Форум » Покатуха » Высшие » Ответить
Высшие
Рыба: Название: Высшие Автор: Рыба Фэндом: ТМ Персонажи: кот Вельзевул, кот Люцифер, крыс Ле Ронжер*. Кошка Бланшетт и кот Базиль (эти персонажи принадлежат Стелле) Размер: миниатюра Жанр: юмор, рождественский рассказ Примечание: текст сюжетно связан с фанфиком Стеллы "Сказки кошки с улицы Феру" (2часть)
Ответов - 134, стр:
1 2 3 4 5 6 7 All
Рыба: *** Бланшетт пробудилась от сквозняка, влетевшего в открытую дверь, от шагов угрюмого слуги и от вечного запаха печёной репы, возвещавшего о его приближении. Кошка одним движением перетекла с груди спящего Атоса на край кушетки, легко спрыгнула на пол, юркнула на лестницу и была такова. День уже давно занялся, и Бланшетт опаздывала. Неслышимый зов властно увлекал её в сторону кладбища Сен-Сюльпис, и она бежала, не останавливаясь, до самой ограды, до дыры в кладке, до склепа. Сегодня она не очень осторожничала: выпавший ночью снег делал её почти невидимой, вот разве только цепочка следов, похожих на россыпь цветков, выдавала ее. Розовые подушечки лап совсем онемели от мороза, но Бланшетт не обращала на это внимания. Она спешила. Когда она достигла места встречи, её уже ждали. – Бланшшшшшшшетт, – прошипел клочковато-черный Базиль, завсегдатай Двора Чудес, – вас желают видеть сами Высшие. Склонитесь перед ними. Бланшетт припала на передние лапки, но не столько от страха или почтения к неведомым Высшим, сколько от неожиданности и холода, и тут же спохватилась, выпрямилась, приняв позу Египетской Прародительницы. В круге света, льющемся сверху, она сейчас казалась статуэткой из белого мрамора. В это время из темноты блеснули зелёные огни, и к границе света и тени шагнул кот. Он был огромен, в шерстинках его полосатой шкуры переливались искры, лоснилась чёрная лента на спине, грозно подергивался из стороны в сторону толстый хвост. Кот лишь скользнул взором по белой кошке, повел ухом и вопросил Базиля: – Это она? – Собственной персоной, мессир Вельзевул. – Которую жизнь она живёт? Базиль замялся. – Приблизься, женщина! – повелел кот, и Бланшетт сделала полшага вперёд. Серый кот потянулся к ней усатой мордой и стал сосредоточенно обнюхивать. Бланшетт почему-то не испугалась, но противиться не стала, а лишь взглянула прямо в его глаза. – Я живу свою единственную жизнь, мессир. – М-мммррр, – хмыкнул кот, – в самом деле? Бланшетт отлично помнила себя котёнком, сеновал и конюшню, бывшую её первым домом, а потом кухню у мадам Дюшан и её постояльцев, а в сказки о кошачьем долгом веке не верила. Правда, были полузыбытые сны – так давно они не приходили. В этих снах всегда было лето, на горячем песке дрожала веерная тень, и юная стройная кошка-подросток лениво нежилась в этой тени. У кошки была атласная песчано-серая шубка. Потом были осколки других видений, как блики воды в фонтане: корабли, осажденный город, чумазая девочка с котёнком в корзинке, та же девочка, неподвижная, как тряпичная кукла, потом почему-то замок на скале, дымный чадящий факел и собственная смерть от воды… и собственная смерть от огня… Эти картины во сне повторялись тысячи и тысячи раз, но больше ничего Бланшетт не видела. – В самом деле? – снова муркнул кот и тоже уставился прямо в глубину её глаз. – А я говорю: восьмую. – Мессир… – встрял тут Базиль, – эта побродяжка не стоит вашего драгоценного… Но договорить не успел, потому что полосатый зашипел и завыл: – Кххххххххха… Пшшшшшёл воооооооон! Базиля как ветром сдуло. Бланшетт в недоумении смотрела на происходящее. – Мадам, – промолвил кот, – вы, дочь Её дочерей… – Кого? – удивилась Бланшет, и вышло это невежливо. – Египетской Прародительницы. Но позвольте мне продолжать? – Да-да, конечно. – Вы призваны к великой и тайной миссии. – Я? Послушайте, мессир, я пожилая кошка, и не мне слушать всякий вздор, уж простите. – Мрррр, – хмыкнул кот. – Вздорррррр? Тень от пальмовых листьев колышется, как опахало, песок днём горяч, но как лёд ночью, треугольные громады на горизонте, куда устремлён ваш рассеянный взор – не горы, вовсе не горы… Всё вздорррррр, а? – Мессир, но… – Так выслушаете вы меня, своенравная кошка? – Я слушаю, мессир, – кивнула Бланшетт. – В вашем доме поселился некто Атос, не так ли? – перешёл на деловой тон Вельзевул. – Так, с полгода назад. – Его настоящее имя – граф де Ла Фер. – Мьяу?! – Да-да, самый настоящий граф. Но этот граф упорно не желает жить, мяууууу! Вино, дуэли, знаете ли… – Но… – Терпение! Его историю может поведать мессир Ле Ронжер. Он прибыл из поместья графа в сундуке лакея по имени Гримо. В это мгновение из сумрака в круг ступил здоровенный, с проплешинами на шубе и голым хвостом, крыс. Бланшетт взвилась на месте, прыгнула и сомкнула всё ещё острые и белые зубы на шее грызуна. – О, мадам, мадам, – воскликнул Вельзевул, – если пожелаете, после, после! Но, думаю, всё же не стоит: мессир Ле Ронжер весьма значительная персона и глава великого рода Грызунов. И он мудр. Послушаем же. Бланшетт с отвращением выплюнула главу великого рода, а тот, как ни в чем не бывало, умылся маленькими, почти человеческими ручками, оправил шерсть на загривке, глянул на кошку и пискляво начал: – Некий граф, первый вельможа провинции, женился на девице, юной и прелестной, как сама любовь! Да-с. Женился против воли всей своей семьи. Празднества в замке продолжались целое лето, сменяя друг друга, и вот наконец настал день охоты. Как сейчас помню, было 13-е июля, жара и сушь… По мере того, как мессир Ле Ронжер рассказывал, Бланшетт сначала щетинилась от его противного писка, но потом до неё стал доходить смысл – страшные картины мелькали в расширенных круглых зрачках кошки: застывшее в гримасе гадливости лицо молодого графа, бьющийся в попытках подняться конь, тело повешенной женщины… – И теперь этот самый граф скрылся от всех под мушкетерским плащом и мечтает невзначай свести счёты с жизнью, – закончил старый крыс. Бланшетт тихо и горестно мяукнула. – Благодарим за повесть, мессир, – промолвил Вельзевул, и Ле Ронжер предпочёл юркнуть в темноту, всё же опасаясь зубов белоснежной бестии. – Что скажете, мадам? – Я? – удивилась кошка. – Почему я? – Потомушшшшшшто вы приззззззваны нами! – раздался вдруг тягучий голос у неё над головой. – Мы, трое Высшшших, повелеваем тебе, кошка Бланшшшетт, воспрепятссствовать помыссслам графа де Ла Фер. Как будто бы сама темнота вскипела и сгустилась, обрисовав силуэт чёрного холёного кота с оранжево-жёлтыми глазами. Бланшетт отшатнулась, опешила и села на хвост. – Мессир Люцифер! – приветствовал его Вельзевул. Чёрный кот потянулся к серому и тихо спросил: – Я не рано вступил? – Мряу, нет, в самый раз! – А, тогда ладно! – И добавил громко: – Мессир, разъясните ей детали. Вельзевул повел ухом, прищурил глаз, переступил лапами и сказал: – Мадам, вам, как добропорядочной представительнице нашего племени, несомненно, знакомы все положения Codex Felinus. А именно в той его части, где говорится о праве и обязанности котов жить в доме человека. – Да, мессир. Но что я могу сделать для господина Атоса? – Привязать его к себе, так чтобы он думал о вас с утра, днём и вечером после караула. О вас, а не о дуэлях с гвардейцами или возлияниях в компании мушкетеров. Чтобы вспоминал о том, как его встретит у дверей нежное доверчивое существо, как будет ласкаться у ног, тихо мурлыча. Бланшетт нервно прищурилась и пошевелила розовыми ноздрями. – Есть ещё одно, мадам, – предвосхитил её возражения Вельзевул. – Через пару десятков жизней в необозримом будущем о друзьях-мушкетерах и присоединившемся к ним четвёртом будет написана одна поучительная история. Будет написана, и станет путеводной звездой для многих сердец. Или не будет написана. Потому господин Атос должен остаться жив. – Как же этого достигнуть, мессир? – вздохнула изумленная белая кошка. – Любить вашего человека, Бланшетт, любить так, как никто другой никогда не полюбит! Кстати, ваша примечательная масть вполне во вкусе вашего графа. Он склонен очаровываться блондинками! Итак, мадам, договор заключён? – Да, мессиры Высшие, во имя Египетской Прародительницы. – Во имя Котьей Матери, Бланшетт. Ступайте и живите свои девять жизней во исполнение договора. Amen. *** У миски со сметаной сидели два кота, полосатый и чёрный. – Слушай, Бу, ну, ты голова! Codex Felinus и прочая! Ловко придумал. Хоть монсеньор отдохнёт от ежедневных докладов о стычках мушкетёров с гвардейцами, ежели господин Атос угомонится. А где Атос, там и те двое… – Чёрный облизал сметану с усов. – Веришь ли, его преосвященство сам на себя не похож стал, даже всю мою валерьянку выпил, как нервничает! Смотреть жалко! Да и твоему графу заботы меньше. – А ты, Лу, был неподражаем! "Потомушшшшшшто вы приззззззваны нами!" У монсеньора эту манеру подсмотрел? – Разумеется. А где ты взял про тень пальмы, какие-то треугольные горы и горячий песок? Холодно, ой, холодно, декабрь, вчера только Рождество… – М-мммррр… – повёл ухом полосатый. – Да, я, собственно… Это мой граф рассказывал – про Алжир там и всё такое. Обычные человечьи истории… Кот снова повёл ухом и стал сосредоточенно умываться. Истории историями, а он, бывало, глядя неподвижным взглядом в одну точку, совершенно ясно видел полосатого котёнка-подростка, что лежал и нежился в такой же полосатой тени, и как этот котёнок сначала гонял мессира Крыса, которого здесь, во Франции, теперь величают Ле Ронжером, а потом всё же подружился с ним. Видел он и паруса, и осажденный с моря город, дым пожаров и пропахшую рыбой корзину. И кудрявого мальчишку, что прижимал его к себе. Сколько их было в одном роду, этих мальчишек из поколения в поколение, Вельзевул мог бы перечесть и назвать поименно, как и положено любому фамильяру. ___________________________ *Ле Ронжер(фр.) – Грызун
stella: Рыба , ну как же без Шарля-Сезара! Но так на него свернуть - это надо уметь. Сказка-сказкой, а мораль все та же! Здорово как получилось! Все здорово, от Бланшетт на снегу - до ришельевских хвостатых заговорщиков. :
Рыба: stella, дык как же без Шарля-Сезара, ежели хитрый котище Бу – его?😃 И он там, кстати, ни разу не назван, так что...😎 А следы кошачьих лапок на снегу – точь-в-точь цветочки!🌸🌸🌸 Вдохновлялась вашей белянкой из фика, она невозможно хороша, Машкой-Эмешкой Черубины, и заодно исландским рождественским Йольским котом. В результате вышла вот такая история!
stella: Кошки - наше все.
stella: Во имя Котьей Матери, Бланшетт. Ступайте и живите свои девять жизней во исполнение договора. Amen. А вот это - девиз всех котоманов!
Lumineuse: Мррр
Лея: Рыба, большое спасибо! Вы со Стеллой ввели новую традицию, вернее, создали новый жанр - праздничные сказки о мушкетерах с участием животных Ассоциации и со "Щелкунчиком" Гофмана, и с "Мастером и Маргаритой", и со знаменитым мультфильмом "Рататуй". И, конечно, - с замечательным советским мультфильмом "Пес в сапогах" (одна из лучших версий ТМ, на мой взгляд), где любимый кот кардинала пьет валерьянку и закусывает мышами. А Codex Felinus вызывает в памяти Закон волчьей стаи из "Книги джунглей" Киплинга.
L_Lada: Рыба пишет: Веришь ли, его преосвященство сам на себя не похож стал, даже всю мою валерьянку выпил, как нервничает! Как это психологически точно! Они и впрямь убеждены, что людей берут в дом для их удобства. А если серьезно, то они и правда появляются, когда человеку нужна защита. (Почитать бы этот их Codex Felinus...) Так что, Рыба, спасибо-спасибо! Что-то потянуло "Пса в сапогах" пересмотреть. И еще вспомнилось. Почти по тексту. матроскин кто был твой хозяин с которым ты объездил мир я называл его обычно мессир (с)
stella: Лея , а Ленчик со Сказочкой?
Лея: stella пишет: Лея , а Ленчик со Сказочкой? Stella, я тоже об этом думала. Но "Сказочка" Ленчика, ИМХО, произведение реалистическое, несмотря на его название, происходящие в начале удивительные события и волшебно-новогоднюю ауру. Это даже трагичное произведение, хотя мы все надеемся на счастливый конец.
stella: У Андерсена тоже сказки с трагедией.))
Лея: stella пишет: У Андерсена тоже сказки с трагедией.)) Верно, в том числе моя любимая "Русалочка". Видимо, речь идет о соотношении реализма и волшебства (чудес)
Лея: Stella, возможно, вы правы, и звание "Основателя новой традиции" или "Создателя нового жанра" надо все-таки присудить Ленчику
stella: Волшебство - когда сказочная правда становится волшебной былью.)
Рыба: Лея , на лавры создателя/основателя не претендую!😎 Мне бы только, чтоб в фике был кот. А лучше два 🤣 Вот таких демонических!😃 А уж если три – то это просто праздник какой-то!🤣🤣🤣
Черубина де Габрияк: Рыба , чудесное продолжение фика Стеллы. Ну и конечно я бы удивилась, если б обошлось без Рошфора.
Рыба: Черубина де Габрияк пишет: Ну и конечно я бы удивилась, если б обошлось без Рошфора. Ааааааааа, вот дался он вам!😎 Где вы его взяли-то?🤔 Там про него и нет ничего!😃 Один кот!🤣🤣🤣
Черубина де Габрияк: Рыба , так и Атоса нет.
L_Lada: Рыба пишет: Там про него и нет ничего!😃 Один кот!🤣🤣🤣 Как это ничего? Куча информации, на самом деле. 1. есть кот... 2. ...достаточно умный, чтобы придумать эту схему; 3. хозяин был в Алжире и делится воспоминаниями с котом; 4. хозяин, видимо, замаялся разнимать мушкетеров и гвардейцев (как и его босс); 5. на него явно работает сеть пушистых осведомителей - узнали же они откуда-то про этот рождественский tête-à-tête, да еще и так оперативно. Это так, навскидку и без разбега. А вы говорите - ничего...
L_Lada: Лея пишет: Верно, в том числе моя любимая "Русалочка". Видимо, речь идет о соотношении реализма и волшебства (чудес) А мне кажется, что у Андерсена трагизм связан с соотношением людских желаний и Божьего промысла... В "Русалочке", в том числе. stella пишет: Волшебство - когда сказочная правда становится волшебной былью.) Что-то меня сегодня тянет на поэзию. А где-то позади за далью и за пылью Остался край чудес. Там человек решил, Что он рожден затем, чтоб сказку сделать былью. Так человек решил. Да, видно, поспешил. И сказку выбрал он с печальною развязкой И призрачное зло в реальность обратил. Теперь бы эту быль обратно сделать сказкой, Да слишком много дел, и слишком мало сил. (с)
Рыба: L_Lada , да эти пушистые САМИ всё решают, особенно Бу! 😃 Он и хозяина не спросит! Чёрный-то красотун и показушник, он просто кот с замашками фаворита, а вот полосатый – тот не прост!😎
Рыба: Черубина де Габрияк пишет: Рыба , так и Атоса нет. Вот тебе и на! Почивать изволят их сиятельство, с вечера сильно давши. В квартире на Феру!
Лея: Рыба пишет: Чёрный-то красотун и показушник, он просто кот с замашками фаворита, а вот полосатый – тот не прост!😎 Рыба, да, Вельзевул не прост - именно он помнит свои прошлые жизни, хоть и скрывает это от Люцифера (видимо, скептика), именно он говорит Бланшетт, что спустя два века о четырех друзьях будет написана книга. Кстати, Бланшетт, несмотря на ее "атеизм", тоже помнит свои прежние воплощения. Видимо, не зря она оказалась в доме у "Хозяйки с улицы Феру"
Рыба: Лея , чёрный – может и скептик, но он и монсеньора жалеет, и сметаной с приятелем всегда поделится!😎 И Бланшетт, конечно, на своем месте. Где и быть блондинке, как не рядом с графом своим!🤣🤣🤣 Атос: "Да будь у меня такая кошка, я бы может вообще не женился!"
Лея: Рыба пишет: чёрный – может и скептик, но он и монсеньора жалеет, и сметаной с приятелем всегда поделится!😎 Точно! Кот добрый, хоть и черный. А у Вельзевула и Бланшетт - одинаковые воспоминания об осажденном городе. Интересно
Рыба: Лея, и не только о городе!😎 Там и горячий песок, и пирамиды, и котик/кошка в тени пальмовых листьев...🤔🤔🤔🧐😎
Лея: L_Lada пишет: цитата: Верно, в том числе моя любимая "Русалочка". Видимо, речь идет о соотношении реализма и волшебства (чудес) А мне кажется, что у Андерсена трагизм связан с соотношением людских желаний и Божьего промысла... В "Русалочке", в том числе. L_Lada, полностью с вами согласна - насчет сказок Андерсена. Но, когда я писала о соотношении реализма и волшебства, я сравнивала "Сказочку" Ленчика (где больше реализма) с произведениями Стеллы и Рыбы (где, соответственно, больше волшебства). Спасибо за стихи. Очень печально их читать в наше время
Черубина де Габрияк: Рыба пишет: Вот тебе и на! Почивать изволят их сиятельство, с вечера сильно давши. В квартире на Феру! Ну и Рошфор изволит... чего-нибудь. Неважно. Мы весь день ребятенков поздравляли. Новый Год же никто не отменял. Я тут фото делаю, а L_Lada все подробно расписала по пунктам. Все мои мысли. С языка сняла. Рыба пишет: Атос: "Да будь у меня такая кошка, я бы может вообще не женился!" Жениться и не обязательно. А вот, чтоб сына... тут другая блондинка нужна.
Лея: Рыба пишет: Лея, и не только о городе!😎 Там и горячий песок, и пирамиды, и котик/кошка в тени пальмовых листьев...🤔🤔🤔🧐😎 Да, конечно. Я это расшифровала следующим образом: и Вельзевул, и Бланшетт жили вскоре после Египетской Прародительницы, были священными животными (может быть, я ошибаюсь). А вот осажденный город ближе к современности (Ла Рошель на за горами), потому и интригует.
Рыба: Черубина де Габрияк пишет: Жениться и не обязательно. А вот, чтоб сына... тут другая блондинка нужна. Ну, это по вашей части🤣
Рыба: Лея пишет: Я это расшифровала следующим образом: и Вельзевул, и Бланшетт жили вскоре после Египетской Прародительницы (может быть, я ошибаюсь). А вот осажденный город ближе к современности (Ла Рошель на за горами), потому и интригует. Ого! Это я такое, значит, зашифровала?!!🤣🤣🤣 Бланшетт, как говорит Бу, "дочь Её дочерей". Во сне там сама Прародительница. А Вельзевул видит себя. Про Ла Рошель не думала. Скорее уж Ближний Восток. Или бесчинства пиратов с Варварийского берега😎
Черубина де Габрияк: Рыба пишет: Ну, это по вашей части🤣 Само собой. Я к тому, что кошкой тут не обойдешься. При всей моей к ним нежной любви.
stella: Вот вам! кошатники, портрет: Узкий прищур золотистых глаз, точеный профиль чуть горбоносой мордочки, линия длинного затылка, плавно переходящая в изгиб спины, оскал белоснежного клыка, сверкнувший среди ухмылки тонких, нежных губ - это моя богиня Бастед, черная Зина на фоне раскаленного полуденным солнцем стекла.
