Форум » Не только по Дюма » Сказка нашего двора (5 лет спустя ) » Ответить
Сказка нашего двора (5 лет спустя )
Nika: Особая благодарность Лис, Стелла и Калантэ за моральную поддержку После печальных событий прошло пять лет. Саша жила как будто в полусне—каким-то образом просыпалась, заставляла себя идти в институт и в конце концов даже почти умудрилась его закончить, непонятно каким образом. Слава богу, хоть на это хватило. Институт, правда, не театральный—Саша в последнюю минуту решила выбрать более приземленную профессию программиста, ей вдруг показалось, что компьютер—это весьма увлекательная вещь и кроме того, будет занимать много свободного времени, а ей хотелось именно этого—так вот, институт как ни странно, открыл второе дыхание. Самым ужасным был первый месяц—кошмары снились чуть ли не каждую ночь. Вовка искренне поразил ее до глубины души—первую неделю он не отходил от нее, ночевал в их квартире и вскакивал по ее малейшему вздоху. Хотя, если разобраться, в сущности он ей был никто—если уж разбираться дальше, он был больше только Володиным соседом. Ну еще их обьеденяло милое и не очень понятное приключение, о котором они боялись говорить, потому что там был Володя... Она даже позволила несколько раз одногруппнику Олегу проводить ее домой и несколько раз они даже попили вместе чай. Когда Лев Давыдович передал ей слова Володи о том, что он хотел чтобы она была счастливой, она не сразу поняла, что ей говорят. Не мог он настолько думать о ней, зная, что его самого скоро не станет. А потом поняла, что мог... С Олегом было интересно беседовать—он читал тоже, что и они с Володей. Интереснее, чем с девочками, с которыми вобще не клеилось, начав с того, что восприняли Сашин вечный черный цвет за шутку. Как раз тут и появился Олег, унял разошедшихся не в меру девиц и спросил, можно ли сесть рядом. Так и осталось. Саша рассказала ему о Володе—он не верил, пока она не сказала, что это передавали по всем теле и радиоканалам. Мама долго уговаривала отметить хотя бы двадцать пять лет—так давно уже не было в доме гостей или хотя бы просто смеха... предлагала сделать настоящий день рожденья, с салатом оливье и муравейником, который она лично ради Саши готова была соорудить, но Саша отказывалась. Но ведь все-таки двадцать пять00круглая дата, мелькнула мысль поехать в Израиль, но даже Лев Давыдович был и то счастливее ее. Так случилось, что после того, как Светлана помогла тогда Саше прийти в себя, она уже случайно никуда не ушла. У нее тоже была своя трагедия—ее муж и сын погибли в хайфском автобусе пять лет назад. Ничто так не обьеденяет уже немолодых людей, как общее горе—одного мимолетного поцелуя оказалось достаточно, чтобы они поняли, что уже больше не могут друг без друга обходиться... ...А быть рядом с чужим счастьем казалось Саше совершенно невыносимым. Общество Олега было приятным, но на счастье это все же тянуло с трудом, хоть и было лучше, чем ничего. Олег с утра предлагал пойти хотя бы в кино, но в кино ничего не шло, кроме тупого «Возвращения мушкетеров». Вовка боялся рассказывать Саше сюжет, так как там мушкетеры возвращались с того света. Олег все-таки зашел с букетом цветов и предложил пройтись. С одной стороны прогулка бы не помешала, но с другой стороны ей вдруг захотелось остаться совершенно одной. --Саш, уже почти пять лет прошло,--сказал Олег.—Я ни на чем не настаиваю, но мне все-таки хотелось бы знать... --Что? --Мы ведь уже не маленькие. --Олег, уйди. Пожалуйста, уйди сейчас, очень тебя прошу. --Может, позволишь хотя бы поцеловать тебя, царевна несмеяна? Саша побледнела—она вдруг поняла, что сейчас будет. Он не уйдет. Он может быть был и не совсем плохим парнем, ведь помог же он ей тогда, но они были одни в квартире и он был сильнее ее. Звать на помощь средь бела дня тоже было бесполезно. Оставалось два варианта—подчиниться неизбежному и после этого со всем покончить, как бы не современно это не выглядело, ей-то уже будет все равно, или сопротивляться до последнего и надеяться на чудо. Олег больно сжал руку. --Сама разденешься или помочь? --Уйди... будь человеком, уйди. Я никому ничего не скажу, только не трогай меня. --Сейчас. Все брошу и уйду. Всю жизнь собралась траур по своему Александру Матросову носить? Дура... Саше показалось, что у нее уходит земля из-под ног. Неужели кому-то то, что сделал Володя, может показаться смешным? Он до нее не дотронется. Никогда. Как бы только изловчиться... ей вдруг показалось, что она слышит звук открывающейся двери. Только бы не родители... хотя на самом деле уже все равно, кто... --Отпусти,--услышала она вдруг знакомый Вовкин голос. Господи, благослови ту минуту, когда я дала ему ключ от квартиры. Один за всех и все за одного... только справиться ли он... ну конечно, ему ведь уже двадцать... столько же было Володе... --Отпусти, я сказал,--ледяным голосом повторил Вовка, медленно подходя к Олегу. --А, теперь я понял! Детей предпочитаешь? --Я сейчас милицию вызову,--едва слышно сказала Саша. --Саш, да не надо ей руки об этого марать,--спокойно сказал Вовка, схватив Олега за рубашку и весьма удачно прижимая к стенке.—Вы как желаете покинуть сие помещение—головой вперед или коленками назад? --Слышишь, ты, клоп Говорун! Так я тебя и испугался! Отпусти, мелкота, руки коротки! --Эх ты, а еще Стругацких читаешь. На такую женщину руку поднял. Пошел вон отсюда пока я в самом деле милицию не вызвал. --Вах, баюсь! Саша заметила, как Вовка зачем-то лезет в карман. Неужели пистолет? У Вовки? Но откуда? Господи, да он же на самом деле мухи не обидит... это только считается, что ему двадцать лет... --Знаешь, что это за штука? Саша увидела мелькнувший у Вовки кинжал. Тот самый. Она схватилась за сердце и медленно поползла по стенке. --Ты че, сдурел? Отпусти, нужны вы мне больно, ненормальные... --Забудь эту квартиру. Забудь Сашу. Иначе будешь иметь дело со мной, а у меня есть вот эта штука,--Вовка еще раз показал Олегу кинжал. Тот пожал плечами—не зарежет же он его, в самом деле. Ну их к черту, странные какие-то... хотя красивая она, это правда, ну да бог с ней... --Анжелика, ты жива? --Господи, как ты во время... --Да уж, повезло так повезло. Да вставай, ушел он, слава богу... а молодец я, правда? --Вова... Вовочка, откуда у тебя это? Господи боже мой, откуда? --Откуда, откуда... они на похоронах еще хотели это Льву Давыдовичу дать, да тетя Света не позволила, говорит он с ним прямо в могилу ляжет... так она мне дала и сказала чтоб я как зеницу ока... забыла потом видно... Анжелика, ну ты чего рыдаешь? --Дай... пожалуйста... --Нетушки! Не дам, не дождешься. Думаешь, я еще маленький? Я там перестал быть маленьким... Саш, ну перестань рыдать, пожалуйста... --Ты... ты что думаешь, я для этого прошу? --Да кто тебя знает? --Вова... обещаю, клянусь Володиным именем, клянусь теми двумя месяцами неземного счастья, которые у нас были, что я никогда об этом не помышляла и не помыслю... ну чем тебе еще поклясться? --Ничем. Не дам. Я тете Свете слово дал. --Вов, может мы уже вышли из Пантелеевского возраста? --Точно, вышли. Пуговицу верхнюю застегни, да не смотрю я на тебя, не красней... --А если я с тетей Светой поговорю? --Вот поговоришь, тогда видно будет. С днем рождения, Анжелика. Пошел я. --Ты что, даже чаю не попьешь? --Я—нет, а вот Долгорукий сказал зайдет позже, с ним и пейте. А я уже повеселился сегодня. Саша покачала головой—странный он какой-то в последнее время. С кинжалом так вовсе перебор. И тут засмеялась, впервые за долгое время. Ну надо же, какой рыцарь из него получился, из вечно жующего мальчика. Вовка—рыцарь... с ума сойти, как идет время... И тут она поняла, что может смеятся. Значит, все будет хорошо. Как, пока еще не ясно, но точно—будет...
Ответов - 13
Nika: Димка пришел через полчаса после Вовки—Саша уже вполне пришла в себя и кроме того, дала себе слово начать новую жизнь—держать себя в руках и без истерик. Поэтому она сама предложила Димке пойти в кино на новых мушкетеров, хоть Димка и сказал, что там совершенно нечего смотреть, но ради нее он пойдет еще раз. Саша даже близко представить себе не могла, насколько там нечего было смотреть. В сущности, ей даже нечего было ответить на вопрос Димки «ну как». Она только покачала головой и спросила Димку, как ему самому. --Я песню придумал по этому поводу,--ответил Димка.—Точнее, начало: обдолбанный Марков с обдолбанным Хилом, травы накурившись придумали фильм... Пошли-ка долбиться, воскликнул Нагиев, эх, кайфа здесь нету, сказал Харатьян... могу продолжить... Может, денег назад потребуем? --Да ну их. --Володя на такое точно не пошел бы...—зачем-то задумчиво произнес Димка.—Ой, Саш, прости меня, пожалуйста. Сам не знаю зачем сказал, правда. --Если бы ты только знал... если бы ты только знал, как мне хочется увидеть его.. хоть на одну секунду,--прошептала Саша, забыв о данном самой себе слове. С Димкой она почему-то чувствовала себя как с хорошей подружкой.—Господи, если бы ты только знал... --Саш, не плачь. --Я не плачу. --Да, а глаза на мокром месте. Ну, прости меня, маленький я еще. --Да нет, Дим, ты не маленький. И не причем тут ты совсем. Это ты меня прости. --Саш, послушай, на самом деле я тебе одну штуку собирался рассказать. В качестве подарка.—Саша удивленно посмотрела на Димку, но поскольку она ничего не сказала, он продолжил:--Помнишь, я обещал лунное затмение? --Я не хочу больше,--вздохнула Саша.—Правда, не хочу, совсем. Даже Атоса увидеть не хочу. --Н-да, не хотеть увидеть Атоса-- это диагноз,--согласился Димка.—Только ты меня не дослушала. Я высчитал так, что мы там можем появиться вместе с Володей. Саша остановилась и посмотрела на Димку так, как будто видела его впервые в жизни. --Знаешь, Дим, из нас двоих повода рехнуться все-таки больше было у меня, чем у тебя,--заметила Саша. --Да перестань ты. Ты ведь знаешь, что я астрономию изучаю вместе с программированием. Двойная специальность у меня будет. --Да, и что, ты падающие звезды запрограммировал? --Не совсем так. Понимаешь, очень долго обьяснять. Смещение гравитационных полей, временных полюсов и так далее. По моему все должно получиться. --Слушай, Дим, я тебя люблю, как младшего брата, но если бы я знала, где тут ближайшая психушка, я бы тебя сама туда за руку привела. --Вот спасибо. А первые два раза не в счет. --Извини, первые два раза ты не трогал гравитационные поля. --Ладно, Саш, как хочешь. Мое дело предложить. --Димочка, не обижайся на меня. Пожалуйста, а то Вовка на меня уже почему-то обижен сегодня. --Вовка? --Да, а что? --То-то я смотрю, он с нами не пошел. --Дим, ты может договоришь? --А ты совсем, совсем ничего не понимаешь? --Что я должна понимать? --А то, Саш, что он влюблен в тебя по уши, уже давно, только никогда в жизни тебе не скажет, потому что твой покой ему дороже всего на свете. --А ты откуда это знаешь? Он тебе говорил? --А друзьям необязательно говорить друг другу такие вещи. В смысле, настоящим друзьям. Как мушкетерам. --Но я... --Все понятно, Саш. От тебя ничего не требуется и кроме того, я тебе ничего не говорил. --Но ты же понимаешь... --Понимаю. Не маленький. И Вовка не маленький. Володя в этом возрасте, между прочим, сам знаешь что сделал. Саша пропустила последнюю фразу мимо ушей, поскольку на сей раз ее занимало другое. Вот так дела, час отчасу не легче. И ведь Вовка просто очень хороший, как можно его обидеть? И что теперь ей со всем этим делать? Спасибо, что Димка глаза раскрыл, ей ведь в самом деле было не до этого. --Дим, ты извинишь меня, если я с тобой сейчас в мороженицу не пойду? --Понятно. Проводить? --Спасибо, я сама. --Точно? --Абсолютно. Я тебе позвоню. Спасибо за замечательный день рождения. --Это Маркову спасибо,--не смог удержаться Димка.—Саш, ты только... как бы это... --Ты, между прочим, как настоящий друг, мог бы отличить любовь от влюбленности. --Это ты ему скажи. От меня в данном случае все равно толку мало. Астрономия у меня гораздо лучше получается. --Дим, а знаешь—давай попробуем! Чем черт не шутит! ведь бывают же чудеса на свете! Давай, я решилась! --Я так и знал, что ты передумаешь. Только одна маленькая деталь—поскольку нас было четверо, я посчитал, что всем вместе там быть это сильно много народу... короче, мы с Вовкой уступаем свои места тете Свете и Льву Давыдовичу. --Боже, какое благородство! --Саш! --Да ладно, Дим, хорошо, спасибо. Будем надеяться, что все получится.
