Форум » Крупная форма » "Рукописи не горят" (с). » Ответить
"Рукописи не горят" (с).
Nika: Название: "Рукописи не горят". (с) Авторы: Ника, Лис, Стелла. Жанр: Раунд робин, au, флафф. Размер: Макси. Пейринг: герои Дюма, вымышленные герои. Фэндом: Александр Дюма, "Десять лет спустя". Статус: Законченно. Дело было вечером, делать было нечего. Нет, не так. Ну то есть, почти так. Три девицы под окном пряли поздно вечерком. Кабы я была царица, говорит одна девица... тьфу, вот это уж совершенно не так. В общем, дорогие друзья, подруги и коллеги фикрайтеры, позвольте представить вашему вниманию то, что на научном языке, кажется, называется «раунд робин». То есть фанфик, написанный не одним человеком. В общем, в один прекрасный день, а может и не прекрасный, а может и вобще не день, а вечер... тьфу, опять не то. Короче, собрались Лис, Стелла, еще один человек, который пожелал остаться неизвестным истории и скромный автор этих строк (цитата) и решили попробовать обьеденить свою бурную фантазию и идеи, которые их преследовали с юного возраста. Поэтому, если кто-то где-то усмотрит плагиат или параллель со своим сюжетом—уверяю, что совершенно точно никакого плагиата быть не может—это просто наверняка совпадение общих фантазий. Тем более, как-то раз на соседнем форуме почти научно доказали, что в фанфишкене плагиата таки не существует. Не судите строго—это писалось исключительно от балды, в свободное от работы и всего остального время, и изначальное предназначение этому бреду был исключительно стол. Так что авторам, к тому же, еще и немного страшновато за последствия извлечения этого самого из стола. Короче, если кому-то вдруг покажется, что место этому делу действительно в столе, то оно вернется туда совершенно незамедлительно. Пс. Ни на что не претендуем, просто песенку поем. (цитата).
Nika: Когда все наконец закончилось, наступил вечер, и мы уже не попали ни в какую больницу. Уже давно разрешили ехать, уже уехал даже Гоги, сославшись на то, что ему утром рано вставать, а Яков не любит, когда опаздывают, потому что он нэ платит за простой помещения, ну и все такое прочее, предварительно поинтересовавшись у Шуры, не нужно ли помочь хорошей девушке. Д'Артаньян только рукой махнул—уж в этом-то ему помощь точно не требовалась. --Ладно,--наконец вздохнула я. Уже начинало темнеть, а я не любитель езды по вечерам.—Поехали, слезами ведь горю все равно не поможешь, правда? --Правда, дорогая. А еще Атос всегда говорит, что от судьбы не уйдешь. --Мы-то с тобой как раз ушли. --Мы—исключение. А еще мы можем догнать Гоги и рассказать ему, кто я такой на самом деле. Подняли бы человеку настроение. --Уж он бы это точно оценил. Но только не сейчас. А еще можно Гоги с Франсуазой познакомить. Вот такая парочка будет. --Да, пожалуй. Осталось только придумать, как Гоги затащить к нам. Но сейчас надо выбраться отсюда. Поехали, если ты не хочешь здесь ночевать. Хотя мне, пожалуй, все равно где, лишь бы было темно. Я даже не обратила внимания на шутку, хотя, при других обстоятельствах, капитан мушкетеров выслушал бы все, что я думаю по поводу таких шуточек. Однако сейчас мне гораздо важнее было справиться с ключом, который никак не желал вставляться в зажигание. --Жанна,--вдруг самым серьезным голосом произнес д'Артаньян. Немедленно успокойся, слышишь? Нельзя так нервничать на дорогах. Все уже закончилось, два раза одном месте не взорвут, а ты сама сказала, что слезами горю не поможешь. Поехали, тебе нужно отдохнуть. Я попробовала еще раз завести машину с тем же результатом. --А ну-ка, дай-ка мне ключ от этой груды металла,--голосом, не терпящим возражений произнес д'Артаньян. --Ты что, рехнулся? --Рехнусь, если мы просидим здесь еще хотя бы пять минут. Ну, что ты на меня так смотришь, что в этом такого? Две ноги, две педали, руль, дорога, что, я тебя спрашиваю, в этом такого? --Но у тебя же нет прав,--пытаюсь я в последний раз воззвать к голосу разума. --Если я не поеду на красный свет, меня никто не остановит, а я не поеду на красный свет, уверяю тебя. На это мне уже просто нечего возразить, к тому же, мне уже действительно неплохо отдохнуть после этого нескончаемого дня... Это чудовище таки доехал до гостиницы без всяких приключений. И сделал это наверное, даже лучше, чем я сама. Я уже просто перестала ему удивляться. Это, скорей всего, было самое умное, что можно было сделать в данной ситуации. Чего мне не хватало в 17ом веке, так это нормального человеческого душа. После душа я почти пришла в нормальное состояние. Утром надо будет повторить, тогда все точно встанет на свои места. Д'Артаньян сидел за столом и чертил на бумаге какие-то кружки, квадратики и пунктирные линии. Покачал головой, повернул лист так и этак, снова покачал головой. --Я что-то не понял,--наконец произнес он.