Рыба: stella, воооооот! Сама Египетская Прародительница!😃
Рыба:
Кэтти: Ох, чую дух Красного Герцога. Теперь понятно, почему в дальнейшем граф де Ла Фер полагал, что, может их Четверке и не всегда стоило мешать планам этого " великого человека".
Рыба: Кэтти! Если бы только граф знал, что это планы чёртова кота...гм...😃😎🤣🤣🤣
Камила де Буа-Тресси: Рыба, спасибо огромное! Так тонко и красиво вышло! Вот так, одна кошка, а нам бы без нее такого романа бы не досталось...
Рыба: Камила, и Стелле спасибо – кошка-то её!😃
Черубина де Габрияк: Кэтти пишет: Теперь понятно, почему в дальнейшем граф де Ла Фер полагал, что, может их Четверке и не всегда стоило мешать планам этого " великого человека". А я так думаю, что стоило. И все они делали правильно. Рыба пишет: Камила, и Стелле спасибо – кошка-то её!😃 А теперь стала общая. Все, она уже полноправный обитатель фандома.
stella: Крыса тоже употребим.))
Рыба: Рыба пишет: Бланшетт с отвращением выплюнула главу великого рода, 🤣🤣🤣 Да забирайте!😃
Камила де Буа-Тресси: О да, крыс мне тоже особенно понравился! И то что его выплюнули - это прекрасно;) во всех смыслах
Лея: Рыба пишет: И кудрявого мальчишку, что прижимал его к себе. Сколько их было в одном роду, этих мальчишек из поколения в поколение, Вельзевул мог бы перечесть и назвать поименно. В этой жизни он был рождён на ступенях Лувра и достался юному виконту, а теперь графу, наследнику рода, как и назначено судьбой любому фамильяру. Рыба, если бы не последнее предложение, я бы подумала, что речь идет о библейских героях, но поняла, что это предки Рошфора. По вашей версии, они перебрались во Францию с Ближнего Востока? Или Рошфоры реально ведут род от одного из восточных народов? Извините, что задаю этот вопрос, просто я знакома не со всеми фиками о Шарле-Сезаре, да и Куртиля читала не с начала до конца Второй вопрос: связана ли "чумазая девочка" из снов Бланшетт с этими кудрявыми мальчиками, и если да, то как? Спасибо заранее
Рыба: Лея, ох, ну и вопросы!🤣🤣🤣 Аффтор на коленке сочинял, а тут такие глубины!😃 Возможные предки Рошфора(из моих фанфиков) – род де Роган. Бретонцы. Кельты. Есть версия, что в предках Конан Мериадек и король Артур. Не хило так!😃🤣🤣🤣 От восточных народов, таким образом, Рошфоры род не ведут.😎 Но опять же в одном моём фанфике некая кузина называет его "сарацином". И вообще он, негодный – цыган, португалец, мориск!🤣🤣🤣 Чумазая девочка с кудрявыми мальчиками сосуществуют параллельно. Это разным представителям кошачьего племени видится. Но Вельзевул и Бланшетт, очевидно, дети той богини.😎 Матерь Котья, как же я люблю таких читателей!💝💖💝
Лея: Рыба пишет: в одном моём фанфике некая кузина называет его "сарацином". И вообще он, негодный – цыган, португалец, мориск!🤣🤣🤣 Рыба, спасибо большое (за комплимент тоже) Про цыгана я как раз знала, а про мориска - нет. Портос - марран, Рошфор - мориск
Рыба: Ну, "цыганенок" виконт де Рошфор – это у jude в фанфиках по Куртилю.😎 Это все здешние знают. Но не мориск, точно!🤣 Хоть и сойдёт с лица.
Кэтти: stella ,про Крыса -вот тебе зарисовочка с натуры. Когда то лет 15 назад помнишь у нас во дворах стояли огромные мусорные баки зеленого цвета. Их лягушками звали. Так вот. Возвращаюсь я как то с концерта ближе к полуночи. Фонари горели вполнакала. Вышла из машины-подвозки. Мне только дорогу перейти и я у края своего дома. А там стоит эта здоровенная " лягушка". Если помнишь крышка у нее была огромная и плоская. Туда жильцы домов выкладывали остатки сьестного. Особенно много всякой еды там было на исходе субботы. Прямо на кульки и газеты выкладывали. Я иду себе через дорогу и при мутноватом свете фонаря вижу посреди лягухи огромный лист бумаги и на нем горкой сьестное и два серых огромных кота мирно сидят друг напротив друга и трапезничают. Подхожу ближе и о, ужас! Один из сотрапезников вовсе не кот , а огромный Крыс не меньше котяры ростом, если не больше. Я остолбенела. А они - ноль внимания и продолжают мирно поедать щедрые остатки субботней трапезы. А я в метре от них. Я так прошмыгнула бочком, оглянулась, а они продолжают есть ухом в мою сторону не поведя. Тут Крыс, видимо почуяв мою антипатию к крысиной братии, мордочку от еды поднял и так на меня своими глазками- бусинами сверкнул! Хитро и злобно одновременно. Я больше не оглядывалась. Так то.
Рыба: Кэтти, а ведь это наверняка был мессир...
Ленчик: Гадские котики... Застращали бедную Бланшетт...
Рыба: Ленчик, хуже, много хуже! 😎 Гадские котики её в свою веру обратили!🤣🤣🤣
jude: Какие классные хвостатые заговорщики!
Лея: Рыба, прекрасные фотографии вы подобрали к вашему рассказу! Только сегодня их увидела. Все хороши - и Бланшетт, и Базиль, и Бу с Лу, и Ле Ронжер, ну и, конечно, Прародительница! Кошачья версия царицы Нефертити Спасибо еще раз
Рыба: Лея, картинки подбирались по ходу написания текста. Надо было, конечно, сразу их вставить. Мне часто бывает нужно визуализировать персонажей – так удобнее. Да и читателям тоже, поскольку короткий текст не позволяет дать развернутый портрет, только штрихи и детали.
Рыба: Название: Пропащий Автор: Рыба Фэндом: ТМ Персонажи: кот Вельзевул, кот Люцифер, крыс Ле Ронжер Атос, Гримо, Рошфор, Люк Кошка Бланшетт, мадам Дюшан (эти персонажи принадлежат Стелле) Жанр: юмор, святочный рассказ Примечание: текст сюжетно связан с фанфиком Стеллы "Сказки кошки с улицы Феру" (4часть "Хозяйка")
Рыба: Пропащий *** На столе лежали бумаги, а среди бумаг примостился огромный полосатый кот. – Вы только посмотрите, Вельзевул, – промолвил граф, разворачивая одно из писем, – это же прямая измена. Не находите? Кот подцепил бумагу когтем и подтащил к себе: – Мьяу, – согласился он. – И чего же достойны господа заговорщики – по вашему мнению? – Умррр… – сказал кот. – Вы уверены? – Умррр, умррр… – настаивал кот. – Ну, если вы говорите… Граф хмыкнул и положил руку на голову кота, почесал его за ухом. Тот немедленно заурчал и стал тереться о хозяйскую ладонь. Едва Вельзевул касался пушистой щекой или носом руки своего графа, он начинал ВИДЕТЬ. Прижмурив глаза, он наблюдал то, что происходило с хозяином всего пару часов назад. Размеренное мурлыканье помогало не отвлекаться на несущественное. Вельзевул ухмыльнулся про себя – каково иметь кота, который видит всё, что вы делали и говорили? Особенно, если вы об этом знаете… А граф знает? Или всё-таки нет? Впрочем, смешного было мало: та картина, которую наблюдал кот, была удручающей в своей повторяемости – мушкетер Атос стоял на посту, а граф Рошфор проходил мимо, направляясь в королевскую приёмную. Ни тот, ни другой не замечали друг друга, будто бы никогда не были знакомы. Это было неправильно: кот ощущал нечто, копившееся вокруг них, как ощущал бы далёкую бурю, от которой сама собой подымается дыбом шерсть. И видел… видел чёрный огонь над ними обоими. Это плохо, очень плохо! Ах, пикардиец с бретонцем! Вот ведь мяяяяуууууу! Один другого упрямее, и ни один ни за что не сделает шаг навстречу! Кот дёрнул головой и куснул графа за палец. Потом куснул ещё и ещё раз, пожевал и, наконец, лизнул шершавым языком. – Бу, не слишком ли много экспрессии? – граф приподнял бровь, а кот уставился на него гипнотическим взглядом: в предыдущем своём телесном воплощении Бу однажды был спасаем с шелковичного дерева двумя мальчишками, почти что братьями… Вельзевул повёл ухом и вдруг плюхнулся на бок, замахав лапами и играя, как котёнок: кажется, он нашёл, нашёл, как свести двух графов ради одного кота! Предстояло обдумать детали. *** Над плошкой сливок сидели два кота, чёрный и полосатый. – Слушай, Лу, я переселяюсь на улицу Феру. Чёрный чуть не поперхнулся сливками. – Граф тебя выгнал?!! – Да нет… – Бу, ты что натворил? Чернильницу уронил на паркет или это… ну, мышь в постель? – Лу, успокойся, никто меня не выгонял. Я сам… – Сам? То есть как это – сам? Уходишь от графа?!! – Нуууу… – А как же Codex Felinus? – Первый пункт что гласит? – хмыкнул полосатый: "Не вы живёте у человека – человек живёт у вас". – Очень смешно! – насупился чёрный. – А во втором пункте тогда что? Слушай, Бу, оставайся тут – мороз же страшный! Монсеньор не будет возражать, ручаюсь! – Лу, я переселяюсь на улицу Феру. Не беспокойся за меня. – Но твой граф непременно будет тебя искать! – Угу. И найдёт. Уж он-то найдёт хоть на луне, не только на Феру. – Ничего не понимаю! – И не надо. Я просто зашёл сказать: за меня не беспокойся. И помалкивай. – Да я – могила! – Лу уставился на приятеля честными оранжевыми глазами. – Только графа твоего жалко… – И мне. Ну, пойду я, друг Люцифер, увидимся! С этим серый пересёк гостиную и исчез за дверью. *** Крыс почуял зов и явился в заброшенный склеп на кладбище Сен-Сюльпис. – Приветствую, мессир Ле Ронжер! – Долгой жизни и процветания, мессир Вельзевул! – Благодарствуйте. – Вижу, у вас ко мне дело, мессир? – И срочное, мессир. – Я слушаю. Вельзевул не стал тянуть и сразу спросил: – Помните ту акцию, что называлась "Нашествие крыс на замок Субиз"? – Гм… – Ле Ронжер непроизвольно потянулся лапкой к загривку и почесался. – Как визжала мадам Екатерина? Вельзевул состроил ехидную физиономию: – Ага! А крысы-то были все огро-о-омные, одна другой краше! Десятка два их было, не меньше. – Э-эээ, мессир, прикажете снова изображать жертву? Кот пошевелил усами: – Я прошу тебя, Крыс. – М-ммм… И где? – На улице Феру. – Где?!! – А что такого? – У этой белянки зубы… а у меня шуба уже поизносилась, знаешь ли. – Да я сам. Аккуратно. Как тогда, в Субизе. Ле Ронжер задумался: сам? Странно. В Субизе, и правда, тогда вышло забавно. Молодая супруга господина Рене, несгибаемая мадам Екатерина, до ужаса боялась мышей. А уж крыс… После того, как бродячий полосатый котик отловил их штук десять подряд, ему позволено было поселиться во внутренних покоях и стеречь библиотеку. А там и ещё две дюжины котов обрели кров в подвалах, на чердаках и в кухне замка. Хорошее было время. Раздумья крыса, видно, тревожили Вельзевула, и он нервно дёргал хвостом. – Послушай, Бу, это опять какая-то великая и тайная миссия? Вельзевул поднял зелёные глаза вверх, сосредоточенно созерцая потолок склепа. – Стар я для миссий, – вздохнул Ле Ронжер, – да и шуба моя… – Крыс, это нужно мне. "И моему графу", – прибавил про себя Вельзевул. – Так бы сразу и говорил, – проворчал Ле Ронжер, – а то "мессир", "мессир"... Но только чтобы сам! И аккуратно! Два мессира, уткнувшись носами друг другу в бок, тихонько хихикали. *** Мадам Дюшан с лампой в руке спускалась на кухню. В буфете ещё с обеда оставался большой кусок пирога, и он весь вечер не давал покоя хозяйке. С тех самых пор, как нищий мушкетер разрушил её романтические мечты, она старательно заедала своё горе – преимущественно по ночам. Едва мадам протянула руку к дверце буфета, как в углу раздался шорох. – Кис-кис, Бланшетт? – позвала хозяйка, но из мрака блеснули зелёные огни, и в освещённую середину кухни вышел пыльный и встрепанный полосатый кот с облезлой крысой в зубах. Мадам взвизгнула и с ногами забралась на лавку. – Брысь, нечисть! Кот положил крысу на пол, сел подле и стал смотреть на женщину, словно ожидая похвалы. – Уу...уу…убери это! – заикаясь промолвила она. Кот повёл ухом, переступил лапами – вышло это у него так, словно он в недоумении пожал плечами – взял зубами крысу и пролез со своей добычей за кучу поленьев. Оттуда раздался писк, хруст, урчание – и всё стихло. Три минуты спустя кот снова выбрался на середину, облизал усы и стал умываться. Испуг мадам Дюшан понемногу начал проходить. – Ох, ну ты и страшный, бууууууу! – сказала она. Кот ответил "мао" и сделал два шага вперёд. – Бланшетт помогаешь? – Маааа! – Понятно. Ну, вот, я и разговариваю с посторонним котом, – промолвила хозяйка, доставая блюдо с пирогом и кувшинчик пряного вина. – А всё этот постоялец! – Она отпила из стакана и зажмурилась. – Ты пирог будешь? Мадам бросила кусочек коту. – Нет, ты не будешь, – печально вздохнула она, но кот понюхал угощение и очень аккуратно съел. – Надо же! – удивилась женщина и снова отпила из стакана. Когда она снова огляделась вокруг, никакого кота не было. – Почудилось? Почудилось, что ли?! – ахнула мадам Дюшан, зябко кутаясь в шаль. Но от кусочка пирога на полу, доказывая обратное, остались крошки. – Нет, слава богу, не почудилось! *** Кот был то видим, то невидим, но работу свою делал исправно. Он даже позволил мадам погладить себя, когда она поставила для него миску с печёнкой. – Ишь, какой толстый и ласковый! Даром что страшный. Чей же ты, а? – Ма-у! – ответил кот. А дня через три в заведение мадам Дюшан заявился полицейский сержант, потребовал саму хозяйку и расспрашивал... Нет, вы только подумайте! Не о ночной драке гвардейцев дез'Эссара неизвестно с кем, не о краже дров со двора булочника, не о шарлатане-аптекаре, торгующем снадобьями из жабьих костей, а о каком-то пропавшем коте помоечной масти! Виданное ли дело, чтобы полицейские искали кота?! Сержант грозил, что скоро всё кошачье население Парижа внесут в реестр и поставят на учёт, дабы взимать с хозяев налог с каждого хвоста! Тут уж мадам Дюшан не стерпела и посулила сержанту, чтоб ему во сне крысы уши обглодали, прости господи! А про приблудного кота, что поселился у неё и воевал с крысами – так она ему и сказала, держи карман! С тем сержант и удалился. Кот же в доме почувствовал себя совсем вольготно, и за прошедшую неделю попадался на глаза в кухне и на лестнице – знакомым хозяйки, прислуге и даже Гримо, и едва ли не каждый раз с крысой в зубах. Снюхался кот и с Бланшетт. По его настоянию она провела его в комнату Атоса. Кошка сидела на своем обычном месте под краем скатерти, и хоть одуряющий аромат жареной курицы кружил ей голову, ревность была сильнее прочих чувств. Да-да, ревность! Она столько сил положила, чтобы привлечь внимание графа, исполняя договор с Высшими, а один из них сейчас разрушит все то, что она так тщательно выстраивала! Мессир Вельзевул потрогал её лапой, и Бланшетт от неожиданности тоненько мяукнула. Край скатерти приподнялся, впуская свет свечей. – Выходите, кошка! – промолвил мушкетер, но из-под стола, жмурясь, вылез огромный полосатый кот. Зверь немедленно состроил умильную рожу и пошёл тереться о ноги Атоса. Тот не успел опомниться, а кот запрыгнул к нему на колени и потоптался там, поворачиваясь и щекоча нос задранным хвостом. – Гримо! – рявкнул Атос так, что звякнула посуда. Слуга явился на пороге и застыл безмолвной статуей: видно что-то пошло не так в этом лучшем из миров, коли к его хозяину воспылали коты! Гримо ухватил полосатого наглеца, но тот ловко вывернулся, отряхнулся и, полный достоинства, удалился через открытую дверь. Бланшетт, не чуя под собой лап, никем не замеченная, выскользнула за ним следом. Атос, хмурясь, взялся за ложку, но так и не донёс её до рта: в Ла Фере котов в заводе не было, зато вот такой же был… у Шарля-Сезара. Атос думал, что научился не вспоминать, и что их прошлое – давно прочитанная повесть. Но прошлое было с ним: оранжереи Ла Фера и бретонский Рошфор, замок на плоской скале. И те двое, что спасали кота с шелковицы, росшей на заднем дворе, тоже. Там, в воспоминаниях, всегда было лето. Атос рывком поднялся из-за стола и подошел к окну, словно надеясь на чудо, но крыша пристройки первого этажа была припорошена снегом, и над ней торчала кривая и чёрная ветвь клена. *** После явления Вельзевула Атосу Бланшетт некоторое время не смела показываться мушкетёру на глаза и пряталась в укромных уголках дома. Сам же Атос пропадал то на внеочередном дежурстве, подменяя товарищей, то в трактире по соседству. Мадам Дюшан снова велела кухарке печь бисквиты и скучала. Впрочем, её скуку скрашивал кот, разделявший с нею ночные трапезы. – Чей же ты, пропащий? – вопрошала она, вздыхая. – Ма-у! – отвечал тот. Неделю спустя у дверей заведения мадам Дюшан постучался какой-то слуга из приличного дома. Сначала она едва не приняла его за дворянина – но нет, её намётанный взгляд не дал ей обмануться! Парень с лукавыми глазами и смазливой физиономией был одет в хорошее сукно – тепло и добротно по нынешнему морозу – но весь костюм был ему великоват. И следы от споротой отделки заметны вблизи: не годится лакею щеголять золотой тесьмой и кружевами, пусть даже одежда досталась ему от хозяина. Так этот разодетый лакей тоже спрашивал про кота! Он так торопился, что даже в дом не зашёл, вызвав хозяйку на крыльцо. Мадам мигом смекнула, что про её нового крысолова теперь уж точно знает вся улица, и ничего отрицать не стала: кот огромный, страшный, полосатый! И ведь ежели он принадлежит какой-то знатной особе, то за него и вознаграждение небось знатное дадут! И верно: лакей обрадовался, даже подскочил на месте, приобнял хозяйку, сунул ей в ладонь золотой и чуть не вприпрыжку помчался к коновязи у соседнего трактира. На всю эту сцену с крыши смотрел тот самый полосатый кот с толстым хвостом. Проводив взглядом лакея, Вельзевул прошёлся по присыпанной снегом черепице до самого края и потрогал лапой облюбованную накануне ветку клёна, росшего в узком промежутке между стеной и оградой. Не шелковица, конечно, но сойдёт. Тут кот уселся и пошевелил ноздрями: морозный воздух был тих, и запахи так и текли ручейками, не смешиваясь. Из окна Атоса тянуло запечёным паштетом, белым хлебом и горячим вином с гвоздикой. Из трактира по соседству пахло густым супом с овощами. С улицы – лошадьми. Но всего острее – домом. Этот запах принес на себе лакей графа, Люк. Кот повёл ухом и пошёл отдать указания Бланшетт. *** Не прошло и получаса, как в дверь заведения мадам Дюшан нетерпеливо постучали. На крыльце были двое: уже знакомый лакей – теперь с корзиной в руках, и его господин. Хозяйка даже оторопела, увидев перед собой дворянина столь представительной наружности – такие не снимают у неё