Форум » Не только по Дюма » "Без Подола Киев невозможен, как святой Владимир без креста..." » Ответить
"Без Подола Киев невозможен, как святой Владимир без креста..."
Nika: Автор: Ника Жанр: Автобиографическое. Отказ: Джулии за изобретение "мушкетернутых" обращений, Дюма за мушкетеров. Статус: В процессе.
Ответов - 30, стр:
1 2 All
Nika: Утром Портос проснулся и разозлися, точно следуя поговорке, что «утро добрым не бывает». Портос всю ночь прождал совершенно зарвавшегося д'Артаньяна, который слушал Большой концерт всего-то около получаса, тогда как действо длилось около четырех часов. Д'Артаньян ускакал к тусовке Арамиса. Но с Арамиса взять было нечего, поскольку Портос устал класть ей в рот соленые огурцы поочереди с конфетами, а д'Артаньян не знал, на что подписывался. Поэтому Портос только хихикал. Некоторые странные личности, включая соседа Портоса, обладателя странного имени «Любомир», который при знакомстве всякий раз добавлял «это не город, это у меня имя такое» продолжили попытку овладеть стулом для д'Артаньяна, но это попытка не увенчалась успехом. Портос и Любомир за годы соседства успели здорово достать друг друга (правда, любя, и все их подколки уже были хорошо известны Духовному, поэтому никто не вмешивался в их отношения). Любомир время от времени требовал познакомить его с какой-нибудь незамужней подружкой Портоса, на что Портос неизменно отвечал, что все незамужние подружки либо уже не хотят, либо еще не хотят. Любомир попробовал познакомиться с д'Артаньяном, поскольку супруг нигде в округе на наблюдался, за что получил по полной программе, со словами, что если муж не рядом, это еще не значит, что его нет, и вобще, я пожалуюсь мужу и он превратит Любомира в крысу. Любомир либо не оценил цитаты, либо не поверил, однако на время успокоился и принялся слушать Большой концерт. Итак, за ночь не появились ни д'Артаньян, ни дети-последнее впрочем было даже на руку. Однако так же не было возможности посетить туалет-о вине Портос уже просто молчал. Судя по всему, обидатели соседней палатки, где было вино, вобще не появились там за всю ночь. Портос, правда, попробовал посетить кусты, но справа и слева собрались компании у костра, которые тоже явно не собиралсь спать. Компания справа орала «Охоту на волков» Розенбаума, компания слева, похоже наклюкавшись всего, что у них было, в тон компании справа орала «Спасите наши души» Высоцкого, хотя Портос с удовольствием высказал бы все, что он думал, за подобное кощунство к такой вещи. Портос вдруг так же пришел к выводу, что он совершенно один, и если Толик и Зевелев благородно исполнили свое обещании перевести на тот берег, ничто не обещало, что они помогут перейти проклятый ручей в обратном направлении.
Nika: --Д'Артаньян!!!—заорал Портос.—Д'Артаньян, выходи!!! Ответа, однако, как в Томе Сойере, не последовало. --Д'Артаньян!!! Куда запропастилась это гадкая девчонка?—спросил сам себя Портос. Ответа не последовало и на это.—Арамис!—сменил тональность Портос.—Выходи, подлый трус!!! Ответа не последовало, но тут хотя бы появился муж Арамиса Миша. --А ты почему петь перестал?—подозрительно спросил Портос. --У меня пальцы болят,--пожаловался Миша. --Так тебе к нашему доктору надо,--посоветовал Портос. --К хиропрактору? С пальцами? --Так он тебе массаж конечностей сделает. --Да иди ты,--отмахнулся Миша. --Да я не могу идти, здесь высоко, а внизу камни,--пожаловался Портос. --Ладно, идем, я помогу. --Я тебе не доверяю,--покачал головой Портос.—Тут вчера и Щегол был, и Зевелев, и Пинчер... --Кто? --Дуберман. --Ах, да. Да ты не волнуйся, я на байдарке на порогах по Вуоксе ходил, я справлюсь. Да ты не волнуйся, хаколь будет беседер,--неожиданно изрек Миша, что в переводе со смеси иврита и русского примерно означало «все будет в порядке». --Откуда ты знаешь ридну мову?—удивленно спросил Портос, пялясь на Мишин золотой крестик. --Как откуда?—еще удивленней спросил Миша.—А Розенбаум что поет—« йом ве лайла хаколь беседер бе Ерушалаим»,--продекламировал Миша. Что в переводе примерно означало: «днем и ночью все в порядке в Иерусалиме».—Ну что, идем или как? Выбор был маленький, поэтому Портос отправился за Мишей. Впрочем, Миша весьма успешно справился с задачей. К тому моменту как мы приковыляли к общему столу, из палатки вылез Атос. --Ой, мама! Что мы вчера пили? За ним показался из палатки доктор-хиропрактор Игорь Скловский. Несмотря на громкое звание, Игорю было всего сорок лет, а все знают, как трудно в Америке выучиться на врача да еще открыть свой собственный офис, поэтому мы все им страшно гордились и Игорем его никто не называл, а только «доктор». --Ой!!!!