Форум » Господин, который редко смеется » Ифис » Ответить
Ифис
jude: Название: "Ифис" Автор: jude Фэндом: Дюма "Три мушкетера", Куртиль "Мемуары графа де Рошфора", биография Анриетт де Роган Персонажи: Рошфор-отец (Шарль-Рене), его сестра, Анриетт де Роган, и кузина Изабо де Пон Жанр: Джен Рейтинг: G Статус: в процессе Отказ: Дюма, Куртилю Краткое содержание: девичья болтовня :) Примечание: этот фанфик сюжетно связан с фанфиком "Золушка". Время действия: август 1585 г.
jude: Девочку вскармливать мать отдает, объявив, что родился Мальчик. Поверили все. Лишь кормилица знает про тайну. Клятвы снимает отец и дает ему дедово имя, Ифис — так звали того. Мать рада: то имя подходит И для мужчин и для женщин; никто заподозрить не может. Так незаметно обман покрывается ложью невинной. Мальчика был на ребенке наряд, а лицо — безразлично Девочки было б оно или мальчика — было прекрасно. А между тем уж тринадцатый год наступает подростку. Тут тебе, Ифис, отец белокурую прочит Ианту. За окном гостиной, где девочки коротали послеобеденные часы, стоял неумолчный гул: - Вжу, вжжу, вжжжу... Золушка, кухаркина помощница, встав затемно, набрала паданцев в саду, и с самого утра они с Ивонн изводили домашних и пчел умопомрачительными запахами, доносившимися с кухни. Так может пахнуть только булькающее на огне яблочное варенье - по особому рецепту Ивонн, который толстуха держала в секрете и клялась унести с собой в могилу. - Корица? - старшая из сестер воткнула иголку в полотно и повела носом. - Гвоздика, - возразила младшая, читавшая ей вслух. - И... и лимонная цедра! Знаешь, я понимаю бедных пчел: я скоро сама зажужжу от таких ароматов. Вжу-вжу-вжу! Обе девочки прыснули со смеху, отбрасывая одна - пяльца, с неоконченным лиловым ирисом на голубом шелке, а другая - изрядно потрепанный том Овидия. Если быть совсем точными, то сестрами они не были - их матери приходились друг другу теткой и племянницей. Но разница в их возрасте была так мала, и они так часто играли вместе, что привыкли звать друг друга сестрами или кузинами, чтобы не запутаться в хитросплетениях родственных связей. Так мы и станем их называть - кузинами. Девочками они тоже уже не были - скорее, девицами на выданье. Но если старшей - белокожей, золотоволосой красавице с лазурными глазами - родители прошлой зимой начали подыскивать жениха, и недостатка в претендентах не было (ибо невеста помимо красоты, острого ума и превосходного воспитания, полученного при дворе Генриха III, принесла бы своему супругу немалое приданое), то младшей - горбунье с орлиным рогановским носом, нелепо смотревшимся на худом остром личике - точно его приставили от другой головы - о хорошей партии оставалось только мечтать. Впрочем, ее черноволосая голова, росшая, казалось, из самых плеч, без всякой шеи, была занята совсем другими мыслями. - Как жаль, - вздохнув, она разгладила смявшуюся страницу и аккуратно закрыла книгу, положив ее на колени,- что это всего лишь сказки. Что нельзя помолиться, как Ифис - раз, и ты юноша. - Разве тебе не нравится быть женщиной? - удивилась ее кузина, забираясь на кушетку с ногами. - Что хорошего в том, чтобы быть мужчиной? Они должны сражаться и убивать, они вечно говорят о политике, они нюхают этот ужасный дурно пахнущий табак! Но горбунья продолжила, словно не расслышав ее: - Принцу Конде его горб совсем не мешал... - И что бы ты сделала, если бы вдруг стала юношей? - блондинка недовольно нахмурила светлые брови (ах, единственный изъян северной красоты: брови приходилось подкрашивать, чтобы они были хотя бы заметны). - Пошла бы в армию, как принц Конде? - Я что дурочка? - бесхитростно рассмеялась брюнетка. - Но рассуди сама, - она хлопнула ладонью по многострадальному