апартаменты. Это не считая одного нищего мушкетёра, который, может и не потерял бы своего очарования в её глазах, но, однако, плащ его по всем пунктам проигрывал перед плащом незнакомца. Богатый плащ, ничего не скажешь! Да и всё остальное под стать. Мадам Дюшан присела перед гостем в поклоне, а он посмотрел на неё внимательно и оценивающе, не как на содержательницу наёмного жилья, а как на женщину. Этот взгляд зажёг румянец на её щеках – мадам почувствовала себя польщённой. Лакей сказал: – Вот, сударь, это и есть та самая Дюшан. Гость кивнул и произнёс: – Госпожа Дюшан, меня привела в ваш дом неотложная надобность: мне сказали, что здесь видели полосатого кота, которого неделю назад вы приютили по доброте душевной. Если это так, то я бы хотел взглянуть на него. В это время в переднюю вышла Бланшетт и уселась на ступеньку. – Это не он! – сказал дворянин. – О, разумеется, ваша милость, это моя кошка. – А! Я, конечно, намерен компенсировать вам все неудобства, связанные с содержанием ещё и кота. У мадам Дюшан перехватило дыхание – вот! Вот это настоящий вельможа – любезен с нею, как с дамой, и денег не считает! Одна мысль была простой и привычной: "Не продешевить!", а вторую сформулировать было не так легко, но от неё снова полыхнули щёки. – Ах, сударь, какие же неудобства? Котик тихий, ласковый, и крыс извёл напрочь. – Э-эээ… – озадаченно протянул дворянин, – в самом деле? Но где он? – Наверняка где-нибудь тут, ваша милость. Сейчас пошлю сыскать. А до того не угодно ли горячего вина? – Пожалуй. Лакей с корзиной остался в передней. Мадам проводила дворянина в гостиную и послала прислугу обойти все комнаты. А Бланшетт, скромница Бланшетт вдруг сделалась сама не своя: она подбежала к гостю, потрогала его сапог лапкой, призывно мяукнула, отбежала снова, обернулась и мяукнула опять, словно приглашая человека следовать за собой. Белая кошечка была настойчива, сразу распознав в незнакомце того, кто поймёт её, и человек встал: – Идти за тобой? – Мряу-мряу! Бланшетт поскакала по лестнице вверх на второй этаж и поскреблась у двери. Она царапала доски так, что в стороны летела труха и мелкие щепки. Дворянин постучал. Дверь отворилась. Кошка немедленно скользнула внутрь помещения, бросилась к окну и завопила: – Аааа-у! Мяааау! Ааааао! Дворянин тоже шагнул за ней следом: – Позвольте… – и осекся, глядя на квартиранта мадам Дюшан. Он, конечно, знал, где обитает граф де Ла Фер – впрочем, теперь он назывался Атосом – но не предполагал, что поиски кота приведут его прямиком в жилище последнего. Гм, так себе жилище… Атос же, хоть и приподнял брови, но отступил на шаг, жестом показывая нежданному гостю, что тот может войти. Бланшетт продолжала свои арии, и дворянин подошёл к окну. – Вот чёрт! – вырвалось у него, и он рванул раму: на ветке, нависающей почти над краем крыши, сидел Вельзевул! Сидел и боялся пошевелиться! Треск распахнувшегося окна привлёк его внимание, он тоскливо и горестно заорал: – Маааа… Маааау! Дворянин, не медля ни минуты, придвинул стул, влез на подоконник и спрыгнул на крышу. Крыша пристройки под окном комнаты Атоса была довольно пологой, но обледеневшая и предательски припорошенная снегом черепица захрустела и поехала под ногами. – Чёрт побери! – воскликнул Атос и тоже выпрыгнул из окна: – Рошфор, руку! Но гордец руки не протянул. Атос сделал к нему осторожный шаг и ещё полшага, намереваясь ухватить хоть край плаща, потянуть Рошфора на себя, удерживая от падения и… поскользнулся! Старая черепица проламывалась, грозила увлечь неосторожного вниз. Под жалобы и вопли кота Атос не сразу понял, как получилось, что они с Рошфором стоят обнявшись, ловя зыбкое равновесие. – Отцепитесь от меня, граф, – наконец промолвил Рошфор. – Это вы отцепитесь, – буркнул Атос. – Вельзевул, а ты помалкивай! Сам полез, теперь не жалуйся. Добился, чего хотел? – бросил коту Рошфор, а кот, прервав очередную руладу на середине, озадаченно повел ухом: "Неужели его граф всё ЗНАЕТ?" Он всмотрелся: чёрное пламя над этими двумя, обнявшимися, словно братья, медленно истаивало в белом сиянии зимнего дня. Тем временем Атос нащупывал ногами наиболее безопасные места, что, конечно, куда удобнее делать в домашних туфлях, чем в сапогах со шпорами, и оба графа медленно перемещались к дереву и коту. Эти чудеса ловкости, достойные зависти бродячих жонглеров, нашли своего зрителя: в комнате Атоса у распахнутого окна столпились Гримо, Люк с корзиной, сама хозяйка и ошалевшая Бланшетт. Тем временем Атос с Рошфором добрались до нависающей над крышей ветки клёна. – Давайте плащ! – скомандовал Атос. Кажется, Рошфор его понял без лишних слов: он расстегнул пряжку, сбросил плащ, и оба они растянули роскошное вышитое полотнище над тем местом, куда непременно должен был бы свалиться кот. Далее Атос просто дернул самую ближайшую ветку, не выпуская однако из рук плаща. Вельзевул возмущенно мявкнул и рухнул вниз. Закутанного в драгоценный бархат кота Рошфор крепко прижал к себе. После Вельзевул был посажен в корзину Люка и даже завязан сверху холстиной – во избежание новых эксцессов. Мадам Дюшан в восхищении смотрела на обоих дворян: кажется, у её квартиранта недурные знакомства. Отчего-то мадам решила, что они совершенно точно знакомы! Её восхищение ещё увеличилось, когда Рошфор протянул ей увесистый кошелёк: – Мадам, я нахожу, что крыша в вашем заведении определенно требует ремонта. – И обернулся к Атосу: – Благодарю, сударь. Мушкетёр сдержанно кивнул. По улице Феру от крыльца заведения мадам Дюшан к ближайшей коновязи у трактира шагали господин в роскошном плаще и его лакей с тяжелой корзиной, обвязанной тканью. Из корзины не доносилось ни звука. Мороз усиливался, и вот уже казалось, что в сером январском небе готово проглянуть солнце.
stella: Это не просто зарисовка, это целый роман о прошлом и будущем двух графов! Рыба, я столько смеялась, сколько не смеялась, сочиняя про свою Бланшетт. Кошачьей изобретательности вам не занимать!
Черубина де Габрияк: Рыба , а-а-а, кошачий заговор, класс! stella пишет: я столько смеялась Я тоже.
Рыба: Дамы, и ведь эти паразиты пушистые и без всякой мистики людьми управляют – как им заблагорассудится!
Черубина де Габрияк: Рыба , кто б сомневался. Это собаки команды выполняют, а у котов сам будешь на задних лапах прыгать.
Lumineuse: Ура умному Вельзевулу, который помнит свои прошлые жизни и знает не только о том, как заставить двух графов снова начать взаимодействовать, но и как вдохновить одну Рыбу снова написать про этих двоих!
stella: Lumineuse , и я тоже еще хочу посмотреть на этих двух несносных.)) Только что была у племянницы: у нее пополнение - двое крошечных котят-сфинксов. А мама разрешила себя взять на руки и целовать. Вообще-то она к чужим не идет, меня видела в первый раз, но соизволили и допустили к телу.)))
Lumineuse: Я сейчас обнаружила иллюстрации в первой части Герои шикарны
jude: Рыба, это просто чудо!
Лея: Рыба пишет: Вельзевул, а ты помалкивай! Сам полез, теперь не жалуйся. Добился, чего хотел? – бросил коту Рошфор, а кот, прервав очередную руладу на середине, озадаченно повел ухом: "Неужели его граф всё ЗНАЕТ?" Рыба, спасибо, потрясающий рассказ! Не иначе, как силы добра, которые усиливаются перед Новым годом, вдохновили вас и Stella на дуэт (дуэль ) и "сотворение" серии рассказов о Бланшетт, Вельзевуле и их роли в жизни героев ТМ. Удачных моментов так много, что выбрать несколько лучших нелегко. Тут и мадам Дюшан, заедающая свою тоску сладким по ночам и беседующая с "посторонним котом"; и Атос с Рошфором, балансирующие на крыше с ловкостью, способной вызвать зависть бродячих жонглеров; и Вельзевул, исполняющий роль советника (отца Жозефа ) при Рошфоре. Но все-таки, граф знал или не знал? Если да, то он, наверное, действительно принадлежит к одной из "разновидностей демонов". Интересно и то, что Вельзевул, видимо, два раза (в двух своих воплощениях) появлялся в жизни Рошфора. Граф знает и об этом или не знает?
Рыба: Lumineuse, есть ещё иллюстрации для атмосферы:
Рыба: Лея пишет: Интересно и то, что Вельзевул, видимо, два раза (в двух своих воплощениях) появлялся в жизни Рошфора. Граф знает и об этом или не знает? Видимо, догадывается Лея пишет: Не иначе, как силы добра, которые усиливаются перед Новым годом, вдохновили вас и Stella на дуэт (дуэль ) и "сотворение" серии рассказов о Бланшетт, Вельзевуле и их роли в жизни героев ТМ. Не-не-не, у нас точно не дуэль! Но рождественские и святочные рассказы появляются в это время, да. И не в первый раз.
Лея: Рыба пишет: Атос, хмурясь, взялся за ложку, но так и не донёс её до рта: в Ла Фере котов в заводе не было, зато вот такой же был… у Шарля-Сезара. Атос думал, что научился не вспоминать, и что их прошлое – давно прочитанная повесть. Но прошлое было с ним: оранжереи Ла Фера и бретонский Рошфор, замок на плоской скале. И те двое, что спасали кота с шелковицы, росшей на заднем дворе, тоже. Там, в воспоминаниях, всегда было лето. Атос рывком поднялся из-за стола и подошел к окну, словно надеясь на чудо, но крыша пристройки первого этажа была припорошена снегом, и над ней торчала кривая и чёрная ветвь клена. Еще один замечательный момент. А черная кошка между Атосом и Рошфором, насколько я понимаю, пробежала из-за сестры последнего, которой не суждено было стать женой первого?
Рыба: Лея пишет: черная кошка между Атосом и Рошфором, насколько я понимаю, пробежала из-за сестры последнего, которой не суждено было стать женой первого? Вот чёрт!🤣 Догадались...😎 Кстати, и в воспоминаниях котов тоже всегда было лето😎 И ещё парочка "пасхалок" есть😃
Черубина де Габрияк: Рыба пишет: Lumineuse, есть ещё иллюстрации для атмосферы: Замечательные иллюстрации. Рыба пишет: Вот чёрт!🤣 Догадались...😎 Че ж тут догадываться-то?
Рыба: Черубина де Габрияк пишет: Че ж тут догадываться-то? А вот кто знает, не подсказывай!😎🤣🤣🤣
Лея: Рыба пишет: А вот кто знает, не подсказывай!😎🤣🤣🤣 Так я и думала, что не подсказываю (лишь намекаю ). Ведь не все авторы принимают версию, согласно которой историческая Луиза Ла Люссе-Рошфор и упомянутая в пьесе «Юность мушкетеров» мадемуазель де ла Люссе – одно лицо. Не у всех авторов эта девушка, с которой отец хотел познакомить Оливье, превращается в его невесту и, к тому же, родную сестру Шарля-Сезара, и не у всех она умирает от разбитого сердца Я как раз предполагала, что, возможно, есть другие причины раздора между Атосом и Рошфором Рыба пишет: и хоть одуряющий аромат жареной курицы кружил ей голову, ревность была сильнее прочих чувств. Да-да, ревность! Она столько сил положила, чтобы привлечь внимание графа, исполняя договор с Высшими, а один из них сейчас разрушит все то, что она так тщательно выстраивала! Еще один прекрасный момент! Вот и в жизни так: мы тщательно что-то строим, думая, что подчиняемся высшим силам, а потом планы наверху меняются, и нам приходится все начинать сначала
stella: Лея , как говорит пословица: "Хочешь насмешить Господа, поделись с ним своими планами".
Рыба: Лея пишет: Не у всех авторов эта девушка, с которой отец хотел познакомить Оливье, превращается в его невесту и, к тому же, родную сестру Шарля-Сезара, и не у всех она умирает от разбитого сердца Мне всегда казалось, что одной истории с женитьбой на недостойной мало для того отчаяния, в котором пребывает Атос в ТМ. Нужно было что-то ещё.☹️😎 И это не раздор между графьями, это общие беда и горе. Они другой раз отчуждают хуже ссоры.😭
Лея: Рыба пишет: Мне всегда казалось, что одной истории с женитьбой на недостойной мало для того отчаяния, в котором пребывает Атос в ТМ. Нужно было что-то ещё. Рыба, согласна на 100%!
Lumineuse: Рыба, очень подходящие иллюстрации! Атмосферно-мистические и пушисто-кошачьи, мрр
Рыба: Lumineuse, только вместо Сен-Сюльпис костёл в Рыбинске!🤣🤣🤣
Лея: Рыба пишет: только вместо Сен-Сюльпис костёл в Рыбинске!🤣🤣🤣 А ведь похож на Сен-Сюльпис! Рыба, фотографии, действительно чарующие
Камила де Буа-Тресси: Рыба, отлично! Спасибо! Так поднимает настроение!
Рыба: Название: О пользе суеверия Автор: Рыба Фэндом: ТМ Персонажи: кот Вельзевул, кот Люцифер, крыс Ле Ронжер Атос, Гримо, д′Артаньян Кошка Бланшетт, мадам Дюшан (эти персонажи принадлежат Стелле) Жанр: юмор Примечание: текст сюжетно связан с фанфиком Стеллы "Сказки кошки с улицы Феру"
Рыба: О пользе суеверия Эпиграф: "Свобода выбора есть свобода выбора. Но кто-то же наладил д'Артаньяна со всей дури головой в графское плечо. Вот это как раз вполне себе функция ангела-хранителя – создать условия..." L_Lada Часть первая. *** Вельзевул нервничал. Это началось дней десять назад: не сны, а скорее видения донимали его. Он видел во всех подробностях, как какой-то тощий гасконский мальчишка усаживается в седло, поправляет шпагу и шпорит коня. Коня, да… Если б конь, а то сплошное недоразумение! Жёлто-рыжий, и будто с прозеленью! Обомшелый, что ли, от старости? И вот этот юный владелец лошадиного недоразумения и есть тот самый четвёртый, что должен войти в компанию мушкетеров! И он уже едет! Бу вздыхал, слонялся по дому тенью, отказывался от еды и даже, кажется, похудел. Граф смотрел на него с пристальным вниманием и гладил чаще прежнего. Кот не противился. – Бу, ты не заболел ли? Не наелся ли где отравленных мышей? Или всё по кошкам? – спрашивал граф, а Вельзевул только твердил жалобное "мао!", тыкался в руки хозяина головой, жмурился и урчал. И забирался на колени, и обнимал лапами! Граф приподнимал бровь и чесал кота за ухом. Совсем тяжко было Бу, когда он невольно разбудил хозяина ни свет ни заря, сидя возле и глядя на него немигающим взором. Граф кинул в него подушкой – и хорошо, хоть морок развеялся! Вельзевулу было не по себе от того, что он затеял, и от того, как в будущем могут сойтись пути графа и этого гасконца, будь он неладен! А граф собрался и уехал – куда-то в ту же сторону, где был сейчас и гасконский мальчишка на жёлтом коне! Мьяяяяуууууу! И ещё там была женщина… да, женщина, не имеющая лица… или с десятком лиц? Что за чертовщина творится в этом мире? Беспокойный Вельзевул подрал когтями ковёр и запрыгнул на подоконник, глядя на зазеленевший апрельский сад и первых мотыльков, порхающих над согретой землей. Однако это беззаботное порхание не могло отвлечь полосатого кота от его дум. Он нервно зевнул, пошевелил усами и решительно отправился на кладбище Сен-Сюльпис, по дороге вызывая крыса. Когда кот достиг склепа, Ле Ронжер был уже на месте. – Мессир Вельзевул… – начал тот обычное приветствие и смущённо закашлялся: – Бу, что случилось? – Э… Что, заметно? – Линяешь? – Издеваешься? – Хм… – хитро прищурился крыс. – Сам плешивый! – огрызнулся кот и щёлкнул зубами прямо у лукавой мордочки Ле Ронжера. – Ага! И шуба у меня молью трачена! – согласился крыс. – Давай уж, мессир, выкладывай, что тебя тревожит. – Меня тревожит гасконец на жёлтом коне. – Так… Линяешь и злоупотребляешь валерьянкой? – Ле Ронжер принюхался и снова отпрянул от кошачьих зубов. – Что за гасконец? – Ну, в общем… Как бы это, чтоб понятней… А, вот! Представь себе Дон Кихота в восемнадцать лет. Представил? Или ты книг не читаешь? – Ле Ронжер пробует на зуб все новинки в книжных лавках и библиотеках Парижа! – гордо подбоченился крыс. – Да этой новинке уже двадцать лет по человеческому счёту! Забыл, небось? – Ничего я не забыл! И что там с гасконским мальчишкой? – А вот что, слушай… Бу рассказывал, крыс чесал лапками в плешивом загривке, и веселость его проходила: – Жёлтый мерин… следить у всех ворот, доложить, как приедет. Так? – Так. Я тебе обязан, крыс. – Ладно, какие между нами счёты…– смутился Ле Ронжер и юркнул в темноту. *** Так шли дни, граф вернулся, но тревога кота всё равно не проходила. А сегодня Вельзевул вообще был вне себя. Вездесущие соглядатаи Ле Ронжера донесли, что на улице Феру нынче вечером случилась дуэль, а лучше сказать – попытка убийства. И в этой стычке ранен Атос! Столько усилий – что же, всё зря?! Вельзевул издавал глухое ворчание, переходящее в вой, а его толстый хвост метался из стороны в сторону. Сгоряча полосатый кот послал призыв Бланшетт, но та не откликнулась. Бу замер, ловя нить их связи – ничего. Кот взывал снова и снова – на том конце был провал, пустота. Мертва?!! Или это… это то, о чём он подумал? Она сумела приоткрыть вход в мир Прародительницы? Она?!! Сумела?!! И направила ручеёк неиссякаемой жизненной силы через себя к хозяину. Нет, не ручеёк, поток! Да он же выжжет её изнутри, и к утру всё будет кончено! Ах, Бланшетт… Вельзевул, не теряя больше ни мгновения, со всех ног помчался на улицу Феру. Дело было далеко за полночь, и в доме мадам Дюшан наконец всё стихло – бодрствовал лишь один Гримо, охраняя покой господина. Бу поскрёбся у двери раз и два, а на третий дверь всё-таки отворилась. – Куда?!! – шёпотом возопил долговязый лакей, узнавая полосатого кота: – Кыш! На это кот приложил уши, показал внушительные клыки, сказал весомое: "Кххааааааа…", и метнулся мимо ног человека прямо в спальню. Там он, встав на задние лапы у кровати, потыкался носом в горячую руку Атоса и тёплый пушистый бок Бланшетт. – Мррррь, мррряу, мррря… – сказал он музыкально и нежно, так, как кошки подзывают котят. – Мрррь… Ты всё правильно сделала, женщина. А теперь спи, спи, спи. Я за тебя… Он по одной собирал тонкие мерцающие нити, струйки, ручьи потока жизни, и как через отполированное сферическое стекло посылал кипящий луч к плечу раненого. В комнате как будто сделалось светлее. Кот сидел недвижим, напряжённо вытянувшись и приподняв голову, словно древнее изваяние. Так его застал рассвет. Пошатываясь, он побрел на кухню, напился из миски Бланшетт и выскользнул на улицу. Дело сделано, а спать он будет потом. *** Лу беспокоился. Вот уже недели полторы от Вельзевула не было вестей, хоть чёрный и чуял, что