Форум » Крупная форма » Ненормальная дюманка и четыре друга 20 лет спустя » Ответить
Ненормальная дюманка и четыре друга 20 лет спустя
Калантэ: Название: только рабочее, по идее это просто продолжение "Ненормальной дюманки". Автор: Калантэ Фандом: А.Дюма Пейринг: прежние персонажи плюс Рауль, лорд Винтер, Мордаунт, Карл I и так далее... Размер: макси (видимо). Жанр: так и не научилась определять. ООС, как я понимаю. И авторские персонажи. Плюс, как я подозреваю, альтернативное развитие сюжета. Пояснение: действие начинается через пару лет после окончания предыдущего фика, а планируется охват событий "Двадцать лет спустя". В том числе. Фантазия у меня совершенно безбожная, так что историки могут сразу запасаться валерьянкой и тапочками... В общем, я начинаю давно обещанное продолжение. Боюсь, что выкладываться будет мало того что нерегулярно, но еще и не чаще раза в неделю, но я приложу все усилия, чтобы и не реже! Если что не нравится - кидайте тапки сразу.
Диана: Диана не требует, Диана жаждет продолжения. Как незарегистрированный пользователь, чувствует себя очень незаметной, потому и топает ногами - для привлечения внимания.
Джулия: Диана , давно хотела спросить: что мешает зарегистрироваться и больше не топать ногами?
Диана: Зарегистрироваться пыталась, как написано. Не вышло почему-то ничего.
Калантэ: История упрямо сворачивала на проторенные рельсы. Если бы Женька удосужилась взглянуть на карту Франции, она бы убедилась, что кратчайшая дорога до Ангулема лежит через Тур и Пуатье, оставляя пресловутый Рош-Лабейль в добрых двадцати милях восточнее. Но, видимо, судьбе очень хотелось, чтобы пути Атоса и герцогини де Шеврез непременно пересеклись, и судьба сделала свой ход: из-за зарядивших проливных дождей вода в Луаре и ее притоках сильно поднялась и размыла ближайший мост. Атос и Гримо оказались перед выбором: форсировать реку вплавь, пробираться до Тура оленьими тропами или свернуть на Шатору и Лимож. Граф выбрал третье – погода не больно-то располагала к приключениям. В Рош-Лабейле путники оказались поздним вечером – не слишком хорошо зная эти места, Атос упустил возможность заночевать в гостинице десятью милями раньше, и теперь оставалось только просить гостеприимства у местных жителей. Деревенька уже спала, и единственным освещенным окном, разумеется, оказалось окно священника… - Господин кюре, прошу простить за беспокойство, но не позволите ли вы заночевать у вас в доме? - Какое беспокойство, сын мой, - кюре, пожилой кругленький мужчина, встретил их в передней комнате полностью одетым. – Служитель Божий должен быть готов оказать помощь тем, кто ее попросит… тем более, что мне все равно придется уехать. Мой дом в полном вашем распоряжении, как и моя скромная трапеза – увы, я должен торопиться. Располагайтесь, прошу вас, располагайтесь… будьте как дома… - Последние слова он договаривал уже на крыльце. Скрипнула дверь конюшни, священник вывел оседланного мула, проворно вскарабкался в седло и подобрал поводья. – В конюшне вы найдете и овес, и сено для ваших лошадей… боюсь, что кровать у меня в доме одна, но в гостиной стоит удобное кресло… Располагайтесь, храни вас Бог! Чавканье копыт по размокшей дороге стихло в отдалении. Гримо, проводив гостеприимного хозяина взглядом, чуть пожал плечами и повел лошадей на конюшню. Атос вошел в дом. По всей вероятности, почтенный кюре отличался превосходным аппетитом. Во всяком случае, ужина, накрытого в передней комнате (выполняющей в домике функции одновременно гостиной, прихожей и столовой) хватило и графу, и Гримо, и еще изрядно осталось. После ужина Гримо деловито заглянул в спальню, оценил количество спальных мест (что было несложно, так как кровать там стояла всего одна) и решительно поклонился графу. - Я на конюшне, - односложно сообщил он. - Тут есть кресло, - борясь со сном, возразил Атос. - Конюшня не запирается, - так же односложно констатировал Гримо. – Так спокойнее. Атос не нашел в себе сил спорить – про себя он был совершенно уверен, что в этом захолустье, да еще в домике священника, их лошади и так будут в полной безопасности, но после целого дня изнурительной дороги усталость навалилась, словно набитая песком подушка – и только кивнул. Спокойнее так спокойнее… Раздевшись и добравшись наконец до постели, граф с наслаждением вытянулся во весь рост на прохладных простынях. Он уже засыпал, забыв погасить свечу в медном шандале, когда в дверь постучали. - Войдите! – Атос приподнялся на локте - вставать с постели у него не было ни малейшего желания. - Господин кюре! – В дверь просунулось юное и чрезвычайно хорошенькое создание – на вид мальчику было не больше шестнадцати лет, да и голосок выдавал крайнюю молодость. – Не окажете ли вы гостеприимство двум усталым путникам? Атос раздумывал не более секунды. В конце концов, он и сам был в таком же положении, и не вина мальчишки, что граф успел первым…В домике было всего две комнаты, но не предлагать же молодому человеку заночевать на конюшне! - Пожалуйста, молодой человек, - с трудом подавляя зевок, отозвался он, - если вы согласитесь удовольствоваться остатками моего ужина и половиной моей комнаты. - Благодарю вас, господин кюре, - весело ответил юноша, - мне это подходит! - В таком случае, ужинайте, но постарайтесь поменьше шуметь. Я тоже не сходил с седла весь день и не прочь хорошенько выспаться. – Атос снова опустил голову на подушку. Приглушенные голоса и легкая возня, доносящиеся из столовой, не помешали ему заснуть. До Ангулема оставалось меньше дня пути, а там… обратная дорога всегда кажется короче… Эжени, должно быть, заждалась… Эжени… Сквозь