Форум » Не только по Дюма » Эта замечательная жизнь » Ответить
Эта замечательная жизнь
Лея: Название: «Эта замечательная жизнь» Автор: Лея Фэндом: «Три мушкетера», фильм «Эта замечательная жизнь» Фрэнка Капры Жанр: кроссовер, праздничная сказка, юмор Персонажи: герои мушкетерской трилогии и Кларенс, ангел второго класса Отказ: Александру Дюма, Фрэнку Капре; Ленчику, Рыбе и Стелле, вдохновившим меня своими сказками, и вообще всем участникам форума. Статус: в процессе Причина: устала работать над серьезными и нескончаемыми проектами, решила последовать примеру наших сказочниц, тем более, что их фики напомнили фильм Фрэнка Капры «Эта замечательная жизнь» - одну из лучших праздничных кинолент всех времен и народов, в которой простодушный ангел Кларенс (родившийся, по фильму, в 1653 году!) помогает главному герою, впавшему в отчаяние. Судите, но не слишком строго
L_Lada: Лея , Лея пишет: и начинает хохотать... Интересно над кем/чем... Поверил или нет? И еще - не могу отделаться от вопроса: а что это Небесная канцелярия так долго раскачивалась со срочной помощью? Предоставляла свободу злоупотребления свободой выбора? Всё... молчу, молчу, молчу... Жду.
Черубина де Габрияк: Лея , о, пользуясь выражением Дюма, "интрига завязывается". И автор нас погрузила в действие. stella пишет: И у меня ма-а-аленькое замечание: вы думаете, Портос бы жал руку простолюдину? В молодости он не в меру заносчи Тоже смутило. И еще, Лея, если позволите, вот это: Лея пишет: Какой букет лиц ИМХО, не портосовская фраза. Мне кажется, он проще говорил.
Grand-mere: На минуту Атосу вспоминается библиотека в Бражелоне: весеннее солнце, пробивающееся сквозь витражи и обволакивающее юного Оливье, который с аппетитом ест свежеиспеченную булку и одновременно листает страницы какого-то рыцарского романа – в доме любимого дяди ему позволялись такие вольности... Штришок очень теплый, только... ему-то, может, и позволялись, а сам себе он позволял?.. Стелла пишет: А проблема выбора, так мучившая Арамиса, что он ей диссертацию посвятил, на деле - это проблема каждого из четверки. Как и любого из нас... Вспомнилось с опозданием: есть у В. Крапивина повесть "Прохождение Венеры по диску Солнца", где герой тоже встречается со своим ангелом-хранителем - мальчишкой.
Лея: Stella, L_Lada, Черубина де Габрияк, Grand-mere, огромное спасибо за отзывы, за обратную связь! Постараюсь ответить на все вопросы: - Кларенс одет как обедневший дворянин, но у него простецкое лицо, так что друзья не могут точно определить, к какому сословию он относится. Поэтому Портос пожимает ему руку; - "Букет лиц" - не совсем обычная фраза для Портоса, согласна, сама об этом думала. Но наш добродушный великан общается с красноречивым Арамисом, так что мог нахвататься каких-то его слов и выражений; - хохочет Атос не потому, что верит Кларенсу: он совсем недавно думал, что потерял способность отличать добро от зла, ангелов от демонов, а тут этот странный субъект, которого он записал было в чернокнижники, заявляет, что он - ангел-хранитель! - под старыми ошибками подразумеваются не детские драки юного господина со слугой, а то, что Гримо, являясь доверенным лицом Оливье и посредником в его отношениях с Шарлоттой, был чрезмерно болтлив и выдавал какие-то семейные тайны (да, с благими намерениями), что, в конечном итоге, ускорило брак Шарлотты с виконтом де Ла Фер. В ТМ подчеркивается, что Атос колотил Гримо "без малейшего гнева", но также отмечается, что "в эти дни он был разговорчивее". Может быть, я ошибаюсь, но, ИМХО, Атосу казалось, что он Гримо "учит", а не наказывает, делает из него идеального, бдительного оруженосца. Но в глубине души оставалась обида, и колотушки были не только муштрой, но и вымещением злости, причем злился граф не только на Гримо, но и на самого себя, и, конечно, на мошенников, которые его обманули и погубили. - что же касается медлительности "небесной канцелярии", то в фильме "Эта замечательная жизнь" Кларенса посылают на землю в тот момент, когда герой, Джордж Бейли, действительно дошел до ручки и хочет утопиться. Здесь Кларенсу тоже показывают Атоса, когда он дошел до предельного отчаяния, но Кларенс решает действовать задним числом и оказать своему подопечному "превентивную" помощь. Что из этого получится, посмотрим... Grand-mere,, конечно, проблема выбора - проблема каждого из нас, и даже ангелов вроде Кларенса Черубина де Габрияк, спасибо за фразу "интрига завязывается. Очень понравились и следующие высказывания Stella и L_Lada: Stella пишет: Надо понимать, что детьми виконт и слуга изрядно дрались и не всегда виконт оказывался победителем L_Lada пишет: Предоставляла свободу злоупотребления свободой выбора? Первая, ИМХО, иронический парафраз описания спортивных единоборств между Атосом и Портосом, в которых гигант не всегда оказывался победителем. Вторая вообще, ИМХО, достойна Оскара Уайльда!
