Форум » Нас четверо! » Бражелон. Времена года. » Ответить
Бражелон. Времена года.
stella: Фандом: "Виконт де Бражелон" Герои: Атос, Портос, Арамис, д'Артаньян Размер: мини Отказ: Мэтру Статус: закончен
Ответов - 41, стр:
1 2 3 All
stella: С тех пор, как Портос приобрел поместье Брасье близ Блуа, у него появился повод бывать у Атоса. В Брасье барон, как правило, въезжал в карете, изредка его сопровождал Мустон, но с каждым годом для достойного управляющего путешествия становились все более и более затруднительными. Некогда Мушкетон гордился тем, что ездил на запятках раззолоченной кареты супругов дю Валлон, но к появлению баронского герба на дверцах господской кареты такие путешествия стали Мустону не по силам. И Портос завел себе конюшего: он был для этого уже достаточно богат и давно обжился в местном обществе, чтобы злые языки не простили ему подобного тщеславия. Те восемнадцать лет, что Портос прожил в браке с достойной прокуроршей, никак не изменили его. Овдовев, он заскучал, но визит д’Артаньяна, привлекший его к королевской службе, а потом и совместные приключения друзей в Англии и последовавшая за всем этим Фронда, заставили его заново ощутить необходимость почаще видеться со старыми друзьями. С каждым годом он все сильнее любил их и все больше по ним скучал.
stella: Часть первая. Сентябрь 1654 года Портос и архитектура Портосу нравился лес Виллесавина и, хотя он был знаком с его хозяйкой, в этот раз, после непродолжительного раздумья, Портос велел оседлать одну из пяти верховых лошадей, которые держали в конюшне Брасье специально для него: лошади были как на подбор могучие, с широкими крепкими спинами, длинногривые и с пышными хвостами. Сбруя, под стать этим красавцам, была роскошна: Портос любил производить впечатление одним своим появлением. И, поэтому, к Атосу он отправился через лес Шеверни, где скорее, чем в королевских угодьях Виллесавина, можно было встретить знакомых. Осень - время охот, но лес и луга Брасье были слишком малы для сезонной охоты, которая так впечатляла достойного барона. Граф Шеверни устраивал роскошные охотничьи празднества, получить приглашение на такое развлечение было особой привилегией для местных дворян и гостей. Графские егеря ревностно следили за тем, чтобы никто не браконьерствовал в охотничьих угодьях, но сам граф де Шеверни сквозь пальцы смотрел, если ему докладывали, что в лесах гуляют влюбленные или соседи используют его тропинки, чтобы сократить себе путь. Портос льстил себя надеждой, что одной встречи достаточно, чтобы его гигантскую фигуру заметили и запомнили, поэтому он смело направил своего коня по протоптанной дороге, ведущей к Бражелону. Он не проехал и пол лье, как среди поредевшего придорожного кустарника заметил двух всадников. Звонкий детский голосок разносился по лесу, но никого это не смущало: птицы продолжали распевать, словно их не пугало присутствие людей. Портос прислушался, придержав коня: говорила, несомненно, девочка, ей иногда отвечал спокойный мягкий голос молодого человека. Конь барона тряхнул головой, звякнули нашитые на поводья серебряные бляшки, и молодые люди замолчали, настороженно оглядываясь по сторонам. Портос был один, конюшего он отправил в Брасье, не желая обременять Атоса еще одним гостем, и его внушительная фигура на мощном коне, подобно скале возвышалась на тропе среди золотой осенней листвы. - Бог мой! Господин дю Валлон! – восторг явно слышался в восклицании молодого человека. – Мадемуазель, это наш друг. То есть, друг господина графа, но я тоже беру на себя смелость считать и себя в числе друзей господина барона! Всадники выехали на тропу и Портос отлично смог их разглядеть. Юношу Портос узнал сразу: это был Рауль де Бражелон, Рауль, повзрослевший, как всегда серьезный, с ласковой и спокойной улыбкой, делавшей его так похожим на отца. Спутница его была особа лет тринадцати-четырнадцати, в том очаровательном возрасте, когда в девушке пробуждается женщина. Она сидела на невысокой арабской лошадке так умело и непринужденно, словно всю жизнь проводила в седле, а не на пуфах в гостиной герцогини Орлеанской. Ее непринужденная посадка сразу восхитила барона, о чем Портос, добрейшая душа, не преминул сообщить: - Мадемуазель, хоть мне и неведомо ваше имя, но я уверен, что мне повстречалась настоящая амазонка! - Господин дю Валлон, позвольте вам представить мадемуазель де Ла Вальер, нашу соседку по поместью. Луиза – дочь маркиза де Ла Вальер и падчерица господина де Сен-Реми, управляющего герцога Орлеанского. Девочка мило и учтиво кивнула великолепному Портосу, а тот низко поклонился, почти спрятавшись за шеей своего коня. - Виконт, а почему вы не в армии? – задал он первый, пришедший в голову, вопрос. - Граф пожелал, чтобы я на время оставил службу, - покраснев, ответил виконт, который, хоть и примирился с решением Атоса, но все равно испытывал недоумение и смущение от такого решения. Если что и послужило ему утешением, так это то, что подобным образом поступил и маршал де Грамон с сыном, и то, что Рауль мог наслаждаться домашней обстановкой и свиданиями с Луизой. Портос только хмыкнул в ответ на такое пожелание: в таких делах Атос ничего не делал без оснований. - Далековато вы забрались от Бражелона, - широко улыбнулся барон. - Не очень, - серьезно ответил Рауль, делая знак девочке, покрасневшей в свою очередь. – тут есть тропинка, позволяющая значительно сократить путь. Если вы не против, мы вам ее покажем, господин дю Валлон. - А как поживает граф? – Портос тронул своего коня, следуя по тропе, по которой направились его юные провожатые. - Господин граф, скорее всего, сейчас у арендаторов: время сбора урожая заканчивается. Портос хмыкнул еще раз: он оставил хозяйство на Мустона, всецело полагаясь на его дотошность и хозяйственность. Но имея такого управляющего, барон Портос мог позволить себе и небольшой отпуск, чтобы повидаться с другом. Заодно, он и проверит, как обстоят дела в Брасье. Атос всегда восхищал Портоса тем, как непринужденно умел устраиваться в быту. Его скудно обставленная съемная квартирка на улице Феру была местом сбора для всей четверки. Не апартаменты самого Портоса на улице Старой Голубятни, ни таинственный домик Арамиса на Вожирар, и уж, конечно, не мансарда д’Артаньяна в доме Бонасье. Нет, их как магнитом тянуло к старшему товарищу, они бежали к нему по поводу и без: только бы увидеться лишний раз. И каким-то неведомым образом узнавали они дни, когда к Атосу приходить было нельзя. Вернувшись к светской жизни, Атос остался таким же приветливым и гостеприимным хозяином для своих друзей. И теперь они, при первой же возможности стремились повидаться, понимая, что жизнь полна неожиданностей и нельзя упускать шанса встретиться лишний раз. Проводив Портоса до замка Ла Вальер, виконт де Бражелон остановил коня. - Я прошу простить меня, господин барон, но я обязан вернуть мадемуазель ее родителям к обещанному часу, - с немного принужденной улыбкой обратился он к Портосу. – Отсюда до Бражелона рукой подать, если ехать по этой дороге. Если господина графа и Гримо нет дома, то вас встретит Блезуа, он всегда остается за Гримо, если тот в отъезде. - Не беспокойтесь! – Портос с доброй улыбкой окинул взглядом молодых людей. – Я отлично доберусь и сам, я помню дорогу. Мадемуазель, я рад нашему знакомству. – И, поклонившись своим провожатым, пришпорил коня. - Какой удивительный человек, - Луиза проводила Портоса восхищенным взглядом. – Это знакомый вашего опекуна? - Барон - один из его самых близких друзей. Они познакомились очень давно, граф тогда только собирался поступить на военную службу. Беседуя, они заехали во двор замка Ла Вальер. Девочка подождала, пока Рауль спешится, и поможет ей сойти с седла. Юная кокетка позволила ему поцеловать свою ручку и, кивнув на прощание, чуть прихрамывая пошла к крыльцу. Ее лошадью уже занялся конюх, а Рауль готов был