Форум » Не только по Дюма » Взаимопонимание » Ответить
Взаимопонимание
stella: Навеяно пока тремя локдаунами. Все, что касается нахальства кабанов - чистая правда.
Grand-mere: Хотелось бы встретить своего любимца барона Пампу. два Атоса на одну обитаемую Галактику это, пожалуй, слишком. Я не обещаю вам счастливого конца - настораживает... Пусть будет так, как будет - "даже если будет наоборот" (М. Семенова "Братья").
stella: Grand-mere , Пампу обещаю! Ну, а в том кошмаре, который воцарился с помощью Ордена трудно обойтись без крови. А вообще, мне интересно стало: тем, кто не читал или не любит Стругацких, понятно все по ходу действия или надо что-то прояснить? А то я бросила читателя в мир, который знаком не каждому.
Кэтти: stella , я читала " Трудно быть богом" , но эта вещь не моя любимая. Понимать ,что там происходит , понимаю. Но сочувствую только Четверке, что их туда нелегкая занесла. Эта вещь у Стругацких оч.мрачная и пессимистичная.
Atevs: stella пишет: А вообще, мне интересно стало: тем, кто не читал или не любит Стругацких, понятно все по ходу действия или надо что-то прояснить? Я помнила только некоторые имена. Ну, перечитала - долго ли:)))
stella: Кэтти А у Стругкцких, кроме самых первых вещей, вообще очень мрачное будущее вырисовывается. Слишком похоже на то, что мы на данный момент и имеем. Ура-патриотизма тоже не заметила - после того, как в последних изданиях убрали цензуру, с которой мы и знали Стругацких поначалу. Зато правда, и страшненькая, так и лезет из всех углов. Atevs , вы , перечитав, облегчили мне работу. Герои, если они узнаваемы читателем, совсем иначе воспринимаются. Как старые знакомые.
Atevs: stella пишет: Atevs , вы , перечитав, облегчили мне работу. Это всегда пожалуйста Так действительно проще понимать, что к чему. С другой стороны, можно было почувствовать себя мушкетерами из первой части - "что происходит - непонятно, разберемся по ходу". :))
Эжени д'Англарец: Я со Стругацкими знакома довольно поверхностно, читала только «Понедельник начинается в субботу» (и «Чародеев» пересматриваю ежегодно, ага). Всё-таки они не мои авторы, и знакомиться с их творчеством только ради того, чтобы лучше понимать происходящее, желания нет. Краткое содержание я примерно помню (по разным источникам), суть конфликта мне известна, а героев я надеюсь понять и без первоисточника. Так что незнание матчасти отнюдь не мешает мне следить за развитием сюжета.
stella: Дон Кондор увез отца Кабани на рассвете, когда еще плотный туман стелился над Икающим лесом, и в нем тонул даже громкий стрекот его вертолета. Мушкетеры спали, и раскатистый храп Портоса мог бы напугать какого-нибудь чувствительного путешественника, окажись он перед этой, наполовину ушедшей в землю, избой. Под эту своеобразную музыку Атос, Арамис и д’Артаньян проговорили всю ночь, и только под утро их сморила усталость и выпитое вино. Им было о чем поговорить и уяснить себе создавшуюся ситуацию. - Безнадежное дело! – со вздохом признал д’Артаньян. – Если ваши догадки насчет книг верны, Арамис, нам никогда не вернуться домой. - Ну, на Землю у нас есть возможность попасть, - Арамис попытался улыбнуться, но улыбка вышла неуверенной. - Это вы про Землю, которая у них, а я говорю о настоящей Земле, о нашей милой Франции. - Если я прав, друг мой, наша Франция – это только наша Франция, и какая она на самом деле была надо бы спросить у тех, кто живет в одно время с Итаном. Впрочем, это все не имеет сейчас никакого значения: мы здесь, на этой неизведанной планете, и нас ждут не самые легкие времена. - Вам бы хотелось не принимать во всем этом участия? – Атос, скрывая душевную боль, протянул руку к гасконцу. - Несколько запоздалый вопрос, Атос, - д’Артаньян ответил другу рукопожатием, подтверждая их союз. – Слово дано! Надо бы осмотреться, выяснить, с кем нам придется иметь дело. Я бы не хотел вступать в бой, не имея представления о противнике. - Расспросим этого Румату, я надеюсь, что он не станет скрывать от своих соратников того, что происходит. – Атос подошел к окну. – Близится рассвет, мне кажется. Впрочем, ничего не могу утверждать. Если здесь, как и у нас, перед рассветом поднимается туман, то скоро взойдет солнце. Надо поспать хоть час, может сложиться и так, что нам сегодня придется сражаться. Давайте отдыхать, а дон Румата нас разбудит, если мы понадобимся. Румата, зайдя в дом, увидел мирную картину: мушкетеры спали, устроившись по-походному. Глядя на них, Антон задумался: где достать пять лошадей? Может, связаться с Пашкой? Но дон Гуг только начнет задавать лишние вопросы, ему совсем не по душе его роль сторожа явки в Икающем лесу. Антон задумал путешествие к барону Пампе. Самое место для четырех рыцарей, чтобы ознакомиться с реалиями Арканара. Пампа, судя по слухам, времени даром не терял, собрал всех непокорных под свое крыло, всех рыцарей, не согласных с Орденом, всех крестьян и окрестных горожан, которым уже и терять было нечего, кроме собственной жизни, всех отчаявшихся и готовых драться до последнего. Говорят, что к нему присоединился и Арата Горбатый со своей армией крестьян, а это уже – сила. Румата присел в углу на колченогий табурет, который жалобно пискнул под его мощным телом. Отсюда ему удобно было наблюдать и за дверью, и за тем, что происходит на дворе: мутное снаружи, окошко изнутри было прозрачно и позволяло видеть подход к избе. «Еще бы курьи ноги к нашей хате, чтоб круговой обзор обеспечить», - подумал Антон, - «и можно быть уверенным, что ни один лазутчик не решится сюда сунуться!» Д’Артаньян пошевелился: самый молодой и самый непоседливый, он не мог долго спать. Румата с улыбкой отметил, что молодой человек, едва продрав глаза, выглядел бодрым и неунывающим. - Так какие у нас планы, - непринужденно, как к старому знакомому, обратился он к Антону. - Прежде всего, надо достать лошадей. - Здесь есть лошади? – обрадовался д ‘Артаньян. - И лошади и боевые верблюды. Про последних не спрашиваю, вряд ли вы их видели, а вот в лошадях вы должны разбираться, если вы действительно мушкетеры. - Можете в нас не сомневаться. В лошадях и в оружии мы разбираемся. - Учтите, что здесь еще не знают пороха, - предупредил его Румата. – Так что с пистолетами поосторожнее, и следите, чтобы они не попали в руки местного населения. Иначе не миновать большой беды. - У вас просят молнии? – вопрос Атоса, который тоже проснулся и внимательно слушал, о чем говорит его друг с землянином, застал Румату врасплох и смутил своей неожиданностью и точностью определения, совпадавшим с образом, который возник у Араты. - Да, причем делает это местный предводитель крестьян. Тут достаточно народных умельцев, чтобы сделать эти молнии орудием гнева, а потом – средством дележки власти. – Румата и сам не заметил, что заговорил с французами, как со своими современниками. Они были умны и, кажется, достаточно образованы, чтобы многое понять. Во всяком случае, двое точно получили отличное для своего времени образование. Они совпадали по времени с Декартом, с Галилеем, с Коперником! Хотя, были ли эти ученые в той Вселенной, в которой они обитали? В нашей – были, - подумал он и мысленно ахнул: он принял как обстоятельство, что и он книжный герой? - Мы будем осторожны, - кивнул Атос. – Хотя, кто может просчитать ситуацию так, чтобы предусмотреть все повороты Фортуны. Тем не менее, придется рассчитывать только на холодное оружие. В любом случае, у нас очень мало зарядов, так что наши пистолеты будут бесполезны в очень скором времени. - Портос использовал их для кабана, - хмыкнул Арамис, тоже пробудившийся под беседу. - Какого кабана? – не понял Румата. - Это рассказ под добрую порцию вина и хороший окорок, - Атос неожиданно мягко улыбнулся. – Оставим его для отдыха: нам есть что вам рассказать, да и у вас, несомненно, найдется для нас немало интересного, дон Румата. Если, между нами действительно установится доверие, мы сможем помочь друг другу. - Доверие устанавливается не только в бою, - буркнул Антон. - Это мы знаем и понимаем, но боевое братство, которое связало нашу четверку, возникло именно на доверии, которое мы испытываем друг к другу. А потом нас связало и многое другое. Румата промолчал, потому что на язык просились совсем неуместные слова об Армантьере. Но говорить о таком не следовало, не ко времени были бы его мысли по этому поводу, и потом, не знал же он в деталях, что было в книге, а что – в действительности. Снаружи заржала лошадь, тоненько и просительно, ей ответил знакомый голос Паши. - Сейчас милая, сейчас и отдохнешь, и покушаешь. Эй, есть тут кто живой? Принимайте местное такси! – дон Гуг, освещая все своей улыбкой, ввалился в избу. – Давайте, ребятки, принимайте лошадей и позаботьтесь о них: бедняки проделали немалый конец, чтобы попасть к вам. Пять отличных скакунов, прямо не хуже, чем те, что Бэкингем подарил д’Артаньяну. - А вот мы сейчас и посмотрим, так ли хорош этот подарок, - гасконец легко подхватился с места и, прежде чем Пашка успел хоть слово вымолвить, вылетел за дверь. Остальные последовали за д’Артаньяном. Тот, кто отбирал лошадей, был очень предупредителен: для Портоса подобрали коня по росту. - Откуда перегоняли? – Румата положил руку на холку гнедого красавца. – Ты что, сам с таким табуном управлялся? - Смеешься? – дон Гуг обнял старого друга. – Это Пампа позаботился: и лошадей лично отобрал, и провожатых мне дал. Ждет он тебя, Антон, ох как ждет! - Так ты от него?! Как он, старый дружище? - Сам увидишь? Ты хоть вспоминал его Земле? - Когда мы с тобой и с Анкой виделись, я еще никого вспоминать не мог, Паша, - глухо ответил Румата. - А вот пока летел сюда, веришь ли, каждый день во сне видел. Как у вас тут? - У нас тут все плохо, - неохотно ответил дон Гуг. Сам увидишь. А я здесь пока подежурю, мало ли что…
