Форум » Нас четверо! » К зимнепразднику » Ответить
К зимнепразднику
Ad Astra: Выложенные ниже фики образовали собой цикл ничем, кроме темы, не связанных зарисовок совершенно случайно. Причиной этому был полный бардак в голове автора, а поводом - новогодний конкурс. Так как первое - явление постоянное, а второе всё же не вечно, автор просит отнестись снисходительно к прихлопнутым газетой мухам творчества. А также обещает по мере прихлопывания новых мух переносить бардак в тему медленно и постепенно. Ибо заводить по теме на каждую сезонную зарисовку - только форум захламлять :)
Ответов - 20
Ad Astra: Первый фик, соответственно, здесь. Автор: Ad Astra. Рейтинг: G Пейринг: четвёрка в полном составе. Отказ: герои - Дюма, клавиатура - моя, остальное пополам. Аннотация: не совсем трезвый д'Артаньян изображает Санта-Клауса. О ВРЕДЕ КАМИННЫХ ТРУБ Рождество – чудесный праздник. Но всё-таки надо меньше пить по этому поводу. К такому выводу пришёл и д’Артаньян, однако было уже поздно. В самом деле, если есть ночь, камин и море энтузиазма, почему бы не устроить друзьям сюрприз? Когда все уже спали после коллективно уничтоженного ящика шампанского, гасконцу пришло в нетрезвую голову поиграть в Санта-Клауса. Сказано – сделано. Нацепив на себя что-то красное, подозрительно напоминающее трофейную гвардейскую форму, и вооружившись мешком с подарками, д’Артаньян полез на крышу. Каминная труба, конечно, не печная, но пролезть в неё всё-таки сложно. Портос бы точно не пролез. А вот начёт себя д’Артаньян почему-то был уверен. Он храбро спустил ноги в трубу и соскользнул с её края, таща за собой мешок с подарками. О том, что лететь придётся довольно далеко, он как-то не подумал. Дело могло бы кончиться плохо, если бы не мешок. Сам-то гасконец в трубу пролез, а вот мешок, оказавшийся шире, чем задумывалось, там застрял. Причём застрять он ухитрился где-то посередине трубы, так что ноги д’Артаньяна, державшегося за этот мешок, уже торчали в камине. Хорошо ещё, что огонь там был предусмотрительно потушен. Лейтенант мушкетёров, зависнув таким образом между небом и землёй, ещё несколько минут пытался всеми доступными способами продвинуться вниз по трубе, но ему это не удалось. Тут бы бросить мешок, и дело с концом, но в пьяном мозгу засела мысль, что с мешком расставаться нельзя. Тогда д’Артаньян подрыгал ногами, надеясь привлечь к себе внимание, но вспомнил, что все спят. Он решил, что лучше покричать. Правда, этому препятствовала мгновенно набившаяся в рот сажа, да и кричать внутри трубы, закупоренной сверху мешком – не самое приятное занятие. Но гасконцу всё же удалось издать достаточно громкий звук, чтобы в комнате кто-то проснулся. А проснулся, как ни странно, Портос. Может быть, он и не спал вовсе. Но именно он подошёл к камину, который вдруг начал издавать странные звуки, заглянул внутрь... И обнаружил там торчащие из трубы ноги. Ноги были обуты в ботфорты со шпорами, и конвульсивно задёргались, когда мушкетёр попытался их потрогать. - Эй, там, внизу! – глухо завыл камин. – Вытащите меня! Портос, лишившийся дара речи – неслыханное дело – тихо осел на пол у камина и почесал в затылке. Он явно пытался понять, что это: сон или белая горячка? - Эй! – ноги в камине снова задёргались. – Меня вытащат или нет? Кто-нибудь! - Э-э... Вы кто? – осторожно поинтересовался мушкетёр. Камин издал странный звук, который можно было расценить как вздох. - Портос! – прогудел из трубы неузнаваемый голос. – Слава