Nika: Утром Светлана проснулась от знакомого запаха—пахло сгоревшими тостами. --Лева! Ты опять завтрак мне в постель хотел приготовить, романтик ты мой неисправимый? Она вздохнула—можно было бы поспать еще пару часов, но теперь уже вряд ли уснешь с таким благоуханием и вышла в кухню. --Светочка, извини... теперь уже честно даже не тебе в кровать, а просто на стол,--с виноватым видом ответил Лев Давыдович.—Ничего не понимаю.. Володя тоже всегда на это жаловался. --Бедный мальчик,-- сочуственно кивнула Светлана.—Ну что ты переживаешь? Просто ты как Привалов, М-поле можешь рассчитать, а завтрак сотворить проблема. --Хотел как лучше,--вздохнул Лев Давыдович.—Ничего, я научусь, честное слово. --Левочка, не надо, пожалуйста--только продукты переводим. Ну не расстраивайся! Лев Давыдович с первого дня искренне и совершенно безуспешно пытался порадовать ее романтическим завтраком в кровати. Напрасная затея—из всех разнообразных существующих блюд успешно удавалось ему только одно, ромашковый чай в разных вариациях, да и то за блюдо это сходило с трудом, скорее больше напоминало все же напиток. Лев Давыдович был упрям и не прекращал попыток, тем более, что прежде он не раз заставал на кухне Володю и недоумевал, почему не может справиться с тем, с чем справлялся его сын. Светлана тоже не слишком любила проводить время на кухне, тем более, что они оба почти целые дни проводили на работе и ели дома практически только в выходные, но вот именно в выходные хотелось чего-нибудь домашнего. Она открыла холодильник и покачала головой—Лев Давыдович умудрился перевести и все яйца, хотя для этого надо было обладать особенным талантом. Оставалось одно—пойти на Бен Йегуду, а там было полно кафешек со всякой всячиной, вполне близкой к домашней пище, а учитывая особенные способности некоторых, так даже лучше. В конечном итоге они все-таки практически ничего не сьели, а сидели за столиком и улыбались друг другу как дети, правда, кофе Светлана все-таки выпила—от этой привычки она ни в какую не желала отказываться. Все тоже самое наверняка можно было сделать и дома, но это уже стало чудесной традицией—пить кофе в субботу утром на центральной улице Иерусалима. Лев Давыдович не раз думал о том, что Володя, наверное, доволен тем, что он так счастлив. Благодарил судьбу за то, что для них обоих это закончилось именно так. Он боялся даже на секунду предствить, что было бы с ним, если бы он переживал это одии. Он словно переродился—давно уже не выглядел таким спортивным и подтянутым. Он и прежде не позволял себе распускаться, ведь ему было ради кого жить, но сейчас рядом со Светланой он словно помолодел, хотя ему уже было сорок девять лет. Хотя что такое сорок девять? Это там почему-то считалось что после сорока все кончается. Ерунда. Если есть ради кого, то возраст вобще не важен. После завтрака Светлана предложила зайти на рынок за овощами—овощи в ее представлении испортить было практически невозможно. Поскольку магазины были закрыты, оставался один рынок. --Эй, добрые люди! Льву Давыдовичу понадобилось повторить это раза три, пока он не понял, что обращаются именно к ним. --Добрый человек, купи жене безделушку, чего тебе стоит? Лев Давыдович подумал, что этого он пожалуй уже давно не делал и согласился посмотреть на безделушку. Безделушка оказалось коралловым ожерельем, в точности, как у Саши—это он сразу вспомнил --Четыреста шекелей,--безапелляционно заявила цыганка. --Лева, пошли, я не собираюсь с ней торговаться,--шепнула Светлана, тем не менее не отводя глаз от ожерелья.—Только этого не хватало. --Господи, да разве это деньги? Послушайте, дама, моему сыну вы такую же штуку продали в два раза дешевле,--зачем-то все же сказал он. --Так то когда было,--вздохнула цыганка.—Вот и считайте, цены-то растут... сыночек-то правда у вас алмазный был, упокой господи его душу..—Она перекрестилась—на арабском рынке Иерусалима это выглядело впечатляюще. --Откуда вы знаете про моего сына? --Да кто ж про него не знает? Ладно, берите за двести вместе с сережками. --Свернул борьбу за прибыль частный капитал,--произнесла Светлана.—Это Трофимов,--ответила она на немой вопрос Льва Давыдовича. Он уже должен был привыкнуть, что цитаты Трофимова у нее были заготовлены на все случаи жизни так же, как у него—Высоцкого.--Лева, дай ей четыреста. Подачек мне только не хватало. --Я не подаю,--обиделась цыганка.—Не нравится—можете вобще не брать. А вот сыночек ваш и не раздумывал, между прочим. --Это точно, он не раздумывал,--вздохнул Лев Давыдович.—Светочка, давай дадим ей триста. Вместе с сережками. ----Ну и странные вы люди—никто меня еще не уговаривал продать за дороже... дай ручку, добрая женщина, бесплатно погадаю. --Тьфу ты! Этого еще не хватало! --Дай, быстрее будет,--шепнул Лев Давыдович. Светлана пожала плечами и протянула ладонь. --Так... было у тебя большое горе... есть у тебя большая, красивая любовь... --Слушайте, так я и сама могу! --Подожди, не перебивай... будет... будет у вас ребенок... --Что?—удивленно протянула Светлана.—Вы с ума сошли? Вы что, не видите сколько нам лет? --А в Америке, говорят, женщины первого ребенка в сорок пять лет рожают... а тебе, добрая женщина, сорока пяти еще нет. --Да не думали мы о ребенке! --А вот и подумайте, точно будет, говорю вам. --Может, за те же деньги еще и скажете, кто? --Погоди... да... мальчик и... мальчик. --Теперь еще и два? --Угу, близнецы. --А если я хочу девочку? --Ладно, пускай будет один мальчик и одна девочка,--подумав, изрекла цыганка. --Слушайте, вы что, аист?—на всякий случай поинтересовался Лев Давыдович. История начинала его весьма забавлять. --Нет, дорогой, качан капусты. Постой... будет у тебя приключение необычайное. --Какое еще приключение? --Этого не вижу... вижу, что очень необычное, и больше ничего. Ну, идите, идите, чего встали, нечего бреднями голову забивать... С этими словами она вдруг собрала свои вещи и удалилась сама. --Лева, как тебе это нравится? Что за странности средь бела дня? Ты ведь слышал, что она наболтала? --Да не обращай внимания на всякие глупости. Этому нет никакого физического обьяснения. --Ладно, раз так. Только пошли отсюда, не нравится мне здесь. --Хорошо, пойдем. Только домой мне не хочется. --Мне тоже. Какие будут предложения? Лев Давыдович задумался, что-то вспоминая и покачал головой, отгоняя это воспоминание. Какое это все-таки было чудесное лето. Одно за всю жизнь... --Лева... что с тобой? --Все в порядке, мое солнышко. --Так куда мы пойдем? --Ты выставку Шагала в здании парламента видела? --Но ведь сегодня суббота и все закрыто. --А мне кажется, нас пустят, обязательно. Я в этом просто уверен... Поздно вечером, когда за окном уже было совсем темно и только шелестела листва и редкие машины, совсем как тогда, почти пять лет назад, Лев Давыдович лежал, положив руки под голову и смотрел, как Светлана пьет кофе—на этот раз вечерний. После чашки перед сном она обычно прекрасным образом засыпала, как младенец, хотя для него это продолжало оставаться неразрешимой загадкой. --Послушай, Светочка,--вдруг сказал он.—Я ведь тоже об этом думал. Она поставила чашку на столик и обернулась к нему. --О чем, Лева? --О ребенке... --Правда? --Ну да. Но только...—он сел с ней рядом, взял ее руки в свои.—Не могу я. Не могу решиться на это. Второй раз я этого не переживу, точно тебе говорю. --Да ты с ума сошел! У меня сильный организм... --У нее тоже был сильный организм. --У тебя пунктик. Ты на этом зациклился. --Ну в общем где-то примерно так. --Нечего сравнивать медецину сегодня и двадцать лет назад. Даже больше, двадцать пять. --Но послушай, мне уже сорок девять лет. Когда это произойдет, мне будет пятьдесят. Когда ему будет двадцать, мне будет... ужас. Не могу себя представить в таком возрасте. --И не надо. Ты в отличной форме. --Это сейчас... --Это все ерунда. Главное захотеть. Тогда все возможно. Совершенно все. Я в это твердо верю. А я хочу, очень хочу. Представляешь, какой это будет замечательный ребенок? Совершенно избалованный, между прочим... --Да уж. Бедный ребенок получит пару родителей, которые могут быть и бабушкой с дедушкой по совместительству... --Так какой же это бедный ребенок? Наоборот, везучий... --Ты точно этого хочешь? --Господи, точнее не бывает... только сейчас я пожалуй хочу спать, как раз после кофе... --Да уж, завтра можем спать до победы. Выходной ведь. --Только пожалей остатки хлеба.. а то даже бутерброд с вареньем не с чем будет сделать. --Хорошо, даю слово, никаких романтических завтраков... Ночью Светлане приснился странный сон. Сны ей не снились уже очень давно по весьма понятным причинам и если и снились, ничего хорошего в них обычно не было. А этот был какой-то уж очень не обычный. Море света и каких-то лучей. И еще она как будто куда-то падала. Такого с ней уж точно не было никогда в жизни. Интересно, к чему сняться такие сны? Надо бы проснуться. Теперь в самую пору. Интересно, есть ли этому физическое обьяснение, как любит говорить Лева? Едва она подумала еще раз, что надо бы проснуться, как в самом деле проснулась и тут же почувствовала что-то неладное. Вернее, необычное. Оглядев себя, она пришла к выводу, что на ней надето платье скорей всего 19го века, которое было ужасно неудобным. Она собственно вобще не признавала платьев и юбок--синие джинсы казались ей лучшим изобретением современности. «Может быть я еще сплю?»--было ее первой реакцией, но тут она услышала шум улицы за окном и обнаружила, что находиться на втором этаже какого-то дома. «Это точно Левины штучки. Ох и влетит же ему. Хотела бы я знать, что это все, собственно, значит.» Подумав так, она пришла к выводу, что для этого скорей всего следует спуститься вниз. Внизу она увидела Льва Давыдовича в неменее странном одеянии, который почему-то весьма довольно улыбался, причем с таким видом, как будто он точно знал, о чем идет речь. --Лева! Что это за глупые шутки, скажи мне на милость? --Светочка, ты просто невероятно красива в этом платье, честное слово... --Что тут происходит, скажи мне пожалуйста? --Ай да Димочка, ай да молодец,--нараспев произнес Лев Давыдович.—Светочка, ты когда-нибудь «трех мушкетеров» читала? --Ну, читала,--недоуменно ответила Светлана.