Форум » Крупная форма » Искра (часть 2) или лунный свет » Ответить
Искра (часть 2) или лунный свет
Орхидея: Название: "Лунный свет" Автор: Орхидея Фандом: "Виконт де Бражелон или десять лет спустя" Персонажи: герои романа "Десять лет спустя" и авторские персонажи. Жанр: сказка, приключения, романтика. Размер: макси Отказ: Дюма, Куртилю, Птифису. Начну помаленьку.) Быстро не обещаю, но хочется разрушить опять воцарившееся молчание.
Grand-mere: Дебют Ани в свете напомнил Наташу Ростову. А самое для меня интересное в этой главе - эволюция Арамиса. Все-таки у Вас явные склонности и способности к психологии!
Орхидея: Глава 18 Тем временем к епископу Ваннскому подошла госпожа Фуке. - Добрый вечер, ваше преосвященство. Как ваше самочувствие, раны по-прежнему беспокоят? - Беспокоят, но не по-прежнему. Как видите, мадам, я поправляюсь. Благодарю за беспокойство, - поклонился Арамис. - Господин д'Эрбле, я собрала обещанные сведения. Возьмите. Госпожа Фуке протянула прелату запечатанный конверт. Арамис спрятал его в карман. - Спасибо. Я постараюсь оказать вам услугу, о которой вы просите. - Наведите справки об этих людях, если возможно. Мои возможности уже исчерпались. - Постараюсь. - Обратите внимание на тех, кто помечен галочкой. Это люди менее проверенные и надёжные, способные вызвать подозрение. - Вы уверены, что никто, кроме слуг не имел в кабинет доступа? - Считаю маловероятным. Главная беда в том, что я недостаточно хорошо знаю личных секретарей и прочих помощников моего мужа, я практически не вмешивалась в его дела. - Зато кое-кого знаю я, это поправимо. Арамис бросил взгляд на Анну. Девушка находилась в обществе эпикурейцев и принимала самое активное участие в разговоре, при этом похоронные физиономии её собеседников немного осветились тусклой надеждой. Аня быстро и даже не совсем осознанно переняла манеры дам. Неловкость быстро прошла, и она почувствовала себя свободно и комфортно. - В Во Лебрен, прославляя "славу, силу, справедливость, милосердие владельца замка", изображал Фуке, как мне говорили, в образах Геркулеса и Аполлона, это правда? - Чистейшая! - ответил Лафонтен, - Ах, сударыня, вам даже трудно представить какие в Во восхитительные росписи! - Должно быть. - Случалось ли вам когда-нибудь видеть картины Пуссена? - Да, они прекрасны! Это начало целого живописного направление. - О, вы ценитель, сударыня! Лебрен перенял у Пуссена лучшее. - Особенно стиль написания и любовь к античные сюжетам, - добавил Конрар. - Жаль, что господина Лебрена здесь нет. Было бы увлекательно послушать об этих росписях из первых уст. - Жаль. Но явились те, кто, во-первых, смог, а, во-вторых, не побоялся, - произнёс Гурвиль, - Мы никого не осуждаем. - Ну, раз мы тут все немножко бунтуем, если можно назвать бунтом требование справедливости, прочтите, пожалуйста, господин Лафонтен, "Элегию к нимфам Во", - попросила Аня, - Хотя бы её я услышу от автора. Поэт грустно улыбнулся, вспоминая блеск праздника и то, что за ним последовало, и прочитал наизусть своё произведение, из-за которого попал в немилость к королю. Аня зааплодировала, её примеру последовали эпикурейцы. Лафонтен раскланялся. - Теперь мне жалко, что я не видела воочию этого празднества! Господин Фуке, без сомнения, - человек с прекрасным вкусом. - Не печальтесь, мадемуазель, господин Лафонтен распишет вам всё в таких ярких красках, что вам покажется, что вы там присутствовали, - улыбнулся Гурвиль, - Не правда ли, Лафонтен? - Если король не оценил по достоинству вашу элегию, значит его величество маловато смыслит в поэзии, - заявил Конрар. - Не говорите так о короле, он наш повелитель и достаточно тонкий человек, что бы ценить искусство, - возразил Гурвиль. - Вот он и оценил, как требовала его политика. - Политика его величества целесообразна. Фуке - только жертва абсолютной королевской власти, - сказала Аня, - Средство для укрепления монархии в жерновах истории. - Тише, тише, господа, - прервал их Лафонтен, - вокруг госпожи де Севинье собрался целый кружок, она рассказывает последние новости. - Как только господин Фуке оказался в зале суда, - говорила госпожа де Севинье, - господин председатель велел ему сесть. Он ответил: "Сударь, вы пользуетесь тем, что я сижу. Вы полагаете, что это равносильно моему признанию суда. Я вас прошу согласиться с тем, что я не сяду на скамью подсудимых." На это господин председатель сказал, что он вправе удалиться. Господин Фуке ответил: "Сударь, я вовсе не намерен спровоцировать новый инцидент. Я только хочу, если вы позволите, объявить обычный протест и официально заявить об этом, после чего я буду давать показания." Эпикурейцы и Аня присоединились к числу слушателей. - Его желание удовлетворили, - продолжала хозяйка, - он сел, и продолжился допрос о налогах на соль, на котором он отвечал очень хорошо. Надо сказать, что эти расспросы пошли ему на пользу. В Париже много говорят о его силе духа и твердости. Я узнала нечто, бросившее меня в дрожь: он просил одну из своих приятельниц сообщить ему об аресте голосом восторженным, добрым или злым, как подскажет ей Бог, без предисловий, так, чтобы у него было время подготовиться и достойно принять новость от тех, кто придет ее сообщить, добавляя, что если у него будет полчаса на подготовку, он сможет хладнокровно воспринять самые тяжелые известия. Это довело меня до слез, и я уверена, что не оставит равнодушными и вас. - А в другой раз бедному Фуке также сопутствовала удача? - спросила мадемуазель де Скюдери, - Расскажите, если можно, поподробней. Нам известно, что вы не пропускаете ни одного заседания. - Для вас, милая Сафо*, всё что угодно. Он держался так же уверенно, как и в первый раз. Господин председатель потребовал от него принести присягу: он ответил, что уже называл причины, по которым не может этого сделать; и нет необходимости их повторять. После этого господин председатель разразился длинной речью о законности суда, который основан королевским указом, и полномочия которого были подтверждены независимыми учреждениями. Господин Фуке ответил, что властями нередко делаются вещи, которые, спустя какое-то время, оказываются несправедливыми. Господин председатель прервал его: "Как?! Вы хотите сказать, что Его Величество злоупотребил своей властью?" Господин Фуке ответил: "Это говорите вы, сударь, а не я. Я вовсе не это имел в виду, и странно, что, используя мое нынешнее положение, вы хотите столкнуть меня с королем; но, сударь, вам прекрасно известно, что случаются ошибки. Когда вы подписываете ордер на арест, вы находите это справедливым, на следующий день вы его отменяете: вы видите, что можно изменить точку зрения и мнение." "Но при том, что вы не признаете палату, вы отвечаете на ее вопросы, вы представляете прошения, и вот, вы на скамье подсудимых." "Это правда, сударь, - ответил он, - я именно на ней; но вовсе не по доброй воле; меня привели; существует сила, которой приходится подчиняться. Господь велел мне стерпеть это унижение, и оно исходит из его рук. Возможно, меня могли пощадить, учитывая службу, честно несённую мной, и приказы, которые я имел честь выполнить." После этого господин председатель продолжил допрос о деньгах, полученных с солевых налогов, на котором господин Фуке очень хорошо отвечал. Допросы продолжались, и я буду вам их точно пересказывать. - Наш покровитель заслуживает восхищения, он прекрасно держится, - сказал Гурвиль своим товарищам. - То ли ещё будет! Я вам ручаюсь, что господин Фуке в жаркой борьбе ещё судей вымотает, - заявила Аня. - Дай бог, что б они устали и подняли белый флаг. Аня вместе с эпикурейцами отошла к окну. До девушки донёсся обрывок диалога: - Дорогая моя, обратитесь с госпоже де Шаро. Я уверена, что она не откажется вам помочь. Вы окажетесь у королевы и предложите ей вашу чудодейственную примочку. - Я так и сделаю, вот увидите. Если её величество Мария-Терезия поправится, мне останется только припасть к ногам короля, в надежде, что он смилостивится над моим несчастным сыном. По этим словам Аня догадалась, что только что говорившей пожилой женщиной была мать господина Фуке. В её голосе звучало столько отчаянной надежды, что девушка вздрогнула. В отличии от этих женщин, Аня знала, что бедную мать подстерегает неудача. Эпикурейцы продолжали обсуждать возможности Фуке и шансы снять обвинения, а девушка примолкла и её рассеянный взгляд блуждал по лицам, платьям, предметам интерьера. Легко беседовать или пусть даже спорить с пеной у рта о чьих-то душевных ранах, жизненных трагедиях, идеалах и моральном облике личностей. Но у Ани уже не выходило не только отстранённо говорить о книге и героях, но и спокойно рассуждать о исторических процессах. Эта была жизнь, а не текстовые отголоски давно минувших и забронзовевших веков. Когда человек перестаёт быть далеким наблюдателем, а превращается в участника событий, он начитает ко всему относиться иначе и для себя подыскивает роль, сторону и предпочтения в заданной системе координат. - Сударыня, вы говорили что-то про жернова истории, - вывел её из раздумий голос Гурвиля. - Да. Король укрепляет свой авторитет и устроил показательную порку. Но, право, не знаю, стоит ли порой прочность государственной машины стольких слёз. В противоположном конце гостиной происходил другой разговор. - Мадам, не кажется ли вам, что господин д'Эрбле хромает? - спросила хозяйка салона у госпожи Фуке, кивнув в сторону епископа, что-то внушавшего аббату Фуке, который неловко улыбался и пытался отшутиться. - Вы не ошибаетесь. На днях я стала свидетельницей последствий одного происшествия... И госпожа Фуке рассказала про ночную стычку епископа с неизвестными людьми, не забыв упомянуть свои недобрые предположения на счёт возможного покушения, зародившиеся у неё в ходе беседы с мадемуазель д'Эрбле. А поскольку госпожа де Севинье не преминула на той же неделе поделиться последними новостями с парой знакомых, то таким образом из разговора двух напуганных женщин в тихой и неприметной парижской гостинице родилась громкая сплетня, сильно порочащая Кольбера. - По-моему он бледен, - заметила госпожа де Севинье. - Немного. - Стоит предложить ему остаться до завтра. Когда Арамис и аббат Фуке раскланялись, маркиза де Севинье подошла к епископу. - Дорогой д'Эрбле, я заметила, что вы хромаете. Поговаривают, вы ранены, - сказала она чуть улыбнувшись, - Вы по-прежнему воин, достопочтенный прелат? Арамис ответил улыбкой на улыбку. - Оставайтесь с вашей племянницей у меня на ночь. Я не хочу заставлять вас трястись в карете по булыжникам парижских мостовых. - Благодарю вас, мадам, но это излишнее внимание. - Нисколько. Я предложила то же самое ещё некоторым моим гостям, которых ждёт дальняя дорога. Я настаиваю, сударь. Сделайте мне приятное. - Вы прелестнейшая хозяйка, мадам, и я бы с радостью принял ваше приглашение с таким же чистым сердцем, с каким оно сделано, но боюсь злоупотребить вашим радушием. Дело в том, что сегодня вечером или этой ночью в Париж должен приехать один мой знакомый- шевалье де Сегри, молодой человек лет двадцати трёх. Он будет искать со мной скорейшей встречи, а в особенности с моей милой племянницей. Госпожа де Севинье понимающе улыбнулась. - Я с радость приму вашего знакомого, если он объявится. Нельзя заставлять молодого человека излишне долго ожидать подобных встреч, особенно после дальней дороги. Юность нетерпелива. - Бесконечно благодарен, мадам. - Я велю приготовить вам комнаты. Маркиза удалилась отдать распоряжения, а к Арамису снова подошла госпожа Фуке. - Любезная хозяйка вас уговорила, не так ли? - Уговорила. - Поскольку в отличии от вас, я не остаюсь ни на ночь в этом особняке, ни даже в Париже, то хочу попросить вас сообщить мне о последних изысканиях, когда вы что-нибудь узнаете. Я очень беспокоюсь. - Я не заставлю вас мучиться от неизвестности и пришлю вам весточку. Вы знаете моего посыльного. Арамис снова бросил взгляд на Анну, он приглядывал за ней с начала вечера. Девушка подкрепляла аргументы бурной жестикуляцией, споря о децентрализации власти в Средневековье и гражданственности на примере Древней Греции. - А