stella: Лошади бежали резво, и оказались выносливее тех, что были на Земле. Дорогу домой они чуяли на таком расстоянии каким-то непостижимым образом, и Румата, знакомый с этой особенностью местной породы, полностью положился на их инстинкт. Первые несколько минут он еще присматривался к реакции своих подопечных: уздечка и поводья все же отличались от земных образцов, но французы очень быстро разобрались, что к чему, а глубокие седла обеспечивали надежную посадку. Впрочем, манера держаться в седле обличала в мушкетерах опытных всадников, привыкших к разным лошадям. Хамахарские жеребцы были подобны земным ахалтекинцам, но, пожалуй, немного крупнее, а по скорости превосходили эту древнюю породу земных скакунов. Жеребец, посланный для Портоса, был лошадью самого барона Бау, видимо, дон Кондор предупредил, что один из всадников не уступит самому Пампе ни в росте, ни в сложении. «И кто придумал, что наши предки были слабыми и низкими вырожденцами?» - возмутился про себя Румата. – «Нормальные парни, сильные, красивые, ловкие, в обычной толпе землян, если их переодеть, ничем не выделятся». Да, мушкетеры вели себя достойно: не жаловались на превратности дорог и мелкий противный дождь, не отворачивались при виде повешенных вверх ногами крестьян, не морщились от запаха горелого мяса, который стоял в воздухе при приближении к любой спаленной деревушке и, даже в жалком придорожном трактире стойко пригубили жуткое пойло, которое хозяин имел наглость гордо именовать пивом. Но симпатия к своим подопечным возникла у Антона после одного небольшого происшествия в дороге. Они были уже совсем недалеко от владений Пампы, когда Атос резко остановил коня. - Слышите? – мушкетер прислушался, ему что-то почудилось. – Кто-то стонет. - Это ветер, - Портос, которому не терпелось оказаться под крышей, тоже натянул поводья. – Это вам чудится от голода всякая ерунда. - Нет, не чудится, - Атос соскочил с коня и, не выпуская поводья, двинулся в сторону придорожной канавы. – Тут кто-то плачет, ребенок или женщина. Теперь уже спешились все. Румата отобрал у Атоса повод и граф раздвинул сухой камыш, росший у болота, которое начиналось сразу у дороги. - Господи! – мушкетер едва не перекрестился: из зарослей на него смотрели огромные зеленые глаза на измазанном болотной тиной лице. Он обернулся к спутникам и произнес севшим голосом: - Тут человек. Теперь уже и Румата, кинув лошадей, бросился к Атосу, и замер, увидев странное существо. - Ты кто? – властно бросил он, и существо перестало скулить и упрямо выставило подбородок. – Ты от кого здесь прячешься? Ты говоришь по-арканарски? - Езжайте себе, благородный дон, - шмыгнуло носом существо. – Мне велено здесь ждать! - Кто велел? И кого ждать? – настаивал Румата и, протянув руку, вытащил перемазанное в болотной тине создание из зарослей. Болото неохотно отдало свою жертву: только огромная сила Руматы позволила ему проделать эту операцию, и неведомого пола человечек выскочил из болотной жижи точно пробка из бутылки. Болото с отвратительным чмоканьем сомкнуло свои воды над уже приготовленным смертельным ложем, на поверхности появилось несколько маслянистых радужных пузырей, и Румата про себя отметил, что где-то тут должна быть нефть. – Так кого ты здесь выслеживал? - Кого надо, того и выслеживал, - буркнул спасенный; впрочем, особой решительности в его голосе не было. - А вот я сейчас подвешу тебя на дереве, и ты живо мне все расскажешь, пригрозил Румата, но его слова не произвели впечатления. - Да все же знают, что дон Румата и мухи не обидит, - заявил нахал, и провел ладошкой по щеке, сбрасывая паука-кровососа. Под коркой подсохшей тины обнаружилась бледная кожица анемичного ребенка. – Вас ждут, благородный дон, и не только господин барон Бау. Там, дальше, - ребенок мотнул головой, засада. – Эти Черные прознали, что вы вернулись. - Засада, это хорошо, - оживился Портос. – Давненько мы не пускали в ход шпаги. - Тут бы лучше меч, - недовольно покосился Румата на казавшиеся хлипкими, рядом с его мечами, шпаги дворян. – Лучше мы все же обойдем это место. Тут где-то должна быть сухая тропа через болото. Парень, а ты ведь должен знать, как пройти через него живым. Иначе бы ты здесь, на нашем пути, не оказался. Дон Бау послал тебя? - Господин барон велел мне дожидаться вас на дороге, но я увидел монахов Ордена раньше, чем они меня заметили. Вот я и спрятался. - Если спрятался, так отчего же стонал? – спросил его Атос, смягчая вопрос благожелательной улыбкой. Мальчик нахмурился, и стал усиленно стирать грязь с лица и рук. - Я испугался, - честно признался он. – Меня болото затягивать стало, больно было очень, а вы все не шли и не шли. Вот я и скулить стал с перепугу. Страшно в трясине помирать, благородные доны, никому такого не пожелаешь. - Вот давайте убираться отсюда поживее, - поторопил всех д’Артаньян, который уже давно оглядывался по сторонам и выражал свое нетерпение. – Место тут какое-то гнилое, всякая чертовщина мерещится. - Это болото действует, его испарения, - объяснил Румата, садясь в седло. – Ну, как дорогу показывать будешь, малец? Пешком пойдешь или в седло к кому-нибудь из нас сядешь? - Я лучше в седло, - попросил мальчик. – Так и быстрее и не так страшно, - он, раз признавшись, больше не строил из себя храбреца и, уловив на себе взгляд Атоса, шагнул к нему, на ходу пытаясь отряхнуть свои лохмотья. - Можно с вами, дон? – тихо попросил он. Атос молча вскочил на своего коня и подал мальчику руку. - Я впереди вас сяду, так мне проще дорогу вам показывать, - паренек, едва коснувшись ноги мушкетера, легко поднялся в седло, - потом кивнул Румате. – Мы впереди поедем, а вы за нами след в след. И не бойтесь, тропа всех выдержит, только пройти по ней две лошади рядом не смогут. След в след держитесь. Тут не очень далеко, и главное, чтоб лошади не заржали. Болото, наверное, уже оцепить успели, а нас ждут люди дона Бау на другом конце тропы. Драться как бы не пришлось, - тихо пробормотал он, но Атос его услышал, и, подчиняясь какому-то, непонятному для него самого чувству, осторожно прижал к себе мальчика. Тот удивленно оглянулся, но возражать не стал. Они тронулись в опасный путь, след в след, придерживая лошадей и молясь про себя, чтобы те не подали голоса. Но лошади молчали, даже не всхрапывали, и осторожно переставляли ноги на опасной тропе. Вопреки словам проводника она часто бывала прикрыта водой, и лошади, повинуясь инстинкту, ступали в таких местах с особой осторожностью. Болото заканчивалось: все больше заметно было сухих мест и свежих, не тронутых гнилью, чахлых деревьев. Проводник привстал в седле, подняв руку, делая знак остановиться, и в этот момент раздался свист, и в плечо мальчика вонзился арбалетный болт. Кровь из раны брызнула в лицо Атосу, на мгновение ослепив его. Дальше все было, как в страшном сне: они кого-то рубили и протыкали своими шпагами, лошади перепрыгивали через тела и неслись вперед, к родной конюшне, уже не обращая внимание ни на что. Атос, придерживая в седле невесомое тело маленького проводника левой рукой и, зацепив поводья за высокую луку седла, целиком положился на своего жеребца. Он сцепился с каким-то всадником, исхитрился проткнуть его своей шпагой и понесся вперед, за остальным отрядом, отметив про себя, что их стало намного больше. Впереди уже маячила громада неприступного замка и опущенный мост. Пропустив всадников, он заскрипел тяжелыми цепями, отрезая отряд от преследования. Дальше они стали подниматься по тропе, проехав еще с пяток застав, пока не очутились на мощеной площади перед широким каменным крыльцом. На нем их уже ждал гигант, закованный в доспехи. - Господин наш Пампа барон дон Бау, прошу любить и жаловать! – с дрожью в голосе объявил Румата и, соскочив с коня, обнялся с бароном. Так и стояли они, сын Земли и сын этой прОклятой планеты, сжав друг друга в объятиях, словно сыновья одной матери. - Вы все же вернулись, дон Румата! – растроганный Пампа вытер глаза и обернулся к крыльцу. – А вот и моя супруга с баронетом! На площадку перед домом вышла удивительно красивая женщина, ведя за руку мальчугана лет шести, не по возрасту крупного, ухоженного, и очень похожего лицом на баронессу. Мальчик сдержанно, с достоинством, поклонился гостям, а потом, указывая на Атоса, соскочившего на землю и оглядывавшегося в поисках помощи для раненного проводника, произнес звонким голоском: «Господа, вы что, не видите, что Ниро нужна помощь?» Тут уж взрослые, устыдившись своего невнимания к раненому, засуетились. Прибежал личный врач барона и пошел вперед, указывая Атосу, который никому не доверил мальчика, куда отнести раненого. Странное чувство сопричастности не оставляло француза. Этот ребенок спас ему жизнь, принял на себя стрелу, предназначенную мушкетеру. Бросить его, еще живого, на милость людей Пампы, который послал ребенка на почти верную смерть, чтобы провести их в замок? Атос не мог оставить своего невольного спасителя, не удостоверившись лично, что о нем хорошо позаботятся. В комнате, куда его провели, было чисто, протопленный камин не дымил, а разобранная постель не отпугивала грязными и ветхими простынями. - Ниро, - позвал лекарь, - ты меня слышишь? Раненый чуть пошевелился, из раны снова потекла кровь. - Терпи, детка, сейчас будет больно, - предупредил лекарь, берясь за стрелу крепкими, узловатыми пальцами. Атос решительно шагнул к изголовью кровати и положил руки на плечи мальчика, но лекарь отстранил его, мотнув головой, не давая наклониться над раненым. Пронзительный крик, фонтанчик крови, и лекарь отбросил в сторону короткую стрелу. Пока он обрабатывал рану, Атос стоял в стороне, только подавая лекарю перевязочный материал, который почти не отличался от того, что использовался мушкетерами. Наложив повязку с целебной мазью, лекарь одобрительно посмотрел на своего добровольного помощника. - Благородный дон знаком с ранами? - Приходилось, - пожал плечами мушкетер, едва не прибавив, что со стрелами дела иметь пока не пришлось, ограничиваясь колотыми и рублеными. Про огнестрельные и вовсе говорить не стоило, но рана от арбалетной стрелы не лучше оружейной пули. - Жить, дружок, будешь, если не станешь лезть куда не надо! – лекарь положил ладонь на лоб Ниро. – Потом дал ему попить из кружки какой-то напиток, распространивший вокруг себя одуряющий сладковатый аромат. – Пей, это обезболивающее. Уснешь, и проснешься, как новенький. Атос остался рядом с раненым, не особо отдавая себе отчет, зачем делает это. Острая жалость к ребенку, едва не отдавшему свою жизнь за чужого ему человека, да и вообще человека с другой