вскочить на своего коня, собираясь направиться домой, как позади него прозвучал довольно сердитый голос мадам де Сен-Реми. - Рауль, я же просила вас не гулять так долго с моей дочерью. Это могут счесть неприличным! Что это за гигант был с вами? Я видела из окна, как вы подъехали к ограде втроем. Виконт почувствовал, как вся кровь бросилась ему в голову, однако почтительно поклонился. - Мадам, это близкий друг господина графа де Ла Фер, барон де Брасье, он приехал навестить его сиятельство. Но я смею надеяться, что еще ни в чем не успел провиниться перед вами, сударыня. - О виконт, вот как? Тогда расспросите своего опекуна, и он, несомненно, вам объяснит все тонкости этикета, – и, небрежно кивнув, мадам де Сен-Реми величественно проследовала к дому, покачивая на ходу своими широкими юбками. Рауль, бледный до синевы, смог только поклониться ей вслед. Он не помнил, как добрался до дому, всецело положившись на чутье своего жеребца, которому не надо было указывать дорогу к родной конюшне. Портос, тем временем, усевшись в беседке в яблоневом саду, наслаждался солнцем и покоем в ожидании хозяина дома. Блезуа, окружив гостя вниманием, позаботился, чтобы Портос не скучал в одиночестве. И, надо отдать должное заботливому Блезуа: пулярка, молочный поросенок, вина из графского погреба, фрукты из сада, варенья, свежий хлеб – барону было чем заняться в ожидании хозяина. Сам же Блезуа, строго велев слугам время от времени наведываться к господину дю Валлону, чтобы не заставлять его делать перерыв в трапезе, побежал искать Атоса и Гримо. Полгода, проведенные в свое время в Англии в компании четырех друзей, Гримо и Мушкетона, были самым ярким, незабываемым впечатлением в жизни Блезуа. Он неплохо узнал характеры бывших мушкетеров и теперь не терялся в их присутствии, четко зная, что кому необходимо в определенной обстановке. Д’Артаньян, например, стал бы прохаживаться по саду, а Арамис, выпив чашку шоколада, потребовал бы перо, чернила и бумагу и уселся бы писать свои бесконечные письма. Через час во двор галопом влетел знакомый всадник на вороном коне. - Портос! - Атос! Друзья обнялись. Атос боковым зрением успел заметить остатки трапезы друга и удовлетворенно улыбнулся: Портосу скрасили ожидание. - Дорогой друг, какими судьбами? - Я соскучился, - откровенно ответил Портос. – Мне вас всех не хватает. - Так вы собрались наведаться к друзьям? - Не совсем. Я собрался к вам, и, кстати, вспомнил, что Брасье рядом. Атос улыбнулся одними глазами: Портос, практичный и деловой человек, но прямая душа, лукавить с ним не умел. - Какие бы дела не привели вас ко мне, я всегда рад вас видеть и помочь, если вам потребуется моя помощь. - Я никогда не сомневался в вашем расположении! - О чем вы, Портос? Мы с вами слишком долго знаем друг друга, чтобы сомневаться в нашей дружбе! Чем я могу вам помочь, друг мой? – Атос уселся рядом с Портосом, бросил шляпу и перчатки на скамью рядом, и сделал знак лакею, чтобы принесли еще вина. – Уф, устал, - признался он. – С самого утра мы с Гримо объехали только половину ферм. - Как урожай? – рассеянно поинтересовался Портос: было заметно, что мысли его заняты чем-то иным. - Год порадовал, - Атос пристально посмотрел на друга. – Портос, что у вас произошло: ведь вы не случайно меня разыскивали? - Видите ли… - Портос замялся. – Видите ли, у меня возникли трудности с Брасье: я приобрел его, в свое время, на имя госпожи дю Валлон. Мои недоброжелатели проведали, что баронский титул присвоен был Брасье несколько, гм… в обход того факта, что госпожа дю Валлон не была дворянкой, и… - И вас попрекают якобы незаконностью титула? Неужто де Куртене* опять взялся за свое? - В общем, дела обстоят похожим образом, - поморщился Портос. - И я не знаю толком, откуда исходят все эти сплетни. - Пустяки! – любимое словечко Атоса заставило Портоса улыбнуться. – Сущие пустяки, Портос. Мало ли простого люда получили при Мазарини титулы и дворянство! Но вы-то – вы настоящий дворянин! - Конечно! Мои предки служили французским королям с незапамятных времен! - Вот поэтому вам не следует обращать внимания на все выпады завистников. Грамоту вам пожаловала сама регентша, и на ней стоит подпись его величества. - Все это так, - Портос мялся, не зная, как просить графа де Ла Фер о протекции: насколько он знал, у Атоса были натянутые отношения с герцогом Орлеанским. – Вы, конечно, правы, но пару слов из уст принца могли бы прикрыть все рты. Атос понял, чего желает Портос еще раньше, чем тот высказал свою просьбу, и тень досады мелькнула на его лице. Впрочем, она была так мимолетна, что Портос ее не заметил. - Осенью герцогиня Орлеанская обычно дает бал. В этот раз, я поеду, если мне придет приглашение. - Принца это может не обрадовать? - Наши пути не пересекаются, - усмехнулся Атос. - Тогда я раскаиваюсь, что просил вас. - Пустяки, друг мой. Есть люди, достаточно влиятельные, и кроме его высочества. Герцог де Барбе, например, с которым у нас сложились достаточно доверительные отношения. Или господа де Ла Рошфуко – они уезжают из Блуа только с началом дождей. Словом, Портос, я уверен, что вашу проблему мы устраним. - В добрый час! – Портос поднял бокал с принесенным вином. – А я повстречал вашего Рауля по дороге в Бражелон. Он сопровождал прелестную белокурую девицу. - Это мадемуазель де Ла Вальер. Они познакомились совсем детьми, и Рауль возомнил себя рыцарем девочки. - Так это ваша будущая невестка, Атос? - Сомневаюсь: ее родители, кажется, уже начали хмурить брови – им не по душе такая дружба. - То есть как это «хмурить брови»? – возмутился Портос. – Она что, королевского рода или вашей знатности им мало? - У них свои планы на будущее дочери, а у меня – свои на будущность Бражелона. Так что и мне не слишком по душе эта дружба. Но оставим эту тему, мы давно не виделись и мне не терпится узнать, что нового вы затеяли в своих владениях. - Вы правы, я хочу с вами посоветоваться и насчет самого поместья. Вас не затруднит съездить со мной в Брасье? - С удовольствием, но ближе к вечеру: я жду одного человека. А еще лучше – завтра с утра: Гримо и сам управится с остальными фермами. Портос случайно увидел гостя, которого ждал Атос. Это был дворянин, приехал он один и, бросив повод конюху, тут же отправился в дом. Портос не сумел его разглядеть из окна своей комнаты, да и не пытался; и все же барону почудилось что-то знакомое в его фигуре и походке. Часа через два гость уехал, но Портос сладко спал послеобеденным сном. В Брасье они выбрались на следующий день, сразу после завтрака. Ехали быстрой рысью, и барон подумал, что его визит в Бражелон был несколько не ко времени: похоже, дел у Атоса было невпроворот. Но дружба – прежде всего: граф искренне был рад приезду друга и конечно же, нашел время для поездки, которая по словам Портоса, была необходима. Имение Брасье было небольшим, но замок был добротным, построенным еще во времена Людовика 11. Четыре массивные башни по углам, стая голубей, как заведено в дворянской обители, чистый ухоженный двор и высокое крыльцо, к которому вела лестница в стиле Франциска 1, выглядевшая здесь диссонансом. Лестница явно была пристроена позднее. Атос с видимым интересом рассматривал двор и фасад дома: он был здесь впервые, хотя немало слышал об этих владениях от герцога де Барбе. - Я решил заняться домом всерьез, - немного смущаясь, объяснил барон. – Если уж этим владениям с соизволения короля вернули баронское достоинство, я просто обязан привести все в соответствующий вид. Впрочем, вы сами все увидите и оцените: мой архитектор пообещал сделать из этого дома чудо в стиле короля Франциска. Видите ли, граф, - Портос замялся, - видите ли, я не так учен, как вы, или наш Арамис, и хотел бы, чтобы вы смогли своим верным глазом оценить, не надул ли меня архитектор. - Вы боитесь, что вам подсунут эклектику? – уточнил Атос. - Экле… эклектику? Черт