—Где там ваша Палестина? В тумбочке оказалась карта. У меня не было сил искать Палестину и обьяснять, что ее все равно нет, но д'Артаньян меня заверил, что сам во всем разбереться. --Ты что, издеваешься надо мной?—наконец медленно проговорил он, изучив карту вдоль и поперек, а так же на всякий случай сверху вниз.—Почему вы просто не раздавите их, как ползучих гадов? --Потому что тогда нас раздавит мировое сообщество. Там мирные жители. --Какое еще мировое сообщество? Я несу какую-то ерунду про Америку, ООН, Юнеско и еще зачем-то красный крест. Красный керст оказался последней каплей. --Да? Правда? А где был ваш красный крест в Хиросиме и Нагасаки? Где ваш красный крест был сегодня? Зачем, вобще, надо было Израиль организовывать там, где вас все ненавидят? --Шарль! --Нет, я понимаю, что ты тут вобще не причем. Я просто для себя хочу дважды два сложить. Они же вас просто задавят, в конце концов. Не качеством, так количеством. --Нельзя так говорить! --А как, глупенькая девочка? Ваш господь вам поможет? Что-то я в это слабо верю. --Уймись, пожалуйста. А то еще договоримся бог весть до чего. --Ладно, прости, ты права. Я что-то разнервничался после последних событий. Если уж обычно непробиваемый д'Артаньян признал, что он разнервничался, что уж обо мне говорить. Мы даже решили, что сегодня уже никуда не поедем и я как раз собиралась позвонить Наде и спросить, могут ли они прожить без йогурта до завтра. Но тут Надя позвонила сама. Она всегда как будто читала мои мысли. --Ника, у вас совести нет! Мы тут с Женькой по второму раз чуть не родили, пока на вас по телевизору любовались! Хорошо хоть вы в порядке! --А вы-то сами? --Да мы-то вобще прекрасно. Если учесть, что Женька хотела мальчика, а получила девочку, а я наоборот. Но это мелочи. Я тебе еще кое-что сказать хотела. Не знаю, как к этой идеи господин граф отнесется, но я эту девочку никому не отдам. --Какую еще девочку, Надь? У тебя послеродовые галлюцинации? --Ага, и если бы еще они были молчаливые, им бы цены не было. --К делу давай. -- В общем та женщина, которую д'Артаньян вытащил из автобуса, все-таки умерла. Но врачи успели спасти ее ребенка. Я им сказала, что заберу ее с собой, без уточнений куда, конечно. Так что девочку я тоже получила. Только вот говорю, не знаю, как господин Атос оценит такое количество женского общества... И еще надо придумать, как ее назвать. Ну, в Наде я никогда не сомневалась, но все-таки, какая же она молодец! Я даже не успеваю ничего сказать на это, как Жаклин вырывает у нее трубку. --Папа,--кричит она.—Папочка, я тебя по телевизору видела!—Жаклин страшно понравилось называть отца на ты и папа. У них, конечно, и до того были замечательные отношения, но такое обращение привело обоих в бурный восторг.—Папочка, я же всегда говорила, что ты—самый лучший в мире...—Я понимаю, что там она, конечно, могла это думать, но никогда не решилась бы сказать такое вслух. Нужно было видеть выражение лица д'Артаньяна при этих словах. Хотя, он конечно тоже подозревал, что Жаклин могла так думать.—Ну конечно, папочка, приезжайте завтра. Только завтра обязательно... Вечером я засыпаю с мыслью, что у Атоса теперь—двое внуков. И одна из них внучка. Вот это-таки будет интересное кино... Утром я проснулась от восхитительного запаха кофейных зерен. «Не может быть»,--говорю я себе еще раз на всякий случай. Хотя мне-то уже пора бы убедиться, что с д'Артаньяном может быть абсолютно все. --Я тебе кофе сварил. --Как... --Как, как. Взял инструкцию, прочитал и сварил. Да что ты все время так удивляешься? Ты думаешь, капитаном королевских мушкетеров стали бы держать какого-то дурака? --Да при чем тут мушкетеры. Да ведь Атос и тот все время говорит, что ты самый умный из них четверых. --Это в том времени. А в этом... слушай, может, просто спокойно позавтракаем без всяких философских разговоров? Это хороший вариант, а то я таки устала после вчерашней политинформации. Д'Артаньян совершенно