Форум » Нас четверо! » The Affair of the Rue Ferou » Ответить
The Affair of the Rue Ferou
А.: Нашла этот фанфик на просторах интернета. В английском не сильна. Гугл-переводчик выдает ерунду. Помогите перевести. The cabaret was in it's usual state of hilarity and dissarray, owing perhaps partly to the Musketeers who made frequent sallies into its estimable interior. Bright and smoky lights, loud talk and louder laughter, the clank of swords and clink of wineglasses made up its atmosphere. Night had fallen, causing a precipitate descent upon the tavern by a number of the aforementioned Musketeers, six of whom were now ranged around a large and rough-hewn table. Drink and talk flowed freely, as in most gatherings by these worthy gentlemen. The former of the two may have been said to be flowing altogether too freely, as the countenances of several displayed, and the talk grew louder. "Morbleu! Fie upon the host!" muttered a Musketeer who seemed to be the most affected. "Why say so?" questioned the man facing him, taking another draught from a bottle he held. The first speaker seemed to be collecting his scattered thoughts for a moment, then continued, in a voice heavy with intoxication. "For the cursed low height of this table… tis enough to make one's back like that of His Eminence, Monsieur le Cardinal!" A burst of drunken laughter followed this witticism, added to by some not of the little party. One of the six raised his head from where he had been seeming to contemplate the ruby depths of the wine. "Silence, La Mey, your wit should know prudence here." The words, uttered in a calm and unamused tone, still held something of authority, though the individual who spoke them wore no more assuming a uniform than his companions. Even after the man returned to his meditations, silence reigned momentarily around the table, though the room in general, not hearing the quiet words, continued to roar. Had they heard, assuredly the room itself would have quietened. Such was the effect ever produced by Athos, whose slightest word carried as much quiet command as a king's. However, there was no laughter from a table close at hand, where sat two gentlemen, whose uniform declared them as an officer and a soldier of the Guards of His Eminence himself. The officer, over whose countenance passed a shade of rage and his black eyes gleamed fearfully for a moment, could have been observed to address some words in a low tone to his comrade, who appeared to agree with the sentiment presented, as he nodded, and cast a look of menace upon the Musketeers. The look was instantly dissipated at a hasty gesture from the officer. "Ah! La Mey, and for such a man as yourself to speak of such things?" Porthos stretched a colossal arm over the table in the direction of the Musketeer addressed as La Mey. A round of chuckles greeted that remark, as the one in question was of slight build, short stature, and a frame so fragile as to seem incapable of containing the amount of wine he had just taken in. La Mey seemed again to have sunk into somnolent mutterings. Across the table, the fair-haired one with the bottle reached across and taking the sleeper by the shoulder, gave him a shake which nearly precipitated him from the circle. "Leave him alone, Descartes," Aramis said mildly. The one addressed muttered a curse… he being intoxicated as well, but far from the extent of La Mey. There was a definite strained feeling in the room… the remaining snickering having suddenly ceased. The Musketeers felt it also, and several including Athos looked about them to discover the cause. It was not long in being discovered. The officer of the Guards had risen to his feet, and now stood, like a statue of foreboding. In acknowledgement of their questioning looks, he spoke. " A crooked back he may have.. but a long arm he possesses as well. Sufficiently long to stretch from the Louvre to the Bastille, on behalf of an insolent Musketeer." Turning cooly in the wake of silence produced by these words, coupled with their malevolent tone, the guard made his way to the door, his comrade following with an arrogant air of self-satisfaction. As the door closed behind them, Porthos recovered from the surprise, and leaped up with an intent to follow. The result being that the table was overthrown by his efforts, and with a frantic curse at that which slowed his pursuit, the Musketeer would have made for the door, except that Athos called him back. "My dear Porthos, reflect. What would you do? kill Jussac, unarmed as he is? Bring upon yourself, not only the Bastille, but the shame of an action of cowardice?" Porthos, in a very ill humor, returned to the upset table, and righted it with a jerk. However, the wrath of the others around the table was by this time aroused. La Mey, the cause of the trouble, had of course been aroused at the upsetting of the table, and now took up an empty bottle and flung it with surprising accuracy for one so impaired by wine. It struck the door with a crash which sent a shudder through the building, so great had been the fury with which it had been thrown. Splintering, a shard of bottle-glass rebounded and buried itself in the closest table, scattering the dice which had just been thrown. One was retrieved from the ground, and a jubilant shout rang out. The die had turned up a five, and coupled with the other which remained on the table, constituted a win. His opponent disagreed hotly with the legitimacy of the roll, and an argument followed. Athos, rising to his feet, had calmly paid the good host, and turned to the rest. Descartes and Forsythe, the member of the little party until now un-named, had succeeded in persuading La Mey to rise and prepare to be off. Meanwhile , the argument had become a fight, blows were exchanged, and oaths uttered with such a fury that even the cool Athos felt for his poniard. Assuring himself it was still there, in case he should need it for self-defense, he said in a low tone to the others, "We had best go before this becomes too hot. Were the Cardinal's Guards to happen upon the place now, they might accuse us all, and you know the only result of such an accusation. " All felt the sense of Athos' words, and started toward the door as a body, several with hand on sword. Aramis touched the shoulder of Porthos. "Friend, this riot bodes no good… next time, you must have patience in your wishes to settle with someone." Porthos muttered under his breath. The fight between the two ruffians had escalated swiftly , as others in the cabaret gathered and took sides. A bottle was thrown, the table upset, and more than the original pair of dice-players was now involved in the melee. Even the normally placid Forsythe was forced to use his fist in order to make way through the crowd. Reaching the door, and losing no time in exiting, all breathed more easily. Forsythe rubbed his hand. "I'faith, I must have lost all reason, for I struck a man on the head who would have pushed me back… forgetting, morbleu, how very hard are the heads of those who join in quarrels that are not their own, simply for the sake of quarrel." This surprising philosophizing from Forsythe was rewarded by a smile from Athos, a chuckle from Porthos, and various nods from the others, with the exception of La Mey, who had all he could achieve, in his current state, with negotiating the path. Rounding the corner of the cabaret, in order to part there and return to their various abodes without being noted by a passersby, the Musketeers paused, and exchanged various jests and pleasantries. "A charming place, this is," said Descartes, listening to the pandemonium issuing from the inside. "We shall meet here again, shall we not?" "Faith, yes," said Porthos. "When the Guards of His Eminence be absent, so that La Mey can make his observations as he wishes. " "And also, we would wish for brawlers with skulls more kind to the fist," put in Forsythe. Athos smiled again. Aramis, however, seemed to be listening to something other than jests or cabaret brawls, and the others turned inquisitively in his direction. "Tis nothing," said Aramis, after a moment's silence. "I thought I heard a step, but…" He was interrupted by a cry from La Mey, just