возьми! Да-да, именно этого я и опасаюсь. Деньги меня не волнуют, главное, чтобы все было так, словно сам король Франциск тут останавливался. Да, вот еще: он мне обещал мне еще одну лестницу, как во дворце принца в Блуа. - Лестницу в стиле той, что сделана в замке по проекту Леонардо да Винчи? Мой дорогой барон, вам пообещали проект, который вряд ли по силам вашему архитектору. Но он, наверняка оценил этот марш в кругленькую сумму? - Ну, - смутился Портос, - он… - Знаете, что я вам посоветую прямо сейчас? – Атос, без улыбки, совершенно серьезно посмотрел Портосу прямо в глаза, - Откажитесь от этой лестницы, пока вы ее еще не начали строить. - Отказаться? Но с какой стати? - Вы же не хотите испортить отношения с его высочеством? Гастон Орлеанский ревнив и не потерпит очевидного подражания. - Но причем здесь подражание? Почему? – растерялся Портос. - Милый друг, потому что лестница эта – творение гения и достопримечательность дворца. Принцу не понравится, что у него под носом появится ее подобие. - Вы так думаете? – приуныл Портос. - Уверен. Его высочество злопамятен. Зачем вам конфликтовать с принцем, едва став его соседом? - А вы? - Что я? Я с ним не конфликтую, я стараюсь с ним не встречаться. - Вы же ведете светскую жизнь? - Только в той мере, в которой это может быть полезно Бражелону. Показывайте ваш дом, барон, мне интересно, какие интерьеры вы придумали с вашим архитектором! – скомандовал Атос, чтобы не углубляться в неприятную для него тему. Портос, сдерживая вполне понятное волнение, ввел друга в дом. Огромный зал для приема гостей, огромный камин в котором может поместиться ствол дуба, галерея, опоясывающая две стены, с простыми деревянными балясинами. Суровый стиль сурового мира: Атос почувствовал, как память возвращает его в старый замок в Берри, замок, в котором прошли его детство и ранняя юность. Он окинул взглядом белые стены, закопченные балки потолка, на которых еще кое-где просматривалась позолота, и глубоко вздохнул. - Нравится? – осторожно поинтересовался Портос. - Рыцарский замок, - коротко определил граф. – Вам под стать, барон. - Правда? – обрадовался Портос. - Вот и я думаю, что тут надо просто все привести в порядок. И повесить гобелены на стенах. Моя коллекция оружия тут будет отлично смотреться, и для охотничьих трофеев места хватит. - Портос, вы сами отлично знаете, что лучше вам подойдет. - Этот дом мне очень напоминает мой родовой замок в Валлоне. Но, сами понимаете, я бы не хотел, чтобы у меня было два одинаковых замка. Поэтому Брасье я все же хочу сделать более модным, Орлеаннэ – это не наша с вами Пикардия! – и Портос подмигнул графу. - Тогда подумайте о деревянных панелях на стенах, они придадут залу еще больше значительности, и помогут сделать его уютным. - Да, но остальные комнаты я бы хотел обставить модной мебелью. - Тогда вам придется подумать о соответствующем интерьере. Думаю, с этой задачей ваш архитектор справится. - Бражелон, каким он был, когда вы его увидели в первый раз? - Портос, он был почти такой же. Я его в первый раз увидел в тринадцать лет, и мне он дорог еще и как воспоминание о близком человеке. Граф де Бражелон болел последние годы и замок несколько подзапустили. Мне оставалось только наладить хозяйство. - А мебель, я видел у вас замечательную мебель? - Это то, что я приказал забрать из Ла Фера. Мебель и кое-что из посуды. Это драгоценные сосуды работы Челлини. Они украсят самый скромный дом, не говоря уже о том, что это память о моих предках. - У меня от отца остались только шпага и стены дома. В Валлоне мне пришлось начать все сначала. Знаете, Атос, - разоткровенничался Портос, - когда госпожа дю Валлон впервые переступила порог моего дома, я думал, что ее удар хватит. Но она быстро сумела привести все в порядок: вызвали мастеров, архитектора… признаться, только благодаря ее распорядительности и деловому характеру уже через полгода Валлон было не узнать. - Она была бы счастлива, если бы могла распоряжаться и здесь. - Увы, когда я прикупил это поместье, у нее уже не осталось сил даже поехать посмотреть на него. Она скончалась, так и не побывав в Брасье, и не узнав, что я стал бароном, - с непритворной печалью признался Портос. – Титул, это была ее мечта. - И ваша, дорогой друг. - С моей стороны было бы нечестно отрицать это. Но знаете, Атос, мне бы не хотелось останавливаться на достигнутом, - Портос снова подмигнул другу и расхохотался. - В добрый час! Из вас выйдет отличный герцог дю Валлон! - Или де Пьерфон. - Мушкетон будет на седьмом небе от счастья! Он будет ездить на запятках кареты, украшенной герцогской короной. - Увы, мой бедный Мушкетон сейчас не в состоянии взгромоздиться даже на коня, не говоря уж о запятках, - с сожалением вздохнул Портос. - Неужто бедняга так болен? - Мушкетон толстеет не по дням, а по часам. - От чревоугодия? – рассмеялся Атос. - От спокойной жизни. И он больше всего боится, что в его налаженном быте что-то может измениться. Я стараюсь не перегружать его зря. - Так кто же занимается вашими делами, друг мой? - А Мустон и занимается. Он окружил себя кучей помощников, которые готовы на крыльях лететь, чтобы исполнять его распоряжения. - Так он легко может оказаться обманутым. - Кто? Мустон? Вы его плохо знаете, Атос. Это такой хитрый, изворотливый и пронырливый тип, что на свете не найдется никого, кто бы мог обмануть моего верного Мушкетона. А все потому, что он беззаветно предан только мне одному, и только мне подчиняется. Ну, еще, справедливости ради, вам, граф и нашему другу д’Артаньяну. - А Арамису? - Вот господина викария он побаивается и избегает его. - С чего бы это? - Он говорит, что робеет перед его преподобием. Вы же знаете, что Мушкетон католик, и достаточно ревностный, преданный нашей вере. - Не сомневаюсь. Но давайте вернемся к нашим баранам, барон. У вас достаточно обширные службы в поместье, как я успел заметить, - вернул Атос Портоса к цели своей поездки. - Я думаю их расширить. В Пьерфоне у меня отличный коровник, думаю несколько коров и бычка перевести сюда. Это поможет улучшить местную породу. – И Портос, увидев, что Атосу действительно интересно то, что он рассказывает, пустился в пространные рассуждения о своем хозяйстве. Атос слушал его с нескрываемым интересом, время от времени задавая вопросы по существу: ему и в самом деле был важен разговор. К тому же он нашел в лице друга человека, который с должным вниманием выслушивал его вопросы и рассуждения о хозяйстве. С тех пор, как Атос получил Бражелон, он, волей-неволей, должен был начать заботиться о новом графстве. Это увлекло его: отчасти, потому что чувство долга требовало вникать во все дела, отчасти потому, что он, неожиданно для самого себя нашел в этом много привлекательных сторон. Да, это был нелегкий труд, частенько – изрядная нервотрепка, но все компенсировалось радостью и удовлетворением, когда был отличный урожай, когда молодое вино радовало своим букетом, когда закрома были полны, и вассалы не испытывали страха перед голодом, а он мог позволить себе нанять отличных учителей для Рауля. И с каждым годом он все увереннее думал о будущем для своего мальчика. Пора было присматривать невесту для виконта. • Де Куртене – персонаж фанфика «Сельская жизнь».
L_Lada: stella , Не знаю, что писать, а бла-бла-бла не хочется. Это просто данность - должны же они как-то жить в паузах. Жду зимы и далее...
stella: L_Lada , вот эти паузы я просто обожаю: простые человеческие радости, просто жизнь. Ведь жизнь и состоит из будней, а отнюдь не из непрерывных подвигов. И пусть в жизни не все гладко складывается, живет же человек день ото дня, а не от приключения до приключения. Дюма хитер: он забрал себе подвиги и приключения, а нам оставил богатейшее поле - все будни. Вот и копаюсь в этих буднях.
Черубина де Габрияк: stella пишет: Вот и копаюсь в этих буднях. stella , вот и спасибо за теплый рассказ.
