Форум » Нас четверо! » ТРИ КАРТЫ, ТРИ КАРТЫ... » Ответить
ТРИ КАРТЫ, ТРИ КАРТЫ...
Лейтенант Чижик: ТРИ КАРТЫ, ТРИ КАРТЫ... Четверо мушкетёров, чьи имена, без сомнения, не трудно угадать, грустно смотрели друг на друга и на стены караулки. Делать было нечего – то есть совершенно нечего. Обычно в таких случаях выручали азартные игры, однако на этот раз денег не было и близко, так что играть было просто не на что. - Может, просто на что-нибудь ценное? – предложил Портос. Идея одобрения не встретила. - Много у вас этого ценного? – спросил его Атос, однако ответа не получил. Вернее, получил, но не на этот вопрос. Д'Артаньян вскочил, хлопнув себя по лбу. - Я знаю, на что можно играть! – заявил он. Все с интересом на него воззрились. - И на что? Гасконец окинул внимательным взглядом всех друзей, потом себя, и с еле сдерживаемой улыбкой сообщил: - На раздевание. У Портоса отвисла челюсть, Арамис покраснел до корней волос, Атос же только спросил: - Вы уверены, что это хорошая идея? Д'Артаньян уверен не был, однако был уверен отошедший от удивления Портос. Мнения разделились. Решили бросить монетку, но монетки ни у кого не нашлось, только у Атоса завалялся денье, на котором уже нельзя было разобрать, что же с какой стороны изображалось изначально. - Будем считать, что жребий пал на игру, - подвёл черту д'Артаньян. - А как вы собираетесь играть в ландскнехт на раздевание? – заинтересовался Арамис. - Ну, зачем же такие сложности? Можно просто в подкидного, - заявил д'Артаньян, сдавая карты, - Присоединяйтесь, Арамис. - Ну, нет! - Он играет на раздевание только с дамами, - сказал Портос. Судя по тому, как Арамис покраснел под аккомпанемент дружного смеха, в этом была доля истины. После этого Арамис пододвинулся к столу и заявил, что играть будет. Д'Артаньяну пришлось пересдать карты, что он и сделал, ловко подтасовав козырей. Первая игра окончилась быстро, и первые же потери на гардеробном фронте понёс Арамис, благополучно оставшийся в дураках – надо сказать, не без активной помощи д'Артаньяна в этом нелёгком деле. Мушкетёр спокойно поинтересовался, считаются ли перчатки предметом одежды. Ему ответили, что считаются. Тогда он выложил на стол одну перчатку. Д'Артаньян скрипнул зубами с досады и вновь принялся сдавать, расположив отбой поближе к себе. Игра пошла нешуточная. Несколько парий пролетели в момент. Д'Артаньян стабильно выходил первым благодаря козырям, которые перекочёвывали из отбоя в его рукав. Куча перчаток перед Арамисом росла – их было уже штук шесть, при чём все на левую руку. Атос только улыбался, глядя на это безобразие, а вот Портоса такое положение вещей явно не устраивало. Он начал толкать под столом д'Артаньяна и кидать на Арамиса выразительные взгляды. Гасконец незаметно кивнул в ответ, и заговор был составлен. Перчатки у Арамиса, похоже, кончились, потому что держался он до последнего. Для друзей так и осталось загадкой, куда подевались правые перчатки. Наконец, в результате напряжённой борьбы Атос, Портос и д'Артаньян скинули все карты с рук. «Ну, всё - шепнул Портос д'Артаньяну, - сейчас снимем с него сапоги!». Не тут-то было. Хитрый Арамис, поразмыслив минуту, нагнулся и отстегнул правую шпору. Д'Артаньян от избытка чувств даже вмазал кулаком по столу. Впрочем, он тут же утешил себя тем, что до времени ещё вагон, тем более что цели они добились – нашли себе занятие. Игра продолжилась с ещё большим остервенением. Когда Арамису пришлось расстаться со второй шпорой, он заметил, что у д'Артаньяна с битыми картами какие-то очень подозрительные отношения, и предложил поручить сдавать карты Атосу. - Это нечестно! – возмутился д’Артаньян, - Эту ущемление свободы воли! - Наоборот, это во имя честности и справедливости, - заверил его Арамис. То ли перемена сдающего как-то отразилась на удаче, то ли д'Артаньян действительно водил какие-то свои отношения с картами, однако теперь пришлось раздеваться уже ему. Гасконец скинул камзол и рассыпался в благодарностях, говоря, что ему было жарко. Теперь игра шла не на жизнь, а на раздевание. Удача кочевала из рук в руки. Арамис лишился-таки камзола и сапог, д'Артаньян – шпор и одного сапога, Портос оказался раздет до пояса, Атос же остался босиком. Время дежурства подходило к концу, однако игроки этого не замечали. Одежды на них оставалось всё меньше, и это в данный момент волновало их куда больше, чем служба на благо Франции и её монархии. Гром, трубный зов, или, если хотите, просто шум грянул в тот момент, когда торжествующая компания стаскивала штаны с отчаянно краснеющего Арамиса. Все разом замерли – даже Арамис, оставшийся в одной штанине – и прислушались. - Что-то случилось? – задал д'Артаньян риторический вопрос. Ответ на вопрос был самоочевиден. Бравые мушкетёры, не долго думая, вернее, не задумываясь вообще, схватили шпаги и помчались на шум. Когда королева, не переставая оглашать Лувр истошными воплями, узрела врывающихся в её покои полураздетых молодых людей с обнажёнными шпагами в руках... *** - Чёрта с два! Никакие вы не головорезы! Никакие вы не солдаты! Вы просто!.. вы!.. вы!.. – господин де Тревиль не смог подобрать эпитета, подходящего для адекватной характеристики его подчинённых. Подчинённые стояли, понуро разглядывая паркет у себя под ногами. Они ещё не загадывали, что получат за своё поведение, однако и так знали, что не голубые ленты. - Понимаете ли, мы... – предпринял д'Артаньян робкую попытку оправдаться. - Молчать!!! – рявкнул Тревиль. Гасконец послушно заткнулся, - По вам четверым Бастилия плачет! Горючими слезами! А вы так и рвётесь туда загреметь! Думаете, я стану вас выгораживать перед королём?! Чёрта с два! И не подумаю! Мушкетёры приняли самый скорбный вид, олицетворяя собой ходячее раскаянье, и Тревиль невольно смягчился. - Ну, что вы можете сказать в своё оправдание? – спросил он металлическим голосом. Д'Артаньян вышел вперёд и положил на стол капитана колоду карт. - Всего одно слово, - сказал он, - Сыграем? Была уже глубокая ночь. Голый д'Артаньян спал на кушетке, укрывшись чьим-то спёртым под шумок плащом. Голые же Портос и Арамис сидели у стола и потягивали вино. Полуодетый Тревиль и полураздетый Атос напряжённо резались в подкидного дурака. Атос, которому за стаканом бургундского победа была уже не особенно нужна, продолжал играть только из упрямства. Де Тревиль же мысленно хихикал. Он уже знал, как выгородит перед королём своих мушкетёров, а заодно принесёт в Лувр великолепное развлечение. И строил в воображении радужные картины, представляя себе кислую мину Ришелье, расстающегося со своей красной мантией.
Ответов - 0
полная версия страницы