as the cabaret door opened, shedding a dim light over the group and showing the dark forms of a half-dozen Guards, rushing upon them with drawn swords. "You are under arrest!" cried a voice which they all recognized as that of Jussac. La Mey was prostrate in a spreading dark pool which stained the ground. All immediately gripped their swords, but before there was time for them to be drawn and put into action- for it had been but a second since they were alerted by the cry of La Mey- One of the Guards, rushing into their midst, a man of powerful build, had, with the quickness of lightning enraged, plunged his own steel into the breast of Forsythe, who fell, lifeless, to the bloodied ground. Sparks flew as Porthos pulled his sword free of the scabbard, and managed to strike a blow with the flat of the blade. The blow struck the arm of the tall Guard, who, dropping his sword, uttered a howl. It was, however, too late… Athos, stabbed by an unseen enemy, staggered and fell. The Guard, withdrawing the blade from the fallen Musketeer's shoulder, noting that the blow, sent home diagonally, had likely penetrated the chest, and surmising that it would quickly prove fatal, moved to the attack of the remaining three. Three of their number had managed to wrest the sword from the grasp of Porthos, who, nevertheless, was managing to defend himself quite admirably with naked fist… but fist against sword can never last. It was but a moment that Athos lay, fighting to remain conscious… his comrades were under heavy and unfair odds.. with a supreme effort he raised himself on one hand, struggling to draw his sword with the other. It was too much, and he sank back , one hand pressed to his shoulder, after having seen the prostrate forms he knew were two of his comrades. Besides that, he could see nothing… the night was black as pitch, and blackness was closing in on his mind as well. Blood streamed from the wound, which threatened to overcome him with pain if not blood loss. Aramis, having drawn his sword, had rushed furiously upon one of the Guards, who came at him with outstretched arm, thinking to finish the contest at once with a mortal thrust. With his wonted quickness, Aramis parried, but the force with which steel met steel shattered his blade as if it had been made of glass, and Aramis let the now-useless section he held fall, with a cry of dismay. The Guard rushed upon him now, prepared to deliver another furious stroke which could not now be parried, when the Musketeer stepped aside to avoid the blow, then seized the wrist of his opponent. Ripping the sword from his grasp with a force which threw the sturdy Guard to the ground, Aramis, bending over him with a wicked glint in his black eye, sent the blade to the heart of its owner. Before he could withdraw it, to put it again to service, he was seized from behind by two of the Guards. Porthos had been overcome as well, and Descartes was of no more use, seeing that he was, although uninjured, on the ground, while a Guard who far exceeded him in strength kept him there forcibly with a knee placed upon his chest and sword point at his throat. Athos, however severely he was wounded, was neither deaf nor blind to the plight of his companions… Conquered! They would be arrested by the Guards… and for the first time in their lives, be forced to appear before M. de Treville as conquered men… Nothing could keep Athos from attempting again to come to their aid. Supporting himself on one hand, he succeeded in drawing his sword, and used it as a staff to rise. Trembling from the effects of the wound, he rose to his knees, now supporting himself on his sword , and caught a glimpse of the battlefield again… in the darkness his eyes could not discern friend from enemy, but there was no longer the clash of swords. Either they had been killed outright or forced to surrender… Athos' strength gave out , and he sank to the ground, pale and motionless. Merciful blackness overcame his senses, and he knew no more. Porthos was no less displeased by the thought of being conquered; indeed, he swore and struck out with his fists like a madman. Nevertheless, the effort profited him little, and he was firmly dragged off by two of their number. Descartes, who appeared to have been not only forced to remain on the ground, but also maliciously choked into submission by the smothering hand of the Guard who had watch over him, was scarce able to stand, and was therefore no threat of escape nor of resuming the struggle, for the moment. He required thus only one guard, and seemed much disoriented, putting the minds of the captors at rest as to his capability of flight. Aramis, on the other hand, seemed disposed to die fighting still with naked fists, a resolution shared by his giant companion, whose blow with the flat of the sword appeared to have effectively broken the arm of the unfortunate it fell on. However, it was but a few minutes of struggle, two men without swords against five men with, and Aramis suddenly ceased all resistance, and suffered himself to be dragged along, his countenance displaying nothing but dismay and resignment. Porthos, however, was not nearly as easily convinced that his efforts were in vain, until when turning a corner he caught the eye of Aramis. There was within that cunning mind a plan developing which the titan sensed, and contented himself with verbal resistance and oaths, being confident in the sagacity of his comrade. Finding their prisoners to be calm and attempting no continuance of the fight, their captors relaxed, talked among themselves and exchanged words at the expense of the Musketeers. More than once the faces of Aramis and Porthos flushed at a deriding, triumphant glance sent in their direction. Descartes was coming to himself, looked about and was surprised to see his comrades so placid… Aramis succeeded in conveying a thought in response to his inquisitive and reproachful look, which satisfied him. As they approached a row of houses, and turned the corner, Aramis caught the eye of Porthos again, winked, nodded slightly, and gestured with a slight movement of his head to a side street as they approached. Descartes, who had not taken his eyes from Aramis for several minutes, now seeming recovered fully and awaiting the signal, and having seen the gesture directed to Porthos, became tense. Porthos displayed casually his formidable fist; Aramis nodded slightly again.The side street lay just ahead.. Porthos watched Aramis, who finally nodded, then, with lightning speed, knocked down the closest Guard, who had not been expecting a sudden blow to the temple, and collapsed instantly. Porthos, meanwhile, had similarly dealt with one of his escorts, threw the other to one side, and all three Musketeers dashed into the side street. In the darkness behind them muffled oaths and groans rang out, then the clatter of pursuing footsteps, which quickly died out. At the next street they parted ways; Descartes, as he knew he had likely not been recognized and had no need for secrecy, started in the direction of his own residence. Aramis and Porthos paused to draw breath and congratulate one another… felicitations which rang hollow. Porthos looked about him and groaned. "Curses upon this night! We are conquered, Aramis… I for one shall never hold up my head again… we have besides left two good comrades dead upon the bloodied ground. And Aramis-" he gripped the arm of his friend , with the look of one who has too long forgotten something of importance- "Athos. Where is he?" The thought had occurred to Aramis at nearly the same moment, and his handsome face was a mask of foreboding. "He was stabbed, I believe, at the first… yet I saw him try to rise, and fall again, so he was not killed at once. He is avenged, however, whatever comes of it… I killed the guard who did the deed, with his own blade." The words, spoken with a chilling coolness, nevertheless revealed in their tone the deep worry Aramis as well as Porthos carried for their fallen companion. Porthos at once turned and started back in the direction of the cabaret. Aramis, more prudent, insisted they go by the back ways to avoid being set upon by any more of the Guards of His