stella: Часть вторая. Апрель 1655 года. Секреты Арамиса Арамис теперь не часто путешествовал верхом; что было не слишком прилично для викария, то стало уже слегка утомительным для бывшего мушкетера: годы и здоровье брали свое. Но дело, которое в очередной раз привело его к Атосу, не терпело огласки. Еще в прошлый свой визит, ранней осенью, Арамис едва не столкнулся с Портосом. Он был бы рад видеть любимого друга, но обстоятельства не давали ему такой возможности. Уехав неузнанным, он поспешил тогда вернуться в Париж, чтобы не упустить своего шанса, связанного с арестом кардинала Гонди – с назначением нового архиепископа у Арамиса открывался путь к продвижению по службе. Они с Гонди давно были приятелями-соперниками. Слишком много у них было общего: воинственность, ум дипломата, храбрость, любовь женщин. Арамис говорил, что иногда ему кажется, что он – это Гонди, а Гонди – это Арамис. Но сблизила их только Фронда и салон Скаррона. Теперь же, когда Гонди сидел в Венсенне, а новый знакомый, Николя Фуке, понемногу входил в силу при министерстве финансов, пришло время делать и свою собственную карьеру. Новая расстановка сил при дворе оставляла пространство для действия. Казалось бы, какое отношение ко всему этому мог иметь Атос? Но именно то, что граф совершенно устранился от участия в политике, делало его идеальным советчиком. Арамис знал, что лучшего судьи в делах чести, как и лучшего помощника, если требовалось сохранить тайну, ему не найти. Документы, которые Арамис привез осенью Атосу, могли им обоим стоить головы, господин викарий это сознавал. Он честно предупредил графа об опасности, исходящей от этого свитка, но это не остановило Атоса. - Вам важно, чтобы эти записки не попали в чьи-то руки? – только и спросил граф. - Атос, это вопрос жизни и смерти, и не только нашей с вами. Тут замешаны такие силы… - Значит, ни одна душа об этом не узнает. - Я вам расскажу… - Лучший способ не проговориться – ничего не знать, - Атос выставил перед собой ладонь, словно воздвиг преграду между собой и признанием друга. – Я спрячу ваши документы, но вы будете в курсе, где и как вы сможете их забрать, если я не смогу, по каким-то обстоятельствам, вернуть их вам лично. Теперь, когда у Арамиса появилась возможность снять приличный дом в Париже, пора было подумать и о более надежном хранилище для того ларца, что он спрятал у друга. Арамис пока не знал, как могут помочь ему эти, затрагивающие королевскую семью документы, но для всех будет лучше, если для них найдется более надежное пристанище, чем Бражелон. Весна бурно шествовала по долине Луары, расцвечивая придорожный лес во все оттенки яркой зелени. Лошадь, не подгоняемая разомлевшим на солнце всадником, трусила мелкой рысью, пока не почуяла близость конюшни. На чуть слышное ржание она ответила, вскинув голову и коротко всхрапнув. Это пробудило и всадника: он переместил шляпу с затылка на лоб, и дал шенкеля, подгоняя своего коня. Теперь думать уже не осталось времени, и Арамис просто бегло отмечал перемены в природе. Знакомый дом на холме, окруженный зазеленевшими платанами, радовал своей белизной и яркой, заново переложенной черепицей. Небольшая стайка голубей привычно крутилась над островерхими башенками, переливаясь ярким оперением под лучами солнца. Дорога заканчивалась у ажурной решетки, которая сейчас была распахнута потому, что два вола с натугой втаскивали на аллею воз, груженный какими-то серыми от древности камнями. Гримо, стоя у калитки, внимательно наблюдал за всеми манипуляциями возчика, потом, приказав ему следовать на задний двор, обернулся к дороге и тут только заметил Арамиса. Он тут же поклонился ему с таким выразительным видом, что господин викарий с улыбкой кивнул головой. - Занимайтесь своими делами, Гримо, я отлично найду графа и без ваших хлопот. Он дома, надеюсь? Гримо жестом показал, что Атос у себя, и продолжил о чем-то договариваться со стоявшим у калитки привратником. Арамис пришпорил коня и через минуту был у крыльца. Неторопливо спешившись, он передал поводья подбежавшему конюху, который, узнав гостя, поклонился ему чуть не до земли. Викарий, все так же не спеша, чтобы не выдать своей усталости, поднялся на крыльцо и, пройдя в гостиную, остановился, чувствуя, что по лестнице ему одним духом не подняться. Досада явно читалась на его лице, досада на собственную немощь, с которой так не хотелось смиряться. Атос, спускавшийся навстречу другу, успел заметить это выражение, но не мог понять, чем оно вызвано, и приписал его дурному настроению друга. С Арамисом такое бывало достаточно часто. - Что случилось? – без обиняков, едва обняв друга, спросил он. - У вас такое лицо, словно за вами гнались все гвардейцы покойного кардинала. - В этот раз обошлось без гвардейцев, Атос. Но, признаться, я отвык от седла: последнее время приходится больше полагаться на экипажи. Это отставка, граф. К моему прискорбию – окончательная. Бравада мне уже не пристала, - он кисло улыбнулся. - Мне не нравится ваше настроение, дорогой друг. Пессимизм – это не ваше отношение к жизни, - Атос предложил ему расположиться на диване у двери в оранжерею. - Увы, с тех пор как я окончательно променял женщин на Церковь, я не перестаю видеть мир в черном цвете, - то ли в шутку, то ли всерьез ответил Арамис, с наслаждением вытягивая ноги, отвыкшие от верховой езды. – Атос, я по делу. - О делах не раньше, чем вы отдохнете. - Рад бы, но на отдых у меня нет времени. - Вы за шкатулкой? - Да. Я не хочу вас больше подвергать риску, Атос. - Разве кто-то что-то узнал? - Осталось на свете не так много людей, которым известна эта тайна. Но вряд ли кто-то знает, что и я в курсе этого дела. Единственный человек, который и передал мне эти бумаги, мертв. Но береженного Бог бережет, друг мой. Если я доберусь до своего дома в Париже, я спрячу их так, что ни одна душа не догадается, где они. - В таком случае, мы поедем в Париж вдвоем. - Два человека, путешествующие налегке, в особенности если это мы с вами, вызовут подозрение. - Арамис, вы зря опасаетесь: я давно никому не нужен, - рассмеялся Атос. - Хотел бы я быть так же уверен в своей ненужности, - пробормотал Арамис себе под нос, на что Атос сразу стал серьезным. - У вас есть основания считать, что вы кому-то перешли дорогу? - Если бы вы знали, дорогой мой, скольким в этой жизни я перешел дорогу, - вздохнул Арамис с таким видом, словно сожалел о собственной персоне. – Это началось, когда я еще был ребенком, и даже семинария не спасла меня. С тех пор и повелось: где бы я не оказывался, в какое общество бы ни попадал, всегда находился кто-то, кому я мешал. Вот и сейчас: это был Гонди, пока не угодил в Венсенн, а потом и в тюрьму в Нанте. Говорят, ему повезло бежать оттуда. - Право же, сначала вы лучше отдохните, друг мой, подкрепитесь немного, а потом займемся нашим делом, - предложил Атос, предчувствуя, что мрачная тирада Арамиса грозит затянуться, и опасаясь, что его друг перейдет к перечислению имен известных ему дам. Скрытный Арамис иногда мог быть циничным и жестким, особенно в оценке своих бывших знакомых. Арамис с радостью остался бы у графа в гостях на несколько дней, но время и события подгоняли викария. Не давало покоя и письмо, которое он ждал с нетерпением: оно открыло бы ему многие двери в ордене. Посвящение в иезуиты одиннадцатого года,* это право быть в курсе многих тайн, к которым Арамис рассчитывал присоединить и свою, воистину бесценную тайну. В этот раз он спрятал бумаги в бархатной сумке на груди, под тонкой кольчугой, которую надевал лишь в исключительных случаях. Атос, при котором он совершал все манипуляции, чуть приподнял брови: кольчуга – это уже лучшее свидетельство опасного предприятия. - Арамис, я поеду с вами в Париж, - решительно заявил он. - Нет, граф, - снова отверг его предложение викарий. – Вас могут узнать, и то, что мы вдвоем, сразу заставит их подумать, что мы везем что-то важное. Один я не буду так подозрителен для врагов: я всего лишь ездил повидаться с другом и теперь возвращаюсь к своим прихожанам. Я всего лишь добрый и скромный пастырь, - Арамис рассмеялся странным, дробным смехом, который Атос у него ни разу не слышал. «Он в нешуточной опасности» - подумал граф, не спуская внимательного и сочувствующего взгляда с Арамиса. - Вам меня жаль, судя по вашему лицу, - Арамис поежился. - Я обеспокоен. Вы впутываетесь в какое-то скверное дело, Рене. - Я? Ничуть не бывало. Надежно спрятав эти документы, я буду в безопасности. А я знаю, как их спрятать. Не стоит беспокоиться, дорогой друг. Я вам непременно дам знать, как обстоят дела. Глядя вслед клубам пыли, которая поднялась на подсохшей аллее, Атос долго еще оставался неподвижным. Арамис давно уже исчез за поворотом дороги, а граф все еще размышлял о превратностях судьбы, некогда столкнувших их четверых, таких разных, таких непохожих, но все же не мыслящих себя друг без друга и в старости. Это было утешением: знать, что у тебя за спиной всегда есть надежное дружеское плечо. • «Иезуит одиннадцатого года» - толкование этого выражения упоминается у Дюма в «Виконте» в одноименной главе.