сон Атос почувствовал легкое прикосновение, и прохладная нежная рука погладила его по щеке. Эжени… Тихий шорох, тепло прильнувшего к нему тела… Руки графа сами потянулись обнять жену, когда проснувшееся раньше хозяина обоняние намекнуло, что тут что-то не так. Эжени никогда не пользовалась сладкими тяжелыми благовониями, от нее всегда пахло легкой ландышевой водой, а ночная гостья благоухала смесью сандала и розового масла – запахи, которые Атос недолюбливал. Следующим проснулось осязание. Ладонь ощутила пышные упругие формы совершенно незнакомого женского тела – ничего общего со стройной и тоненькой Эжени. Сон слетел словно сдунутый; Атос резко сел в постели. - Простите, господин кюре, я не хотела вас будить! – Хрипловатый русалочий смех заставил его поморщиться; женщина, в которую волшебным образом превратился путешествующий юнец, весьма бесцеремонно толкнула графа обратно на подушку. – Ложитесь же, вам ведь так неудобно… - Простите, мадам, - Атос вежливо отвел в сторону женскую руку, - я не распознал вас в мужском платье. Полагаю, что вам будет тесно на половине кровати. Поверьте, если бы я знал, что вы дама, я уступил бы вам всю комнату. - О, господин кюре, к чему такое самопожертвование? – Женщина провела ладонью по плечу графа, кокетливо отбросила с лица пряди распущенных белокурых волос. – Мы прекрасно поместимся вдвоем, особенно если вы меня обнимете… Атос снова поморщился. Искательница приключений начинала его раздражать. - Сожалею, но я сплю очень беспокойно и буду вам мешать, - сухо сказал он. Дама, пристроившаяся с краю кровати, мешала ему встать – для этого пришлось бы либо скинуть ее на пол, либо перелезть через нее, а граф не сомневался, что она постарается воспользоваться ситуацией. - А вы собираетесь спать? – Темные в свете свечи губы сложились в игривую улыбку. - Есть такое намерение. - Ну не будьте же таким злым, - промурлыкала женщина. Ее рука скользнула вниз, но на этот раз Атос перехватил ее запястье и сжал, пожалуй, несколько сильнее, чем следовало. - Сумасшедший! – вскрикнула женщина. – Мне больно! - Простите, - хладнокровно ответил Атос. – Я хочу встать. Позвольте… - Он решительно откинул одеяло и потянулся за одеждой. Женщина, чуть посторонившись, наблюдала за ним со странным выражением – смеси досады и восхищения. - Вы очень красивы, господин кюре, - с сожалением сказала она. - Благодарю, мадам, - с иронией отозвался Атос, без тени смущения поднялся во весь рост и не спеша принялся одеваться. – Может быть, вы хотите еще чего-нибудь? - Я хочу вас, господин кюре, - женщина облизнула губы. – Неужели я вам не нравлюсь? - Не особенно, - холодно ответил Атос. – Располагайтесь, я прекрасно заночую на конюшне. - Это надо понимать так, что вы предпочитаете лошадей женщинам? – с прорвавшейся злостью поинтересовалась незнакомка. - Некоторым из них, - пожал плечами граф. – Доброй ночи. Шагнув в переднюю комнату, Атос встретил испуганно-недоумевающий взгляд больших глаз: на краешке кресла, придерживая у шеи полурасстегнутую рубашку, сидела еще одна любительница переодеваний. Ее растерянное личико показалось графу неуловимо знакомым, так что он невольно вгляделся… и узнал. Кэтти! Конечно, это она. Но раз так, значит, женщина в спальне – это… Додумывать свою мысль Атос не стал: в глазах Кэтти тоже мелькнуло узнавание, а ему совершенно не хотелось никаких разговоров. Кэтти сделала движение навстречу, и Атос быстро вышел из комнаты. Ему очень хотелось хлопнуть дверью. Не то чтобы он питал какие-то иллюзии относительно целомудренности мадам де Шеврез, но все же… - Кэтти, поди сюда! Кэтти, растерянно глядящая на плотно прикрывшуюся за Атосом дверь, встрепенулась и кинулась на зов. - Иду, госпожа, иду! Герцогиня де Шеврез сидела на постели, кусая губы. - Мужлан! – раздраженно бросила она. – Принеси мне плащ, тут ужасно холодно… - Сейчас, сейчас! - Наглец, невежа! – Мари вскинула на служанку полный сдержанной ярости взгляд. – Кто бы мог подумать, что священник в этой дыре так целомудрен! - О ком вы говорите, мадам? – Кэтти укрыла госпожу одеялом и укутала плащом. – Какой священник? - Ты совсем дура или уже спишь? – буркнула Шеврез. – Разумеется, тот, который только что вышел из этой комнаты… а что, тут был еще один? - Разве вы его не узнали? - Как я могла его узнать, я видела его впервые в жизни! - Но ведь это был господин Атос! – выпалила Кэтти. - Что?! - Мари снова сбросила одеяло. – Как – господин Атос? Друг… друг Рене?! Кэтти кивнула. - Вот, значит, как, - процедила Шеврез. – Стало быть, я ошиблась, и я просто недостаточно хороша для этого заносчивого красавчика… Ничего, я вернусь во Францию! И он запомнит, что я не из тех, кого можно оттолкнуть безнаказанно!
stella: Вот. значит. как...
Эжени д'Англарец: Ой, что-то мне это не нравится... Ох, как это опасно - рассердить такую женщину!
Nika: Эжени д'Англарец пишет: Ох, как это опасно - рассердить такую женщину! Ой, я вас умоляю Эжени спуску не даст ни ей, ни Мордаунту если события в ту сторону идут. А вобще обрывать такие вещи в таких местах вредно для тонкой читательской психики
Ленчик: Эжени д'Англарец Какую "такую"? :) Поверьте мне, умная женщина во много раз опаснее обиженной. Оскорбленное "достоинство" зачастую напрочь отключает мозг.
Камила де Буа-Тресси: Ага... значит никаких лишних Раулей не будет! Уф! А Шеврез? да что Эжени Шеврез, она и не с такими справится! А уж с друзьями и мужем тем более)
Диана: А мне даже жаль немного, что второго Рауля не будет...
Anna: Хм, сколько же на свете любителей "обломать" Шевретту в самых тонких моментах :D И чем нас больше, тем веселей.