Eminence, who should most likely have been warned to arrest them, should they be found. A suggestion which was agreed to by Porthos only after Aramis had noted that, should they be arrested, they should not be able to return to the cabaret at all. Nevertheless, each moment of time spent in returning seemed to the impetuous Porthos as a lifetime. He bit his mustache with a fury and muttered oaths under his breath, all the while taking such strides in order to hurry the pace that Aramis could scarcely follow. Aramis, though possessing somewhat more self-control, was not the less affected by the uncertain fate of Athos, and displayed it in the nervous motion of his hands and the marked lowering of his brow. At last the cabaret's smoky light greeted them, streaming from windows and partly open door. Another moment brought both to the darkness among the lifeless bodies, at the corner of the building. Aramis crossed himself and stooped over the first he came to. "What…" managed Porthos, standing back awkwardly. Aramis straightened. "La Mey. God rest his soul. Curses on those who strike at a man's back." Porthos swore. The same pattern was gone through again, which only deteriorated the state of mind of both, upon discovering the second lifeless man in Musketeer's uniform to be Forsythe. Porthos' eye, cast about fearfully, espied the motionless form that could only be the one they sought. Aramis was at once upon his knees at the side of their fallen friend, and with a hand that trembled slightly, raised the head of Athos. The deathly whiteness of the face disclosed startled honest Porthos, who looked away and groaned. "Is he…" Aramis lay a hand over Athos' breast, then sighed heavily. "No. He yet breathes and lives." And upon the lips of Aramis there rested a smile of relief, though unseen in the darkness. Porthos uttered a cry of joy and would have lifted Athos to his feet at once, but Aramis, with another lowering of his brow, had opened Athos' doublet and glanced at the wound. "Tis serious, Porthos… care must be taken." Athos stirred, and, regaining consciousness, opened his eyes. A light returned to them as he recognized the giant form of Porthos, and the man at his side. "My friends… you were not conquered?" The voice was faint, but still brought a throb of joy to the heart of Porthos, who answered. "Mordioux! but we were, and have escaped." A cloud passed over the pale brow of the questioner, who said no more. Aramis shifted positions with a nervous air, brought on by the closeness of the cabaret. "Athos, you are not able to stand?" Athos was silent for a moment, seeking the face of Aramis in the darkness, then replied quietly, "I am, simply aid me to rise. " Porthos sprang forward to offer his powerful arm in this service, and slipping it behind the shoulder of the wounded Musketeer, raised him with seeming little effort. Aramis slipped his arm under the left arm of Athos, on the other side. Athos, supported thus, could have done none other but stand. "Thanks to God the abode of Athos is least distance from the cabaret," commented Aramis pleasantly. Athos said nothing, but raised a white hand to his shoulder. "Twas the stab of an assassin, not a gentleman," muttered Porthos upon noting this action. "You had not time to wield your sword properly in your defense. " Athos again was momentarily silent before replying, "I had not time to draw it." "Mordioux!" replied Porthos, who seemed unable to find a more suitable word to describe the night, it's proceedings, and its effects. Athos' shoulder had again begun to stream blood, and he said nothing. Happily, as Aramis had said, the house of Athos was not long in being reached. At the door, which was locked, Porthos and Aramis glanced at each other, then Aramis produced his own duplicate key and unlocked it. Porthos half-carried his comrade up the stairs and into the apartment, Aramis followed, and the door was shut behind them. A quarter-hour later Porthos and Aramis again traversed the path toward their own apartments, having seen to making Athos as comfortable as could be under the circumstances, and having been earnestly adjured to keep his wound a secret. Athos seemed to be more distressed, indeed, of the possibility of De Treville or the king's receiving an account of that fact, than he was of the wound itself. Knowing that Descartes would not have exposed his name as one of the captured by giving accounts of the quarrel, Porthos and Aramis considered the secret fairly safe and told Athos so. Porthos seemed to be wrapped in other thoughts than those of secrets, for he at once doubled his fists and swore. Aramis, to whose expression had returned his habitual mildness, glanced at him with a simple arching of the eyebrows in interrogation. "The Guards of His Eminence will suffer for this, indeed! Would that M. de Jussac were here at this moment, that I could settle accounts!" Aramis preserved silence for a moment, then replied mildly, endeavoring to pacify his companion. "Yes, my friend, we will have our revenge, but for now, we must be as quiet as lambs, and cheerful as ever, so as to not give the Guards a thing to laugh over. " "But we are conquered! Never have I been defeated," answered Porthos, in a manner slightly less heated than formerly. Aramis frowned, and his black eye flashed again. "True… nor have I." "And the shame that shall fall upon us.. for surely it will be told to M. de Treville, and we shall have to feel his eye upon us and know that we have been conquered." "Shame is wiped out by blood, my friend, " said Aramis cheerfully. "And our revenge shall come, as I replied to you once. But for the present, we shall forget all the doings of tonight." "While Athos suffers and perhaps dies from the doings of tonight? Morbleu! Never!" Aramis kept his peace, knowing the character of his friend well enough to reason that by the morning, Porthos should have reflected on Aramis' admonition, and should be his usual expansive self, having more than likely nearly forgotten the doings of the night before. They parted ways where the streets diverged, one leading to the apartments of Aramis, the other to the ostentatious abode of Porthos. The sky was fast assuming a grayish tint from the east, heralding the dawn which had not long till its arrival. The Musketeers must needs sleep quickly, and ready themselves for the next day, whatever it may hold in store. __________________ Тема переименована в соответствии с заголовком оригинала Источник: http://www.fanfiction.net/s/3081359/1/The-Affair-of-the-Rue-Ferou Admin
Ответов - 44, стр:
1 2 3 All
stella: Уважаемый А.. Прежде, чем кто-то возьмется переводить фик, вы обязаны по правилам форума указать, откуда вы его взяли. И автора оригинального текста не мешало бы указать. Иначе текст придется удалить. Уважаемый Admin, я права?
Ленчик: Для тех, кого забанили на гугле... Оригинал с указанием автора живет тут: http://www.fanfiction.net/s/3081359/1/The-Affair-of-the-Rue-Ferou Поиск занял меньше минуты.
Nika: Нашла этот фанфик на просторах интернета. В английском не сильна. Гугл-переводчик выдает ерунду. Помогите перевести. Какая потрясающая детская непосредственность. Судя по всему, ерунду выдает не только гугл. Вы знаете, сколько стоит литературный перевод?
Ленчик: Nika пишет: Вы знаете, сколько стоит литературный перевод? А что тут кто-то планирует коммерческое использование сего творения? Мне интересно другое, если топикстартер настолько несилен в английском, по какому принципу этот фик был выбран из общей кучи? ;) Прочитать я прочитала. Понять меня хватило.
Nika: Ленчик пишет: А что тут кто-то планирует коммерческое использование сего творения? Я не заметила предложении о коммерции. Меня умилила сама постановка вопроса--нате, переводите. А может тут вобще никто английским на владеет.
Ленчик: Nika, английским сейчас разве что дворники не владеют. У нас, например, на складе три англоговорящих... грузчика. Ну, не шекспировский английский, но вполне средненько так шпрехают. Что за агрессивные настроения такие ближе к ночи? Ну, кто не знает, так и скажет. Ну или промолчит. Кто знает язык и имеет кучу свободного времени и желания - а вдруг переведет. Кому-то от этого плохо будет? Вроде как нет.