Черубина де Габрияк: stella пишет: Еще в прошлый свой визит, ранней осенью, Арамис едва не столкнулся с Портосом. Ого! Я как раз думала, что за всадник приехал к Атосу. Но на Арамиса не подумала. Меня еще де Куртене сбил: зацепился взгляд за имя. Интрига вырисовывается.
stella: А где еще мог бы Арамис хранить документы по близнецам, которые он потом показывал генералу Ордена? Ведь свой дом у него появился только в Ванне, а до того он жил в келье в Нуази. Даже в должности викария он вряд ли имел свой дом, к тому же он , кажется, уже не был к этому времени духовником Лонгвиль.
stella: Часть третья. Июнь 1658 года. «bon et brave campagnard.» * Д’Артаньян наслаждался жизнью. Атос – общением. Это счастье: поговорить, вспомнить прошлое, обсудить настоящее, представить, каким станет будущее, они себе позволяли, когда д’Артаньяну удавалось получить несколько дней отпуска или когда Атос сам наведывался в Париж. Но лучшие часы бывали у них, когда д’Артаньян приезжал в Бражелон. После тесноты, вони и скученности парижских улиц, красота окружающей природы действовала на старого воина умиротворяюще. Атос давал ему возможность отоспаться, но уже на следующий день после приезда, д’Артаньян вскакивал с постели ни свет, не заря. Казалось немыслимым спать, когда из окна спальни можно было наблюдать, как просыпается мир. Дивный спектакль, со всеми звуками просыпающейся природы, завораживал гасконца своей первозданной чистотой, которую давно уже поглотил Париж, алчный потребитель искренности и непредвзятости. За теснотой домов, за криками разносчиков, за черепичными крышами порой увидеть восход солнца было удачей, а птицы своим гомоном нарушали предутренний сон горожан разве что в садах роскошных особняков. В Бражелоне, где во всем ощущалась забота хозяина, д’Артаньян позволял себе не думать о службе. Это оказалось непросто, обстановка расслабляла, но те несколько дней, которые ему удавалось провести в обществе Атоса, заряжали его бодростью и давали пищу для ума на долгое время. Впрочем, наш капитан никогда не скучал: пищу для размышлений он мог найти в любой мелочи быта, в любой встрече на дороге или во дворце. Визиты д’Артаньяна к графу не имели иной цели, кроме желания поговорить о жизни. Ему ни с кем не было так интересно и так спокойно, как с Атосом. Им никогда не было скучно друг с другом; так было в молодости, так осталось и к старости. Атос, с его тонким чувством юмора, как никто понимал намеки и шутки гасконца. А для д’Артаньяна каждое слово Атоса было наполнено смыслом. Им было что вспомнить, а с годами юношеские проказы и вовсе становились похожими на чужие рассказы о прошлом царствовании и не всегда им верилось, что они сами – это живая легенда для молодежи. В дверь осторожно постучали; это мог быть только сам хозяин: слуги могли только поскрестись в солидную дубовую дверь. Д’Артаньян соскочил с подоконника, сидя на котором он созерцал пробуждение утра в деревне, и пошел открывать дверь, не сказав: «Войдите!» Как он и ожидал, это был Атос: Гримо или кто-то из слуг стучать бы не решились. Друзья обменялись рукопожатием. - Хотите со мной проехаться по окрестностям или подождете завтрака? - Мне стакана молока и куска сыра с краюхой хлеба достаточно, - рассмеялся мушкетер. – Но самому изысканному завтраку я конечно же предпочту прогулку с вами! - Тогда мы позавтракаем на одной из ферм, - предложил граф. – Погода изумительная, жаль упускать возможность проехаться, пока еще не жарко. В этом году погода удивительно переменчива, того и гляди ясное небо сменится грозовыми тучами. Роса на траве уже почти испарилась и только легкий ветерок шевелил еще зеленую пшеницу, в которой на обочине проглядывали синие звездочки васильков. - Будет хороший урожай? – поинтересовался горожанин д’Артаньян, с интересом оглядываясь вокруг. - Надеемся, - кратко ответил ему Атос, пришпорив коня и с тревогой поглядывая на небо, по которому плыли легкие облачка. - Вас что-то беспокоит, граф? - Птицы. - Чем они вам не угодили? - Стрижи и ласточки летают над самой землей – это к дождю. А он сейчас не ко времени. Я ровно ничего не понимаю в сельском хозяйстве, - со смехом признался капитан. – Чем вам хороший дождик не угодил? - Я опасаюсь грозы и града: это побьет посевы. Давайте лучше поторопимся: не хотелось бы, чтобы дождь достал нас в дороге: смотрите, как стремительно затягивается небо тучами. Небо и вправду менялось на глазах. Легкие тучки разбухали, темнели, наливались свинцом. Ветер стих, притих и птичий гомон: все настороженно ждало первых раскатов грома. Вдали уже слышалось тихое рычание, погромыхивало, словно где-то далеко, на западе, проходило сражение. Атос свернул на тропу, и они оказались в виду небольшого дома, сложенного из серых камней, под черепицей из слюды, которой в Орлеаннэ были крыты большинство домов. Владелец фермы, плотный, невысокого роста мужчина, стоял на пороге, обратив лицо к небесам. Дверь отворилась, рядом показалась женщина, за подол ее платья цеплялся малыш лет трех. Женщина, увидев хмурое небо, прижала ладонь к губам, горестно закачала головой на слова мужа, которые он бросил ей, не спуская глаз с неба, потом схватила вилы, стоявшие у порога и бросилась куда-то за дом. Фермер, тем временем, перевел взгляд на дорогу, заслышав лошадиный топот. - Господин граф, - он с достоинством склонился перед хозяином. - Мэтр Мало, кажется, мы приехали не в лучшее время: погода не обещает ничего доброго, - Атос соскочил с коня, д’Артаньян остался в седле, уверенный, что, обменявшись с хозяином парой фраз, Атос поспешит домой. Но граф не только не стал торопиться, он сделал знак д’Артаньяну последовать его примеру и привязал коня к коновязи, не дожидаясь, пока это сделает фермер. Волей-неволей, гасконец последовал его примеру: ему было интересно, как поведет себя хозяин дома, узнав, что гости намерены остаться. А мэтр Мало, тем временем, оживленно обсуждал с Атосом, что делать, если посевы полягут от града. - Все в Божьей воле, - подвел итог крестьянин. – Пожалуйте в дом, господа, переждите бурю. А лошадок ваших я заведу на конюшню, не дело, чтобы такие красавцы мокли под дождем. Дом был зажиточным: мебели немного, но она добротная, сколоченная мастером, очаг не дымил, а аромат из котелка в очаге был такой аппетитный, что голодный гасконец невольно сглотнул слюну: дразнящий запах свежеиспеченного хлеба разжег его аппетит окончательно. Хозяйка вернулась в дом и стала поспешно накрывать на стол: в ход пошла парадная скатерть, блюда и даже тарелки из обожженной глины. - Атос, кажется нам собрались устроить пир? – растерянный от такой суеты, д’Артаньян незаметно подтолкнул товарища. – нельзя ли как-то поскромнее? - Не волнуйтесь, у мэтра Мало достаточно зерна и скота, чтобы он не разорился от того, что покормит гостей. К тому же, слышите? – грозный раскат грома последовал за ослепительной молнией, от которой стало светло, и хозяйка торопливо перекрестилась. – Нам все равно придется просидеть в доме, пока это светопреставление не закончится. – Атос хмуро уставился в окно, хотя сквозь слюду вряд ли можно было что-то толком рассмотреть. Зато слышно было отлично: дождь с такой силой колотил по крыше, что казалось, будто от черепицы останутся одни осколки. Гром гремел не переставая, сотрясая дом до основания. Потом они узнали, что только чудо спасло окрестности от серьезных пожаров – сгорел старый дуб на развилке дорог. Постепенно гнев небес несколько утихомирился, хотя лило как из ведра. Успокоившись, что конец света пока отменяется, хозяйка выставила на стол все, чем богат был их погреб. Д’Артаньян смотрел, едва не вытаращив глаза, как заполняется стол: он не ожидал такого разнообразия. Сыры, деревенский хлеб с травами, мясо с овощами, вареные раки, речная рыба, пышки с чесночной подливой, засахаренные фрукты, вино прошлогоднего урожая: хозяева явно старались блеснуть перед гостями своим достатком. Это был не даже не завтрак – скорее обед: в ход явно пошли все припасы хозяина. Атос совершенно спокойно взялся за еду, подмигнув д’Артаньяну, а того и не надо было просить: он принялся за трапезу основательно, как и за все, что делал в жизни. Будь д’Артаньян один, он бы тут же усадил фермера за стол рядом с собой, но он был с Атосом, а граф де Ла Фер был весьма строг в вопросах этикета. Поэтому мушкетер предоставил инициативу вести беседу своему другу, а сам отдал должное тому, что было выставлено на столе, попутно отметив, что Атос не слишком усердствует в еде: то ли он не был голоден, то ли действительно был очень озабочен происходящим с погодой. А дождь утихал, превращаясь в веселую капель с крыши. Еще несколько минут, и в небе выгнулась яркая радуга, возвещая конец