Овидию, - к чему мне, женщине, мой греческий, древнееврейский, стихосложение, логика и математика? Я не смогу даже развлечь гостей своего мужа легкомысленными стишками - потому что у меня не будет мужа. - Что ты такое говоришь, Анриетт? - испугалась ее кузина. - Ты обязательно... - Молчи, Изабо, - оборвала ее горбунья. - Ты не хуже меня знаешь, что этому не бывать. У меня спина, как у тех диковинных животных с картинок из Бестиария. Лекарь сказал матушке, что первые же роды меня убьют. Изабо тихо всхлипнула: - Не надо, Анри-и... - Так уж получилось и нечего лить слезы, - Анриетта мотнула головой. - А вот если бы я была мужчиной, я могла бы... - она закусила губу и зажмурилась, - преподавать в университете, или писать книги, или... или путешествовать. Одна, только со слугой! Доехать до Аравии и посмотреть на горбатых зверей. И чтобы никто не будил утром: "Анриетт, молиться, умываться холодной водой, завтракать, уроки", - она снова рассмеялась. - Ты... - Изабо спустила ноги с кушетки и осторожно придвинулась к кузине, боясь спугнуть что-то, название чему она не знала. - Ты очень красивая, когда смеешься. Прямо светишься. И у тебя очень красивые волосы, а этот белый локон!.. - Скажешь тоже! - Анриетт притворно фыркнула. - Ходить с сединой в тринадцать лет! Впрочем, дай-ка ножницы, - она проворно вытащила шпильки из прически, и ее плечи словно окутались тяжелым бархатным плащом. Отложила книгу, встала перед зеркалом - и не успела Изабо ахнуть, как Анриетт состригла свою седую челку: - Это тебе, пусть у тебя тоже будет белый локон. - Господи, что скажет тетушка, что скажет матушка... - запричитала Изабо, но прядку покорно взяла и спрятала в медальон, который носила на шее. - Можно... - Анриетт, все еще стоявшая перед зеркалом с ножницами в руках, отчего-то засмущалась. - Можно, я тебя поцелую Изабо? Ты скоро выйдешь замуж, и не сможешь так часто меня навещать. Может, это последнее наше лето в Субизе. - Дурочка! - Изабо вскочила и бросилась обнимать кузину. - Почему тебе сегодня приходят в голову одни глупости? Разумеется, я буду приезжать. С мужем и с детьми. И ты будешь ко мне приезжать. И дай я сама тебя поцелую. За стеной раздался грохот, словно там переворачивали мебель. Анриетт вздохнула: - Шарль-Рене опять сходит с ума... Анри и Бенжамен специально его подначивают, он бесится, а они и рады. - Мальчики... - насмешливо протянула Изабо. - А ты еще жалеешь, что не родилась мужчиной. - Шарль-Рене вчера рассказывал, что у него в Париже есть пассия, - зашептала Анриетт, округлив глаза. - У Анри нет, у Бенжамена нет - я-то знаю. А у него, самого младшего, есть! Анри ему не верит, говорит, что тот, кто боится зайти ночью в темную комнату, перед женщиной точно бы струсил, - она помолчала и снова вздохнула: - Я очень испорченная, да? - Очень, - торжественно кивнула Изабо, и обе захихикали. Дверь скрипнула, и в щель просунулась довольная физиономия Шарля-Рене. От его недавней вспышки гнева почти не осталось следа, только на щеках еще блестели дорожки от слез. - А мне Ивонн дала пенок с варенья, - он облизал губы и шмыгнул носом. - Пенки! - Изабо улыбнулась, но взгляд ее вдруг стал мечтательным. - Анри прав, вы еще такое дитя, кузен! - Уходите, уходите! - замахала руками Анриетт. - Вы липкий... сладкий, сейчас сюда налетят пчелы! - и девочки, смеясь, принялись выталкивать графа де Рошфор из комнаты.
stella: Ой, как колоритно! И варенье! Я тоже облизываюсь.
jude: stella, единственное, что я забыла - кошек. Катрин де Роган (мать Анриетт) была страстной кошатницей (еще задолго до того, как Ришелье ввел моду на кошек), и в Субизе коты должны быть повсюду)
stella: jude , кошки - это будет дальше.))
Черубина де Габрияк: jude, очень вкусное начало.