богу... Вытащите меня скорее из этого чёртового камина! Портос растерялся окончательно. - Вы кто? – повторил он. - Санта-Клаус, чёрт побери! – взвыл камин. – Ты меня вытащишь или нет? - Сейчас вытащу, - пообещал Портос. – А как вы туда попали? - Ты сам подумай, - в гулком вое, доносившемся из трубы, внезапно послышались ехидные нотки, - что мне по должности положено делать в камине? Подарки я вам, остолопам, принёс! Но застрял. Кто ж знал, что у вас труба такая узкая... - Как вы там застряли? – удивился мушкетёр. Ботфорты снова задёргались, но ни на дюйм не продвинулись вниз. - Носом зацепился! – рявкнул «Санта-Клаус». – Вытаскивай меня поскорее, а? А то меня лошади... олени на крыше ждут! Заждались, бедные, не кормленные, не поенные, всю ночь работают, как проклятые, а жалование как у королевских мушкетёров... Хоть их-то пожалей! - Что происходит? – послышался в комнате третий голос. Вопли застрявшего в камине «Санта-Клауса» разбудили Атоса, который, одной рукой протирая глаза, а другой нащупывая какую-нибудь точку опоры, добрался до камина. - Портос, что здесь... – начал он и вдруг осёкся. – Господи, это ещё что?! Мушкетёр взял свечу и поднёс к камину, в котором торчали ноги. Ноги снова задрыгались. - Атос! – провыли из трубы. – Ну хоть вы-то помогите! - Это Санта-Клаус, - полуобморочным тоном сообщил Портос. - Не может быть. Мы же выпили всего один ящик на четверых... - Господа! – взревел камин. – Вытащите меня отсюда, потом решим, кто и сколько выпил... - Ах, да, - спохватился Портос, - его же олени на крыше заждались... Или лошади? Атос покосился на него с подозрением, явно прикидывая, кто из них двоих сошёл с ума. Потом взялся за торчащие из трубы сапоги и резко дёрнул. Труба взвыла. Атос же внезапно обнаружил, что уже не стоит на коленях перед камином, а висит на каминной решётке, наполовину внутри, уткнувшись носом в кучу золы. Ругаясь и отплёвываясь, он выполз из камина и, рукавом стерев с лица большую часть сажи, обнаружил, что из трубы по-прежнему торчат ноги. Только теперь ноги были не в ботфортах, а в старых, многократно заштопанных, но уже снова прохудившихся на пальцах чулках. Выглядели чулки подозрительно знакомо. - Портос, - медленно произнёс мушкетёр, оглядывая комнату, - а где д’Артаньян? - Упс... – пробормотал Портос. В комнате кроме них обнаружился только Арамис. Он спал на кушетке сном праведника, нежно обнимая во сне свою шляпу. - Та-ак, - протянул Атос. – Давайте, я за одну ногу, вы за другую. На счёт три. Раз... Два... Три! - А-а-а-а! – заорала труба. Плюх! Когда гриб из золы и сажи осел, сторонний наблюдатель мог бы узреть чудную картину. Портос сидел на полу возле камина и осоловело тряс головой, отплёвываясь. Атос снова висел на каминной решётке, безуспешно пытаясь с неё слезть. А д’Артаньян... Он сидел прямо на мягкой куче золы, босые ноги торчали из камина, а на голове у него лежал виновник всего произошедшего – большой мешок. В следующие пять минут, когда Атосу всё-таки удалось отцепиться от решётки и вытащить д’Артаньяна из камина вместе с мешком, все трое ругались последними словами, но ни разу не повторились. - Может, хоть подарки откроем? – предложил Портос, глядя, как д’Артаньян безуспешно пытается оттереть перемазанное сажей лицо ещё более грязным рукавом. - Надо Арамиса разбудить, - заметил Атос. - А как мы ему объясним, что произошло? - Честно. Чем, спрашивается, не сюжет для рождественской поэмы? Вуатюр скончается от зависти!