ненастья. Атос встал из-за стола и распахнул дверь: в комнату хлынул свежий, напоенный запахами луговых трав, воздух. - Вот теперь - самое время прогуляться, - д’Артаньян вскочил вслед за ним. – Хозяева дорогие, спасибо вам за пир, - мушкетер улыбнулся со всей приязнью, на которую был способен. – Все было изумительно вкусно, как в лучших парижских гостиницах. – Вряд ли комплименту поверили, но фермеру и его жене было приятно услышать, что их стол не хуже многих парижских заведений. Атосу явно не терпелось осмотреть свои владения, чтобы удостовериться, что ущерб от пронесшейся бури не слишком значителен. Мэтру Мало, со своей стороны, тоже хотелось поскорее осмотреть ферму, чтобы понять, не понес ли он убыток от разбушевавшейся стихии. Первый же беглый осмотр дал понять, что в одном им несомненно повезло: если град и прошел где-то, то ферму и поле Мало он не затронул. Хозяин вздохнул с облегчением, выводя из конюшни лошадей гостей: хоть и рад он был принимать своего господина с другом, но беспокойство мучило его все сильнее. И, как только граф с д’Артаньяном уехали, крестьянин бросился к своему полю. - Атос, вы действительно стали заправским сельским помещиком, - д’Артаньян, не веря самому себе, покачал головой. - Да как же иначе, мой друг: я же в ответе за все, что происходит в моих землях. - Понимаю, но как же не похож ваш образ жизни на жизнь всей нашей придворной знати, что вьется вокруг Мазарини и королевы. Они только и знают, как просаживать полученные со своих земель деньги, и выклянчивать подачки и должности. - Я слишком долго пренебрегал своими обязанностями, д’Артаньян. Теперь надо наверстывать. Мне мало что нужно, но я обязан передать графства Раулю в идеальном состоянии. Это мой долг перед сыном и перед моими предками. - И вам никогда не хочется бросить все и отправиться на несколько месяцев в Париж или просто путешествовать. Помнится, вы говорили, что у вас какая-то родня в Шотландии? - Эта страница моей жизни давно перевернута, д’Артаньян. Меня сейчас больше волнует, не пострадали ли хлеба, не сильно ли они полегли. От урожая зависит, как проведем мы зиму, какие средства смогу я отложить для Рауля. - Атос, я смотрю на вас, и не верю, что это вы когда-то могли так буйствовать в погребе у трактирщика в Амьене. Атос расхохотался. - Я и сам не верю, что способен был на такое сумасбродство. А время я провел тогда не лучшим образом, - граф вздохнул. - Слава Богу, Рауль не подвержен порокам. - Я слышал, виконт очень хорошо проявил себя в Дюнах,- заметил капитан д’Артаньян. - Да, я днями получил от него подробное письмо. Он, кстати, пишет, о маркизе де Варде, который примкнул к армии в качестве добровольца. Вы знаете его? Это кто-то из родственников того де Варда, что едва не помешал вам в порту Кале, и которого вы пригвоздили ударом шпаги? - Это, должно быть, его сын. Красивый и самоуверенный малый; я пару раз видел его с Гастоном Орлеанским. Надеюсь, что он храбр, как его папаша. Не думаю, что Раулю понравится подобное знакомство. - Виконт достаточно взрослый, чтобы самому разобраться со своим окружением, я никогда не внушал ему, что он должен думать о каждом встречном, как о друге, - заметил Атос. - Вы стали скептиком, Атос. - Я им был всегда, а с жизненным опытом приходит и понимание, что большинству знакомых ты, хорошо еще, если просто безразличен. Но лучше посмотрите, д’Артаньян, на это чудо: лишь только солнце коснулось своими живительными лучами этих трав и посевов, как они воспряли. Цветы подняли свои головки к небу, словно не прятались час назад от ливня. - Атос, вы поэт! – ахнул гасконец. - Поневоле, мой милый. Жить так близко к природе и не обращать внимания на ее красоту – невозможно! Но нам повезло: буря не причинила особого вреда. Давайте, глянем еще и виноградник: все равно нам по дороге. Д’Артаньян не возражал, ему нравилось все вокруг, а после дождя дышалось особенно легко. Земля быстро подсыхала, копыта лошадей не поднимали пыли, а окружавшая их зелень вся искрилась и переливалась в каплях дождя, которые в тени не испарялись так быстро, как под прямыми лучами солнца. Лесная живность тоже вылезла из своих нор, птицы пели в вышине, в кустах шуршали не то мыши, не то дичь покрупнее. Виноградник был невелик, но Атос сказал, что он полностью себя окупает, а вино с него д’Артаньян попробовал у Мало. На винограднике хлопотали две девушки и парень: сын и старшие дочери фермера. Они подвязывали виноградные лозы, сорванные ветром, удаляли побитые дождем листья, действуя быстро и осторожно, стараясь не повредить готовые к цветению будущие грозди винограда. Атос соскочил с коня и передал поводья мушкетеру. Тот следил за другом, широко раскрыв глаза: было видно, что граф испытывает удовольствие от того, что возится с лозами: движения его рук были осторожными, почти ласкающими, он перебирал пальцами новые побеги, касаясь их так бережно, словно это были струны арфы. «Хозяин» - подумал д’Артаньян, невольно улыбаясь этой мысли. Атос сел в седло неспеша, поймал улыбку друга. - Смеетесь надо мной? - Боже упаси! Вам идет роль заботливого помещика, Атос. - Меня учил этому отец. К сожалению, Бог отвел ему на это мало времени. - Да, вы как-то говорили, что у вас были старшие братья и сестры. - Я младший в семье, а теперь и единственный, кто остался в живых. Вся надежда на Рауля. - Вы присмотрели ему невесту, Атос? - Еще нет, но, кажется, он сам себе уже выбрал девицу, - поморщился Атос с досадой. - Ничего, он парень послушный и понимает, что от него требуется. А может, лучше и не жениться. Посмотрите на меня: разве я что-то потерял от того, что меня не сковывает семья? Да и вы, Атос, вы тоже не стали повторять ошибок молодости! Хотите откровенно? - Говорите. - Меня всегда поражало, что вы, при вашей внешности, воспитании, положению так и не женились еще раз. - Откровенность за откровенность? - Идет! - Так вот, дело тут не во мне и даже не в женщинах; вопрос упирается в положение Рауля. Он для меня единственный и я совсем не желаю метаться между ним и детьми от законной жены, которая непременно, и на законных основаниях, будет требовать, чтобы ее дети были прямыми наследниками. Я не имею права, да и не хочу, обделить хоть в чем-то моего мальчика. Я сделал все, чтобы дать ему имя, ввести его в свет и сделать его своим прямым наследником. - Вам это удалось? - Его величество пошел мне навстречу и даровал мне такую милость. После моей смерти виконт вступит в права прямого наследника рода. Я верю в Рауля, это моя кровь, и я вложил в него всю свою душу. - Атос, Атос, я знаю Рауля! Пожалуй, за последние годы я вижу его чаще, чем вы. Рауль – не ваша копия, хотя и унаследовал многие ваши черты. Рауль ближе к современной молодежи, чем вам кажется. Он дружит с графом де Гишем, он вращается при дворе, он не чужд многим заблуждениям нашего века. Он не обладает вашим опытом. - Что вы хотите этим сказать? – насторожился граф, пристально вглядываясь в лицо д’Артаньяна. - Только то, что вы, может быть, не хотите видеть, что виконт не на шутку влюблен, - горячо вступился тот за виконта, и этим насторожил графа еще больше. - В кого? - Не знаю, он не называет имени своей привязанности, но сила его страсти нешуточна, уверяю вас. Атос помрачнел. - Хорошо, что вы меня предупредили, д’Артаньян. Я надеялся, что это увлечение пройдет, что это детская влюбленность. Возможно, все намного серьезнее. Когда виконт вернется из своего путешествия с принцем Конде, я поговорю с ним. Д’Артаньян прикусил ус: он уже жалел, что в пылу откровения сказал Атосу больше, чем хотел. Отношения отца и сына, оказывается, не были так просты и безоблачны, как думалось гасконцу. Д’Артаньян знал своего друга, знал, что Атос в некоторых вопросах мог быть непреклонен, но не думал, что это касалось и виконта. «Трудно стоять так высоко, как граф де Ла Фер! – подумал он, искоса поглядывая на озабоченного графа. – Слишком много требует Атос со своего сына. Впрочем, и к себе он всегда относился слишком строго. Положение обязывает.» Покидая Бражелон в этот раз, д’Артаньян не стал оборачиваться, выехав на дорогу на Париж. Он испытывал некоторую неловкость, словно допустил бестактность по отношению к виконту и графу. «Теперь приеду только на свадьбу к Бражелону, - решил он для себя, шпоря коня». Быстрая езда отвлекла его, но мысли о том, что судьба приведет его к воротам замка быстрее, чем он думал, в голове у него не возникли. Он думал уже о службе, которую оставил и о своих мушкетерах. • bon et brave campagnard – добропорядочный, славный деревенский житель
Черубина де Габрияк: Ну вот... А так все тихо-мирно начиналось! Хотя ожидаемо было, что тема Ла Вальер в этом фике рано или поздно появится.