Калантэ: Ленчик - ну вот я, например, не дворник, но английским не владею от слова совсем. :-) Поэтому мне бы, пожалуй, хотелось все-таки видеть шапку на русском языке. Чтобы хоть жанр знать, что ли. Ну да, я пуганая ворона, но мало ли, вдруг там разжигание национальной или религиозной розни? :-) А то и - о ужас - пропаганда гомосексуализма... :-)
Калантэ: Кстати, Ника, а Ника.... (рообко ковыряю носком пол) - ну я правда аглицкого совсем-совсем, а любопытство ест и гложет... тем более, что понять, что это Рю Феру, меня хватило (подсказали)... Ниииик! На тебя вся надежда!!!! Как на пишущего человека, одинаково владеющего русским и английским!!!!! Я не наглею, я жалостно поскуливаю... :-)
Ленчик: Калантэ пишет: вдруг там разжигание национальной или религиозной розни? :-) А то и - о ужас - пропаганда гомосексуализма... :-) Как ты думаешь, юный параниок, я б выпустила нечто с премодерации, кабы там было что-то вышеуказанное?
Калантэ: Ленчик - ну уж и пошутить нельзя... :-) (ворчливо, в сторонку - тоже мне нашла юную... :-))
Nika: Ленчик, владеть языком на уровне грузчиков (кстати, грузчики, конечно, могут быть с разным образованием, мало ли что в жизни бывает) но все-таки это одно, а литературный язык--это совсем-совсем другое. Мне вот интересно, почему во всех английских переводах (во всяком случае из тех, с которыми я ознакомилась) это morbleu присутствует. Я вот во французком ни бум-бум. И вобще, терпеть не могу смешивание языков--если что-то на определнном языке, нечего разбавлять это словечками оригинала. Тем более, что герои так не разговаривали (если учесть то, что говорили-то они не на английском.)
Ленчик: Nika я владею языком на уровне грузчика. Не собираюсь этого скрывать. Пришлось посидеть полчасика со словарями, ибо моего словарного запаса на какой-никакой текст не хватит. Nika пишет: Мне вот интересно, почему во всех английских переводах (во всяком случае из тех, с которыми я ознакомилась) это morbleu присутствует. Я вот во французком ни бум-бум. И вобще, терпеть не могу смешивание языков--если что-то на определнном языке, нечего разбавлять это словечками оригинала. Тем более, что герои так не разговаривали (если учесть то, что говорили-то они не на английском.) Давайте претензии автору предъявлять там, где он сможет на них ответить, ок? Т.е. на http://www.fanfiction.net morbleu - (устар.) чёрт возьми! (сокр. от "(par la) mort de Dieu!", где "Dieu" заменено словом "bleu" (C) Multitran
Фройляйн Милли: Насколько я вижу (хотя бегло просмотрела), в данном фике описывается еще одна версия событий на Rue Ferou. Если фик заинтересовал, могу взяться и перевести. Правда, совсем-совсем литературно не обещаю - я, хоть и переводчик по образованию, уже давно не работаю по специальности. Но постараюсь, чтобы было читабельно)))
Ленчик: Фройляйн Милли, спасибо, будем ждать ;)
Фройляйн Милли: Ладно. Обещанный перевод. Первый кусочек. Продолжение следует))) В трактире царила свойственная ему атмосфера безудержного веселья и неразберихи, создаваемая, в частности, усилиями господ мушкетеров, завсегдатаев сего достойного заведения. Здесь ярко горели (хотя и коптили) огни, звучали громкие речи, скрещивались шпаги и звенели бокалы. С наступлением ночи гостеприимные двери трактира распахнулись для упомянутых ранее господ мушкетеров, шестеро из которых расположились за большим, грубо обтесанным деревянным столом. Вино и речи лились рекой, как это часто бывает, когда сии достойные господа собираются вместе. Можно также добавить, что первое из двух лилось свободнее, о чем можно было судить по выражению лиц некоторых из присутствующих и все возрастающей громкости второго. - Черт побери! Скотина хозяин! – пробурчал мушкетер, самый вид которого красноречиво свидетельствовал о количестве выпитого. - Почему? – спросил его товарищ, сидевший напротив, делая большой глоток из горла бутылки. Какое-то время первый пытался собраться с мыслями, затем, запинаясь от алкоголя, ответил: - Потому что этот трижды проклятый стол такой низкий! Еще немного, и спина у меня станет горбатой, как у его Преосвященства, господина кардинала! Громкий пьяный хохот был наградой остряку, причем смеялись не только его приятели, но и некоторые посетители. Еще один мушкетер из компании оторвал взгляд от созерцания рубиновых глубин своего бокала: - Помолчите, Ле Мей. Вашему остроумию не помешает сейчас компания благоразумия и осторожности. Спокойный голос, лишенный даже намека на веселье, наводил на мысль о том, что говоривший обладает некоторым авторитетом, хотя его одежда ничем не отличалась от одежды его компаньонов. Даже после того, как он замолчал, снова погрузившись в собственные мысли, за столом на несколько мгновений воцарилась тишина, хотя в зале, где тихих слов не слышали, продолжалось громкое веселье. Впрочем, будь его слова сказаны для всего зала, замолчал бы и зал. Ибо такой силой обладали речи Атоса – в каждом звуке которых сквозило величие, которым повиновались, как приказу самого короля. Лишь один стол неподалеко не присоединился к всеобщему веселью. За ним сидело двое господ, одежда которых выдавала в них лейтенанта и гвардейца Его Высокопреосвященства. На лице лейтенанта мелькнуло выражение злости, его черные глаза опасно сверкнули, и он тихо сказал что-то своему товарищу, который, похоже, полностью разделял чувства командира, поскольку коротко кивнул в ответ и метнул на мушкетеров полный ненависти взгляд. - Ах, Ле Мей, Вам ли судить о таких вещах? – Портос небрежно махнул внушительной рукой в сторону названного. Это замечание вызвало несколько добродушных смешков за столом, поскольку Ле Мей отличался худобой, невысоким ростом, и сложением столь хрупким, что не так и смог справится с количеством поглощенного вина, клюнул носом и сонно пробормотал себе что-то под нос. Светловолосый мушкетер, сидевший напротив с бутылкой вина, протянулся, схватил спящего за плечо и хорошенько встряхнул. Так хорошо, что едва не уронил товарища на пол. - Оставьте его, Декарт, - мягко произнес Арамис. Декарт едва слышно чертыхнулся. Он тоже был пьян, но не так сильно, как Ле Мей. Внезапно смешки в зале смолкли, и повисло напряженное молчание. Мушкетеры также почувствовали резкую смену настроения. Некоторое из компании, включая Атоса, начали оглядываться в поисках ее причины. Впрочем, ее не нужно было долго искать. Лейтенант гвардии его Высокопреосвященства, поднялся из-за стола, и возвышался над ним подобно каменному изваянию, символизирующему неминуемое отмщение. Встретившись с удивленными взглядами мушкетеров, он заговорил: - Быть может, спина и горбата... зато руки длинны. Достаточно длинны для того, чтобы протянуться от Лувра до Бастилии. Пребыванием в коей один дерзкий мушкетер имеет все шансы вскорости насладиться. В гробовом молчании, вызванном не столько самими