Эжени д'Англарец: Ad Astra пишет: Чем, спрашивается, не сюжет для рождественской поэмы? Вуатюр скончается от зависти! Ага, что-то вроде Ты, что вопишь, застряв в трубе каминной И что зовешь товарищей своих... Однако чу! Твой зов внезапно стих И наконец окончил путь свой длинный Ты, что вопишь... то есть вопил.
Ad Astra: Автор: Ad Astra. Рейтинг: G Пейринг: Атос, Портос и д'Артаньян Отказ: герои - Дюма, клавиатура - моя, остальное пополам. Аннотация: просто зарисовка из двадцати-с-лишним лет спустя. СЕМЕЙНЫЙ ПРАЗДНИК За окном кружились полторы снежинки, которые никогда не долетали до земли. В камине ярко горел огонь, с сухим треском пожиравший поленья. Граф де Ла Фер как зачарованный смотрел на языки пламени и меланхолично размышлял о быстротечности человеческой жизни. В частности, о том, что это его первое Рождество... Нет, само по себе Рождество, конечно, не первое. Оно – страшно подумать – пятьдесят первое. Определённо время летит слишком быстро. Но это – первое Рождество в одиночестве за долгие годы. Оглядываясь теперь назад, граф с удивлением пришёл к выводу, что из всех пятидесяти вот так, наедине с камином, он провёл от силы четыре Рождества. Четыре из пятидесяти – это же очень мало, меньше десятой части. Первый раз был в начале самых мрачных лет мушкетёра Атоса. Он тогда даже не сразу заметил, что наступила зима. Во второй раз спустя десяток лет граф наедине с тем же самым камином решал, написать д’Артаньяну или нет. И решил не писать. Тогда казалось, что жизнь медленно движется к своему завершению, а удручать жизнерадостного гасконца, у которого всё ещё было впереди, записками из могилы совсем не хотелось. И ещё два Рождества в том же стиле, только батарея пустых бутылок к концу празднования становилась раз от раза всё длиннее. А потом выяснилось, что жизнь не кончена, более того – она ещё только начинается. И граф уже никогда не был одинок. Раньше Рауль всегда возвращался домой на Рождество. Наверное, обстоятельства складывались удачно. В этот раз он написал, что не приедет – что-то не сложилось, служба всё-таки. Но почему-то только сейчас, глядя в огонь, граф понял, что впервые за много лет остался совсем один. У слуг, не озадаченных сегодня званым ужином или чем-то ещё, был свой праздник. Гримо... Даже после двух недель в одном погребе они с графом пили из разной посуды. И всё-таки компания Гримо была лучше, чем полное отсутствие какого-либо общества... Кстати, где он? Граф оглянулся вокруг. Гримо, конечно, не было. За окном всё так же кружились полторы снежинки, в камине всё так же горел огонь, внушительная фигура с белой бородой и в красном камзоле тихонько кралась вдоль стены... «Надо меньше пить» - вяло подумал Атос, глядя на фигуру в красном. И только потом вспомнил, что не пил с утра ничего крепче воды. Фигура, однако же, никуда не делась. Граф выпрямился в кресле и протёр глаза, но человек в красном всё так же стоял возле камина и исчезать никуда не собирался. - Я схожу с ума? – пробормотал он, и всё же это было скорее утверждение, нежели вопрос. - От радости? – растроганно поинтересовалась