не оценил кофе, зато кефир произвел на капитана неизгладимое впечатление. Однако пора было отправляться за йогуртами. Д'Артаньян опять просится за руль. Уверяет опять, что не поедет на красный свет. Но у меня для него на сегодняшнее утро другая программа. Посмотрим, как ему это понравится. Тем более, что супермаркет это совершенно неинтересно, да и не мужское занятие. Неподалеку находится интернет-кафе. Цены за минутное пользование зашибись, можно подумать, что как за бензин после каждого теракта подскакивaют. Но мне уже так интересно на эту картину посмотреть, что никаких денег не жалко, тем более что кто-то из служителей времени весьма заботливо положил мне в карман кредитную карточку. Интересно, как это у них работает? Может, у них кредит беспроцентный? Хи-хи-хи... На этой мысли мы подходим к кафе. --Тебе сюда, умный ты наш,--показываю я на вывеску кафе без всяких дальнейших обьяснений. Машина, это, в конце концов, ерунда. Вот как он из этой ситуации выкрутиться? --А ты когда вернешься?—с обычным спокойствием вопрошает д'Артаньян. --А тебе зачем это знать? --Ну я же должен знать, на сколько времени рассчитывать. Нельзя ведь обьять необьятное, так у вас тут говорят? --Иди уже, ради бога! Мне страшно интересно, как он справиться с первыми действиями, поскольку дальше уже не так сложно. Поэтому я подсматриваю в окно без всякого зазрения совести. Д'Артаньян совершенно спокойно садиться за свободный компьютер. Правда, сначала включает кнопку на экране, но тут же соображает, что это не совсем то. Так же спокойно встает и направляется ко мне. Ага, не разобрался! Я едва успеваю отскочить от окна. --Подглядывать нехорошо, глупенькая девочка,--спокойно изрекает д'Артаньян. --Я не подглядывала. Я подсматривала. --Все равно нехорошо. Ты что думала, я в ваших кнопках не разберусь? За кого ты меня принимаешь? Елки-палки! Ну когда-нибудь, хоть когда-нибудь, получится у меня его «сделать»?! За это оставлю без кефира! --Езжай уже, ради бога,--передразнивает он меня. Я с обиженным, но гордым и независимым видом направляюсь к машине. Посмотрим, как у него получится кефир самому приготовить! Творог это еще ерунда, а вот кефир! Хи-хи-хи...
Nika: Отказ: Михаилу Афанасьевичу. --Жанна, просыпайся. О господи, что, опять? Ибо именно такими словами д'Артаньян обычно будил меня всегда, когда нас куда-либо заносило. Он почему-то всегда в таких случаях просыпался первым. Ну все правильно, он ведь все время на «работу» вскакивал ни свет, ни заря, вот и тут привычка сказывалась. Я неохотно продираю глаза. Я еще до конца не отошла от последних событий. Интересно, как вобще отходят от подобных вещей? Да еще и сейчас без кофе оставят. --Желаете кофе, сударыня?—слышится где-то рядом незнакомый мужской голос. Так, хоть на этом спасибо. --Соглашайся, хуже уж точно не будет,--шипит на всякий случай д'Артаньян. --Где это мы? --Я еще пока не разобрался. Хотел тебя спросить. --Ну, до кофе бесполезно. --Это я понял... --Так как же, сударыня? --Якобс, раз вы такой добрый. Со сливками. --Не продешевите, сударыня, у нас и элит имеется. --Послушайте,--вмешивается д'Артаньян.—С кем, собственно, имею честь? --С кем вы имеете честь, мне совершенно не интересно, хотя я примерно могу представить, а я апостол Петр, к вашим услугам. --Та-ак... ты знаешь, Шарль, вот теперь я точно уверенна, что окончательно сошла с ума, только почему здесь еще и ты, ведь вдвоем с ума обычно не сходят. --Не беспокойтесь за ваш ум, сударыня, он в полном порядке, вы сейчас в этом сами убедитесь, а я пойду доложу мессиру, что кофе я вам уже предлагал. --Кому?!—в ужасе выдавила я, хотя ответ мне предположительно уже был известен. Ну, так если я еще не сошла с ума, то теперь сойду уж точно, медленно, но верно. --Вам известно много мессиров, сударыня? --Послушайте, вы, как там говорят в двацать первом веке, старик Хоттабыч... --Не грубите старшим, сударь! --Я не грублю... по крайней мере, я даже не начал... а вот вам, сударь, я предлагаю вернуть мою жену на место, а я сам буду разговаривать со всеми вашими мессирами, вместе взятыми. --Гасконское хвастовство в паре с еврейской наглостью, которая второе счастье,--усмехается Петр.