ибо ему нужно «либо возвыситься, либо умереть». Де Ту упрекает его в тщеславии. Сен-Мар уверяет друга, что его «намерения чисты, как небеса». Король радостно встречает юношу: его появление избавляет Людовика от тягостной беседы с кардиналом. Глядя на Сен-Мара, Ришелье чувствует, что этот молодой человек может причинить ему много неприятностей. Увидев, что Сен-Мар ранен, король приказывает позвать своего лекаря и заявляет, что, если рана не опасна, юноша будет сопровождать его в Париж. Ришелье уверен, что Сен-Мар станет фаворитом, и посылает своего клеврета, отца Жозефа, следить за ним. «Пусть он либо служит мне, либо падет», — заявляет кардинал. Сидя у изголовья Сен-Мара, де Ту рассуждает о том, сколько пользы отечеству может принести честный придворный, бесстрашно говорящий монарху слова правды. Желая приоткрыть завесу будущего, молодые люди, следуя старинному поверью, разворачивают шпагой молитвенник, чтобы на раскрывшихся страницах прочесть свою судьбу. Натянуто улыбаясь, Сен-Мар зачитывает рассказ о казни двух святых друзей-мучеников, Гервасия и Протасия. В эту минуту в палатку входит отец Жозеф. Согласно тому же поверью, первый, кто войдет в комнату после чтения, окажет большое влияние на судьбу читающих. Отец Жозеф присутствует при разговоре Сен-Мара со спасенными им пленными. Один из них оказывается сыном судьи Лобардемона; из-за жестокости отца он был вынужден покинуть родной дом. Сен-Мар дает молодому Лобардемону возможность бежать, однако тайна его становится известной отцу Жозефу. Проходит два года. Сен-Мар — обер-шталмейстер, признанный фаворит Людовика XIII. Кардинал тяжело болен, но продолжает управлять страной. Прибывшая ко двору Мария Мантуанская находится под покровительством королевы Анны Австрийской, желающей выдать её замуж за польского короля. Но Мария по-прежнему любит Сен-Мара, и аббат Кийе тайно обручает их. Теперь юноша должен стать коннетаблем, чтобы открыто просить её руки. Но, несмотря на дружбу короля, Сен-Мару никак не удается возвыситься, и вину за это он возлагает на Ришелье. Многие дворяне ненавидят всесильного министра; из этого недовольства рождается заговор с целью устранения кардинала от власти. В него оказываются вовлеченными брат короля Гастон Орлеанский и Анна Австрийская. Главой заговорщиков становится всеобщий любимец Сен-Мар. Ради свержения Ришелье мятежные дворяне согласны вступить в сговор с Испанией и ввести в страну вражеские войска. Ознакомившись с планами заговорщиков, королева отказывается их поддерживать, но обещает сохранить в тайне все, что ей известно. Случайно узнав о замыслах Сен-Мара, де Ту упрекает друга в предательстве интересов отчизны. В ответ Сен-Мар рассказывает ему о своей любви к Марии — ведь именно ради нее он стал придворным, ради нее хочет быть «добрым гением» Людовика и уничтожить тирана-кардинала. Иначе ему остается только умереть. Де Ту в отчаянии: он видел Марию при дворе, и она показалась ему легкомысленной кокеткой. Однако ради друга он готов на все, даже на участие в заговоре. Знатные заговорщики собираются в салоне куртизанки Марион Делорм и приносят Сен-Мару клятву верности. «Король и мир» — таков их клич. Подписав договор с испанцами, Сен-Мар с молодым Лобардемоном отсылает его в Испанию. Узнав, сколь далеко зашли заговорщики, Гастон Орлеанский также отказывается участвовать в столь сомнительном предприятии. Под покровом тьмы Сен-Мар и Мария встречаются в церкви святого Евстафия. Сен-Мар рассказывает возлюбленной о заговоре и просит её расторгнуть их помолвку. Девушка потрясена: она — невеста бунтовщика! Но она не намерена изменять своей клятве и покидать Сен-Мара. Внезапно раздается голос аббата Кийе: он зовет на помощь. Оказывается, его связали и заткнули рот, а на его место, в исповедальню, рядом с которой происходил разговор влюбленных, проскользнул преданный слуга кардинала отец Жозеф. Аббату удается освободиться, но уже поздно: отец Жозеф все слышал. Судья Лобардемон получает приказ раздобыть договор. В Пиренеях он настигает посланца Сен-Мара и узнает в нем своего