словами, сколько яростным тоном, которым они были произнесены, лейтенант холодно развернулся на каблуках и направился к двери. Его товарищ, с выражением высокомерия и самодовольства на лице, последовал за ним. Стоило только двери захлопнуться за ними, как Портос оправился от изумления и вскочил на ноги, явно намереваясь последовать за обидчиками. В своей спешке он опрокинул стол, цветасто выругался, поскольку его продвижение было замедлено, и готов был снова бросится к двери, но голос Атоса остановил его: - Дорогой Портос, остыньте. Что вы намереваетесь предпринять? Убить безоружного Жюссака? Столь трусливым поступком вы навлечете на себя не только Бастилию, но и бесчестье. Портос, пришедший в мрачное расположение духа, вернулся к перевернутому столу и одним рывком поставил его обратно на ноги. Однако, к тому моменту в гнев пришли все остальные. Ле Мей, спровоцировавший неприятности, конечно же проснулся, когда стол оказался перевернут Портосом. Он схватил пустую бутылку и запустил ею в дверь, с удивительной меткостью для человека, столь одурманеного вином. Бутылка с громким звоном разбилась о косяк, и все здание содрогнулось – так сильна была ярость бросавшего. Один из осколков срикошетил и вонзился в ближайший стол, заново перемешав и раскидав только что брошенные кости. Один из кубиков пришлось поднимать с пола, и его появление было встречено тримфальным криком бросавшего. Выпала пятерка, что, вкупе с кубиком, оставшимся на столе, означало безоговорочный выигрыш. Противник тутже принялся с горячностью оспаривать результат. Разгорелся нешуточный спор. Атос поднялся, неспешно подошел к стойке, заплатил хозяину за ужин и снова вернулся к друзьям. Декарт и Форсайт, единственный из мушкетеров, кого мы пока не упомянули, с трудом убедили Ле Мея подняться с тем, чтобы поскорее откланяться. Между тем, жаркий спор перерос в не менее жаркую ссору. Разгоряченные игроки обменивались ударами под аккомпанимент столь яростных проклятий, что даже хладнокровный Атос машинально схватился рукой за рукоять кинжала. Убедившись, что кинжал на своем месте и придет на помощь в случае необходимости защищаться, Атос тихо обратился к товарищам: «Нам лучше уйти, пока тут не стало слишком жарко. Если сейчас сюда нагрянут гвардейцы, они не будут разбирать, кто прав, кто виноват, обвинят и нас тоже. Чем это закончится, вы и сами прекрасно понимаете». Никто не спорил с Атосом. Мушкетеры двинулись к двери, держась близко друг к другу, положив руки на эфесы шпаг. Арамис мягко коснулся плеча Портоса: «Дорогой друг, ничего хорошего эта ссора не принесет... в следующий раз призывайте терпение на помощь тогда, когда вам сильно не терпится свести с кем-нибудь счеты». Портос едва слышно пробурчал что-то в ответ. Ссора между игроками разгоралась подобно пожару, остальные посетители столпились вокруг, громко поддерживая ту или иную сторону. Кто-то бросил бутылку, перевернулся стол... Так изначальная перепалка между двумя людьми переросла в общую потасовку. Даже обычно миролюбивый Форсайт был вынужден несколько раз воспользоваться кулаком, чтобы протиснуться сквозь толпу. Добравшись до выхода и поспешно покинув помещение, мушкетеры перевели дыхание. Форсайт задумчиво потер кулак: «Боюсь, я на время потерял способность трезво мыслить... Я ударил по голове негодяя, который хотел меня толкнуть. И совершенно забыл, черт побери, что головы тех, кто лезет в чужие ссоры одной лишь ссоры ради, все равно что деревянные чурбаны». Сие неожиданно философское замечание заставило Атоса улыбнуться, Портоса хмыкнуть, а остальных кивнуть. Ле Мей никак не отреагировал: самое большее, на что он был сейчас способен – это держаться на ногах. Мушкетеры обогнули трактир. Здесь они намеревались расстаться и разойтись по домам, но задержались, обмениваясь шутками и любезностями, прежде, чем раскланяться. - Приятное местечко, этот трактир, - сказал Декарт, прислушиваясь к грохоту, доносившемуся изнутри. - Нужно будет как-нибудь заглянуть сюда еще. - О, да, - согласился Портос. – Только выберем время, когда в нем не будет гвардейцев Его Высокопреосвященства, и пусть Ле Мей острит себе, сколько хочет. - А я, в свою очередь, надеюсь, что у местных драчунов головы будут не такие твердые, - вставил Форсайт. Атос снова улыбнулся. Арамис не участвовал в общей беседе, напряженно вслушиваясь в окружающие звуки: драка в трактире, разговор приятелей... Почувствовав на себе взгляды товарищей, он встрепенулся. - Ничего, - помедлив, произнес он, - Мне показалось, я слышал шаги, но... * Поправила Декарта. Спасибо, stella!
stella: Фройляйн Милли , огромное спасибо, перевод очень даже удобоваримый! Но вот что меня сильно насмешило в фике- это фамилии Декарт( это имя по- французски произносится именно так) и чисто " французская" фамилия Форсайт. Жаль, что нельзя спросить у автора: это все французские фамилии, которые вам известны? Наверное, этот Форсайт был предтечей Жигуновского Винтера.
Madame de Guiche: Спасибо! жду продолжения.
Фройляйн Милли: Хм. Вот насчет имен - скажу честно, все, что я знаю о правилах чтения на французском - конец слова не читается))) Ну, почти угадала - всего одна буква лишняя)))Если тут есть опция редактирования сообщений, переименую в Декарта. Форсайт меня тоже смутил. Сразу вспомнилась Сага о Форсайтах, тут которая никак не в тему. Но как оно на французском может быть, так и не придумалось. Cabare я еще могу заменить на трактир, поскольку кабаре в семнадцатом веке было бы явным анахронизмом. А вот с именем так не по фривольничаешь - уж что автор прописал))) Буду благодарна за указанные ошибки, стилистические и не только. Или указание, где текст "режет слух". Или глаз. Я в этом плане не обидчивая, на ошибках учусь (ну, стараюсь, по крайней мере).
stella: Вот из-за Форсайта и Декарта я и написала вам в личку свои сомнения.
Фройляйн Милли: Ой, а я только сейчас заметила, что у меня личное сообщение есть)))
Ленчик: Фройляйн Милли, спасибо, ждем продолжения. Большая человеческая просьба - обсуждаем ТОЛЬКО перевод. Во избежание односторонней дискуссии. stella, вопросы о фамилиях действующих лиц не имеют никакого отношения к качеству перевода. Оставьте их автору оригинала. Если вы хотите покритиковать автора и обсудить с ним тонкости французских фамилий, пройдите, пожалуйста, по ссылке внизу первого поста и свяжитесь непосредственно с автором на fanfiction.net
Nika: Фройляйн Милли, большое вам спасибо за прекрасный перевод. Это тяжелая работа, я знаю. Кабарэ еще в самом начале меня тоже убило наповал.
stella: Ленчик, я бы с радостью обратилась. если бы у меня был шанс, что автор владеет русским. Мой английский ниже уровня грузчика - полиглота. Остается только попросить потом Фройляйн Милли или Нику перевести автору те вопросы, что у меня возникли и могут еще возникнуть.