моя подопечная увлеклась, - заметил Арамис. - Намекните ей. Хотя лучше позвольте мне. А то ваше милая племянница, пожалуй, сочтёт вас занудой, - улыбнулась госпожа Фуке. Она под пустяковым предлогом тихонько отвела Аню в сторону: - Мадемуазель, позвольте заметить, - мягко улыбнулась госпожа Фуке, - что вы... ведете себе излишне непосредственно. - Прошу меня простить, если я совершила какую-то бестактность, - Аня очаровательно взмахнула ресницами, - Но здесь всё так интересно! - Нет, нет, что вы! Я ни в чём вас не упрекаю. Просто вы слишком привлекаете внимание. Будьте посдержанней. Аня послушно склонила голову и отошла к компании, которую только что покинула, состоящую из эпикурейцев и других примкнувших к ним гостей. - Милое дитя! Мне бы её непосредственность, - со вздохом сказала мадам Фуке, возвращаясь к Арамису. Епископ улыбнулся. - А ведь мадемуазель давно на выданье, сударь. Проследите, чтобы вашей племяннице нашли мужа, который не заставит её проливать слёзы по ночам и не сделает несчастной. В самом деле, не отправлять же эту живую птичку в монастырь! Она увянет там, как светолюбивый цветок. - Полностью согласен с вашим мнением, сударыня, - с той же улыбкой ответил Арамис, - А сейчас позвольте вас покинуть, мне необходимо уладить некоторые дела, - он поцеловал руку мадам Фуке и, слегка прихрамывая, в сопровождении слуги госпожи де Севинье ушёл в предназначенные ему покои, бросив последний взгляд на Анну. Девушке его помощь явно не требовалась, она чувствовала себя здесь как рыба в воде. Арамис вошёл в комнату, отпустил слугу и вскрыл конверт. Длинный список лиц размещался на нескольких листах, что было не удивительно, так как штат слуг господина Фуке был больше, чем у короля. Возле некоторых имён стояло место жительства, возле других - срок службы, у третьих была известна только функция, исполняемая ими в доме министра. Арамис пробежал глазами листы, обращая более пристальное внимание на имена, помеченные галочками. Список требовал кропотливого анализа и тщательных поисков. Разместившись за столом, епископ стал более медленно изучать сведения и делать на отдельном листке пометки. Стоило прелату с головой погрузиться в работу, как в комнату ворвалась Аня, резко распахнув дверь. Арамис вскочил, по привычке нащупывая под сутаной кинжал. Девушка закружилась по комнате, но скорей не как весенний ветерк, а как тропический ураган в период муссонов, задув развевающимся подолом платья несколько свечей. - Я познакомилась и с Жаном де Лафонтеном, и с мадам де Севинье, и с мадемуазель де Скюдери! Это невероятно! Я их читала, а они такие живые! Сама себе не верю! Аня затормозила напротив стола. - Лафонтен мне стихи посвятил! Хотите послушать? И, не дожидаясь ответа, она начала декламировать. Арамис медленно опустился обратно в кресло. После прочтения стихов Аня излила единым махом все впечатления от вечера, сломала ноготь об столешницу, опрокинула стакан с перьями. Чернильницу епископ вовремя отодвинул в сторону, спасая бумаги. Он дождался окончания шторма не изменившись в лице, но когда поток иссяк, вздохнул с облегчением. Звонкий голос девушки можно было легко услышать в коридоре, и из-за поднятого Аней шума стук в дверь не был замечен. Вдруг дверь открылась и на пороге появился Володя. В доме на приезд молодого человека никто не обратил внимания за исключением госпожи де Севинье, которой, как опытной хозяйке салона, полагалось замечать всё и всех. Раскланявшись с нею, юноша осведомился, где ему искать своих знакомых, и сразу прошёл в комнаты Арамиса. При виде товарища на лице Ани отразилась беспредельная радость. Она кинулась к двери и в прямом смысле повисла у Володи на шее, поджав ноги. Арамис проникся надеждой, что ценной осведомительнице будет кого ещё осведомлять. Беда заключалась лишь в том, что рассказ повторился от и до, но с новыми подробностями. И наконец со словами: "Уф, вроде отлегло. Ну, я пошла," - изящный голубоглазый Армагедон вылетел из комнаты и направился обратно в большую гостиную. Мужчины молча смотрели друг на друга. Тишина держалась довольно долго. - Она вас не доконала? - наконец осторожно спросил Володя. - Очень эрудированная девушка, - как-то натянуто улыбнулся Арамис, прямо не отвечая на вопрос, - Она молода, только и всего, поэтому похожа на вихрь. Володя оглянулся. Портьера ещё колыхалась. - Как вы добрались, сударь? - спросил Арамис. - Благополучно. - Тот кюре, что дал вам адрес?.. - Что, кюре? - Он ничего не просил передать? - Нет. - Значит всё спокойно, - прошептал Арамис и добавил вслух, - Не стойте у порога, сударь, проходите. - Ваше преосвященство, какие у вас планы на ближайшие дни? Володя подошёл вместе с Арамисом к окну. - Сегодня мы остаемся здесь по гостеприимному приглашению госпожи де Севинье. С завтрашнего дня я сниму для вас и мадемуазель Анны небольшой дом в Париже, чтобы вам не приходилось квартировать в гостиницах, которые за дорогу из Тура в столицу, должно быть, порядком успели вам надоесть. - Слишком любезно с вашей стороны. - Вас это нисколько не обяжет, - улыбнулся Арамис, - Подозревая о вашей принципиальности в этом вопросе, я предлагаю это в качестве благодарности за оказанную мне помощь. Её, я надеюсь, вы не станете преуменьшать. Наконец, я вынужден буду заняться кое-какими упущенными делами и фактически пропасть на пару дней, поэтому я хочу быть уверенным, что о вас двоих можно не беспокоиться. Володя поклонился. - К тому же мне самому будет удобно останавливаться у вас. Вы же не откажетесь меня принять? - с улыбкой спросил Арамис, - И, возможно, получать кое-какие письма, с тем чтобы передать мне? - Мы с Анной оказываемся кем-то вроде ваших агентов? - Вас устраивает или нет такое положение вещей? - мягко осведомился епископ. - При условии секретности, устраивает. Мы тоже многим вам обязаны. - Значит условились. - Сударь, я хочу осмотреть домом, разобраться что, где и как, если не сегодня, то завтра утром. - Завтра, пожалуйста. Ведь не ночью, в самом деле! Зайдите утром ко мне. - Хорошо. Арамис помолчал, глядя в окно, потом задумчиво спросил: - Вам случайно не известны какие-нибудь подробности допросов господина Фуке? - Нет, сударь, это не моя область. - Понятно, не буду вам этим докучать. Вы, если хотите, можете отправиться к гостям и присоединиться к вашей подруге, она прекрасно освоилась в здешнем обществе и даже завела знакомства... Володя расстался с Арамисом и спустился в зал. Посетители помаленьку расходились, гостиная пустела. Это было кстати, Володя и не стремился оказаться в шумном обществе. Он разместился в стороне, поджидая, когда все разойдутся, наблюдая за порханием Ани, которую сразу заметил среди гостей. А вот девушка, увлеченная беседами и перемыванием костей недругов, заметила Володино появление, только когда в гостиной почти никого не осталось. - Ты давно тут торчишь? - спросила Аня, - Шёл бы к нам. - Я слишком устал, что бы быть интересным собеседником. - Ну и зря не присоединился! Слушай, а ведь в этом особняке в нашем веке музей истории Парижа. Совсем недавно вспомнила. Как бишь он зовётся? Чем я хлопала, когда меня родители в достопримечательности носом тыкали? - Может быть ушами?.. Или ресницами? - подсказал Володя. - А ты случайно не помнишь? Володя возвел глаза к потолку. "Сдались же им обоим исторические подробности, - подумал он, - Ладно бы ещё про водоснабжение фонтанов спрашивали." - Я тебя тогда не видел, - сказал он вслух. - Да я про музей! - Ну, это ты у нас эксперт по Франции. - Хорош эксперт с юношеским склерозом! - Девичьей памятью, - серьёзно поправил Володя. ...Зала опустела окончательно. Госпожа де Севинье проводила последних гостей, и вместе с ними удалились последние шумы. В зале только тихо потрескивали оплывавшие свечи. Разбивая воцарившееся спокойствие, Аня оживила скорбно молчавший весь вечер клавесин. В такт проснувшейся музыке затанцевали язычки пламени и их отражения в зеркалах. Когда Арамис вышел проветрить голову, до его слуха донеслись звуки клавесина. Он остановился возле опустевшей гостиной. Это было странно, ведь весь вечер никто не притрагивался к инструментам. Арамис заглянул в зал. Аня играла на клавесине, разучивая по нотам мелодию. Володя стоял рядом, чуть облокотившись на инструмент. Он слушал, задумчиво опустив голову, пока Аня, высунув от усердия кончик языка, выводила мелодию с характерным клавесинным трассированием. Арамис остановился на пороге, оперевшись рукой на косяк двери. Аня закончила произведение финальным аккордом и застыла с поднятыми над клавишами руками. Одновременно юноша и девушка почувствовали чьё-то присутствие в гостиной и обернулись. - Это вы, господин д'Эрбле! Что же вы не входите? - спросила Аня, - У вас какое-то дело? - Не хотел нарушать идиллию, - улыбнулся Арамис, - Значит вы и на клавесине играете? - Да так, на любительском уровне. Немножко гитара, немножко пианино, которого в вашем времени ещё нет, но есть его предки - клавесины и клавикорды. - А вы сударь? - Только гитара. Я не такой разносторонний, как Аня. - Кто бы говорил! - воскликнула девушка. - Разрешите мне тоже послушать вашу игру, мадемуазель? - попросил Арамис. ...Аня вышла в сад. Было тихо-тихо. Только шелест платья и листьев нарушили безмолвие. В воздухе висела дымка осеннего вечера. Аня обернулась. В особняке мадам де Севинье горел свет, в окнах изредка мелькали силуэты. Узорные украшения здания в стиле возрождения, окутанные темнотой, смотрелись загадочно, и чем дальше находились от освещенных окон, тем больше растворялись во мраке. А мрак перетекал в тёмный бархат затянутого облаками неба. - Как мало надо человеку для счастья, - прошептала девушка, - Света, наверно, счастлива сейчас в своих дебрях с принцем. Может им больше везёт с погодой? Но какая, к чертям, разница, какая погода!? Аня пошла по аллее, тихонько напевая только что разученную и крепко засевшую в голове мелодию, остановилась возле неработающего фонтана, а потом вдохнула полной грудью туманный воздух и легко закружилась в только ей ведомом танце. Она была совершенно убежденна в том, что её никто не видит. Аня улыбалась и подставляла лицо начавшемуся мелкому моросящему дождику. Такое состояние сильно походило на вдохновение. Этот переизбыток окрыляющих чувств должен был непременно излиться хоть каким-нибудь художественным образом. Но Аня ошибалась, считая, что её никто не видит. У одного из окон особняка стоял Володя и наблюдал за движениями тонкого девичьего стана, мелькающего между деревьями сада. По мнению Ницше, танцующий человек может показаться безумным тем, кто не слышит музыки. Но Володя знал, а вернее догадывался, что музыку эта девушка слышит, и прекрасную музыку, музыку созвучную шелесту осенних листьев, дождям и движению туманов, льющуюся из самой души. *** Света стояла, потеплей закутавшись в плащ, на пороге маленького домика, который беззвучно скользил по глади озера. В голове ещё крутилась лютневая мелодия, звучащая откуда-то из глубины веков. В озере отражались мириады звёзд. Непроницаемой стеной возвышался чёрный лес. Его отражение обрамляло по кромке водоёма эту удивительную небесную карту, собравшую по представлениям людей античности множество легенд и мифов. "Как там Володя с Аней? - думала Света, - Что будет дальше? Звезды ответа не дадут, как бы не спорили со мной звездочеты." Сзади к Свете неслышно подошёл Филипп, хотел обнять её за плечи, но тоже замер, не желая нарушать ни одним движением ощущение свободного полёта над едва колеблющемся водным зеркалом. - Месяц ещё не взошёл, - прошептала девушка, - Только звезды. Так бы и ушла по Млечному пути за горизонт. - Разве это прекрасней, чем на Урале? - Не хуже, - улыбнулась Света. * Сафо - прозвище Мадлен де Скюдери, полученное в салоне Рамбулье. Примечание: В этой главе в качестве рассказа госпожи де Севинье о процессе Фуке использованы почти дословные цитаты из подлинных "Писем" госпожи де Севинье.
Камила де Буа-Тресси: Орхидея, спасибо за новогодний подарочек. Очень живо написано. Преклоняюсь перед вами, столько работы проделано, чтобы не переврать исторический контекст.