тот в Париже и вполне жив-здоров. В смутной надежде на встречу с приятелем Лу даже наведался в склеп на Сен-Сюльпис, но там было пусто, пыльно и холодно, будто каменные стены никак не хотели отпускать зиму, между тем как снаружи зеленел апрель. В раздумье чёрный кот почесал задней лапой за ухом и двинулся к отелю Рошфор, однако по пути прельстился ароматом жарящейся рыбы у одного трактира, и тут его посетила мысль… *** Холеный чёрный кот выпустил из пасти здоровенную, истекающую соком и маслом золотисто поджаренную рыбину, и сказал: – Вот. Полосатый от удивления так и сел: – Лу, это что? – Я беспокоился. Ты где-то запропастился, ну я и… В общем, вот… Ешь давай, теплая ещё. – Но ты… где ты это взял?! – Спёр! – гордо ухмыльнулся чёрный и захихикал. – Лу, а если твой монсеньор узнает, что ты докатился до грабежа и разбоя, что будет? И про то, что ты бродишь по улицам один неизвестно где? – Ну… я… Теперь котов не ловят и не жгут на Гревской площади. – Лу, – вздохнул полосатый, – если тебя пнут сапогом или ещё чего похуже, я себе этого не прощу. Чёрный смутился: – Бу, ну я же… – Ты беспокоился, знаю, – ответил серый. – Да, именно! Смотри, – Люцифер указал на свою добычу, – она вкусная! Без всяких лишних приправ и не пережарена… – Ты её спёр… э… украл… э-эээ… принёс специально для меня? – Ну, конечно! Ешь! – Спасибо… – Вельзевул подумал, что у него никогда ещё не было столь бескорыстного приятеля, и с тем приступил к угощению: – Мрррр, а помочь мне не хочешь? – Мрррр! – ответил Люцифер, с готовностью вцепившись в рыбу с хвоста: – Мррр, уррр-уррр-ррррру… *** Обстоятельно вылизываясь, два кота лежали в теплом солнечном пятне. Чёрный жмурил оранжевые глаза, а полосатый в упор смотрел на солнце зелёными, как незрелый крыжовник. – О чем думаешь, Бу? Вельзевул даже вздрогнул и мотнул головой, будто у него внезапно зачесалось в ухе. – Ох, Лу… – Есть дело? – спросил чёрный с плохо скрываемым любопытством. – Слушай, Бу, я и правда хотел бы быть полезным. А я только у монсеньора на подушке лежу. Вот ты – другое дело. – А что я? – прищурился полосатый. – Ну, как же! – округлил оранжевые глаза чёрный, – ты… ну, ты всё знаешь, ты в курсе всех новостей, и всё время делаешь разные нужные вещи. – Это какие? – Ты велел Бланшетт охранять мушкетёра Атоса, чтобы он… чтобы с ним… всё было хорошо. – А ты обо мне побеспокоился и поесть принёс, чтобы я не того… чтобы со мной тоже всё было хорошо, – хмыкнул Бу. – Даже кухню чью-то ограбил! – Ну, ты сравнил! – воскликнул Лу. – Я, как ты, хочу! Вельзевул знал, что Лу готов помогать ему всегда и во всём, и потому чувствовал себя неловко – втягивать доброго приятеля в рискованные затеи было совестно. Но ведь он не отстанет и, чего доброго, вляпается в историю! “Может и впрямь поручить ему что-нибудь? – думал полосатый. – Не раздвоиться же мне! Сейчас нужно быть ближе к Бланшетт и присмотреть за ней и Атосом, а заодно встретить гасконца и привести его… конечно же на улицу Феру! Мадам Дюшан как раз сдает освободившуюся мансарду.” За этими мыслями Бу с нарочитым усердием вылизывался – просто чтобы не заснуть от обильной еды. Тем более, что и прошедшая ночь выдалась беспокойной. В эту самую минуту край ковра зашевелился, и полосатый подскочил, чуть не подавившись собственным хвостом: из-под ковра вылез мышонок, остановился посреди комнаты и с интересом начал рассматривать обоих котов. Невиданная наглость! И вообще – мышь в отеле де Рошфор? Немыслимо! Вельзевул в мгновение ока прихлопнул мелкого наглеца когтистой лапой и подтащил его к себе. – Эй, а ну! Полегче, вы! – возмутился мышонок, пинаясь всеми четырьмя лапками. – Курьер от мессира Ле Ронжера к мессиру Вельзевулу! – Че… чего-о?!! – Бу выплюнул шерсть от хвоста, которой чуть не поперхнулся. – Тьфу! Чего? Кто курьер? – Я курьер! – гордо заявил мышонок. – Можно я его сожру? – встрял Люцифер и подобрался поближе. – Погоди, брат, тут прямо великое посольство. Ну, я – Вельзевул. Говори, с чем тебя прислал мессир крыс. – Гасконец прибыл. Восемнадцать лет, берет с облезлым пером, голубая куртка. Сейчас торгуется с барышником у Сент-Антуанских ворот за жёлтого мерина. Звать д'Артаньян. – Кого, мерина? – не понял Люцифер и сел на хвост. – Гасконца! – фыркнул мышонок. – Бу, можно я его сожру, а? – Можно, – хмыкнул Вельзевул. Чёрный зашипел и прыгнул, но его острые когти вонзились лишь в ковёр: мелкий наглец как в воду канул! – Молодёжь нынче пошла! – хихикал Вельзевул, глядя на обескураженную физиономию приятеля. – Совсем страха не имеют! – Слабоумие и отвага, – пробурчал Люцифер. – Ну, ничего, я этого курьера другу Ле Ронжеру ещё припомню! Хи-хи-хи! Вдруг Вельзевул как смеялся, так и повалился на бок, корчась в судороге. Лу оторопел и смотрел на него, не понимая, что вообще происходит. – Эй… Бу, чего ты? – он протянул к нему лапу, но тотчас же отдёрнул, не решаясь прикоснуться. – Бу, пожалуйста… Ты это чего, а? – Лу… – прохрипел тот, – Луууууу… Какая боль… – Что? Где болит? – чёрный кинулся лизать морду, нос и ухо приятеля. – Вот, сейчас-сейчас! Легче? – Мааааао! – взвыл полосатый. – Там Бланшетт… это она… – Да что с ней? – Ей больно… Вельзевул с воем вскочил и бросился к двери. – Куда?!! – Туда! – Я с тобой! – Нет! Хочешь помочь – беги к воротам Сен-Антуан, найди гасконца и приведи его на улицу Феру! Дом с мансардой, клён у стены, вывеска “Комнаты внаём”. – Ага! – Найдешь, где? – Ага! – Извернись, но приведи! Запомнил, каков гасконец из себя? – Ага! – кивнул уже совершенно ни в чём не уверенный Лу. Из ворот отеля де Рошфор выскочили два кота, чёрный и полосатый, и помчались по улицам в противоположных направлениях. *** Уже привычным путем запыхавшийся Вельзевул пробрался в квартиру Атоса – даже Гримо без протеста отворил ему дверь. Полосатый тут же вскочил на кровать: рука человека была горячая, ой, горячая! Но дышал он ровно, тихо, мерно. Лихорадки и бреда нет, он спит, понял Бу. А Бланшетт… Белая кошечка заблудилась где-то посреди своих грёз в мельтешении теплых солнечных бликов и резкой веерной тени. "О, великая Котья Матерь, позволь мне позвать твою дочь…" Вельзевул свернулся клубком вокруг кошки, положив подбородок ей на голову. Не прошло и пяти минут, как Бланшетт замурчала, а потом сонно потянулась. Словно ничего и не было! – Мессир? – удивилась она. – А что происходит? – Ты выполнила договор, женщина. – А… хорошо! – легкомысленно ответила Бланшетт, зевнула и перевернулась на другой бок. Бу фыркнул и в недоумении почесал ногой за ухом: белянка какая-то не такая… Странно, ничего не помнит, и будто выглядит… моложе, что ли? "Гм, а вот я линяю…" С этим Вельзевул слез с кровати и поковылял вниз по лестнице. Вдруг хозяйская дверь отворилась. – Ох… Миленький! – всплеснула руками мадам Дюшан, обрадовавшись коту, как родному. Кот опешил: “миленький”?!! Это с его-то рожей? – К подружке своей приходил? – снова спросила женщина. – Мяу? – удивился Бу. – Да уж мяу! – хмыкнула хозяйка, приглашая кота в свои комнаты. – Заходи. Вельзевул зашел. Тут же в руках мадам явилась тарелочка с сыром и мясом. – Кушай, кушай, миленький! – приговаривала женщина, гладя кота по голове и широкой спине. Припомнив недавнее своё обжорство, Вельзевул икнул, с тоской поглядел на мадам и… начал вежливо есть. Опустошив тарелочку, Бу снова взглянул на мадам Дюшан – та уселась на обитую сукном скамейку и похлопала себя по юбке. Вот что ты будешь делать? Вежливость превыше всего! Кот запрыгнул на колени хозяйки и заурчал. – Ласковый… А где же твой хозяин, а? Небось опять тебя ищет? – задала мадам непраздный вопрос: щедрый и такой авантажный знакомец её квартиранта произвел на достойную хозяйку неизгладимое впечатление. – Неа, – сказал кот. – Жаль, – сказала мадам, лаская и гладя кота. – Очень жаль… Вельзевул хотел бежать по своим делам, но сам не заметил тот момент, когда его свалил беспробудный сон. Мадам Дюшан осторожно передвинула кота с колен на сиденье и накрыла его шалью. А вдруг и правда в её заведение пожалует тот вельможа в вышитом плаще? *** До сегодняшнего дня Лу не видел нормальных гасконцев, не считая, конечно, братьев Ротонди, часто бывавших у монсеньора. Впрочем, справедливости ради, братья всё же были полуитальянцами. Старший, что-то рассказывал про то, как уважают чёрных котов в Гаскони. Младший же, кудрявый и весёлый юноша, просто обнимал кота и говорил "мio caro piccolo gatto" *. А потом с ним на руках подходил к зеркалу, сравнивая отражения – сходство определенно было – и целовал Лу в нос! Сейчас в носу чёрного кота щекотало от пыли, мимо грохотали колёса, копыта лошадей, мелькали дворянские сапоги со шпорами и башмаки простолюдинов. Лу, немного ошалев от уличного шума, жался за повозками – один раз в него швырнули гнилой морковью, другой раз палкой, но не попали, обошлось – и он подумал, что совершенно не знает, что делать дальше. Вот если бы рядом был Вельзевул, он бы знал! Эх… Лу вздохнул и попытался представить, что бы сделал его полосатый приятель. Конечно, для начала Бу определился бы с диспозицией, но это проще сказать… Кот огляделся, осторожно переместился в сторону от сапог, башмаков и копыт и вскарабкался на груду пустых бочонков. Сверху эта самая диспозиция была как на ладони: вот, наверное, тот тип и есть барышник – неприятный такой, с физиономией лгуна, и его помощник, держащий в поводу… коня?!! Ох… Люцифер привык видеть в конюшне монсеньора совсем других коней, а это… гм… это невиданное нечто цвета хорошо созревшего огурца не укладывалось ни в какие рамки привычного. Лу так увлекся созерцанием чудесного беарнского мерина, что не сразу вспомнил, что найти-то нужно его беарнского хозяина! Что там у нас в исходных: восемнадцать лет, берет с облезлым пером и голубая куртка? Ага, возликовал кот, вот, вот же он, угощается пирогом с луком! Голодный-то како-о-ой! "Небось, проел уже своего мерина?" – ехидно ухмыльнулся Лу, и настроение его значительно улучшилось. А если ещё и слухи о любви гасконцев к чёрным котам не ложны, то это значительно облегчает дело, думал кот, слезая с высоты. Вдруг один бочонок под ним покачнулся, накренился и покатился вниз, увлекая за собой все прочие. Лу от неожиданности мявкнул, быстро-быстро заперебирал лапами, но бестолку – он только ронял оставшиеся бочонки – а потом завопил от ужаса: он летел на катящейся бочке, всё ускоряя её движение, выпучив огненно-жёлтые глаза и завывая, как демон, извергнутый преисподней! Ничего не скажешь, эффектное появление! Таким порядком Лу домчался до какого-то ухаба на дороге, и там бочонок подскочил, придав коту дополнительное ускорение. Растопырив все четыре лапы, Люцифер пролетел ещё туаза три и приземлился аккурат под ноги юного гасконца – на сумку с его нехитрыми пожитками. Гасконец весьма резво отпрыгнул в сторону, для чего-то торопливо запихивая в рот остаток пирога. – Проклятье, мешок с блохами, ты откуда взялся?! – Глаза у гасконца стали по блюдцу! Надо думать, явление у городских ворот подлинного Люцифера не наделало бы бо́льшего переполоха, чем замысловатые эволюции Лу. Где-то завизжала деревенская деваха, бросив корзину и натянув подол на голову. – Нечистая сила! Нечистая! Вопль ее всколыхнул толпу. – Последние времена настали… – бубнил кто-то в исступлённой обречённости. – За грехи по дело́м нашим мука… Ревел осёл, рыдала торговка, пользуясь всеобщим смятением, меж честных горожан шныряли два вора-карманника, стражники у ворот схватились за свои алебарды, а жёлтый мерин, четверть часа как проданный д'Артаньяном, вскинул задом и, взяв с места галопом, устремился вдоль по улице Сен-Антуан. – Бей! – вопили уже в толпе. – Бей демонов! – Бей нечестивых! Смерть еретикам! – вторили им, и дело могло выйти нешуточное! Похоже, эскапада Лу, исключительно мирного и домашнего кота, грозила привести ни больше, ни меньше ко второй Варфоломеевской ночи! От этого чёрный, вместо того, чтобы испугаться и дать стрекача, отчего-то начал хихикать – совершенно неуместно, но неудержимо. В его сторону полетели палки и уже знакомая ему гнилая морковь. Кот фыркнул и нырнул в сумку д'Артаньяна, валявшуюся на земле. Любой уважающий себя бродячий кот никогда бы не полез в ловушку, но где же было ждать подобного здравомыслия от Лу? Он и сам сейчас не ведал, что творил, он забыл всякую логику, и ему было ужасно весело. Слегка попугать суеверных – до чего же это забавно! – Ах, дьявол! – воскликнул гасконец, потому что палки и камни падали уже в непосредственной близости от него самого, а с палками у д'Артаньяна были связаны ещё совсем свежие воспоминания. – А, ну, прочь, бездельники, дурачьё! – К тому же гасконцу совсем не улыбалось потерять своё последнее имущество, хранившееся как раз в этой сумке. С котом, или без кота, чёрт бы его побрал! Наш юноша, прикрывая голову, схватил заметно потяжелевшую сумку и, как давеча его жёлтый мерин, пустился бегом по улице Сент-Антуан. К счастью, его не преследовали. Гасконец остановился в каком-то переулке, огляделся, перевернул сумку и стал её яростно трясти. Из сумки выпал узел с бельём, потом узелок с горстью сушеных трав и рецептом маменькиного бальзама, а вот кот никак не желал выпадать. Д'Артаньян неосторожно засунул туда руку и неизбежно познакомился с когтями чёрного разбойника. – Ах, ты! А, ну, вылезай, не то живодёру снесу, и быть тебе шапкой! Или муфтой! – Кот в мешке на это только шипел и плевался. – Чёрт лохматый! Вообще-то, Лу уже обиделся – как будто нельзя попросить по-человечески: господин кот, не соблаговолите ли выйти? А ещё лучше – мессир кот… И-не-на-до-ме-ня-так-тряс-ти!!! Де-ре-вен-щи-на-гас-кон-ска-я! Мя-а-а-а-а-а-ааууу! Лу заорал, но в рот ему попал какой-то клубок, и он сам чёрным пушистым клубком вывалился наконец из сумки. – Ага! – обрадовался гасконец, а кот со своей добычей в зубах отбежал на несколько шагов и посмотрел на юношу с немалой долей ехидства. – Эй, стой! – вскричал тот. – Чёрт! Стой, тебе говорят! Отдай! Это же с папенькиного камзола! Отдай немедленно! Лу внутренне расхохотался: ага, вот и гасконец тоже попался! Отдать? Вот просто взять и отдать? Хм… Да ни за что! Побегаем, юноша? И торжествующий Лу с клубком золочёной тесьмы в зубах направил свой бег к ближайшему мосту, имея целью окрестности Сен-Сюльпис. Кот, похоже, решил во что бы то ни стало оправдать свою принадлежность к разряду демонов (ну, ежели люди хотят так думать, то и на здоровье!), и заставлял гасконца то бежать за ним со всех ног, то подкрадываться, то сидеть в засаде. Лу развлекался. По правде сказать, он пару раз просто-напросто заблудился и водил своего преследователя кругами, зато потеха из всего этого вышла знатная: кот шмыгнул в гостеприимно открытую дверь посудной лавки, а оттуда проскочил мимо лестницы чёрным ходом на соседнюю улицу. Д'Артаньян, естественно, ринулся следом. Грохот рушащихся полок, звон и крики "караул, убивают!" летели в спину гасконца до тех пор, покуда он не свернул за угол и не пробежал ещё квартала два. И если наш юноша думал, что на этом мешок с блохами выдохся, то он жестоко ошибся. Проблуждав по чужим огородам, тупикам, переулкам и козьим выпасам на пустырях вблизи Вожирар не меньше трёх четвертей часа, д'Артаньян готов был сдаться: в самом деле, что за ребячество гоняться за проклятым котом по всему Парижу ради мотка тесьмы! Есть дела и поважнее, чёрт побери! Надо сыскать хоть трактир с комнатами, иначе ночевать придётся на улице, а заодно справиться, где живут оружейники, чтобы починить шпагу. Это срочно! Но кот, вот ведь пакостник, негодовал гасконец, между тем как Лу, милейший Лу, аккуратно уселся на ступеньку приличного дома с мансардой и занялся своей роскошной шубой, запылившейся в прогулке по городу. Про клубок, казалось, он и думать забыл, изящно и неторопливо вылизывая лапку. Д'Артаньян коршуном бросился на своё добро, споткнулся и с разбегу впечатался в дверь. Со стены над дверью сорвалась жестяная вывеска и просвистела мимо уха д'Артаньяна как не изобретенная ещё гильотина. Гасконец отшатнулся, и вовремя. На шум из соседних домов выглядывали любопытные, и даже прохожие останавливались посмотреть, что происходит. Д'Артаньян подобрал вывеску. На ней значилось: "Комнаты внаём". – Ого, вот это я удачно зашёл! – воскликнул гасконец и постучал. А кот тем временем канул в тень клёна, зеленеющего возле ограды. _________________________________________________ *мой миленький котик (итал.)
stella: Да неужто они с Атосом в одном доме жить будут? Ой, закрутили вы роман. Прелесть какая, эта жизненная сила теперь не только Атосу и Бланшетт достанется: Лу и Бу шефствовать над д'Артаньяном станут?
Черубина де Габрияк: Шарман, как есть шарман. И весело: столько переполоха из-зп котиков. Мне положительно нравится эта версия Трех мушкетеров.
Лея: Stella пишет: Да неужто они с Атосом в одном доме жить будут? А по-моему, Люцифер привел д'Артаньяна именно туда, куда следовало. И галун вернул! д'Артаньян вступил в Париж пешком, неся под мышкой свой узелок, и бродил по улицам до тех пор, пока ему не удалось снять комнату, соответствующую его скудным средствам. Эта комната представляла собой подобие мансарды и находилась на улице Могильщиков, вблизи Люксембурга. Внеся задаток, д'Артаньян сразу же перебрался в свою комнату и весь остаток дня занимался работой: обшивал свой камзол и штаны галуном, который мать спорола с почти совершенно нового камзола г-на д'Артаньяна-отца и потихоньку отдала сыну. Затем он сходил на набережную Железного Лома и дал приделать новый клинок к своей шпаге. А Вельзевул не только внес свой вклад в спасение Атоса, но и спас Бланшетт, которая, в придачу, помолодела (то есть, снова может рожать котят), так что роман между ними и появление на свет бабушки и матушки Лилит - впереди Рыба, спасибо!