jude: Изабо вернулась в Субиз неожиданно скоро - в конце ноября, хотя ее ждали не раньше Рождества. Пусть Роганы пели рождественские псалмы по-французски, а Марены - на латыни, это не мешало им собираться по праздникам. Тем более, что католиками Марены стали не так давно и не то, чтобы по доброй воле. Мадам Екатерина, которой во время Варфоломеевской ночи угрожали позором и смертью и которую спасла не юность (ей едва сравнялось восемнадцать) и даже не огромный живот (она носила под сердцем близнецов), но лишь заступничество графа де Марен, возможно, втайне и осуждала родственников, сменивших веру, чтобы сохранить положение при дворе, но вслух этого никогда не высказывала. Итак, Изабо приехала на целый месяц раньше, в самую распутицу и грязь, привезла мадам Екатерине письмо от тетки и радостную новость о своей помолвке с графом де Ларошгийон. Мол, и день свадьбы уже назначен - в начале января молодых должны были обвенчать в Буржском соборе. Только сама невеста отчего-то, казалась, тихой и задумчивой, и мадам Екатерина не на шутку испугалась, не простудилась ли девочка в дороге. Но Изабо уверила ее, что чувствует себя превосходно, и только спросила, не может ли она повидать Шарля-Рене, соскучилась по кузену. Ей ответили, что граф в Париже, в коллеже. Он единственный из всех детей мадам Екатерины учился в городе, ибо домашние учителя Шарля-Рене, все как один, просили расчета после пары-тройки месяцев службы, и мать устала подыскивать ему новых наставников. Розги действовали на шалопая весьма своеобразно: он или рыдал и выл часами, когда любой другой мальчишка давно бы забыл о наказании, или цепенел: лежал у себя в спальне, не шевелясь, не открывая глаз и едва отвечая на вопросы домашних. Признаться, даже мадам Екатерину, считавшую все это блажью и дурными склонностями, поведение младшего сына подчас пугало. Оставалось надеяться, что строгая коллежская дисциплина станет надежной уздой для юноши. Их с Анриетт называли детьми Варфоломеевской ночи: они появились на свет ровно в полдень 24 августа 1572 года. Мальчик родился на удивление легко и быстро и сразу закричал, а с девочкой лекарю и повитухам пришлось повозиться: Анриетт была багрово-синяя, почти черная, вся в младенческом пуху, и никто не верил, что она выживет. Катрин слишком многое пережила за минувшую ночь, чтобы испытать скорбь или хотя бы жалость при виде дочери. Умрет - значит, будет в Раю, с Отцом Небесным и со своим земным отцом, чье обнаженное тело еще не убрали со ступеней Лувра. Им с Рене выпали краткие, но бурные четыре года. Сперва она отчаянно его ненавидела, писала матери и теткам письма, умоляя вызволить ее из заточения в бретонском замке мужа, бежала в Ла Рошель, была поймана и возвращена домой. Потом - также отчаянно влюбилась в своего тюремщика и тирана. Четыре года - ненависть и любовь, словно качели. И трое - нет, уже пятеро детей. Шарль-Рене и Анриетт оказались беспокойными, плаксивыми младенцами, выросли в таких же беспокойных и странных детей и теперь обещали стать весьма эксцентричными взрослыми. Открыто дерзить матери они не смели, но тихо бунтовали против домашних порядков уже давно. Чего стоила только августовская выходка Анриетт с отрезанной челкой! Испортила себе всю прическу. Мать в порыве праведного гнева грозила остричь негодницу наголо - спасло ее только то, что дома были гости. И эти фантазии, вечные фантазии! Один грезит сарацинами и крестовыми походами, другая - подумать только! - хочет стать мальчиком. Нет, это все от праздности и лени, надо с ними строже - и не вспоминать поминутно, что они сироты. Впрочем, мадам Екатерина отвлеклась, пора было звать гостью к столу.
stella: Изабо - это потенциальная мама Армана?
jude: stella, да, шевалье (затем виконта, а затем - графа) де Ла Фер. Родня Роганов, лазурные глаза и ирисы на вышивке))) Только сейчас планируется ее первый брак, с Ларошгийоном. Выйдет замуж в 1586 г., 16-летней, родит сына, Франсуа, и в том же году овдовеет. Про Анри де Сийи, графа де Ларошгийона говорили, что он умер от горя после ссоры с королем.
stella: jude ,эту линию я как-то зацепила тоже, правда, по верхам.))
Кэтти: jude , Изабо де Понс приходится кузиной(двоюрод.сестрой) де Рошфору отцу. Значит ее будущий сын Арман де Ла Фер и граф де Рошфор- сын= троюродные братья?
jude: Кэтти, на самом деле, там сложнее (я посмотрела генеалогию и поправила про родство в первом посте). Дети зовут друг друга кузенами (Изабо с Анриетт - даже сестрами), потому что у них небольшая разница в возрасте и они часто видятся. Им так проще. На самом деле Анна де Партене (графиня де Марен и мать Изабо) и Катрин де Партене (вдова виконта де Роган и мать Анриетт и Шарля-Рене) - не сестры, а тетка и племянница (Катрин - дочь родного брата Анны). Поэтому, если вдаваться в детали, то Изабо - двоюродная тетка Анриетт и Шарля-Рене, но разница в возрасте у них всего два года. Изабо родилась в 1570, Анриетт и Шарль-Рене - в 1572. Поэтому, Ла Фер - троюродный брат Рошфору-отцу (Шарлю-Рене) и троюродный дядька Рошфору-сыну (Шарлю-Сезару). При этом они ровесники)
Лея: Прототип Изабо - Антуанетта де Понc, статс-дама Марии Медичи, красавица и умница, за которой безуспешно ухаживал Генрих IV. Ее первым мужем был граф де Ла Рошгийон, вторым - Шарль дю Плесси- Лианкур, граф де Бомон. От него у Антуанетты - если не ошибаюсь, в 1599 году - родился сын Роже, который тоже в некоторой степени - прототип графа де Ла Фер
stella: Лея , точно. Потом этот Роже оказался одним из основателей Монреаля.))