Калантэ: Каюсь и посыпаю голову пеплом по причине долгого перерыва. Начинаю исправляться! Сквозь непроглядную осеннюю темень во дворе слабо просвечивала щель над дверью конюшни. Атос толкнул створку и шагнул в пахнущий сеном полумрак – масляная лампа с привернутым до отказа фитилем едва освещала проход между стойлами. Петли заскрипели, и Гримо, успевший уже задремать на охапке сена, мгновенно вскинулся. - Кто? - Я, - лаконично отозвался Атос, прикрывая за собой дверь. Если Гримо и удивило появление хозяина, которому полагалось уже крепко спать, то он никак этого не обнаружил. - А кто в доме? - Две путешествующие дамы. - Дамы?! – Вот теперь Гримо точно был удивлен. Атос усмехнулся. - В мужской одежде. – Атос кинул плащ на сено рядом со слугой. – Ложитесь, Гримо. Мы выедем на рассвете. Утро занялось холодное и ясное – погода наконец смилостивилась и вспомнила о солнце. Выезжая со двора, Атос услышал, как в оставленном доме тихонько скрипнула дверь, но оглядываться бывший мушкетер не стал. До Ангулема путники добрались к вечеру. Постоялый двор дядюшки Бюло Атос нашел безо всякого труда, так же, без приключений, прошла передача письма, но ночевать в этой же гостинице графу почему-то не хотелось. И не потому, что он чего-нибудь опасался, а потому, что Атос уже почти не сомневался – письмо было адресовано именно герцогине де Шеврез, а стало быть, в самом скором времени здесь появится и она сама. Они с Гримо переночевали в небольшом, но чистеньком трактирчике на западной окраине городка, а на следующий день уже пустились в обратную дорогу. …- Атос! Слава Богу, вот и вы наконец! - Арамис сбежал по лестнице навстречу другу с прытью, лучше всяких слов говорившей, что аббат уверенно идет на поправку. – Все получилось? - Все в порядке, - заверил его Атос. – Рад видеть вас в добром здравии, Арамис. - За это следует благодарить госпожу графиню… - Скорее Божий промысел! – Наверху показалась Женька и не спеша принялась спускаться по ступенькам. – Он меня замучил, право слово – вот уже целую неделю, как сестрица Анна, сидит на подоконнике и пожирает глазами тракт! Вместо того, чтобы съесть что-нибудь… более питательное! - Это мы сейчас поправим. – Атос приобнял жену и поцеловал в висок. Ему очень хотелось обнять Эжени по-настоящему, но он сдержался. – Я чертовски голоден, и надеюсь, что аббат составит нам компанию! - Но сначала скажите, - Арамис, с трудом скрывавший нервное напряжение, тронул плечо друга, - когда вам удалось добраться до Ангулема? Вы успели? - Я передал письмо вечером одиннадцатого октября, - пожал плечами Атос, - увы, быстрее было невозможно, дороги размыло дождями… Вы беспокоитесь, успел ли адресат получить письмо вовремя? Арамис чуть заметно прикусил губу – казалось, он что-то прикидывает в уме. - Одиннадцатого… восемь дней… - Аббат махнул рукой. – Боюсь, что… нет, я не знаю. Да, именно этого я и опасаюсь. Если она доехала до Ангулема раньше… - Он осекся. - Будьте спокойны, друг мой, - медленно проговорил Атос. – Если речь идет о… вашей кузине… Арамис даже подался вперед. - Допустим, - кивнул он. - То она добралась до Ангулема на несколько часов позже меня, я полагаю, - закончил Атос. - Откуда вы знаете? – вырвалось у Арамиса. - Я ее видел. - Где? - В дне пути от Ангулема, в деревне Рош-Лабейль. Женька замерла. Все-таки Рош-Лабейль! - Но вы же не знаете ее в лицо… - пробормотал Арамис. - Зато я хорошо помню в лицо ее служанку, Кэтти, - заметил Атос. – Ведь так звали эту крошку, которую рекомендовал вам д’Артаньян? Они были переодеты в мужское платье, и по случайности, как я понимаю, попросились на ночлег в том же доме, что и я. Только я уехал гораздо раньше. Арамис вздохнул с облегчением. - Раз так, то… слава Богу! Но зачем же они… хозяин дома мог их запомнить. Проклятье, она всегда была так неосторожна! Неужели нельзя было остановиться в гостинице? - Там не было гостиницы, Арамис. И не волнуйтесь, хозяин, вероятнее всего, вовсе их не видел. - Как это могло получиться? - Хозяин, священник, уехал к умирающему, оставив меня в доме, - улыбнулся Атос. – А ваша кузина приняла за хозяина меня. Я не стал ее разубеждать. – Про себя Атос с досадой подумал, что неосторожность милейшей Мари, пожалуй, куда больше, чем мог предположить Арамис. Хозяин мог запомнить… черт побери, еще как мог, если бы это был он! Такое не забудешь, если даже очень постараться. Женька внимательно всматривалась в лицо Атоса – промелькнувшая тень досады от нее не ускользнула. Кажется, граф что-то недоговаривает… Неужели все-таки? - Дом священника… разумеется, она выбрала лучший, - задумчиво пробормотал Арамис. - Вот уж не сказал бы! В этом, как вы выразились, лучшем доме было полторы комнаты и всего одна кровать, так что нам с Гримо пришлось ночевать на конюшне, - пожал плечами Атос. – Не самый скверный ночлег в моей жизни, но и не особенно роскошный. Арамис помолчал. Женьке затаилась, как мышь под метлой: с языка у нее готов был сорваться вопрос - неужели милейшая Мари не предложила разделить с ней постель? Было похоже, что то же самое хотел спросить Арамис, но не рискнул - возможно, он слишком боялся получить положительный ответ. - Атос, я не знаю, как вас благодарить за то, что вы для меня сделали, - наконец выговорил аббат, - я бесконечно вам обязан! И вам, и Эжени. Если когда-нибудь я смогу вас отблагодарить… - В благодарность садитесь обедать, - хмыкнула Женька, - и поешьте наконец по-человечески. А то на вас смотреть больно.