Рыба: Лея пишет: А по-моему, Люцифер привел д'Артаньяна именно туда, куда следовало. И галун вернул! А чего было ждать от бедолаги Лу? Где заблудился, туда и привел! Ул. Строителей, д.5! Лея пишет: Бланшетт, которая, в придачу, помолодела (то есть, снова может рожать котят), так что роман между ними и появление на свет бабушки и матушки Лилит - впереди Это всё буйные фантазии одного автора, не будем показывать пальцами, какого автора А я тут совсем ни при чём, чесслово! Меня перед фактом поставили!
Рыба: Черубина де Габрияк пишет: Мне положительно нравится эта версия Трех мушкетеров. Хы... Как бы котиковый вариант версии Мушкетеров Шарло
Кэтти: Рыба , спасибо повеселили. Коты в начале карьеры Д Артаньяна явно себя проявили
Рыба: Кэтти, лютиков не было!
Лея: Рыба пишет: Как бы котиковый вариант версии Мушкетеров Шарло Вернее даже, котиково-мышиный. Четыре заговорщика-помощника: два кота, кошечка Бланшетт и крыс Ле Ронжер. Кстати, его юный и наглый курьер напоминает самого д'Артаньяна
Рыба: Лея, так ведь крыс недаром такого наглеца прислал! 😎 И прикололся над приятелем, и другого сожрали бы!😃
jude: Рыба, какие ж они замечательные оба - и полосатый, и черный Не текст - а настоящее кино, все очень живо представляется.
Лея: jude пишет: Не текст - а настоящее кино, все очень живо представляется. Согласна. Не просто кино, а кинокомедия. Смешных моментов в тексте столько, что остается лишь перечитывать и смаковать. Вот этот, к примеру: чёрный, вместо того, чтобы испугаться и дать стрекача, отчего-то начал хихикать – совершенно неуместно, но неудержимо. В его сторону полетели палки и уже знакомая ему гнилая морковь. Кот фыркнул и нырнул в сумку д'Артаньяна, валявшуюся на земле. Любой уважающий себя бродячий кот никогда бы не полез в ловушку, но где же было ждать подобного здравомыслия от Лу? Он и сам сейчас не ведал, что творил, он забыл всякую логику, и ему было ужасно весело. Слегка попугать суеверных – до чего же это забавно! - Ах, дьявол! – воскликнул гасконец, потому что палки и камни падали уже в непосредственной близости от него самого, а с палками у д'Артаньяна были связаны ещё совсем свежие воспоминания.
L_Lada: Рыба , мяу! абалдеть! Ну невозможная же прелесть! Готовый мультик, хоть бери да снимай. И еще от одной ассоциации не могу отделаться. Сдается мне, что там, кроме Лилит, еще один потомок просматривается. Или другой какой родственник. Кот в сапогах. Рыба пишет: Эпиграф: Какая честь... спасибо.
Рыба: L_Lada, была у меня эта мысль про кота в сапогах Но не решилась я на неё. Надо было рыть матчасть на предмет сюжета сказки Перро, откуда он взят и т.д. Да и на дворе у котиков апрель 1625 года Но зато у меня мессир крыс пробует на зуб все книжные новинки Парижа! Эпиграф же прямо в тему пришёлся, я сказала себе: "Надо брать!"
Рыба: Лея, я старалась, чтоб уж комедия, так комедия От первого диалога Бу с крысом, там, где: "Линяешь?", до аттракциона катания на бочонках у ворот Сен-Антуан
Лея: Рыба пишет: я старалась, чтоб уж комедия, так комедия Рыба, на мой взгляд, ни один мультфильм не передаст всех прелестей самого текста. Д'Артаньян коршуном бросился на своё добро, споткнулся и с разбегу впечатался в дверь. Со стены над дверью сорвалась жестяная вывеска и просвистела мимо уха д'Артаньяна как не изобретенная ещё гильотина. Гасконец отшатнулся, и вовремя. Еще раз спасибо!
L_Lada: Рыба пишет: Надо было рыть матчасть на предмет сюжета сказки Перро, откуда он взят и т.д. Да и на дворе у котиков апрель 1625 года Так еще не поздно! Как раз успеет обрасти легендами и стать сказочным героем. А матчасть - она такая матчасть. С прототипами часто бывает так, что возможны варианты. И с основой сюжета тоже.
Рыба: L_Lada, и кто-то, полвека спустя, поведает мэтру Перро про чудесного кота, что в конечном итоге привел гасконского кадета к маршальскому жезлу?
Рыба: Лея пишет: ни один мультфильм не передаст всех прелестей самого текста Не, не надо нам кина, а то накличете Netflix какой-нибудь, не к ночи будь помянут... Мы уж по старинке, фантазию включив! Спасибо, что читаете!
Лея: Рыба пишет: кто-то, полвека спустя, поведает мэтру Перро про чудесного кота, Рыба, у нас есть еще сказочник Арамис, который пережил и гасконского кадета, ставшего маршалом
Рыба: Лея, да уж, если расскажет Арамис, то тут, что называется, из первых уст!
stella: У Арамиса все сказки грустные и страшноватые. А у Рыба весело.
L_Lada: Рыба пишет: и кто-то, полвека спустя, поведает мэтру Перро про чудесного кота, что в конечном итоге привел гасконского кадета к маршальскому жезлу? А почему бы и нет, в конце концов? Если кот того стоит. Правда, не понимаю. Рассказал же кто-то лет через 50-70 Оливье де ла Маршу историю борзой из Монтаржи. Итог - фрески, гравюры, памятник, стихи, и т.д., и т.п. Пес, конечно, заслужил. Это я к тому, что нет ничего невозможного. Всего-то полвека! И потом, а зачем полвека? Узнать эту историю мэтр Перро вполне мог лет через 10-15, задолго до всяких маршальских жезлов. А сказку написать уже много позже. Узнал о маршальском жезле, вспомнил, что слышал что-то такое про кота, и вдохновился.
stella: L_Lada , вот и не просто сюжет: почти готовый фанфик. Может, возьметесь? И - до нашей кучи.
Рыба: L_Lada, кого Котом в сапогах назначим – Вельзевулку или Люциферку?🤣🤣🤣
L_Lada: Рыба пишет: кого Котом в сапогах назначим – Вельзевулку или Люциферку?🤣🤣🤣 Или сына и наследника Вельзевулки и Бланшетт. На ваше усмотрение. Главное - свершения, о которых было бы известно и стоило рассказывать. Кстати, кто именно рассказал Шарлю нашему Перро, я уже выяснила. Вообще не вопрос. Два тыка мышкой. (что-то двусмысленно в кошачьей теме получилось, ну да ладно)
L_Lada: stella , у меня пока куча незакрытых гештальтов и времени в обрез. Но я подумаю. В любом случае, за "третьим будешь?" за добрые слова спасибо. Пока что нашла в своих виртуальных архивах на тему Перро пару пирожков из раннего из периода увлечения сетевой поэзией, но не знаю, надо ли и куда это можно. Не в тему же чужого фанфика.
stella: L_Lada , в "Покатуху" Отдельной темой.
Atevs: Про-дол-же-ни-я! Я же читала "Трех мушкетеров", я знаю, чем все должно закончиться Но с каким же нетерпением я жду продолжения! Персонажи совершенно сказочные, а при этом абсолютно реальные. Ведут себя с одной стороны совершенно по-кошачьи, а с другой - абсолютно по-человечьи: – Ты выполнила договор, женщина. – А… хорошо! – легкомысленно ответила Бланшетт, зевнула и перевернулась на другой бок. Беспокойный Вельзевул подрал когтями ковёр и запрыгнул на подоконник, глядя на зазеленевший апрельский сад Ай, да весь текст цитировать можно. Спасибо за ощущение волшебства. Оно, кроме прочего, - в балансе, балансе на грани между мирами, балансе между смешным и трогательным. Лея пишет: Кстати, его юный и наглый курьер напоминает самого д'Артаньяна Ага. Мне тоже д'Артаньянистость мышонка бросилась в глаза. Я бы сказала, что великое посольство - любимый момент, но нет. Еще ведь есть вежливое обжорство, явление Люцифера широким народным масссам, погоня за клубком... и все остальное тоже - мда, не сложилось с определением любимого момента. И отдельное спасибо за иллюстрации!
Рыба: Часть вторая *** Лу, опьянённый собственной предприимчивостью и даже дерзостью, вместо того, чтобы тихо и незаметно вернуться домой, пустился во все тяжкие. Он взобрался на крышу и всласть вздремнул на солнышке, а потом прошёлся по чердакам. Там ему и встретилась бело-пёстренькая прелестница. Чёрный обомлел: кошечка была стройна, изящна и… разноглаза! Но её винно-жёлтый и хрустально-голубой глаз взирали на великолепного незнакомца-аристократа с одинаковым любопытством и весёлым кокетством. Лу немедленно предложил красотке коготь и сердце, но та только насмешливо пошевелила усиками. О, какие у неё были восхитительные усики! – И только-то, месье? – прищурилась она. – Э-эээ, один момент, мадемуазель! – воскликнул чёрный и метнулся с чердака вниз, а потом прямо на кухню: ароматы стряпни безошибочно указывали дорогу. И вот на глазах у изумленного повара Лу подпрыгнул и вцепился в связку колбас, подвешенную на балке. Повар в это самое время жарил яичницу. Возмущенный наглостью хвостатого разбойника, он только воскликнул "э-эй!", и не имея под рукой ничего подходящего, замахнулся на кота прямо сковородкой. Шкворчащая в сале яичница по всем законам мироустройства полетела в сторону, противоположную от кота, и предсказуемо облепила физиономию повара. Тот взвыл. Взвыл и Лу, потому что колбаса, на которой он повис, оборвалась с бечёвки, и он, растопырив когти, обрушился на голову человека. Человек же, ошпаренный, оцарапанный и обезумевший от ужаса, слепо метался по кухне, натыкаясь на стены и руша всё вокруг, а на голове у него развевалось что-то вроде великолепного чёрного парика, как нимбом святого, украшенного кругом колбасы! Будь дело в Мадриде или Толедо, инцидент ни за что не обошёлся бы без святой инквизиции, но в легкомысленном Париже, к счастью, уже перевелись суровые торквемады. Богопротивный дуэт наконец распался на изрыгающего проклятья повара и встрёпанного кота, с утробным рыком уносящего в зубах добычу. Разноглазая прелестница тем временем дождалась своего ухажера и с завидным аппетитом принялась за колбасу. Лу подступил было к кошечке с нежностями, но неожиданно получил от неё такую затрещину, что опешил, а потом оскорбился: гулящая красотка просто провела его, как последнего болвана! – Прошу прощения, мадемуазель, не смею беспокоить, – откланялся гордый Лу и прыгнул на соседнюю крышу. Там он отряхнулся, слизал с задней лапы остатки яичницы и стал размышлять о превратностях жизни и тщете всего земного. Раздумья были долгими и привели к тому, что низменное всегда берёт верх над возвышенным: расчёт над искренностью чувств, хитрость над прямотой, реальность над пустыми мечтаниями! Да, он, конечно, свалял дурака перед этой кошкой, ему было досадно, но она была такая хорошенькая… И кто знает, как ей жилось всё это время? Тут благородный Лу и сам почувствовал, что голод не шутка: он съел бы сейчас хоть сырую мышь, не говоря уже о нормальной еде. А в воздухе призывно сплетались запахи жилья, кухонь, близкого трактира. За сегодня Лу украл уже дважды, и третьего раза, конечно, было не миновать! Не особенно и скрываясь, чёрный кот пролез в столовую очередного дома, ещё не подвергнутого им ограблению. Из гостиной доносились голоса, а на буфете с открытыми полками уже были выставлены закуски. Лу съел пару ломтиков ветчины, слоёный пирожок с сыром и блюдо крутых яиц в желе, после чего, не искушая судьбу, тихо удалился. И вот, сидя на крыше в золотом и розовом свете гаснущего дня, чёрный кот задумался, что ему делать дальше. Идти домой – не близко, да и заблудиться недолго. Он с утра уже так напетлял по улицам, пустырям и огородам славного города Парижа, что лапы гудели. Правда, подшутить над гасконцем удалось, тут уж ничего не скажешь! До чего забавно вышло! И даже особенно стараться не пришлось! Лу тихонько хихикал про себя – азарт утренних приключений ещё не прошёл, и он, впервые вкусивший преступной жизни, пока не задумывался о собственной погибели. С тем кот пролез в слуховое окошко, собираясь устроиться где-нибудь на ночлег, но до него донеслись шипение, страшный вой, мяуканье и писк. Кошачья драка? Лу ничтоже сумняшеся устремился на звук – и точно, драка как раз назревала: клочковатый чёрный кот, тот самый, которого, кажется, звали Базиль, прижав уши и оскалившись, теснил белую кошку с рыжими пестринами. Лу тут же узнал кота и разноглазую красотку, что давеча так бессовестно поступила с ним самим! Впрочем, сейчас это не имело значения, потому что кошка прикрывала собой кучу тряпья, из которой доносился тонкий писк. Да у неё же там котята, догадался Лу! Котята! Она просто была голодна, и ей надо кормить малышей, а он, дурак сытый и праздный, полез к ней с нежностями… Вот дурак-то! Сокрушаясь о своей недальновидности, Лу краем глаза успел заметить, как Базиль начал бросок. Его задние лапы ещё не успели оттолкнуться, как сильный, здоровый и крупный чёрный кот рванулся к нему, будто это распрямилась сжатая пружина! В одно мгновение два кота сшиблись в прыжке и завывающим клубком покатились по полу. В воздух полетела выдранная шерсть, вздымаемая пыль, какой-то хлам, что-то упало в углу, и, наконец, клочковатый с хриплым мявом рванулся в слуховое окошко. Лу метнулся за ним и впился зубами в заднюю лапу негодяя. Вопль боли огласил чердак, и Базиль вылетел на крышу, как пробка из бочонка. Лу проводил его грозным урчанием, отряхнулся и уселся посреди чердака: надо было зализать царапины и пригладить шерсть, чем он и занялся, а из угла за ним следили два ярких глаза, винно-жёлтый и хрустально-голубой. – Вы там как? – спросил Лу и придвинулся ближе. Кошка приложила уши и зашипела. – Мадам, я не причиню вам зла, вы могли бы и сами понять. – Хаааааааа… уходи… уходи… уходииииии… – стонала кошка. – Вы чертовски любезны, – хмыкнул Лу, вылизывая лапу. В это самое время куча тряпья в углу зашевелилась, и оттуда вылез котёнок – абсолютно чёрный! Малыш удивлённо смотрел на мир младенчески-голубыми глазками, а его маленькие лапки ступали ещё не вполне уверенно. Котёнок где прыжком, а где ползком добрался до большого чёрного кота и принялся играть его хвостом. Кошка, казалось, впала в ступор от страха. – Миу! – пропищал меж тем довольный малыш. – Миу! Папа! Лу оторопел. – Папа! – не унималось дитя, залезая коту на голову. Лу наклонился и тряхнул головой. Мелкий безобразник по гладкой шерсти съехал вниз. – Миу! Ух, здорово… Ещё, ещё! Лу хмыкнул и лизнул малыша в мордочку: – А, ну, дуй к маме! – Миу! – запротестовал малыш. – Папа, папа! Тут уж Лу просто взял негодника за шкирку и отнёс к матери. – Вот, забирайте шалопая. – Спасибо, месье, – пробормотала насмерть перепуганная красотка. Лу кивнул ей и выбрался на крышу. Потом он обошел ещё несколько крыш, облазил ближайшие чердаки и, кажется, опять заблудился в трёх печных трубах, пока искал место для ночлега – везде были жильцы: то пузатый кот, то голубиное семейство, то летучие мыши, то писклявые воробьи. От их заполошного чириканья тотчас зазвенело в голове, и Лу, дабы не привлекать к себе излишнего внимания, залез в какое-то стойло. Внизу жевала сено коза, от нагретой за день кровли струилось тепло, и кот задремал. Сквозь дрёму он подумал ещё, что надо было всё-таки найти Вельзевула и доложить ему об успехе дела… Вот только Вельзевул наверняка был очень занят, мешать ему не следовало… или следовало? Так и не разобравшись в приоритетах, Лу вытянул уставшие лапы и провалился в сон. (Продолжение следует)
Лея: Рыба пишет: Там он отряхнулся, слизал с задней лапы остатки яичницы и стал размышлять о превратностях жизни и тщете всего земного. Раздумья были долгими и привели к тому, что низменное всегда берёт верх над возвышенным: расчёт над искренностью чувств, хитрость над прямотой, реальность над пустыми мечтаниями! Да, он, конечно, свалял дурака перед этой кошкой, ему было досадно, но она была такая хорошенькая… И кто знает, как ей жилось всё это время? Лу превращается в философа И, как всегда, очень смешно. он, впервые вкусивший преступной жизни, пока не задумывался о собственной погибели Рыба, спасибо! Спасибо, в том числе, и за то, что напомнили нам всем: пора перейти к созиданию от разрушения, к позитиву от негатива, к творчеству от споров Хотя и творчество - процесс неоднозначный
stella: Дела кошачьи! Напомнила нам Рыба всем, что кроме этого маразматического фильма существуют еще неугомонные коты.
jude: Рыба, какое чудо!
Armida: Рыба, милота какая 😊 Рыба пишет: Лу съел пару ломтиков ветчины, слоёный пирожок с сыром и блюдо крутых яиц в желе, после чего, не искушая судьбу, тихо удалился. Котик мне напомнил, что приближается обеденный перерыв
Кэтти: Рыба , спасибо огромное! И умилили, и рассмешили. Умение писать смешно- это талант!