фигура. – Ох, Атос, я тоже очень рад вас видеть! «Ну, вот, уже галлюцинации разговаривать начали» - мелькнула у графа паническая мысль. Однако голос, который он слышал, показался до странности знакомым. Да и лицо, значительную часть которого закрывала борода... - Портос, зачем вы прицепили бороду? - Ну, показалось, что так будет забавнее... – прогудел барон, сгребая друга в объятия. Атосу показалось, что на него села лошадь. - А я уже думал, что выпил слишком много вина, - признался он, когда смог, наконец, вздохнуть. - Ага! – раздался торжествующий возглас. Атос и Портос одновременно повернулись к двери. На пороге стоял, покручивая ус, д’Артаньян собственной персоной. - Добрый вечер, - сказал он, широко улыбаясь. Граф де Ла Фер снова очутился в крепких дружеских объятиях, но на этот раз перелом рёбер ему не грозил. - Должны будете, - заметил д’Артаньян Портосу, и пояснил: - Мы поспорили на три экю, что вы не сразу найдёте нашу шутку смешной... Видите ли, Атос, мы тут ехали мимо и вот, решили заглянуть к вам. - Надеюсь, у вас запланирован праздничный ужин? – поинтересовался Портос, падая в кресло. – Умираю с голоду. - Я тоже! – добавил д’Артаньян. Граф несколько растерялся: - Дело в том, что я не ждал сегодня гостей, и поэтому... - Значит, ужинать будем как в старые добрые времена! – горя энтузиазмом, встрял Портос. - О, да, хлеб и вино – библейский завтрак. А также библейский обед и библейский ужин, - согласился д’Артаньян, как будто не замечая, что энтузиазм барона при этих словах резко пошёл на убыль. – Давайте снова ощутим себя нищими мушкетёрами... Хотя некоторые из нас, по правде сказать, из этого состояния и не выходили. Атос только смеялся. - Попробую распорядиться насчёт ужина, - сказал он, наконец. – Надеюсь, что смогу предложить вам что-нибудь кроме... как вы сказали?.. библейской пищи. Он позвонил, но никто не явился на зов. Позвонив ещё раз и убедившись в тщетности этого, граф, извинившись, вышел из комнаты, перебирая в уме слова, которые собирался сказать расслабившимся слугам. Уже на пороге он услышал, как д’Артаньян говорил Портосу: - ...не думайте, что я забуду. Мазарини за год платит мне столько, сколько прежний кардинал платил бы за день, согласись я уехать на неделю-другую куда-нибудь в Тарб... Граф не смог сдержать улыбки. Пятое по счёту Рождество в одиночестве отменялось.
Настикусь: Хохотала до упаду. Хорошо, что никто не слышал- подумали бы: ненормальная смеётся
Atenae: Спасибо от всей души. Согрели!
stella: Ой спасибо. Смеялась до упаду. Почин вы сделали. Кто следующий?
Atenae: М-м, коллеги, те, кто знает французский, поправьте, если я ошибаюсь. Мне кажется, что рождественского деда во Франции зовут Пер Ноэль, а не Санта Клаус. Не так?
stella: Папа Ноэль. Пер Ноэль. Но кажись ,в те времена, он еще не приходил.
Atenae: А жаль, что не приходил. Эко славно у наших друзей с этим получилось!
stella: Жив курилка!
Джулия: Я думала, что уныние еще долго не покинет меня. Но оно улетучилось!!! Спасибо!
Мари: здорово! так поднимает настроение! merci!
Nika: Lys Спасибо вам за этот самый момент! Шикарно, тысяча чертей!