Фройляйн Милли: Перевести вопросы несложно, но я не совсем уверена, как их автору передать и реально ли дождаться ответа. Фик был написан в 2006-м. На сайте fanfiction два типа обратной связи. Первый - написать ревью. Это могут делать и незарегистрированные пользователи, если только автор не пожелал обратного. Но на ревью автор обычно не отвечает, насколько я знаю. Второй способ - написать личное сообщение, но нужно быть зарегистрированным пользователем, иначе куда, в случае чего, придет ответ? Я на сайте не зарегистрирована, поскольку фики только читаю, и необходимости не было. Но, если действительно будет много вопросов, можно будет попробовать, я думаю. P.S. Кстати, в одном из ревью к фику тоже был вопрос про фамилию: "А не тот ли это Декарт, который ученый? Или это была распространенная фамилия" А вообще отзывы к фику в основном хвалебные.
Фройляйн Милли: Вторая часть фика. Здесь меньше слов, больше дела, поэтому заранее извиняюсь, если где-то коряво. Диалоги переводить намного проще. В любом случае, всегда готова исправляться))) Его слова повисли в воздухе, поскольку в этот самый момент Ле Мей пронзительно вскрикнул. Дверь трактира приоткрылась, тусклый свет выхватил из темноты мушкетеров и темные силуэты шестерых гвардейцев Кардинала, стремительно приближающихся к ним со шпагами в руках. «Вы арестованы!» - прокричал знакомый голос. Жюссак. Ле Мей лежал недвижимо в луже крови. Остальные мушкетеры незамедлительно потянулись к шпагам, но времени на то, чтобы достать их из ножен и защищаться, уже не было – предсмертный крик Ле Мея выиграл им не более секунды. Один из гвардейцев, крепкого сложения, ворвался в их тесный кружок и молниеносно вознил клинок в грудь Форсайта. Тот обмяк и безжизненно рухнул на залитую кровью землю. Портос рванул шпагу из ножен с такой силой, что во все стороны полетели искры. Ему удалось нанести удар плашмя по руке высокого гвардейца. Тот взвыл и выронил шпагу. Однако, было уже слишком поздно... Атос, раненый кинжалом невидимого противника, пошатнулся и упал. Гвардеец вытащил шпагу из плеча упавшего мушкетера и набросился на оставшихся троих, рассудив, что клинок, направленный под углом, наверняка проткнул грудь, так что нанесенная им рана смертельна. Троим гвардейцам удалось вырвать шпагу из железной хватки Портоса, который некоторое время пытался защищаться кулаком... и все же, кулак клинку не соперник. Секунда понадобилась Атосу на то, чтобы справиться с подкатывающим забытьем... его товарищи были вовлечены в в неравную схватку... огромным усилием воли он приподнялся на одну руку, другой попытался достать шпагу. Но сил не хватило, и он снова упал, прижав руку к плечу. Падая, он увидел тела двух товарищей, недвижимо лежащих на земле. Помимо них он не мог видеть ничего... ночь была темна, и в темноте постепенно тонуло его сознание. Кровь текла из раны, и, если не ее потеря, то ужасная боль могли решить все дело. Арамис, успевший выхватить шпагу, принялся яростно защищаться. Один из гвардейцев бросился к нему напрямую, со шпагой в вытянутой рукой, рассчитывая закончить схватку одим быстрым ударом. Со своей обычной ловкостью, Арамис отразил удар, но сила, с которой сошлись два клинка, лишила его оружия: его собственный клинок сломался, словно был сделан из стекла, а не стали. Горестно воскликнув, Арамис отбросил в сторону ставшую бесполезной рукоятку. Гвардеец снова бросился на него, готовясь нанести смертельный удар, который теперь нечем было парировать. Однако мушкетер уклонился, отступил назад и поймал противника за запястье. Арамис вырвал шпагу из руки гвардейца и оттолкнул его с такой силой, что тот упал на землю. Недобрый огонек мелькнул в черных глазах мушкетера, когда он нагнулся и пронзил сердце владельца его же собственным оружием. Но, прежде чем ему удалось достать шпагу и продолжить бой, его со спины захватили подоспевшие двое гвардейцев. Портос был также захвачен. И Декарт не мог оказывать сопротивления. Он, по счастью, не был ранен, однако гвардеец, сильно превосходящий его размерами, прижал мушкетера коленом к земле и приставил острие шпаги к его шее. Атос, несмотря на серьезное ранение, видел и слышал все, что происходило. Его товарищи были повержены. Повержены! Гвардейцы арестуют их... впервые в жизни им придется предстать перед господином Де Тревилем в ранге побежденных... Ничто не могло удержать Атоса от еще одной отчаянной попытки прийти на помощь товарищам. Опираясь на одну руку, он с трудом высвободил шпагу и поднялся, воспользовавшись ей в качестве опоры. Опершись на шпагу, дрожа от боли и напряжения, он привстал на колени и окинул взглядом поле боя... в темноте было трудно отличить друзей от врагов, но звуки битвы стихли. Его товарищи либо погибли на месте, либо были вынуждены сдаться... Силы покинули Атоса, и он упал на землю, бледный и бездвижный. Блаженное забытье укутало его. Поражение и его последствия в не меньшей степени заботили и Портоса; он громко чертыхался и размахивал кулаками, как сумасшедший. Тем не менее, все его усилия были тщетны, и два гвардейца силком уволкли его. Декарт, которого не просто обездвижили, но едва ли не задушили сильные руки гвардейца, едва держался на ногах и, как следствие, на данный момент не представлял собой угрозы. Поскольку пленник был не в состоянии ни продолжить схватку, ни предпринять попытку скрыться, его тащил только один гвардеец. Арамис, со своей стороны, был твердо намерен биться до последнего, пусть и одними кулаками - в этом они были едины с Портосом. Однако, через пару минут боя - двое безоружных мушкетеров против пяти вооруженных шпагами гвардейцев - Арамис неожиданно прекратил сопротивление, и позволил увести себя. Его лицо не выражало ничего, кроме смятения и покорности судьбе. Портос не был готов сдаться так скоро, однако, когда небольшая процессия завернула за угол, он поймал взгляд Арамиса. Гигант догадался, что изворотливый ум друга работал над планом освобождения, и, целиком полагаясь на его мудрость, ограничил сопротивление угрозами и проклятиями. Гвардейцы, решив, что пленники окончательно смирились с судьбой, завели меж собой беседу, при этом в открытую насмехались над поверженными мушкетерами. Не раз лица Арамиса и Портоса вспыхивали от триумфальных издевательских взглядов, которыми их награждали «победители». Декарт начал приходить в себя. Он огляделся и был весьма удивлен покорности товарищей. Он бросил полный укора вопрошающий взгляд на Арамиса и прочел в ответном взгляде друга то, что его вполне удовлетворило. Когда они подошли к ряду домов и завернули за угол, Арамис снова поймал взгляд Портоса, подмигнул, слегка кивнул и едва заметным наклоном головы указал на переулок, к которому они приближались. Декарт к тому моменту полностью оправился и был готов действовать. Уже несколько минут он не сводил с Арамиса глаз, поэтому сразу понял безмолвный разговор товарищей и напрягся. Портос как бы невзначай приподнял свой огромный кулак, Арамис слегка кивнул. Переулок приближался. Портос напряженно ждал сигнала Арамиса. Наконец, тот кивнул. Молниеносный удар в висок застал ближайшего к Арамису гвардейца врасплох. Он тяжело осел на землю.Тем временем, Портос аналогичным образом разделался с одним из своих гвардейцев, другого же отшвырнул в сторону. Трое мушкетеров скрылись в переулке. Из темноты позади них послышались приглушенные проклятия и стоны, топот шагов преследователей, затем все стихло. Пройдя переулок и снова выйдя на улицу, мушкетеры решили расстаться. Декарт, уверенный в том, что его не узнали и, следовательно, не имевший нужды скрываться, направился к себе домой. Арамис и Портос задержались, чтобы перевести дух и поздравить друг друга... но поздравления эти были сродни траурным речам. Портос огляделся и простонал: «Проклятая ночь! Мы были повержены, Арамис... Я больше не смогу смотреть людям в глаза... Мы потеряли двоих товарищей, двое остались лежать на обагренной кровью земле. И, Арамис, - тут он схватил друга за руку, как человек внезапно вспомнивший что-то очень важное. - Где Атос?»