Рыба: *** Всю ночь Вельзевул был занят тем, что бесконечно блуждал по каким-то горячим пескам, торопился, бежал: лапы вязли, но он бежал снова. В конце-концов он сверзился со скамьи, замотавшись в шаль, как древняя мумия. Не вполне придя в себя, Бу через кухню и чёрный ход по известной надобности выбрался во двор, а потом… потом просто не смог найти обратной дороги! В уже подступившей темноте он уселся на землю и замяукал. Через пять минут дверь отворилась, замерцал огонек свечи и послышалось: "Миленький?" Бу, шатаясь, побрел к своей спасительнице и прижался к её ногам. Мадам Дюшан унесла тяжеленного кота к себе и снова устроила его на том же месте. – Спи, миленький! А там и хозяин твой явится. – Бу благодарно лизнул руку женщины. – Экий ты ласковый… *** Солнечный луч бил прямо в глаз, и это ужасно мешало Лу: он потянулся, перевернулся на другой бок и чуть не рухнул со стропил – прямо на козу! Дело спасли когти, а так бы… ох… Да, признал чёрный кот, это вам не на подушках у монсеньора ночевать, это суровая действительность! К суровой действительности относилось и добывание хлеба насущного. Лу потянул носом, принюхался и спустился вниз. Козу только что подоили и горшочек с молоком был где-то рядом. И ещё другие ароматы щекотали ноздри, ручейки их пересекались, звали в разные стороны. Сдоба с корицей… так… не сюда… Сыр… ага! О-о, пирог с рыбой!!! Лу двинулся в гости к пирогу, миновал пол-улицы и уткнулся в молодой лопух, гордо вознесший первые листья у столбика с покривившимся указателем. На треснувшей дощечке написано было нечто странное: "улица Могил…" – Тьфу, про́пасть! Придумают тоже! – Лу почесал задней ногой в затылке. – А, нет, "Могильщиков" же! Он уже вообразил себе целый отряд означенных кладбищенских тружеников, с лопатами наперевес бодро шагающих в ногу и с песней, захихикал, но тут же вытаращил оранжевые глаза: что-то не сходилось, подождите, какие могильщики? Почему могильщики? Это ж улица Феру?!! Или нет? Что ж такое творится-то? Лу вскочил, пробежался туда и сюда мимо вчерашнего дома с мансардой и вывеской "Комнаты внаём". У ограды тихо кралась вчерашняя разноглазая кошечка. – Мадам, – окликнул её Лу, – мадам, это что за улица? – Могильщиков, месье. Лу так и сел. – Как же так?! – Что-то случилось, месье? – Нет… да. То, есть, конечно же, нет, мадам. А дом? Физиономия Лу была столь обескураженной, что пёстренькая хмыкнула: – Дом мэтра Бонасье, бывшего галантерейщика. – Бонасье? – Да. Мерзкий тип, знаете ли. Женился на деньгах, бросил торговлю, молодая супруга служит кастеляншей. – А… – В Лувре. – О! – Ненавидит кошек. – Кто? – Мэтр. – В самом деле, мерзкий тип! Но, мадам, а где тут улица Феру? – Это соседняя. Насквозь через забор и огород, месье. В трактире на Феру самая лучшая кухня в окру́ге, если что. – Благодарю, мадам! – Амюзетт. Госпожа Констанция всегда называла меня так. – Люцифер. Так меня называет монсеньор кардинал Ришелье. Лу горделиво приосанился и даже встряхнулся, чтобы шерсть красиво улеглась, но разноглазая лишь хихикнула и пролезла через дыру в ограде дома Бонасье. – Мадам, – спросил вдогонку Лу, – а здешний новый постоялец? Он дома? – Провинциалы так рано не встают, – со знанием дела ответила Амюзетт. Чёрный кот двинулся было через задворки и огород к соседней улице, но присел под кустом крыжовника и задумался: по всему выходило, что поручение он провалил. С треском. Лу не искал себе оправданий, просто это с Вельзевулом он чувствовал себя уверенным и исключительно удачливым, а вот без Вельзевула… Но надо было что-то решать. Найти эту улицу и нужный дом, а потом мчаться обратно и караулить чертова гасконца, покуда не проснётся, идти за ним, как тень, и, может, всё же заманить мальчишку туда, куда следовало? Лу вздохнул, потому что ему ужасно не хотелось признаваться своему полосатому приятелю, что он тут натворил по недоразумению. Впрочем, возможно, Бу и так уже всё знает. Он ведь как раз на Феру, наверное, ждёт, а гасконца все нет… Эта мысль более всего тревожила черного кота, он должен непременно все исправить, и вот тогда Вельзевул сможет им гордиться! С тем Лу пересек небольшой садик с цветущей в эту пору сливой, с кустами смородины и несколькими грядками, пролез под калиткой… и столкнулся нос к носу с незнакомым пузатым котом! Надо же, сколько тут местных-то, подумал Лу, а кот весь встопорщился и приложил уши. – Хаааааа… Ходют тут… – заругался он.– Ходют… – Простите, месье, – Лу был отменно вежлив. – Я ничуть не имею намерения обеспокоить вас. Но, скажите, это ведь улица Феру? – Ну, Феру…– не слишком любезно отозвался пузан. – А дом…такой, с мансардой? – Дык вона… Ходют тут… – Благодарю, месье! – кивнул обрадованный Лу и припустил вдоль по улице к указанному месту. Он прошёл всю улицу из конца в конец, принюхался у трактира, ощутив пустоту в желудке, хотел войти, но напугал какую-то дородную бабищу и едва увернулся от выплеснутых ею помоев. Так он добрался до площади у Сен-Сюльпис, огляделся кругом и обрадовался: тут ему всё было знакомо по предыдущим визитам с Вельзевулом. Отлично, теперь он уж точно ничего не перепутает! Лу побежал обратно к дому с мансардой, вскарабкался на клён у стены и спрыгнул на крышу. Сюда выходило окно. Чёрный кот, влекомый то ли любопытством, то ли иной неизвестной силой, привстал на задние лапы и заглянул внутрь. Посреди комнаты, опираясь рукой о спинку стула, стоял молодой дворянин, а мрачный долговязый лакей помогал ему одеваться. Было похоже, что дворянин ранен, потому что под тонкой рубашкой угадывалась повязка, а сам он старался не делать резких движений, явно оберегая правую руку. Лакей смотрел хмуро. Лу подумал, что дворянин – это и есть мушкетер Атос, из-за которого, собственно, и вышел весь сыр-бор. Как будто в ответ на эти мысли человек посмотрел в окно: с улицы на него таращилась огненными глазами круглая кошачья голова! Дворянин зажмурился, видимо приняв видение в окне за остатки ночного горячечного бреда, а Лу пригнулся и тихонько полез с крыши. Разведанной дорогой он вернулся к дому Бонасье и залёг в лопухах. Всё было тихо, только в желудке музыка играла – Лу как будто даже узнавал мелодию, которую монсеньор кардинал всегда просил графа Рошфора сыграть на лютне. Чёрный кот с тоской начал вспоминать о миске взбитых сливок, о паштетах из печёнки, о чудесном маринованном угре, подаваемом к столу у монсеньора, об устрицах и раках, варёных с укропом, о давешней краденой рыбе, что они разделили с Бу, и о том, чем он сам угостился вчера в домах добрых парижан. Список получился внушительный, да толку в том, что ты съел вчера, если сегодня поневоле приходится поститься? Лу проследил за мухой, кружащейся над лопухом – с чисто гастрономической точки зрения, потом за лягушкой – с тем же, и снова вздохнул: прошел уже час, никак не меньше, а гасконец всё не выходил. Верно ведь говорят: кто спит – обедает. И завтракает, и ужинает заодно. Лу голодать не приходилось, и сейчас он должен был признать, что вполне обошёлся бы без такого опыта. Сколько ещё ждать, интересно? Во сколько привыкли вставать гасконские мальчишки? Часы на многочисленных колокольнях Парижа нестройно отбивали четверти, но Лу уже потерял счёт времени: он подумал, что, наверное, нужен какой-то план в отношении гасконца, но никакого, решительно никакого плана у чёрного кота не было. Вместо четко обозначенного распорядка собственных действий на случай появления д'Артаньяна в поле зрения он воображал, как доел бы сейчас хоть похлёбку, подаваемую обыкновенно г-ну дю Трамбле, известному аскету! Однако ж кот не монах, чтобы находить истину в вареной капусте, одиноко плавающей в мучной болтушке. И разве добродетель имеет хоть какое-то отношение к пюре из репы и шпината? Лу так увлекся этими философскими размышлениями, что чуть не пропустил момент, как в доме Бонасье хлопнула дверь и на пороге показался юный гасконец. “О-о… сколько блеску! – прикрыл лапами глаза Лу, потому что поверх гасконского, некогда синего, камзола и штанов, сделавших бы честь лавке любого парижского старьевщика, была нашита вчерашняя золоченая тесьма! – Мы с переодетым принцем идём делать визиты?” Кот захихикал и даже забыл о еде, а д'Артаньян, поправив длинную шпагу и надвинув на брови шляпу с тремя перьями: бурым, рыжим и зелёным (фазаньим, петушиным и павлиньим!) сошел с крыльца и бодрым шагом двинулся в направлении Сен-Сюльпис. Лу покинул свой наблюдательный пост и последовал за ним. *** На улице Старой Голубятни во дворе большого особняка шум стоял невообразимый. Как на ярмарке в воскресный день! Лу, наученный недавним опытом явления кота народу, тихонько притаился за массивными воротами, обитыми длинными гвоздями с квадратными шляпками. "Эге, – подумал он, – чей же это особняк, коли юный гасконец решил начать именно отсюда? Хвост даю, де Тревиля!" И кот не ошибся! По двору праздно расхаживали человек сорок мушкетеров, вооруженных до зубов и готовых на всё: ссориться, зубоскалить, затевать пари или опасные игры со шпагой, поставив на кон преимущество пройти в приемную капитана вне очереди. Лу даже хмыкнул, представив себе, как побледнеют и вытянутся лица доброй половины этих храбрецов, стоит лишь чёрному коту взойти на ступени широкой лестницы. Лелея эту мысль – снова попугать суеверных – он, тем не менее, присматривался и прислушивался. Из группы беседующих неподалеку вояк донеслось: – Вы слышали, господа, говорят, у Сен-Антуанских ворот вчера поймали беса! – Да видно упустили, потому что на Вожирар вчера тоже творилась сущая бесовщина. – И кто тому свидетели – какой-то горшечник и повар? Бросьте! – не поверили в ответ. – Так и на улице Могильщиков на крестинах у судейского писаря все угощения кто-то начисто подъел. Ничего гостям не оставил. Этакий конфуз приключился! – Наглые слуги всегда готовы приписать свою прожорливость бесам. А попадутся на горячем – так один у них ответ: чёрт попутал! – Я б побился об заклад, что это капитанский Весельчак шалит, если б не… – мушкетер возвел глаза к небу. – Если б любимый котик господина капитана не издох полгода как! – ответствовал другой. – Издох? Фи, сударь, вы, я смотрю, не любите котов? – Да за что же мне их любить? – ухмыльнулся его собеседник. – Конечно, ведь это именно вам во время о́но кот разодрал новые штаны, не так ли? – Сударь, никак вы желаете ссоры? – Помилуйте? Из-за ваших почивших в бозе штанов или из-за того, что капитан даже перекрестил своего кота в Весельчака на французский манер, потому что по-гасконски его прозвание уж очень напоминало чью-то фамилию? – Что-о?!! – Господа, господа, полно! – со смехом пытались утихомирить их товарищи, но было поздно. – К оружию, сударь! И не обессудьте, если острие моей шпаги раздерёт ваши новые штаны! – К вашим услугам, сударь! – поклонился другой и приготовился к бою. – Мои штаны далеко не новые и, увы, единственные, потому они мне особо дороги – как память – и я буду их защищать, предупреждаю! – Чёртов кот, – смеялись двое других мушкетеров, принужденных быть секундантами в этой комической дуэли, – уж одна шкура от него осталась, а вреда никак не меньше! – А если это всё же он – тогда точно бесовщина! – поддержал их один из дуэлянтов. Мушкетеры дружно захохотали и выхватили шпаги, а Лу горделиво повел усами: кажется, его вчерашние подвиги наравне с каким-то неведомым Весельчаком уже обрастают легендами. И не успеешь глазом моргнуть, как они войдут в изустные предания кварталов Вожирар и Сен-Сюльпис. За этим приступом самолюбования чёрный кот даже упустил д'Артаньяна из виду. Где же мальчишка-то? Ага, вот он, по дуге обходит сражающихся на дворе мушкетёров. Надо же, уже не насквозь, не напрямик! А теперь нам на лестницу. Та-ак! Вот это взгляды! Ай-яй, мьяу, да мы краснеем смущённо, не отнимая руки от полей своей шляпы! Конечно, тут кто угодно расступится – перед такими-то перьями! Похоже, наш юноша птичник ограбил, хи-хи-хи! В самом деле, всякое новое лицо во дворе дома де Тревиля не могло остаться без внимания, а эта смесь потёртого шика и петушиного франтовства, помноженные на гасконскую воинственность, не оставляли молодому человеку шансов остаться незамеченным. Лу уткнулся носом в лапы, чтобы не фыркнуть и не выдать своего присутствия, а потом, пользуясь тем, что всё людское внимание было сосредоточено или на драчунах, или на изысках провинциальной моды, осторожно двинулся в сторону дома. Он замирал в тени, перебирался мимо ограды, миновал парадный вход, зашёл со стороны служб и просочился в неплотно закрытую дверь. Кухня! О-о, какое мученье… Кот мужественно снёс искушение ароматами еды, готовящейся в этом приличном доме, и двинулся в сторону хозяйских комнат. Пару раз он вполне удачно спрятался от прислуги, а на третий был застигнут лакеем прямо посреди комнаты. Повинуясь какому-то внутреннему голосу, Лу просто уселся в солнечном пятне, обернул лапки роскошным хвостом и в позе Прародительницы стал неотрывно смотреть на человека. Лакей мотнул головой и зажмурился, а когда открыл глаза, никакого кота не было. – И у нас началось… – прошептал парень, огляделся и перекрестился. Между тем Лу проник в большую гостиную, сообщавшуюся с кабинетом, из которого доносились сдержанные голоса, и приёмной, из которой доносились голоса несдержанные – видимо, посетители могли из окон наблюдать то, что происходило во дворе. Тем лучше, решил кот, вот здесь и подождём гасконского мальчишку – он или сюда, или отсюда! Лу прошёлся вдоль всех стен и под массивными сундуками-скамьями на ножках, полежал на кресле и взвился на каминную полку. – Мьяяяяяяяууууу! – вырвалось у него и вся шерсть на загривке поднялась дыбом. – Хааааааа… На Лу, не мигая и не отвечая на грозное шипение, кося янтарными глазами смотрел крупный чёрный кот! Из пасти его выглядывали длинные и острые, длиннее обыкновенного, клыки, так что казалось, кот кровожадно улыбается! Неужели сказки об упырях и вампирах – не сказки?! Лу замахнулся на чудовище лапой и чуть не рухнул с камина, а странный упырь даже не шелохнулся. Да что ж такое? Ничего не понимая, Лу снова зашипел и прыгнул на врага. И словно налетел на твердый предмет, а не на живое тело! Матерь Котья, да оно и есть неживое, ахнул Лу. С бедняги сняли шкуру и набили опилками, и он теперь так и таращится на всех стеклянными глазами, как чучело. Весельчак? Неужто? Эх, брат, не весело тебе тут пугать суеверных… Чучело было сделано весьма искусно, так что и впрямь его было не отличить от настоящего кота. У его лап крепилась золоченая табличка с гравировкой: рамка из мышек, птичек и рыбок содержала в себе одно лишь слово на баскском наречии – "Barre"*. В самом деле, чем не людская фамилия, подумал Люцифер, но развить эту мысль не успел: дверь из приёмной отворилась и в комнату вошёл д'Артаньян, вошёл так стремительно и шумно, что кот даже мявкнул от неожиданности. Гасконец споткнулся и обернулся на звук – со вчерашнего дня у него были весомые причины избегать общения с кошачьей братией. Лу замер на месте, скосил глаза и показал клыки, старательно копируя чучело – ну, где одно, там могут быть и два, правда же? Видимо д'Артаньян не придерживался этого соображения, потому что отшатнулся. Он решил, что у него двоится в глазах. После того, что юному провинциалу пришлось увидеть и услышать во дворе, на лестнице и в приёмной де Тревиля, это было возможно и вполне извинительно. Гасконец провел по лицу ладонью и снова взглянул на камин: чёрт побери, вчерашний мешок с блохами! Один, а не два! И когда ж его ободрать-то успели? Д'Артаньян хотел было рассмотреть диковинку поближе, но из кабинета выглянул лакей и пригласил его к капитану. Только Лу высунул нос из широкой серебряной вазы, стоящей тут же на камине, в которую он нырнул, прячась от гасконца, как вошли ещё двое мушкетёров: один огромный, как шкаф с мантиями у монсеньора кардинала, а другой как переодетая девица – в кружевах и локонах. И оба тоже скрылись в кабинете. Из-за двери раздался недовольный голос де Тревиля – капитан за что-то распекал подчинённых. Чёрный кот помедлил, прислушиваясь, потом чихнул – и в этот момент в комнату вошёл тот самый дворянин, которого Лу уже видел через окно на улице Феру. Атос! Шёл он твёрдой поступью, но словно бы нарочито размеренно, как тот, кто опасается внезапного головокружения. Ну, ещё бы, посочувствовал дворянину Лу, и тут же обрадовался: на что нам какая-то мансарда на Феру, коли гасконец здесь Атоса встретит, да и прочих тоже! Не в этом ли затея Вельзевула? Так дом де Тревиля подходит для этой затеи ничуть не хуже! Чуть не замяукав от такой счастливой мысли, Лу полез из вазы, но широкая посудина накренилась, крутанулась на месте и с адским звоном рухнула вниз! – Мьяааааааа! Что тут началось! Чёрный кот с воплем взметнулся по портьере на карниз и уже оттуда наблюдал, как из кабинета г-на де Тревиля звали: "Лекаря! Лекаря! Моего или королевского, самого лучшего!", как любопытные заглядывали в комнату, а Лу только и думал, как бы не свалиться кому-нибудь на голову! Минут через пять до него стало доходить, что это вовсе не из-за него такая суматоха. Люди бегали туда-сюда, громко разговаривали и посылали ко всем чертям кардинала и его гвардейцев. Кот только крепче вонзал когти в шёлковую занавесь и сидел тихо, почти не дыша. Наконец в гостиной всё стихло. Чёрный кот собрался спуститься и случайно посмотрел на улицу: ему показалось, что он узнаёт одного прохожего! Да определенно узнаёт – особенно его фиолетовый плащ! Ну, конечно, ведь следовало ожидать, что Вельзевула снова ищет хозяин, а до Феру тут рукой подать! Лу повернулся и тут же почувствовал, как ткань портьеры, пронзенная его когтями, прорывается! Под своим немалым весом кот так и съехал вниз, с треском располосовав злосчастную занавесь на ленты. Он бросился к выходу, опасаясь, как бы не пришлось шкурой ответить за разодранную тафту, и в этот самый момент из кабинета де Тревиля с яростным криком: "На этот раз ты от меня не уйдешь, негодяй!" – вылетел д'Артаньян. Он приостановился у окна, воскликнул: "Ага, дьявол фиолетовый!" – и ринулся вон. Все, кто находился в приёмной, немедленно расступились, узрев невероятную картину: из комнат капитана тяжёлым галопом вынесся чёрный кот, не иначе оживший Весельчак, а за ним следом огромными скачками промчался юный гасконец. Странная пара не притормозила даже у лестницы, где, к счастью, уже не сражались, а лишь болтали и сплетничали. Здесь же, на площадке, стоял, осторожно держась левой рукой за перила, Атос. Кот заскрежетал когтями на повороте и покатился кубарем под ноги раненому мушкетёру. Тот сделал полшага в сторону и нечаянно наступил на кошачий хвост. Кот заверещал, зашипел, а юный гасконец, тоже не вписавшийся в поворот, с разбегу столкнулся с мушкетёром. Если бы не этот чертов мешок с блохами и эти роковые полшага в сторону, всё бы обошлось, краем мысли подумал д'Артаньян, но столкновения уже было не избежать! Мушкетер закричал или, вернее, взвыл от боли, и его возглас слился с воплем и воем удирающего кота. Д'Артаньян в отчаянии от того, что упускает своего врага, незнакомца в фиолетовом плаще, как раз теперь проходящего по улице, и равно в отчаянии от того, что из-за проклятого кота его угораздило причинить такую боль раненому, бормотал какие-то извинения. Он уже хотел бежать дальше, но был остановлен железной рукой Атоса. Здоровой рукой! Многочисленные посетители дома г-на де Тревиля могли бы засвидетельствовать, что между провинциалом в нелепой шляпе с разноцветными перьями и мушкетёром по-имени Атос произошла ссора, после чего оба они условились о встрече нынче же в полдень у монастыря Дешо. Лу мог засвидетельствовать то же самое, но на беду, выскочив во двор, он заметался меж дворянскими сапогами со шпорами, вот прямо как кот-в-сапогах какой-то: в смысле застрял он меж сапог этих! Мяяяяу! Тут кто-то из мушкетерской компании свистнул и топнул ногой, хохоча во всё горло. Лу затравленно кинулся в сторону и попал прямо в расставленные руки одного из них, огромного, как шкаф! Того самого, что был в кабинете де Тревиля! – Смотрите-ка, Арамис, – радостно воскликнул гигант, – кажется, я всё-таки беса поймал! Вон он какой, у-у-у, хвостатый-усатый! Что с ним сделать прикажете? Лу притих и зажмурился, и открыл один глаз только тогда, когда его коснулась лёгкая ладонь. – Портос, – прозвучал мелодичный голос, – кот есть совершенное творение господне, разве это подлежит сомнению? – Вот этот чёрный разбойник?! – грохотал Портос, между тем крепко обнимая кота. – Он напуган, и только. Сердце так и трепещет, неужели вы не чувствуете? Лу снова зажмурился и громко замурлыкал. – Ого! – хохотнул Портос. – От него ещё и музыка! – Отпустите его, друг мой – хотя бы во имя милосердия. – Вы всегда говорите как аббат, милый Арамис! – смутился гигант, опуская кота на землю. – Я когда-нибудь непременно им стану, – кивнул мушкетер, а Лу воспользовался моментом и был таков. _________________________________________ *barre (баск.) – от слова "смех"