Орхидея: Глава 19 Аня проснулась чуть свет и, подхлестываемая любопытством, по уставленному ей же самой обычаю собралась первый делом заглянуть к Арамису. В коридоре она столкнулась с Володей. Несмотря на то, что в доме в ранний час было ещё совсем тихо, юноша уже нашёл себе занятие. Аня с Володей обменялись парой насмешливых реплик, пожелали друг другу удачи и разошлись. Девушка постучалась к епископу Ваннскому. Арамис тоже встал недавно и успел только привести себя в порядок. В настоящий момент он стоял перед зеркало и критически оглядывал своё отражение. - Ах, это вы, сударыня, - Арамис поправил белый воротник и повернулся к девушке. - Вы ожидали увидеть кого-то другого? - Господина Владимира. Он собирался зайти ко мне с утра по одному хозяйственному вопросу, который, по крайней мере вчера, его очень беспокоил. Я снял для вас небольшой дом (так будет удобнее и вам, и мне) и Владимиру не терпелось его осмотреть. - Сняли дом? Спасибо! Это действительно удобно. Но Володя, как узнала только что, занялся другим... хозяйственным вопросом. Тоже мне дворянин! Пошёл чинить маркизе часы в отсутствие мастера. - Почему-то меня это не удивляет. - Ну, что мне с ним делать, шевалье? - Ничего. Бывало, что и короли варили варенье. Девушка вздохнула. Быть в этом мире дворянкой ей ужасно нравилось. А вот её давний друг упорно стремился к образу ремесленника. Ну, раз варенье короли варят... Людовик 13 например... Может оно и ничего? Арамису, похоже, глубоко безразлично, чем двое его подопечных и помощников занимаются на досуге. Закончив одну мысль, Аня перепрыгнула на другую. - Вчера было очень здорово! - воскликнула она, - Никак не могу поверить, что оказалась участницей вечера в литературном салоне! - Да, да, вы вчера достаточно ёмко и подробно поделились своими впечатлениями, - поспешил перебить её Арамис. - По поводу Фуке Вольтер очень справедливо заметил: "Это писатели и люди искусства спасли ему жизнь". - Кто такой Вольтер? - Ах, простите! Этот человек ещё не родился. Он был, а точнее будет, ярким мыслителем 18 века. Но скажите, вам вчера сообщили то, что должны были сообщить? Пока я в обществе эпикурейцев пела дифирамбы господину Фуке, вы то делом занимались. Арамис молча достал из ящика стола сложение бумаги. - О, разведданные! - Аня, встав на цыпочки, через плечо епископа попыталась разглядеть их содержимое. - Читайте, не мучайтесь, - улыбнулся Арамис. Девушка схватила записи и пробежала их глазами. - Ничего знакомого? - спросил прелат. Аня отрицательно покачала головой. - Увы... Но что это за галочки? - Наиболее вероятные, по мнению госпожи Фуке, похитители бумаг. - Но что это всё таки за бумаги такие украденные? - Из числа тех, что не досчитались защитники суперинтенданта во время подготовки к суду. По приказу Кольбера, как я вам уже рассказывал, было многое изъято или уничтожено. Но мадам повезло случайно найти размытый след документов, до которых этот мошенник не добрался. - Почему? - Они исчезли. А точнее, их выкрали. Но самое важное... Госпожа Фуке полагает, что в них содержится нечто, касающееся пропажи из казны миллионов. - Не хило! И вы взялись их отыскать, если они целы? - Да, сударыня. Они могут оказаться истинным сокровищем. - А если содержимое бумаг не оправдает ваших ожиданий? - А если не оправдает, то у нас будет по крайней мере уверенность, что мы использовали все возможности помочь господину Фуке и ничего не упустили. Аня задумалась. В этот момент в дверь постучали. - Войдете, - сказал Арамис. В комнату зашёл Володя. - Ваше преосвященство, не хотел тревожить вас слишком рано. Скажите, по какому адресу мне отправляться? - Я сейчас напишу вам адрес, сударь. Арамис подошёл к письменному столику. Не присаживаясь, он чекнул несколько слов на обрывке бумаги и объяснил Володе, как туда проехать. - Я понял, спасибо. Юноша взял у Арамиса записку, поклонился и хотел уйти. - Погодите, сударь, - остановил его епископ, - вас не затруднит передать письмо уже знакомому вам кюре? - Почему нет? Передам. - Буду очень признателен. Володя взял у Арамис в придачу к записке письмо и вышел. - Помимо информатора обзавелись ещё и курьером? - лукаво улыбнулась Аня. - У вас есть повод для недовольства? - Да нет, - пожала плечами девушка, - Просто забавно, только попав в ваш мир, неформально, но по факту оказаться на работе у генерала иезуитов. Ловко устроили. - Но разве не на руку нам всем такое положение дел? - Вы конечно же правы. - Я отвезу вас к вашему другу. Он, я уверен, будет уже ждать вас. - С готовым вареньем, - усмехнулась Аня. Арамис стал собирать в стопку бумаги на столе. - А может быть, не только с вареньем, - добавил он. - Шестое чувство мне подсказывает, что вы снова куда-то уезжаете, - проговорила девушка. - Шестое чувство вас не обманывает. - А эти записи с именами, датами и прочим вы заберете с собой? - Да, я хочу поразмыслить над ними в дороге. - Разрешите мне снять копию, - попросила девушка, - Я могу что-нибудь припомнить. - Постарайтесь сделать это поживей, мадемуазель. Меня ждут дела, а нам нужно ещё проститься с нашей любезной хозяйкой. Мы не задержимся у неё на завтрак. Аня села за письменный стол и обмакнула перо в чернила. Быстрым четким почерком она переписала сообщение от и до, включая все галочки и пометки. Арамис тем временем отдал все нужные распоряжения. - Я закончила, шевалье, - сообщила Аня, - Можете забрать записи. - Отлично. И сделайте так, что бы вашей копии не видел никто, кроме, разве что, Владимира. Передайте и ему мои слова. До дверей Арамиса и Аню проводила госпожа де Севинье. Епископ передал ей несуществующие извинения шевалье де Сегри, которому пришлось уехать не попрощавшись. Этого требовали этикет и галантность. Маркиза сказала, что будет рада увидеть епископа Ваннского и молодых людей у себя в доме снова. Арамис и Аня сели в карету, которая подвезла их прямо к самому подъезду дома. - Теперь, прощайте, сударыня. Постарайтесь в моё отсутствие не нажить себе неприятностей. И помните, не показывайте никому вашу копию списка, храните как зеницу ока. Пропавшими документами могут заинтересоваться люди Кольбера. - Понятно. Как скоро мы увидимся? - Дня через два. Я постараюсь между делом навести некоторые справки о пропаже. Не предпринимайте ничего без моего ведома, любая неосторожность в нашем положении может быть губительной. Они распрощались. Аня выскочила из кареты, которая тотчас тронулась, и дернула входную дверь. Она была не заперта. Из коридора ей навстречу вышел загадочно улыбавшийся Володя. - Привет, Ань. Я видел вас из окна. Чего ты светишься? - Похоже госпожу де Севинье я тоже очаровала, - заметила Аня точно между прочим, - Мадам сказала, что была бы рада увидеть меня у себя снова. Грех не воспользоваться. - Если б она знала тебя получше, возможно, передумала бы, - с такой же интонацией произнёс Володя. - Ну, ты и язва, Володька! Не порти человеку торжество. - Помнишь, Аня, я обещал тебе бургундского? - Да. Обещание было честно сдержано. - А вот здесь нашлось что ни на есть то самое бургундское вино семнадцатого века. - Ух ты! Это мы ещё здесь не дегустировали. - Предлагаю попробовать. - Ну, не просто же так, как алкоголики, без закуски и повода выпить? - Анины глаза продолжали смеяться. - Прошу, - Володя указал Ане дорогу и открыл дверь в столовую. Девушка вошла, с любопытством озираясь. Володя хлопнул три раза в ладоши, и слуги внесли несколько изысканных блюд, поставили их на стол и тихо удалились. Аня засмеялась. - Не дурно! - О завтраке я позаботился, - деловито сказал Володя, - Я решил, что стоит лично приобщиться к старинной французской кухне. Почти всем, что тут приготовлено, занимался я собственноручно. Аня опять рассмеялась. - Кто бы сомневался! Мы с Арамисом угадали, что именно этим ты и займешься. Как же без тебя обойдётся такой ответственный процесс? И что это получается? Романтический ужин? ...То есть, тьфу ты, завтрак! - продолжала смеяться Аня. - Будто я не знал, что ты приедешь голодная, - чуть смущенно сказал Володя. - Угадал, - девушка потерла руки, - Спасибо. - Правда, я всё никак не запишу рецепты. В голове уже еле умещаются. Аня достала свой блокнот и помахала им в воздухе. - Смотри и завидуй. - Дай-ка почитать. - Да ради бога! Она села к столу и посмотрела в окно, за которым в холодный осенний ветер раскачивал полуоблетевшие деревья. - Домик очень уютный, надо сказать. - Мне тоже нравится, - произнёс Володя, листая блокнот, - Особенно вот это интригует, - и указал пальцем на страничку. Аня хихикнула. - Какие планы у нас на день? Д'Эрбле не будет два дня, - сказала она. Володя вернул блокнот. - Можно прогуляться по городу. На это можно потратить хоть весь день. - Хорошая идея. - Д'Эрбле через слугу передал мне ключ от ящика стола, там кругленькая сумма. Бедствовать мы не будем. Совсем рядом с домом конюшня. Всё равно, что гараж. Очень удобно. - А какой у нас штат слуг? - Пять человек. - Не плохо так! Я избалуюсь такими темпами, честное слово, - и подперев голову тонкой ручкой сказала тише, закусив губу, - Что-то так картошку почистить захотелось. Теперь засмеялся Володя. - Ну, с картошкой тут туговато. Но можно найти альтернативу. Володя и Аня позавтракали с большим аппетитом. Девушка осмотрела дом, и после этого молодые люди отправились на прогулку. Оба уже начали немного ориентироваться в Париже и были уверены, что не заблудятся. Володя изучал его верхом, Аня пешком или в карете. Погода стояла пасмурная, с неба накрапывал мелкий дождик. В Париже, если отойти от первого фанатского восторга, было что-то средневеково-мрачное. - Путешествия верхом меня как-то больше вдохновляют, - произнёс Володя, огибая грязную лужу, - Правда в любом случае беспокоит, как бы на голову чего не вылили. Аня, приподняв юбку, перепрыгнула ту же сомнительную лужу. - Если бы всем романтическим героям выливали на голову нечистоты, они, сдаётся мне, поутратили бы некоторую долю своего романтического шарма. Подумаешь, сыренько, грязненько, шумненько! Зато какие впечатления! - Ты напоминаешь мне сейчас Светку, которая с нежностью разглядывает червей. - Это ещё что! Она при мне на спор гусеницу поцеловала! Бррр... Володя усмехнулся. - Ну, и как? Гусеницы хорошо целуются? - Вот у Светы и спроси. Впереди мальчишка лет двенадцати предлагал прохожим памфлеты, громко возглашая о несправедливой участи бывшего суперинтенданта. Вдруг в конце улицы раздался какой-то шум: там появилось несколько патрульных, заметивших паренька. Мальчишка, не долго думая, юркнул в переулок. - Ах, ты, щенок! - один из патрульный кинулся следом за ним. Володя и Аня вместе с другими прохожими посторонились. - Это то, что настрочили сторонники Фуке? - негромко спросил Володя у Ани, когда на улице снова воцарились обычные гомон и суета. - Очень возможно сам Фуке, - грустно сказала девушка, - Жаль, что мальчишку прогнали, я бы почитала. Молодые люди обогнули изгородь, за которой находился неухоженный заросший сад и старый заброшенный дом. В нём, очевидно, давно никто не обитал. Ставни прогнили, стёкла были выбиты. Аня и Володя посмотрели на старое здание. По улице сновали, прохожие, разговаривали, спешили по своим делам, в доме же царило полное безмолвие. Неожиданно слабо капающий дождь превратился в ливень. Двое молодых людей завернулись в плащи, бегом пересекли улицу и скрылись за дверью ближайшего трактирчика. Их тут же окутало приятное тепло. - Чёрт, ну и ливень! - сказала Аня, снимая успевший промокнуть плащ, - Отвратительная погода, дрянные улицы! Пустите меня к огню! Володя взял у девушки плащ, и они сели за столик поближе к камину. К ним подбежал полноватый трактирщик довольно приятной наружности. - Что вам угодно, господа? - Нам угоден обед, - ответил Володя. Скоро молодым людям подали еду, и они окончательно согрелись и высохли. - Когда же этот проклятый дождь закончится? - Аня хмуро поглядела в окно, - Это даже не дождь, а настоящий поток. - Скоро кончится. Сильные дожди редко бывают