—Не впечатлило, если честно... --Ах, да я же всегда говорил, что это книга для настоящих мужчин о настоящих мужчинах... не женская, словом... но это уже в общем все равно. Видишь ли, любовь моя, у меня такое подозрение, что мы оказались во времени «Десять лет спустя»... подозреваю, что это ты вобще не брала в руки. --Я не знаю, о чем ты говоришь,--медленно произнесла Светлана.—Ты что, рехнулся? --Нисколько. Тебе тут понравится, обещаю. --В общем так, Лева... ты знаешь, я тебя конечно безумно люблю и буду любить, несмотря на твои дурацкие шутки, но я требую вернуть меня на место... в конце концов, я начальник этажа больницы, я обязана в понедельник быть на работе, а ты можешь шутить сколько влезет, только без меня! --Успокойся, Светочка, в понедельник ты будешь на месте... только я не понимаю, где остальные... --Какие еще остальные? Лев Давыдович решил, что сейчас пожалуй самое время рассказать, что с ними произошло, а так же то, что ему рассказывал Володя. --Так,--медленно сказала Светлана.—Лечиться вам всем надо... но я не понимаю, ведь Сашенька же умная женщина, неужели она вместе с вами играла в эти игрушки? --Еще как,--заулыбался Лев Давыдович.—Да ты сама посмотри, я тебя не обманываю. Он подвел ее к окну и открыл занавески. Светлана пожала плечами. --Львов?—спросила она.—Ну так бы сразу и говорил... а маскарад-то этот для чего? --Я, честно говоря, про Таллин подумал,--заметил Лев Давыдович.—Только это самый настоящий Париж. Неужели тебе никогда в Париж не хотелось? Не верю... --Хотелось, конечно, только нормальным способом. Поставь меня на место, сейчас же. И вобще, какое у тебя для этого физическое обьяснение?—начала потихоньку сдаваться Светлана, поскольку вариант того, что Лев Давыдович сошел с ума, ее совершенно не устраивал, да и происходящее в общем не было на это похоже. --Никакое. Это паранормальное явление, вот и все что я могу тебе сказать по этому поводу. --Боже мой, что только не сделаешь ради любимого человека,--вздохнула Светлана.—Ладно, развлекайся так, если тебе этого так хочется. Только не думай, что я хоть не секунду поверила в твои бредни или что мне это доставляет удовольствие. Лев Давыдович не успел ответить, поскольку открылась дверь и в дом вошла Саша. Правда, она была в мужском костюме и он ей невероятно шел. Не сей раз Светлане показалось, что теперь она уже тоже сходит с ума со всеми за компанию. --Лев Давыдович, тетя Светочка! Я так и знала, что вы тут будете!--Саша по очереди обняла их обоих.—Значит, Димка все правильно рассчитал... --Я так и подумал, что это опять его рук дело,--кивнул Лев Давыдович. --Сашенька, но ты же умная женщина...—начала было Светлана. --Ничего, вы привыкните,--заверила ее Саша.—Я сначала тоже думала, что меня разыгрывают. А в третий раз уже даже перестаешь требовать, чтобы тебя поставили на место... правда, Лев Давыдович? --Совершенно верно. Я уже ничему не удивляюсь. Но откуда ты все-таки взялась? --Вы же знаете—свалилась с неба, как обычно. А вот где я только что была,--мечтательно протянула Саша.—Впрочем, в это уж наверное даже вы, Лев Давыдович, не поверите. --Да что ты, Сашенька, я уже верю совершенно во все... но может ты все-таки расскажешь? --Расскажу, если тетя Света перестанет бегать взад и вперед. Светлана села и даже послушно сложила руки на коленях, поскольку привычные карманы отсутствовали. --Кофе здесь, как я понимаю, тоже нет?—спросила она без всякой надежды.—А что же здесь пьют? --Вино,--сказала Саша.—Очень вкусно, рекомендую... ну так вы будете меня слушать?
Nika: Саша проснулась и обнаружила, что находится не совсем там, где она ожидала оказаться по Димкиным расчетам, то есть не на улице Феру, а совсем в другом месте. И проснулась она от нехорошего шума—на улице стреляли. «Акелло промахнулся»,--подумала Саша.—«А я-то так надеялась. Надо было сразу во все не поверить, тогда было бы легче...» То, что на улице стреляли, не очень ее испугало—она уже давно поняла, что ей совершенно все равно, что с ней будет, а теперь, когда пропала самая последняя, пусть и самая нереальная, но все же надежда, все равно стало по настоящему... однако женское любопытство все же победило и ей захотелось узнать, куда она попала и кто в кого стрелял. К тому же она обнаружила у себя пистолеты и пришла к выводу, что раз сказка продолжается, значит, она обязательно должна уметь ими пользоваться, иначе просто так они бы там не оказались. --Дом горит. Через час ты превратишься в пепел. Время еще есть. Если ты скажешь нам все, что знаешь о генерале Монке, мы подарим тебе жизнь. Отвечай, или, клянусь святым Патриком...—донеслось с улицы. « Монк»,--подумала Саша. Какая-то знакомая фамилия. Да еще дом грозят сжечь. Это Акелло слишком хорошо промахнулся. Одно дело если тебя просто убьют, а другое дело когда так, это совершенно неприятно... К тому же кому-то, кто находился в доме, явно нужна была помощь, даже если бы он был слишком гордый, чтобы просить кого-то о помощи. «Ох, Вовку бы сюда»,--подумала Саша.—«Он бы сразу разобрался, кто, куда и зачем...» но Вовки здесь быть не могло, к тому же, после их последнего разговора, во время которого Саша выглядела не с лучшей стороны—а что ей еще оставалось?—им уже вряд ли было бы о чем разговаривать, хотя в принципе он был не маленьким и должен был понять... Сашины размышления прервал очередной выстрел, и тут она все вспомнила. Батюшки, вот это да, помочь самому Атосу! Сон это или нет, но такой возможности она не упустит, хотя она конечно предпочла бы оказаться в своей любимой «Дорога уходит вдаль...» --Сударь, откуда вы тут взялись?—удивленно спросил Атос, разглядывая неизвестно откуда появившегося молодого человека лет двадцати пяти с пистолетами в руках. --Вообще-то я спал в соседней комнате, но меня разбудили,--Саша не нашла другого ответа, а ситуация во дворе не оставляла времени на раздумья, поэтому и Атос удовольствовался этим обьяснением, решив, что это кто-то из людей Монка, хотя молодой человек прекрасно говорил по французски. --Тогда вам лучше уйти, сударь, поскольку мои жизненные принципы не позволят мне отступить, а я не хочу чтобы вы погибли по моей вине в столь юном возрасте. --А если я скажу, что я не цепляюсь за жизнь и оказать вам помощь было бы величайшей честью для меня? --В самом деле? У вас уже было какое-то горе? --Скоро к нам придет подкрепление,--продолжал офицер,--через четверть часа около дома будет сто человек. --Пятьдесят ня пятьдесят, сударь,--сказала Саша, стараясь помнить о том, что Атос понятия не имеет о том, что она знает его имя. А так же то, что ей конечно было безумно страшно, но она втайне продолжала надеятся, что это все-таки сон. --Я ценю вашу храбрость,--кивнул Атос.—Но попробуем все-таки обойтись без лишних жертв. --Я буду отвечать, когда все уйдут, я хочу свободно уйти отсюда и один пойти в лагерь. Иначе убейте меня здесь. --Это вы называете—без лишних жертв?—покачала головой Саша. --Погодите,--сказал Атос.—Теперь, когда я не один, мне кажется, что все должно обойтись, а мои друзья всегда говорили, что я обычно не ошибаюсь в своих предчуствиях. --Атос, не стреляйте, это я! Слава богу, на этот раз все шло по сюжету. Саша едва удержалась от желания броситься на шею совершенно живому д'Артаньяну, в то время как он сам не отказал себе в желании броситься не шею Атосу. Димке, конечно, в любом случае влетит, поскольку она достаточно успела испугаться, но сейчас надо было срочно выкручиваться, поскольку д'Артаньян стал уже подозрительно на нее поглядывать со всей своей гасконской проницательностью. --Сударь,--начал было Атос, обратившись к Саше.—Я вам обязан... --Да какой это сударь, Атос,--заметил д'Артаньян. --Что вы говорите, дорогой друг? Саша вздохнула и сняла шляпу. Ей совсем не хотелось начать знакомство с самим Атосом со вранья, тем более что она вспомнила, что Лев Давыдович всегда восхищался честностью графа. --Здравствуйте, господин д'Артаньян. Я дочь мадам Анжелики, как вы уже наверное догадались. --Я так и подумал!—воскликнул д'Артаньян, поднеся к губам ее руку, казалось, ничуть не удивившись этой встрече. --Но позвольте...—начал было Атос. --Атос, видит бог, у меня есть что вам рассказать, но сейчас нам надо прежде всего выяснить отношения с господином генералом... боюсь, что у него есть причины меня немного недолюбливать,--совсем мрачным голосом закончил д'Артаньян.—Вы нас подождете, мадемузаель... --Диана,--сказала Саша первое, что ей пришло в голову. --Так что меня теперь зовут Диана,--заключила Саша свое повествование.—И к тому же я дочь самой себя. --Да это-то ерунда,--заметил Лев Давыдович.—Но скажи мне, пожалуйста, ты, значит, видела самого Монка, и Атоса и... --И коронацию короля Карла, и всех-всех-всех,--добавила Саша.—А потом меня д'Артаньян проводил в Париж. Планше я, кстати, тоже видела. --Как я тебе завидую,--вздохнул Лев Давыдович. --А с Атосом я вас могу познакомить. Он ведь пока еще должен в Париже оставаться. --Изверги! Неужели здесь нет ни одного грамма кофе?—сказала Светлана. --Светочка, неужели тебе совсем не интересно?—спросил Лев Давыдович --Я хочу кофе и концерт Трофимова,--призналась Светлана. --Это потому, что вы тут первый раз,--обьяснила Саша.—Первый раз я тоже очень домой хотела. А теперь уже даже и не хочу. Лев Давыдович, а что вы думаете по поводу Димкиных вычислений? --Димочка впечатлительный мальчик. Это совершенно невозможно, Сашенька, ни в какой реальности и ни при каких измерениях. --Я так и подумала,--вздохнула Саша.—Только зря на что-то понадеялась, дура. --Тебе надо отдохнуть, Сашенька,--сказала Светлана.—Хочешь, я посижу с тобой? --Спасибо, не нужно. А вот я вас могу с Атосом завтра познакомить. --Завтра будет завтра,--заметил Лев Давыдович.—Спокойной ночи, Сашенька. Саша ушла наверх, а Светлана принялась задумчиво изучать шнурки на платье. --Лева, ты что, в самом деле думаешь об этих детских бреднях?—спросила она, заметив его задумчивость. --Нет, конечно. --Лева, я же тебя насквозь вижу. --Ах да, я все время забываю об этом. А ты бы не думала? --Я протестую, как доктор. За всю историю человечества это пока что удалось только одному еврейскому мальчику. Может, остановимся на этом? --Ты права. Обещаю, что как только вернемся, пойдем на концерт Трофимова, хоть я его и не очень... --А я твоих мушкетеров не очень, и однако же я здесь... может поможешь эти дурацкие веревки распутать? .