Luisante: Лея, спасибо, мне понравилось. Особенно вот этот порыв Атоса в конце, когда он тряханул Кларенса. Мне вообще нравится, когда графа показывают таким живым. А вот что касается того, почему Атос захохотал, то мне представляется это так: он не поверил, что перед ним его ангел-хранитель, потому что ранее разуверился, что он у него есть.
Лея: Luisante, большое спасибо! Luisante пишет: А вот что касается того, почему Атос захохотал, то мне представляется это так: он не поверил, что перед ним его ангел-хранитель, потому что ранее разуверился, что он у него есть. Согласна, у хохота графа есть такой "подтекст". К тому же Атос как раз думал, что утратил способность отличать добро от зла, ангелов от демонов. И тут этот странный, подозрительный, к тому же смешной тип заявляет, что он - его ангел-хранитель!
stella: А мне представляется, что Атос, в своем отчаянии, почти разуверился в Боге, и только остатки веры еще удерживали его на поверхности, не давали покончить с собой. Поэтому появление чудака, претендующего на роль его ангела-хранителя вызвали взрыв нервного смеха. Атос - и ангел-хранитель? Это нелепость какая-то, издевка над ним, над его судьбой. Если он у него есть, то где он был раньше. когда нужно было предостеречь юного болвана от рокового шага?
Lumineuse: Так наш ангел решил сразу раскрыть все карты, и в прямом, и в переносном смысле ))) Неожиданно и любопытно.
Лея: Lumineuse пишет: ангел решил сразу раскрыть все карты, и в прямом, и в переносном смысле Lumineuse, большое спасибо! Кларенс тоже пользуется свободой воли, хотя многие интерпретаторы Библии считают, что у ангелов этой свободы нет.
Лея: Глава V Приступ нервного смеха немного разрядил атмосферу и успокоил Атоса, но он все еще слишком взволнован, чтобы трезво оценивать происходящее. Он заказывает еще вина для себя и еще хлеба с сыром для своего «ангела-хранителя», а потом, снова опустившись на стул, смотрит на сидящего перед ним Сен-Клера, стараясь понять, кто он, и обуздывая свои чувства. Очень уж необычно все, связанное с господином в выцветшем камзоле и запыленных ботфортах, чтобы считать его лишь старым чудаком, который вообразил себя ангелом. Его странные карты, исходящее от него ощущение тепла, даже его появление в трактире в то время, когда Атос завтракал там с друзьями. И, конечно, способность не только читать его мысли и бередить его раны, но и рассказывать о его прошлом и настоящем, будто он всегда стоял у его дверей и смотрел в замочную скважину... Он, Атос, должен был хладнокровно разобраться в том, что происходит, а вместо этого он опять сорвался, опять позволил чувствам управлять им и направлять его, определять его поведение. Знакомые принимают его за человека уравновешенного, невозмутимого, даже флегматичного, не подозревая о том, какие бури бушуют за этой спокойной маской, как трудно ему с этими бурями справляться. Иногда они вырываются наружу, и тогда он либо поддается гневу, либо погружается в отчаяние, уподобляясь нелюдимому старику, угрюмо потягивающему вино и с трудом ворочающему языком. В эти минуты (часы, дни!) он не властен над собой, а потом, когда мрачные чары развеиваются, его охватывают раскаяние и стыд, будто он виноват не только во временной потере самообладания, но и во всех бедах, которые произошли с его близкими и с ним самим... *** В «Сосновой шишке» к тому времени уже появились другие мушкетеры, а также несколько гвардейцев кардинала, которые с мрачным видом сидят за столом в другом конце кабака и то ли наблюдают за своими вечными противниками, то ли обдумывают, как их спровоцировать на очередную стычку. Мэтр Годо на всякий пожарный знаком подозвал хорошенькую служанку, разливающую вино по бутылкам, и что-то шепнул ей на ухо, и сейчас девушка ходит между столиками, флиртуя с мушкетерами и пытаясь отвлечь их внимание от угрюмых гвардейцев. Комедия, да и только... *** Люди, которых Оливье любил, не позволяли его жизни выйти за рамки трагедии, хотя сам он, наверное, предпочел бы, чтобы она была ближе к комедии, во всяком случае, к истории со счастливым концом, где добро торжествует, а зло наказывается, но не жестоко; где есть место любовному томлению и печали, но также – увлекательным приключениям, забавным мелочам и веселым шуткам. Много шума из ничего... Мать умерла молодой и прощалась с ним так драматично, будто бросала его, нищего сиротку, на произвол судьбы. Отец постепенно угасал после кончины жены, даже не пытаясь взять себя в руки и походить на прежнего, гордого, грозного графа де Ла Фер. Кузен Жюль героически погиб на войне, в которой мог не участвовать, а дядюшку Бражелона его гибель превратила в дряхлого старого пьяницу. Нареченной Оливье, Луизе де Ла Люссе его измена разбила сердце. Шарлотта Баксон, его избранница, которая достойно справлялась с ролью графини, оказалась обычной воровкой с клеймом в виде цветка лилии на левом плече... Друзья, частично вернувшие его к жизни, тоже впутываются в какие-то сомнительные истории, особенно Арамис, который ест из всех кормушек и мечется между ролями мушкетера, священника, поэта