сына. Однако судья исполнен ненависти, а не прощения. Завладев нужной ему бумагой, он предательски убивает собственного сына. Сен-Мар и верный де Ту приезжают в лагерь заговорщиков под Перпиньяном. Здесь Сен-Мара находит письмо королевы, которая просит его освободить герцогиню Мантуанскую от клятв, дабы та смогла выйти замуж за польского короля. В отчаянии Сен-Мар отвечает, что разлучить его с Марией может только смерть, и отправляет гонца с письмом обратно. Чувствуя, что заговор провалился, Сен-Мар распускает заговорщиков. Получив доказательство измены Сен-Мара, Ришелье требует от короля приказа на арест его любимца, угрожая, в случае отказа, уйти в отставку. Понимая, что сам он не в состоянии управлять страной, Людовик подчиняется. Неожиданно появляется Сен-Мар. «Я сдаюсь, потому что хочу умереть, — заявляет он изумленному королю, — но я не побежден». Также поступает и самоотверженный де Ту. Сен-Мара и де Ту заключают в крепость. Во время следствия к ним в камеру приходит отец Жозеф и предлагает Сен-Мару отравить Ришелье. После смерти кардинала король, несомненно, вернет молодому человеку свое расположение, и тогда тот станет покровителем отца Жозефа и поможет ему стать кардиналом. Сен-Мар с негодованием отвергает предложение лицемерного монаха. Судьями Сен-Мара и де Ту назначаются Лобардемон и его подручные на луденском судилище; они приговаривает друзей к смертной казни. Но сами судьи не доживают до исполнения вынесенного ими приговора: подручные Ришелье сталкивают их в воду, и огромные лопасти мельничных колес размалывают их на куски. К узникам в качестве духовника допускают аббата ‘Кийе. От него Сен-Мар узнает, что королева горько упрекает себя за какое-то письмо. Но главное, нет известий от его возлюбленной Марии… Аббат говорит, что бывшие заговорщики хотят освободить их возле самого эшафота, Сен-Мару нужно только подать знак — надеть шляпу. Однако молодые люди, «подготовленные к смерти долгим раздумием», отвергают помощь друзей, и, дойдя до эшафота, Сен-Мар бросает шляпу на землю далеко от себя. Подобно мученикам Гервасию и Протасию, Сен-Мар и де Ту погибают под топором палача. «Последний вздох» молодых людей «был также последним вздохом монархии», заключает автор устами поэта Корнеля.
Джулия: А вот и цитата из Казанцева. — Чем я могу быть вам полезен, мадам? — Вы представитель закона, и к вам я взываю о мести. — За что и кому хотели бы вы мстить с помощью закона? — Убийце моего мужа. — Кто же этот злосчастный преступник? — Мушкетер, гасконец, дворянин. То, что он мушкетер, было видно по его плащу с крестом, гасконца выдавало его произношение и склонность к грубым шуткам, и только дворянин мог быть противником моего благородного мужа в поединке, вызванном спором. Имя же преступника пусть установит закон! — В чем же заключается спор, мадам? — Мы, женщины, никогда не поймем мужчин до конца. То, что нам представляется совсем незначительным, им кажется достаточным для того, чтобы рисковать своими жизнями. — Сколь же важна была тема спора хозяина замка с его гостем? — Ах, не спрашивайте, сударь. Мне горько повторять то, что я слышала своими ушами. — Они спорили, смею спросить, о святой вере и гугенотах? О короле и кардинале? О королеве Анне и герцоге Букингемском? Или о нескончаемой войне за правую веру, или о философе Декарте и папе римском? — Ах нет, нет, сударь! Совсем иное. Они поссорились из-за того, с какого конца надо разбивать вареные яйца, которые я принесла им на завтрак! Муж разбивал их с тупого конца, а гость стал насмехаться над ним с чисто гасконской наглостью, уверяя, что истинно благородные люди разбивают яйца с острого конца и что так можно отличить выдуманное благородство рода от подлинного. — Так из-за яиц и состоялась дуэль? — Из-за чести нашего рода, сударь. Оскорбленный муж был смертельно ранен, я выхаживала его все эти дни, но господу угодно было взять его к себе. Но он требует отмщения! Могу ли я рассчитывать на вас, сударь? — Я обещаю вам лишь одно, мадам: выяснить имя этого гасконского дворянина, состоявшего в мушкетерах