L_Lada: Не только Лавальер... Такое ощущение, что, как в музыке, тревожная тема нарастает. Бумаги Арамиса - сюда же. А зима близко... (с)
stella: Часть 4. Февраль 1660 года. Как Портос оказался на Бель-Иле. В этот раз Арамис не стал прятаться от Портоса. Он был рад, что они столкнулись у Атоса: не надо будет колесить по дорогам, хотя его новая епархия – Ванн, куда ближе у Пьерфону, чем к Бражелону. Это была несомненная удача: Арамис как-то позабыл, что Брасье Портоса совсем рядом с Бражелоном. Он считал Портоса домоседом, который и в летнюю пору не спешит покинуть свой Пьерфон ради поездки по друзьям, а тут февральская распутица, неожиданно-теплая погода и превратившиеся в болото дороги. Путь Арамиса лежал на этот раз в Фонтевро, а точнее – в Сомюр, где он рассчитывал найти нужного ему человека. Отказаться от поездки было не в его интересах, и поехал он верхом: какая карета сумела бы добраться до монастыря в такую погоду? Но уже в районе Блуа Арамис понял, что былого дорожного перехода ему не осилить, и он сдался: завернул в Бражелон. Замок, лишенный привычной зелени вокруг, показался д’Эрбле унылым, но уже подъехав к крыльцу, он услышал зычный бас, который мог принадлежать только одному человеку: огромная фигура на крыльце заставила его сердце забиться - это был Портос. «Случай решил за меня, - подумал прелат. - А Сомюр вместе с Жюпоне никуда не денутся.» - Арамис! – Портос, как всегда, был непосредственен в проявлениях чувств. – Граф, идите сюда скорее, посмотрите, кто у вас в гостях! - Ваше преосвященство! – граф де Ла Фер, уже осведомленный о новом назначении прелата, чуть поклонился Арамису, осенившему друзей крестным знамением. – Рад вас видеть. - Что? Уже епископ? – немного смущенный своей бесцеремонностью, Портос поклонился епископу, как кланяются священнику, а не просто приятелю. – А я почему об этом не знаю? - Потому что я никому пока ничего не говорил, кроме господина графа, - Арамис улыбнулся своей тонкой улыбкой, делая незаметный знак Атосу. – Вы куда-то собрались, друзья? По такой погоде? - Немного подморозило, и Портос звал меня прогуляться до Брасье. Обещал показать одно новшество, которое придумал его архитектор. - Я вам помешал. - Что вы говорите, друг мой! Это не такое важное дело, его можно и перенести, а нам куда важнее побыть втроем. Идемте в дом, что это мы стоим тут на крыльце, когда вам надо поскорее в тепло, - Атос сразу заметил бледность епископа. - Я и вправду страшно замерз, пока добирался до Бражелона, - признался Арамис. - Идемте же в дом, - Атос слегка подтолкнул Арамиса, давая ему первому возможность войти в прихожую, откуда сразу пахнуло теплом. Арамиса устроили у камина, укутав настоящим пледом, который Атос привез еще из Шотландии, и вручив кубок с подогретым вином с пряностями. Его преосвященство в тепле быстро разомлел, на щеках у него появился лихорадочный румянец, и тут уже Атос забеспокоился по-настоящему: Арамис явно был не в себе. - Какого черта надо было ехать верхом в такую даль по такому холоду? – рассердился Портос. - Вы принимаете меня за старого хрыча? – вяло возмутился Арамис. - Я вижу, что при вашем сане было смешно не воспользоваться каретой. - В самом деле, Арамис, зачем так рисковать здоровьем? – поддержал барона Атос. - Время, друзья. Времени у меня не так много, меня ждут. А карета завязнет еще посреди дороги, и что потом делать? - Каретой я вам вряд ли сумею помочь, - улыбнулся Атос, - разве что у барона найдется. - Найдется! – решительно заявил Портос. – Я ее для торжественных выездов держу. Например, если к герцогу Орлеанскому придется ехать на бал или важный визит отдавать. С каретой оно как-то представительнее, чем в седле по дорогам трусить, пыль на себе собирать. Так что в Фонтевро вы поедете, как король, никто вас не пустит мерзнуть, путешествуя верхом, у меня там и жаровня имеется, путешествовать будете с комфортом. Атос и Арамис переглянулись: Портос всегда остается Портосом, где бы он ни оказался. - Но я не так скоро окажусь опять в ваших краях, - заметил епископ. – Карету я вам, конечно, сразу же отошлю, как только прибуду в свою епархию, в Ванн. - А где это? – полюбопытствовал барон. - Бретань. - Это владения господина Фуке? – небрежно поинтересовался Атос. - Да. Говоря, по правде, благодаря его протекции мне удалось получить это место. - Говорят, Бель-Иль начали укреплять по новой системе, - все так же небрежно бросил Атос. - Говорят. – Арамис отпил очередной глоток вина. – Но там какие-то проблемы возникли, что-то с главным инженером. - Проворовался? – хохотнул Портос, не замечая, как остро взглянул на него Арамис. - Я не в курсе, может быть, слухи дойдут до меня в Ванне. Ведь Бель-Иль неподалеку от него. - У меня тетка жила в Бретани, - вдруг сказал Портос. – После нее дом остался, надо бы съездить, посмотреть, что к чему: она мне все имущество отписала. - Хотите, поедемте со мной за компанию, - вдруг предложил Арамис. – Заодно, и решим вопрос, куда вашу карету деть: поедете в ней в Пьерфон, до Пикардии вам ближе будет, чем до Орлеаннэ. - Ну, вот и прекрасно! – Атос окинул прелата пронзительным взглядом, от которого тот зарделся, словно юноша, пойманный на непристойной мысли. - Вот видите, я всегда говорил, что доброе вино – лучшее лекарство от всех болячек! - воскликнул барон Портос, который истолковал румянец Арамиса по-своему. «Надо поговорить с Портосом наедине, - подумал Арамис. – Атос, кажется, что-то понял, ведь он никогда не одобрял, чтобы наш друг принимал участие в различных политических комбинациях. Но, в конце концов, Портос уже не ребенок, а Атос - не его опекун, черт побери. Он знает, чего хочет!». Но выполнить свое намерение Арамису было не просто: Атос не собирался оставлять их наедине и позвал к столу. Соревноваться в проницательности с графом Арамис еще бы смог, но вот в умении с самым светским и непринужденным видом помешать ненужному разговору, который завел граф, не сумел. Казалось, граф де Ла Фер, гостеприимный хозяин и остроумный собеседник, просто развлекает гостей, но Арамис внезапно обнаружил, что тема их застольной беседы весьма далека от предстоящего Арамису путешествия в Сомюр, о котором он хотел поговорить. Разговор плавно перетек к обсуждению парижских новостей, судьбе Конде и Тюренна, разговорам о предстоящей женитьбе короля, а, главное – к д’Артаньяну, которого так не хватало за столом. - Портос, вы никогда не упоминали о вашей тетушке и о ее наследстве, - будто невзначай ввернул Арамис тему Пикардии, от которой до Ванна и Бель-Иля было уже рукой подать. – Мы могли бы проехаться и туда, если, конечно, ваша карета выдержит такое путешествие. - Выдержит! – заверил Портос. – Это было бы чудесно! И вы бы могли мне присоветовать, что там можно улучшить в планировке дома: он стар, старше моего Брасье. Знаете, я после Пьерфона увлекся архитектурой. По лицу Атоса скользнула тень досады, Арамис улыбнулся: Портос сам поднял нужную прелату тему. - В таком случае, вам было бы интересно взглянуть на форт Бель-Иля, - сказал Арамис, уже не скрываясь. – Удивительно интересное место, уверяю вас. Король хотел поручить одному из своих архитекторов перестройку укреплений, но сейчас Мазарини не до военных планов: он занят устройством своих племянниц. - И Фуке использовал момент, чтобы купить остров, - вставил Атос. - Насчет планов господина Фуке я не в курсе, он не делится со мной, - сухо ответил Арамис. – Моя деятельность сводится к моей пастве, не более того, - и он прямо посмотрел в глаза Атосу. - Выпьем, - граф поднял свой бокал не отводя взгляда. – Выпьем за дружбу, за то, чтобы мы всегда были рядом, когда кому-то из нас нужна помощь. - С удовольствием, - принял тост епископ и добавил. – Это огромное счастье и радость, что теперь никто и ничто не может нам помешать встречаться. Как хорошо, что нас не разделяют более ни принадлежность к враждующим партиям, ни козни кардинала. - Я искренне надеюсь, что возраст и положение заставляют мушкетера Арамиса помнить, что ныне он один из отцов Церкви, - невозмутимо парировал Атос.