stella: Фройляйн Милли , как интересно! Впервые сталкиваюсь с вариантом, где Атос ранен кинжалом. Это здорово меняло бы дело в ходе следствия. А Арамис - черноглазый. Автор читал внимательно.
Ленчик: stella пишет: Впервые сталкиваюсь с вариантом, где Атос ранен кинжалом. Это не авторский вариант :) Фройляйн Милли пишет: Атос, раненый кинжалом невидимого противника, пошатнулся и упал. Гвардеец вытащил шпагу из плеча упавшего мушкетера Фройляйн Милли, так все же кинжалом или шпагой? Я не нашла в первоисточнике прямого указания ни на то, ни на другое :) Athos, stabbed by an unseen enemy, staggered and fell. The Guard, withdrawing the blade from the fallen Musketeer's shoulder... Нелитературно, но почти дословно: "Атос, раненный невидимым противником, зашатался и упал. Гвардеец вытащил клинок из плеча упавшего мушкетера..." ЗЫ: Я не переводчик, я просто много играла в РПГ-шки на английском языке ЗЗЫ: порылась на мультитране: stabbed - наносить удар (в т.ч. кинжалом и т. п.) Но кроме того: вонзать; колоть; ранить; заколоть; нападать; напасть; вредить; повредить; наносить ущерб; тыкать и еще куча подобного
Фройляйн Милли: Ленчик, вообще глагол to stab скорее употребляется с ножом или кинжалом. Хотя толкования "иное холодное оружие" не исключает. Забавно, я, когда переводила, даже не подумала от этом, автоматически представила кинжал. Как-то он у меня больше ассоциируется со внезапным и откровенно бесчестным нападением (которое описано автором). Словно кто-то подкрался и ударил, видимо, сбоку или сзади, если Атос не заметил этого кого-то. Со шпагой, мне кажется, особо не подкрадешься. А вот в оригинале, если подумать, была шпага все-таки.
Ленчик: Фройляйн Милли, да, вот я тоже на этом и зависла ;)
Фройляйн Милли: У меня вопрос по следующей части, для хорошо знающих матчасть. Арамис, осматривая рану Атоса, распахивает его doublet. Это что за часть одежды? Переводчик предлагает "камзол", но что-то у меня сомнения на этот счет. Камзол плохо вяжется с мушкетерской формой. Может, скорее, рубашка?
stella: Тогда, получается, старая песня на старый лад?
Калантэ: Фройляйн Милли - вообще-то дублет - это да, камзол. Ну а почему он плохо вяжется? Во-первых, они могли быть не в форме, особенно если об этом нигде в фике не сказано, во-вторых, поправьте меня те, кто в курсе точно, но камзол может быть и форменным. ну и мушкетерский плащ вполне надевается поверх камзола, эти детали одежды друг друга не исключают.
stella: На тот период формой был этот плащ- казакин, шляпа , перчатки и сапоги светло- коричневого цвета. Камзол под плащом не виден; наверх выпускался только воротник. Но ведь гвардейцам и мушкетерам форма ни к чему для опознания; столь нежные друзья наверняка друг друга в лицо знали.
Фройляйн Милли: Хорошо, значит, будет камзол))) Мне просто камзол всегда казался верхней одеждой, поэтому я его себе плохо под плащом представляла. Но я вообще плохо представляю себе исторические костюмы, кроме общих черт - это немного не моя тема. Stella, ну, поскольку однозначного толкования (кинжал или шпага) в тексте нет, это остается на усмотрение читателей. Исходя из описанной в фанфике истории, мне скорее представился кинжал. А в оригинале, кажется, была все-таки шпага.
Калантэ: Фройляйн Милли - вы ведь не забросили, правда?
Фройляйн Милли: Нет, просто времени не хватает. На праздниках надеюсь закончить. А то как же без хэппи энда?