Nika: Чудеса продолжаются Пусть безумная идея--вы не рубайте сгоряча Отвечайте нам скорее через гада главврача С уваженьем, дата, подпись, отвечайте нам, а то Если вы не отзоветесь, мы напишем в спортлото Саша проснулась от поцелуя. «Это уже никуда не годиться,»--обругала она себя.—«В самом деле лечиться надо. От таких фантазий ничего хорошего быть не может, это точно». Подумав так, она решила открыть глаза и увидела Володю. «Последняя стадия,»--сказала она себе.—«Интересно, от этого лечат, или уже нет надежды? Нет, ну я не могла настолько свихнуться--это не мой стиль. Или могла? Это все-таки наверное сон»,--успокоила она себя. --Привет,--сказала она полусонным голосом.—Одно из трех: или я сплю, или сошла с ума, или умерла. --А по моему, ни то, ни другое и не третье. Просто наша сказка продолжается, вот и все. --Ты в самом деле живой? --Давай я тебя поцелую и ты мне скажешь. Он наклонился и поцеловал ее в губы. Саша закрыла глаза и вдруг оттолкнула его и крикнула: --Но этого не может быть! Не может, я же сама видела... и все видели... если бы ты был живой, ты бы не умер тогда! --Кстати, а об этом я вобще ничего не помню,--пожал плечами Володя.— И то, что было там, тоже не помню. Я знаю только то, что я сейчас здесь, с тобой и все... значит, кто-то так решил, чтобы это было так. Сашенька, ну успокойся. Чтобы не случилось, мы сейчас вместе, а остальное не важно совсем... --Боже мой, во второй раз я этого просто не переживу. Я умру вместе с тобой, так и знай, и это не пустые слова. --Сашенька, не надо... будем надеяться на лучшее. Ну, давай будем жить сегодняшним днем, так будет проще всем. Улыбнись, прошу тебя. --Я ведь точно не сплю, правда? --Нет,--Володя поцеловал ее еще раз.—Я же сказал, что буду любить тебя, где бы я ни был. Кстати, а малявки тоже здесь? Давай их попугаем, а? --Не выйдет,--сказала Саша, немного придя в себя от только что случившегося.—Зато ты можешь считать, что у тебя новая мама. И очень классная. --Не может быть. Папа женился? --Ты ее увидишь. Она тоже здесь. --Жаль, малявок попугать не получиться. Вот была бы картинка. --Не жаль. Я с Вовкой не разговариваю. --Что? Ну-ка рассказывай. Все рассказывай, что я пропустил. --Да подожди ты. Потом расскажу, там ведь папа с новой мамой. --А давай их попугаем. --Да ты что, у твоего папы сердце остановиться. Постой... у меня кажется тоже, я все-таки не могу в это поверить. --Ну хорошо, если тебе так проще, думай, что это сон—в конце концов я уже тоже так начинаю думать. Они поцеловались еще раз и Саша совершенно успокоилась. На сей раз на сон стали походить те ужасные пять лет—их словно бы и не было. Ничего вобще не было, кроме этого поцелуя, который бы еще долго не закончился, но надо же было иметь совесть. --Посмотрите, кого я нашла!—обьявила Саша с лестницы. Если бы Льву давыдовичу сказали, что земля все-таки на самом деле плоская, он наверное удивился бы меньше, поскольку этому хотя бы было физическое обьяснение. --Hoc est simplicissimum,--медленно произнес Лев Давыдович, мысленно убеждая себя в том, что если он еще в состоянии произнести предложение на латыни, то он еще не совсем сошел с ума.—Homo iste statum quartum materiae invenit. (Это очень просто. Этот человек открыл четвертое состояние материи. (Маркес, сто лет одиночества)). --Я сейчас упаду в обморок,--обьявила Светлана. Поскольку Лев Давыдович никак не отреагировал на это обьявление, Саша сделала вывод что Светлана и обморок вещи скорее всего несовместимые. --Nego,--продолжил Лев Давыдович убеждать сам себя.—Factum hoc existentiam Dei probat sine dubio. (Отрицаю. Этот факт неопровержимо доказывает бытие Божие. (там же )) --Пап, ты чего ругаешься?—спросил Володя таким голосом, как будто они расстались вчера. На самом деле всем уже стало потихоньку казаться, что именно так все и было. --Классику надо знать, сын мой,--произнес Лев Давыдович тем же голосом.—Но позволь, этому же нет... Он не закончил—Володя наконец крепко прижал его к себе. --Я ничего не понимаю,--сказала Светлана, когда эмоции немного улеглись.—Это же совершенно невозможно. Ну-ка дайте-ка я вас осмотрю. Ах да, ты же не помнишь,--ответила она на удивленный взгляд Володи.—Я доктор. Снимай рубашку.—Володя повиновался. --Светочка, ты знаешь, что ты делаешь?—на всякий случай поинтересовался Лев Давыдович. --Понятия не имею. Но должна же я хоть что-то делать. Это же совершенно невероятно. Вобще никаких следов... ну-ка, попрыгай, сначала на левой ноге, потом на правой. --Светочка... --Лева, не мешай. Ты же знаешь, что я не могу сидеть без дела. Володя исполнил то, что ему сказали и вопросительно посмотрел на Светлану. --Ну-ка расскажи еврейский алфавит,--велела она, подумав, как будто именно это должно было определить сниться ей это все или нет. --Алеф, бет, вет, гимел, далет...—послушно начал Володя. --Живее всех живых,--резюмировала она.—А сам как себя чувствуешь? --Примерно так же,--ответил Володя. --Черт знает что творится,--пробормотала Светлана.—Лева, у тебя есть этому физическое обьяснение? --Никакого, кроме того, что нам все это сниться. --Так, хорошо, массовый гипноз, это еще как-то допустимо. Ладно, будем думать так, иначе недолго рехнуться. Хотя мне все больше кажется, кажется что мы все здесь уже того. Я одного не понимаю—почему в массовом гипнозе не может быть кофе? --Потому, Светочка, что это видимо не совсем гипноз, но мы этого уже так никогда и не узнаем. --А я бы сейчас чаю папиного бы выпил ромашкового,--мечтательно протянул Володя. --Папа сказал вино, значит, вино,--изрек Лев Давыдович.—И вобще, что это мы тут сидим? Пошли потренеруемся фехтовать, тут это пригодиться. --Пошли,--согласился Володя.