затяжными. - Как ты думаешь, старый дом на противоположной стороне улицы давно заброшен? - Судя по всему. - Почему, интересно знать? Дом ведь крепкий и просторный. Далеко не рухлядь. - Действительно. Можно было бы очень неплохо отремонтировать. Хозяин услышал разговор молодых людей. - О, у этого дома мрачная история! - Даже так, - произнёс Володя, приподняв брови. - Если господам интересно, я её расскажу, - сказал хозяин. - Конечно интересно! - воскликнула Аня, - Это должно быть очень занимательно. - Дело в том, что в этом доме, как рассказывают, произошло подряд несколько смертей, - понизил голос хозяин. - Первый скоропостижно скончался от странной болезни. Второго нашли убитым с ножом в груди. На полу второго этажа, говорят, так и остались следы впитавшейся крови. Аня поежилась. - Потом дом приобрела одинокая вдова. Жила она одна со своей кошкой, людей чуралась. Кое-кто считал её ведьмой. А по ночам у неё по-долгу горел свет. В какой-то момент эта странная дама перестала показываться на улице, а через три дня соседи, обеспокоившись, нашли её мёртвой. - Может быть это была просто одинокая несчастная женщина? - предположил Володя. - Чёрт её душу знает, - пожал плечами трактирщик, - После гибели последней владелицы больше никто это дом не покупал. Хозяйку скромно похоронили из христианского долга, а в жилище трогать что-либо побоялись. Так и стоит дом заброшенный. Только по ночам в одном из окон люди замечали белый человеческий силуэт. - Призрака, вы хотите сказать? - уточнила Аня, оживившись, - Неупокоившуюся душу? - Скажу вам на чистоту, сам ничего подобного не видел, привидений не встречал. Но мой приятель, торговец сукном с соседнего переулка, очень убедительно рассказывал. Он поздно возвращался домой и перепугалась не на шутку. - У страха глаза велики, - скептически произнёс Володя. - Может быть, сударь, это и вымысел. За что купил, за то и продаю. Я вот живу совсем рядом и ничего. Другие тоже живут и не забивают себе голову подобным вздором. Только приятель мой никогда не отличался особым воображением, а дом, как видите, никто не покупает. Но, простите, господа, у меня новые посетители. - Это напоминает мне одну из парижских легенд, - задумчиво проговорила Аня, - Только в той, о которой я думаю, дело было позже, не в 17 веке. - Почему бы нет. Все истории о призраках чем-то похожи. - Не всегда. Бывают очень оригинальные. Молодые люди замолчали, потом снова посмотрели в окно на старый дом, в котором зияли чёрные глазницы пустых окон. - Ты думаешь о том же, о чём и я? - спросила девушка. - Боюсь предположить, о чём ты можешь думать. Но глаза юноши блеснули. Снова молчание. - Залезем? - предложил Володя. - И изловим призрака! - подхватила Аня, - Нет, дружба это всё таки тогда, когда одна и та же бредовая идея приходит одновременно в две головы. - Зайдём с противоположной стороны дома. Там очень удобная для перелезания ограда, и народу меньше. - Со стороны запущенного садика? Прекрасный вариант! Когда дождь наконец закончился, Володя и Аня вышли на мокрую улицу. С крыш и с неба изредка капало. Аня и Володя, обогнув дом, свернули на тихий переулок. Здесь народу почти не было. Молодые люди дождались, когда на улочке совсем никого не останется. Володя подсадил Аню. Она оказалась на заборе, а потом, повиснув на руках, спрыгнула вниз. Володя последовал за ней, подтянулся и легко перебрался на другую сторону. Каменная кладка фундамента от сырости поросла мхом и местами покрылась плесенью. Задняя дверь, выходившая в сад, была открыта. Молодые люди перешагнули порог. В помещении пахло сыростью, плесневелым деревом. От мебели на нижнем этаже оставался стол, прочно стоявший на изогнутых ножках и серый от пыли комод. На второй этаж вела ненадёжного вида деревянная лестница. - Ошибался трактирщик, - проговорила Аня, - почти всю мебель, похоже, вывезли. - Может что-то есть на втором этаже? Володя осторожно шагнул на прогнившую ступеньку лестницы. Но доски на деле оказались прочнее, чем казались со стороны. Только одна ступенька скрипнула под шагами юноши. - А тут совсем пусто, - констатировал Володя, окинув взглядом второй этаж. - Ты права, мебель, вероятно, перевезли. - А это развеивает как минимум один пунктик страшилки. Аня поднялась к Володе. - Напрасно мы ищем привидений, тут нет даже обещанных следов крови. - Тебе ещё и крови не хватает? Внизу что-то скрипнуло. - Опа! - Аня перешла на шепот, - Может быть, дождались? - Да ну, как же! Звук послышался снова, точно от лёгких шагов. Потом прыжок, мягкое приземление, шорох. - Это интересней, - тоже перешёл на шепот Володя. - Сейчас не ночь. Молодые люди, затаив дыхание, не сговариваясь, шагнули к лестнице. - Кто там? - тихонько позвала Аня. Володя прижал палец к губам и наклонился. На столе лежал пушистый рыжий комок и лениво помахивал хвостиком. - Вот тебе и призрак! - Полосатая, прямо как моя Муська! - Даром, что рыжая. Кошка встревоженно подняла голову, увидела молодых людей и спрыгнула на пол. - Кис-кис-кис, - позвала Аня, ступив на первую ступеньку, - Не бойся, рыжуля. Кошка остановилась и повела ушами. - Это правда, что ты от прежних хозяев здесь осталась? Чего щуришься? Жила тут странная дама или нет? - Так она тебе и ответит, - послышался сверху ехидный Володин шёпот, - прям аки щука или золотая рыбка. - Не хочешь, не говори, - сказала Аня кошке, - Вот лично я не верю, что твоя хозяйка была ведьмой. Зря клевещут на одинокую скорбящую вдову. Кошка жалобно мяукнула и подошла к Ане. - Жрать просит, - всё так же ехидно шепнул Володя, - Неубедительное привидение. Жаль, нечем угостить животинку. Девушка спустилась на нижнюю ступеньку. Кошка обнюхала Анину ногу и, задрав хвост пошла восвояси. - А ведь ухоженная. - Явно домашняя. - Да уж, не беспризорная. Молодые люди покинули заброшенный дом. Развеивание мифа доставило не меньше удовольствия и острых ощущений, чем могла бы доставить ловля привидения. Над городом спускались холодные туманные сумерки, когда друзья вернулись в свой особнячок. После ужина Аня и Володя, приняв ванну, особенно приятную после прогулок под дождём, сидели в просторной гостиной у камина и занимались праздный трёпом. Девушка взялась рассказывать товарищу про Фуке и его приверженцев, чтобы немного просветить. - Мне прямо уже стыдно становится за незнание таких подробностей, - сказал Володя, - Вот вернёмся домой, я точно трилогию прочитаю. Лучше поздно, чем никогда. - Этих подробностей ты у Дюма не найдёшь, - засмеялась Аня, - Это исторические книги, мемуары, письма. Но всё равно, ловлю на слове. - Послушай, а ведь д'Эрбле занялся чем-то щекотливым. Не захотел чтобы мы лишний раз подставлялись под удар и путались под ногами. Предоставил нам этот дом, а сам смылся, - сказал юноша, - Мне вот интересно, он правда явится через два дня или вспомнит, только когда мы ему понадобимся? И во втором случае я не осудил бы его, нам нечего светиться в его мятежной компании. Это не наше время и не наши проблемы. Хотя, признаться, мне уже не всё равно, что здесь происходит. - В прошлый раз Арамис приехал в срок тогда в Бражелоне. Не думаю, что такое возможно. Он не назвал бы тогда времени своего отсутствия, - спокойно ответила Аня. Но девушку Володины слова неприятно кольнули. Юноша не имел ввиду ничего дурного про Арамиса, скорей наоборот. Но Аня призадумалась. Больше всего девушка не хотела становиться пешкой в чужой игре. Если вдуматься, она ничего не знала о планах и действиях Арамиса. Ей была продемонстрирована лишь малая часть всего полотна. Функция поисковой системы интернета - не самая интересная. Источник информации - это только средство. Здесь игроком был епископ Ваннский. Он же являлся ферзем в своей партии, предпочитая находится на доске и, если требовалось, в эпицентре событий. Аня вдруг испугалась, что может стать безликой марионеткой в руках искусного кукловода. Быть средством? Как бы не так! Нет, пешкой она не будет. Желание чувствовать свою значимость, а не просто причастность, было сильнее желания собственной безопасности, даже сильнее инстинкта самосохранения. "Пусть он ведёт свою игру, я начну свою," - подумала девушка, - "Не знаю, где Арамиса всё время носит, но у меня есть шанс его опередить."
jude: Я наконец-то добралась до этого фанфика. Орхидея, отлично написано. И стиль нравится. А Арамис как всегда себе на уме :)
Орхидея: Глава 20 Приготовившись ко сну, Аня поскорей отослала камеристку. Разместившись за туалетным столиком и оставив только одну свечу, она развернула копии листов с записями, сделанные ею утром. Имена, даты, адреса, пометки, галочки... Июнь 1661 года значился как время пропажи бумаг. Отмеченные имена Аня просмотрела несколько раз, но они не говорили ей совершенно ни о чем. Даты тоже не наводили на мысли. Девушка подумала, что Арамису, осведомленному в делах Фуке, разобраться в них было бы куда проще. "Так, значит кто-то тихонько заныкал бумаги в указанный период. Безопасно ли потом появляться в доме господина?" - рассуждала Аня. Тут ей вспомнился Тоби. Он, похоже, долго работал на Кольбера, пока не произошла история с письмом к Лавальер. "Можно долго шпионить и оставаться нераскрытым. Допустим. Но в нашем случае бумаги к Кольберу не попали... Тут что-то тёмное. Зачем было их красть, если слуга ни на кого не работал?.. Чёрт его разберет! Аня нахмурила лоб. "Так, отложим помеченные имена. Перейдём на менее подозрительных. Если верить детективам, преступником чаще оказывается тот, кого меньше всего подозревают." Девушка потерла слипающиеся глаза и зевнула. "Рассудим логически. Если бы я была на месте слуги, то я бы всё же не стала без повода маячить на глазах у своего господина после такого дельца... Либо, наоборот, продолжала работать, как ни в чём не бывало, чтобы не вызвать подозрений... Короче, тупик. " Чем дольше она соображала, тем больше путались мысли. После многочасовых прогулок усталость брала своё, и организм от поздних бдений решительно отказывался. На четвертом листе буквы и цифры начали расплываться. Аня не заметила, как отключилась прямо за туалетным столиком, уронив голову на руки. Очнулась от сна она только под утро. Свечка давно прогорела, воск остыл. - Надо же так выключиться! Аня выпрямилась, шея ужасно затекла от неудобной позы. Девушка тихо руганулась и стала разминать плечи. Она уже хотела сгрести в стопку свои записи и перебраться на кровать, как вдруг её взгляд уперся в строку с датировкой: середина июня 1661 года - конец июня 1661 года. - Полмесяца? Интересно. Остатки сна улетучились сами собой. Полностью запись выглядела так: "Госпожа Эмилия Видаль, жена портного с Петушиной улицы. Середина июня 1661 года - конец июня 1661 года. Петушиная улица, дом 14." Напротив записи никаких особых пометок. - Только полмесяца? Интересно, - повторила Аня, - Может быть эта Видаль не причём, но я найду её и проверю. Накинув халат, она выбежала из спальни, растормошила спящего слугу, срочно потребовала у него карту Парижа и, склонившись над ней, занялась торопливыми поисками. Потом, записав на клочке бумаги точный адрес и дорогу, чтобы не забыть, и ободряюще хлопнув сонного слугу по плечу, вихрем улетела к себе в комнату. Порыв девушки был едва ли обоснованным. Аня не располагала иными материалами, кроме копии листов. Просто внезапно зародившееся подозрение требовало немедленной проверки: или опровержения, или доказательства. Растянувшись на кровати поверх одеяла, Аня дождалась, когда пасмурное небо за окном совсем посветлеет, и вызвала камеристку. Одевшись и причесавшись, она снова пролистала записи и, рассудив, что места надёжнее ей не найти, спрятала их у себя на груди. Выйдя из комнаты, Аня услышала, что на кухне уже раздается звон посуды. Заглянув туда, она обнаружила у печки Володю одновременно в ботфортах со шпорами и в фартуке с поварешкой в руке. Кухарка стояла рядом в ожидании распоряжений. Аня, не удержавшись, рассмеялась. - Друг мой, можно я выпровожу на сегодня твоего ассистента и сама составлю тебе