—Забавная из вас пара, господа, то-то вы друг друга так замечательно дополняете. Однако мне с вами совсем не о чем говорить, вы скоро сами все узнаете, так что пейте кофе, пока горячо. Вообще-то там было куй железо, пока горячо, а дальше по Высоцкому—«ты спутал, дядя». Но это надо же, как мы попали. Просто по такой полной, что полнее просто некуда. По сравнению с настоящим даже вчерашнее казалось детским садом. --Ты думаешь, он нас убьет?—спросила я у д'Артаньяна первое, что мне пришло в голову. --Конечно, дорогая. Он нас именно сюда за этим и позвал. Наверное, думал, что мы в той вчерашней заварушке останемся, а мы выбрались, поэтому теперь лично взялся за это дело. Ну не смотри на меня так, я шучу. --Не смей шутить такими вещами! --Ладно, ладно, прости, это просто мои дурацкие военные шутки. --Мне что-то не хорошо. Я хочу домой. --Вобще-то я тоже был бы не против оказаться дома... --Скажите, мадам Виктория, у вас не возникло проблем с кредитной карточкой? Д'Артаньян тут же вскочил и зачем-то схватился за шпагу. --Сядьте, сударь! С кем вы собрались тут драться? Вам разве неизвестно, что меня нельзя вызвать на дуэль, так же, как и вашего короля? Д'Артаньян несколько сник, поскольку драться уж точно было совершенно не с кем. --Отпустите мою жену, мессир. --Вот молодец, научились ко мне правильно обращаться. Но разговаривать я буду с вами обоими. Присядем же и побеседуем, как говорил великий кардинал. --Он считает Ришелье великим кардиналом, уже хорошо,--шепнул мне д'Артаньян. Интересно, чем это сейчас может быть хорошо?! --У вас к нам какие-то претензии, мессир?—спросил д'Артаньян. --А вы как полагаете? Ладно, я еще согласился на эту безумную авантюру, исключительно поддавшись уговорам вашего друга... --Моего друга?—медленно переспросил д'Артаньян.—Какого еще моего друга? --А вы подумайте, сударь, я даже был уверен, что вы сами до этого догадаетесь, с вашим-то умом. --Арамис?—еще медленнее произнес д'Артаньян.—Как... --Не спрашивайте, он все равно не станет об этом с вами говорить. Сами понимаете, эта информация для посвященных. --Это Арамис—посвященный? Эта старая, хитрая лисица... --У этой старой лисицы, как вы выразились, есть достаточно большая власть и большие планы, но я и это не собираюсь сейчас с вами обсуждать. Придет время, вы сами все узнаете, но только не сейчас. --Час от часу не легче,--проворчал д'Артаньян.—Но тогда что вы от нас хотите? --Вы полагаете, что мало того, что вам позволили прыгать туда-сюда по временам, то вы еще возомнили, господа, что можете таскать с собой новорожденных младенцев? --Мы должны были спросить об этом у вас разрешения, мессир?—насмешливым голосом спрашивает д'Артаньян.—Вы предпочитаете через скайп или обыкновенная электронная почта удовлетворит? --Не грубите старшим, сударь! Ребенок—это уже слишком. Обьясните вашей подруге, мадам Виктория, что девочка останется в Израиле. Во мне вдруг, неизвестно откуда, просыпается решимость. То есть это как-- останется в Израиле? Это что, ребенка в детский дом, когда у нее дед—сам граф де Ла Фер? Шутить изволите, мессир? --Через мой труп,--лаконично произношу я. --Моя жена шутит, мессир. --Поосторожней с такими шутками в моем присутствии, мадам! --Послушайте, мессир, ну зачем вам еще один ребенок из неблагополучной семьи в 21ом веке, когда у этого ребенка есть более чем благополучная семья в 17ом?—присоединяется д'Артаньян со своей убийственной логикой.—Я, конечно, не могу с вами подраться, но кроме этого я все-таки могу еще кое-что. --Вы мне все-таки будете угрожать, господин гасконец? --Не угрожать. Шантажировать, если вам угодно. --Вот как, и чем же? --Не чем, а кем. Арамисом. Поверьте, я смогу убедить его, а он будет очень долго убеждать вас, что вам надо было с самого начала оставить нам девочку. --Пожалуй, мне этого не хочется,--медленно проговорил Воланд.—Пожалуй, я соглашусь на ваши предложения. --Позвольте тогда еще одну просьбу, мессир? --Что? Еще просьбу? Да вы ненасытны. Ладно, давайте, пока я добрый. --Нельзя ли с нами отправить еще одного человека, очень хорошего? Я вас о нем лично прошу. --Это вы про Вахтанга спрашиваете? И что он там у вас будет делать? --Жениться на Франсуазе. --Нет-нет, этого не будет. У него же совершенно современная хватка и все остальное. Нет, ему у вас совсем нечего делать. К тому же, Франсуаза предназначенна для другого человека. Это вы тоже со временем узнаете. Так что идите и не тревожьте меня больше. С этими словами Воланд хлопнул в ладоши и растворился в воздухе, как приличное и воспитанное привидение.