Nika: Ликвидация. Один год спустя. Автор: Ника Статус: В обдумывании. Жанр: Кросовер, стеб. Герои: Ришелье, Гоцман, Саша Белов, Мордаунт Отказ: Дюма, Ликвидация, Капитуляция, и де те и те пе. ПС. Пусть Стелла обьясняет значение слова "шлемазл" Ликвидация, один год спустя Гоцман, сидя у себя в кабинете, нервно полузгивая семечками: Главный враг повержен. Каналья, мне же теперь совершенно нечем заняться! Раскрывается стенка кабинета, Гоцман оказывается в кабинете Ришелье. Гоцман, тупо глядя на великого кардинала: Картина маслом! Вызывали? Ришелье: Есть дельце, Давид Маркович. Гоцман: Слушаю, ваше пре... при... Ришелье: Зовите меня просто: ваша светлость! Гоцман: Хорошо! А кто у вас темность? Ришелье: Что? Гоцман: Ну, если вы светлость, то должен быть еще и антигерой, то есть темность. Ришелье: Вы вобще откуда здесь взялись, кстати? Я Рошфора вызывал... Гоцман: Ой, где был я вчера-не припомню сейчас... только помню, что стены с обоями... так вы хотите, чтобы я нашел вашего Рошфора? Ришелье: Так пропал третьего дня, дьявол меня раздери! Появляется Мордаунт. Мордаунт: Вызывали? Ришелье: Вы кто, сударь? Мордаунт: Как это кто? Я ваш тайный агент. У вас для меня есть дело. Ришелье: Я вас не знаю! Гоцман: Зато я про него книгу читал! Вот такую толстенную! Картина маслом! Морденька, шлемазл ты мой, что ж ты утопить себя позволил? Мордаунт: Це ж не я... це папа Дюма... ну, и куды мне было деваться? Ваша светлость, вы мне дадите задание или когда? Ришелье: Ладно, бог с вами, слушайте: вот вам первое заданье: в 3:15, возле бани, остановится такси, надо сесть, связать шофера, разыграть простого вора, а потом про этот случай раструбят на би-би-си... Гоцман: Послушайте, ваша темность, это задание больше подходит мне чем шлемазлу. Ришелье: Для вас у меня другое заданье. Гоцман: Валяйте. Раздвигается стена, появляется Саша Белый. Саша: Давид Маркович! Мать моя женщина! Давид Маркович, разгадайте загадку: кто зимой и летом одним цветом? Гоцман: Красный кардинал? Ришелье: Гоцман! Хоть вы не издевайтесь надо мной! Саша: Не угадали! Саша Белый! Гоцман: Картина маслом... Ришелье: Слушайте, что вы все время повторяете картина маслом, картина маслом? У вас шо, в Одессе только маслом рисуют? Гоцман: Ша, не расчесывайте себе нервы! Между прочим, у нас вам памятник стоит! Картина маслом! Ришелье: Тьфу ты! Задолбал! Мордаунт, указывая на Сашу: Это кто? Гоцман: Это бандит. Их мочат. Мордаунт: Что-что? Гоцман: Ну, как бы это сказать... стоп, Сашкец, да ты же на настоящий бандит. Саша: Чего-чего? Это я не настоящий бандит? Гоцман, вы на кого батон крошите-вы на папу батон крошите? Я вам сейчас такую картину маслом устрою... Гоцман: Александр, мне с вас смишно. Когда вашу банду замочили, вся страна над последней серией рыдала громче, чем когда пастор Шлаг выкинулся из окна. Ришелье: Господа, у меня есть еще задание. Кто хочет? Саша: Ну, валяйте. Ришелье: Значит, так: Оденьтесь свеже,и на выставке в Манеже к вам приблизится мужчина, с чемоданом. Скажет он: -Не хотите ли черешни?-Вы ответите: - Конечно. -Он вам даст батон с взрывчаткой - принесете мне батон. Саша: А! Внедрение в логово врага! Это мне подходит! Стоийте, а я имею право на один звонок? Гоцман: Звоните, Шура, звоните. Саша: Филатов! Фил, слушай, я тут в такую передрягу попал, картина маслом... (уходит, напевая «Пахнет морем, и луна висит над самым Ланжероном...») Ришелье: Слушайте, господа, мне совершенно все равно, кто из вас будет этим заниматься, но немедленно, слышите-немедленно! Найдите мне Рошфора... а то без него рождество не рождество... Гоцман: Так, кажется, у меня есть одна мысль, и я ее думаю... картина маслом... Мордаунт, ви со мной? Мордаунт: А шо я с этого буду иметь? Гоцман: Абсолютно, совершенно ничего. Но вреда, однако, тоже