его величества короля. Именно ради этого я и приехал в ваш замок, не подозревая, что разыскиваемый мной мушкетер успел проявить здесь свою доблесть. — Доблесть? Доблесть, сударь, проявляют в сражении с врагом, а не в уплату за гостеприимство. Уезжая из замка еще до начала поминальной трапезы, Пьер Ферма, не только юрист, но и поэт, уносил в душе гневный образ жаждущей мщения вдовы, демонически прекрасной в своей ненависти, рожденной любовью. Возвращение в Тулузу было печальным для Ферма. Он почти ничего не узнал, потратил драгоценное время и чувствовал себя совершенно разбитым и больным от непривычной верховой езды. До дня суда остались считанные дни, а он не мог и думать о том, чтобы сесть в седло и начать поиски следов мушкетера по дороге в Париж. И тогда он вспомнил о сотоварище Декарта по коллежу, ныне аббате Мерсенне, живущем в Париже, с которым он вел научную переписку, сообщая через него всем интересующимся математикой ученым о своих изысканиях и открытиях. И Пьер Ферма сел за письмо.
Джулия: Ответ преподобного де Мерсенна: — «Господин де Тревиль не сразу принял меня, занятый военными и мирскими делами своих головорезов, во что мне, скромному монаху, не надлежит вникать. Приняв же меня в промежутке между разносом провинившегося в чем-то воина и возлиянием вина, он очень удивился моей странной просьбе, лишь повторяющей вашу, изложенную в постскриптуме письма. Сам он, как известно, гасконец и состоял еще при прежнем короле, тоже гасконце, поэтому мое упоминание о вызывающем интерес путешествии гасконского дворянина, его мушкетера, не пробудило в нем готовности тотчас удовлетворить мое праздное, как ему казалось, любопытство, и только мой духовный сан смягчил разгоревшийся было в нем воинский гнев, ибо господин де Тревиль славится тем, что горой стоит за своих мушкетеров, что бы те ни натворили. Я ничего не мог сказать о проступке путешествующего гасконца и не солгал перед господом богом, заверив капитана, что не ведаю ни о каких проступках его подчиненного. Только после этого он вызвал к себе одного из своих лейтенантов и поручил ему узнать о гасконце, побывавшем в Тулузе, а через некоторое время, пригласив меня из соседней комнаты, где состязались в шумных криках необузданные и грубые мушкетеры, сообщил мне, что в указанное в вашем постскриптуме время, дорогой мой Пьер, через Тулузу, очевидно, проезжал господин…» Массандр запнулся и закашлялся. Отложив в сторону письмо, он обратился к судьям: — Приступ горловой болезни, досточтимые судьи, мешает мне дочитать этот странный документ, имеющий отношение более к знатокам арифметики, чем права. Я прошу о снисхождении и ознакомиться с заключительной частью письма самолично, без моего чтения вслух. И с этими словами, отнюдь не свидетельствующими о некой горловой болезни, прокурор передал письмо председателю суда. Тот, напялив на свой птичий нос очки, посмотрел на развернутый лист, клюнул носом, отчего очки слетели, поймал их с неожиданной сноровкой и передал письмо по очереди сначала розовощекому, потом азартному судье. Выражение лиц у прокурора и досточтимых судей было таким, словно прямо перед ними в зале суда дали залп из всех крепостных пушек Ла-Рошели.
Джулия: Чтобы окончательно развеять все сомнения: — Приговора не будет, — отрезал председатель. — Графа де Лейе немедля освободят, и судебное разбирательство прекратится без продолжения, если… — Если, ваша честь? — Если выводы о невозможности проезжему мушкетеру отыграться в кости не подтолкнут вас к возбуждению судебного преследования против неизвестного лица. Пьер понял все! Слишком прославлено было, видимо, названное в письме Мерсенна имя мушкетера, скорее всего любимца короля и даже его высокопреосвященства господина кардинала, стремящегося переманить его в гвардейцы, ценя его заслуги (и услуги!), которых было не меньше, чем прощенных ему дуэлей. У вас есть другие кандидатуры на роль бретера-гасконца? Кроме ТОЙ САМОЙ? Кстати, "гневная вдова", скорбящая о муже - это и есть любовница красавца графа де Лейе... Там интрига закручена - ой-ой!