компанию? - Пожалуйста. Я только начинаю. - Сготовим что-нибудь этакое! Только половник, чур, мой, - обрадовалась Аня и выхватила у Володи поварешку. Единоличного властвования своего товарища на кухне ее душа вынести не могла, несмотря на желание девушки сохранить хотя бы видимость облика дворянки-белоручки. - Милая, ты пока свободна, - жизнерадостно сообщила Аня кухарке. Та пожала плечами и вышла. Благородных господ, рвущихся на кухню да ещё делящих поварешку, она на своём веку явно не встречала. Позавтракали молодые люди своими кулинарными творениями весело и с кучей прибауток, потом помогали окончательно обалдевшей кухарке отмывать посуду. В самом деле, если уж знакомиться с веком, то во всех его аспектах. А испытать на себе трудность работы третьего сословия и ознакомиться с их бытом энергичным молодым людям тоже было интересно. Не всё же за шпаги хвататься. По окончании дел, Аня поставила Володю перед фактом, что отправляется на поиски одной особы и вернется к обеду. - Лошадь хотя бы возьми, - посоветовал Володя, - Мне вчера здешняя конюшня очень понравилась. Были ли эти слова сдобрены иронией, трудно было определить. Но Аню, поглощенную мыслью о любопытной датировке, это и не волновало. - Зачем мне лошадь? Это не так уж далеко, как я выяснила. Аня стала поправлять чуть растрепавшиеся волосы, и не заметила как Володя что-то шепнул одному из слуг, который тут же скрылся за входной дверью. Потом девушка набросила на плечи тёплый плащ и выбежала на улицу, даже не попрощавшись. Но не успела она дойти до конца длинной улицы, как её подняли в воздух сильные руки. Девушка только ахнуть успела, как очутилась на лошади перед Володькой. - Куда подвезти? - Господи! Ты меня так, пожалуйста, не пугай! - Прости. Так куда подбросить? - Будто я сама бы не добралась. Но это не важно, слушай короче. Та, кого я ищу, некая госпожа Видаль, живёт на Петушиной улице. Мне нужно её расспросить. Вот точный адрес, - Аня показала Володе свою записку, - Но я уже изучила карту, приблизительно покажу. - Понял. Сориентируемся. До нужной улицы добрались без приключений. По дороге Аня ввела товарища в курс дела, вкратце рассказав про кражу, копию листов и свои изыскания. Как раз в тот момент, когда молодые люди, увидели нужный дом, из него вышел мужчина лет пятидесяти, по виду зажиточный горожанин. - Может это её супруг? - Аня вопрошающе посмотрела на Володю. Юноша пожал плечами. - Помоги мне слезть и подожди здесь. Володя спустил девушку на землю. - Справишься с тем, что задумала? - спросил он на всякий случай. - Разумеется. - Я подожду тебя на углу, чтобы не торчать посреди улицы. - Хорошо, - кивнула Аня и быстрым шагом догнала мужчину, вышедшего из дома. - Простите, вы не господин Видаль? - Нет, сударыня, но я его клиент. Здесь рядом его мастерская, - мужчина указал на дом. - Спасибо, мне к нему срочно нужно. Он сейчас у себя? - Да. Как раз принимает заказы. - А как клиент, скажите, господин Видаль хороший портной? И клиентов какого достатка он обслуживает? - Очень разного. От некрупных торговцев до знати. Я знаком с ним уже несколько лет, и меня всё устраивает. Осмелюсь даже рекомендовать. - Спасибо большое! Аня направилась к двери, постучалась и заглянула внутрь. К ней тут же подбежал молодой взъерошенный подмастерья. - Добро пожаловать, сударыня, - сказал он, кланяясь, - Вы хотите сделать заказ? - Можно мне увидеть супругу господина Видаля. Она здесь? - Да, сударыня. Она на верху. Вы по какому-то делу к моей матушке? - Значит вы сын госпожи Видаль? Понятно, - промолвила Аня, - Вы угадали, я по делу. Проводите меня к ней, пожалуйста. - Следуйте за мной, сударыня. В сопровождении юноши Аня поднялась на второй этаж. "Что я буду стоить как журналистка, если не смогу вытянуть из неё всё, что мне нужно!" - думала она, поднимаясь по лестнице. В комнате Аня увидела женщину средних лет, занятую шитьем. - Матушка, эта госпожа желает с вами о чём-то поговорить. Госпожа Видаль подняла голову, отложила шитье и встала. - Хорошо, Жан. Ступай. Юноша вышел, оставив женщин наедине. - Здравствуйте, сударыня. С кем имею честь говорить? - спросила хозяйка. - Я мадемуазель де Пеше. А вы значит госпожа Видаль? - Да, это я, - ответила женщина, - Но что вам угодно? - У меня есть к вам небольшой разговор, - Аня улыбнулась так приветливо как только умела, - Вы не откажетесь ответить на несколько вопросов? - Какого свойства? - осторожно спросила госпожа Видаль. Чёртики в голубых глазах собеседница заставили её насторожиться. - О, сущий пустяк. Не беспокойтесь, - снова улыбнулась Аня, - Вы ведь состояли на службе в доме господина Фуке? - Да, это так. Но вы не стойте, присаживайтесь. - В качестве кого? - Аня опустилась на предложенный табурет. - Я убиралась в помещениях. Но почему вы спрашиваете? - Всё по порядку, потерпите немного. Так как долго? - Что? - Вы убирали в его доме? - Пару недель, не больше. - Почему так мало? - с притворным удивлением спросила Аня, - Вам не понравилось место? А, может быть, сам господин? - Министр Фуке был добрым и щедрым господином, дай бог ему здравия! - госпожа Видаль возвела глаза к потолку и перекрестилась, - Просто так сложились обстоятельства. Аня насторожила уши. - Обстоятельства? - Да, у меня заболела тётушка, и я была вынуждена уехать к ней в деревню. - Она заболела так серьёзно, ваша бедная тётушка? - сочувственным тоном спросила девушка. - Нет, слава Господу нашему. Просто некому было за ней ухаживать. - А вам нравилось служить в доме Фуке? - Да, меня всё вполне устраивало. Я не уехала бы, если б не дорогая тётушка. Работа в доме суперинтенданта могла бы увеличить достаток нашей семьи. - Значит вы хорошо относитесь к господину Фуке? - Боже мой, ну, разумеется! - А чем вы занимаетесь нынче? - Помогаю своему мужу, он у меня портной, содержать нашу маленькую мастерскую. У нас двое уже достаточно взрослых сыновей и чудесная маленькая дочь, - с любовью сказала женщина, - Так и живем помаленьку. "Тихая, семейная, набожная, - заключила Аня, - М-да..." Девушка почувствовала разочарование. Госпожа Видаль совершенно не тянула не то что, на коварную воровку, но даже на человека способного сделать что-то из корысти. - Тогда, наверно, у меня не осталось к вам вопросов... - упавшим голосом сказала Аня, - Впрочем, не видели ли вы чего-нибудь подозрительного за те две недели, что служили у Фуке? Вопрос был задан чисто формально, чтобы окончательно успокоить совесть. Услышав его, женщина вздрогнула, и это не укрылось от Ани. - Что вы имеете ввиду? - неуверенным голосом спросила госпожа Видаль. - Что-нибудь необычное, какого-нибудь странного человека... - девушка внимательно всмотрелась в лицо собеседницы. Госпожа Видаль снова вздрогнула. - Припомните хорошенько, прошу вас, - настаивала Аня, почуяв что-то неладное. - Я... Я вовсе не... - растерянно забормотала жена портного. Аня мило улыбнулась и, стараясь её ободрить, сказала: - Неужели такой доброй женщине есть, что скрывать? Не бойтесь меня. Что вам сделает хрупкая девушка? - Может?.. Хотя... Дайте подумать. "Как же трудно с пугливыми", - Аня, продолжая мило улыбаться, раздраженно смяла бумажку с адресом, но её рука тонула в пышных юбках, и движение пальцев было незаметно. - Подумайте, любезная госпожа Видаль, конечно подумайте. Я вас не тороплю, - задушевно промурлыкала Аня. - Я... Вы что-то конкретное имеете ввиду? - Быть может, вы знаете, кто мог проникнуть в кабинет Фуке? Женщина чуть не вскрикнула и зажала рот рукой. - Вам известно что-то! - воскликнула Аня, не веря в свою удачу, - Известно! И вы это зачем-то скрываете! Госпожа Видаль отпрянула назад. - Нет, нет. Я ничего не знаю! Аня поняла, что своим напором может совсем напугать бедную женщину, и заговорила мягче. - Сударыня, сударыня, прошу вас, расскажите мне, что вам известно! - девушка взяла госпожу Видаль за руку, - Это поможет вашему бывшему господину, поверьте мне. - Вы ведь пришли не за тем, чтобы... Я и моя семья слишком мало значим в этом мире, - тихо и робко проговорила женщина, - Вы хотите причинить зло господину Фуке? - Ну почему же сразу зло, сударыня? - с чувством возразила Аня, - Я не враг вам и не враг Фуке. Я хорошо знаю супругу суперинтенданта, мы не раз чудесно общались. Я сочувствую ей. Вот и все мои карты! Если и вам хоть немного жаль господина и госпожу Фуке, вы мне поможете. - У меня нет гарантий, - пробормотала госпожа Видаль. - Гарантий чего? - Что я не наврежу господину Фуке. - Вы навредите ему своей опасливостью, и его смерть будет на вашей совести, помяните моё слово! Это не я погублю его, а вы, не рассказав мне того, что знаете. Женщина опять содрогнулась. - Я понимаю, что у вас нет никаких оснований доверять мне, - продолжала Аня, - Но рассудите сами, из каких побуждений слуга может воровать у своего господина деловые бумаги? - Из недобрых, смею полагать. - А те, кто ищет вора и пытается вернуть эти бумаги? - Я расскажу вам всё, - ответила жена портного, чуть помедлив, - Но если вы шпионка и обманщица, пусть гнев Господен покарает вас. - Не покарает, я не лгу, - улыбнулась Аня, - Что ж, внимательно слушаю ваш рассказ. Госпожа Видаль помолчала, ещё раз вгляделась в тонкое и немного детское лицо девушки и её лукавые блестящие глаза, потом начала: - В ту пору я невольно стала свидетельницей одного происшествия. Впоследствии я побоялась говорить об этом кому бы то ни было, хотя до сих пор меня терзают сомнения, правильно ли я сделала. - Что же это было за происшествие? - Как-то поздним вечером, я увидела собственными глазами, как один из слуг выходил из кабинета суперинтенданта, пряча в карман пачку каких-то писем. Я укрылась за шторой, чтобы он меня не заметил. Мужчина воровато огляделся по сторонам. Взгляд его несколько дольше задержался на шторе, за которой я пряталась. Я обмерла, мрачный был у него взгляд. Потом этот человек, не задерживаясь дольше, быстрым шагом направился к лестнице. Больше я его не видела ни в доме Фуке, ни где бы то ни было ещё. И слава богу! - Может быть, вы и имя припомните? - Я так мало служила у Фуке, что не успела познакомиться со всеми. - А приметы этого человека вы запомнили? Как он выглядел? - Я пересекалась с ним до этого вечера в коридорах... Помню его лицо, не самое приятное, должна заметить... - И? - Аня нетерпеливо подалась вперёд. - Он был невысоким и коренастым. Нос крупный, немного крючковатый... Густые брови... - Цвет глаз, оттенок кожи, повадки? - Вы слишком многого хотите от моей памяти. Это было очень давно. - Вы правы, я действительно прошу слишком многого. Но неужели ничего особенного? Какой-нибудь заметный шрам, или родинка, или мало ли, что ещё? Госпожа Видаль отрицательно покачала головой. - Больше ничем не могу вам помочь. - Какую работу выполнял этот человек? - Право, не знаю точно, - госпожа Видаль развела руками, - Я видела, что он иногда ездил по поручениям. Этому слуге очень доверяли. - А долго он служил у Фуке? - Вероятно. Аня почувствовала, что больше ничего не добьется. - Благодарю вас, добрая женщина! - девушка пожала жене портного обе руки, - Вы оказали неоценимую услугу господину Фуке. - Пообещайте, что никому об этом не расскажете. - О том, что вы ему помогли, никто не узнает, клянусь честью. Не выдумывайте себе глупостей и спите спокойно. ...Разместившись на лошади перед Володей, Аня довольно потерла руки. - Как успехи? - спросил юноша. - Я, сама того не подозревая, вместо вора наткнулась на свидетеля. Оказывается эта женщина видела, как один из слуг пробирался к Фуке в кабинет. Теперь у меня есть кое-какие сведения. Аня улыбнулась, щурясь от проглянувшего сквозь облака солнца. - Решила опередить Арамиса в расследовании и поисках, пустившись в автономное плаванье? - Почему ты так решил? - Он ведь не просил тебя об этом, не правда ли? И не просто же так для коллекции, ты сняла копии с листов госпожи Фуке? - Ну, в общем-то да... Потом, помолчав, добавила: - Конспиратор из меня никакой. Володя усмехнулся и пожал плечами.