и интригана. А юный д’Артаньян, которого Атос начинает любить, как мог любить родного сына, нетерпеливо рвется вперед и вверх, к подвигам и славе, хотя многие на этом пути лишались и чести, и головы. И вот сейчас этот старый чудак, присутствие которого в трактире почему-то согревало сердце Атоса, анализирует его поведение и читает ему наставления. Кто он? Бывший слуга или нахлебник его дяди Бражелона, которому тот поручил следить за племянником? Чернокнижник, выживающий из ума? Шпион всевидящего и всезнающего кардинала Ришелье? Да, надо и ему, Атосу, опереться на свою склонность к анализу, которая часто помогает ему справиться в внутренними бурями, разложить по полочкам их причины и составляющие. И надо рассматривать все происходящее, как комедию, а не трагедию, чтобы снова не поддаться чувствам. Ну хотя бы вспомнить, с каким интересом совсем недавно Портос и Арамис рассматривали Сен-Клера и его диковинные карты, с каким нетерпением д’Артаньян пытался от него отделаться, как испуганно мэтр Годо смотрел на своего странного посетителя... *** - Я – твой ангел-хранитель, - повторяет господин Сен-Клер мягко и терпеливо, как бы объясняя способ решения трудной задачи не слишком сообразительному ученику. - Хорошо, - соглашается Атос. – Ты – мой ангел-хранитель. Но ты, наверное, падший ангел. Иначе у тебя были бы крылья. - У меня еще нет крыльев, - поясняет Сен-Клер. – Я их еще не заслужил. Я же ангел второго класса! Я перейду в первый класс и получу крылья только в том случае, если помогу тебе. В сущности, это ты должен мне помочь получить крылья... Достопочтенный мэтр Годо за стойкой продолжает боязливо смотреть в сторону собеседников, то ли принимая Сен-Клера за сумасшедшего, то опасаясь, что королевский мушкетер Атос опять выйдет из себя. Но тот снова смеется – на это раз скорее весело, чем истерично. - В сущности, именно такой ангел-хранитель у меня и должен быть, - говорит он, наконец, горько усмехаясь, - Неказистый и бескрылый, которому, к тому же, я сам должен помочь! Получается, что это я – твой ангел-помощник? - Что ж, можно думать и так, - кивает головой Сен-Клер. – Но ты как раз – падший ангел, хороший мальчик Оливье де Ла Фер, который мог стать рыцарем без страха и упрека, а стал угрюмым мушкетером Атосом, пьяницей и игроком, который, с одной стороны, пытается, как монах, замолить грехи, а с другой – еще больше погружается в грязь и скверну. Атос, опять сверкнув глазами, невольно тянется рукой к шпаге, но Сен Клер, качая указательным пальцем правой руки перед его носом, предостерегает: «Только не надо снова хватать меня за грудки!» Мэтр Годо, видимо, не слишком доверяющий миротворческим способностям Сен-Клера и не отказавшийся от намерения выставить его вон из трактира, снова подзывает хорошенькую служанку и что-то шепчет ей на ухо. Девушка скрывается за дверью, ведущей в погреб, и вскоре выходит оттуда в сопровождении слуги, рослого, разбитного малого, к тому же вооруженного внушительных размеров палкой, которой он как бы невзначай помахивает. Атос, от которого обычно ничего не ускользает, замечает эти маневры и снова начинает смеяться. - Вот так-то лучше, - говорит Сен-Клер, широко улыбаясь. - Хорошо, допустим, что ты действительно мой ангел-хранитель, - вздохнув, говорит Атос. – Ты знаешь мое настоящее имя и мое нынешнее боевое прозвище, тебе известно все о моем прошлом, настоящем и будущем. Что дальше? - Не совсем так, - честно признается Сен-Клер. – Мне показывали отрывки из твоего прошлого, как кадры из кинофильма, хотя (тут чудак устало машет рукой) ты не знаешь, что такое кинофильм. Но я более менее имею представление о твоем прошлом. Из твоего настоящего мне показали только одну картину – тебя с Гримо, которого ты муштруешь то ли как послушника-молчальника, то ли как оруженосца. А вот о твоем будущем я вообще ничего не знаю, кроме того, что в определенный момент тебе отчаянно понадобится помощь небес. - Может быть, тогда тебе и следует появиться? – иронично осведомляется Атос. – Почему ты опережаешь время? - Я думаю, мне надо сыграть три роли: духа Прошлого, духа Настоящего и духа Будущего – совсем как в «Рождественской песни» Диккенса, хотя (тут Сен-Клер опять устало машет рукой и даже вздыхает) ты, конечно, не читал «Рождественскую песнь» и не знаешь, кто такой Диккенс! Не исключено, однако, что духом Настоящего и моим проводником в этом мире придется временно стать тебе самому. Видишь ли, за тобой в прошлом я мог наблюдать с небес; в настоящем я могу к тебе «подключаться», разделять твои чувства и читать твои мысли. Но я должен тебя везде сопровождать, чтобы понять, что происходит с тобой и твоими друзьями, к которым ты привязан... - И что я должен им сказать? Что, несмотря на бедность, я нанял еще одного слугу в придачу к Гримо, причем слугу еще более неуклюжего и непонятливого? – опять иронизирует Атос. - Я очень даже понятливый, - обиженно возражает Сен-Клер. - А друзьям ничего объяснять не надо: они не всегда будут меня видеть, да и ты тоже. Но ты всегда будешь меня чувствовать....