планеты, заставила обычно сурового и сдержанного в чувствах француза, с непонятной сентиментальностью отнестись к мальчику. Он, повторяя движение лекаря, рукой проверил, нет ли жара у Ниро, и вздрогнул, встретив взгляд неестественно больших, под светлыми ресницами, зеленых, как изумруды, глаз. - Благородный дон, вам не место у постели раба, - тихо произнес раненый. - Ты спас мне жизнь, - просто ответил Атос. – Такое не забывают. Ниро шевельнулся, желая устроиться поудобнее на своем ложе, одеяло из разноцветных лоскутов сдвинулось, потянув за собой рубашку, и взору Атоса открылась девичья грудь. Он изумленно вздохнул и тут же отвел глаза. - Вы никому не расскажете? – тихо попросила девушка. – Если кто-то узнает за пределами этого дома, что я скрываюсь в замке у барона, да еще в таком виде – мне конец! Тут будут все монахи Ордена, барону не устоять. - Мадемуазель, можете быть уверены, я никому ничего не скажу, - заверил ее Атос. – Но как же лекарь? - Его я не боюсь, он мне помог бежать. – Нира прикрыла глаза. - Спите, лекарь велел вам спать, - Атос решительно встал. – Я пришлю вам кого-нибудь, чтобы вам не оставаться без присмотра. – Он обернулся на звук открываемой двери, машинально ухватившись за эфес шпаги. - Вот вы где, Атос! – с видимым удовлетворением приветствовал его Румата. – Ваши друзья вас обыскались, но никто, кроме меня не догадался, где вы можете скрываться. Ниро, как ты? – он обеспокоенно нагнулся над постелью. – Прости, что не сразу тебя хватился. Ловко же ты меня одурачил, постреленок: я тебя и не признал. - Обо мне позаботились, Румата, - кротко ответила девушка, бросив взгляд в сторону Атоса. – Идите, мне уже лучше, лекарство действует. Они вышли из комнаты, оставив раненую в одиночестве всего на несколько минут, потому что тут же столкнулись в коридоре с лекарем. Тот окинул их пристальным взглядом, и незаметно обменялся с Руматой условным жестом. Потом поклонился с достоинством. - Дон Румата Эсторский, рад вновь служить вам. Дон Кондор предупредил меня, что с вами будут новые люди. Нам подмога? - Очень на это рассчитываю, - Румата тяжело вздохнул: он только начал свою работу, а уже едва не потерял Ниру. – В Арканаре такие перемены, что мне потребуется время, чтобы во всем разобраться. Это – господин Атос, он и его друзья тоже с Земли. - Значит, число наших богов увеличилось, - улыбаясь во весь рот, заявил лекарь, и добавил, уже с почтением кланяясь Атосу, - меня зовут Рендо, благородный дон, и дай бог, чтобы вам не понадобились мои услуги. Да, дон Румата, вас разыскивает дон Рипат, но его не пустили в замок. - Откуда он прознал, что я вернулся? – поразился Румата. - Он давненько ошивается в городе, примчался сюда сразу после того, как Черные подавили мятеж. Говорит, что у него важные сведения, но никто не стал с ним разговаривать. Но тут вы приехали, и он прямо рвется через все кордоны. - Хорошо, я найду его попозже, - Антон устало зевнул, прикрывшись ладонью. – Атос, пойдем, нам с вами еще надо найти для себя комнату, - Румата не заметил, как перешел на фамильярное обращение, а Атос не счел нужным это ему вменять в вину. Что-то изменилось в их отношении друг к другу, но ни тот, ни другой не стали об этом задумываться.
stella: На отдельную комнату претендовать было невозможно: слишком много было в доме барона людей, искавших его защиты, и самих защитников. Огромный замок давал приют всем, и люди не роптали, помещаясь по десять человек в одной комнате. Предусмотрительностью Пампы для Руматы была выделена отдельная комната, но он предложил Атосу разделить ее с ним. Француз интриговал его, а после того, как он не покинул Ниру в суматохе боя, и вовсе стал вызывать симпатию. Атос колебался: он бы предпочел быть с друзьями, но оказалось, что в комнате, куда поселили остальных друзей, кроме них было еще двое местных. Атос принял предложение тем более, что комнаты оказались рядом, и из одной в другую вела окованная металлом дверь, способная выдержать осаду. Кровать в их с Руматой комнате была одна, но ни того, ни другого это не смутило: как в Арканаре, так и во Франции мушкетеров, путешественникам частенько приходилось делить не только комнаты, но и постель. - Есть хотите? – Антон поднял свой дорожный баул, который кто-то занес в комнату и оставил у кровати. - Не откажусь! – француз снял перевязь, скинул камзол на спинку кресла. – Есть хочется, а еще больше – пить. Моя фляжка с вином осталась неизвестно где. И неплохо было бы умыться, но с этим, как я подозреваю, могут быть проблемы. - А мы пошлем к барону кого-нибудь, попросим… - Антон не договорил, потому что дверь без стука отворилась и в проеме нарисовалась колоритная фигура с подносом, уставленным блюдами и кувшином с пивом. – Барон верный друг и не даст нам умереть с голоду, - закончил он с восторгом. - Барон никогда не забывает о своих друзьях! – раздался в коридоре звучный голос, и сам дон Пампа собственной персоной явился в комнату. Теперь у Атоса появилась возможность рассмотреть этого вояку. Огромного роста, широкий в плечах, с могучими мускулами античного гиганта, этот человек чем-то сразу привлекал к себе. Добрый, щедрый, открытый для всех, он поразительно напоминал Портоса, и Атос тут же пожалел, что его друг не рядом с ним. Но это упущение было совсем не трудно исправить: Румата увидел в глазах француза смесь восхищения и сожаления и тут же предложил позвать остальных. Атос пошел к дверям чуть более поспешно, чем хотел бы показать, но его появление в комнате у друзей и приглашение к общему столу вызвало у всей компании вопль восторга: мушкетеры страшно проголодались и возможность нормально пообедать обрадовала всех. Остальные жильцы комнаты, в которую подселили друзей, отсутствовали, так что обед обещал пройти в самой тесной и дружеской обстановке. А, между тем, необычность происходящего не могла не заставить некоторых из участников застолья крепко задуматься. За столом пировали шесть человек, сама встреча которых была за пределами возможного. Вот сидели они: четверо французов, вызванных к жизни фантазией французского романиста и двое других, кого породило не менее богатое воображение братьев-писателей фантастических романов. За столом встретились те, кто априори не могли встретиться: земляне из семнадцатого и двадцать второго века и барон с планеты, где смутное Средневековье жало свою жатву среди глухого, забитого и несчастного народа. И у этих сотрапезников, похоже, становилось общим дело спасения этого народа от банды непонятного, и оттого еще более страшного от этого Ордена Черных монахов. Соприкоснулись два мира, придуманные реальными людьми и, заживших самостоятельной жизнью героям, нашлось общее, понятное и нужное дело. Они еще подумают, как могло такое случиться, но это – потом, когда будет время на передышку. А пока – надо успеть поесть и отдохнуть, потому что никто не знает, что будет утром. - Какая разница, где умереть, - тихо прошептал Атос Арамису, - под Ла Рошелью или под Арканаром? - Кто здесь говорит о смерти? – возмутился Пампа, чокаясь с Портосом. – Я намерен дожить до того момента, когда женю баронета, и обязательно дождусь внучат! - В таком случае, пьем за счастливую старость! – Портос расхохотался. – А я вот собираюсь жениться, как только закончится осада Ла Рошели, и надеюсь, что моя нареченная меня дождется. - Молода и красива? – Пампа залпом выпил содержимое своей кружки, не обратив внимание на неведомую Ла Рошель, и дружески ткнул этим сосудом, больше похожим на бочку, в плечо нового знакомого. Они с Портосом сразу почувствовали обоюдную симпатию. - Скорее богата и свободна, - Портос подмигнул барону. - О, в таком случае – поздравляю вдвойне, - Пампа вскочил на ноги и чуть качнулся, но удержался на ногах. – Но я пью за красивых и верных жен. Таких, как моя баронесса! Но таких как она – больше нет. Она одна – и она моя! – и он оглядел новых знакомых, но ему улыбались открыто и дружелюбно, и никто оспаривать его мнение не собирался. Разве что в глазах у четверых мужчин промелькнула тоска: у каждого из присутствующих была своя боль и своя история любви. - Красивая – и верная, это исключение из правил, - пробормотал вечный скептик Атос, но барон в этот раз его не услышал. Он громогласно продолжил перечислять добродетели своей супруги и, раз разговор решительно перешел на женщин, Арамис рассказал пару анекдотов из истории фрейлин Екатерины и Марии Медичи. Атос нахмурился: фрейлин Марии Медичи он знал всех, а некоторых даже очень близко. Арамис же, не подозревая, как опасно близко подошел он к той черте, за которой его истории могут стать слишком личными для его друга, ободренный вниманием присутствующих, открыл рот для очередной истории, когда Атос внезапно так резко встал, что его табурет отлетел в сторону. Мгновение он стоял, внутренне натянутый, как тетива лука, но, заметив удивление и внезапное молчание за столом, глубоко вздохнул. - Я, пожалуй, оставлю вас, господа, - с трудом выговорил он. – Я, действительно, очень устал. Разрешите откланяться. – он отвесил всем поклон и вышел со странной поспешностью. - Арамис, мне кажется, вы чем-то задели нашего друга, - без своего, обычно насмешливого тона, заметил дАртаньян. – Вы не обратили внимания, как резко он замкнулся в себе, когда вы начали рассказывать анекдоты. - Наш Атос очень знатный господин, - объяснил Портос. – У него в роду вся знать. Наверное, он не хотел, чтобы дело дошло до анекдотов про его тетушек. Арамис побледнел от мысли, что он повел себя нетактично, и что на это ему указали его друзья. Самолюбивый молодой человек не переносил выговоров ни от кого, кроме Атоса, и надо же было так неудачно пошутить именно в сторону королевского дома! Арамис закусил губу и решительно встал. - Пожалуй, и я последую примеру нашего графа, - холодно заявил он. – Я устал и выпил больше положенного. До утра, господа! – он откланялся в свою очередь, делая вид, что не заметил улыбку д’Артаньяна. - Пошел просить прощения, - покачал головой Портос, и налил себе еще вина. Румата встал в свою очередь: он собирался поговорить с Атосом, и собирался это сделать, пока тот не уснул. Портос, Пампа и д’Артаньян остались допивать вино и доедать остатки ужина.