Lys: почему в массовом гипнозе не может быть кофе
Nika: Володе следовало бы запомнить, что обычно ничем хорошим фехтование на улицах Парижа не заканчивается. Но во первых, все происходящее казалось ему самому полусном, во вторых, он почему-то был уверен, что гвардейцы вымерли как динозавры, хотя следовало бы вспомнить сюжет «Десять лет спустя», а в третьих и на самом деле во первых, ему почему-то всегда упорно казалось, что когда он рядом с папой, ничего плохого не может произойти. Папа просто опередил его—Володя сам собирался это предложить. --Спорим, я тебя?—тут же заявил Володя, едва они оказались на улице. Саша со Светланой остались дома, поскольку это зрелище совершенно Сашу «не прикалывало», по ее выражению, а Светлана была занята чрезвычайно важным занятием—ей необходимо было срочно организовать ванную, причем желательно с какими-нибудь ароматическими средствами, поскольку ради Льва Давыдовича она готова была пойти на все кроме антисанитарии, а после фразы «на кой мне дьявол моя голова, когда она три дня не мыта?» Лев Давыдович сам пожелал оказаться в другом месте, хотя бы ненадолго. --Ты—меня?—задумчиво произнес Лев Давыдович.—Ну-ну... яйца курицу—это в самом деле забавно. Впрочем, можешь попробовать, я тебе даже поддаваться могу, для смеха. --Смеется тот, кто смеется последний,--изрек Володя.—Защищайтесь, сударь. Не успели они скрестить клинки, как в конце улицы показался отряд гвардейцев. --Эй, господа, вы, кажется, собрались драться? --Пап, у тебя есть физическое обьяснение дежавю?—спросил Володя, встав рядом с ним. --Есть, только не сейчас... --Отступать как-то нехорошо,--сказал Володя, положив руку на эфес шпаги. --Сдаваться—тем более,--согласился Лев Давыдович. --Господа, отдайте шпаги и следуйте за нами. --С кем имею честь?—холодно поинтересовался Лев Давыдович. --Де Жюссак,--еще более холодно представился командир гвардейцев. --Сын, что ли?—шепотом спросил Володя. --Почему бы и нет? Дюма ведь не обязан был всех сыновей описывать,--так же шепотом ответил Лев Давыдович. --Господа, сдавайтесь, вас всего двое против шестерых,--повторил де Жюссак-младший. --Слушай меня внимательно,--тихо сказал Лев Давыдович.—Двое тебе, двое мне, остальные сами убегут, гарантирую. Я не сдамся без боя. --Я тоже,--согласился Володя.—Тем более, что русские не сдаются,--добавил он, едва не подавившись смехом. --Ну-ну, перестань паясничать,--строго велел Лев Давыдович.—Сейчас нам нужно все наше спокойствие. --Я спокоен,--кивнул Володя.—За меня не беспокойся. --Помни, что главное для мужчины—это честь, в каком бы веке ты не жил. Дороже чести ничего на свете быть не может. --Мог бы понять, что я это уже усвоил сам без тебя,--буркнул Володя. --Господа, вы, кажется, намереваетесь оказать сопротивление? --Черт возьми, вас это удивляет?—произнес Володя. Теперь уже Лев Давыдович едва не подавился смешком.—Мы будем иметь честь атаковать вас,--добавил Володя совершенно старыгинским голосом. --С богом,--на всякий случай добавил Лев Давыдович, взявшись за эфес. --За Сталина,--услышал он откуда-то издалека смеющийся Володин голос. Нет, ну что за ребенок! Хотел бы я знать, о чем он думал тогда там, в торговом центре... Лев Давыдович так и не понял, что произошло дальше, потому что почти сразу, к своему стыду, почувствовал удар и провалился в темноту, не успев даже обернуться. Он открыл глаза—голова порядочно гудела и на сон это уже совершенно не было похоже. --Черт... --Лежи, пожалуйста,--строгим голосом велел Володя.—А то мне еще от тети Светы за тебя влетит. --А что случилось-то? --На нас напрыгнули сзади. Я успел увернуться, а ты не совсем. Так что нас уволокли силой. --Ну и свиньи эти гвардейцы. Жаль, что не получилось никого заколоть их собственной шпагой. --Болит?—сочуственно спросил Володя. --Ерунда. Синяк? --Ссадина. --Еще лучше. Нам обоим влетит. Если что, то предложение сопротивляться было исключительно мое. --Благодарю вас, сударь... --Где это мы, кстати? --Черт знает где. В какой-то тюрьме. Кстати,--добавил Володя.—В тюрьме мы с тобой вместе еще никогда не сидели. --Ну так для всего первый раз есть. Я, между прочим, совершенно счастлив с тобой быть даже в тюрьме. --Я тоже,--кивнул Володя. --Осталось теперь придумать, как отсюда выбраться. --Вот об этом я совершенно не беспокоюсь. Саша все устроит. Не в первый раз, честное слово. --Я помню, ты рассказывал. --И вобще, с такими женами нам с тобой нечего бояться,--улыбнулся Володя. --Это ты точно заметил... кстати, как она тебе? --Кто? --Кто-кто... как ты думаешь, кто? --Я уже давно тебя таким счастливым не видел. Практически вобще никогда. Вы друг друга дополняете. --А... какой ты у меня умный. --Она делает тебя лучше,--не унимался Володя. --Ну ладно, ладно, разговорчивый мой... в тюрьмах вобще знаешь что рекомендуют? Спать, за неимением других дел. --Ну ладно, пап, не обижайся. Самый лучший у нас это ты, лучше тебя никого нет и быть не может. Даже лучше, чем я, а это уже практически вобще невероятно. --Уймись, Володенька. Я в самом деле пожалуй хочу спать. Однако поспать не получилось. Скрипнула дверь и Володя тут же увидел Сашу в неизменном черно-желтом бархатном платье. Светлана не решилась составить ей компанию, поскольку честно боялась не справиться на улицах со всеми многочисленными юбками. К тому же Саша заверила ее, что ничего страшного в этом нет и она прекрасно справиться со всем сама. Д'Артаньян нисколько не удивился, когда мадемуазель Диана попросила его о помощи—к тому же он был только рад оказать услугу девушке, которая готова была помочь Атосу в более чем трудную минуту. Поскольку на сей раз все выглядели на свой возраст, Саше пришло в голову придумать, что Лев Давыдович Володин дядя, а сам Володя на сей раз ее муж. --Но ведь вы говорили, что ваш муж умер,--заметил Атос, который тоже составил компанию д'Артаньяну и явился всех выручать, хоть д'Артаньян и уверял, что это было совершенно лишним. Лев Давыдович так не думал—он долго не мог поверить, что перед ним сам Атос. Володя, впрочем, тоже. --Вы ведь сами говорите, Атос, что иногда они возвращаются,--заметил д'Артаньян. --Вы правы, д'Артаньян,--заметил Атос.—Я в самом деле рад, сударь, что вам это удалось. «Так вот он какой, господин граф»,--подумал Лев Давыдович, ловя себя на мысли, что надо бы перестать так неприлично разглядывать собеседника. Но что уж поделаешь, не каждый день тебя освобождает из тюрьмы сам граф де Ла Фер. --А не выпить ли нам всем вина?—предложил д'Артаньян. «Черт побери, ну кто мне поверит, что сейчас мы все будем пить вино с д'Артаньяном и Атосом?»--подумал Лев Давыдович.—«Надо, в конце концов, перестать удивляться чему-либо. Да-да, это, пожалуй, самое правильное решение...»
Эжени д'Англарец: Так, у нас теперь еще де Жюссак-младший объявился? Как интересно! Ну-ну, посмотрим.
Lys: За юмор отдельное спасибо!
стелла: Опять на самом интересном месте...
Nika: Благодарности: Стелле за идею, Lys за моральную поддержку --Ты не обиделся, что я не пришла тебя спасать?—с улыбкой спросила Светлана поздно вечером, когда необычные гости разошлись и они наконец остались вдвоем в комнате. --Жизнь моя, ты меня столько раз уже спасла, что одним разом больше, одним меньше--совершенно не имеет значения. --Боже мой, взрослая тетя, как говорит Вова, а со шнурками справиться не в состоянии! Да кто их вобще придумал! Как они тут с этим каждый день только живут! --Светочка, это ерунда. Иди сюда, я тебе помогу. --Господи, ну чтобы я без тебя делала... --Ничего, ничего. Все в порядке. Ложись спать, утро вечера мудренее. --А знаешь, кого мне ваш граф мне напомнил?—сказала она, устраиваясь поудобней.—Ермаков... --Кто?—удивленно спросил Лев Давыдович. --Ну как же. Капитан Ермаков. «Страна багровых туч», неужели не помнишь? --Светочка, да ты специалист по Стругацким. --Нет, я по другому специалист,--усмехнулась Светлана.—А что, ведь в самом деле. По моему они вобще весь экипаж писали с мушкетеров. Юрковский так точно д'Артаньян. --Нет, дорогая, Юрковский стопроцентный Арамис. Перечитай обе матчасти и ты со мной согласишься. --Пожалуй… а где он, кстати? --Кто? --Да Арамис ваш. --А, так вот кто тебя интересует! --Неужели у меня не может быть слабостей? --Может, может. Только Арамиса ты не получишь—нет его тут сейчас. --Ну ладно, значит, не судьба. А ты знаешь, я уже начинаю думать, что без кофе вполне можно жить. Главное, знать, что это не навсегда. --Ну, без многих вещей можно жить. Мне вот например айпеда чертовски не хватает, почти как тебе кофе, но я же молчу. --Ну, сравнил, айпед и кофе. —Так ведь кому что. А вот сон нам сейчас обоим не помешает… Володе тоже пришлось помочь Саше расправиться с платьем, правда, он не слишком переживал по этому поводу. Саша переоделась в свой костюм—в отличае от папы, они еще совсем не собирались спать, а внизу к тому же было полно вина. Едва они собрались спустится вниз, как Володе показалось, что он слышит какой-то шорох. «Грабители»,--подумал он и схватился за шпагу, готовясь защищать Сашу до последней капли крови. Однако это были никакие не грабители. В комнте, неизвестно каким образом, появился старичок набольшого роста с длинной бородой, причем возник он в буквальном смысле слова неизвестно откуда. Володя собрался позвать отца, чтобы потребовать физическое обьяснение происходящему, но старичок знаком попросил быть тише. --Володь, я боюсь… что это за чертовщина?—спросила Саша, на всякий случай прячась за его спину. --Пока я жив, с тобой ничего не случится,-пообещал Володя.—Слушайте, откуда вы взялись?—спросил он довольно бесцеремонно. --Оттуда же, откуда и вы—с неба,--отевтил старичок.—Легче вам стало? --Послушайте, вы… --Нет, это вы, молодые люди, будете меня слушать,--повелительным голосом произнес старичок. Да успокойтесь вы, не трону я вашу даму… сядьте, сядьте, в ногах правды нет. Володя с Сашей, совершенно ничего не понимая, все же послушно сели, взявшись за руки и уставились на странного старичка. --Так кто вы такой?—повторил Володя. --Нострадамус,--ответил старичок. --Что?!—Володя вскочил, но Саша потянула его за руку и он снова сел.—Господи, только этого не хватало… но ведь вы умерли! --А вы, как будто, не умерли,--возразил старичок. --Одно из двух—либо я уже сошла с ума, либо еще нет,--медленно произнесла Саша. --Успокойтесь, девушка, с вашим умом все более чем в порядке,--заверил старичок.—И с вашим тоже, месье Вольдемар. --Но тогда, может быть, обьясните нам, что тут происходит? --Дело в том, молодой человек, что месье Воланд был так впечатлен вашим благородным поступком, что он решил дать вам второй шанс. --Воланд?