stella: Nika , без помощи Воланда ребенка точно бы не дали! Детских домов в Израиле нет, а вот очередь на то, чтобы усыновить ребенка- тысячи . И бабки это стоит- ого-го. Так что- спасибо Мессиру!
Диана: Nika пишет: Послушайте, мессир, ну зачем вам еще один ребенок из неблагополучной семьи в 21ом веке, когда у этого ребенка есть более чем благополучная семья в 17ом?—присоединяется д'Артаньян со своей убийственной логикой.—Я, конечно, не могу с вами подраться, но кроме этого я все-таки могу еще кое-что. --Вы мне все-таки будете угрожать, господин гасконец? --Не угрожать. Шантажировать, если вам угодно. --Вот как, и чем же? --Не чем, а кем. Арамисом. Поверьте, я смогу убедить его, а он будет очень долго убеждать вас, что вам надо было с самого начала оставить нам девочку. --Пожалуй, мне этого не хочется,--медленно проговорил Воланд.—Пожалуй, я соглашусь на ваши предложения. Воланда шантажировать Арамисом! И тот испугался покровителей вездесущего епископа с другой стороны, видимо
Lys: Nika пишет: зачем вам еще один ребенок из неблагополучной семьи в 21ом веке, когда у этого ребенка есть более чем благополучная семья в 17ом?— Действительно
Ленчик: Nika пишет: Гасконское хвастовство в паре с еврейской наглостью, которая второе счастье Я бы уже начинала по-тихому прятаться
Диана: Ника, хнык-хнык-хнык
Nika: Диана Не плакайте, всех спасут, для того и старались
Nika: --Жанна, очнитесь! Жанна, прошу вас, я знаю, что вы здесь, открывайте глаза, прошу вас! Так, куда на этот раз? Слава богу, теперь домой. Последнее перемещение, пожалуй, сильней всего ударило по нервам. Из 21го века будет не хватать, пожалуй, разве что только горачего душа. Да и то это частично исправимо. --Господин граф? --Атос, Жанна. Я вам уже это говорил. И если вы будете продолжать говорить мне «господин граф», я... --Что? --В самом деле, выговорить ваше настоящее имя у меня вряд ли получится. Вот д'Артаньян... --Кстати, где он? --Ушел на службу. Попросил меня приглядеть за вами. В самом деле, ну не мог же он остаться дома даже после всего, что было. --Послушайте, Атос, мне надо вам кое-что рассказать. --Сначала вы будете отдыхать. --Нет, Атос, нет, это очень, очень важно. Вы даже представить не можете, как. --Послушайте, милая моя, как бы это не было важно, все это может подождать, а я обещал д'Артаньяну, что вы будете отдыхать, значит, так оно все и будет. --Послушайте, Атос, скажите, вы еще помните одну женщину, которую звали Дезире? Это я, конечно, дала маху, потому что Атос уже почти дошел до двери комнаты, но тут медленно обернулся. Ну, а как иначе можно было начать с ним этот разговор? Ну все, влетит мне теперь от д'Артаньяна. Но теперь уж некуда деваться. Хотя... --Что вы сказали? --Да так, ничего, я, пожалуй, немного отдохну. --Жанна, милая моя, я вас прошу, нет, умоляю, расскажите мне сейчас же все, что вы знаете. Вы ведь что-то знаете, не так ли? --Послушайте, Атос, а вы никогда не задумывались о том, что о настоящем положении дел известно всем, кроме Портоса? --Допустим, я задумывался о многом, но я не понимаю, к чему вы ведете. --А вы подумайте еще раз. Что с вами? --Значит, вы хотите сказать, что... вы ее знаете? --Я с ней говорила так же, как сейчас с вами. --Как же я сразу тогда не догадался! Какой же я дурак! --Атос, но как же вы могли тогда догадаться? Даже д'Артаньян и тот не сразу все