- «Вылитый Кощей», промелькнуло в голове, и молодая женщина отчетливо хихикнула. - Я было собиралась предложить вам прогуляться, да побоялась, как бы вас не унесло ветром! Арамис немного нервно рассмеялся. - Не настолько плохи мои дела, госпожа графиня! Но вы правы. После всех переживаний… - …самое лучшее – это как следует перекусить, - со смехом закончил Атос. – А то, знаете, там и в самом деле сильный ветер! За обедом Арамис окончательно пришел в себя и даже развеселился. Нервное напряжение последних дней вылилось в реакцию: вначале раскрасневшийся аббат с отменным аппетитом уплетал обед, не забывая поднимать бокал, который расторопно наполнял Шарло, шутил и болтал, как отпущенный на каникулы семинарист; поддразнивал Рауля; потом, где-то после пятого или шестого бокала, он попритих, и наконец, за десертом, внезапно отчетливо зевнул. - Ох, простите! - Не за что извиняться, вы же только-только встали на ноги, - Женька положила салфетку. – Вот теперь вам лучше всего лечь и проспать до завтрашнего утра. Надеюсь, теперь-то вы заснете! - Совершенно в этом не сомневаюсь, - аббат клюнул носом. – Простите, друзья, но я действительно засыпаю… и прошу позволения вас оставить. - Рауль, вам тоже пора в постель, - ласково, но непреклонно сказал Атос. – Время позднее. - Я еще не хочу спать, - запротестовал Рауль, уловив в голосе отца некое легкомыслие. – Я ведь не болен! - Ничего не поделаешь, виконт, - Арамис отодвинул стул и встал, - придется нам с вами повиноваться. Завтра тоже будет день! Оставшись наедине с Женькой, Атос наконец позволил себе сделать то, о чем мечтал весь вечер – крепко обнял жену и усадил к себе на колени. - А теперь спрашивай, - велел он. - О чем? – подняла брови Женька. - Я хорошо тебя знаю. Все время, пока я рассказывал Арамису о своем ночлеге, у тебя на языке вертелся какой-то вопрос. Ты догадалась, о ком шла речь? - О кузине Арамиса, - усмехнулась Женька. – Ты не поверишь, но мне не нужно было догадываться – в бреду наш аббат только о ней и говорил, и вдобавок принимал меня за нее. - Вот как? – Атос внимательно посмотрел на нее. – И ты сделала вывод… - …что письмо предназначено именно ей. Женщине по имени Мари. Мне назвать фамилию? - Тссс!- Атос приложил палец к губам. – Лучше всего называть ее Мари Мишон. - Пусть будет Мари Мишон, - покладисто согласилась Женька. – Я немного о ней наслышана, а за эти дни наслушалась еще больше, так что… - Она набралась духу и выпалила: - так что я просто удивилась – как это Мари Мишон не предложила хозяину дома разделить с ней эту самую единственную постель! Женька ожидала какой угодно реакции на свои слова – смущения, возмущения, удивления – но совершенно точно она не ожидала, что Атос рассмеется. - Хорошенькое же у тебя сложилось мнение о бедняжке! – выговорил он. – А самое ужасное, что ты угадала! - Как?! – Женька опешила. Когда-то, в прошлой жизни, она сталкивалась с супружескими изменами, но никогда на ее памяти мужья не признавались в своих приключениях вот так – с искрящимися от смеха глазами. - Ты угадала, - повторил Атос. – Мари в самом деле пожелала разделить со мной постель. Боюсь, что я смертельно её оскорбил, предпочтя переночевать на конюшне. Хотя в первое мгновение спросонья мне показалось, что это ты. - Ну, знаете ли, любезный супруг! – возмутилась Женька. – Где это видано – перепутать собственную жену неизвестно с кем?! – Она даже вскочила, уперев кулаки в бока и приняв классическую позу негодующей супруги (не слишком, впрочем, убедительную из-за веселого блеска в глазах). Атос, откинувшись на спинку стула, смотрел на нее с улыбкой. - Только на мгновение, - серьезно сказал он. – А какая еще женщина, скажи на милость, могла вдруг оказаться в моей постели? Но стоило мне проснуться, как я сразу все понял. - Еще бы! – негодующе фыркнула Женька. На самом деле в душе она испытывала самое настоящее облегчение и ликование – еще одно, пусть не самое страшное, пусть просто мелкое и противное, но все же пугало с треском рухнуло со своего шеста. Атос ничего не скрывал от нее – и ничем не обманул ее доверия. - А если бы все-таки… - начала она. Атос отрицательно покачал головой. - Никаких «если бы», - очень тихо сказал он. – Для меня существует единственная женщина на свете – ты. И… Секунда – и бывший мушкетер, только что сидевший в расслабленно-небрежной позе, уже стоял вплотную к Женьке. Казалось, он вообще не сделал ни одного движения, а словно бы стремительно перетек из одного положения в другое – умение, которое всегда восхищало Женьку и приводило в отчаяние противников графа. Сильные руки подхватили ее, как котенка, прижали к груди, и Атос вынес жену из комнаты. Через минуту вдалеке тихо защелкнулась дверь спальни.
Ленчик: Ни фига ж себе какой разговорчивый Гримо
stella: -это Шевретте.
Калантэ: А теперь я пролистываю аж сразу два года и продолжаю. У меня как-то сама собой получилась "рождественская серия", но не выкладывать же это в рождественских фиках вне контекста! Все сегодня не успела. Увы. Но обещаю не тянуть! - Матушка, а у нас водятся тигры? Женька, укрывавшая шестилетнего Рауля одеялом, на мгновение замерла в удивлении. - Тигры? – переспросила она. – Нет, во Франции тигров нет… А почему вы спросили, Рауль? - Вчера приезжал торговец пряностями, я слышал, как он рассказывал Шарлотте, как в Индии охотятся на тигров… Он был в дж… джунглях, это такие густые-прегустые заросли. А правда, что тигр больше лошади? - Правда. – Женька подоткнула одеяло и присела на край широченной кровати, глядя в расширенные от любопытства глаза сына. Действительно, она вспомнила, что накануне в замке побывал торговец, байки которого о девственных джунглях Индии, дворцах и сказочных сокровищах слушали все слуги. Выходит, Рауль тоже не пропустил это мимо ушей. – Тигр чуть пониже лошади, но зато длиннее… - А тигры очень злые? - Если голодные – то очень! – Женька улыбнулась «юному натуралисту». - Матушка, а расскажите сказку… - Взгляд Рауля стал немного лукавым. – Я сегодня хорошо себя вел… - О чем? – поинтересовалась Женька, подозревая, что знает, какой будет ответ. - О злом тигре! – выпалил Рауль. – Ну пожалуйста! Бац! Несколько секунд Женька, стараясь не подавать