—изумленно переспросил Володя.—Так значит, дьявол существует? --Я сказал—Воланд, а не дьявол,--ворчливо ответил старичок.—А как говорит месье Давид Маркович Гоцман, это две большие разницы. Но разве вы не хотите послушать предложение месье Воланда? --Конечно, хочет,--ответила Саша за Володю, который пытался найти физическое обьяснение Воланду и потому ответил не сразу.—Уверяю вас, что он на все согласен,--добавила Саша.—Во всяком случае, я точно. --Подожди, Сашенька,--сказал Володя.—Мне этот Воланд никогда особенно не нравился. Пусть сначала скажет, что хочет. --Это вместо спасибо,--снова заворчал старичок.—Ничего особенного—месье Воланд хочет сохранить вам жизнь, только для этого вы должны остаться здесь навсегда. Прошу учесть, что месье не часто делает такие вещи—последний раз его так впечатлил тоже один еврейский юноша Иешуа Га-Ноцри. --Соглашайся,--зашептала Саша.—Ну о чем тут еще думать, соглашайся, пожалуйста! --Подожди, как-то это все очень просто звучит. Прямо никакого физического обьяснения. А ты? --Я буду знать, что ты жив, и мне этого будет достаточно. --Но мне этого не достаточно… я не хочу без тебя жить ни в прошлом, ни в будущем, нигде. --Володя… ну пожалуйста… ну почему ты такой упрямый!—Саша заплакала, Володя прижал ее к себе, качая головой. Уж теперь все действительно слишком походило на сон. --Успокойтесь, девушка,--сказал старичок.—Вы тоже сможете остаться здесь. --Правда?—Саша тут же успокоилась. --Но для вас у меня будет условие. --Я на все согласна. --Подожди, Сашенька,--остановил ее Володя.—Я не согласен на все. Пускай говорит. --Дело в том, что там, в вашем времени, вы должны будете умереть. Вы не можете существовать и там, и тут. Перед тем, как покинуть какой-либо мир, надо обобщить опыт своего пребывания в нем, а затем уничтожить все следы. Это традиция. (Пелевин, «Затворник и шестипалый»),--обьяснил старичок. --Я согласна. --Сашенька, подумай… ведь ты только что говорила, что тебе будет достаточно всего лишь знать… Володя представил на секунду, что пережил отец за последнее время, и что предстоит пережить Сашиным родителям, когда это случиться. А в том, что все это было реальностью, теперь не оставляло никаких сомнений. --Думайте, девушка, думайте, только не очень долго,--добавил Нострадамус, причем Володя наконец вспомнил, кого он ему напоминает—Мерлина из Хоббита. --Мне не о чем думать,--упрямо повторила Саша.—Если только…--она взглянула на Володю глазами, полными слез.—Если только ты сам этого не хочешь… --Сумашедшая,--нежно произнес Володя и прижал ее к себе. --Ну я пошел?—на всякий случай спросил Нострадамус. --Стойте!—вдруг сказал Володя.—Я должен у вас спросить одну вещь… всего лишь одну, но я должен это знать… --Замолчи,--шепотом сказала Саша—она вдруг поняла, что он будет спрашивать.—Замолчи сейчас же, или я умру прямо сейчас… не слушайте его, пожалуйста, уходите! --Я не могу уйти, не выслушав, милая девушка, это просто не вежливо. Впрочем, мне кажется, я итак знаю, что он скажет. --Я должен знать, что будет с людьми, если меня там не будет,--тихо сказал Володя.—Я должен это знать, поймите. --Глупый, упрямый, мальчишка,--прошептала Саша.—Вовка тогда правильно сказал—трудно мне с тобой будет. --Я так и подумал,--кивнул старичок и принялся о чем-то размышлять. «Доктор, будет мне диагноз, или будет приговор?»--почему-то вспомнилось Саше. --А вы знаете, месье Воланд в вас не ошибся, молодые люди. Он сразу так и сказал, что вы об этом спросите. Но поскольку в двадцать первом веке люди с такими понятиями о чести и достоинстве уже почти вымерли, мы решили сделать для вас еще одно исключение. Не беспокойтесь, там все останется как было. Володя прижал к себе Сашу, которая все еще плакала, но теперь уже слезами счастья. --А мои родители?—совсем осмелев, на всякий случай спросил Володя, впрочем, мало на что надеясь. --Черт с вами,--махнул рукой старичок.—То есть, типун мне на язык, черт конечно не с вами... вы меня поняли... это уже моя инициатива, месье Воланд тут не причем—ваш отец, пожалуй, тоже наверное может остаться, ведь если бы не он, вы бы не получились таким как получились. Но вот даму никак нельзя оставить, это уже полное нарушение гармонии и баланса. --Не смей даже думать заикнуться об этом,--сказала Саша Володе.—Ты прекрасно знаешь, что она выберет. --Я знаю,--кивнул Володя.—Я и не собирался об этом даже думать. Саша высвободилась из Володиных обьятий и поцеловала старичка в щеку. --О,--заулыбался Нострадамус.—Вот это то, что я называю—«Никогда ни о чем не просите, сами все предложат...» --Дяденька Нострадамус, а никак нельзя сделать, чтобы Рауль не поехал в Африку?—спросила Саша. --Попробуйте. Если у вас получится его отговорить, месье Воланд сам снимет перед вами шляпу. Поверьте, он это делает не часто... ну, я пошел? Поскольку Володя и Саша были заняты очень важным делом, старичок принял молчание за знак согласия и испарился, будто его и не было.
Рене Д'Эрбле: Nika Замечательно!
Nika: Все четверо сидели внизу за столом—впрочем, к вину на сей раз никто так и не притрагивался—и переваривали услышанную информацию. --Эти звезды оборзели, у меня астральный стресс...—начал было Лев Давыдович, но умолк, встретившись с Володиным взглядом --Воспитываешь тебя, воспитываешь, а в самые трагические минуты все равно один Шаов лезет,--глубокомысленно изрек Володя. «Лучше бы ты молчал»,--тоскливо подумал Лев Давыдович. .—Значит, я должен потерять тебя во второй раз?—медленно спросил он. --Да что же вы такое говорите, Лев Давыдович,--горячо воскликнула Саша.—Как же вы его теряете, когда вам наоборот говорят, что он будет жить, только здесь, а не там. Разве вам не достаточно просто знать, что он жив, какая разница, где? --Ты права, Сашенька. Ты совершенно права. Об этом я просто не подумал. --Бедная Сашенька,--вздохнула Светлана.—Здесь же жуткая антисанитария. Как ты только будешь рожать детей в таких условиях... --Вы не волнуйтесь, тетя Светочка. У меня крепкий организм. Как-нибудь рожу. Лев Давыводич вздрогнул—эта фраза последнее время стала повторяться все чаще, но тут же взял себя в руки. --Пойдем, Сашенька,--Светлана ласково потянула ее за руку, прекрасно видя, что им нужно остаться вдвоем.—Пойдем-пойдем, покажешь мне, как ты управляешься с этими ужасными шнурками. Они вышли в соседнюю комнату. --Нам с тобой достались два алмаза,--сказала Светлана.—Других таких больше нет, по крайней мере в наше время точно. --Правда,--кивнула Саша.—Как это я его раньше не замечала столько времени? Пока он меня не поцеловал, и то со второго раза, я ведь ничего не понимала. --Бывает и так. Моему первому мужу понадобилось четыре года института, чтобы понять, что он без меня не может жить.—Светлана вздохнула.—Только не затягивай корсетов, моя девочка. Вобще не могу понять, как они тут здоровых детей рожают с этими штуками. --Хорошо, тетя Светочка. Я вобще собираюсь носить платья только в экстренных случаях. Пусть делают по этому поводу, что хотят. --Вот это правильный подход к местному населению. И еще запомни, моя дорогая, что за нашими алмазами нужен глаз да глаз. Даже самый сильный и бесстрашный мужчина иногда может быть совершенно беспомощным. --Только не Володя,--покaчала головой Саша. --Представь себе, и он тоже. --И Лев Давыдович? --А он—тем более. Ты меня поняла? --Да, тетя Светочка. Не волнуйтесь, мы будем в порядке. --Ты чудесная девочка. Если у меня когда-нибудь будет дочка, я хочу, чтобы она была похожа на тебя. --Только пожалуйста, не называйте ее в мою честь—израильтяне язык сломают. Я уже придумала израильское имя. --Какое же? --Шошана. Правда, похоже? --Откуда ты это знаешь? --А я у дяди Шломо в машине диск израильской певицы Шошаны Дамари слышала. Очень красиво. --Ваш дядя Шломо меня уже просто ничем не удивляет,--заметила Светлана. Тихонько отворилась дверь и вошли Лев Давыдович с Володей. Теперь оставалось только попрощаться. Лечь спать и проснуться в своем времени. Только и всего. Как же это все-таки трудно, подумал Лев Давыдович, прижимая к себе всех троих. Но все-таки, спасибо и на этом. Зато теперь он действительно точно будет знать, что Володя жив и счастлив. А это совсем не мало. Кроме этого, пожалуй, больше уже почти ничего и не нужно. Дверь отворилась еще раз. На этот раз на пороге стояли д'Артаньян с Атосом и очень красивым молодым человеком лет двадцати пяти с печальными глазами. «Рауль,--догадался Володя.—И судя по вселенской тоске, глава «Рана на ране» уже состоялась. Интересно, неужели и у меня был такой же взгляд, когда мы тогда расстались? Надеюсь, что нет...» --Я вам говорил, Атос, что наши друзья собрались покинуть нас, как англичане,--заметил д'Артаньян Атосу. Атос лишь покачал головой, как будто говоря, что он все еще сомневается, стоит ли вмешиваться, но раз уж они здесь, точнее, раз уж д'Артаньян притащил их сюда, хуже уже не будет. --Господа, если мы не во время...—все-таки начал Атос. --Вы не можете быть не вовремя,--тут же заверил их Лев Давыдович, обругав себя за то, что попрощаться с ними он просто не догадался. --Познакомьтесь, Рауль,--сказал Атос, представляя Володю и Сашу.—Это прекрасные молодые люди. Я бы очень хотел, чтобы они стали вашими друзьями. Если это случится, я буду действительно очень рад. --Хорошо, отец,--совершенно безразличным, но тем не менее почтительным голосом ответил Рауль, едва взглянув в их сторону.—Я сделаю все, что вы хотите. Атос опять покачал головой—было видно, что он уже изо всех сил пытался вернуть Рауля на землю, но получалось это плохо, точнее, совсем никак. «Боже мой, как все запущенно,--подумала Светлана.—Сразу видно, что мальчик рос без матери. Такое послушание в двадцать пять лет уже слишком. Черт, кого это они мне напоминают?» --Господин граф, я ведь вам должна кое-что вернуть,--сказала вдруг Саша.—Вот это,--добавила она, протягивая изумленному Атосу его кинжал, который все-таки попал к ней в руки после того злополучного разговора с Вовкой при вздохе и фразе «Желание дамы закон, даже если она желает отправиться на тот свет, так пусть в этом будет задействована хотя бы стоящая вещь». (Вовка, естественно, ни на секунду не верил, что Саша просит кинжал для этой цели, но фраза показалось ему красивой, не пропадать же.) Володя тоже уставился на кинжал, подумав, что расспросит обо всем потом. --Простите, я не понимаю... --Атос, это я должен был просить у вас прощения,--д'Артаньян весьма лаконично пересказал историю кинжала, по крайней мере, то, что было ему известно. --Возьмите, господин граф,--повторила Саша.—Поверьте, он не был использован для бесчестных дел. «Если бы вы только знали,»--подумал Лев Давыдович.