stella: - Может быть, тогда тебе и следует появиться? – иронично осведомляется Атос. – Почему ты опережаешь время? Лея , а ведь это вы все время пытаетесь опередить время, позволяя Сен-Клеру аппелировать к примерам их будущего. Знаете, что мне мешает в вашем тексте? Две вещи: первое: вы все время пересказываете книгу и пьесу. А зачем? Мы ведь все это знаем наизусть, тут какой-то фразы нам достаточно, простого намека, чтобы понять что к чему. второе: вы очень много знаете, очень много читали фиков на эту тему, и все это хотите всадить сразу в текст. Получается анализ текстов по роману и пьесе, то, что уже было у вас многократно. Пусть вы пересказываете цитаты своими словами, но это не сильно меняет дело. Не обижайтесь на меня, но пока текст выглядит в моем восприятии пособием по изучению Трилогии с помощью художественной формы.))
Лея: stella пишет: Не обижайтесь на меня, но пока текст выглядит в моем восприятии пособием по изучению Трилогии с помощью художественной формы.)) Stella, конечно, я на вас не обижаюсь! Обратная связь - это наше все! В чем-то я с вами согласна: да, это повторение некоторых моих теорий (анализа ТМ), уже приведенных в других разделах форума, - в художественной форме. Но, говоря о том, что Атосу в какой-то момент отчаянно понадобится помощь небес, Кларенс намекает не на будущее графа, которое нам известно по ВДБ: он говорит о сцене, которую ему показал архангел: мушкетер Атос на берегу реки, на грани самоубийства. А еще это - кроссовер с фильмом "Эта замечательная жизнь", что тоже диктует условия. И ассоциации с "Рождественской песнью" Диккенса, с которой этот фильм связан. Но не буду спойлерить
L_Lada: Лея пишет: - У меня еще нет крыльев, - поясняет Сен-Клер. – Я их еще не заслужил. Я же ангел второго класса! А мне было показалось, что Атос сейчас оскорбится, что ему выдали осетрину второй свежести ангела второго класса... Даже падший как-то респектабельнее. Во всяком случае, мэтру Годо было чего опасаться.
Лея: L_Lada пишет: Даже падший как-то респектабельнее. L_Lada, спасибо!
Grand-mere: - В сущности, именно такой ангел-хранитель у меня и должен быть, - говорит он, наконец, горько усмехаясь, - Неказистый и бескрылый, которому, к тому же, я сам должен помочь! Получается, что это я – твой ангел-помощник? Диалектика!
Lumineuse: Лея пишет: Я перейду в первый класс и получу крылья только в том случае, если помогу тебе. В сущности, это ты должен мне помочь получить крылья..... Типичное поведение подростка "Я уже большой и самостоятельный, но вы мне обязаны помогать" Лея пишет: как кадры из кинофильма, хотя (тут чудак устало машет рукой) ты не знаешь, что такое кинофильм. Смешно ))) Расскажу о своих впечатлениях о начале этой истории. С одной стороны , кое в чем согласна со Стеллой: немного утомляют пересказы того, что я и так знаю. Если честно, я эти моменты проглядываю по диагонали. С другой стороны мне нравится ангел и его поведение ))) Но пока непонятно, зачем он, собственно, там появился, и какая у него будет роль. Очень интересно, что и как он будет делать дальше. Так что, я жду проду
Черубина де Габрияк: Grand-mere пишет: Диалектика! Lumineuse пишет: Расскажу о своих впечатлениях о начале этой истории. С одной стороны , кое в чем согласна со Стеллой: немного утомляют пересказы того, что я и так знаю. Если честно, я эти моменты проглядываю по диагонали. С другой стороны мне нравится ангел и его поведение ))) Но пока непонятно, зачем он, собственно, там появился, и какая у него будет роль. Очень интересно, что и как он будет делать дальше. А я согласна и со Стеллой и с тобой. Лея , задумка очень интересная и небанальная. Но лично мне бы хотелось больше внутреннего мира героев, что ли. Lumineuse пишет: Типичное поведение подростка "Я уже большой и самостоятельный, но вы мне обязаны помогать" Похоже. Интересно было бы узнать, что сам Кларенс об этом думает.