Рыба: *** Чёрный кот мчался галопом знакомой дорогой от улицы Старой Голубятни через площадь Сен-Сюльпис прямо на Феру. Мчался, не обращая внимания на шарахающихся от него людей, ржущих и рвущихся с привязи лошадей, катящихся мимо колес, мелькающих башмаков. Лу уже не думал о том, чтобы похвалиться своей удалью перед Вельзевулом, куда там! Вельзевул один только и мог бы теперь разобраться в том, что произошло в последние полсуток. Достигнув своей цели, взъерошенный кот поскрёбся и громко замяукал у дверей мадам Дюшан. Дверь отворилась, мадам ахнула, Лу ввалился в переднюю, кинулся к миске с молоком и одним духом вылакал её всю – с чавканьем и брызгами. Мадам только стояла над ним, прижав руки к груди и всё ахала: – Ах, какой милый пушистик! Ах, бедный голодный малыш! – а кот, не дослушав, рванулся по лестнице вверх. Мадам подумала, что в последнее время её заведение отчего-то стало местом паломничества котов. Впрочем, от них ведь вреда-то нет, сплошная польза, особенно если принять во внимание, что вслед за полосатым поклонником Бланшетт приходил и сам хозяин кота, тот любезный кавалер в вышитом плаще. Вот уже в третий раз достойная хозяйка вспомнила о нём. К чему бы это? "Какое обращение! – мадам при мысли о незнакомце заулыбалась мечтательно и немного кокетливо. – А какая щедрость!" В самом деле, содержимого его кошелька хватило не только крышу починить! И тут госпожа Дюшан заломила бровь: "Не то, что этот неблагодарный Атос, нищий мушкетер! Вчера лежал пластом, сколько корпии и бинтов на него истрачено – страсть! А сегодня – поди ж ты, встал и ушёл! Неблагодарный!" Мадам была бы не прочь хоть пару дней самолично поухаживать за своим постояльцем, но этот его лакей с совиной физиономией не пустил ее дальше порога! Негодный! В досаде женщина вообразила, что было бы, если б на месте Атоса оказался… м-ммм… ну, скажем, тот незнакомец в фиолетовом плаще? Такой красивый, раненый и беспомощный… Мысль эта была такого свойства, что щёки немедленно вспыхнули румянцем – бедная мадам Дюшан после всех волнений из-за мушкетёра Атоса и полубессонной ночи из-за полосатого кота пребывала в самых расстроенных чувствах. *** Утро этого дня Бланшетт начала с того, что немедленно проверила самочувствие Атоса. Ну, что ж, нет ни жара, ни лихорадки. Лечение помогло. Бланшетт самодовольно улыбнулась, задрала хвост трубой и пошла в комнаты мадам Дюшан. Там на скамье, завернутый в шаль, спал Вельзевул. Солнце зажгло искорки на его длинных усах и ресницах, заиграло в блестящей шерсти, в полосках на голове, таких восхитительных полосках, уходящих к ушам. Это было совсем как подведенные глаза древних статуй из ее снов. А уши его на просвет розовые! А еще у мессира Вельзевула розовый нос с аккуратной темной окантовкой. Это так мило! Бланшетт только теперь заметила, что мессир Высший прекрасен! Совершенство и соразмерность во всем, грация и сила. Бланшетт потянулась к коту, потерлась головой об его ухо и игриво лизнула в нос. На это Вельзевул дёрнул усом и прикрыл морду лапой. Бланшетт хихикнула и пошла завтракать. Однако, пребывать в благодушном настроении ей долго не пришлось: Атос, бледный и полуживой, собрался и ушёл из дому под вздохи Гримо и причитания мадам Дюшан. Кошка разобиделась не на шутку – она неукоснительно исполняла Договор, но ею пренебрегли. О, эти двуногие… Бланшетт уселась в угол, носом к стене, и замерла, чувствуя боль где-то глубоко внутри. Некоторое время спустя к ней приковылял сонный Вельзевул. Было похоже, что он как будто не обрёл ещё связи с реальностью. – Мессир, – кивнула ему Бланшетт. – Кхм… женщина… – провещился кот. – А где все? – Кто именно, сударь? – Атос. – Ушёл. Своими ногами ушёл к де Тревилю. – Так, хорошо… А гасконец? – Какой гасконец? – Ваш новый постоялец из мансарды. – Но мансарда всё ещё не сдана, сударь. – Не сдана? Интересно… – Кот озадаченно повел ухом. – Скажите, мадам, а я… я сам у вас тут давно? Бланшетт с удивлением взглянула на полосатого кота – что-то с ним не так, коли он ничего не соображает – и ответила: – Две ночи и день. – И мессир Люцифер, как я понимаю, за это время тоже не приходил? – Нет, мессир. Бу задумался и стал чесаться задней лапой – Бланшетт тихонько ухмыльнулась себе в усы, такой у него сделался обескураженный и потешный вид! И тут белая кошечка вздрогнула: с улицы донеслось отчаянное "мьяу-мьяу-мья-а-а!", хлопнула дверь и мадам Дюшан заахала, что-то вроде "ах, пушистик, ах, бедный малыш!" Ещё через пару минут на лестнице раздались прыжки и перед Вельзевулом и Бланшетт явился чёрный взлохмаченный Люцифер. Он чуть не завопил с порога: “А-ааааа, всё пропало, Бу, всё пропало!”, – но всё же сумел прикусить язык и выдохнуть отчаянное: “Мессир!!!” Всё равно оранжевые глаза его были как плошки и разбегались в разные стороны, мягкая густая шерсть торчала в полном беспорядке, а лапы словно не могли до конца остановиться и всё порывались куда-то нести своего обладателя, не иначе к новым великим свершениям. – Мессир Люцифер, – приветствовал его Бу, так и подаваясь вперёд. Бланшетт отступила в тень, Бу приблизился к черному коту нос к носу и спросил: – Где гасконец? Лу виновато взглянул на приятеля и чуть не умер от стыда и смущения: – У Бонасье. – Где?! – мявкнул Вельзевул и сел, растопырив лапы. Если бы коты умели краснеть, Лу пламенел бы сейчас не хуже парадной мантии монсеньора кардинала. – То есть, у де Тревиля, – сказал несчастный Лу. – А так – на улице Могильщиков. Насовсем. Полосатый кот молчал. Чёрный лишь переступил лапами и опустил голову: – Прости, Бу… Я… я заблудился. А гасконец… он… – Да уж, гасконец это гасконец. – Ага. – Вот мьяу! У Бонасье тоже дом с мансардой и вывеска… Как же я не сообразил сразу? Это ты прости меня, Лу! Д'Артаньян встретил Атоса? – Бу…он… они… – Что? – У них сегодня дуэль в полдень у монастыря Дешо! Лу выпалил это так громко и неосторожно, что Вельзевул и Бланшетт подскочили на месте. –Дуэ-э-эль?!! – взвыли полосатый кот и белая кошечка в один голос. – Дуэ-э-эль? Мя-ааа! Но Атос же ранен… – Разве такая мелочь его остановит? – буркнул Лу и подумал: “Бедная Бланшетт, это разобьёт ей сердце…” Белая кошка застыла, как алебастровая статуэтка, глядя широко открытыми глазами на солнце. Что ж, люди бывают неразумны и неблагодарны, но она заключила Договор и, значит, станет соблюдать его, пока сама жива – пусть и с разбитым сердцем. Она шагнула ближе и сказала: – Мессиры! Вы уже однажды почтили меня доверием, и, смею надеяться, я не разочаровала вас. – Мадам, ваши услуги неоценимы, – учтиво промолвил Вельзевул. – Но… – Я всего лишь простая кошка, мессир? – Бланшетт надменно блеснула зелёными глазами. – Ха! Храните тайны Высших, я не посягаю на них – я полезна там, где родилась, где сейчас моё место. – Это тоже Codex Felinus, не более. – Он самый! Так что я могу сделать -- сейчас и на своём месте? – У вашего графа дуэль с приезжим юным гасконцем, который вообще-то должен бы стать его самым близким другом, иначе всё не имеет значения. – О! – Готов прозакладывать свой хвост, мадам, на дуэли, кроме Атоса, будут еще двое, знакомые вам Портос и Арамис. – Готова прозакладывать что угодно, – ответила в тон Бланшетт, – если уже известно о ссоре, то и господа гвардейцы не останутся в стороне. – Мадам, вы удивительно проницательны. – Так, может, нам, – встрял Лу, – может нам… ну, это… собрать местных котов? И вмешаться... то есть, помешать... – Поборемся за соблюдение эдиктов? – хмыкнула Бланшетт. – Мессир, я на Сен-Сюльпис! Белая кошечка выбежала из дома, а Вельзевул уселся в солнечном пятне и послал зов. Лу тоже уселся рядом, но не успел он подумать о том, что у него, кажется, впервые вышло придумать толковый план, как Вельзевул пихнул его носом в бок, и оба кота скатились с лестницы и промчались через переднюю, едва не запутавшись в юбках мадам Дюшан. *** Мадам только всплеснула руками и выглянула с крыльца: хвостатых разбойников и след простыл! Хозяйка ещё постояла на улице, как вдруг ей почудилось, что среди шапок, капюшонов и дворянских шляп на головах прохожих мелькнули пышные завитые перья дивного лилового оттенка – этот цвет у мадам Дюшан вызывал неизменно приятные воспоминания. Женщина привстала на носочки, высматривая кого-то, и вот в самом начале улицы нарисовались две знакомые фигуры: разодетый лакей и господин в вышитом плаще. Сердце мадам Дюшан затрепыхалось птичкой, она бросилась в дом, кликнула прислугу, велела нести вина, миндального печенья и всяческих закусок – вообще всего, что есть лучшего в доме! С тем она и замерла в ожидании. Через пару томительных минут на крыльце послышались шаги, и со ступенек донеслось: – Да тут не заперто, монсеньор! Лакей распахнул дверь перед своим господином, и мадам Дюшан немедленно присела в глубоком, но кокетливом реверансе. Дворянин кивнул хозяйке, а его лакей возгласил: – Это та самая Дюшан, монсеньор, если вы благоволите помнить. – Люк, я не страдаю провалами памяти, – сказал дворянин, – и потому прекрасно помню любезную госпожу Дюшан. Достойная хозяйка зарделась, как роза, и просто вся засветилась от удовольствия, а гость взглянул на неё пристально и словно бы с улыбкой во взоре. Красивых мужчин мадам повидала немало, вот взять, к примеру, её постояльца Атоса – но если мужчина умеет смотреть вот так… – Ах, сударь, какая честь для меня! – воскликнула госпожа Дюшан, и смогла подумать только: "Ах! Ах, если бы…" Она снова не осмелилась довести свою мысль до конца, а дворянин между тем промолвил: – Мадам, я снова принуждён обратиться к вам с той же просьбой, что и прежде: не приходилось ли вам вчера или пару дней назад видеть моего кота? Если он повадился навещать вашу кошечку, то я готов дать золотой за каждого котёнка, ну, и, разумеется, покрыть прочие издержки. Мадам Дюшан сглотнула – у неё даже в горле пересохло от восхищения: да, вот таковы и должны быть вельможи! – Сударь, какие же издержки? Такой милый котик! – Так он всё-таки здесь? – обрадовался дворянин. – А чёрного, крупного, молодого и пушистого кота не было поблизости? – Был! – О, какая удача! – Дворянин отцепил с пояса кошель и высыпал монеты на стол без счета. – Я заберу их обоих. Люк, раздобудь корзину! Две корзины! Лакей молча поклонился и хотел было идти исполнять приказ, однако хозяйка сокрушенно развела руками: – Сударь, что бы вам ни прийти десятью минутами ранее! Нету их, котов ваших, умчались, как на пожар! И Бланшетт моя вперёд них. – Как так? – нахмурился дворянин и потёр шрам на виске. – А вот так! – пригорюнилась мадам Дюшан, вздохнула, но тут же опомнилась: – Может, вина? – Пожалуй, – отозвался дворянин, всё ещё хмуря брови, – но расскажите, что вам известно. – Извольте, сударь… Хозяйка рассказала, что знала сама про появление в своем доме знакомого полосатого кота – аккурат в день, когда мушкетер-постоялец разболелся от раны, и заодно то, что слышала от соседей, товарок, лавочников, прислуги, уличных мальчишек – про вчерашнюю бесовщину в квартале Вожирар. – А это, должно быть, чёрный котик озоровал, точно вашей милости говорю: где ж тут на Вожирар и Феру бесам-то взяться? Ну, разве одни мушкетеры только, – заключила мадам, а дворянин спросил: – Господин Атос чувствует себя лучше? – Да он сегодня уже встал и к капитану ушёл, сударь! Вот как господин Атос хорошо себя чувствует! В последних словах мадам Дюшан слышалась досада и ревность – дворянин повел бровью, снова потёр висок, пересечённый шрамом, и сказал: – Сударыня, я буду очень благодарен, если вы пришлёте кого-нибудь в отель де Рошфор, буде кот мой объявится в вашем заведении. С тем дворянин, сопровождаемый своим лакеем, удалился, а мадам Дюшан, надкусив миндальное печенье, осталась в глубокой задумчивости: кто б мог предположить, что такой любезный, красивый и щедрый дворянин окажется начальником тайной полиции? Графом Рошфором! "Впрочем, если мужчина умеет смотреть так, как он… то какая вообще разница, кто он?" – Эта мысль показалось достойной хозяйке очень разумной, она улыбнулась сама себе и увлеченно захрустела печеньем. *** Совещание в склепе на Сен-Сюльпис было недолгим. Кроме Вельзевула, Лу и Ле Ронжера, явились все местные: толстопузый Вантрю, рыжий Лактер, пятнистая Бигарре, клочковатый Базиль, Бланшетт и даже разноглазая красотка Амюзетт, которую, правда, тут же прогнали домой. Базиль всем своим видом показывал, что он не одобряет задуманного, но открыто возражать не осмеливался, помня грозное шипение мессира Вельзевула и острые зубы великолепного Люцифера. Кошачье войско засело вблизи монастыря Дешо и приготовилось действовать. Без десяти двенадцать в конце улицы Вожирар появился Атос. Едва он свернул под сень ив и цветущего терновника, выросшего у разломанной ограды заброшенного монастыря, как на пути у него откуда-то взялся огромный полосатый кот. Атос остановился. Кот сидел, не двигаясь с места, и не мигая смотрел на него. Мушкетер сделал шаг в сторону, надеясь обойти кота, но тот повторил его манёвр и снова уселся прямо на пути человека. – Что тебе? Кот молчал и гипнотизировал мушкетёра взглядом. – Ты не можешь быть тем Вельзевулом. Прошло двадцать лет. – Мяу-мя, – сказал кот. – Так чего тебе? Кот подошёл, боднул Атоса тяжёлой головой и стал тереться у его ног. – Мя! Мушкетер не выдержал такого натиска и вынужден был сесть на камень. Кот встал на задние лапы, понюхал перевязанное плечо Атоса, фыркнул, а потом ткнулся носом ему в щеку, куснул за ухо. Мушкетер рассмеялся. Машинальным жестом, пришедшим из глубин его юности, оттуда, где он не был одинок, Атос положил ладонь коту на голову и потрепал его за загривок. Когда же он разжал руку, никакого кота не было. У его ног сидела белая кошечка и смотрела на него укоризненно и печально. – Бланшетт? Но та поднялась, пошла прочь, остановилась, оглянулась и исчезла за кустами. – Что происходит-то? – пробормотал Атос, и в это время пробило полдень. *** Д'Артаньян летел по улице Вожирар, направляясь к пустырю, и больше всего опасался опоздать. Улица, которая раньше оканчивалась тупиком у монастырской стены, постепенно превратилась просто в утоптанную тропу. У пролома в стене гнулись ивы и цвела колючая дикая слива. Гасконец бросал быстрые взгляды на окрестности, чтобы как следует запомнить место, и вовсе не смотрел под ноги, а зря – в каких-то пяти шагах от него посреди тропы сидел чёрный клочковатый кот. Хмурая физиономия кота не сулила ничего хорошего. – О, нет! – воскликнул д'Артаньян. – Только не это! Кот приложил уши, выгнул спину и зашипел. Гасконец невольно попятился, осматриваясь, нельзя ли как-то обойти злобное чудище, но нет – с краю улицы сплошь рос терновник. – Дьявольщина! – в сердцах воскликнул д'Артаньян. – Проклятые мешки с блохами! И чего вы все ко мне привязались? Кот грозно заворчал. Гасконец попятился. В это время кто-то сзади потянул с него шляпу – дёрнул и отпустил! – Эй, какого черта, что за шутки?! – вскричал д'Артаньян, крутнулся на каблуках и схватился за эфес шпаги. Он сначала подумал, что это выходка Портоса – в отместку за перевязь – но рядом никого не было. Да и смог ли бы гигант Портос подобраться вплотную так незаметно и тихо? Д'Артаньян на всякий случай обернулся ещё раз: никого. Но тут сзади кто-то опять подёргал его шляпу прямо за перья. За эти сногсшибательные перья, за которые деньги плачены, и с которыми лавочник расстался с большой неохотой, потому что они, как он объяснил, были отложены неким особам, которых, конечно, мэтр не мог назвать по именам, но это были очень знатные особы с изысканным и утонченным вкусом! Надо ли говорить, что на этот раз д'Артаньян вытащил шпагу из ножен уже наполовину и снова развернулся на каблуках, надеясь уловить шутника. Увы, всё было тщетно! Однако если гасконец не увидел никого вокруг, то это не значит, что никто не видел его. За происходящим уже пару минут наблюдали Арамис и Портос, и оба были весьма удивлены этой новой встречей с беспокойным, вспыльчивым и самонадеянным юнцом. Мушкетеры тоже пришли к монастырю со стороны Вожирар, но Арамис потянул Портоса за рукав, увлекая его в тень деревьев. – Постойте, друг мой. – Что это гасконец делает, черт возьми? – изумился Портос. – Полагаю, репетирует бой с ветряными мельницами. – С чем? Рехнулся он, что ли? Арамис на это тонко усмехнулся. – А-а! – сообразил Портос. – Это в той книжке про чокнутого идальго написано, как же его звали? – Дон Алонсо Кихана из Ламанчи. В самом деле, можно было представить, что юный гасконец ведёт сражение с призраком, вертясь волчком, но так и не находя своего противника. – Вы посмотрите-ка, Арамис, а ведь наглеца наш сегодняшний бес мучает! Смотрите, вон же, на дереве! Это тот котик, которого вы, друг мой, отпустить велели! Ей-богу, вы мудры, как сам царь Соломон! Едва Портос промолвил это, как вдруг шляпа д'Артаньяна непостижимым образом взмыла над его головой и переместилась на ветку ивы, нависшую над улицей. Гасконец подпрыгнул, едва не схватив внезапно ожившую шляпу, но её не выпускал из когтей пушистый чёрный кот с оранжевыми глазами! – Ах, ты, муфта! Снова ты? Отдай немедленно! Или изловлю тебя и всё же снесу живодёру! Портос с Арамисом не без удовольствия наблюдали эту сцену, кот же только ухмылялся с высоты, косил глазами и словно бы корчил издевательские рожи, а потом вообще затащил шляпу ещё выше и стал играть с самым длинным пером, жевать его и мусолить. Д'Артаньян полез на иву, ветка согнулась, затрещала, кот свалился в траву, гасконец