Орхидея: Глава 21 Филипп и Света вышли, как только рассвело. Солнце ещё не показалось. Всё окутывал густой туман, становившийся ещё более плотным над водоёмами и оврагами. Промозглая сырость пробирала до костей. Молодые люди закутались в плащи и, сжав зубы, что бы не стучали, пошли вглубь леса по известной одному Филиппу тропе. Сонливость пропала быстро: холод взбодрил. Наконец между ветками показалось жёлтое солнце. Теплый свет моментально разлился по округе, и туман превратился в золотую пелену. В этой сверкающей дымке молодые люди вышли к пологому в этом месте берегу реки, вытекавшей из озера. Шли молча, слушали лес. Журчание, шорохи, скрип сливались в ненавязчивый звуковой фон. Тени на воде двигались в ритмичном танце. В нескольких метрах впереди с тревожным криком вспорхнули две испуганные птицы и словно растворились в густой пелене. На другом берегу откликнулся ещё кто-то, предупрежденный о чужаках, зашелестели листья, едва ощутимо всколыхнулся воздух. Лес был единым живым организмом, у него была своя душа. Принц вёл девушку звериными тропами, безошибочно узнавая и распутывая следы, оставленные на влажной земле. Света не переставала изумляться точности охотничьих наблюдений. Тут было, чему поучиться. В чаще разнесся отрывистый хриплый гортанный звук. Света остановилась, прислушиваясь. - Это лань трубит, - пояснил Филипп, - Тут неподалёку должна проходить их тропа. - Ну верно, сейчас как раз период гона, - сообразила Света, - Звук донёсся с этой стороны. Пойдёмте туда, вдруг удастся понаблюдать. Звук повторился опять несколько тише. Молодые люди пошли в указанном направлении, лес начинал понемногу редеть. И, действительно, через двадцать минут ходьбы впереди сквозь деревья стало проглядывать открытое пространство, и где-то в стороне можно было различить глухие удары. Света приложила палец к губам и, тихо ступая, направилась в сторону, откуда доносились это звук. Филипп последовал за ней. Девушка раздвинула ветви раскидистого куста, принц заглянул через плечо спутницы, и их глазам предстало восхитительное зрелище. На небольшой поляне, освещенной редкими полосами утреннего солнца горела ожесточенная схватка. Два стройных и сильных самца лани сражались, переплетясь ветвистыми рогами, похожими на ветви дерева. Возле самой опушки на другом конце поляны в дымке тумана были различимы их сородичи: несколько самок и ещё три самца. Филипп и Света притаились за большим кустом. Оттуда было всё замечательно видно, а приближаться сильнее было попросту опасно. Турнирный бой, казалось, шёл не на жизнь а на смерть. Противники готовы были сломать друг другу шейные позвонки, и издавали время от времени тот глухой гортанный рев, который так хорошо разносился по лесу и был услышан молодыми людьми. От зрелища захватывало дух. Света и Филипп, не глядя, нашли руки друг друга. Пальцы у молодых людей были одинаково холодные, вся кровь ушла из них от сильного впечатления. Света всмотрелась в грациозных животных взглядом профессионала. Несмотря на приглушенное освещение, она отметила, что шея и уши у большинства особей в преддверии зимы уже почти окрасились в темно-коричневый цвет, спина и бока почернели, и светлые крапинки стали плохо различимы. Девушка указала на это Филиппу, но принц уже замечал прежде эту особенность лани менять цвет шерсти. Полюбовавшись ещё немного, молодые люди также бесшумно отступили в лес. - Никогда не наблюдала турнирных боев в живую, - восторженно прошептала девушка, - Такая удача! - У них самая настоящая дуэль за внимание прекрасной дамы. - Какая тут всё таки замечательная экология! Как подумаю, какие восхитительные нетронутые леса в этом столетии покрывают земной шар, я едва ли не начинаю завидовать свои предкам. И с погодой нам сегодня очень повезло. Весь осенний лес точно сам излучает свет. Это прекрасно, как... - Света остановилась на вдохе, пытаясь подобрать слова. - Блистательный позолоченный дворец? - Нет, как храм, чистый и непорочный в своей первозданности. Молодые люди шли по лесу, негромко разговаривая. Солнце поднималось всё выше, разгоняя туман, высушивая траву. - Скажите, неужели человек так запустит в будущем состояние планеты? Не убьёт ли он сам себя в итоге, а вместе с собой всю эту красоту? Это будет поистине рукотворный конец света. - Вы поднимаете глобальные проблемы. У нас так часто твердят, что Землю пора спасать. Но, знаете, как раз с Землёй то всё будет в порядке. Много ли она потеряет лишившись человека разумного? Отнюдь. На протяжении её истории не такое бывало. Жизнь - штука очень хрупкая и одновременно страшно выносливая. На мой взгляд гибель человечества стала бы лишь началом нового цикла. - Как так? - Я приведу пример. На полуострове Камчатка, который находится на са-а-амом востоке нашего огромного материка, однажды произошло крупное извержение вулкана. Пламень, расплавленные породы, газы вырвались на волю из-под земной коры. Долину гейзеров залило расплавленной лавой и засыпало пеплом. Как оживились ученые! Как переполошились владельцы туристических компаний, не желающие лишаться такого часто посещаемого путешественниками места! Готовы были уже расчищать эту изменившуюся до неузнаваемости долину, восстанавливать первоначальный вид. Но, что бы вы думали! Очень скоро там без всякой посторонней помощи снова возродилась растительность, опять поселились животные, пробились наружу гейзеры. Заметив эти процессы обновления, разумеется, решили ничего не трогать. - Выходит, жизнь действительно умеет возрождаться из пепла. - Как Феникс. Всё тлен - лишь начало первичной сукцессии. Об этом стоит помнить в трудные минуты жизни и не бояться начинать с нуля. Такой процесс, как в камчатской долине гейзеров, как раз и называют первичной сукцессией. - Какие ещё бывают? - Вторичная. Это просто смена видового сообщества на конкретной территории. Ведь и перемены к лучшему, когда отжило старое. - Какой удивительный набор перерождений! - Природа умнее нас и запустит нужные процессы. Даже в масштабах планеты. Всё сложится как надо. Человек, считающий себя вершиной эволюции, возомнивший, что может подмять под свои потребности, желания и прихоти природу - всего лишь песчинка. Нужно слиться с этой силой, почувствовать себя её частью, а не пытаться противодействовать ей. Только тогда можно получить её мудрость и мощь. Natura non nisi parendo vincitur - Природу побеждают, только повинуясь ей. За разговорами молодые люди не заметили, как поднялись на высокий освещенный солнцем холм, с которого открывались необъятный простор: бескрайнее небо; полупрозрачный, светящийся золотыми и красными тонами лес; болотистая низменность, заросшая высокой травой; русло узкой речки, змейкой уползавшей в лесную глушь. Тонкие седые пряди тумана висели над болотными еланями в тени у подножия холма. Света вдохнула свежий воздух и с наслаждением прикрыла глаза. Филипп посмотрел на неё и едва ли смог узнать преобразившееся лицо. Если бы кто-то хотел увидеть властелина мира, ему не нужно было бы ходить далеко. Светлане в этот миг принадлежало всё. Ей было под силу объять хоть всю планету и даже больше своей душой, сливая воедино простоту мироощущения и сложность осознания. Мир, охваченный её любовью, лежал перед ней, как на ладони, точно карта, разложенная на столе, приветливо и покорно распахивая девушке навстречу свои объятия. Филипп замер завороженный. Но тут Света шевельнулась, и наваждение прошло. Она повернулась к спутнику со сверкающим взором. - Ну что, идём дальше? - спросила она. Филипп кивнул, и оба вприпрыжку сбежали вниз с холма. Молодой человек немного обогнал Свету, и развернувшись в самом низу склона, подхватил её на руки и закружил. - У вас изумительные глаза, - проговорил юноша, опустив девушку на ноги. Ситуации подозрительно напоминали ту, что была три года назад. Не тратить ни дня, хватать мгновение и упиваться своим коротким счастьем. Чувства было больше, оно было смелее, отчаянней. Принц наклонился, собираясь её поцеловать, но девушка увернулась и, задорно стрельнув глазками, спряталась за дерево. - А вы догоните! Филипп устремился за ней, Света перебежала к другому дереву, потом к следующему. Это была игра, напоминавшая салочки, только наградой был поцелуй красавицы. Девушка легко изгибалась, проныривая между веток, смеялась, подманивала и снова ускользала. - Я сдаюсь! - наконец объявил Филипп, опираясь на ветку дерева, - Но, прекрасная дриада, умоляю, снизойдите до любви простого смертного. Света выглянула из-за дерева: - Вы никак проскочили конфетно-букетный период, как говорят в нашем мире, и перепрыгнули в страну нежных страстей, как сказали бы в парижских салонах? - Ах, если б вы позволили!.. - Ни-ни, - Света, улыбаясь, погрозила пальчиком у носа принца, - Вы проиграли. Филипп прижал к губами её руку, опустившись на одно колено. Девушка томно вздохнула. Но тут же её внимание привлекло тёмное очертание птицы на фоне яркого неба. - Ей богу, это канюк! Он кого-то выслеживает, тут ведь рядом открытое пространство. Света, не отнимая, однако, у юноши своей руки, стала вглядываться в силуэт хищной птицы, мелькавший между веток. Какое же счастье Филиппу доставляло видеть это строгое вдумчивое лицо, простую улыбку, такие знакомые зеленые улыбающиеся глаза. Некоторым опытом по части женщин он действительно успел обзавестись, но здесь был случай исключительный. Света была какой-то потусторонней, её страшно было вспугнуть, словно видение. Недоступная и манящая, как горная вершина, мимолетная и исчезающая, как цветок эфемероид. Дриада, лёгкая серна, гибкая лоза, Ариадна. Молодому человеку казалось, что он теряет голову. - Давайте вернёмся к реке, - сказала Света, - мы уже порядком отклонились от намеченного курса. - Разве вы боитесь потеряться? Мне с вами не страшно отправиться даже в лабиринты Крита! Но мы уже почти дошли до болот, - ответил Филипп и поднялся с колен. Стоило снова углубиться в лес, как молодых людей вновь окутало сырым холодом. Мох пышным ковром выстилал подножия деревьев, ветви ив склонялись к самой воде и окунались в холодный поток. Берег был низким, и напитанная влагой земля пружинила под ногами. Филипп, указывавший дорогу, свернул в сторону. Пробравшись через густой кустарник, молодые люди вышли на берег гладкого голубого озерца. В него впадал небольшой ручей, журчавший в двадцати метрах от них. На его берегу сидела совсем молоденькая девушка, скорей девочка, в лёгком платье не по погоде, длинные светло-русые волосы были распущены по плечам. Она наклонилась над водой, и блики солнечного света играли на её милом личике. Молодые люди замерли и весело переглянулись. - Нам везёт на русалок? - Родственница Мелюзины? Света и Филипп тихо приблизились к ней. Девочка, казалось, их не замечала. Смотрела на струи воды и улыбалась. - Мадемуазель, - негромко спросила Света, - вы не знаете, насколько далеко здесь тянуться болота? Девочка подняла на неё поразительно светлые глазищи. - Вам, сударыня, не стоит туда ходить. Там много неприметных топких еланей. Голосок у неё был тоненький, журчащий точно ручеек. - Мы не пойдём туда, - произнёс юноша, - Скажи только, велика ли их протяженность? Странная девчушка, как козочка, вскочила на большой камень на берегу. - Далеко! Ох, далеко! Пока лес не кончится! - Дорогая моя, - произнесла Света, - а что ты делаешь здесь одна? Ты не заблудилась? Говорить с таким юным созданием на "вы" у Светы не получалось. Девочка удивлённо посмотрела на незнакомку и соскочила с валуна. Глядя Свете прямо в глаза, русалочка всё больше и больше расплывалась в улыбке. Наконец, она звонко засмеялась. Света снова обернулась к Филиппу, не понимая причины смеха. Молодой человек пожал плечами. - Куда отправимся? - спросил он, - С еланями, думаю, рисковать не стоит. - Вам видней, куда идти. Можно вдоль русла всё той же реки. По идее, в конечном счёте она должна впадать в Севр-Нантез. - Согласен. Скорей всего это её приток. Когда оба снова повернули головы к ручью, девочки уже не было. Даже трава на берегу казалась не примятой. Филипп и Света обменялись недоуменными взглядами. - Странно... - юноша огляделся по сторонам, - Что это было? - Здесь живёт кто-нибудь поблизости? - Я никого тут не знаю. - Симпатичная девочка, но странная. - Мне хочется прислушаться к её совету. Пойдёмте к реке. ...