Лея: Grand-mere, Lumineuse, Черубина де Габрияк, спасибо за теплые отзывы! Очень рада, что вам нравится образ Кларенса и комическая сторона этой истории. Мне как раз хотелось показать остроумного, язвительного, даже немного смешного Атоса, который с иронией относится не только к окружающим, но и к самому себе, а не "рыцаря печального образа". Что же касается повторений, отсылок и скрытых (или не очень скрытых) цитат, то это обычный литературный прием. И, кстати, с его помощью, ИМХО, можно иной раз заглянуть во внутренний мир героев: мы видим "изнутри", то есть, глазами героя то, что в книге видели "извне", то есть, глазами автора. Теперь понимаю, что этим приемом нельзя злоупотреблять на форуме, где канон изучали со всех сторон и углов зрения Спасибо еще раз!
Лея: Глава VI Хаос. Кутерьма. Кавардак, Бардак... Кларенс сидит за столом в темном углу трактира «Золотая лилия» и перебирает в уме слова, подходящие к окружающей его обстановке. Наконец, останавливается на слове «бедлам». Да, бедлам, дурдом... Дней десять назад хозяин «Лилии» - маленький, кругленький, лоснящийся от жира и чрезмерно учтивый - напоминал Кларенсу пончик, до отказа начиненный приторно-сладким повидлом. Сейчас трактирщик - бледный, осунувшийся, небрежно одетый и растрепанный, похож скорее на мешок, набитый трухой. Он то впадает в отчаяние и рвет на себе волосы, то, охваченный яростью, вооружается огромным кухонным ножом или вертелом и атакует дверь, ведущую в его собственный, но с некоторых пор недосягаемый для него погреб. Хозяйка, высокая и сухопарая, похожая на копченую селедку, пытается успокоить и утихомирить мужа, но порой сама теряет самообладание, начинает причитать и рыдать, оплакивая свою горькую участь. Слуги передвигаются по трактиру чуть ли не на цыпочках, стараясь не попадаться хозяевам на глаза и под горячую руку, но иногда все же получают тумаки и затрещины. Гости, которым отказывают в еде и питье или подают какое-то пойло, устраивают скандалы и бьют бутылки, а порой даже грозят пожаловаться на трактирщика властям. И все это – по вине мушкетера Атоса, запершегося в погребе «Золотой лилии», где хранятся все съестные припасы ее хозяев. А точнее - по вине самого трактирщика и посланных ему на подмогу солдат, отбиваясь от которых Атос и вынужден был «уйти в подполье»... *** В этом бедламе один Кларенс сохраняет спокойствие: регулярно появляется в «Золотой лилии», довольствуется снедью и пойлом, которые ему подают, и либо посылает своему подопечному мысли на расстоянии (пусть небольшом), либо предается размышлениям... Время от времени трактирщик, как бы завороженный спокойствием Кларенса, подсаживается к нему за стол и начинает жаловаться, точнее, оправдываться. - Я же ничего не знал! Мне сообщили, что в трактире остановятся фальшивомонетчики, даже прислали подкрепление, чтобы помочь мне их задержать! А мне ведь надо подчиняться властям! В сущности, я до сих пор не знаю, кто этот человек! Возможно, он – действительно фальшивомонетчик?! - Это рыцарь Нового времени, - говорит Кларенс, скорее озвучивая свои мысли, чем отвечая хозяину "Лилии". - И его друзья – тоже рыцари, готовые отдать жизнь за любовь своей прекрасной дамы, за честь своей королевы, за мир в своей стране... - Что вы имеете в виду? – недоумевая, спрашивает трактирщик. - Я имею в виду, что в нынешнее, то есть, Новое время, тоже есть место рыцарям, - поясняет Кларенс. – Оливье и его друзья - не шалопаи и дебоширы, не авантюристы, и, тем более, не бандиты, они – настоящие рыцари! Иногда я жалею, что за ними не наблюдает какой-нибудь поэт или романист, который мог бы их впоследствии достойно описать или воспеть! Трактирщик настораживается, но – то ли из любопытства, то ли из вежливости – продолжает слушать своего странного гостя... - Какие у них колоритные характеры! – продолжает Кларенс. - Мудрый и одновременно неистовый Оливье, то есть, Атос; прагматичный, но бескорыстно преданный друзьям Портос; изящный поэт и храбрый воин Арамис; д’Артаньян – отважный и решительный, но здравомыслящий и осторожный! Готовые образы для романа под названием, к примеру, «Великолепная четверка»! Будь я писателем, у меня руки чесались бы в предвкушении труда над такой книгой! - Но вы, наверное, и есть писатель! Во всяком случае, вы так красиво говорите! – испуганно и угодливо вставляет трактирщик, представления не имеющий о том, кто такие Атос, Портос, Арамис и д’Артаньян. - А вы заметили, любезный, какие у этих рыцарей удивительные боевые прозвища? Они похожи на имена героев античных мифов, но в то же время совершенно оригинальны! Никого из древних героев не звали Атосом, Портосом или Арамисом! Не иначе, как один из моих крылатых соратников нашептал эти прозвища на ухо каждому из трех мушкетеров! - Конечно, конечно, - льстиво поддакивает совершенно растерявшийся и струхнувший трактирщик. - Крылатые соратники – это, наверное, другие