Джулия: Вот и еще кое-кто. :))) — Кто это высоким именем останавливает проезжих путников, как разбойник на большой дороге? Всадник увидел трех спешащих к нему мушкетеров. — Что мы видим, господа гвардейцы? Трое против одного? Едва ли это можно счесть учтивым. Если вы немедленно не сочтете возможным принести извинения остановленному вами господину, мы предложим вам другое соотношение сил, трое против троих. Угодно будет вам? — Вы опять затеваете запрещенные королем и его высокопреосвященством поединки! Мы находимся при исполнении служебных обязанностей, выполняя приказ, и вы не имеете права нам мешать. — Полноте, господин гвардеец, — продолжал задиристый мушкетер с изящными манерами, завитыми усиками и пятном бородки, — разве можно помешать в чем-нибудь безнадежным бездельникам? — Вы ответите за свои слова перед его высокопреосвященством! — Простите, почтенный гвардеец, но не вижу здесь его высокопреосвященства, перед которым должен отвечать. — Мы доставим вас к нему, не беспокойтесь. — Очень интересно, какой способ вы выберете для этого? — Если вам угодно, господин мушкетер, то носилки, на которых переносят раненых или убитых. Всадник не стал ждать конца препирательствам и подъехал к воротам. Привратник, увидев его в щелеобразное окошко, потребовал назвать пароль. Доносились грубые ругательства и звон шпаг. Очевидно, гвардейцы продолжали, но уже менее изысканно, выяснять отношения с мушкетерами, которые помешали им задержать всадника, действуя, как всегда, против гвардейцев кардинала по принципу: «Что хорошо его высокопреосвященству, может не понравиться королю». — Пароль! — потребовал еще раз привратник. — «Мыслю — следовательно, существую», — произнес по-латыни всадник и исчез за монастырскими воротами, крикнув слуге: — Огюст, жди меня здесь ближе к вечеру. Слуга повернул своего измученного мула и поехал искать трактир мимо дерущихся на шпагах солдат, с удовлетворением отмечая, что гвардейцы вынуждены отступить. Мушкетеры не стали их преследовать, и один из них, великан с лихо закрученными усами, подмигнул Огюсту. — Откуда? — низким басом спросил он. — Из Амстердама, сударь, — с подчеркнутой готовностью ответил слуга и подобострастно улыбнулся. — А мы думали, из Бордо, — добродушно заметил мушкетер, вкладывая шпагу в ножны. — Там, говорят, вино отменное.
Джулия: Ссылка на одну из электронных библиотек, где можно прочитать книги А.П. Казанцева: http://www.modernlib.ru/books/kazancev_aleksandr_petrovich/
Roni: Джулия да-да-да!!! Я тоже читала эти книги!!! (Казанцева) Спасибо, что напомнили! Супер! Особенно меня в тот момент поразила теория "мнима", кажется. Суть такая-человек может присутствовать там, где захочет , в качестве "мнимой величины", а отсюда-путешествия во времени и пространстве. Кажется, именно на Дюмасфере все это успешно реализуется;)) А для читателей помладше могу порекомендовать книиги Эм. Александровой и В. Лёвшина. Серия называется "Странствия и приключения двух филоматиков". Во второй части ("Великий треугольник") героев как раз "заносит" в "мушкетерскую" эпоху. Там два друга филолог и математик путешествуют во времени и собирают автографы великих ученых. "Филоматиков " я читала лет в 8, Казанцева, наверно, лет в 13-14, но эти книги для меня почему-то стали каким-то продолжением друг друга.
Roni: Ссылок, к сожалению, нет. Но знаю сайт библиотеку: www.litmir.net Можно попробовать там поискать.
Гиллуин: Не читала Казанцева, но, судя по цитатам, у него приятное чувство юмора.
полная версия страницы