Молодые люди вернусь на озеро под вечер. Теперь они сидели в плавучем домике и болтали с переменным успехом о высоких и не очень предметах. Филипп, положив локти на сочинения Катулла, а подбородок на ладони, слушал рассказы Светы. Рядом довольно прозаично стояла тарелка с обглоданными костями, которые уже успели поломать, расковырять и частично сжечь, чтобы выяснить соотношение в них органики и неорганики. Света рассказывала о своем путешествии, прямо после которого, едва заглянув домой, они с Володей попали в другой мир. Она говорила про быстрые реки, снежные хребты, цветущие горные долины, острые уступы скал, непролазный таежный лес, покрывающий крутые склоны, стоянку на Каракольских озерах, суровую непогоду и тихую, удивительно светлую лунную ночь. - Потрясающе! - вымолвил Филипп. - Ах, горы мои Алтайские! - на распев произнесла Света, упиваясь воспоминаниями, и откинулась на спинку стула. - В каких местах вы только не были! Я вам, право, начинаю завидовать! - Не завидуйте. Во Франции я, например, не была ни разу. Во всяком случае в своём веке. - Что бы вы ещё хотели увидеть для полного счастья? - Трещины на льду Байкала. - Это где? Света принялась рассказывать про озеро Байкал, всё больше возбуждая воображение Филиппа, и с увлечением чертила на бумаге приблизительную карту. - На каком же это меридиане? - девушка потерла лоб. - Мне кажется, такая точность тут не существенна. - Но тем не менее хотелось бы вспомнить, просто из принципа, - страдальчески улыбнулась Света, - Я ведь уже почти учёный. - Посмотрите потом в энциклопедиях, я уже понял приблизительно. К тому же у нас, кажется, речь идёт о красоте, а не о выверенных числах и точных градусах долготы. - А с чего вы решили, что красота исключает точность? - В этом я не категоричен, но понятие о красоте - всё же чувственный аспект. Её понимание зависит от вкуса. Света оглядела комнатку, словно в надежде найти под рукой аргумент, и потянулась за томиком Пифагора, который обнаружился на верху стопки из античной поэзии. Со стуком девушка положила книгу на стол. - Вот этот человек вывел с помощью чисел учение о Гармонии. - Я не спорю, что Пифагор - умный человек, но он пытался связать с математикой абсолютно всё. Как вы измерите математикой ощущения, ваше отношение к природе, мечту увидеть зимний Байкал? - Эх, если бы преодолеть эти пространства Евразии со скоростью мысли, - мечтательно протянула Света, - И желательно прямо сейчас. - Со скоростью мысли? Кстати, вы как будущий учёный может подскажете, это с какой? - со смехом поинтересовался Филипп, надеясь подловить собеседницу. - Со скоростью передачи импульса между нейронами. От пяти десятых до ста метров в секунду. Юноша восхищенно хмыкнул, но всё же сказал: - Проза. Это не художественно. - А вы представьте только! Команда к выполнению незнакомого действие стремиться к нужному нерву по непроторенной ещё дороге. Но мозг, активируя необходимые области, раз за разом выполняя одни и те же операции, образует устойчивые и прочные нейронные связи. Поэтому нам так просто выполнять привычные действия. По огромному количеству нейронных связей в мозге мысль по теперь уже отточенным путям без малейшего затруднения достигает цели. - А что это за импульс такой? - Нервный сигнал имеет электрическую природу. - Какую, какую? - Электрическую. Представьте себе молнию, это электрический разряд. Ведь, не правда ли, озарение похоже на вспышку молнии? - В самом деле. - Заряд за мельчайшую долю секунды, пролетая от клетки к клетке тренированного ума, выдает потрясающие результаты. Развить способности можно до невероятных высот. О всех возможностях нашего мозга человечество узнает не скоро. И узнает ли? В сущности, это главный орган. Мы живы, пока работает мозг. Нет дыхания, остановилось сердце, но мозг будет работать ещё несколько минут. Это центр всего, что делается в человеке: физиология, чувства, мысли. - А душа? - поинтересовался Филипп. - А что, если тоже в мозге? Это совершеннейший аппарат! Своеобразная вселенная в миниатюре. А ведь бесчисленная сеть нейронов в самом деле напоминает модель вселенной. - Поэзия! - Кандидатская диссертация! Света в какой-то экзальтации вскочила на стул. - Через два года я кончу институт и тогда... Именно тему о высшей нервной деятельности я хочу взять в дальнейшем! Нейробиология это непознанные горизонты, скрытые возможности человека!.. В маленьком домике среди глухого леса была произнесена блестящая речь, способная покорить и докторов наук, и академиков, и инвесторов, которую, увы, услышал только один человек. Но зато как он слушал... - Если вы выйдете защищать диссертацию с такими же горящими глазами, - сказал Филипп, - вам дадут ученую степень, даже не слушая. - Нет, я не согласна, пусть слушают! Это будет того стоить. - Если бы я был королём, я дал бы вам открыть свою академию. Вы стали бы первой женщиной во Франции на таком уровне занимающейся наукой. - Это слишком много для семнадцатого века, но очень мало для двадцать первого. Света спрыгнула со стула. - Потребуется чрезвычайно много работать над моей задумкой, очень много. Нужно самое последнее оборудование. - Знаете что меня в вас поражает? Как вам удаётся совмещать здравый рассудок, почти математический расчёт с одухотворенностью и новизной восприятия? Света засмеялась. - Не знаю. Может быть это оттого, что любая наука начинается с удивления. - Вы заметили очень метко. - Это не я, это Аристотель, - улыбнулась Света.
stella: Орхидея , для вас это путешествие в прошлое - прекрасный повод показать девственную природу и девственную душу Филиппа. У вас это изумительно и очень убедительно получается. В особенности тогда, когда вы пишете о том, что знаете и видели. А я пару раз наблюдала, как лани-самцы дерутся. Наблюдала из окна, которое находилось над поляной. Зрелище захватывающее. А вокруг стояли несколько важенок с малышами, которые ждали, кто будет победителем. Только до победного конца ни разу дело не дошло: то ли люди мешали, то ли стаи бродячих собак. ( тогда у нас еще были бродячие собаки).
Орхидея: Спасибо, stella. А мне не посчастливилось увидеть турнирных боёв живьём, но очень хотелось бы.)) Как-то видела запись с очень близкого расстояния, уж не знаю, кто и когда её сделал. Здорово! Кто-то из знакомых нашего преподавателя приносил, возможно кто-то из выпускников нашего кружка. Ведь юннатов, как гусаров, бывших не бывает.))) Они только перестают быть юными. Одна, например, ещё очень молодая женщина, в этом году приезжала, расказывала нам о том, чем занимается. А занимается она китами на Камчатке. Можно какие угодно смотреть передачи, но с общением непосредственно с человеком для которого это работа (трудная работа, надо сказать, причём трудная физически) ничто не сравнится. Всё это ещё снабжалось видеозаписями. Просто натуральный материал для отдельного хужественно-научно-публицистического рассказа. А я всё думаю, это насколько надо быть чекнутым (в хорошем смысле слова) человеком, чтобы уехать из Москвы в Петропавловск-Камчатский ради изучения китов.
stella: Я до отъезда была знакома с одним неординарным человеком, экстрасенсом. Половец, один из не многих, доживших до наших дней, общавшийся и лечивший тогдашнюю правящую верхушку, достаточно темная и непонятная личность, он, тем не менее, знал и умел такие вещи, от которых мороз по коже пробирал. Он первый познакомил нас с песнями китов. Он объездил весь Союз и рассказывал, как заплывал на лодке в море и, оставаясь среди стада китов, просто смотрел и слушал. Тогда это казалось сказкой, а теперь подобные кадры выкладывают в Сети.
Grand-mere: Так чисты и непосредственны чувства молодых людей, под стать природе (а тут еще и Мелюзина - автору захотелось добавить нотку мистики в историко-научно-фантастическую ткань повествования? ). Но вот про гибель человечества все равно жутковато; ведь это миллиарды вселенных перестанут быть...
Орхидея: Grand-mere пишет: а тут еще и Мелюзина - автору захотелось добавить нотку мистики в историко-научно-фантастическую ткань повествования? Мои герои столько раз кликали леших, лесавок, фарфадетов и прочую фолклорную нечисть, что я решила им её организовать. Нужны же сказке сказочные элементы. В конце концов русалочке ничто не мешает оказаться в действительности просто местной девочкой со странностями.) У меня в литературе любимый вид мистики, это та мистика, которую можно с тем же успехом объяснить вполне реальными вещами или случайными совпаденими. Тем не менее на сознание людей она действует не слабее и создаёт ощущение потустороннего. Это как в случае с виденими Атоса. То ли мистическая духовная связь с сыном, то ли обычный бред человека, зацикленного на одно мысли. Но вот про гибель человечества все равно жутковато; ведь это миллиарды вселенных перестанут быть... Звучит, согласна, несколько жутковато и даже цинично. Но написала умышленно. Хотя лично я больше склоняюсь к версии, что человечество в итоге переродится согласно пресловутому закону эволюции. А любая проблема (особенно заметно на исторических примерах), когда становиться чрезвычайно острой, обычно находит решение, разной степерь радикальности. Находятся и нужные люди, и делаются нужные изобретения. Поэтому, мне кажется, до самоуничножения не дойдёт, с вопросом экологии разберуться раньше, когда совсем припрёт. Этот диалог скорее к тому, что человеку не стоит зацикливаться на антропоцентризме. До человечества жили и без него проживут, ибо вовсе не пуп вселенной.
Орхидея: Глава 22 Арамис, как и обещал, приехал через два дня. Молодые люди проводили его в гостиную. Д'Эрбле казался нервным и озабоченным. От всей его фигуры веяло холодком. Это обычно особенно чувствовалось, когда епископ был не в духе. Володя сообщил прелату, что за время его отсутствия для него пришло несколько писем, и достал их из запирающейся шкатулки. Арамис поблагодарил молодого человека и, попросив позволения прочесть эти сообщения в одиночестве, удалился в смежную комнату. Аня, прищурив глаз, проводила его взглядом. Володя отправился руководить приготовлением обеда. Надо же накормить человека с дороги. А Аня решила, что пришло время воплотить в реальность задуманный план. Она выждала минуту и направилась следом за епископом Ваннским. Аня чаще всего действовала по наитию, поддаваясь вдохновенному порыву, который интуитивно казался ей правильным, и эта вера в чутье обычно помогала с одинаковым успехом как найти выход из трудной ситуации, так и наломать дров. Сейчас интуиция говорила, что придётся повоевать, но именно поэтому девушка чувствовала себя на пути к открытиям. Мысли Арамиса были более прозаичны, но зато почти математически выверены. Епископ два дня перебирал в голове знакомства, контакты, вспоминал годы сотрудничества Фуке, пытаясь вычислить человека, о котором говорила госпожа Фуке. Отточенный с годами ум выдавал логические выкладки, цепочки и ощущал нехватку информации. Варианты отсеивались, но зацепок всё ещё не было. Арамис ходил взад вперёд возле окна, медленно смяная рукой одно из писем. - Как же мало времени, - шепотом твердил он. Услышав легкие шаги и шелест платья, епископ Ваннский обернулся к двери. - Вам что-то угодно, сударыня? - Я просто пришла поинтересоваться, как движутся дела. Помнится, вы обещали ставить меня о них в известность в числе первых. Вот я и хочу узнать, как поиски? Арамис предложил девушке кресло: - Это какая-то бездна! - сказал он, не пытаясь скрыть свою досаду, - Я проверил всю личную информацию подозреваемых госпожой Фуке слуг и убедился в их непричастности. Среди опрошенных никто ничего не знает. Либо очень умело скрывает, - добавил епископ, поджав губы, - И вот только что я прочёл в письме то же самое, то есть о безуспешности поисков. Бумаги как сквозь землю провалились. А драгоценное время уходит, уходит стремительно! - Забавно, - девушка не удержалась от усмешки, - Не известно прямо совсем ничего? - Не понимаю причины вашего смеха, сударыня. - Неизвестно даже о том, что однажды поздним вечером в июне 1661 года, некто невысокий, коренастый с крючковатый носом и густыми бровями проник в кабинет Фуке и унес оттуда стопку каких-то документов? По мере того, как Аня говорила, Арамис менялся в лице, и, казалось, вбирал каждое её слово. Девушка с лёгким злорадством любовалась эффектом. - Откуда такие сведения, сударыня? Вы не шутите? - Арамис пристально посмотрел ей в глаза, - Вопрос очень серьезен. - Ах, да! - Аня щелкнула пальцами, - Человек этот служил у Фуке достаточно долго, ездил по поручениям и пользовался очень большим доверием своего господина. Не думаю, что таких слуг было много. Епископ удивлённо смотрел на Анну, точно не узнавал. - Как вы это узнали? - Господин д'Эрбле, у меня могут быть свои источники? - с апломбом ответила Аня. Арамис погладил подбородок тонкими и нервными, как у музыканта, пальцами. - Достоверные, по крайней мере? - Настолько, насколько достоверным источником может быть свидетель. - Свидетель? Кто он? - Этот человек боится за себя, я обещала не