виду, что растерялась, судорожно рылась в памяти, пытаясь обнаружить там хотя бы какую-нибудь сказку «о злом тигре», когда ее вдруг осенило. Конечно, большинство историй «из прошлой жизни» ей приходилось подстраивать под понятные в 17 веке реалии, но в этом она уже приобрела изрядный опыт. Мелькнула самодовольная мысль, что, сложись все иначе, она вполне смогла бы зарабатывать хлеб насущный бродячей сказочницей… Ну что ж, тигры так тигры! - Ну хорошо, - она нагнулась и поцеловала мальчика в макушку. – Давным-давно, никто уже не помнит, когда, в индийских джунглях жил старый и очень злой и коварный тигр по имени Шер-Хан… Рауль повозился под одеялом, устраиваясь поудобнее, и устремил на мать блестящие от любопытства глаза. - Все звери в джунглях опасались Шер-Хана и презирали его, потому что он не соблюдал Закона Джунглей. - А разве в джунглях есть закон? – Рауль приподнялся на локте. - Конечно. Во всяком случае, когда-то он был. И в этом законе говорится, между прочим, что охотиться на людей постыдно, а воровать у людей скот можно только в самом крайнем случае. Потому что если украсть у людей корову, то в джунгли придет много людей с ружьями и огнем и накажет и правых, и виноватых. А нападать на человека недостойно настоящего охотника, потому что человек не умеет быстро бегать, у него нет ни клыков, ни когтей, ни рогов, и он не может защищаться… А Шер-Хан постоянно нарушал Закон, воровал в деревнях скот и не брезговал нападать на дровосеков и пастухов. - Нападать на того, кто слабее - подло! – негодующе заметил Рауль. - Конечно. Но Шер-Хан так не считал. К тому же он был еще и трусоват, хотя и очень силен. А больше всего его презирал Свободный Народ джунглей – волчья стая. Короля этой стаи звали Акелой, и он правил своим народом мудро и справедливо. – Женька мысленно попросила прощения у Киплинга за несколько вольную трактовку и продолжала. – И вот однажды, когда стая отдыхала после охоты, одна волчья семья услышала рев промахнувшегося тигра. Волчата с перепугу забились в глубину норы, а Отец Волк и Мать Волчица на всякий случай приготовились ко всему – потому что от голодного Шер-Хана можно было ожидать любой подлости. - Тигр ведь гораздо сильнее волка, да? – тихонько спросил Рауль. – Даже если волков два… Женька кивнула. - И очень скоро волки услышали шорох, как будто кто-то подбирается к их логову. Отец Волк приготовился к прыжку, но тут ветки раздвинулись, и у входа в нору появился человеческий ребенок – совсем еще маленький, лет двух или трех. Волк от удивления остановился, а ребенок посмотрел на него и засмеялся. - Он убежал от тигра, да? – Рауль возбужденно заерзал на подушке. - Да. Шер-Хан напал на его родителей, а мальчик убежал в джунгли. Он забрался в логово, и когда волки увидели, что он совсем не боится их, а наоборот, возится с волчатами и даже сосет вместе с ними молоко, они решили принять его в семью. Но тут… Едва уловимый сквозняк покачнул огонек свечи, и Женька, подняв глаза, увидела, что дверь открыта, а на пороге стоит Атос и с интересом прислушивается. - Я тоже послушаю, если вы не возражаете, - встретив ее взгляд, улыбнулся он. Женька кивнула. Атос уселся в кресло. - Дальше, матушка, что там дальше? – нетерпеливо теребил ее Рауль. - Дальше… - Женька с необыкновенной яркостью вспомнила, как она сама в первый раз слушала эту сказку – воспитательница в детдоме ставила старенькую, заезженную пластинку, и скудно обставленная спальня превращалась в таинственные джунгли со всякими шорохами и криками, а в темноте зажигались зеленые огоньки тигриных и волчьих глаз…- Неожиданно свет луны загородила огромная тень, и в логово заглянул Шер-Хан. Рауль сжал кулаки. - Он пришел за мальчиком? - Отец Волк, загородив собой волчицу и детенышей, спросил, что Шер-Хан ищет в их логове, и тигр прорычал, что он требует отдать его добычу. Отец Волк ответил, что волки слушаются только короля стаи, а не всякого полосатого людоеда. Шер-Хан зарычал так, что пещера затряслась: «Это моя добыча! Отдайте ее мне! Это говорю я, Шер-Хан!» И тут Мать Волчица прыгнула вперед. Как и много лет назад – и всякий раз, когда Женька перечитывала это место у любимого ею Киплинга – по спине у нее невольно побежали мурашки. Сейчас они были особенно сильными, потому что Женька вдруг ощутила себя героиней собственного рассказа. - А отвечаю я, Ракша – Демон! – В ее голосе прорезались низкие, похожие на рычание нотки. Рауль завороженно смотрел на мать. – Человеческий детеныш мой, и останется у меня! Его никто не убьет. Он будет жить и охотиться вместе со Стаей, и берегись, охотник за голыми детенышами – придет время, и он поохотится на тебя! А теперь убирайся! Вон отсюда! Краем глаза Женька уловила взгляд Атоса – в нем смешались нежность, изумление… и восхищение. Должно быть, именно так смотрел на Мать Волчицу Отец Волк… Она перевела дыхание. - Шер-Хан попятился, - уже нормальным голосом продолжала она. – Он побоялся схватиться с волками, хотя был сильнее их обоих, вместе взятых. И он ушел, рыча и обещая вернуться и съесть детеныша. А волки оставили мальчика в логове и назвали его Маугли. - И он жил в джунглях, вместе с волками? – Рауль уже не лежал, а сидел в постели, обхватив колени руками и подавшись вперед. - Да. По Закону Джунглей, волки должны были получить согласие стаи. На Совете мальчика показали Стае. Там были молодые волки, которые подпевали Шер-Хану, потому что ходили за ним и подбирали его объедки, они были против. Но Акела, король волков, заступился за Маугли, учитель волчат, огромный медведь Балу, попросил за него, а черная пантера Багира внесла за него выкуп только что убитым быком. Так Маугли был принят в Стаю. Пламя свечи снова покачнулось. За плотно занавешенным окном поднимался ветер, бросая в стекло пригоршни сухого снега. - Прошло десять лет, - снова заговорила