Фройляйн Милли: Ну вот. Часть третья и последняя. Арамис подумал о том же, и его красивое лицо исказилось тревогой. - Мне кажется, Атоса ранили одним из первых... Я видел, как он безуспешно пытался встать, так что удар не был смертельным. Каков бы ни был исход, он отмщен. Я убил гвардейца, нанесшего удар, убил его собственным оружием. Как ни холоден был голос Арамиса, в нем прозвучало сильное беспокойство за судьбу Атоса, разделяемое обоими товарищами. Портос развернулся, намереваясь без дальнейшего промедления бежать обратно к трактиру, но осторожный Арамис настоял на том, чтобы двинуться в обход, по маленьким задним улочкам. Все гвардейцы наверняка получили приказ арестовать их на месте, а этого нужно было избежать. Портос нехотя согласился с товарищем. Но не ранее, чем Арамис воззвал к здравому смыслу: арестованными, они никак не смогли бы вернуться и помочь Атосу. Каждая минута обратного пути казалась импульсивному Портосу вечностью. Он яростно кусал усы и вполголоса чертыхался, а двигался так стремительно, что Арамис едва поспевал за ним. Сам молодой мушкетер, хотя внешне и излучал спокойствие, волновался о судьбе Атоса ничуть не меньше товарища, о чем можно было догадаться по нервным движениям его рук и нахмуренным бровям. Наконец, впереди замаячил тусклый свет, струящийся из окон и приоткрытой двери трактира. Через секунду мушкетеры оказались на том самом месте за углом, где под покровом темноты лежали безжизненные тела их товарищей. Арамис перекрестился и склонился над первым из них. - Кто? – выдавил из себя Портос, не решаясь приблизиться. Арамис поднялся: - Ле Мей, упокой, Господи, его душу. Пусть будут прокляты трусы, бьющие в спину! Портос выругался. Арамис склонился над второй фигурой в мушкетерской форме. Несмотря на чувство горечи при виде павшего Форсайта, друзья не могли не испытать и некоторого облегчения: «Не он!». Взгляд Портоса, нервно метавшийся туда-сюда, упал на третью неподвижную фигуру. Сомнений быть не могло: это был именно тот, кого они так искали. Арамис подошел, опустился на колени рядом с товарищем и слегка подрагивающей рукой приподнял его голову. Атос был смертельно бледен - это испугало Портоса. Он отвернулся и простонал: - Неужели...? Арамис положил руку на грудь Атоса и выдохнул: - Нет. Он дышит, он жив. И молодой мушкетер облегченно улыбнулся, пусть его улыбка и была незаметна в темноте. Портос радостно воскликнул и хотел было тут же поднять Атоса на ноги, но Арамис жестом остановил его и, нахмурившись, распахнул камзол раненого товарища, чтобы осмотреть нанесенное повреждение. - Рана опасна, Портос... нужна помощь. Атос пошевелился: сознание возвращалось к нему. В его глазах мелькнула радость, когда он узнал гиганта Портоса и изящного Арамиса, склонившегося над ним. - Друзья мои... вы не потерпели поражения? Голос Атоса, такой слабый, все же заставил сердце Портоса биться быстрее от испытываемого им счастья: - Тысяча чертей! Нас увели, но нам удалось скрыться. Атос нахмурился и больше не проронил ни слова. Арамис поднялся на ноги и бросил настороженный взгляд на трактир: - Атос, вы сможете идти? Атос молча вгляделся в лицо товарища, скрытое темнотой, и тихо ответил: - Да, но помогите мне подняться. Портос немедленно просунул руку под спину Атоса и легко приподнял его, словно пушинку. Арамис подхватил его с другой стороны. Таким образом, поддерживаемый товарищами с обеих сторон, раненый мушкетер мог стоять на ногах. - Слава Богу, квартира Атоса в двух шагах от трактира, - мягко сказал Арамис. Атос промолчал. Бледной рукой он осторожно дотронулся до раны на плече. - Удар наемного убийцы, а не дворянина, - пробурчал Портос, заметив этот жест. – Вы просто не успели парировать. - Я не успел даже вынуть шпагу из ножен, - помолчав, ответил Атос. - Тысяча чертей! – у гиганта не нашлось лучшего определения для событий этой ночи. Рана Атоса снова открылась. По счастью, Арамис был прав: квартира Атоса находилась всего в паре шагов от трактира. У запертой двери Арамис и Портос быстро переглянулись, и молодой мушкетер достал из кармана дубликат ключа. Портосу пришлось полунести товарища по лестнице до его квартиры. Арамис снова запер дверь и последовал за ними. *** Прошла четверть часа. Арамис и Портос направлялись по домам, убедившись, что для Атоса было сделано все, что только можно было сделать при данных обстоятельствах, и пообещав сохранить его ранение в тайне. Казалось, что Атоса больше беспокоила не сама рана, а то, что о ней станет известно королю или господину Де Тревилю. Поскольку Декарт не стал бы распространяться о происшедшем, не желая, в том числе, признавать и свое поражение, Портос и Арамис сочли, что тайна Атоса в безопасности, в чем и уверили своего товарища. Мысли Портоса на данный момент были мало заняты тайнами. Его кулаки непроизвольно сжались, и он громко выругался. Арамис, чье лицо успело принять своейственное ему кроткое выражение, лишь приподнял брови в немом вопросе. - Клянусь, что гвардейцы за это ответят! Жаль, что Жюссака сейчас здесь нет! Я бы свел с ним счеты! Арамис помолчал, затем мягко и спокойно произнес: - Да, друг мой, мы отомстим, однако сейчас нам следует быть кроткими, как агнцы, и не терять присутствия духа, чтобы не давать гвардейцам поводов для насмешек. - Но мы были повержены! Никогда ранее я не терпел поражения! – возразил Портос, хотя уже и не так горячо, как ранее. Арамис нахмурился, и в темноте его черные глаза недобро сверкнули: - Это так. Я тоже нет. - Мы будем обесчещены! Наверняка молва донесет слухи до господина Де Тревиля! Как нам предстать перед ним побежденными?! - Бесчестье смывается кровью, друг мой, - произнес Арамис. – Нам еще представится случай свести счеты. Но сейчас мы обо всем забудем. - Пока Атос страдает от раны! Пока он на волоске от смерти! Тысяча чертей! Никогда! Арамис ничего на это не ответил, хорошо зная взрывной характер товарища. К утру Портос успокоится и прислушается к доводам рассудка, а потом и вовсе забудет все дурное. На пересечении улиц они расстались, и каждый направился к своему дому. Небо на востоке посветлело, возвещая о скором наступлении нового дня. У мушкетеров еще оставалась пара часов на сон. Что бы ни ждало их потом, сейчас они могли отдыхать. Конец.
stella: Фройляйн Милли Спасибо большое за перевод. Интересно другое: по идее, ничего нового, кроме того, что человека с таким ранением подняли на ноги при том, что Портос запросто его бы донес. Да и что они для него сделали? Сплавили Гримо и отправились спать: не больно заботливые друзья, надо сказать.
Фройляйн Милли: Stella, я согласна. Детали в фике наводят на определенные вопросы. О Гримо в фике вообще ни слова - хорошо, если сплавили ему, а не просто оставили одного дома лечиться. Даже врача не позвали. При том, что "рана опасна и нужна помощь". Мне также было очень интересно, откуда у Арамиса ключ-дубликат от дома Атоса. Ну, теоретически я могу в это поверить... Хотя с трудом.
stella: Фройляйн Милли , не иначе ключ на случай, если спрятать Шевретту понадобиться. Вот Констанс же прятали!
Калантэ: Спасибо за перевод! А деталей и вправду не хватает, тут автор явно отдохнул... :-)
Rina: Спасибо за перевод. Такое впечатление, что автор к концу фика попросту утомился и сам уже хотел поскорее "сбыть с рук" Атоса... Ах, как не хватает деталей... :)
Фройляйн Милли: Да уж. Всю третью часть так сильно переживали за Атоса, а потом привели домой и через пятнадцать минут ушли))) Stella, я могу ошибаться, но, по-моему, Д'Артаньяна с Констанс пустила хозяйка))) Д'Артаньян дубликатов клуча к двери Атоса при себе не носил (даже если предположить, что они у него были). А Арамис, получается, как всегда все просчитал на несколько шагов вперед))) Мало того, что сделал дубликат, но и предусмотрительно захватил с собой. Интересно, Атос вообще был в курсе?
stella: Фройляйн Милли, действительно, ключ дАртаньян получил от квартирной хозяйки,как друг Атоса. ( видимо, мушкетер дал на сей счет указание и не только для гасконца..) Но вот за каким чертом Арамис себе дубликат изготовил? Это же просто непорядочно по отношению к другу. Да, вопросов к автору фика поднакопилось.
полная версия страницы