называть его. Арамис взглянул на Аню со смешанным чувством подозрения и восхищения. Девушка сохраняла видимое равнодушие и небрежно постукивала пальцами по подлокотнику кресла. Да, то, что она наткнулась на свидетеля, причём, вероятно, единственного, раз даже разведка сбилась с ног - чистой воды везение. Об этом знает она, знает Володя, а Арамис пусть выдумает себе что-нибудь поэффектней. Глядишь, молоденькая союзница и подрастет в его глазах. Много бы Аня дала, чтобы ещё раз ощутить на себе такой взгляд, каким наградил её господин д'Эрбле. - Но от того, кто сообщил вам информацию, зависит её точность, - заметил Арамис. - Я дала слово и намерена его сдержать. - Я надеюсь, что добывая эти сведения, вы не были неосторожны и не дали ненароком наводку нашим врагам? - бесстрастно сказал епископ, - Простите мне великодушно этот вопрос, но я должен знать наверняка. Аня хмыкнула. "Ну, нет. На рассказ ему меня не раскрутить. Пусть теперь он слепо поверит мне," - подумала она и сказала вслух: - Очень удивлюсь, если это имело место. Арамис сел в кресло напротив и испытующе поглядел на собеседницу. Благодаря своей проницательности, он догадался что таилось в Аниной душе. Любопытная девушка, вечно рвущаяся в бой, попросту обиделась на него за скрытность и недоверчивость и решила досадить, хорошо, что на пользу делу. Ей не хватает деятельности и чувства собственной значимости. Вот, что хочешь делай с этой непоседливой натурой! Лишь бы она в самом деле была осмотрительна, ошибка может многим дорого обойтись. - Это замечательные сведения, которые без сомнения принесут свои плоды, - заговорил Арамис, - Не могу не поблагодарить вас за них. Берегите от меня вашу тайну, если вам так приятнее, - добавил он, словно умел читать мысли, - Главное не заиграйтесь. Вы, мадемуазель, напрасно ввязываетесь в опасную интригу, от которой я надеялся оградить вас и ваших друзей. Вам не стоит искать неприятностей в чужой эпохе. Большое благо, если вы были осторожны. - А вы полагаете, я могу сидеть сложа руки!? - Аня вскочила со своего места, Арамис поднялся следом, - Я вижу, что делается кругом! Вижу слёзы любящих душ, вижу как одних людей губят за преданность, других за приверженность долгу! Мне не понять верноподданических чувств к сюзерену, коим здесь является король, абсолютный монарх, которому норовят угождать, я родилась и живу в республике. Будь Фуке хоть трижды далекая историческая личность, которую я в глаза не видела, но у меня есть сердце, и я делаю то, что оно мне велит! Вы хотите, чтобы я предсказывала вам будущее, докладывала о всех своих мыслях и ни во что не вмешивалась. Сами пропадаете, когда вздумается, ничего толком не сообщая. Вам так нравится, чтобы окружающие делали то, что угодно вам! И что мне было делать? Вы точно паук раскинули сети, а я чувствую себя мухой, попавшейся в вашу паутину! Пылкая тирада, похоже, произвела на Арамиса некоторое впечатление. Во всяком случае, так откровенно его ещё никто не обвинял в манипуляторстве. Но д'Эрбле не стал гневаться. Разгоряченную девушку это только подзадорит, и дело кончится скандалом, совершенно нежелательным. Осведомленность, эмоциональность и прямолинейность Анны, конечно, доставляли хлопот, но зато сама она отнюдь не походила на дурочку. С ней стоило иметь дело. Но вспышки лучше тушить, не дожидаясь пожара. Выслушав девушку, Арамис покачал головой и засмеяться. Аня совершенно не ожидала такой реакции и была несколько выбита из колеи. - О боже, сударыня, разве я так страшен, и в моей паутине массово гибнут несчастные мухи и прекрасные бабочки вроде вас? Вы ввергаете меня в отчаяние! - с лукавой улыбкой сказал Арамис, - Разве я заслужил подобные обвинения? Нет, паутины я отрицать разумеется не стану. Если бы я не умел раскидывать сетей, я не был был тем, кем являюсь. Но стоит вам потрудится войти в моё положение, и вы многое поймёте. - Больно мне нужно входить в ваше положение! - У вас очень вдохновенное лицо, когда вы сердитесь, но оно становится совершенно прелестным, когда его подобно лучу рассвета озаряет жизнерадостная улыбка. Я имел несчастье своими действиями задеть вас? Скажите, чем я могу загладить свою вину? Аня, обезоруженная комплиментами, подрастеряла первоначальный воинственный настрой. Арамис галантным жестом предложил ей руку и отвел к окну. - Я так и поняла, - хмуро сказала девушка, - Вы просто действуете, как привыкли. Никому ни гу-гу и себе на уме. - Тогда ответьте мне, пожалуйста, на такой вопрос, - мягко сказал Арамис, - Что бы вы сделали, если бы задержавшись в вашем веке, я, проникнувшись какой-нибудь идеей, вздумал ринуться в политику и ввязался в сомнительную авантюру? - Перестала бы выпускать вас из дома, пока не нашёлся бы способ вернуть вас в свой век, - честно ответила Аня. - Отлично. А почему? - Чтобы вы не навредили самому себе. Ведь случиться может что угодно, в том числе и то, что помешает вам вернуться в свой мир. - Вот вы и объяснили сейчас, почему я не хочу вашего активного вмешательства и ограничиваюсь историческими сведениями. - Но я не лезу ни в какую авантюру! - Как же вы очаровательно наивны, - с прежней мягкостью улыбнулся епископ, - Не подумайте, я от души благодарю вас за оказанную помощь, прошу не сомневаться в моей признательности, - тут он заглянул девушке в глаза, - И я также хочу надеяться, что могу полагаться на вашу осторожность. Пока вы не давали мне поводов сомневаться в вашем уме. Аня окончательно остыла, но, похоже, всё равно осталась при своём мнении относительно пауков и паутин. Арамис почувствовал минуту затишья и сменил тему: - Между прочим - вам, я уверен, это покажется интересным - не далее как вчера господина Фуке снова допрашивали, - сказал он с неподражаемой иронией, - Такого на моём веку ещё не бывало. Не знаешь, то ли смеяться, то ли оплакивать французское правосудие. Фуке допустил несколько промахов, но недруги не сумели этим воспользоваться, так как... - Постойте, постойте! - весело перебила Аня, сразу оживившись, - Дайте-ка я поиграю в провидицу Кассандру. Девушка плюхнулась в кресло и закинула ногу на ногу. Арамис облокотился на подоконник. - Фуке путался в некоторых датах, и мог бы оказаться в затруднении, - начала Аня, - Но о какой ловкости со стороны оппонентов может идти речь? Вместо того, чтобы насторожиться, господин председатель мирно подремывал! Пробудившись, он продолжил допрос, прозевав всё что было можно и что нельзя. А Фуке таким образом случайно выкрутился. Даже у людей, почти загнанных в угол, случаются маленькие удачи. Не этот ли случай, господин д’Эрбле, вы имели ввиду? - Вы попали в самую точку, - улыбнулся Арамис. - А сегодня, я полагаю, председатель Сегье наговорит кучу гадостей о бывшем министре. Он считает, что нашёл пунктик, по которому Фуке не сумеет отчитаться. Но у докладчика, знакомого вам д'Ормессона, находящегося целиком на стороне подсудимого, найдутся серьёзные и остроумные возражения. Покидая зал, многие выразят комплименты его твердости, - Аня беззаботно покачивала ножкой, - Такими неспешными темпами процесс может длиться бесконечно. Скажите, король не хочет закончить это дело поскорее? Ему же должно когда-нибудь надоесть. - Процесс действительно затянулся, и его величество уверен, что если ждать ещё дольше, суд не вынесет угодный ему вердикт, - усмехнулся епископ, опускаясь в свободное кресло, - Петля на шее Фуке так ослабла, что уже едва ли способна задушить. - Он всё чаще срывает в суде аплодисменты? - Да, и это не мало. Но если бы успех у зрителей разыгрывающегося спектакля мог повлиять на исход пьесы! Людовик 14 нашёл повод продемонстрировать своё могущество, чтобы отныне никто не смел тягаться в блеске с солнцем, и от своего не отступится. Желая ему угодить, Кольбер тоже не остановится ни перед чем. Но прописанный сценарий уже даёт сбой. Если тянуть дольше, их усилия сойдут на нет. Не поможет даже воля короля. Спектакль, приближаясь к завершению, становится всё менее приятным для его режиссёров. - Но если объективность скончалась в жестоких конвульсиях, то вам, я полагаю, не так уж трудно повлиять на состав судебной палаты и тихо отстранить дрожащих за свою лоснящуюся шкурку угодливых карьеристов. - Всех их мне не выжить из числа заседателей, тем более не выдавая своей причастности. Там ещё слишком многие готовы с бездумной преданностью выполнить любое желание короля. Людей со старой закалкой нынче осталось так мало, - грустно вздохнул Арамис. - Как всё сложно! Вы потому искусный интриган, что в этой абракадабре что-то смыслите. К тому же вы тонкий психолог. Ведь чужая душа - потёмки. Бог весть, как поведёт себя оппонент и как поступит. Оступиться невероятно легко! Как распутать этот клубок из всевозможных обстоятельств? Вопрос был скорее риторический, но Арамис ответил: - Анализ, сударыня, только анализ. И холодная голова. Хорошо выстроенная интрига требует филигранного расчёта. Любая непредусмотренная деталь может сыграть судьбоносную роль. Это, если хотите, похоже на шахматы. Вы играете? - Да. - Так приглядитесь, не кажется ли вам, что все эти многочисленные заседатели подобны простым пешкам? Их удобно кидать в бой, легко удалить с поля в случае надобности. Когда их много, они имеют реальный вес и могут заслонять дорогу. - Действительно. - Кольбер - фигура, причём фигура крайне ценная. Первая скрипка слаженного оркестра, ведущая основную мелодию. Сильная фигура, настоящий игрок. Но Кольбер имеет силу только лишь возле короля. - А какое положение занимает суперинтендант? - Фуке ужасно неудобен, его не съешь. Его можно атаковать со всех сторон, вести с ним войну. Исход этой войны одновременно будет означать финал партии. - Но Фуке не может быть настолько беззащитен! Столько крутиться в правящих кругах и не узнать каких-нибудь тёмных сторон жизни своих недругов было бы попросту странно. А знание этих сторон означает способность для контратаки. - Вы мыслите в очень правильном направлении, мадемуазель. Вы никогда не задумывались, почему физическое уничтожение Фуке имеет для его врагов такую значимость? Только ли гнев и оскорбленная королевская гордыня служат тому причиной? Ведь бывший министр финансов вовсе не так виноват, как это пытаются представить. Уж, мне ли этого не знать! - Разумеется задумывалась. Должно быть, Фуке как раз знает что-то нелицеприятное. По книге Дюма всё получалось логично: суперинтендант узнал государственную тайну... - Аня оглянулась на дверь, - Ну, вы меня поняли. А без этой истории - дело совсем тёмное. Фуке ведь в начале карьеры работал в тесном контакте с кардиналом Мазарини, в общем-то умным человеком, но страшным ворюгой. Происхождение крупных состояний всегда подозрительно. Если заняться обличениями, то... - Аня сделала многозначительную паузу, - всплыть могут вещи очень... забавные. - Знаете, что до сих пор спасает подсудимого и ужасно стесняет его врагов? - Что? - Грозная тень Мазарини постоянно стоит за спиной Фуке. Как ни пытались этого избежать Людовик 14 и Кольбер, но судят фактически покойного кардинала, а следовательно королеву-мать, косвенно и самого короля. Это игра с огнём, но в безвыходном положении все средства хороши. - Да, представляю себе ситуацию... Значит вину за злоупотребления теоретически можно переложить на Мазарини? Но без доказательной базы... Я понимаю теперь, почему вокруг украденных документов началась такая суматоха и почему вы так беспокоитесь о сохранении наших поисков в тайне. - Прекрасно, что вы это понимаете. Уже многие резервы исчерпаны, требуется веское слово, безупречный аргумент, который поставит точку в этом деле. С найденными вами сведениями можно продолжить поиски уже не в слепую. Плохо, лишь то, что поджимают сроки. Я не знаю содержания пропавших бумаг, но если засуетился Кольбер, это не спроста. Если он опередит, мы потеряем преимущество в этом процессе, приобретенное столькими усилиями. - А Фуке? - А Фуке будет мат.
stella: Молодец! Четко выстроили приоритеты в деле Фуке.
Орхидея: Благодарю, stella. Знали б вы, сколько литературы было перерыто!
stella: Догадалась. И это здорово. Потому что это ощущается в тексте, но не навязчиво, а вплетено в диалог мастерски.
Орхидея: Уважаемые читатели! Приношу свои извинения, но до следующего продолжения прийдётся потерпеть. Я всё обязательно допишу, сюжет уже проработан, но вынуждена сделать небольшую паузу. Скоро экзамены, а в голове до сих пор ветер гоняет опилки.
stella: Орхидея , исчезайте и успеха с аттестатом.
Орхидея: stella, спасибо за пожелание.
Grand-mere: Орхидея, успешной сдачи ЕГЭ! Ждем Вашего возвращения с высокими баллами и новыми главами. А какие предметы выбрали для сдачи?
полная версия страницы