Женька, видя, что оба ее слушателя сидят с задумчивым видом и явно ожидают продолжения. – Маугли рос, и Отец Волк, Балу и Багира учили его всем премудростям джунглей. - А где же он брал одежду? – неожиданно спросил Рауль. - В джунглях жарко, - развела руками Женька. – Боюсь, Маугли обходился вовсе без одежды. Он ведь жил со зверями, а не с людьми – совсем как Адам и Ева в райском саду! Рауль понимающе кивнул. - Шер-Хан не рисковал заявлять свои права, потому что за Маугли была Стая, и с ним дружила Багира, а Багире все в джунглях уступают дорогу – даже сам Шер-Хан. Но Акела старел и слабел, а у волков так заведено, что король правит стаей до тех пор, пока может охотиться. Молодые волки не желали ему подчиняться, говоря, что он выжил из ума, они ходили по пятам за Шер-Ханом и кормились его добычей, а Шер-Хан льстил им и подстрекал на бунт. Он удивлялся, как это такие смелые молодые охотники позволяют командовать собой издыхающему волку и человеческому детенышу, и волки злобно рычали и ощетинивались. Багира понимала, что не за горами тот день, когда Акела промахнется на охоте, и тогда Стая взбунтуется против него и Маугли. И вот тогда… - Тогда они загрызут и Маугли, и короля, - прошептал Рауль. – Матушка, рассказывай! Что же было дальше? - Багира придумала, как им победить – она была очень умной пантерой и хорошо знала людей. Она знала, и все в джунглях знали, что звери боятся огня, а люди – наоборот, повелевают им. И вот она посоветовала Маугли раздобыть в деревне огня. Маугли разыскал деревню и стащил там горшок с углями. А когда он шел обратно в логово, его встретила Багира и сказала, что Акела промахнулся на охоте и это было подстроено – ему, усталому, подвели свежего оленя. Стая собиралась на совет, чтобы выбрать нового короля, и молодые волки хотели, чтобы это был Шер-Хан. Когда Маугли пришел на Совет, Акела лежал на земле рядом со своим прежним местом – в знак того, что место короля свободно. А Шер-Хан, ничего не боясь, разгуливал взад и вперед, и рядом с ним собралось больше половины волков. Отец Волк и Мать Волчица, которые тоже успели состариться, готовились к бою, хотя и понимали, что против Стаи и Шер-Хана им не выстоять, даже вместе с Багирой… - А как же огонь, матушка, Маугли взял с собой огонь?! – не выдержал Рауль. - А как же! – Женька улыбнулась. – И вот, когда волки начали выть, что Шер-Хана надо избрать королем, отдать ему Маугли, а Акелу убить, Маугли сунул в горшок с углями факел, и факел вспыхнул. Волки ощетинились и попятились, а Маугли размахивал горящим факелом, и волки разбегались. Шер-Хан продержался дольше других, но Маугли подскочил к нему, схватил за шерсть на подбородке и принялся бить факелом по морде, а тигр только выл и скулил от ужаса, не смея сопротивляться. Рауль захлопал в ладоши. - Маугли опалил Шер-Хану усы, чтобы все в джунглях знали о его позоре, и прогнал с Совета, как и волков-предателей. А потом объявил, что Акела остается королем, потому что промах был подстроен. Шер-Хан убрался от стыда в дальние леса, и большинство молодых волков тоже, а остальные остались и жили вместе с Маугли долго и счастливо. Вот так! - Женька с облегчением выдохнула. На несколько секунд в комнате воцарилась тишина, так что стало слышно, как скребется за окном метель. – А теперь ложитесь, Рауль, и спите! - А Маугли так и не отомстил Шер-Хану за родителей? – послушно укладываясь на подушку, спросил Рауль. - Отомстил, - кивнула Женька. – Но об этом я расскажу в следующий раз! Спокойной ночи, виконт. …- Я никогда не слыхал этой сказки, - Атос присел на постель, глядя, как Женька перед зеркалом расчесывает на ночь волосы. – Ты сама ее придумала? - Ну что ты! – Женька положила щетку. – Я только вспомнила. Кажется, ее рассказал мне отец, а ему – какой-то путешественник… - Мысленно она второй раз извинилась перед Киплингом за несоблюдение авторских прав. - Что-то в этой сказке очень напоминает мне людей… - пробормотал Атос. – Надо же, какая метель разыгралась! – Он взглянул на окно, за которым разбойничьим голосом завывал ветер. - Ну так ведь скоро Рождество, - Женька забралась под одеяло. Спать хотелось невыносимо. – А на Рождество должен выпасть снег, разве не так? Атос улыбнулся. - Кстати, я совсем забыл тебе сказать… Портос ждет нас в гости на Рождество, вместе с Раулем, разумеется. Ты не против? - Прекрасная новость, - сонно пробормотала Женька. – Конечно, я не против…и Рауль будет рад наконец познакомиться с господином дю Валлоном… Но тогда нам надо будет выехать послезавтра… Прости, я уже совсем сплю… - Я распоряжусь, - кивнул Атос. – Спокойной ночи. – Он задул свечу.
stella: теперь я знаю, что внуку рассказать. Как я забыла об этом!
Настикусь: Эх, порадовала сказка. Словно сама ребёнок.
Камила де Буа-Тресси: Калантэ, замечательно!!! восхитительно и прекрасно!!! (особенно сказка))) Только можно один маленький туфля? не, на тапочек это не потянет: Калантэ пишет: - Как?! – Женька опешила. Когда-то, в прошлой жизни, она сталкивалась с супружескими изменами, но никогда на ее памяти мужья не признавались в своих приключениях вот так – с искрящимися от смеха глазами. - Ты угадала, - повторил Атос. – Мари в самом деле пожелала разделить со мной постель. Боюсь, что я смертельно её оскорбил, предпочтя переночевать на конюшне. Хотя в первое мгновение спросонья мне показалось, что это ты. - Ну, знаете ли, любезный супруг! – возмутилась Женька. – Где это видано – перепутать собственную жену неизвестно с кем?! – Она даже вскочила, уперев кулаки в бока и приняв классическую позу негодующей супруги (не слишком, впрочем, убедительную из-за веселого блеска в глазах). Атос, откинувшись на спинку стула, смотрел на нее с улыбкой. Тут вот два раза про веселые глаза, вроде ничего криминального и вообще-то очень подходит, только сбивает не много, словно повтор.