поэты, ваши братья по цеху? «Да нет, это всего лишь ангелы первого класса! - говорит Кларенс, качая головой и как бы удивляясь тупости собеседника, а потом снисходительно махнув рукой, добавляет: «Впрочем, вам этого не понять...» У трактирщика отвисает челюсть, глаза начинают тревожно бегать по сторонам, и он, сославшись на какое-то неотложное дело, вскакивает с места, а потом, кланяясь и пятясь, отходит от стола. - Единственный гость, который заявляется к нам каждый день и не буянит, когда ему подают скудную снедь и скверное питье, оказался сумасшедшим, - тревожным шепотом сообщает он жене. – Ты бы послушала, что он мелет! Болтает о каких-то новых рыцарях, древних героях, бандитах, поэтах и даже ангелах! - Ну, он хотя бы исправно платит за скудную пищу и скверное питье, так что потерпим его странности, - отвечает здравомыслящая хозяйка, пожав плечами. - Впрочем, надо было нам догадаться, что он чокнутый, глядя на его выцветший камзол и странную шляпу... «Жена, как всегда, права, - думает трактирщик. – С присутствием этого старого чудака в трактире можно мириться. Он, по крайней мере, безобидный сумасшедший, в отличие от того безумца, который заперся в погребе...» «Негодяй и идиот! - думает Кларенс, уловивший мысли трактирщика, а потом вдруг осознает всю важность происшедшего: без труда читать мысли не только своих подопечных, но и всех людей могут лишь ангелы первого класса с их впечатляющей внешностью и прекрасными крыльями! Кларенс даже смотрит - со смесью надежды и страха – через свое правое плечо: может быть, у него уже начали расти крылья? Но нет, конечно, он бы почувствовал появление многообещающих бугорков на своей спине... И все же новообретенная способность «читать» всех встречных и поперечных говорит о том, что он идет в нужном направлении, то есть, взрослеет... *** В течение нескольких недель, прошедших после его первой встречи с Атосом и его друзьями, Кларенс порой недоумевал, почему, его, в сущности, послали на землю и велели помогать молчаливому, угрюмому мушкетеру. Кларенс, конечно, наведывался к нему, беседовал с ним и знакомил его с картами Каэло, хотя Гримо с подозрением смотрел на господина Сен-Клера и, видимо, не разделял благосклонности Атоса к старому чудаку. Будь на то его, Гримо, воля, он бы, наверное, выставил господина Сен-Клера за дверь. Но... Впервые Кларенс радовался тому, что Гримо не позволяется высказывать свое мнение или, тем более, учить своего господина уму-разуму. Но в целом казалось, что ему, Кларенсу, делать нечего. Его подопечный не совершал поступков, за которые мог впоследствии раскаиваться и помышлять о самоубийстве. Напротив, он вел себя как настоящий рыцарь и верный друг: пошел вместо юного д’Артаньяна в тюрьму, а потом, не задумываясь, последовал за ним в Англию, предложил самый практичный план кампании и даже уговорил Портоса с Арамисом ввязаться в опасную авантюру. Правда, по ночам, когда Атос оставался в своей квартире один и коротал время за бутылкой вина, его начинали обступать воспоминания о самом страшном, переломном периоде его жизни. Но как раз в это время Кларенс, увы, пока не мог ему помочь. Он не решался говорить об этом периоде с самим Оливье, памятуя его реакцию в «Сосновой шишке»; не мог открыто ему являться в трудные минуты, опасаясь реакции бдительного Гримо; не мог стучаться в двери дома на улице Феру среди ночи, опасаясь реакции его хозяйки. Конечно, Кларенс мог, оставаясь незримым, посылать Оливье флюиды тепла, чистоты и добра, тем самым спасая его от крайнего отчаяния. Кларенс мог посылать Оливье и свои мысли, но не был уверен, что тот правильно их поймет, а не примет за голоса каких-то демонов, пытающихся ввести его в заблуждение, успокоив его совесть. Но ведь Оливье должен чувствовать своего ангела-хранителя, чувствовать его участие и тепло! *** Что самое удивительное, Кларенс в период вынужденного бездействия и сам стал слышать какие-то странные голоса! Нет, это был не чарующий хор ангелов, прославляющих Творца. Голоса были скорее похожи на крики чаек на морском побережье или на писк птиц, окруживших могучее дерево и устраивающихся на ночь в его густой кроне. Неужели у него, Кларенса, в свою очередь, есть какие-то небесные хранители или искусители, которые наблюдают за ним и посылают ему сигналы, не позволяющие свернуть с пути истинного или, напротив, увлекающие его на другой, губительный путь? Но голоса, точнее, их обладатели, не касались поведения Кларенса и не обращались к нему: они, казалось, вовсе его игнорировали и обсуждали, вернее, сурово осуждали лишь трех мушкетеров и д’Артаньяна. Голоса начинали слышаться (будто кто-то включал радиоприемник!), стоило друзьям Атоса появиться у него в квартире, или встретиться с ним в каком-то трактире. «Вышибала, тупой силач, смертоносная машина!» «Бабник, лицемер, предатель, иезуит!» «Хитрец, карьерист, насильник! Он овладел