stella: - Атос, вы не спите? – в комнате на столе горела единственная свеча, и в ее мигающем свете понять, есть ли кто-то на постели, Румата не мог. - Еще нет, - ответил тусклый голос. – А остальные еще пируют? – Антону почудилось, что Атос при этих словах улыбнулся. - Ну, их уже ненадолго хватит, - заверил его Румата. – Атос, я хотел вас поблагодарить за Ниро. - Вам этот мальчик дорог? – Румата готов был поклясться, что Атос сдержал смешок. - Мальчик? Да, пожалуй, - ответил он тем же тоном. – Если Ниро найдут, это плохо кончится для всех: Орден убрал всех потомков бывшей царской семьи до десятого колена, а этого упустил. - Значит, это прямой претендент на престол? – оживился мушкетер. - Да. Я никак не ожидал, что ему удалось вырваться из мышеловки, которую ему устроил дон Рэба. Но Рэба – покойник стараниями Араты Горбатого, который хоть на власть и не претендует, но сумеет взять ее со своим крестьянским войском. Вы когда-нибудь видели крестьянские бунты, Атос? – увел он француза от опасной темы. - Да, случалось. Я был в Керси, на юге Франции, когда там подавляли «соляной» бунт. Местное дворянство сумело управиться самостоятельно, но зрелище, должен вам сказать…- Атос замолчал, видимо воспоминания подобного рода лежали на его памяти тягостным грузом. - Послушайте, я все время пытался осмыслить то, что вы и ваш друг говорили о книге, в которой рассказывается о нас с Пампой. – Румата, сев на кровать, стал стаскивать сапоги: видно было, что ему самому не сподручно это делать. Атос с усмешкой наблюдал его старания. - Вы бы позвали кого-то из слуг, - посоветовал он. - У меня был мальчик-слуга. Его зарубили перед тем, как застрелили мою невесту, - слова тяжело падали во вдруг образовавшуюся пустоту. – А я отвык от сапог за эти два года, отвык от грязи, от того, что помыться – проблема, что сырая вода несет смерть, что дети и женщины никому не нужны, что можно мучить людей просто так, потому что нечем заняться. И от многого еще я отвык, но привыкну опять! Я вернулся, чтобы отомстить, чтобы вся эта банда поняла, что им лучше умереть сражаясь, потому что я никого в живых не оставлю. - Вы готовы убивать? – голос у мушкетера дрогнул, но Румате было не до чужих эмоций. - Я уже убивал, я преодолел в себе сочувствие и жалость и понял, что нельзя быть пассивным наблюдателем! – он содрал с себя, наконец, второй сапог, и простонал, - сейчас бы нырнуть в холодную реку, или под морскую волну и плыть, плыть, пока не станет разрывать легкие. Тогда вырваться на поверхность, и почувствовать, что вода смыла с тебя всю грязь с тела и с души. - Ну, это не так просто, - пробормотал Атос. - Послушайте, граф, - Румата схватил его за руку, - вы ведь знаете, что будет дальше с нами? - Я не читал эту книгу, но Арамис говорил мне, что то, что сейчас происходит, в ней не описывается. Вы хотите знать свое будущее? - Нет, - Антон замолчал. - Его нетрудно предугадать. А вы? - А я тоже не хочу. А ведь вы хотели мне предложить обмен: знание своей судьбы взамен на знание нашей. - Обмен не состоится. - И слава Богу, дон Румата. Расскажите-ка мне лучше о Ниро, - неожиданно попросил Атос. - Граф де Ла Фер, вы не можете остаться безучастным к судьбе бедной сиротки? – Румата прикусил язык, но Атос никак не прореагировал на его слова, сделал вид что не заметил, или действительно не понял разницы? А ведь говорил он на арканарском, как на родном французском, и это уже было необычно. – Ниро - двоюродный племянник покойного короля, отравленного по приказу Рэбы. - Следовательно, прямой наследник в создавшейся ситуации. Скажите, Румата, а салический закон в Арканаре работает или возможны послабления? - Думаю, что, если удастся разобраться с Орденом, народ будет рад любой власти, лишь бы она его защищала, - Румата лег, наконец. Сон у него пропал окончательно: Атос, несомненно, понял, кто Ниро. Только сумеет ли он молчать? Он размышлял, как быть с девушкой, когда услышал рядом: «Я умею хранить тайны, Румата». Через минуту только ровное, глубокое дыхание уснувшего, наконец, француза, и говорило о том, насколько он сумел овладеть собой. Румате осталось только коротать ночь без собеседника, довольствуясь собственными логическими построениями. А они были неутешительны. Атос помнил то, что не было описано в книге, у него была жизнь до того, как он встретился с д’Артаньяном в приемной у Тревиля. Не подразумевалась, а действительно была, как и у самого Антона. Видимо, жизнь знатного мальчика, который был вхож в Лувр. А у Руматы, тогда еще Антона, были друзья, школа и родители и все то, что положено человеку нового мира. Если то, что сейчас происходит, нигде не написано, значит книга зажила своей жизнью. Авторы создали условия для своей Вселенной – и отпустили ее жить дальше. И теперь они Творцы своего мира: дон Кондор, дон Гуг, Арата (особенно Арата), Пампа и он, Румата Эсторский. Кто-то запустил этот процесс, мушкетеры упоминали какое-то имя. Отчаянный стук в двери оторвал его от размышлений: пришлось вставать и открывать дверь. В комнату буквально ворвался дон Рипат, в прошлом его осведомитель, мужчина умный, осторожный и довольно беспринципный, как и положено шпиону. То, что он сумел выжить в мясорубке, которая началась после того, как Румату удалось вывезти на Землю, говорило лишь об одном: Рипату повезло, он сумел стать незаметным, а главное – не нашлось кому его выдать. Шум разбудил и Атоса, и Рипат замер, увидев незнакомого человека. - Простите меня, дон Румата, я считал, что у вас никого нет, - пробормотал он, отступая к двери. - Это наш человек, можете говорить при нем, Рипат, - Антон принялся поспешно одеваться. Атос занялся тем же, и через пару минут они оба были готовы к любым событиям. - Я начну с самого главного, дон Румата: Орден напал на след донны Ниры. - Массаракш! – вырвалось у Руматы любимое ругательство Каммерера. – Кто продал? - Дон Тамео. Он принадлежит Ордену душой и телом. - Дон Тамео принадлежит тому, кто обеспечит ему выпивку и пристанище, - презрительно искривил губу Румата. – Лучше ему впредь не попадаться на моем пути. Девочку они не получат, клянусь св. Микой. Дон Рипат, как вам удалось добраться сюда? И уверены ли вы, что за вами не следят? Дон Рипат заметно скис. - Думаю, что следят, - неохотно признал он. – От Святых отцов трудно скрыться, их агентура повсюду. - Важно знать, увязывают ли они ваше появление здесь с местонахождением ее светлости донны Ниры, - Румата потянул к себе перевязь с мечами. – И стоит ли ее переводить в новое убежище: надежнее место мы вряд ли найдем, ни в Соане, ни в горах не будет она в безопасности. - Разве что – во Франции, - одними губами вымолвил Атос, но Румата стремительно обернулся на его шепот. - Это реально, Атос? - Если бы я знал? – Атос пожал плечами. - Тогда именно вам и придется заняться ее охраной, - решение пришло молниеносно. - Если вам удастся вернуться, значит, она попадет туда вместе с вами, Атос! Это отличный выход. Хоть это и подвергает вас опасности наравне с принцессой, но зато и дает ей шанс выжить. - А как же планы с ее правлением? – только улыбнулся Атос. - А, бог с ними! Главное – выжить. И жить нормальной жизнью. - Пожалуй, у нас ей проще было бы выжить, - согласился Атос. – Во Франции ей не на что претендовать, она могла бы вести жизнь знатной дворянки. А ваш мир, Румата? Вы не готовы взять ее к себе? - Это сложно, - Румата задумался: в его планы не входило возвращаться еще раз на Землю. Он останется здесь до конца. Своего конца, который, как он предполагал, наступит очень скоро. С его взглядами, и с его действиями, Земля его больше не примет, как сына. Теперь он сын Арканара, плоть от плоти этой безумной, летящей в пропасть, страны. Он больше не бог, пришедший к ее народу, он один из тех, кто стоит с мечом в руке. Дон Томазо - придворный, прихлебатель у того, кто окажет покровительство. Крутился "в друзьях" у Руматы, когда тот шел кутить. Подлый и трусливый человек. Дон Рипат - офицер королевской охраны. Состоял в осведомителях у Руматы, который ему помогал с долгами. Как и Томазо - персонажи "Трудно быть богом". Массаракш (переводится, как "навыворот") - ругательство главного героя "Обитаемого острова", Максима Каммерера. (кто смотрел фильм помнит его, голубоглазого красавчика)). Впоследствии он стал очень значительной персоной.