понял. --Хорошо, Жанна, хорошо, вы меня убедили, раз уж д'Артаньян не сразу понял, то я тем более могу быть спокоен по этому поводу, но скажите мне, ради бога... Я никогда еще не видела Атоса таким взволнованным, но даже и сейчас он изо всех сил старался держать себя в руках, хоть это и было нелегко. Мне даже стало его жалко. --Вы ее увидите. Он мне сам это сказал. --Кто, господи боже мой? --Ну, не совсем господь... --Жанна, вы меня с ума сведете вашими недомолвками, я вам клянусь. --Но я ведь вам уже сказала самое главное. Вам теперь осталось только набраться немного терпения. --Но мне все-таки хотелось бы знать, откуда у вас такая информация. Вы ведь знаете, я не любопытен, но здесь уж слишком тонкое дело. --Послушайте, Атос, я итак, наверное, сказала вам больше, чем нужно. Вам придется просто поверить мне на слово. --А если... --Если что? --А если она этого не захочет? Я ведь уже не так молод... Ох ты господи, вот ведь два упрямца достались на мою голову! Теперь еще и этого уговаривать? --Я вас уверяю, Атос, что она совершенно об этом не думает. Ага, не думает. Только мимо зеркала лишний раз боиться пройти. Но что-то мне говорит, что им обоим в процессе перемещения тоже скинут лет десять-пятнадцать. Иначе для чего это все делается? --Жанна, вы меня просто вернули к жизни. Вот это хорошо, потому что у Нади появилась навязчивая идея назвать девочку Аней. Она это мотивировала тем, что имя легкое во всех отношениях, а с французскими именами у нее итак проблема, Габриэллу для себя она вобще придумала сходу, а одна Франсуаза чего стоит, нет, она не желает, чтобы ее дочку называли именем, о которое сломаешь язык. На мои доводы о том, что надо все-таки иметь совесть, Надя отвечала, что у меня голова забита непонятно чем и вобще «что в имени тебе моем»? Короче говоря, надо было ловить момент и ковать железо, пока горячо. --Тогда вы не откажетесь оказать мне одну небольшую услугу? --Жанна, ангел мой, я вам памятник готов поставить своими собственными руками. Мне даже совершенно все равно, о чем вы меня попросите, уверяю вас, я на все согласен. Только простите меня, мне нужно сейчас немного побыть одному, а вы можете делать все, что вам заблагорассудиться. Нет, Лис в одном совершенно права: все влюбленные люди становяться просто копией друг друга. Стелла ведь тоже тут же сказала, что ей надо побыть самой. Но с Надей я все-таки поговорю насчет Анны. Надо же все-таки совесть иметь. Например, есть вполне приличное имя Анжелика. Стоп, я это уже где-то слышала. Но это не важно. Не это, так что-нибудь еще. И еще надо выяснить, как Рауль согласился на этот вариант. Наверное, в какой-нибудь душещипательный момент попался под руку. Однако мне теперь самой невероятно интересно, чем закончится вся эта эпопея. Вот уж теперь действительно осталось только сидеть и ждать. Жалко все-таки, что Гоги не позволили захватить, вот уж с кем было бы точно веселее сидеть, хотя, грех жаловаться, с д'Артаньяном тоже не соскучишься. Кстати, и что там еще было сказанно по поводу того, что для Франсуазы будет совсем другой человек?
Диана: Да, только еще одной Анны Атосу не хватало...
Lys: Nika пишет: вы меня убедили, раз уж д'Артаньян не сразу понял, то я тем более могу быть спокоен по этому поводу, Отдельное спасибо
stella: А я скромненько посижу и подожду, чего он там надумает. Мне лучше пока не высовываться.