женщиной против ее воли!» «Недобитый феодал, хищник, самодур!» "Бандиты, гангстеры XVII века!" «Бездельники и дебоширы, ставящие палки в колеса гениальному политику и патриоту!» Кларенсу оставалось лишь удивляться тому, как неадекватно эти загадочные существа воспринимают четырех друзей. Никто из неразлучных не казался ему вышибалой, предателем или самодуром. И никто из них женщин не насиловал: скучающие жены судейских сами вешались на шею статному красавцу Портосу; знатные дамы сами таяли, услышав стихи изящного Арамиса; а юный д’Артаньян и вовсе влюбился в свою квартирную хозяйку, прелестную мадам Бонасье, и даже спас ее от людей всесильного кардинала, устроивших засаду в ее доме. Неужели странным созданиям, чьи голоса Кларенс слышал, вообще изменило чувство добра и зла, и они стали принимать героев за злодеев, а рыцарей – за бандитов? Сам он, напротив, увлеченно наблюдал за четырьмя друзьями, будто читал первые главы романа плаща и шпаги. А когда д’Артаньян предложил трем мушкетерам прекрасный девиз: «Один за всех, и все за одного!», молодому ангелу захотелось оседлать лихого скакуна, накинуть на плечи мушкетерский плащ, повесить на бок шпагу и присоединиться к неразлучным. «То ли еще будет!», - говорил Кларенс самому себе, предвкушая увлекательные приключения... Приключения, действительно, начались. Но, по мере того, как друзья продвигались вперед на пути в Англию, эти приключения выходили за рамки авантюрного жанра и становились пугающе реалистичными. Кларенс терял уверенность читателя и наблюдателя в том, что с героями ничего страшного не случится, и начинал не на шутку за них бояться. За Портоса, попавшегося в ловушку в Шантильи, за Арамиса, раненного в плечо и оставленного в Кревкере. "Я забываю, что это не роман, а настоящая жизнь", - напоминал себе молодой ангел. В Амьене, в трактире «Золотая лилия», мрачный реализм сгустился. Почти осязаемый страх двух друзей, вынужденных провести в трактире ночь; их чуткий сон в общей комнате на матрацах (как тут не вспомнить знаменитое выражение итальянских мафиозо «залечь на матрасы»!); разбитые ноги их скакунов; обессиленная от кровопускания лошадь Мушкетона; Гримо, валяющийся во дворе трактира с рассеченной головой, – все это было гораздо ближе к фильмам, где кровь и грязь жизни выпячиваются на передний план, чем к романам плаща и шпаги. Дальше – хуже: неожиданное заявление толстого и приторно-сладкого трактирщика, что монеты, которыми Атос расплатился за ночлег, - фальшивые; отчаянная схватка мушкетера с вооруженными солдатами, которая помогла бежать д’Артаньяну с Планше... А потом подопечный Кларенса вновь пустился во все тяжкие: заперся в погребе, ушел в запой, погрузился в мрачные размышления и предался угрызениям совести. *** Его приняли за фальшивомонетчика в гостинице «Золотая лилия»! Комедия, да и только, если учесть, что он в свое время принял фальшивую монету за подлинную, воровку с лилией на плече – за «золотую лилию», чистую и незаурядную девушку... По ночам, когда воспоминания начинали роиться вокруг него, Атос не раз думал, что, возможно, сам превратил историю своей любви в трагедию, казнив Шарлотту, вместо того, чтобы просто выгнать ее ко всем чертям. Возможно, происшедшее с ним было лишь забавным рассказом о высокородном олухе, обманутом парой ловких мошенников, эдакой новеллой из "Декамерона", но он возвел эту новеллу в ранг античной драмы, жалкую мошенницу – в ранг демона и чудовища, а себя, обманутого олуха, - в ранг героя, над любовью и честью которого это чудовище надругалось. Много шума из ничего... Он относится с мягкой иронией к интрижкам Портоса с женами судейских, к роману Арамиса со знатной и тоже замужней красавицей. Почему же свою любовную историю он до сих пор воспринимает как кошмар? Потому что это его личная драма, его любовь, его честь? Или потому, что участники драмы преступили некую грань, за которой смешные истории кончаются и начинаются страшные сказки - вроде тех, что рассказывала ему кормилица? И кто именно эту грань преступил? Жорж Баксон, лже-священник, использовавший Шарлотту в качестве приманки в своей борьбе за место под солнцем? Шарлотта, которой удавалось так долго и с таким мастерством обманывать Оливье, вызывать у него доверие к каждому ее слову, к каждому действию (такая задача не по плечу обычной воровке!)