Калантэ: Камила де Буа-Тресси - туфля принимается с благодарностью. Ввиду спешки я иногда такие накладки не замечаю. Постараюсь исправить, спасибо! Путь до замка дю Валлон предстоял неблизкий, но дело того стоило. Вот уже почти семь лет общение с Портосом ограничивалось эпистолярным жанром, и Атос с Женькой очень соскучились по своему другу. Рауль же, неоднократно слышавший о благородном великане, и вовсе изнывал от любопытства - Портос в его воображении затмил даже короля Акелу вкупе с Маугли. У конюшни уже закладывали карету, седлали лошадей для графа и Гримо, Женька задумчиво прикидывала, не забыла ли она чего-нибудь важного (по молчаливому обоюдному согласию, они с Атосом решили постараться ради друга и обставить свой приезд с возможно большей помпой), а Рауль путался под ногами и приставал к родителям с вопросами. - Матушка, а господин Портос правда настоящий великан? Ростом с ворота? - Пожалуй, все-таки пониже, - терпеливо отвечала Женька. - Ростом с нашего кузнеца? - Выше на целую голову! - А лошадь за задние ноги он удержит? - Хоть за передние… - пробормотала Женька, с тоской обозревая корзинку с рукоделием. Как ни верти, а знатной даме полагалось иметь этот аксессуар при себе. И вообще она предпочла бы ехать верхом, а не в карете. «Назвалась графиней – полезай в кабриолет!» - А господин Портос сильнее, чем Геркулес? - Господин Портос никогда не боролся с Геркулесом, - на помощь Женьке пришел Атос, - но я уверен, что он вышел бы победителем. Вы увидите все сами, виконт. Имейте терпение. …Карета быстро катилась по подмерзшей дороге между убранных полей и присыпанных порошей перелесков. Мерное покачивание убаюкивало Женьку, Рауль – тот уже крепко спал под меховой полостью, Николь тоже клевала носом. Устав бороться с дремотой, Женька опустила ресницы и не заметила, как задремала. Навстречу, раскинув громадные лапы для объятий, шел медведь Балу в шитой золотом перевязи и басил голосом Портоса: «Вот и мой замок!» Женька вздрогнула и проснулась. - А вон, похоже, и замок дю Валлон! – услышала она снаружи голос Атоса. Под мехами завозились, вынырнула растрепанная спросонья голова Рауля, и виконт тут же прилип к окну – благо шторка была задернута только наполовину. Выглянула и Женька. То, что они там увидели, вполне годилось на роль декораций к замку великана. Вдоль обочины возвышались громадные дубы и вязы, кое-где еще сохранившие побуревшую листву и увитые облетевшими плетями хмеля, а вдалеке, в обрамлении узловатых заснеженных сучьев, темнел на фоне неба силуэт с двумя зубчатыми башнями. - Любезный, не это ли замок дю Валлон? – окликнул кого-то Атос. - Верно, ваша милость! – отозвался голос. – Он самый и есть! - Отлично! Цокот копыт участился – Атос послал лошадь быстрой рысью. Женька почувствовала, что и карета покатилась быстрее – и людям, и лошадям не терпелось добраться поскорее. Замок рос на глазах, скоро уже можно было различить ограду и гостеприимно распахнутые кованые ворота. - Ого, у Портоса сегодня, кажется, большой прием! – Атос наклонился с седла, заглядывая в окно кареты. – Рауль, вам не холодно? - Нет! А мы скоро приедем? - Скоро, виконт, уже совсем скоро! Когда карета, грохоча колесами по брусчатке, вкатилась на просторный замощенный двор, там уже стояли две других, распряженных кареты, конюх уводил под уздцы пару лошадей, а в дверях, вполоборота ко двору, жестикулируя и что-то втолковывая невидимому собеседнику, стоял слуга в богатой ливрее. Над входом висел венок из омелы, увитый красными и золотыми лентами и украшенный серебряным колокольчиком. - Матушка, посмотрите! – Восторженный возглас Рауля заставил Женьку наклониться к его окну. В дальнем углу двора, под навесом, в начинающихся сумерках сияли теплым светом три лампады; золотистые отблески падали на деревянные фигуры рождественского вертепа и на видневшиеся над краем загородки живые мохнатые спины. - Они совсем настоящие! - восхищенно выдохнул Рауль. – И дева Мария совсем как живая… Карета остановилась. - Его сиятельство граф де Ла Фер с супругой и сыном желает засвидетельствовать свое почтение господину дю Валлону! – Для Гримо это была невероятно длинная фраза. Слуга в дверях обернулся, явив миру и вновь прибывшим румяную цветущую физиономию, и Женька узнала Мушкетона. Тот, в свою очередь, увидев Гримо и Атоса, всплеснул руками, низко поклонился, повернулся и кинулся в дом. - Господин дю Валлон! Господин Портос! Они приехали! – донеслось до гостей. Почти тотчас же изнутри послышались тяжелые шаги, и на крыльцо, заполнив собой почти весь дверной проем, стремительно вышел Портос. - Атос! Эжени! Как же я рад вас видеть, друзья мои! - Портос! – Атос соскочил с седла и пошел навстречу другу. Женька, улыбаясь, вылезла из кареты, по обыкновению не дожидаясь, пока лакей откроет дверцу. – Портос, вы ничуточки не изменились! - И вы тоже, вы оба… - Портос обнял друзей – одновременно, но тут же с чуть смущенной и лукавой улыбкой выпустил Женьку. – Это предназначалось Эжену де Сигоньяку, - шепнул он. – А это – госпоже графине де Ла Фер! – Гигант церемонно поцеловал Женьке руку, затянутую в плотную перчатку. - А Эжен де Сигоньяк никуда не делся, - так же шепнула Женька, делая изящный реверанс. - А где же виконт де Бражелон? Неужели… - Только что был здесь, - Женька огляделась. – А, конечно! Вон он. Под навесом маячила маленькая закутанная фигурка – Рауль уже устремился разглядывать деву Марию. - Ваш вертеп привел его в восторг, еще когда мы въезжали во двор, - пояснила Женька. – Это и в самом деле великолепно сделано! - А! – Портос покраснел от удовольствия. – Вам тоже понравилось? - Прекрасная работа! – кивнул и Атос. – Вы, должно быть, заказывали фигуры в Париже? - Нет, это местный мастер. – Портос галантным жестом предложил Женьке руку. – Пойдемте посмотрим? Вблизи фигуры в самом деле выглядели как живые. Женька восхищенно замерла. Местный мастер не только вырезал, но и раскрасил всех персонажей так искусно, что казалось – дева Мария вот-вот поднимет юное нежное лицо, а волхвы падут на колени перед младенцем Иисусом. - Да это ведь настоящий талант! – проговорил Атос. – Мне редко доводилось видеть столь искусную работу. - Они как живые! – Рауль оглянулся через плечо. – А ягнята и осел – настоящие… ой! – Он только сейчас заметил Портоса. - Господин дю Валлон, позвольте вам представить моего сына, - чуть улыбнулся Атос. – Виконт Рауль де Бражелон. Поздоровайтесь, Рауль. Рауль поклонился и выпрямился – чтобы смотреть на Портоса, ему пришлось запрокинуть голову. - Мне так много о вас рассказывали! И господин граф, и ма… - Рауль запнулся, но тут же поправился, - госпожа графиня! Вы и в самом деле великан, господин Портос! Портос растроганно улыбнулся и подкрутил ус. - Виконт, называть господина дю Валлона Портосом могут только его друзья, - тихонько подсказал Раулю Атос. - Не будьте так строги, граф, - вступился Портос, - мне будет чрезвычайно приятно считать виконта своим другом… Но пойдемте же в дом, друзья, прошу вас, вы устали с дороги и, наверное, замерзли! Комнаты уже готовы. Виконт, вы позволите? В следующую секунду Рауль восторженно пискнул, забыв о достоинстве – могучие руки Портоса вскинули мальчика над головой и бережно усадили на широченное плечо. - Прошу! Женька еще раз оглянулась на сияющий вертеп, чувствуя, что в душе разрастается теплое ощущение сказки. Да, конечно, здесь, в этом мире, не будет рождественской елки и новогодних каникул, здесь пока не существуют даже елочные игрушки, а дом украшают венками из омелы, но ведь не в этом главное… Что-то холодное задело щеку. В неподвижном воздухе порхали снежинки. Она подняла взгляд на Атоса – тот смотрел на нее понимающе. - И на земле мир, и в человецех благоволение, - шепнул граф, обнимая ее за плечи. Лампады отражались у него в глазах золотыми точками. Портос ждал их, стоя на крыльце. - Простите, друг мой, мы не могли оторваться, - поднимаясь, извинился Атос. - Ну что вы, я понимаю! – смущенно откликнулся Портос. – Я и сам всякий раз останавливаюсь и смотрю, смотрю… От этих фигур становится удивительно тепло и светло на душе. И вы не поверите, друзья мои, где я нашел этого мастера – он малевал трактирные вывески в Корбее! - Трактирные вывески? – изумилась Женька. – Он? - Ну да… мне понравилась его работа, и я пригласил его в замок – писать портрет госпожи дю Валлон, - кивнул Портос. – Я потом покажу вам. Видимо, ему здесь понравилось, потому что месяц назад, когда портрет был закончен, он сам предложил мне изваять фигуры для вертепа. А уж поставить там живых овец, осла и вола я придумал сам, - в голосе Портоса мелькнула законная гордость. – Конечно, этот плут ест за двоих и пьет за четверых, но вы знаете – чем он больше пьет, тем лучше работает! Женька прыснула. Неизвестный мастер до боли напомнил ей богемных художников оставленного мира – видимо, какие-то вещи проходят неизменными сквозь все времена и пространства. - Вот ваши комнаты, друзья мои. Располагайтесь и отдыхайте. Я распоряжусь принести вам туда легкий ужин. А около восьми в часовне будет рождественская служба – вы ведь не откажетесь присутствовать? - Обязательно, - заверила Портоса Женька.