Лея: Stella, я иногда думала, не Роже ли Лианкур был автором загадочных мемуаров, которые Дюма выдает за мемуары графа де Ла Фер в предисловии к "Трем мушкетерам"?
Лея: Stella, я иногда думала, не Роже ли Лианкур был автором загадочных мемуаров, которые Дюма выдает за мемуары графа де Ла Фер в предисловии к "Трем мушкетерам"?
stella: Лея , мы с Lys эту тему уже несколько лет обсуждаем.)))
Лея: Stella, замечательно! И к какому выводу вы пришли?
stella: Лея , многое подходит. Причем, забавно, первой придумала имя Изабо Натали с Дюмании, имя прижилось, а потом оказалось что оно имеет и историю. Год рождения подходит тоже, потом у Роже много в биографии похожих моментов на жизнь Атоса. У меня где-то есть его биография, мне Марина сбрасывала.
Лея: stella пишет: Год рождения подходит тоже, потом у Роже много в биографии похожих моментов на жизнь Атоса Не поленилась и поискала сейчас онлайн. Роже дю Плесси Лианкур родился в 1598 году, скончался в 1674 году. У него был сын Анри-Роже, который родился в 1620 и умер молодым - в 1646-м. Но Роже пережил сына почти на 30 лет. Оставил ли он мемуары?
stella: Мемуары писали все, кому не лень, тем более люди, близкие к власти и знать. Вполне мог оставить.
Черубина де Габрияк: stella пишет: Лея , многое подходит. А просветите, пожалуйста. Я пробежалась глазами по статье в Вики, и как-то особого сходства не обнаружила.
jude: Про Роже Лианкура у меня были исторические выкладки вот здесь :)
Лея: Jude, большое спасибо!
stella: jude , я совсем забыла об этом. В голове так много информации у меня уже не держится.(((
jude: Черубина де Габрияк, на мой взгляд, общего тоже мало, если только мать - статс-дама, нелюбовь к жене, ранняя гибель сына и интерес к Библии в поздние годы. А так в юности он либертин.
Лея: Роже Лианкур, бесспорно, был одним из прототипов Атоса, одним из "ингредиентов" его образа - наряду с Адольфом де Левеном, генералом Дюма, отцом мэтра, и др. Но был ли Лианкур автором пресловутых мемуаров? Этот вопрос, увы, пока остается без ответа
stella: На свете есть 3-4 человека, которые знают ответ на этот вопрос, но до них не добраться теперь. Они не пойдут на контакт, к сожалению. А Варгус, которая хотела пролить свет на эту историю, увы, уже лет десять, как покоится в земле.
Черубина де Габрияк: jude , спасибо. Как я и подумала, прочитав биографию Роже. Полностью согласна с вот этим: jude пишет: на мой взгляд, общего тоже мало Есть поле для фанфика... если подойти к нему, как я подошла к герцогине: зацепилась за эпизоду у Дюма и значительно перекроила ей биографию. Можно, конечно, и допустить, что так в свое время поступил Дюма. Но по мне, прототип весьма условный. Настолько же условный, как и Арман де Сийег д’Атос д’Отвиль, и остальные реальные мушкетеры. Единственный, у кого я могу посчитать прототипом, это реальный д'Артаньян. Может, стоит попросить Ленчика открыть тему о прототипах отдельно?
Лея: Черубина де Габрияк пишет: Может, стоит попросить Ленчика открыть тему о прототипах отдельно? Черубина де Габрияк, так у нас уже есть рубрика - Корни и листья - о прототипах героев мэтра и их влиянии на других писателей Вы еще по моей просьбе выставили там шарж - Дюма готовит роман Я с удовольствием вернусь к этой теме. Кстати, еще один мой вопрос, который до сих пор остается без ответа: знал ли Дюма о реальных д'Атосе, де Порто и Арамице, или историки их "откопали" уже позже?