? Или он сам, которого вид клейма на ее плече вдруг отрезвил, представив все ее мелкие и крупные промахи и уловки в совершенно новом свете, и вызвал жажду убийства, охватившую все его существо подобно сильнейшей лихорадке?.. В погребе темно, холодно и сыро, рядом посапывает Гримо, от которого разит вином и оливковым маслом, а по полу шастают крысы, стараясь подобраться к остаткам окороков и задевая хвостами осколки бутылок. И все же Атосу кажется, что откуда-то веет жаром и чистотой, будто в один из углов мрачного погреба проникают солнечные лучи... «Ты не предатель и не убийца, - звучит в его ушах голос господина Сен-Клера, полный участия и тепла. – Ты действовал не как обычный ревнивец или взбешенный сеньор, которого обвела вокруг пальца простолюдинка и преступница. Ты действовал как рыцарь, чьей порядочностью и честностью нагло и бессовестно воспользовались. Как влюбленный, чья любимая женщина оказалась чудовищем. Как человек, чей миропорядок вдруг рухнул...» Атос, прислушиваясь к этим красивым и даже высокопарным словам, иронично усмехается. Действительно ли это голос его «ангела-хранителя»? Способен ли Сен-Клер, который кажется то наивным подростком, то старым чудаком, так складно и поэтично излагать свои мысли? Или они преломляются через сознание самого Оливье? А может быть, это вообще голоса каких-то демонов, которые тянут его в ад, усыпляя его совесть?. Ну да, конечно, он не предатель и не убийца! Он не предал отца и невесту, не казнил жену. Он - влюбленный, чья дама сердца оказалась чудовищем. Рыцарь, чей миропорядок рухнул!.. - Пожалуй, стоит проверить верность твоих теорий, дорогой мой ангел-хранитель! - мысленно обращается Атос к Сен-Клеру. - Стоит рассказать кому-нибудь мою кошмарную любовную историю и увидеть его реакцию. Да только рассказывать ее некому, разве что крысам, которые с недовольным писком шастают по полу. Гримо и так знает все или почти все, и бедняга сейчас не в состоянии выслушивать мои пьяные бредни. К тому же мы с Гримо давно перешли на язык жестов, и моя неожиданная словоохотливость может его ошеломить. Он, чего доброго, подумает, что я сошел с ума!. А вот друзья... Возможно, я решился бы рассказать свою историю кому-то из друзей, но, увы, я вовсе не уверен, что снова встречусь с ними. А ведь я мог их уберечь, отговорить от поездки в Англию, но не сделал этого. Я, как всегда, допустил ошибку! Моя жизнь - сплошная череда ошибок... *** - Так я и знал, что он мне не поверит, он ко мне не прислушается! - досадует Кларенс. – Да, мне с ним нелегко придется, хотя пару недель назад казалось, что делать мне нечего! Наверное, надо найти другой подход к Оливье и к его трагедии. Впрочем, как ни подходи, результат один: Шарлотта в петле, старый граф де Ла Фер – в могиле, Луиза де Ла Люссе - тоже, а молодой граф, ставший мушкетером, казнит себя за предательство и убийство... И даже в возможных бедах друзей обвиняет себя. А эти друзья, скорее всего, живы и здоровы! Молодцы вроде Портоса, Арамиса и д'Артаньяна так просто не умирают!.. Вдруг Кларенса осеняет, будто один из наставников-архангелов участливо толкнул его в спину или шире раскрыл его глаза. Он вспоминает свое старое предположение: злые волшебницы так просто не умирают... Может быть, чертова Шарлотта выжила? Может быть, кто-то ее спас? И если да, то станет ли его подопечному от этого немного легче? Было бы, конечно, лучше, если бы в живых остались отец Оливье и его невеста. Но старый граф де Ла Фер, безусловно, скончался: ему и без «помощи» сына недолго оставалось жить. А как насчет невесты? Может быть, она сумела победить свою болезнь? Ведь хорошие девушки тоже так просто не умирают!.. Но как об этом узнать? Временно бросить Оливье в Амьене и отправиться в Берри? Наведаться в Блуа к дядюшке Бражелону, который так любит своего племянника? Нет, пока бросать Оливье, конечно, нельзя! Но в какой-то момент надо будет превратиться из ангела-спутника и ангела-телепата в ангела-детектива...
stella: Меня не оставляет ощущение, что за Кларенсом тоже наблюдают, как за Атосом.)) И это - зрители. Вы словно комментируете за кадром фильм, комментируете непрерывно, неотступно, как беспристрастный судья. - Пожалуй, стоит проверить верность твоих теорий, дорогой мой ангел-хранитель, - мысленно обращается Атос к Сен-Клеру. - Стоит рассказать кому-нибудь мою кошмарную любовную историю и увидеть его реакцию. Да только рассказывать ее некому, разве что крысам, которые с недовольным писком шастают по полу. Гримо и так знает все или почти все, к тому же бедняга сейчас не в том состоянии, чтобы выслушивать мои пьяные исповеди... Возможно, я решился бы рассказать свою историю кому-то из друзей, но я вовсе не уверен, что снова встречусь с ними... А ведь я мог их отговорить от поездки в Англию. Но, как всегда, допустил ошибку... Этот монолог мог бы быть классным, если бы был более экспрессивным. Вы подводите к тому, что Атос уже был готов кому-нибудь изложить свои печали? Вот тут я в корне не согласна - тогда он не устроил бы эту комедию с игрой на Гримо. Спектакль был рассчитан только на то, чтобы запутать друга. А зачем его запутывать, если ты внутренне готов растрепать свою тайну? И неужто Гримо выслушивал пьяные исповеди хозяина? не верю!!! Атос, напиваясь, становился немым. Разве что в бреду, получив очередную рану, мог говорить. Мы знаем про Феру, но драк было предостаточно, и фикрайтеры его тоже "мочат" регулярно.
полная версия страницы