Nika: stella пишет: А я скромненько посижу и подожду, чего он там надумает. Мне лучше пока не высовываться. От вас пока ничего другого и не требуется
Диана: Диана пишет: Воланда шантажировать Арамисом! И тот испугался покровителей вездесущего епископа с другой стороны, видимо А, мб, Воланд испугался, что Арамис будет это делать в стихах? Как у Стеллы хватает терпения ждать, что там дальше надумают? Я бы уже Нике весь рукав оборвала, дергая: ну, что там дальше?
stella: А пусть только мне он не достанется! Нике небо с овчинку покажется тогда!
Диана:
Nika: stella пишет: Нике небо с овчинку покажется тогда! Ну, во первых, здесь он может достаться только вам а во вторых, вы же не забывайте, кто у Ники муж нашли, кого пугать так, надо заканчивать с этим маразмом, а то на работе будут гасконцы к графы мерещиться
Nika: Если уж Надежда вбила что-то себе в голову, выбить это оттуда не представлялось возможным ни одним инструментом, предназначенным для цели выбивания чего-либо. Даже обычно спокойно относящийся к подобным вещам д'Артаньян заметил, что Анна де Бражелон—это уже слишком. Однако Атос был слишком поглощен своими мыслями и даже высказался, что женщине, которая подарила ему внука и собственно, внучку можно абсолютно все, а от своих слов он еще никогда не отказывался ни при каких обстоятельствах. Д'Артаньян покачал головой—ему, понятное дело, тоже не нравилась эта идея, но спорить с Атосом он не стал. К тому же, того сейчас в самом деле лучше было не беспокоить. Однако с той самой минуты они с Надей стали обходить друг друга стороной. Мне это все не нравилось, но в конце концов, не все люди—братья, как нас в этом уверяли, они друг другу, в сущности, почти никто, тем более, что когда Атос пригласил весь детский сад пожить в Бражелон, поскольку детям необходим свежий воздух, д'Артаньян только еще раз покачал головой и даже заикнулся, что Атос и выводок внуков—это просто невероятная и совершенно неправильная картина, и мы еще посмотрим, как к этому отнесется мадам Дезире, к которой он сам, как раз, относился весьма положительно. Козочка опустела, остались только Рауль и Анри, которых, естественно, никто не отпускал со службы и Франсуаза, «душечка моя» которой стали чуть ли не девизом обитателей Козочки. Да и в конце концов, надо же мне было за весь день перемолвиться словом с нормальным, взрослым человеком. А уж за словом в карманр Франсуаза не лезла, но получилось у нее это настолько мило, что совершенно не давило на психику, как обычно бывает в подобных случаях. Д'Артаньян поспорил с Раулем, что не пройдет и месяца, как Атос сам сбежит сюда от дамского выводка. Я заметила, что он просто ревнует, как ребенок, на что д'Артаньян тут же не преминул ответить, что вобще не понимает, о чем я говорю. Этого было достаточно, чтобы я тут же удостоверилась в обратном. Неизвестно, чем бы закончилась наша дущещипательная беседа (впрочем, на это у д'Артаньяна тоже был заготовлен ответ, однако это уже переставало быть смешным) как вдруг как раз во-время принесли письмо. Письмо было от Стеллы. То есть самой Стеллы больше, естественно, не было, была Дезире. Мне просто было удобно по привычки так ее называть. Стелла писала, что в конце концов то, что должно было свершиться, свершилось—ее забросило неподалеку от Бражелона и они встретились на следующий день, когда она отправилась на прогулку. Описывать подробности не было нужды. Стелла тоже вставила, что Атос и внуки—это не совсем совместимые вещи, однако не следует забывать, что это все-таки не совсем книга. В месте про внуков д'Артаньян одобрительно кивнул и заметил, что они всегда хорошо понимали друг друга и вобще он не прочь был бы ее увидеть. Как раз за этим местом следовало приглашение в гости всей честной компании. Оставалось только одно—выпросить недельный отпуск на всех троих. Де Тревиль был уже совсем стареньким и от его должности оставалось одно только название, но последнее слово было все равно за ним. Тут как раз, как по заказу, на каком-то собрании кто-то решил не очень красиво пошутить, что Рауль успел сделать ребенка, до того, как успел сделать девушке предложение. Д'Артаньян не убил наглеца лишь потому, что дуэли действительно были запрещены и ему просто стало жаль меня, причем по словам Рауля, обо мне тогда он вспомнил в самую последнюю минуту. --Вы бы его только видели, мадам Жанна,--самым виноватым голосом, как будто он действительно был в чем-то виноват, произнес молодой человек.