Черубина де Габрияк: Лея пишет: так у нас уже есть рубрика - Корни и листья - о прототипах героев мэтра и их влиянии на других писателей stella , проси Ленчика отчикать.
Lumineuse: jude такое красивое и интригующее начало... Так захотелось лета, деревни и варенья! Я в предвкушении интересной истории
jude: Lumineuse, большое спасибо Мне с одной стороны не хочется спойлерить, а с другой - обманывать ожидания читателей от истории, поэтому скрытым текстом: светлой и летней была только первая часть, никто из троицы главных героев и не подозревал, что это был последний день детства. Для каждого из них - по разным причинам.
Черубина де Габрияк: jude , да мы и не рассчитывали. Я кстати спойлер люблю и всегда сую туда нос.
jude: Задумчивое настроение не покинуло гостью и за столом. Ела она мало и неохотно, отдавая самые аппетитные кусочки кошке, что вилась у ее ног. - Не балуй Свинюшку, моя дорогая, - заметила мадам Екатерина. - Ты ее раскормишь до размеров настоящего поросенка. Упитанная бело-рыжая розовоносая Свинюшка и впрямь чем-то напоминала поросенка, и Изабо не удержалась от смешка: - Я не буду, тетушка. Меня, похоже, немного растрясло в карете - есть не хочется. Но все очень вкусно, правда. Оживилась она только, когда подали десерт, и совсем детским жестом поднесла к носу вазочку с вареньем: - Ой, то самое, яблочное! Анриетт, ты помнишь? Этой вольности никто не заметил, потому что за столом началась веселая возня: дети де Роган что-то передавали друг другу под скатертью. Анри, высокий, худощавый юноша с такой же седой челкой, как у сестры, закатил глаза и скорчил недовольную мину, Анна, улучив момент, показала ему язык, Бенжамен прыснул в кулак, а Анриетт, когда ей на юбку упал листок плотной бумаги, вытащила из мешочка на поясе карандаш и принялась царапать ответ на обратной стороне записки. - Что у вас там? - возвысила голос мадам Екатерина. - Ничего, матушка, - горбунья вынула руки из-под стола и даже подняла край скатерти, показывая, что на коленях у нее тоже ничего нет, и только Свинюшка, крутившаяся у подола Изабо, вдруг бросилась ловить бумажный шарик. - Мне надо объяснять вам, тринадцатилетней, что за столом едят, а не играют? - назидательнно произнесла мадам Екатерина, отодвигая изящный серебряный сливочник. - Это все Свинюшка, матушка! - всплеснула руками Анриетт. - Но будьте покойны, после обеда я обязательно ее изловлю и преподам ей урок хороших манер. - Нет, что за девочка! - покачала головой мадам Екатерина. - Я ей слово - она мне два. - Кузен Анрике* говорит, что я плююсь ядом, как гадюка, - заулыбалась Анриетт. Мадам Екатерина вздохнула и предложила Изабо сладкого пирога, испеченного на меду и миндальном молоке. * Будущий король Генрих IV
stella: Ох там компания была! Родство ао всем линиям, и для простоты - все друг другу кузены. Ты меня раздразнила со своим вареньем - пойду и куплю большую банку, чтобы на зиму хватило.)) Что я, хуже всех этих Роанов?
jude: Они троюродные братья Генриху IV :) Варенье - это хорошо)
Кэтти: jude , очень живая сценка.
Черубина де Габрияк: stella пишет: и для простоты - все друг другу кузены. во французском просто нет отдельного слова для троюродных и пр.