—повторил вслед за Атосом доктор.—Портосик, у меня голова треугольная или квадратная? --Она у тебя круглая,--изрек Портос.—Ты же доктор, как же вы упились до такого состояния? --Я хиропрактор,--отмахнулся Игорь.—Нечего все на меня валить, я же не терапевт... Ой, блин, неужели у нас совсем, совсем нету кофе? --Я не знаю как насчет кофе, но у меня в багажнике есть творог с изюмом и плавленный сыр,--сообщил Портос. --Да зачем же мне твой творог, если у нас кофе нет?—простонал доктор.—Животные!!! Как можно было взять столько водки и НИ ОДНОЙ БАНКИ С КОФЕ?!!! --Спокойно, доктор, у нас кажется была баночка Якобса,--вспомнил Миша.—А ты меня без страховки за это примешь? --Ты не шутишь насчет Якобса?—на всякий случай спросил доктор. --Такими вещами не шутят... так примешь или нет? --Черт с тобой, если я сейчас не выпью кофе, я просто здесь навсегда останусь и не будет у вас хиропрактора. --Кого не будет?—поинтересовался вылезший из своей палатки Толик Щегол. Тем временем Миша ушел за обещанным Якобсом.—Как, как ты сказал? --Отцепись,--буркнул доктор. --Кофейку не желаете?—предложил Толик. --У тебя есть? --В Греции все есть! --Михаил!—заорал доктор.—Стой! Я беру обратно насчет страховки! Вот тут Щегол обещает кофе за просто так! Михаил!!! Верните его, кто-нибудь!
Nika: Последняя песнь поэмы. Перед доктором Скловским стояло две банки с кофе—«Якобс» и «Нескафе», а так же неразрешимая задача—какой из них вкуснее и лучше спасает от головной боли. --Портосик,--тоскливым голосом произнес доктор.—Ты случайно не знаешь, что озночает «Нескафе» в переводе на наш великий и могучий? --Скажи ему какую-нибудь гадость,--зашипел на ухо Портосу Щегол.—Он же никогда и не узнает. Подумаешь, цаца какой, доктор он, понимаете ли. Я вот зато на концертах выступаю... --Отстань, Толик,--отмахнулся Портос.—Нескафе значит «Чудесный кофе». --Так-так,--задумчиво произнес доктор.—Значит, говоришь, чудесный? А Якобс, значит, ничего не значит? А я, как вы думаете, чудо или не чудо? Я—чудо российской эмиграции... значит, кофе мне нужен соответствующий,--сделал вывод доктор. --Кто-нибудь, заткните этому чуду фонтан,--буркнул Толик.—У меня вон диск вышел и никто меня не слушает... --Я тебя в машине послушаю,--добродушно пообещал Портос.—Вот прямо будем ехать домой и тебя слушать, честное мушкетерское. Доктор, хочешь творожка к кофе? --Портосик, ты гений,--совершенно взбодрившимся голосом согласился доктор. Осталось теперь только одно—найти детей с ключом от машины. Но тут наконец появился д'Артаньян и уверил всех, что ключ от машины, чтобы открыть багажник, ему совершенно не нужен ключ. Портос, полный всяческих нехороших подозрений на всякий случай потащился за д'Артаньяном, чтобы самому узреть эту картину. Однако на этот все оказалось проще простого--у д'Артаньяна была настоящая фирменная отмычка машин. Вобще-то держать у себя такую штуку, а уж тем более таскать ее с собой по междугородним дорогам, было попросту запрещено законом, но в данную минуту Портос должен был просто благодарно заткнуться и раз и навсегда перестать удивляться чему-либо, исходящему со стороны д'Артаньяна. Портос и д'Артаньян с видом победителей явились к столу с творогом и плавленным сыром «Янтарь»--теперь, при наличае целых двух банок кофе и гренок, которые Атос пожарил на барбекью, на завтрак уже больше ничего и не требовалось. Однако не все были такого мнения. --Мне нужно сало,--обьявил Боря Туберман. --Туберман, ты же еврей, какое сало?—возмутилась графиня.—И вобще, как можно с утра есть эту гадость? --Я только наполовину еврей,--отмахнулся Туберман.—И моя нееврейская половина требует сала. И зрелищ. --Нету у нас сала,--отмахнулся Портос, дожевывая бутерброд с плавленным сыром «Янтарь».—Не смотри на меня со скорбью еврейского народа в глазах, нету у меня сала! --С вами неинтересно, я поехал домой,--обьявил Туберман, залез в машину и только его и видели. А из соседней палатки вылез заспанный Каплунов. --Вы еще не все сьели? Я сало из нашего русского магазина привез...кстати, а где валедол?—вдруг ни с того ни с сего спросил Каплунов. --Ты что, до того вчера упился что сердечко пошаливает?