тоже, а распрямившаяся ветвь как катапульта послала шляпу прямо в нежно цветущий терновник. Высоко, в самые заросли! Вспомнив известное гасконское ругательство, д'Артаньян подступился к кустам, пытаясь с помощью своей длинной шпаги достать шляпу, подпрыгнул раз и два, и ещё, и не оставлял попыток до тех пор, пока ему не удалось подцепить ее. Надев шляпу, д'Артаньян гордо вскинул голову, празднуя победу над зловредным котом и вспомнив отцовское напутствие про то, что любой уроженец Гаскони всё в этой жизни добывает исключительно шпагой. Вот и начало положено! Правда, товарищ отца, солдат-инвалид на это прибавлял язвительно, что шпагой недолго и могилу себе вырыть, если вовремя не убавить прыти и забывать о трезвом расчёте. Видимо, и трезвый расчёт не был чужд нашему молодому человеку, потому что теперь д'Артаньян уже не чувствовал никакого желания драться, и не только из-за проделок чертова кота. Он начал смутно понимать, что здесь, в Париже, очень легко прослыть смешным провинциалом. А самолюбие д'Артаньяна не вынесло бы такого испытания. Другая смутная мысль была о том, что именно Атос, учтивый, спокойный и полный благородного достоинства, мог бы послужить образцом для подражания и, кто знает, сделаться проводником юного гасконца в окружении капитана де Тревиля и друзей-однополчан. Д'Артаньян надеялся в ближайшем будущем завоевать дружбу Атоса, но теперь делать было нечего, и он поспешил к пролому в стене, ведущему на пустырь. Часы где-то в отдалении как раз пробили полдень. Арамис с Портосом, посмеявшись вдоволь и потратив некоторое время на то, чтобы придать своим лицам подобающие случаю выражения, отправились вслед за д'Артаньяном. Арамис немного отстал, потому что в траве у обочины ему почудилось какое-то движение. Он подошёл поближе: в зарослях, сверкая глазами, тихо сидели коты – рыжий, дымчатый, пятнистая, полосатый и чёрные. Арамис усмехнулся – кажется, забавные выходки усатых разбойников будут иметь продолжение. “Кстати, и мадам де Буа-Траси – подумал он, – как раз пристраивает друзьям и знакомым рыженьких котят. Надо будет попросить у герцогини одного.” С этой мыслью Арамис отвесил котам шутливый поклон и поспешил за Портосом. *** В траве, где притаились коты, зашуршало и перед самым носом Бу явился мышонок. – Великое посольство от мессира Ле Ронжера! – гордо возвестил он. – Опять?!! – обомлел полосатый кот. Лу, голодный ещё со вчерашнего дня, щёлкнул зубами и схватил наглеца. Все остальные коты в недоумении взирали на происходящее. – Эй, вы, а, ну! – возмутился мышонок. – Я посол, у меня дипломатическая неприкосновенность! – Я ша…шажру иво, моффно? – не разжимая челюстей, вопросил Люцифер. – Фи, мессир, – хмыкнул его полосатый приятель, – лучше выплюньте господина посла! – Тьфу! – сказал чёрный кот, а мышонок поправил шубку и заявил: – Сообщение для мессира Вельзевула: у Сен-Сюльпис и на Феру замечен отряд гвардейцев его высокопреосвященства господина кардинала! За сим имею честь кланяться! И мышонок скорее пустился удирать – прочь от зубов Люцифера. А Лу, повинуясь инстинкту, бросился за ним. Мелкий серый наглец ускользнул от зубов черного кота и на этот раз, зато Лу промчался вскачь треть улицы и его вынесло как раз навстречу отряду гвардейцев во главе с де Жюссаком. Лу затормозил, подскочил на месте и перебежал ему дорогу. – Командир, – сказал один гвардеец, остановившись и указывая на чёрного кота, – командир, это дурная примета! – Точно, командир! – подхватил другой. – Встретишь чёрного кота – и пиши пропало, не будет весь день ни в чём удачи! Лу, услышав такие речи, вылез из кустов и ещё раз перебежал дорогу: должна же, наконец, быть хоть какая-то польза от суеверия! – Посмотрите, вот ведь нечистая сила! – воскликнул первый гвардеец. – Не надо нам вовсе ходить к этому месту. Говорят, тут вчера шабаш у чертей был, а люди зря не скажут! – Вот так храбрецы! – рассмеялся де Жюссак. – Должно быть, мушкетеры его величества и впрямь не боятся ни чёрта, ни бога, не то, что гвардейцы его высокопреосвященства! Вперёд! Отряд продвинулся ещё на несколько шагов. – Да разбойники и богохульники эти мушкетеры, вот они кто! – пробурчал первый гвардеец, а второй перекрестился и замер: – Ох, гляньте, командир! Истинно, бесы это! В самом деле, каким-то непостижимым образом отряд оказался окружён хвостатыми и усатыми тварями: позади сидел чёрный клочковатый кот с мрачной и злобной физиономией, а прочие расположились по бокам – и грозно завыли. В довершение картины под ногами людей мелкими прыжками промчался мышонок, а за ним громадная облезлая крыса. Двое гвардейцев не выдержали и бросились бежать. Лу тоже хотел бы рвануть следом за беглецами и гнать их через весь квартал, да побоялся высунуть нос из травы: среди гвардейцев были братья Ротонди! А ну как они его узнают, и до монсеньора кардинала дойдёт, где, как и с кем проводит время кот Люцифер, его баловень и любимец? Нет уж, а то опять до валерьянки у монсеньора дойдёт! Де Жюссак в это время лишь свистнул в спину дезертирам и повел свой поредевший отряд в обход монастыря. *** В апрельском ясном небе нестройные парижские колокола отбили без четверти час. Всё было кончено, и Лу тихо плакал над раненым Ротонди. Плакал самыми настоящими слезами, смахивая их лапой, размазывая по морде и усам. Как же так? Ну, как же так?!! Какая нехорошая рана… Вельзевул вздохнул, потоптался на месте, подошёл к приятелю, лизнул его в ухо, потом в нос и сказал: – Отойди. Давай отойди-ка… Полосатый кот подобрался вплотню к раненому и впал в транс. Лу показалось, что воздух вокруг завибрировал от напряжения, а потом вокруг человека словно вспыхнуло маленькое солнце. Рана в его горле забулькала пеной, стремительно закрываясь, затягиваясь изнутри. Через десять минут остался лишь глубокий порез, чёрный синяк да липкие потёки крови. Юноша надсадно закашлялся и пошевелился. Вельзевул покачнулся, его мутило и лапы были совсем ватные. – Лу… Лу, помоги… Чёрный кот подставил плечо под бок своего полосатого приятеля и проводил его до выхода с пустыря на улицу Вожирар. Бу улёгся на кучу битого кирпича и прикрыл глаза. – Я полежу. Как будто целую жизнь истратил… – Одну из девяти? – Из девяти тысяч девятисот девяноста девяти. – Хи! – сказал Лу. – Вот уже одной и не хватает. – Ой, Бу, хорошо, что ты смеяться можешь! – Это я всегда могу… Но я полежу. – Ага! Бу задремал на полчаса, пригревшись на послеполуденном солнце, а когда проснулся, Лу спросил: – Ну, пойдем? – Пойдём. – Домой? В отель де Рошфор? – Сначала на Феру, мадам Дюшан беспокоится. И она будет рада, если за нами опять придёт мой граф. – Хорошо придумано! – согласился Лу. Оба кота пробирались огородами через улицу Могильщиков, когда Люцифер остановился у одного дома. – Мне надо зайти. Бу кивнул и сел ждать. На чердаке Лу нашёл разноглазую Амюзетт, а чёрненький котёнок, распихав братцев и сестричек, с воплем восторга: "Папа, папа!", бросился к нему. Люцифер прихватил малыша за шкирку и отнес матери. – Мадам, – сказал он, – я хочу предложить вам отправиться вместе со мной в Пале-Кардиналь. Монсеньор не будет против. Вас ждёт жизнь в покое и довольстве. – Благодарю, месье, – отвечала беленькая прелестница, – но у меня дети, и они ещё слишком малы, чтобы суметь перебраться через пол-Парижа. – Дети растут: не сегодня, так через пару месяцев… Амюзетт молчала. Лу смотрел на кошечку и видел в ней сейчас не только одно лишь очарование, а нечто большее. – Есть другая причина? – Да, месье. Даже ради жизни в довольстве я не оставлю мадам Констанцию совсем одну, без присмотра, без участия, без надежды. – Понимаю, – вздохнул опечаленный Лу. – Codex Felinus. Но я буду приходить, мадам, и, может быть, когда-нибудь… – Приходите, месье Люцифер, Уголёк будет ждать вас. Лу кивнул Амюзетт и спустился с чердака. – Кто у тебя тут? – спросил Вельзевул. – Жена и сын, – ответил Люцифер.
Рыба: *** Если мадам Дюшан не могла хлопотать над вторично раненым Атосом, то очень даже могла хлопотать над двумя котами. Чёрный, собравший на себя прошлогодние репьи, пыль и ещё бог знает какой мусор, был вымыт, обсушен, расчёсан и накормлен до отвала. Полосатый сказал "ма-а" при виде таза и кувшина и позволил только пройтись по своим бокам щёткой. – Линяешь, линяешь, миленький! – приговаривала мадам Дюшан, вычесывая кота. Она послала слугу в отель де Рошфор, и от графа явились его разодетый лакей и не менее разодетый камердинер – каждый с корзиной. Для мадам Люк передал бархатный кошелёк и бархатную коробочку – в ней были сережки с камушками, зелёными, точь-в-точь как бывают кошачьи глаза, сверкающие в темноте. *** Над плошкой взбитых сливок сидели два кота. – Мяв… мням-мням-мяу-мрр-мрь, – урчал один, уплетая сливки. – Мряу, вкусно-то как! – Тебя граф твой не кормит, что ли? – хмыкнул чёрный. – Так давай я тебе покажу, где взять хорошую рыбу? – Предлагаешь заняться грабежом и разбоем? Уж лучше на подушке лежать. – Я и так целыми днями лежу, – насупился чёрный. – Бу, я хочу с тобой. – Так вот я. – Бу, я хочу как ты. – Тебе приключений было мало? – Нормально было! – Атос жив, наш юный гасконский друг тоже. Мой граф к нему снисходителен и расположен куда больше, чем можно было рассчитывать. Этого довольно для счастливого финала. – Но… – Лу, – перебил его Вельзевул, – как же вовсе без потерь? – Никак. А скажи, как ты это всё делаешь, вот если человеку, к примеру, плохо, а ты – вот так? – Лу уселся, вытянувшись и изобразив позу Прародительницы. – Это все взаправду ведь? Вельзевул оторвался от сливок и внимательно посмотрел на приятеля: видимо, уже давно нужно было рассказать ему всё, вообще всё… – Лу, скажи, ты хорошо спишь? – неожиданно спросил он. – Я? – удивился чёрный? – Д-да… Вот разве только когда у монсеньора мигрень, так я у него на голове, а потом ночи две кошмары и мутит меня… – Да, я с моим графом так же маюсь, просто беда! – вздохнул полосатый. – А ещё что-нибудь бывает? – Ничего. – Ничего? – Не-а. Сплю как деревянный. – Пальмы, случаем, не снятся? – на всякий случай спросил Бу. – Какие пальмы? – Деревья такие. – А! – обрадовался Лу. – Толстая палка-палка-палка и наверху как метёлка от пыли, да? – Что?!! – едва не подпрыгнул полосатый. – Ну, это которые у нас не растут, а только в оранжереях, – уточнил Лу. – Та-а-ак… – протянул Вельзевул. – Значит палка-палка и метёлка? – Ага. Это что-нибудь означает? – Это означает, что без Ле Ронжера нам не обойтись, – сказал полосатый, с интересом глядя на приятеля, будто видя его впервые. – Зачем нам крыс? – в недоумении спросил Лу, но Бу уже послал зов. Через десять минут в углу зашуршало и завозилось: – Мессир Вельзевул? – Мессир Ле Ронжер, – вежливо кивнул кот. – Требуется Откровение. Крыс удивлённо почесал плешивый загривок. – Но господин Люцифер не входит в число Высших. – Он войдёт в круг Посвященных. – Э-эээ, – отозвался Лу на эти речи, – постойте, мессиры, так эти Высшие – это что, всё-таки всерьёз, что ли? Вельзевул с крысом переглянулись. – В общем, да, Лу, – сказал кот. – Но если ты не хочешь, то… – Нет уж, теперь рассказывайте, – насупился чёрный. – Я-то думал, эти ваши тайны просто забавы ради, да чтоб белянку охмурить… – Та белянка сама охмурит, кого хочешь, – хмыкнул полосатый. – Только пообещай, что после не скажешь: "Я больше не знаю тебя, Вельзевул!" – Не скажу. – Уверен? – Уверен! – Ну, хорошо же, слушай… Бу говорил, а потом вступал крыс, и снова Бу продолжал свой рассказ. Люцифер сидел, весь подобравшись и широко открыв свои оранжевые глаза – один дергающийся хвост выдавал его волнение. Наконец Вельзевул умолк и настала тишина. – Ну, в общем, как-то так, дружище Лу. – Да, Бу, я тебя и в самом деле не знал, – только и выговорил чёрный. – Прости. – За что? И оба снова замолчали. Наконец Лу собрался с мыслями и сказал: – Друг, это же здорово, что твоё предназначение – оберегать и хранить род графа. Меня огорчает только, что я не могу как ты, и что мы не встретимся больше, когда… ну, в общем… никогда… Вот что удручало благородного Люцифера: не зависть, не досада, а лишь сожаление о кратковременности кошачьего века перед лицом их дружбы! Бу чуть не завыл, да вовремя спохватился: – Лу, ну что ты! Впереди целая жизнь! Если ты не собираешься забыть нашу дружбу прямо сейчас, то не призывай разлуку раньше времени! – Ты суеверным, что ли, стал, мессир Высший? – фыркнул Люцифер. Бу понял: это он чтобы сменить тему и не расстраивать друга! – А что мне остаётся в присутствии чёрного кота? – ответил он в том же духе, хоть всё ещё хотелось завыть. – Кстати, порождение ада, как насчёт попугать суеверных? – Что, опять?! Хм… но идея мне нравится! – Да, и скажи, дружище, а всё-таки где ты брал ту вкусную рыбу? Лу чуть не подавился сливками и вытаращил на приятеля оранжевые глаза. Забытый всеми и смущённый Ле Ронжер кашлянул, почесал плешивый загривок, пробормотал что-то вроде "ну, вы тут дальше сами", и юркнул в дыру между стеной и досками пола. А оба кота, чёрный и полосатый, вышли в сад Пале-Кардиналь и отправились навстречу новым приключениям.
Лея: – Ох, гляньте, командир! Истинно, бесы это! В самом деле, каким-то непостижимым образом отряд оказался окружён хвостатыми и усатыми тварями: позади сидел чёрный клочковатый кот с мрачной и злобной физиономией, а прочие расположились по бокам – и грозно завыли. В довершение картины под ногами людей мелкими прыжками промчался мышонок, а за ним громадная облезлая крыса. Двое гвардейцев не выдержали и бросились бежать. Неисповедимы пути Господни. Кошачьи тоже. Загадочные силы дают задание Вельзевулу, тот - Люциферу, Люцифер задание проваливает, но, тем не менее, все получается, как надо. Разная степень "защиты" кошками людей, вернее даже, - способности кошек выступать в роли ангелов-хранителей: если Вельзевул может "оживить" Каюзака и, посредством Бланшетт, вылечить Атоса, то Амюзетт бережет Констанцию, Люцифер своими нелепыми поступками и шалостями способствует сближению трех мушкетеров и д'Артаньяна, а все коты вместе - благополучному исходу их стычки с гвардейцами кардинала. Наверное, Бу это осознает и включает Лу в число Посвященных не только потому, что тот знает, как выглядит пальма. Распространение слухов, пересечение путей, рождение легенд, "бесовщина", напоминающая охоту на черных котов в "Мастере и Маргарите". А еще - уличные сценки, достойные кинематографа, и поведение героев - от д'Артаньяна (Дон Кихота в 18 лет), "репетирующего" сражение с ветряными мельницами, до мадам Дюшан, "изменившей" нищему мушкетеру Атосу с блестящим вельможей Рошфором. Рыба, большое спасибо!
stella: а эта смесь потёртого шика и петушиного франтовства, помноженные на гасконскую воинственность, не оставляли молодому человеку шансов остаться незамеченным.- это гасконец во веки веков.)))) Я так понимаю, что со временем мы увидим , что коты завязаны не только на знакомство четверки? И Рощфор не будет обделен их вниманием?
Рыба: stella, сказка "Высшие" завершена. Рошфор появился в последней части сообразно канону в свой срок – это ведь его д'Артаньян увидел из окна дома де Тревиля и бросился за ним, отчего и проистекла вся завязка ТМ. Но вниманием Вельзевула граф точно не обделён!
Рыба: Лея, кинематографичность эпизодов – это так задумано было. Чтобы весело. Коты, такие как Лу, вполне способны устроить клоунаду на ровном месте.
Кэтти: Рыба , у Вас замечателно получилась вся это КотоБуЛуБласия. Вот только жаль, что Д Артаньян котов не любит. А Арамис, судя по всему, скоро станет обладателем рыжей кошечки- котенка. Раз он вывернулся живым из очередной интриги де Шеврез и не попал на эшафот, а отделался монастырем,без рыжей тут явно не обошлось.
Рыба: Кэтти, взаимоотношения юного д'Артаньяна и котов – это к Стелле!😎 Как она написала, так и я. Впрочем, коты (оба Люциферки, тот, домашне-гасконский и этот, кардинальский 🤣🤣🤣)оказались вполне безвредны, если не сказать – полезны для д'Артаньяна.
L_Lada: Рыба, спасибо! Искрометно, как всегда. Кэтти пишет: Вот только жаль, что Д Артаньян котов не любит. Хм... пожалуй, это я беру на себя.
Кэтти: L_Lada , удачи! Коты уж очень хороши, помирите с ними гасконца
Черубина де Габрияк: Рыба , спасибо. Котики, как всегда, великолепны.
Lumineuse: Рыба, а гвардейцев тоже коты вовремя подогнали?
stella: L_Lada , вам с Шарлем - карты в руки. А я временно в роли медсестры, так что чувство юмора и фантазия у меня в другом направлении. Но над Судьей думаю.))
Рыба: Lumineuse, эти вредные товарищи сами нашлись. А котики гвардейцев частично прогнали... Было 7, а стало 5.😎
Armida: "Здесь орудует целая банда!" (с.) Рыба, прекрасное окончание сказки, спасибо огромное У д'Артаньяна стараниями фикрайтеров гардероб экстравагантнее портосова (ваш плюмаж, пурпуэн Стеллы). Воистину гасконский шик! (Владельцу жёлтого мерина самое то ) Рыба пишет: Чучело было сделано весьма искусно, так что и впрямь его было не отличить от настоящего кота. У его лап крепилась золоченая табличка с гравировкой: рамка из мышек, птичек и рыбок содержала в себе одно лишь слово на баскском наречии – "Barre"*. За что вы так этого достойного господина кота? (Я верно поняла намёк на Жерара Барре?) Какие же они все славные кошатники, не могу не умиляться 🤗 Окромя д'Артаньяна ) Я бы заподозрила страшное, но "в Гаскони не известно слово трус" Людовик XV, большой любитель кошек, будучи ребёнком подшутил над герцогом де Ноаем, который котов боялся: подкрался сзади и вцепился в спину по-кошачьи. Герцог упал в обморок и расшибся. А юный король расплакался. Никогда не сталкивалась с айлурофобией в жизни, в отличие от кинофобии, но бывает же.
stella: Я знаю таких , не любящих и боящихся котов.)))Моя золовка. Но у нее детская травма: она получила от соседского кота, который держал соседей по коммуналке в страхе и почтении. Двуногих соседей.
Armida: stella пишет: Я знаю таких , не любящих и боящихся котов.)))Моя золовка. Но у нее детская травма Эти фобии, как правило, и развиваются из детских травм. Мою тётю в детстве покусала собака, так она и полвека спустя их ни зрить ни видеть не желает, а встретив по широкой дуге обходит. stella пишет: она получила от соседского кота, который держал соседей по коммуналке в страхе и почтении. Кажется, как-то так повлиял на д'Артаньяна гасконский Люцифер
Рыба: Armida, гардероб у гасконца и в каноне был выдающимся! Выцветшее синее, ставшее чем-то средним между рыжим и небесно-голубым, да ещё и обшитое в итоге золотым галуном! И какой же уважающий себя галантерейщик вместе со шляпой не втюхает неискушенному провинциалу вот такой плюмаж? Да за его же деньги! Пройдёт немного времени, и мушкетерской плащ навсегда исправит погрешности гасконского вкуса. Не думаю, что д'Артаньян испытывал какую-либо антипатию к котам или страх. Просто безвредный Люциферка творит мелкие безобразия и развлекается – вышла игра: ах, ты так, так вот я тебе! Кто кого – это же азарт говорит в обоих! А домашний Люцифер научил юного Шарля тому, что от котов можно ждать много чего интересного! Armida пишет: Я верно поняла намёк на Жерара Барре? Хыыы... Ага! Но только намёк, конечно, потому что псевдоним актера на французском пишется по-другому. Для имени кота взята часть от слова "смех".
полная версия страницы