никакого... Мордаунт: А ви перестанете обзываться шлемазлом? Гоцман: Шоб я так жил! Ви будете членом моей положительной банды! Мордаунт: Да, но я... Ришелье: Не спорьте с Давидом Марковичем! Это не имеет абсолютно никакого смысла! Идите, господа, достаньте мне наконец Рошфора! Гоцман и Мордаунт выходят из кабинета. Гоцман бормочет «Я прошу, хоть не надолго, грусть моя, ты покинь меня...» останавливается: Мордаунт! Дуйте на Елисейские поля, и проверьте все елки, которые не срезали в прошлом году! Мордаунт: А зачем проверять елки? Гоцман: А затем, что Рошфор точно прячется в одной из них. С тех пор как Ришелье ввел сухой закон во Франции, выпить стало совершенно негде, вот и приходиться прятаться по елкам. Картина маслом. Мордаунт: Хорошо, а что мне делать, если я его найду? Гоцман: Начните вешать на елку игрушки. Сам вылезет. Мордаунт: А если не вылезет? Гоцман: Ну, тогда предложите ему свечки, которые вы у мушкетеров одолжили. Мордаунт: Боже мой, откуда вы знаете про свечки? Гоцман: Ви просто не помните, шо ви сами мне их предлагали. Мордаунт: Не помню, правда. Слушайте, скажите, почему вы говорите по французски с непонятно каким акцентом? Гоцман: Слушайте, Мордаунт, я же вас не спрашиваю, почему вы говорите по английски так же как по французски и наоборот? Ви поняли, шо я сказал? И вобще, я бы на вашем месте оставил бы эту затею-одному против четверых. Глупо, глупо... зачем вам это надо было? Мордаунт: Это была моя мать! Кидается к Гоцману с нехорошим намерением. Раздвигается стена, Гоцман оказывается в свом кабинете. Стол завален шелухой семечек, на стене портрет Сталина. Рядом со столом новогодняя елка. Гоцман, оглядываясь на портет: О, картина маслом! И присниться же всякая чертовщина...
stella: Чтоб я так жила! Это не иврит-идыш-а я в нем ни бельмеса.Это что-то вроде недоразумения.
Эжени д'Англарец: Nika пишет: Когда вашу банду замочили, вся страна над последней серией рыдала громче, чем когда пастор Шлаг выкинулся из окна. Только, если мне не изменяет память, это был профессор Плейшнер. Или так надо?
Atenae: А если мне память не изменяет, тот Дюк Ришелье, которому в Одессе памятник, это не совсем тот Дюк, которого все мы почитаем. Нет?
Nika: Эжени д'Англарец пишет: Только, если мне не изменяет память, это был профессор Плейшнер. Или так надо? ну вобще-то там уже все смешалось в доме Облонских. Atenae пишет: А если мне память не изменяет, тот Дюк Ришелье, которому в Одессе памятник, это не совсем тот Дюк, которого все мы почитаем. Нет? конечно, нет. Насколько я в курсе, это дальний родственник. Но опять-таки все смешалось-кони, люди...
Джулия: Оффтопим, граждане! И я туда же. Памятник герцогу де Ришельё в городе Одессе (также известен как памятник дюку, Ришелье, герцогу, бронзовый дюк) — бронзовый монумент в полный рост, посвящённый Арману Эмманюэлю дю Плесси, герцогу де Ришельё, открыт в 1828 году. Арман Эмманюэль Софи Септиманн дю Плесси герцог де Ришельё принадлежал к знатному роду, самым знаменитым представителем которого является знаменитый кардинал Ришельё — всесильный министр Людовика XIII. Покинув Францию, когда грянула Великая Французская революция, Ришельё приезжает в Россию и 11 лет посвящает Одессе, называя ее «лучшей жемчужиной в русской короне». Герцог де Ришельё участвовал в штурме Измаила. В 1803 году Ришельё стал генерал-губернатором Одессы. Одесситы называли его «наш Дюк» и считали основателем города, хотя к тому времени Одессе было уже 8 лет. Стараниями нового градоначальника город превратился в крупный торговый порт. Когда Бурбоны вернули себе трон, Дюк уехал во Францию, где стал премьер-министром в правительстве Людовика XVIII. Умер 16 мая 1822 года в возрасте 56 лет в Париже от кровоизлияния в мозг.
Nika: Джулия Да, точно он
полная версия страницы