—«Надо же, как все закончилось—все возвращается на свои места.» --Охотно верю,--сказал Атос.—Но только я его не возьму. Лишь по той причине, что подарки не принято передавать. Д'Артаньян поперхнулся, хотя Атос даже не намекал на него, но все равно почувствовал себя виноватым и посчитал нужным отойти в сторону, тем более, что Рауль наконец заинтересовался кинжалом, или, во всяком случае, сделал вид—как бы то ни было, между молодыми людьми началась довольно оживленная беседа, чему Атос остался очень доволен. --Господин д'Артаньян, могу я попросить вас об одной услуге?—осторожно обратился к нему Лев Давыдович. --Конечно, сударь, все что угодно,--тут же отозвался гасконец, радуясь, что хоть таким образом выйдет из неловкого положения. --Видите ли, дело в том, что нам с моей женой нужно покинуть Францию, скорей всего навсегда... --Мне кажется, я понимаю, что вы хотите сказать. Но говорите. --Мне кажется, я понял, о чем вы догадались. Это прекрасно, когда друзья понимают друг друга с полуслова. --Я тоже так считаю, сударь. Отвечаю за ваших детей головой. Хотя они сами в состоянии себя защитить, но одна голова хорошо, а вместе с моей лучше, не так ли? Они крепко пожали друг другу руки. «Теперь я совершенно спокоен»,--подумал Лев Давыдович. Атос был уже тоже почти спокоен—дело даже дошло до того, что Рауль пригласил новых приятелей на месяц в Бражелон. «Где-то это я уже слышал,--задумался Лев Давыдович, вспоминая все три книги.—Ах да, маман, как же это я забыл...» Затем Атос стал прощаться, сославшись на кое-какие оставшиеся дела и добавил что утром они ждут Володю и Сашу в Козочке и прямо оттуда поедут вместе в Бражелон, если никто не возражает. Как можно было, да и зачем, возражать такому приглашению? Ну вот и все. Теперь это уже действительно было все, поэтому ни у кого не хватило сил ни обняться, ни добавить что-либо ко всему уже сказанному. Володя проводил взглядом отца и Светлану, все еще не веря и все-таки зная, что они больше никогда не увидяться. --Знаешь что, Саш,--сказал он, подумав.—А пойдем к ним в Козочку прямо сейчас. Не могу я быть здесь, когда они еще тут, но уже не тут. Понимаешь? --Конечно. Пойдем. --Подожди,--Володя взял ее за руки.—Я хотел тебе сказать одну штуку. Я уже давно тебе этого не говорил, целую вечность... Ну в общем примерно так--я тебя любил, люблю и буду любить, в прошлом, будущем и настоящем, где бы мы ни были. --Я знаю,--ответила Саша.—Я это всегда знала. Ну, почти всегда. И я тебя тоже. Бонус, или музыкальное оформление. Песня Шошаны Дамари, которая понравилась Саше. http://www.youtube.com/watch?v=GwVvwo_NSwk продолжение следует
Nika: Светлана проснулась со странным ощущением, что ей всю ночь снилось что-то непонятное. Больше всего в жизни оне не любила непонятность и неопределенность, поэтому разбудила Льва Давыдовича почти без всякой жалости. --Лева, мне сегодня всю ночь какая-то чертовщина снилась. --Светочка, я же тебе обьяснял. Это был не сон. --Да? А что? --Володя это называет паранормальным явлением. --Паранормальное явление? Шел, упал, очнулся, гипс? Стой, что это у тебя на лбу? --Я же говорил. Меня де Жюссак-младший стукнул. --Бонд, Джеймс Бонд, джуньер? --Светочка, ты, судя по всему, еще не выпила кофе? --Послушай, Лева, да неужели ты действительно во все это веришь? Лев Давыдович не успел ответить, потому что зазвонил телефон. Светлана взяла трубку и вдруг побледнела. --Лева,--тихо сказал она.—Там Сашин отец. --Уже?—почему-то еще тише спросил он. Светлана кивнула. --Бедные люди. Поговори с ним, ведь мы знаем всю правду. --Ох, это будет трудно. --А кому сейчас легко... ну ладно, я буду на кухне, если что. Может, тебе тоже кофе сварить? --Нет, спасибо. Ничто так замечательно не снимает стресс, как ромашковый чай. Светлана направилась к кухне, но вдруг остановилась и опять побледнела. --Ты что?—Лев Давыдович все еще подбирал правильные слова, поэтому разговор с Сашиным отцом еще не начался. --Ничего. Я просто почему-то думала, что во второй раз это должно быть как-то по другому. Тошнит уже просто с первой минуты. --Что-что? --Ты смешной, Лева. Кого ты больше хочешь—мальчика или девочку? --Ты... ты это серьезно?—разговор с Сашиным отцом отложился на ближайшее будущее. --Нет, я шучу. То есть, ой, теперь уже совсем не шучу,--она бросилась в ванную. Лев Давыдович покачал головой. «Не может быть. Двa ненормальных идиота»,--подумал он.—«Что же мы делаем? Совсем с ума сошли. Вот такие пирожки с котятами, Володенька. А ты бы кого больше хотел—мальчика или девочку?»--мысленно обратился он к нему. Впрочем, и это уже тоже было не в первый раз. Поэтому он даже совершенно не удивился, когда ему показалось, что почти отчетливо слышит его голос. Паранормальное явление, ничего особенного. «Мальчики у вас уже были. Так что обязательно девочку. И чтобы была красивая, как Саша.» «С такой мамой можешь не сомневаться. Это только я еще во всем сомневаюсь.» «Да ты не дрейфь, пап. И вобще, русские не сдаются.» «Ладно, уговорил. Что же я теперь Сашиным родителям скажу?» «Ну это уж ты сам как-нибудь. У нас тут своих проблем хватает.» Он покачал головой еще раз и набрал телефон Сашиных родителей, лихорадочно подбирая правильные слова для нелегкого разговора. Глава последняя. «Дядя Шломо возвращается.» --Лева, поехали. --Точно? --Господи, точнее быть не может. Поехали, говорю. Да не нервничай ты так, часов через пять станешь самым счастливым папой в мире. --Тогда, Светочка, зачем ехать сейчас, если от нас до больницы самое большее 15 минут езды? --Потому что я не хочу в нашу больницу. Я не собираюсь рожать ребенка в этом жутком бардаке. Я хочу в Натанию. Точка. --Светочка, но может быть, все-таки лучше поближе? --Ты что, хочешь чтобы я сама машину вела? Я ведь могу... Поскольку Лев Давыдович ни на секунду не сомневался, что она и сейчас прекрасно сядет за руль и поедет, он перестал спорить—впрочем, это собственно и не было спором, а лишь слабым возражением и помог ей спуститься на улицу. До машины они не дошли—перед ними, как по заказу, остановилось такси. --Дядя Шломо,--ничуть не удивился Лев Давыдович. --Садитесь, прокачу,--кивнул дядя Шломо. Лев Давыдович помог Светлане устроиться на заднем сиденье и сел рядом. --Вы, я вижу, решили продолжить ваш славный род? Детки у вас замечательные получаются, это правда. Куда прикажете, Светлана Моисеевна? --В Натанию,--тоном, не терпящим возражений, сказала Светлана. --Светлана Моисеевна, что, в стольном граде Ерушалаим дефецит больниц? Скажите, почему, как только я встречаю ваше семейство, вам всем непременно надо в Натанию? --У нас там сходка детей лейтенанта Шмидта,--ответила Светлана.—Так как, подвезете? А то я ведь сама могу за руль сесть. --Она может,--заверил Лев Давыдович.—Уже даже я и то не спорю. --А так вы будто много с ней спорили,--сказал дядя Шломо, включая двигатель.—Не волнуйтесь, я поеду короткой дорогой. --А туда есть короткая дорога?—поинтересовалась Светлана.—А то я как бобик каждый день туда и обратно по часу без пробок... --Будет,--заверил дядя Шломо.—Но только это не для вас, а для особо одаренных водителей. И не спорьте. Хотите Трофимова? --Пожалейте меня,--взмолился Лев Давыдович.—У него там случайно оказалось пара хороших песен, а я весь диск буду мучаться? --Ладно,--согласился дядя Шломо.—У меня еще «Дискотека Авария» есть. Это мне ваш Вова на прощание оставил. --Надо же, такие приличные родители, а ребенок такое слушает. Светочка, родная моя, как ты? --Я в полном порядке, не волнуйся. Дядя Шломо, у вас ведь Шошана Дамари есть, не отпирайтесь. --Так это я Сашеньке подарил, она так просила, бедное дитя. В машине воцарилось молчание. Дядя Шломо ехал по каким-то неизвестным науке загородным дорожкам. Светлана изо всех сил старалась следить за маршрутом, это отвлекало от боли, а кричать и плакать казалось ей ниже своего достоинства, да и к тому же Лев Давыдович нервничал бы еще больше, хотя больше уже казалось в любом случае некуда. Светлана подумала, что дядя Шломо нарочно петляет, чтобы ее запутать, хотя ей это только казалось, поскольку теперь уже становилось действительно больно. Она еще раз убедилась в том, что второй раз ничуть не отличается от первого и теперь уже даже начала жалеть о своей идее с Натанией, но теперь отступать уже было поздно, да и в любом случае некуда—они уже проехали почти половину пути, только цивилизация осталась где-то в стороне, но возвращаться в любом случае было бессмысленно. Оставалось стиснуть зубы и терпеть и в следующий раз быть осторожней со своими желаниями, а то так ведь можно и доиграться. Впрочем второй раз уже будет вряд ли... Дядя Шломо случайно подскочил на какой-то кочке, хотя до этого все было безупречно, и тут она поняла, что никакой больницы не будет. --Стойте,--сказала она тем же не терпящим возражений тона. Дядя Шломо как будто ожидал этого и тут же затормозил. --Светочка, что ты собираешься делать?—на всякий случай спросил Лев Давыдович. --Угадай с десяти раз. --Боже мой, до чего я дожил! Неужели нет никакого населенного пункта поблизости? --Есть, арабская деревня,--ответил дядя Шломо.—Желаете? --Нет, спасибо. --Я так и подумал. Да вы не волнуйтесь,--сказал он неожиданно совершенно спокойным голосом.—Я, совершенно случайно, на самом деле бывший врач. --Вредитель?—попытался неудачно пошутить Лев Давыдович. --Вобще-то я хирург, и даже нейро... что вы так на меня смотрите? Что, по вашему в Вологде не должно быть нейрохирургов? У меня документы в бардачке, могу показать... --Не надо, я вам верю. --Ну, спасибо... Дядя Шломо велел совершенно растерявшемуся Льву Давыдовичу отойти в сторону и не мешать и помог Светлане устроиться поудобней, насколько это было возможно в данных условиях. --Что же вы, дядя Шломо, ой, в таком случае за баранкой делаете?—спросила Светлана. --Так у меня мозг к иностранным языкам отрофирован. Я за все годы всего два слова усвоил, «леан и кесеф ахшав». (Куда, деньги сейчас, ивр.) --Это три слова,--заметил Лев Давыдович. --Ну вот, видите, я же говорю... --Ничего, дядя Шломо, я из вас сделаю человека, обещаю. Ой, да почему же это должно быть таким гадким процессом? Ой... --Почему, почему. Нечего было яблоко есть,--заметил дядя Шломо. --Да я-то тут причем? Одна дура сьела, а остальным мучайся? Ой... Лева, ты пожалуй был прав, не надо было никуда ехать. --Лев Давыдович, запишите, ваша жена сказала вам, что вы правы. --Я запомню,--пообещал Лев Давыдович.