Калантэ: После рождественской мессы, которую отслужил в замковой часовне приглашенный аббат, Портос пригласил гостей к столу. Церемония знакомства и взаимных представлений, начавшаяся сразу после мессы, плавно перетекла в торжественный ужин. Общество подобралось не очень большое, но вполне изысканное, и госпожа дю Валлон сияла собственным светом. Сияла и парадная зала – свечами, хрусталем, серебряной посудой. Когда подали десерт и самые стойкие отдали ему должное, Портос поднялся со своего места. - Господа, я приготовил вам сюрприз! – провозгласил он. – Но поскольку этот сюрприз ожидает вас во дворе замка, прошу всех надеть теплые плащи. – Портос наклонился к Раулю. – А вам, виконт, я посоветую обуть еще и сапоги. И прихватите со стола марципан, он вам пригодится. Гости, благодушно переговариваясь и на ходу принимая от слуг плащи и мантильи, повалили к выходу, Портос же на секунду задержался, чтобы шепотом отдать какое-то распоряжение слуге. Но, поскольку шепот Портоса можно было, не напрягаясь, расслышать за добрый десяток шагов, до Женьки долетели слова: - И не забудь, как только я махну рукой… Понял? Женька заинтригованно покосилась на великана, но тот только таинственно усмехнулся в густые усы. На дворе валил снег. Крупные пушистые хлопья кружились в свете факелов, устилая брусчатку белоснежным ковром. Женька радостно вздохнула: пусть нет елки, но рождественский снегопад есть во всей красе! Портос, все так же таинственно улыбаясь, подтолкнул куда-то в темноту замершего в ожидании конюха и направился к Раулю. - Общий сюрприз будет чуточку позже, а сейчас я хочу вручить вам подарок, виконт, - беря мальчика за плечи, сказал он. – И мне очень хочется надеяться, что он вам понравится… А теперь – смотрите! – Портос повернул Рауля в другую сторону, и тот замер. Женька тихонько ахнула. Конюх вел к ним маленькую, едва по грудь среднему человеку, но удивительно стройную и пропорционально сложенную лошадку рыжей масти. Это явно был пони, но пони особенный - в точности миниатюрная копия породистой лошади: стройные тонкие ноги с небольшими аккуратными копытами, маленькая изящная голова, большие выразительные глаза. Пони был оседлан и взнуздан – и седло, и стремена были как раз по шестилетнему ребенку. Вот так выглядит эта порода, только масть другая... - Это… это мне?! – выговорил Рауль. - Это вам, виконт, - широко улыбнулся Портос. – Это уэльский пони, в нем течет кровь арабских скакунов. Вам нравится? Рауль, заворожено глядящий на приближающееся чудо, молча кивнул. А чудо, приблизившись легкой, чуть гарцующей походкой, встряхнуло рыжей челкой, фыркнуло и сунулось мордой в руки мальчику. Рауль, не дожидаясь совета, протянул раскрытую ладонь с марципаном, которым пони тут же аппетитно зачавкал. - Можно я сяду в седло? – Рауль с надеждой оглянулся на родителей. - Конечно! Конюх сделал движение, собираясь подсадить мальчика, но он недооценил Рауля. Сын Атоса и Женьки к шести годам уже научился самостоятельно забираться на обычную «взрослую» лошадь, и на пони вскочил, замешкавшись на какое-то мгновение. Атос одобрительно кивнул; Женька порывисто прижала к себе его локоть. - Его зовут Огонек, - Портос отступил в сторону, давая конюху возможность провести пони с всадником по двору. – Ну как? - Можно… можно я сам? Господин граф… - Берите поводья, Рауль, - улыбнулся Атос. Гости расступились; конюх передал поводья мальчику. Сияющий Рауль сделал круг – пони повиновался ему с радостной готовностью – и остановил свой подарок посредине двора, ласково поглаживая рыжую атласную шею. - Это чудесно… - начал он. Как раз в этот момент Женька краем глаза увидела, что ворота замка открываются, и во двор медленно въезжает запряженная волами повозка. Конюх, обернувшись, кинулся ей навстречу, бурно жестикулируя – как видно, этот номер программа не предусматривала. Припозднившийся с дровами крестьянин, слегка растерявшись, придержал волов, застряв в проеме ворот и мешая их закрыть, и Портос, наконец обративший внимание на это безобразие, шагнул в их сторону. - Да проезжай же, олух! – Бывший мушкетер махнул рукой. Трррах! К ночному небу разом взвились несколько огненных шаров, и двор замка наполнился треском и свистом, а среди снегопада завертелись шутихи. Это и был сюрприз, сигнал к которому нечаянно подал Портос, махнув рукой – рождественский фейерверк. К сожалению, пони сюрприза не оценил. Никто и опомниться не успел, как испуганный Огонек взвился на дыбы – Рауль, от неожиданности вцепившийся в гриву, чудом усидел в седле – и рванулся к воротам, подальше от грохочущего и сверкающего ужаса. Конюх метнулся наперерез, но опоздал. Порода уэльских пони славилась своими прыжками. Одним таким прыжком Огонек перелетел низкую повозку, промчался через ворота и исчез в темноте, за стеной снегопада.
полная версия страницы