jude: После обеда мадам Екатерина удалилась к себе - читать, отвечать на письма, работать над неоконченным переводом (на сей раз это был кто-то из греков, кто именно - Изабо не запомнила). А дети, предоставленные сами себе, расположились в малой гостиной, где летом Анриетт читала Изабо Овидия и где они играли с Шарлем-Рене. - Это возмутительно! - отослав своего пажа, Анри выглянул за дверь, посмотреть не подслушивает ли кто, и плотно ее притворил: - Женщине не должно писать такие стихи. - В этой записке были стихи? - шепнула Изабо Анриетт. - В той, что ты выбросила? Горбунья, тискавшая Свинюшку, кивнула с загадочным видом и похлопала по ковру, приглашая кузину сесть рядом. - Женщина ничего не смыслит в рыцарском служении, - Анри, стоявший посреди гостиной в позе древнеримского оратора (только тоги с пурпурной полосой не хватало), был беспардонно прерван тоскливым мявом Свинюшки и аж поперхнулся: - Анриетт, оставь кошку в покое, и выслушайте меня, наконец! - Мы слушаем-слушаем, - улыбнулась горбунья. - Свинюшка со вчерашнего дня точно не в своем уме! Может, у нее опять будут котята, и поэтому она такая чуднáя? А, Агат, что скажешь? Черный кот, лениво растянувшийся на кушетке, и ухом не повел, и девочка хмыкнула: - Ну-ну, все вы из одного теста слеплены: как серенады под окном горланить, так вы тут как тут, а как детей воспитывать - так в кусты. Изабо вдруг порывисто вздохнула, стиснув локоть подруги, та удивленно примолкла, и Анри, дождавшийся тишины, продолжил: - Женщина ничего не смыслит в рыцарском служении. И не может смыслить. Ее удел благодарно принмать знаки внимания, эээ..., не забывая, о чести семьи, конечно. - Почему это не смыслит? Почему это не может? - Анриетт разжала ладони, и Свинюшка, встряхнувшись, соскочила с ее колен. - Потому что у нее нет копья и меча? Хорошо же! У тебя они есть, да только ты ими не пользуешься, рыцарь! - Ты подозрительно много знаешь для той, кому суждено помереть старой девой, - щека Анри судорожно дернулась. - Это Шарль-Рене учит тебя таким глупостям? Я не премину сказать матушке, что коллеж на него дурно влияет. - А ты ханжа и ябеда! - взвизгнула горбунья, неуклюже поднимаясь на ноги. - И не смей трогать Шарля-Рене, ты его мизинца не стоишь. - Тише, тише, уймитесь! - наперебой зашикали Анна и Бенжамен. - Нашли из-за чего устраивать ссору. Это просто стихи, глупые стихи, и Анриетт их уже выбросила, - а Изабо, тоже вскочившая, погладила кузину по плечу. - Не расстраивайся, братец, - Анриетт смахнула с глаз набежавшие слезы. - Наш отец, говорят сумел преодолеть эту позорную слабость - иначе нас бы у него столько не было. - А все ли мы - его? - внезапно усмехнулась Анна, сидевшая на краешке кресла, и Бенжамен, мешавший угли в камине, отложил кочергу и обернулся: - О чем это ты? - Говорят, их с матушкой брак едва не аннулировали в первый год, а потом мы посыпались - словно горошины из стручка. Разве так бывает? - Не знаю, как вы, а мы с Шарлем-Рене точно Роганы, - Анриетт подергала себя за челку. - Ну, и Анри так уж и быть. А вот насчет вас с Бенжаменом я бы не была так уверена, - она высунула язык и плюхнулась обратно на ковер. - Змеиный клубок! - застонал Анри, обхватывая голову руками. - Отца с матерью хотя бы пожалели! - Вы с Анри в ссоре? - торопливо шепнула Изабо, когда разговор перешел на другие темы, и Анна достала колоду карт. - Нет, что ты! - горбунья почти уткнулась носом кузине в ухо. - Мы друг друга любим. Просто, иногда мы играем в Лувр. Там нельзя считать ворон, иначе заклюют. Тебе ли не знать? *** Спать все разошлись далеко заполночь. Мадам Екатерина и сама ложилась поздно, и повзрослевшим детям разрешала засиживаться до первых петухов, порой забывая о своих отпрысках за более важными делами. Тем паче, завтра была суббота, и уроков не было. Изабо приготовили гостевую спальню, как взрослой, но они с Анриетт упросили няньку и дуэнью уложить их вместе, как раньше, и Анна охотно поменялась с Изабо комнатой, прибавив, что так даже лучше: сестра не будет храпеть ей под ухом. - О какой позорной слабости ты говорила Анри? - полюбопытствовала Изабо, когда они с Анриетт устроились в постели. Спать ни одной не хотелось. - А, это? - хихикнула горбунья. - Я просто его дразню. Глупости! - И все же? - Говорят, у нас в роду по мужской линии передается одна... - она запнулась, - болезнь-не болезнь, не знаю, как назвать. Странность, словом. Когда мужчина не может быть с женщиной. Изабо фыркнула и натянула одеяло на нос. - Правда-правда! Говорят, что когда нашего отца убили во дворе Лувра, фрейлины стянули с него штаны, чтобы проверить, все ли у него там на месте, и правда ли мы его дети. - О, Анриетт! - Изабо осуждающе повозила головой по подушке. - Это, все-таки, твой отец. Никакого уважения к памяти предков, - добавила она менторским тоном Анри, и обе девочки рассмеялись. - Я лишь повторяю чужие слова, - вздохнула горбунья. - Про твоего Ларошгийона тоже говорят, что их с королем связывает слишком нежная дружба. Изабо тоже вздохнула и прикусила губу: - Но если эти слухи верны хоть отчасти... Если у вас в роду передается эта... эта странность, то Шарль-Рене - точно не Роган. - Почему ты так говоришь, Изабо? - в голосе Анриетт вдруг зазвучало недоумение, сменившееся страхом: - Изабо? - Я должна тебе кое в чем признаться, милая... - Изабо села в постели, прижимая руки к груди.