Grand-mere: книга зажила своей жизнью. Авторы создали условия для своей Вселенной – и отпустили ее жить дальше. Как точно Вы сказали, Стелла. И каким леденящим холодком веет от последних строчек...
stella: Grand-mere , Румата прозрел. Я читала сценарий, написанный Стругацкими по книге - просто ошеломление. Это совсем другой Румата и вообще... Время написания диктует понимание. Читала, что Светлов дал своим студентам тему для рассуждений "Добро должно быть с кулаками".
stella: Те, кто строили жизненные планы для наследницы престола, пока еще не спросили саму девушку, что она намерена делать в дальнейшем. На данный момент ей было плохо, очень плохо. Жар и боль терзали ее тело, и мысли о будущем ее не посещали. Доктор почти не отходил от нее, менял повязку, время от времени поил обезболивающим напитком, настоянным на дурманящих травах. И запрещал любые посещения, оберегая покой раненой. К обеду она пришла в себя, и была в состоянии поговорить с Руматой. Антон наклонился над постелью, где терялась среди подушек маленькая фигурка. - Ваша светлость, - тихонько позвал он, и девушка раскрыла свои необыкновенные глаза эльфа. – Ваша светлость, как вы? - Не смейте так обращаться ко мне , высокородный дон, - прошелестел едва слышный голос. – Я Ниро! - Ниро-бесенок тебе больше по нраву? – тут же перешел на фамильярный тон Румата.- Как ты, пострел? Болит сильно? - Эту боль можно терпеть, - упрямо тряхнула она стриженной под пажа шевелюрой. – Еще денек отлежусь и буду готов… - Будешь готов ехать. - Ехать? Куда? Я никуда не собираюсь уезжать, я останусь с вами сторожить замок и отражать атаки. И потом, что я скажу баронету? Мы с ним договаривались, что будем стрелять из арбалета, стоя на вершине донжона, а туда ни одна стрела не долетит. - С твоим плечом, Ниро, ты еще долго не стрелок будешь. Тебя ищут, - неохотно признал Румата. - Дон Томазо тебя продал. - Так это был Томазо, - медленно и неуверено промолвила девушка. – Он так клялся в любви и верности… - Что ты поверила, - насмешливо фыркнул Румата. - Мне стыдно, что я была такой дурехой. Зато Ниро никогда не станет попадать в подобные сети. Он достаточно натерпелся, этот Ниро, и теперь его на живца не поймаешь, - голос значительно окреп, в нем появилась злость и решительность. - Ты уедешь отсюда, как только будешь в состоянии, - Румата осторожно поправил подушку, на которой лежала ее голова. - Куда ты меня отсылаешь? – Нира надулась, как непослушный ребенок. - Для начала – в Соан, под крылышко к дону Кондору. А потом – в горы. Там тебя не найдут, - Румата не сдержался, вздохнул, а она оживилась. - Ты поедешь тоже? – она отчаянно хотела, чтобы он был рядом, но и понимала, что Румата вернулся не для этого. - Нет, мое место здесь, с Пампой. С тобой поедут Атос и его люди. Нира вздрогнула и отчаянно покраснела. - Атос знает, кто я, - призналась девушка. - Тем лучше. - Почему? - Так тебя будут лучше охранять. Если повезет, Атос и его друзья заберут тебя к себе, во Францию. - Во Францию? Где это? - Далеко. За горами. Там страна, немного похожая на твою, но люди там добрее и нет Святых отцов. Тебе там будет хорошо, никто не станет тебя преследовать, и ты будешь жить, как принцесса в изгнании. А потом найдется рыцарь, который полюбит тебя и захочет, чтобы ты стала его супругой. - Атос? Румата опешил: такого в романе у Дюма не было, а Нира все же не похожа на герцогиню де Шеврез. И вообще, кто знает, куда теперь повернет роман: ведь у них появилось право свободного выбора. - Я поеду с этим рыцарем, - задумчиво проговорила девушка - Он тебе понравился? Он и его друзья – настоящие сказочные герои. - Я не знаю, нравится ли мне этот рыцарь, но он мне показался не таким, как другие. Я не знаю, что он за человек. - Очень хороший и добрый человек. И ему нужна любовь такой девушки, как ты! – вдохновенно стал сочинять Румата, вся уверенность которого зиждилась на книге Дюма. Узнать мушкетеров, как людей, у него времени не было, но что-то в Атосе привлекало Румату. Внезапный румянец Ниры тоже говорил ему немало: они с принцессой были друзьями, не более того, но девушка ждала любви и, конечно, не той, что популярна была при дворе. И, если француз действительно свободен и пережил в жизни ту трагедию, что описана в книге, чем Нира не утешительный приз для много пережившего, но еще совсем молодого человека. Атос, конечно же, даже предположить не мог, что вокруг него плетется такой изощренный заговор. Ничего не подозревая, он собрал друзей и изложил им предложение Руматы, которое пришлось всем по душе. Мушкетерам не улыбалось сидеть в осажденной крепости и ожидать сражения. Чужая страна, чуждые люди… какие бы храбрецы они не были, но принимать происходящее, как свою реальность, они не могли. Франция звала домой, и единственное, что оставалось – это искать дорогу к ней. - Будем пробиваться в этот Соан, - заключил д”Артаньян. Под вечер к больной пришел гость. Нира совсем не ожидала, что это будет Атос, но графом двигало не только простое сострадание: девушка спасла ему жизнь, пусть и случайно, и он считал себя обязанным проявить не только внимание: он теперь был перед ней в долгу. К состраданию примешивалось и некоторое любопытство, но совсем незначительное. Двигало Атосом и вполне реальное желание получше узнать ту, кого придется им охранять: ведь судя по ее поступкам, она не была пассивной жертвой, и вполне способна была на смелые поступки и безрассудные выходки, а это сильно усложняло их задачу. Робкой Нира не была, она вполне могла постоять за себя и с оружием в руках, но только не теперь. Прежде, чем трогаться в путь, следовало подождать несколько дней: рана принцессы была болезненна, она потеряла много крови, и пока она не придет в себя не могло быть и речи о поездке. Оставалось только молить об Удаче, потому что вокруг них сжималось кольцо: разведка докладывала о полчищах монахов, подтягивающихся со всех сторон. Орден имел в своем распоряжении сотни тысяч отлично вооруженных воинов, точных стрелков из арбалета и владеющих неведомыми приемами боя на мечах. А, кроме того, новый епископ Ордена, заступивший на место убиенного Рэбы, в отличие от него был человеком умным, аналитиком, трезво просчитывающим каждый ход, и расчетливо жестоким. Он умел ждать, и способен был взять замок барона Бау измором. Орден не спеша продвигался в своих планах: теперь, когда в его власти была почти вся страна, он мог позволить себе выжидать. Бурлившее в народе недовольство не слишком смущало его: если устранить бунтовщиков и сломить сопротивление непокорной знати, а главное – убрать принцессу, имя которой подняли на щит все, кто хотел избавиться от Ордена, народ, лишенный цели, затихнет на много лет. Все это рассказал дон Рипат, который пробрался в стан Пампы какими-то неведомыми тропами. Умный и расчетливый офицер быстро сообразил, что если ему и не удастся уцелеть в этой битве, то смерть лучше принять в бою, а не на пыточном столе. К тому же у того, кто сопротивляется, всегда остается шанс остаться в живых. Дон Рипат понимал и то, что особого доверия он, как и его сведения у осажденных особого доверия не вызывают, но предосторожности ради за ним установят слежку, а к обороне подготовятся побыстрее и тщательнее. Четверо французов заинтересовали его не на шутку: он сразу учуял в них профессиональных военных, тогда как с Руматой он по сей день не мог определиться: не то поэт, не то вояка. Если бы, не то побоище, что устроил высокородный дон после гибели своей возлюбленной, Рипат так бы и считал его фанфароном с бездонным карманом и собирателем сплетен и новостей. И вот дон Румата опять в Арканаре, после своего таинственного исчезновения он объявился вновь, такой же огромный, но уже – постоянно хмурый. И взгляд у него стал иным: холодным, жестким и беспощадным. Такой Румата был для всех новым и незнакомым, но такой Румата вписывался в то, что им предстояло. Рипат подсел к Атосу, который собирался встать из-за стола и улыбнулся ему со всей