—А что теперь делать? --Лева, шел бы ты отсюда. --Светочка, что ты такое говоришь? --Все она правильно говорит. Вас мне еще потом откачивать не хватало. Мы вдвоем прекрасно справимся. --Но как... --Лева, уйди отсюда, в конце концов! Неужели не понимаешь, что я не хочу, чтобы ты это видел? Ничего в этом нет романтического, поверь мне. --Идите, идите,--повторил дядя Шломо.—У Светланы Моисеевны крепкий организм. Уж по крайней мере точно крепче, чем ваша нервная система. Вы на Володенькиных похоронах и то лучше выглядели, чем сейчас. Лев Давыдович понял, что ему ничего не остается, как подчиниться. --Ты меня любишь?—совершенно непонятно для чего вдруг спросил он Светлану. --Угадай с десяти раз. --Имей в виду, если с тобой что-нибудь случиться, я этого не переживу. --Дядя Шломо, да скажите же ему, что со мной ничего не случиться... Уйдешь ты наконец или нет? Лев Давыдович вздохнул и направился к машине. --Лева,--вдруг окликнула его Светлана. Он бросился к ней, опустился на колени и взял ее руки в свои.—Я без тебя бы просто умерла. Ты ведь это прекрасно знаешь. Вечно ты задаешь всякие глупые вопросы... Иди, пожалуйста, прошу тебя. Нужно было чем-то заняться. Самое невыносимое для него всегда было сидеть без дела в ожидании чего-либо. Володя же был на него очень похож, поэтому и оказался тогда в торговом центре. Сидел бы себе спокойно и ждал бы следующего автобуса, тогда ничего бы не было... н-да... впрочем, он всегда был фаталистом, а от судьбы, как известно, не уйдешь. Лев Давыдович долго раздумывал, чем бы заняться. В музыкальной коллекции дяди Шломо он окончательно разочаровался, слушать радио не хотелось, спать, хотя уже наступила ночь, тем более. И тут он вспомнил кое-что, что все время приходилось откладывать на завтра, за неимением свободного времени. И вот сейчас это время совершенно неожиданно появилось и он был этому даже благодарен, потому что чувствовал себя не очень хорошо по отношению к этому вопросу. Лев Давыдович достал свою любимую игушку—айпед и включил скайп. К его удивлению Вовкина мама еще не спала, хотя там уже была глубокая ночь. Вовка не очень хорошо себя чувствовал после Сашиной смерти, хотя Лев Давыдович говорил с ним не один раз и Вовка должен был все усвоить. Но после последней фразы «Я, кажется, наконец начинаю понимать Рауля» Лев Давыдович велел не спускать с него глаз, хотя он, конечно, ни минуты не верил, что все это может закончится столь плачевно. --Вова гораздо лучше,--сообщила Елена Аркадьевна.—Они с Димой даже на «Мушкетеров» еще раз ходили. Дима говорит, там есть над чем посмеятся. --Ну слава богу. Продолжим нашу дискуссию, дорогая Елена Аркадьевна, если только вы еще не собираетесь спать? --О, дорогой Лев Давыдович, ради нашей дискусии я готова не спать все ночь. --Вы все еще надеетесь убедить меня в том, что вы правы? --А вы, Елена Аркадьевна, очевидно, хотите убедить меня в том, что я не прав? --Как можно было поднять руку на женщину? --Скажите, Елена Аркадьевна, когда террористка-смертница идет взрывать себя вместе с невинными взрослыми и детьми, лишь потому, что ей недодали кусок нашей земли, она, по вашему, тоже женщина? На нее нельзя поднять руку? --Что вы утрируете?. --Ничего я не утрирую. Подумайте сами. Для Атоса это было бы равным сравнением. Просто мы с высоты нашего века не можем совсем адекватно судить об их поступках. «Это я пожалуй перегнул,»--подумал Лев Давыдович, судя по молчанию с той стороны экрана. Елена Аркадьевна переваривала информацию—возможно, задумалась о взрывах в московском метро. Если рассуждать глобально, на один московский вагон можно примерить пять израильских автобусов. И даже один американский небоскреб, если учесть, с какой частотой это происходит там. Ничего, им полезно. Пусть думает. Хорошо бы чтоб еще все думали, тогда будет не мир, а красота. Но это уже из области утопии... --Я вас обидел, Елена Аркадьевна?—на всякий случай спросил он. --Да что вы, Лев Давыдович. Я просто думаю, что можно на это возразить. Скорее всего, возражать буду уже завтра. --Завтра я вряд ли смогу быть в эфире. Мы задумали один небольшой проект... точнее, большой. Точнее, маленький... словом, я вам обо всем сообщу. Поцелуйте от нас Вову. --Обязательно. Шалом. У нас это слово уже все во дворе выучили. --Что вы говорите, как интересно. Всего лишь одно? --Вы слишком много от нас хотите. Не все сразу. “Как вам это нравится,--подумал Лев Давыдович.—Это мы слишком многого от них хотим. Смешно, когда бы не было так грустно...” Елена Аркадьевна отключилась, а он тут же услышал Володин голос. Причем, как всегда, настолько отчетливо, что уже перестал сомневаться в реальности происходящего. --Папа, ну что ты к ней прицепился? Зачем русским людям наши проблемы? У них своих итак хватает. --Ты не прав, Володенька. Если каждый будет думать только о своих проблемах, ничем хорошим это для окружающего мира не кончиться. --Все равно,--упрямо сказал Володя.—Если люди не хотят этого понимать, они никогда это не поймут. Даже под тем соусом, который ты преподнес. Хотя это было шикарно, честное слово. --Ладно, оставим эту тему. А то бог весть до чего договоримся. --Оставим, тем более, что я вобще не об этом. --Ну, говори, я слушаю. --Рауль едет в Англию. --Чего? Ты хочешь сказать—в Африку? --Я сказал—в Англию. Что я по твоему, Англию от Африки не отличу? --Позволь, причем тут Англия? Что случилось? И вобще, а как же книга? --А причем тут мы и книга?—искренне удивился Володя.—Книга сама по себе, а мы сами по себе. Будто ты не знаешь. А еще физик. --А, ну раз так... так в чем там дело? --Да ничего особенного.. Саша притащила из Англии Мэри, а она ему сделала предложение, хоть это и не в их стиле, только с условием, что он переедет в Англию. Так его даже особо уговаривать не пришлось. Правда, молодец она у меня? --Ну, никто никогда в этом не сомневался. Послушай, Володя, а все эти наши разговоры—это ты как физически обьясняешь? --Да очень просто. Эмоциональная связь. Саша так со своими родителями тоже разговаривает. --Так они уже усвоили, что я тогда не свихнулся? --Не волнуйся. Правда, на это несколько сеансов понадобилось. Пап, а у вас там, между прочим, процесс к концу подходит. --Ты-то откуда знаешь? --Высоко сижу, далеко гляжу. --Между прочим, подглядывать нехорошо. --Я не подглядываю. Я подслушиваю. Две большие разницы. --Володя! Нашел время паясничать... --Ладно, как хочешь. --Ладно, глазастый мой, может, за те же деньги скажешь, кто? --A то ты как будто не знаешь. --Нет, мы хотели удивиться. --Ну так иди, удивляйся. Да не волнуйся ты так, боже мой. Все живы и здоровы. --Ладно, я пошел. Я тебя еще услышу? --Не сомневайся. Едва Лев Давыдович выбрался из машины, как тут же увидел дядю Шломо. --А я как раз за вами. Вы только не волнуйтесь, у нас тут одно непредвиденное обстоятельство. Дело в том, что у вас двое деток. Мальчик и девочка. --Не может быть. --Да как же не может, когда вот они есть. Да возьмите на руки, не бойтесь. Лев Давыдович, предварительно поцеловав полусонную Светлану, осторожно взял на руки два маленьких сопящих комочка. Дядя Шломо умудрился даже во что-то их укутать, так что сопели они явно только оттого, что перед этим их до отвала накормили. --Не может быть,--зачем-то повторил он.—А что же теперь делать? --Да тоже, что вы бы делали с одним, только с двумя. Но сначала маме нужно отдохнуть и деткам тоже. А мы с вами подождем, а потом я вас отвезу. --Но я не хочу спать,--запротестовала Светлана.—Я хочу домой. Мне здесь не нравится. Погуляли и будет. --Девочка, дядя доктор сказал спать, значит, спать. Вон, детки и то слушаются. Не спорь со мной, пожалуйста. --Да какая я вам девочка... --Кто скажет, что ты мальчик, пусть первый бросит в меня камень. --Вы шутник, дядя Шломо. Лева,--совсем уже сонно сказала Светлана.—Я хочу назвать мальчика Давидом. Давид и Шошана, правда, красота? Ты не против? --Нет, мое счастье. С чего ты решила, что я буду тебе возражать? Только теперь тебе нужно немножко поспать. --Хорошо. Я в самом деле немножко устала. --Немножко,--хмыкнул дядя Шломо. Светлана закрыла глаза и тут же уснула. Они сели рядом в сторонке. --Героическая женщина,--сказал дядя Шломо, доставая сигареты.—Не кричала, не плакала, к маме не просилась. Правда, в самом конце пыталась мной командовать, говорит, я тоже доктор, но это уже из области совсем запредельной фантастики... да что с вами сегодня, Лев Давыдович? «Пап, ты чего? Алекс Юстасу... папа, да все же уже закончилоась, в самом деле, все в полном порядке... во дает... земля, земля, я Хабибулин...» Лев Давыдович открыл глаза и увидел себя в бывшей Володиной комнате. «Это я дал маху,--подумал он.—Нервы ни к черту не годятся.» --Лева, ну наконец-то,--услышал он знакомый голос. --Андрей... --Слава богу. Я уже чуть не испугался. --Но как... --Как, как. Друг я тебе или нет? --Друг, конечно. Но я все равно не понимаю... --Да что тут понимать. Дядя Шломо мне позвонил, он мой телефон еще тогда на похоронах записал. --А где остальные? --Спят сном праведников. Ты тоже лежи, дядя Шломо велел хотя бы пару часов. Ну ты даешь, на Володиных похоронах ни одной слезы не пролил, а двух живых здоровых младенцев увидал, так в обморок грохнулся... смешно... --А ты бы не грохнулся? --Не знаю,--честно ответил Андрей.—Там твоя жена, пока ты в отключке был, с главным иерусалимским раввином поругалась. Говорит, я не позволю прикасаться к моему сыну с вашими средневековыми традициями. --Светочка в своем репертуаре. Но это она пожалуй зря, я с ней поговорю. --Боюсь, что в этом вопросе даже ты ее не переубедишь. --Я все же попробую. Надо уважать традиции страны, в которой живешь. --Ну, успехов тебе в этом нелегком деле. --Спасибо. И вобще, за все спасибо. Я ведь тебя тогда не поблагодарил, да еще машину твою черти знает где бросил. --Ну ты даешь, Лева. Разве за это благодарят? Я даже представить не могу, что ты тогда пережил. И не беспокойся, пожалуйста, мы вам будем помогать. --Спасибо, это совершенно лишнее. Мы сами. --Ты не знаешь, на что подписываешься. --Я не знаю?—искренне удивился Лев Давыдович.—По моему, ты кое-что забыл... Впрочем, в нашем возрасте, наверное, лучше не от чего не отказываться. --Да что ты все про возраст заладил. Не в возрасте дело, а в состоянии души. --Хм. Красиво сказал. Слушай, Андрей, раз уж мы об этом заговорили, ты веришь в чудеса? --После того, что сделал твой мальчик, я, пожалуй, уже ничему не удивлюсь. А что? --Хочешь, я расскажу тебе одну историю? Даже не одну, а собственно, целых три. Только обещай, что не будешь сразу кричать, что я сошел с ума. --Хорошо. Обещаю. Не сразу. --Не хочешь, как хочешь. --Да я пошутил. Рассказывай. --Ну, тогда слушай. Был месяц май...
полная версия страницы