Лея: Франсуа Ла Рошгийон - сын Шарля-Рене? И, значит, брат Сезара?
jude: Лея, все скоро выяснится Все сплетни, которые рассказывает Анриетт - по мотивам реальных сплетен)
stella: Клубок настоящий. И да, клювом лучше не щелкать.))
jude: stella, самое главное, что Анриетт не лжет: они действительно друг друга любят или, по крайней мере, держатся друг друга. Они - гугеноты в католическом окружении в период религиозных войн. И кроме них самих у них никого нет. Просто у детей стиль общения такой: поддеть, уколоть - и тут же помириться. Они после ссоры спокойно продолжили общаться и играть. Исторически, семья, вообще, была интересная: девочек там ценили больше, чем мальчиков. Это началось еще с предыдущих поколений. Дочерям давали образование, которым не всякий дворянин мог похвастаться (все три древних языка, на уровне, позволявшем читать Библию в оригинале; математика, основы тайнописи, стихосложение). И выделяли им долю наследства, позволявшую жить независимо, своим домом. Екатерина - "эмансипированная" дама 16-17 вв. После рождения наследников решила не вступать в новый брак. Посвятила себя воспитанию детей и искусству. Переводы, книги, театральные постановки, литературные салоны, коты по всему дому, ужины в три часа ночи и сон - на рассвете. Во время осады Ла Рошели была в городе, терпела все лишения вместе с осажденными.
stella: Жаркое из крысы на серебряном блюде ела? То ли быль, то ли легенда.
jude: Эта история мне пока не встречалась, а вот конину Роганы, вроде как ели, во время осады.
Кэтти: jude , замечательно! Эти Роганы, посыпавшиеся как горошины из стрючка- прелесть просто.
jude: Дамы (и господа), я не отметила это сразу, поэтому говорю теперь: я только за критику и обсуждение фанфика. Пожалуйста, не стесняйтесь и пишите все, что считаете нужным. Я получаю отзывы в личке, но фанфик выкладывается на форуме, для всех читателей, и принимать критику (или спорить с ней) мне бы тоже хотелось на форуме, чтобы все могли высказаться. Поэтому, пожалуйста, не стесняйтесь отмечать сюжетные недочеты/провалы, несоответствие эпохе, неясные места, лишний эпатаж и т.п. И вообще обсуждать сюжет и характеры героев.
stella: jude , насчет эпатажа - так куда деться от правды, даже если она не слишком приятна. У меня сложилось свое представление о семье Ла Феров, соответственно нравам эпохи. Я не любитель идеализации того, что происходило, и уверена, что многое для нас было бы диким. Хотя, проповедуя высокие моральные ценности, человек все равно остается хищником.))) Исходя из этого, я не хочу излишне идеализировать даже своего любимого героя.
jude: stella, на самом деле, мне хорошо заметили, что шутки над собственной возможной незаконнорожденностью - это немного чересчур) Поэтому кое-что в этом отрывке я потом поправлю, но буквально одним штрихом. Суть и содержание разговоров не поменяются. Дальше эпатажа должно быть больше)) Но Анна и Анриетт шокировали весь Париж)
Черубина де Габрияк: jude , мне пока все нравится. Но я воспринимаю фик отдельно от Дюма. Возможно, дальше это поменяется. Но и события у вас много до. И ни один из ваших персонажей у Дюма не появится. Еще вот такой момент: мы мало знаем о прототипе Изабо - Антуанетте де Пон. Кстати, в фандоме сложилось ошибочное написание на русском ее фамилии Понс. Я увидев еще раньше, в другом фике - если не ошибаюсь "Предок" - ваш вариант, пошла проверять французскую транскрипцию. И таки, Пон, а не Понс. Потом у себя правила. Спасибо. Так вот, в основном мы о ней знаем только то, что она ответила на притязания короля Генриха. И у вас в 1й части (или главе) мне она показалась слишком застенчивой и робкой, для той, которая так сказала бы королю. По поводу историчности: мне важен исторический фон. Но вместе с тем, порой замечаю у фикрайтеров излишнюю зацикленность на матчасти, считаю это лишним. Так что у вас меня лично все устраивает. Небольшой вопрос и для себя тоже. Не могу вывести закономерность обращения на "ты" и "вы" у знати. Когда уместно "ты"? У меня пока "ты" говорит героиня подруге в монастыре. И тетка графа на "вы" не звучала По себе знаю, что комментарии важны, даже критические. Но вы выкладываете маленькие кусочки. И после каждого писать "Спасибо, понравилось"? Я просто нажимаю на "спасибо". Ноя с интересом читаю. Шутки над возможной незаконнорожденностью мне не показались через чур в контексте данного семейства, каким оно показано. Вполне допускаю.