—Я думал, он его на одну ладонь положит и другой прихлопнет. Честное слово! При этом его глаза так горели, как будто д'Артаньян совершил очередной подвиг бурной молодости. Д'Артаньян в глазах молодых людей таки был народным героем. (Отца же, естественно, он просто боготворил). Впрочем, кажется, этого хватило, весельчак боялся столкнуться с д'Артаньяном в темном коридоре и даже в светлом, никто и никогда больше не поднимал этой темы. История произвела впечатление даже на –де Тревиль сам предложил героям отдохнуть. В Бражелоне нас ждал еще один сюрприз—Стелла вытащила Портоса и Арамиса. У Портоса, к счастью, хватило сообразительности приехать без Мадлен, а Арамис, как обычно, витал в облаках, строя какие-то грандиозные планы и напуская на себя жуткую таинственность. Д'Артаньян даже шепнул, что надо будет его напоить и разузнать, каким-таким невероятным образом эта хитрая лисица втерлась в доверие к самому Воланду. Я попробовала отговорить его от этой затеи, нам же самим потом будет хуже, тем более, что Арамис все равно не Атос, и напоить его до подобной степени вряд ли получиться, но д'Артаньян был непреклонен. Однако, пока вечер еще не наступил, Арамис сам утащил меня в какой-то угол и торжественно показал флягу. --Пей,--произнес он голосом, не терпящим возражений. --Ты меня хочешь отравить? --Да, дорогая, причем на глазах у всех. Екатерина Медичи просто позавидует твоей смекалке. Да пей, не бойся, это сюрприз. Я сделала глоток—меня тут же чуть не стошнило. --Это что, ужасный ты человек? --Ну что, как тебе сюрприз? --Я тебя спрашиваю, что это такое? --Подумаешь, самогон из деревни Гадюкино,--пожал плечами Арамис.—Я думал, ты впечатлишься. --Откуда? --Ну, не допустим не Гадюкино... --Послушай, Арамис, скажи мне лучше, как у тебя все это получается. --Что именно? --Ты прекрасно знаешь, что. --Извини, дорогая, это издержки производства. Хотите быть вместе в одной плоскости, извольте держать баланс в других. Иначе никак. --И долго нам еще так прыгать? --Ну, мессир меня не информировал в деталях. Но будем надеятся, что не слишком. --Послушай, но как тебе все-таки... --Послушай, Жанна, я тебя очень люблю, но никогда, слышишь, никогда больше не задавай мне этих вопросов. Я этого не советую даже твоему мужу. Я итак не должен был поить тебя самогоном. --Вот именно. --Извини, не сдержался. Больше не буду. В следующий раз привезу тебе шоколадку. Но за это ты мне кое-что обещай. Обещать что-либо Арамису, не посоветовавшись предварительно с д'Артаньяном могло быть чревато последствиями, но это лисица пообещал шоколад. --За растворимый кофе я тебе пообещаю все, что угодно. --Ах да, прости, шоколад—это твоей подруге. Так ты обещаешь? --Черт с тобой. --Не произноси это слово в суе. Так обещай, что когда мне нужна будет помощь, вы мне поможете. Только и всего? Мог бы и не заморачиваться. Или он опять что-то знает и не говорит? И ведь ничего же не спросишь... Из комнаты послышался детский плач. Точнее, не плач, а ор. О господи, как давно я этого не слышала! --Так, судя по звукам, Портос опять попросил дать подержать,--вздохнул Арамис.—Идем, будем спасать младенцев. Это была чудесная, сказочная неделя. Но и она закончилась. Мы вернулись в Париж, где нас всех ожидали суровые, трудовые будни.
Диана: НУ, нааааконец-то они встретились! (Стелла и Атос). Но как сдержанно по-атосовски об этом упомянуто... Никакого описания взглядов и пр. Каков Атос, таков роман. Арамис с самогоном... Интересно, он сам его пил, что даме предлагает?? Я так понимаю, что он выпросил помощь в госперевороте
Nika: Диана Диана пишет: Но как сдержанно по-атосовски об этом упомянуто... Никакого описания взглядов и пр. Каков Атос, таков роман Я в шапке писала, тут отсыл на фик "Бредни сивой кобылы", собственно, если вы перечитаете, именно эта линия по мотиву того сюжета. Не хотелось повторяться, поэтому и мимоходом. В итоге таки по Атосовски и получилось. Диана пишет: Я так понимаю, что он выпросил помощь в госперевороте Об этом будет в следующий части.
полная версия страницы