приятностью, какую мог выразить на своем лице. - Господин Атос, я бы очень хотел сообщить вам кое-какие сведения насчет принцессы. - О ком вы? – Атос с невозмутимым видом отставил пустую тарелку и допил вино. – О какой принцессе вы говорите? - О той, которая скрывается у барона Пампы. - Послушайте, господин… Рипат, если не ошибаюсь, я совершенно не в курсе того, что здесь происходит. Мы с друзьями иностранцы, находимся здесь всего пару дней и не представляем, что вообще происходит в стране. - Но вы же здесь останетесь? – допытывался Рипат. - Как сложатся обстоятельства; вы же сами могли убедиться, что мы все здесь на положении пленников этого вашего Ордена и никто не знает, чем все это кончится. Кроме всего прочего, нас четверо, и мы умеем обращаться с оружием. Бросить замок и его защитников – тоже не самый благородный поступок. Мы не привыкли уклоняться от опасности. И в то же время, позвольте мне выразить свое удивление, сударь: мы с вами не знакомы, говорим первый раз в жизни, и вы сразу же, не задумываясь, начинаете разговор, который и между давними соратниками и друзьями не всегда уместен. - Дон Атос, я говорю с вами так откровенно, потому что у нас нет времени на взаимные представления и расшаркивания. Завтра-послезавтра Орден пойдет на приступ и сделает все, чтобы раздобыть принцессу Ниру живой или мертвой. Живой ее казнят при стечении всего Арканара, мертвой выставят труп на площади, чтобы все увидели, что она мертва. У нее есть только один шанс – это бежать. - Зачем мне это все знать? – Атос лениво встал, не спеша снял перевязь со шпагой со спинки стула и перекинул ее через плечо. Рипат сидел, упершись кулаками в колени и не спускал глаз с француза, отмечая про себя, что трое друзей Атоса подобрались, как готовые к прыжку коты. - Вам это надо знать, чтобы учесть, что я могу вас вывести потайным ходом далеко за пределы замка. - Я уже говорил вам, что мы не собираемся бежать. - Вы готовы принять смерть ради совершенно чужой страны? - Придется, если не удастся достичь победы. - Но это – нелепая смерть. - Любая смерть, кроме смерти в бою – нелепость, - пожал плечами Атос. – Я понимаю, что вам хочется убраться отсюда подобру-поздорову. И сделать это лучше всего, спасая принцессу. Так вы заслужите ее вечную благодарность и обеспечите себе карьеру на будущее, не так ли? - А если бы и так? – поднял глаза на Атоса офицер. – Вы считаете это зазорным? - Это дело ваше и вашего понятия о чести, дон Рипат. К сожалению, мы вам в этом не помощники, - заключил Атос, и отвесил поклон присутствующим. – Простите, но у меня дела. – Он вышел и, притворив за собой дверь, несколько секунд подождал, не последует ли за ним какой-нибудь соглядатай. Атос не ошибся: Рипат толкнул дверь и нос к носу столкнулся с мушкетером. Пробормотав извинения, он почти побежал по коридору, что-то бормоча себе под нос. На этот раз он не решился следить за Атосом, и тот благополучно добрался до комнаты Ниры. - Благородный дон, я вас ждал, - приветствовал мушкетера тихий голос. Нира полусидела в подушках, ворот рубашки застегнут под самое горло, пушистые, чуть рыжеватые волосы старательно расчесаны, а зеленые глаза сияют на бледном лице, как два изумруда. Атос никогда не видел таких ярко-зеленых глаз, на Земле таких ни у кого не существовало. Ресницы и брови у нее были ярко-рыжие, что создавало удивительную золотистую оправу для глаз. Красивой по земному ее назвать было трудно: очень бледная, анемичная кожа, худоба, остренький подбородок делали ее похожим на мальчика. Но удивительные глаза, раз обратив к собеседнику свой взор, покоряли его, не давали отвлечься. - Ты так смотришь на меня, рыцарь, словно никогда не видал мальчишек? – лукаво поддразнила она Атоса. - Я никогда не видел таких удивительных метаморфоз, как с вами, - вежливо, но от всего сердца признался француз. - Метаморфоз? А что это такое? – любопытство так и светилось в ее глазах: иноземец был красив и искренен - редкое сочетание среди ее сограждан. - С одного из языков моей… - Атос чуть запнулся, подыскивая подходящее объяснение, - страны это слово переводится как «превращение». - Ты хочешь сказать, что не ожидал, что этот замарашка с дороги может выглядеть, как сын знатного рыцаря? - И даже, как королевский сын, - Атос охотно поддержал игру. - И ты бы согласился служить этому отпрыску королевского дома, если бы обстоятельства этого требовали? – против воли в голосе Ниры послышались повелительные нотки. - Если обстоятельства потребуют, мои друзья и я готовы вам помочь, ваша светлость, - поклонился Атос. – Помогать царственным особам – это наш долг, - добавил он, подумав при этом, что Судьба смеется над ними: мало им для этого Франции и Англии, так вот теперь и Арканар. – К тому же я ваш должник, ваша светлость: вы спасли мне жизнь. - В этом нет моей заслуги, - пожала она здоровым плечом, - так сложилось. Вы знаете, что задумал Румата? - Я не настолько близко знаком с ним, сударыня, чтобы он посвящал меня в свои планы. - Я не сомневаюсь, рыцарь, что он вас в этот план посвятил: он сам рассказал нам об этом, - Нира наморщила брови. – И мне не очень этот план нравится, я никуда не хочу отсюда уходить. - На данный момент никто и не собирается вас отсюда уводить: вы еще слишком слабы для любого путешествия, - Атос, успокаивая Ниру, присел, повинуясь ее жесту, в кресло рядом. - Тем лучше: я не стала спорить с Руматой, все равно все сложится так, как сложится, а не так, как ему хочется, - заявила Нира с такой невероятной убежденностью в неотвратимости случая, что Атос посмотрел на нее с удивлением: эта девочка поражала непредсказуемостью, вела себя то, как сорванец то, как фаталист, уставший от жизни. - Вы правы, - кивнул он на ее слова, пряча от нее взгляд: не хватало, чтобы она увидела, как он поражен ее словами. - Я всегда права, благородный дон, когда говорю о будущем, я давно знала, чем все кончится. - О чем вы, принцесса? - Когда при дворе появился Рэба, все женщины сначала презирали его, говорили, что он похож на дохлую рыбу. Только донна Окана вздыхала в его присутствии и закатывала глаза. Дура! Она решила, что выгодно помещает свои прелести, посещая альков нашего первого министра. Пока ее черт не дернул строить глазки Румате, она ничем не рисковала. Зато потом! Дон Рипат лично отвез ее в Веселую Башню. Долго она пыток не выдержала: это же не любовью заниматься! - Её казнили? – ничем не выдавая своих эмоций равнодушно спросил Атос. - До этого дело не дошло, она не выдержала пыток, но это был сигнал для тех, кто умеет делать выводы: дон Рэба способен на все. Если бы не Арата!.. - Пожалуй, Румата прав, - сделал свои выводы Атос. - Чем быстрее мы отсюда уберемся, тем лучше. – Нире он сказал вслух примерно то же: - Мы уедем, принцесса, как только вы сможете сесть в седло. Ни днем раньше, ни днем позже. И не думайте, что вам удастся меня обмануть: у меня еще свежи в памяти собственные подвиги по бегству с уроков, которые я не любил, - предостерег он сорванца, сидевшего в девице. Девушка отчаянно покраснела, но упрямо вздернула подбородок. - Я не привыкла, чтобы мной командовали, - гордо заявила она. - А я привык, чтобы к моим словам прислушивались, - отпарировал мушкетер. – Договоримся так: или вы – Ниро-сорвиголова, или вы Нира – наследная принцесса этого государства, которой грозит смерть. Выбирайте, ваша светлость. От вашего выбора зависит и наше поведение. - Ниро! – коротко выдохнула принцесса. - Тогда слушайте мой приказ: вы никого без моего ведома не принимаете, вы никуда, без нашего сопровождения не выходите из комнаты. - А баронет? Ему скучно без меня. - Пока – поскучает. А если совсем ему невмоготу – пусть приведут его к вам. Барон, его отец, или баронесса будут рады вас посетить. Они для вас не представляют опасности. - А ваши друзья? - Мои друзья и я будем по очереди дежурить в ваших покоях. На том и порешили: девушка поняла, что в роли, которую она для себя избрала, лучший путь – послушание.