—спросил доктор. --Да не валедол, а супрастин! --Точно, упился,--сделал вывод доктор. --Да не супрастин, а Казимир! Ну, Любомир то есть, он со мной в палатке спал, я утром проснулся—а его уже нет... --Как ты его назвал?—переспросила графиня. --Валедол... а что? --А я его клички коллекционирую. Валедола еще не было... а еще как, супрастин? --О чем вобще думали его родители, когда давали имя бедному ребенку?—сочуственно покачал головой доктор.—Ладно, товарищи, мне пора, у меня завтра прием... Ежели кто желает—я на одноклассниках мелькаю в течении рабочего дня. --Спасибо, что сказал,--хмыкнул Толик.—Теперь я к тебе не пойду, раз ты на одноклассниках вместо того, чтобы делом заниматься. --Так если я мелькаю, это еще не значит, что я за компьютером, умник,--обьяснил Игорь. Тут к нам подошел один из руководителей слета Борис Гольдштейн. Надо было отдать должное его таланту как организатору всего процесса, который прошел без единого эксесса, за исключением того, что Портосу пришлось перелезать через проклятый ручей, но в этом Борис не был виноват, но у этого славного человека был единственный недостаток—он страшно любил петь, причем дай ему волю, он пел бы все время. Оставалось только удивляться, как он все это помнит, впрочим, Гольдштейн обьяснил это тем, что много времени проводит за рулем, поэтому может слушать любимые диски столько времени, сколько ему надо, чтобы выучить любимые песни. --Берегитесь Гольдштейна!—крикнул из окна своей машины Игорь и на всякий случай поехал так быстро, как позволяло ограничение скорости в лесу. --Господа!—голосом диктора Левитана произнес Гольдштейн.—Вы, конечно, совершенно очаровательные гости, но вы будете просто прелестны, если немедленно покинете нас... «Однако»,--подумал про себя Портос, не решаясь спросить Гольдштейна, знает ли он, откуда родом эта фраза, потому что песни из одноименного фильма в исполнении Бориса были бы просто невыносимы. --Но перед тем, как вы покинете нас, я хотел обьявить, что наша мечта—сделать слет КСП в следующем году на острове Алькатрас... я надеюсь, всем знаком этот остров? Теперь, господа, я вам спою, чего же боле... Господа тут же принялись собираться, не желая дожидаться, что им споет Гольдштейн. Каплунов обещал доехать до Лос Анжелеса за пять часов. Никто на него уже не обращал никакого внимания. Толик забыл диск дома, поэтому взял с Портоса слово, что он обязательно послушает диск до следующего слета. Атос тут же дал всем слово, что он до следующего слета не возьмет в рот ни капли алкоголя. Ему тоже никто не поверил. Один только Любомир никому ничего не обещал. Вернувшись домой, он написал у себя в статусе на одноклассниках.: «Хочу влюбиться. Ищу жертву. Жертва должна любить палатки, песни у костра и прочие экстримы...»
Диана: Nika пишет: --Спокойно, доктор, у нас кажется была баночка Якобса,--вспомнил Миша.—А ты меня без страховки за это примешь? --Ты не шутишь насчет Якобса?—на всякий случай спросил доктор. --Такими вещами не шутят... так примешь или нет? --Черт с тобой, если я сейчас не выпью кофе, я просто здесь навсегда останусь и не будет у вас хиропрактора. --Кого не будет?—поинтересовался вылезший из своей палатки Толик Щегол. Тем временем Миша ушел за обещанным Якобсом.—Как, как ты сказал? --Отцепись,--буркнул доктор. --Кофейку не желаете?—предложил Толик. --У тебя есть? --В Греции все есть! --Михаил!—заорал доктор.—Стой! Я беру обратно насчет страховки! Вот тут Щегол обещает кофе за просто так! Михаил!!! Верните его, кто-нибудь! Шедевр!
Nika: Ой, надо же, что вытащили на свет божий я уже даже почти забыла про эту шутку а в этом году народ обещал двадцатилетие местного ксп, не пропустим, вот где будет поле для деятельности
Диана: А я второй раз перечитываю, и каждый раз по 3 раза этот диалог! Наконец, не выдержала - высказалась
Nika: Диана Так без кофе вообще трудно, а в лесу-то уж тем более
Анна медичи: Ника! Я просто обалдела от прочитанного! Здорово! Не очень люблю осовременивание персонажей Дюма- но здесь здорово получилось!
Nika: Друзей терять тяжело, Неделю назад умер один из героев описанной четверки, Саша Зевелев, замечательный человек, поэт, бард, исполнитель, организатор клуба автоской песни. У меня остался его диск "Пятнадцатый этаж" и фото. И воспоминания. Только хорошие, ни одного плохого, как у д'Артаньяна об Атосе.
Диана: Ника, соболезную. Пусть земля ему будет пухом.
полная версия страницы