- А поскольку мы с Портосом принадлежим к числу ваших друзей, мы можем рассчитывать и на ваши молитвы, мой друг, - и граф одарил собеседников одной из самых обворожительных своих улыбок. О политике не было сказано больше ни слова, но, идя спать, Арамис сделал знак Портосу зайти к нему. Атос этого сигнала не заметил или сделал вид, что ничего не видел. Но ушел он с дружеской пирушки обеспокоенный: он слишком хорошо знал своих друзей. Портос, накинув халат и прихватив свечу, незамеченным прошел по коридору в комнату к Арамису. Епископ не спал, уверенный, что Портос не преминет воспользоваться его приглашением: Портос был заинтригован, Портос был любопытен, к тому же он знал, что Арамис не станет его звать на ночь глядя из простого желания посидеть за компанию. Д’Эрбле не спал, а писал очередное письмо: переписка у его преосвященства была обширной, у него было два секретаря, которые постоянно были завалены работой, но в дороге приходилось управляться самому; не всякие письма можно было доверить постороннему, а тому, чем занимался сейчас Арамис, и вовсе следовало оставаться в тайне. - Я позвал вас, друг мой, - без обиняков начал Арамис, - чтобы предложить одно дело. – Дело это не таит в себе никакой опасности, как думает наш друг Атос, но, тем не менее, до поры никто не должен знать, что мы будем его непосредственными исполнителями. Я говорю «мы», потому что я намерен предложить вам один проект. - Я слушаю вас, - Портос стал серьезен. - Я обмолвился, что на острове Бель-Иль хотели укрепить форт. И что намерение это отправилось в долгий ящик королевских намерений. - Бывает, - лаконично ответил Портос. – Но при чем тут мы с вами? - Видите ли, господин сюринтендант Фуке купил Бель-Иль. - Отличная покупка. - Дальновидная, Портос, дальновидная! Кто владеет Бель-Илем, тот владеет Бретанью. А кто владеет Бретанью, тот владеет севером Франции. Хотите быть герцогом и пэром, барон? - О! – только и смог вымолвить Портос. - Я услышал о том, что вы увлеклись архитектурой и строительством и подумал: Портос, вот тот человек, который нужен королю, чтобы перестроить форт на острове. Портос – военный человек, в укреплениях он разбирается, он умеет читать чертежи: друг мой, вы же умеете читать чертежи? - Как Святое писание, - не моргнув глазом ответил Портос. - И я подумал: я буду недостоин называться епископом, если не сумею найти для своего друга лучшее применение его способностям, чем перестройка старой фермы в Бретани. Портос, вы хотите помочь мне построить на Бель-Иле форт, который станет чудом современного военного дела? - А король вознаградит меня за потраченное время и силы? – недоверчиво спросил Портос, который все же был не лишен меркантильных интересов. - Не сомневайтесь, мой дорогой. У короля есть господин Фуке, а у господина Фуке есть я. Я позабочусь обо всем, заверяю вас. Не пройдет и года, как мы отпразднуем ваше герцогство. - А Атос? – вдруг засомневался барон. – Атосу почему-то не нравится эта идея. - С чего вы взяли? - Ну, он не хотел говорить на эту тему. Арамис удивленно уставился на товарища: Портос не так прост, он что-то уловил из этих застольных бесед. - Наш граф всегда настроен скептически, он думает, как бы не вышло чего дурного. Мы ему ничего не будем говорить, пока все не будет сделано. Сюрпризы хороши, когда готовятся в тайне. Так вы согласны помочь мне в этом деле? - Если вы считаете, что я справлюсь, я согласен. - Тогда до завтра, друг мой. Детали мы обговорим дорогой: я надеюсь, вы будете моим спутником? - С удовольствием. - Тогда обдумайте мое предложение и завтра мы с вами уедем прямо с утра. - Да, верхом, в Брасье. Там пересядем в карету. «Главное, чтобы никто не догадался о роли Портоса в этом предприятии, - подумал прелат. – Ни Атос, ни особенно д’Артаньян.» - Это будет замечательное путешествие, - продолжил Арамис и протянул Портосу руку для пожатия: - А пока – до завтра. Мне еще предстоит закончить письмо, а потом я бы хотел лечь пораньше. Спокойной ночи, герцог дю Валлон, - и Арамис с улыбкой проводил друга взглядом. -
Кэтти: stella , н-да. Арамис выглядит в этом отрывке порядочной Свиньей. Он просто вербует Портоса втемную. Он же ничего конкретно не обещает барону за серьезную и трудоемкую работу. Только намеки, барон сам высказал свое желание стать герцогом, Арамис только подыграл не имея на то никаких полномочий.
stella: Кэтти , ну, полномочия Арамис рассчитывал получить со временем: ты же помнишь, как безмерно он стал честолюбив. Портос и играл роль инженера, и я уверена, что он понимал, что играет роль, но ему льстило его положение, оно добавляло блеска и разносторонности его персоне. А Арамис, в общем-то, отлично помнил, что Портос боялся политики, естественно, что в свои планы его не посвящал. Вообще, он и у Дюма, со своими планами мирового господства и манипулированием людьми, тоже выглядит не слишком красиво. Но такова цена большой политики : мне ли об этом рассказывать? Всегда, везде и во всем мире цена власти - быть свиньей.
Кэтти: stella , ну у Дюма сцена вербовки( соблазнения) Портоса Арамисом в пересказе Мустона все таки добрее выглядит и более комично. Ничего не обьясняя Арамис зовет Портоса к себе выражая надежду , что тот прибудет раньше Экинокса. Портос - домосед в тот же день отправляется в дорогу , уверенный что этот самый Экинокс( равноденствие), слово , которое он не знает и принимает за имя собственное, этот Экинокс не имеет все же таких быстрых и элитных лошадей, которыми владеет Портос. Арамис ловит Портоса на любопытстве и , конесно, желании повидать друга. И только Д Артаньян был настолько чуток, выслушав эту комедийную историю, что стал волноваться за Портоса в связи с Экиноксом и Арамисом.
stella: Кэтти , в том пересказе Дюма, что ты привела, совершенно не ясно, была ли у них предварительная договоренность, что Портос будет воплощать замыслы Арамиса. А, между тем, вызов до равноденствия мог быть обусловлен и тем, что Портос в курсе дела, и сидел у себя, выжидая, когда все будет подготовлено к началу строительства, привезены стройматериалы и наняты рабочие. Портос приехал работать на стройке прорабом, а не снабженцем.
L_Lada: Дамы, простите, а что уж такого свинского делает Арамис? Если вынести за скобки свинство как плату за власть во всемирно-исторических масштабах. Портос хочет быть герцогом. И он все же не дитя малое, неразумное. Он самы практичный из четверки, и наверняка понимает, что герцогская корона, что тот кирпич, сама никому на голову не свалится. Для этого нужно что-то делать, причем без гарантии. Именно это Арамис и предлагает. И потом, в чем упрек - что ограничивается намеками или что полномочий не имеет? Так потому и ограничивается. Вот если бы он, не имея полномочий, твердо пообещал, другой разговор был бы, а так... В конце концов, сам он все сделал, чтобы необходимые полномочия обрести. Вот только предательства Фуке не просчитал. Потому что никакая сила меня не разубедит, что это было предательство.
stella: Порядочность не к месту)))) вот что такое поступок Фуке.)))
L_Lada: Ну, если мы сошлись на том, что политика - свинячье дело, то... В общем, играть надо по правилам.
Черубина де Габрияк: L_Lada пишет: Вот только предательства Фуке не просчитал. Потому что никакая сила меня не разубедит, что это было предательство. Я даже знаю с кем обсудить вопрос. С Кирой на соседнем форуме. Простите, не могу удержаться. L_Lada пишет: Дамы, простите, а что уж такого свинского делает Арамис? Я тоже не могу этого понять. Д'Артаньян Портоса привлек в ДЛС примерно так же. Только сторона Мазарини была стороной короля. Может Портос и не понимал всех рисков. А бросил бы он друга? Попытка спасения Карла 1 тоже была сопряжена с рисками, и некоторые их них оправдались. Просто был найден способ как их нивелировать а тут нет. Весь 17й век один сплошной заговор. И не только он. Когда удается, то победителей не судят, а нет, то со всеми вытекающими. stella , а продолжение еще планируется или уже все?
полная версия страницы