Lumineuse: stella пишет: чем Нира не утешительный приз Так себе участь...stella пишет: нет Святых отцов Есть
Grand-mere: "Ведь в каком столетье ни живи, никуда не денешься от любви"? - хотя в планы автора это, похоже, не входило...
stella: Я - раб своих героев. Но посмотрим, во что все это выльется.
stella: Семейство барона Бау славилось гостеприимством, но еще больше тем, что тому, кто оказывался под его крышей обеспечена была и безопасность. Замок барона слыл неприступным, и действительно был таковым. Предки дона Пампы выбрали это место под свой домен не зря. Вознесшуюся на высоту почти в двести метров скалу органично венчал донжон, напомнивший Атосу донжон в Куси. Тогда, в пылу сражения и погони, он почти не рассмотрел замок, но вездесущий д’Артаньян потащил его, при первой же возможности, ознакомиться с диспозицией. Крутая тропа была не единственным путем, по которому можно было проникнуть в замок. Существовал еще один путь, со стороны плато, с которым замок связывал мост. Этот путь охранялся особенно тщательно. Атосу достаточно было минуты, чтобы понять, что в случае необходимости мост рухнет в ущелье, отделявшее скалу от материка. Пропасть была достаточно широка, чтобы через нее не долетела стрела арбалета, а шумевшая далеко внизу река не оставляла надежды тому, кто бы сорвался с такой высоты. - Ну, как вам замок? – гасконец, сдвинув шляпу на затылок, восторженно вздохнул. Здесь, на высоте, на просторе, привычный к горам д’Артаньян чувствовал себя почти дома. Дышалось ему легко и привольно, а предстоящая опасность горячила кровь. - Впечатляет! – коротко выразил свои эмоции немногословный Атос. - Этот замок не взять ни приступом, ни осадой, - довольный лейтенант мушкетеров потер руки. – Отличное место выбрали эти бароны, и строители у них были не промах. Гнездо орла! Вы видели у нас во Франции что-то подобное? Я – только у нас в Гаскони. - Я бывал в замке Куси и в Лангедоке видел нечто подобное, - Атос на мгновение задумался. – Знаете, друг мой, мне надо повидаться с бароном: я бы хотел с ним обсудить кое-какие детали нашего поведения, если нам придется уходить из замка раньше, чем мы рассчитываем. Где его можно найти? - Я видел его направляющимся с супругой и сыном к нашему Ниро, - д’Артаньян бросил на друга любопытный взгляд. – Атос, вы настроены на бегство? - Я не думаю, что у нас будет другой выход. Вы знаете, я не трус, но мы дали слово помочь. И потом, д’Артаньян, что за смысл вы видите в чужой борьбе? Пока мы дома были солдатами, нас никто не спрашивал, мы шли в бой по приказу. Здесь нам никто приказать не может, но могут попросить в трудную минуту. Эта девушка для них – символ, а для француза слово «символ» значило всегда много. Будем спасать его, этим мы и себе поможем. - Вы надеетесь вернуться в нашу Францию? - Надеюсь и верю, д’Артаньян. То, что происходит с нами – это рука Господня. Мы не в состоянии это осмыслить или объяснить, но верить мы можем. Д’Артаньян, стоя на месте, медленно обернулся вокруг оси, обозревая пейзаж вокруг. Обычно сумрачное, вечно сеющее дождь, небо прояснилось и выглянуло здешнее светило, так похожее на земное солнце. И окрестная природа заиграла дивными красками. - Этот мир красив, - тихо прошептал Атос, - очень красив и слишком похож на наш. Это – большой соблазн, мой друг. Это коварное сходство. - Дон Атос, - раздался голос, так похожий на голос Портоса. – Я вас ищу! - Чудесно, - довольный Атос поспешил ему навстречу. – Мне не придется искать барона по всему замку. Д’Артаньян проводил стройный силуэт друга задумчивым взглядом. Слова Атоса о соблазне сходства двух миров смутили его. Барон был великолепен. После того как Румата вытащил его из пыточной камеры, он не переставал удивляться, что друг проделал это так легко и непринужденно. Жизнь, которой он наслаждался теперь с еще большим удовольствием, казалась ему бесконечной. Этим своим жизнелюбием он, как и Портос, неизменно покорял окружающих. Появление в его замке четырех иноземцев, которых он приютил по просьбе дона Кондора, нисколько не обременяло барона. Наоборот, он нашел в Портосе равного не только по силе, но и подобного себе по характеру. Они отлично поладили, и Портос, быстро уразумев, что Пампа примет любую шутку, кроме волокитства за баронессой, счел за самое разумное подружиться с юным баронетом. Поэтому появление Атоса, перед которым Пампа почему-то робел, обрадовало барона уже потому, что не было официальным. Они устроились на каменном парапете, ограждавшем лестницу, ведшую к подножию огромной башни донжона. Отсюда никто не мог их слышать, а они видели все. Помолчав, чтобы сосредоточиться, Атос начал задавать вопросы. - Господин барон, я хотел бы вас поставить в известность, что в ближайшее время, как только Ниро будет в состоянии передвигаться, мои друзья и я должны будем уехать. Я бы хотел знать, какие варианты, относительно безопасные и тайные, имеются у вас для этого. - Все зависит от обстоятельств, - немного уклончиво ответил Пампа, устремив взгляд за плечо собеседника. – Насколько быстро вы хотите двигаться? - Вы хотели сказать «бежать»? – чуть улыбнулся Атос. – Это тоже зависит от обстоятельств. Но, как и в любом случае, путей могут быть несколько: подземный ход, лодка или плот и лошади. Повозки исключены: Ниро не выдержит тряски. - А почему вы решили, что в замке может быть подземный ход? – Пампа подозрительно прищурился. - Потому что я знаю, как строятся старинные замки на случай осады. У меня у самого, когда-то, был замок, построенный в незапамятные времена, и подземный ход там был, и даже не один! - Это путь неблизкий, благородный дон, и опасный. - Придется рискнуть, если не останется выбора. Нас четверо, как-нибудь мы сумеем уберечь одного ребенка. Есть, как я видел, еще и подъемный мост на материк, но пользоваться им не имеет смысла: наверняка его сторожат на той стороне. - На той стороне, за лесом, уже расположились эти грязные Отцы! – Пампа сложил пальцы на правой руке охранительным от нечистой силы жестом. – Со стороны столицы уже черным-черно от этой нечисти. – Он посмотрел прямо в глаза Атосу. – Я покажу вам путь, но вы должны поклясться мне, что с вами уйдет баронесса с сыном. Я обязан спасти наследника. - Я понимаю вас! – Атос выдержал взгляд барона не дрогнув. – И мы возьмем их без всяких клятв и обещаний просто потому, что им не выжить, если замок падет. - Замок падет, - горько вздохнул Пампа. – Но это не значит, - оживился он, - что мы будем пребывать в унынии. Они увидят, как умираю защитники Бау. А с нами – дон Румата, и это нас бодрит. Я проведу вас по подземному ходу. Прямо сейчас, чтобы не терять времени зря. Вам надо только запоминать дорогу. - За мной дело не станет, я хорошо ориентируюсь на местности и у меня отличная память, - заверил его Атос. Они спустились по бесконечной винтовой лестнице, добрались до служб, и за огромным очагом на кухне Пампа отворил низенькую, похожую на лаз, дверь, замаскированную под каменную кладку очага. Атос не успел удивиться, как огромный барон протиснется в нее, но дон Пампа проделал этот трюк удивительно изящно и непринужденно, позволив Атосу удостовериться, что и для Портоса это будет реально. За дверью оказался довольно просторный коридор, освещенный через равные расстояния коптящими светильниками. Ходом явно пользовались, и делали это довольно часто. - Вы видите, мы поддерживаем его в хорошем состоянии: может, и мы сумеем вывести через него хотя бы женщин и детей, - Пампа остановился, оглядываясь. - Вы что-то ищете? - Да, факел: светильники дальше погашены, - Пампа протянул руку куда-то вверх, в нишу на высоте метров двух, и достал факел, который зажег от светильника. – Пошли, время не ждет. Подземный ход вел вниз, дальше пошли ступени, потом они превратились в каменную кладку колодца, но натянутые вдоль стен канаты помогали спуститься по этой своеобразной винтовой лестнице. Внизу шумела река, ее рев становился все оглушительнее и по этому звуку Атос понял, как глубоко они забрались под землю. Когда брызги с перекатов стали долетать до них, Пампа остановился и сделал знак задержаться и своему спутнику. - Над колодцем натянута сетка, - стараясь перекричать рев воды, пояснил он и жестами изобразил сеть. – Если кто-то свалится, достать его можно будет, но этого лучше избежать. А теперь нам сюда, - он сдвинул камень, отличавшийся от прочих по форме, и механизм плавно открыл вход в очередное ответвление подземного хода. – Теперь уже недалеко, а вернемся другим путем, взбираться наверх не придется, - на всякий случай успокоил он француза. – В конце, у входа, вас ждет сюрприз, дон Атос. Коридор действительно оказался относительно коротким. Атос прикинул, что в общей сложности, не считая спуска в колодец, они прошли около мили. Титаническую работу проделали строители этого замка! - Умели строить наши предки, - подмигнул мушкетеру барон, подняв факел повыше. – Но строили долго, не одну сотню лет. Наш род обосновался на этих землях, когда Арканар только стал государством. Он же не всегда был таким: он был центром культуры и увеселений, тут лучшие книги издавались, лучшие книгочеи писали, королевский двор был самым богатым и к нему все стремились, кто хотел карьеру сделать. А этот проклятый Рэба все за пару лет уничтожил. Дон Румата говорит: «В стране, где властвует серость, к власти всегда приходят черные». Рэба всю серую сволочь в стране вокруг себя собрал. Господин Атос, а вы умеете сражаться мечом? – неожиданно сменил тему разговора барон. - Пробовал, - коротко ответил Атос, - понимая, о чем подумал Пампа. – Я одинаково свободно действую и правой, и левой рукой, но только в бою на шпагах. - Я вам что-то покажу, - Пампа вдруг остановился у выхода из подземного коридора, который заканчивался небольшой пещеркой. Река была совсем рядом, но она уже не ревела, а позванивала камушками у выхода. Барон вытащил один из мечей (Атос еще раньше обратил внимание, что меч под правой рукой на специальном темляке легко заводится на поясе под левую руку: не иначе, чтобы было удобно садиться в седло) и, став в позицию, заработал кистью, превратив меч в руке в подобие лопастей вертолета дона Кондора. Сверкающая плоскость то вращалась над головой у Пампы, то становилась непреодолимой защитой перед его грудью. - Вот, - нисколько не запыхавшийся барон остановил меч одним движением, и со свистом вогнал его в ножны. – Я долго могу так, и ваш друг, дон Портос, уже тоже обучился этому приему. Когда я так работаю, никто ко мне не подойдет близко. Разве что стрела достанет. - Барон, вы великолепны! – нисколько не покривив душой, воскликнул Атос. – Настоящий бог войны. - Ну, вот, наконец, и выход, а при нем – сюрприз, - невозмутимо провозгласил Пампа, словно комплимент Атоса был для него обычным делом. Француз сделал за ним несколько шагов и замер: крохотная бухточка под сводом пещеры приютила ладью. Рассчитанная человек на десять, снабженная парусом и веслами, она своими изящными обводами напоминала венецианскую гондолу. - Вот мой сюрприз: быстрая, как сокол, и легкая, как певчая птичка, - барон легко перепрыгивая с камня на камень подошел к лодке и любовно, как скакуна, похлопал ее по причудливо изогнутому носу, заканчивающегося головой сокола. - У нее довольно тяжелый киль и по мелководью она не ходок, но река здесь глубокая и течение сильное. Кто-нибудь из вас умеет грести и обращаться с парусом? - Я немного прослужил на флоте, - не вдаваясь в подробности, сказал Атос. – Думаю, управлюсь. Грести мои друзья умеют. Только по вашим звездам я не сориентируюсь, они здесь другие. - Река сама вас вынесет к границам. Надеюсь, никому не будет дела до вашей лодки, дон Атос. Так вы мне обещаете насчет баронессы и сына? – он отвернулся при этих словах, но свет факела отразился в его подозрительно блеснувших глазах, и Атос почувствовал, как сердце сжалось от жалости и тоски. Все повторяется, ничто не ново под земной ли луной, или под этим местным светилом. И любовь, и самопожертвование остаются мерилом взаимопонимания между людьми, даже если их культуры непохожи. А мир Арканара оказался опасно похожим и близким, и поэтому обладал притягательной силой и соблазном принять его, как свой, если не по счастливица вернуться во Францию. У Атоса не было семьи, не было уже и своего дома и, единственное, что его привязывало к жизни – это друзья. Друзья во Францию стремились всей душой, значит, и его путь лежал туда же. - Пора возвращаться, высокородный дон, - барон Пампа тронул своего задумавшегося спутника за плечо. – Он вышел из пещеры и стал подниматься по склону по крутой тропе, петлявшей в густой траве. Через час они были в замке, выйдя к последней, пятой заставе.
Lumineuse: Очень красиво описан подземный ход!
stella: Беда витала в воздухе, ее привкус ощущался в сладковатом дыме пожарищ, который ветер приносил издалека. В замке готовились к бою, начищали оружие, распределяли латы, проверяли луки и арбалеты, женщины заготавливали стрелы, грели масло для котлов и щипали корпию. Дети постарше сновали между этажами, разнося провизию, малыши держались поближе к женщинам и старикам. Нира, переодевшись мальчишкой, сидела у себя в комнате вместе с юным баронетом и читала ему легенду об истории любви принца и прекрасной девы с гор. Читала, не сознавая ни слова из прочитанного, потому что мысли ее были заняты предстоящим сражением, а слух – тем, что творилось в замке. Девушка не хотела уходить из замка, втайне надеясь, что ей все же удастся остаться вместе с его защитниками. А в покоях барона Пампы разыгрывалась совсем другая сцена. Баронесса не собиралась бежать. Она категорически отказалась покидать мужа, даже слышать не желала о том, что оставит его одного, и никакие слова о долге матери и мольбы барона не произвели на нее эффекта. Впрочем, Пампе, лучше, чем кому-либо было известно, что его кроткая и нежная жена в определенные моменты становилась тверже стали его мечей. Сына баронесса была согласна отпустить с Ниро и едва знакомыми рыцарями: муж был уверен, что на них можно положиться. Ее же место было рядом с бароном, она его жена и соратник, и намерена с ним быть как в победах, так и в поражении. А сына она воспитала так, что он не будет помехой беглецам. Главное – добраться до Соана, а там дон Кондор позаботится о нем не хуже, чем заботился о тех книгочеях, что сумели спасти из лап отца Рэбы. - Неужели вы думаете, что я смогла бы потом жить, зная, что мой муж и повелитель отдал жизнь за своих подданых, а меня не было рядом, что я не пыталась остановить кровь, текущую из его ран, не приняла его последний вздох? Нет, я с вами – до конца. А наш мальчик, когда вырастет, отомстит за всех, - она бывала так убедительна в этот момент, что Пампа, умирая от страха и жалости, все же соглашался с ней. Он, как владетельный барон, понимал, насколько присутствие баронессы воодушевит его людей. Отсутствие наследника поймут и простят, если они с женой будут вместе со всеми осажденными. Этот день пришел все же раньше, чем его ждали. Напряженная тишина последних ночей взорвалась сразу визгом и пением летящих стрел. И стрелы эти долетели через пропасть! Не помог и мост, рухнувший под весом конников: стрелы пели по-прежнему, и за каждой тянулась прочная веревка, прочная и не поддающаяся огню. За четверть часа была переброшена основа для переправы, а дальше в дело вступили проворные Отцы. Со сказочной быстротой был наведен подвесной мост, по которому четко, словно машины, двинулись по двое воины в клобуках. С противоположной стороны их поддерживали огненными стрелами. Вспыхнула смола, разлитая перед входом на донжон, и защитники замка отступили вниз, прикрывая вход. Крики, стоны, свист мечей, рассекавший воздух, рев пламени – страшная и грозная музыка боя перекрыла все остальные звуки в округе. В самом замке люди собрались в зале внизу: в основном это были женщины, дети, старики. Румата, прикрывавший вместе с Пампой винтовую лестницу донжона, краем глаза увидел Арату, который защищал со своими крестьянами посты на тропе. - Что у тебя? – он перегнулся неестественным образом, отражая мечом удар сунувшегося к нему бритоголового монаха. - Дон Румата, два первых моста пали. Нам не удержать эту орду, у них есть ваши молнии. - Что? – Румата побелел. – Откуда? - Кто-то оказался к ним щедрее, чем вы к нам, дон Румата, - лицо Араты перекосилось от ненависти. – Надо уводить людей. - Мы не успеем. – Румата резко извернулся, пропуская Арату на свою позицию. Поработай здесь немного, - бросил он, не вдаваясь в объяснения. Крестьянский вождь, не протестуя, занял его место рядом с бароном. Антон буквально скатился по лестнице и бросился в жилые помещения замка, призывая на ходу мушкетеров. Атос с друзьями встретили его у дверей принцессы. - Пора? – Атос отсалютовал Румате окровавленным клинком. - Уходите, как договаривались, - кивнул ему Антон. – И прощайте. Да поможет вам удача! - Господь на нашей стороне, - ответил ему Арамис за всех, и толкнул дверь в покои принцессы. Нира была готова: одета как мальчик, с котомкой на плече и арбалетом за спиной. За руку она держала юного баронета, бледного, но решительного. Д”Артаньян присел перед мальчиком на корточки, заглядывая ему в лицо. - Сейчас вам предстоит, молодой господин, самое серьезное дело вашей жизни: остаться в живых. Я говорю с вами, как с воином. Вы должны во всем слушаться нас, потому что нам придется быстро идти и, возможно, сражаться на этом пути. Все, что будет происходить, вы должны запоминать и потом расскажете это там, куда мы вас доставим. - А барон и баронесса? - Они будут защищать замок. Ребенок перевел взгляд на Ниру и она кивнула головой. «Это то, о чем я вам говорила, Вилли», - добавила девушка. - Я больше не увижу моих родителей? – вдруг с недетской серьезностью спросил мальчик. - Будем надеяться, что они сумеют удержать замок и присоединиться потом к вам, - Атос положил руки на плечи ребенка. – Вы их надежда и наследник рода Бау, господин баронет. Поэтому – вперед и никаких сомнений. Они почти бежали, потому что шум сражения был все ближе. Спуск по колодцу прошел без проблем, так как они заранее связались веревкой: если бы кто-то сорвался, остальные удержали бы его без труда. Баронет и Нира не доставили никаких хлопот, показав себя отлично тренированными для таких путешествий. И только в пещере, увидев лодку, девушка без сил опустилась на камень, прижимая к себе баронета Вилли. Мальчик поднял на нее глаза. - Мои родители погибли? – спросил он шепотом. - Этого мы пока не знаем, - ответил ему Атос. – Но надо надеяться на удачу, господин баронет. Лодку столкнули в воду, и все погрузились в ладью. Арамис и д’Артаньян сели на весла, Портос разместился за ними, Атос устроился у руля, пристроив детей на носу. Течение понемногу потащило ладью на середину потока. Лодка легко слушалась руля, но парус пока ставить не решились. Под покровом ночи черная ладья не была заметна, она сидела в воде достаточно низко, оставляя надежду, что беглецам удастся проскользнуть к границе, не встретив никаких препятствий. Они были уже далеко, когда на горизонте стало разгораться огромное зарево: это горел замок. Никому из тех, кто был в лодке, не суждено было видеть, что предстало глазам землян, решивших, наконец, вмешаться в происходящее. Когда сонные бомбы были сброшены на замок, путь осаждавших был хорошо виден: им навстречу пошли Румата, Пампа и Арата Горбатый. Крови было столько, что она не успела впитаться в землю, ручьи ее стекали по тропе, застывая страшными лужами в местах, где были углубления в почве. Антон и Арата лежали рядом: они дрались спина к спине. Барон был в самом низу, у последних ворот, и вокруг него было такое месиво, словно работал он не мечом, а гигантской мясорубкой. Баронессу нашли внизу, у подножия башни: она бросилась вниз, в огонь, но ветром ее отнесло прямо на камни. Тела защитников перевезли в Соан. Антона похоронили на Земле, Пампу с женой и Арату – в Соане. Теперь вопрос стоял только один: оставаться на планете, предоставив ее естественному течению ее собственной истории или вмешаться, и дать ее народу оружие, с которым он сможет противостоять завоевателям. Решать было Совету. И неведомо было ни французам, ни землянам этого мира, что на истинной Земле не раз разыгрывались битвы, в которых вмешательство в дела чужой страны то ли из лучших побуждений, то ли из хищнических устремлений, кончалось трагически для всех. А что же беглецы? О них – в продолжении рассказа.
полная версия страницы