stella: jude , меня как раз такие грубоватые шутки не смущают нисколько, правда даже в пансионы для знатных девиц просачивалась.
jude: Черубина де Габрияк, нет-нет, я совсем не прошу писать "спасибо", я прошу писать критику и замечания, если они есть) Про Пон/Понс - очень интересно, я просто этой темой внезапно занимаюсь по работе (хотя ни разу не франкофон - на материале языка провансальских евреев). Так вот, мне нашли материал, что эта конечная -s начинает исчезать из произношения в самом конце 16 в. На глазах у наших персонажей) Про ты/вы - оно у меня в этом тексте скачет, тоже надо будет подумать. Про французскую практику употребления - не знаю, читала про испанскую, но они могли сильно отличаться. Знаю только, что у Куртиля Ришелье с Рошфором на "ты", когда не сердится. А Рошфор с патроном - всегда на "вы". Что пока получилось у меня: - дети между собой на "ты" (у них небольшая разница в возрасте, и Изабо очень часто бывает в этом доме); - мадам Екатерина с Изабо на "ты", с Анриетт за столом - на "вы". Это тоже, имхо, логично: она делает замечание и говорит строже; - единственный случай, который выбивается: это когда Анриетт говорит Шарлю-Рене: "Уходите... Вы липкий, сладкий, сейчас сюда налетят пчелы". И Изабо с ним тоже на "вы". Про характер Изабо: это лето-осень 1585 г., ей здесь 15 лет, идет 16-й год. Генриху она откажет пять лет спустя, уже будучи молодой вдовой, матерью, хозяйкой маркизата. Наверное, характер мог развиться. В этом фанфике будет момент, который мог, как мне кажется, привести к этой перемене.
Черубина де Габрияк: jude пишет: Про Пон/Понс - очень интересно, я просто этой темой внезапно занимаюсь по работе (хотя ни разу не франкофон - на материале языка провансальских евреев). Так вот, мне нашли материал, что эта конечная -s начинает исчезать из произношения в самом конце 16 в. На глазах у наших персонажей) Оно вполне могло сохраниться по сей день. Почему меня и не смутило, и я так написала, вслед за всеми. Вообще я вынесла для себя только то, что правила французской фонетики в именах собственных не действуют, или действую как-то по-особому. Но это надо отдельно копать, возможно, по каждому случаю. Но я сотни раз прокалывалась во Франции. jude пишет: Про французскую практику употребления Я даже у Дюма не смогла вывести закономерности. Я про оригинал. Атос с Гримо то на "ты", то на "вы", с другими слугами на "вы". Диана с Бюси на "ты". Продолжать можно бесконечно. jude пишет: Про характер Изабо: это лето-осень 1585 г., ей здесь 15 лет, идет 16-й год. Генриху она откажет пять лет спустя Я понимаю. Но мне показалось, что тут что-то должно из детства идти. jude пишет: нет-нет, я совсем не прошу писать "спасибо" "Спасибо" по просьбе не пишется. )) Но почему не написать, если нравится. Но тут я сразу написала, и мнение не поменялось.
stella: Черубина де Габрияк , Атос с Гримо на "вы", когда командует им демонстративно, как в истории с проглатыванием письма. Но это только в ТМ. Дальше только на "ты". Lys когда-то делала забавную выборку по "Тыканью" между всеми, и такую же - по ругательствам.)))
Черубина де Габрияк: stella пишет: Lys когда-то делала забавную выборку по "Тыканью" между всеми, и такую же - по ругательствам.))) Ты обещала мне ее найти.
stella: Черубина де Габрияк , это по ругательствам. https://dumania.borda.ru/?1-16-0-00000004-000-0-0-1641420095
jude: stella пишет: Атос с Гримо на "вы", когда командует им демонстративно, как в истории с проглатыванием письма. Вот, в испанском то же самое по отношению к слугам. "Вы" - выволочка, холодность, равнодушие. "Ты" - хорошие отношения между господином и слугой. Черубина де Габрияк пишет: Но мне показалось, что тут что-то должно из детства идти. Интересно, спасибо. Значит в следующей сцене Изабо может оказаться еще дальше от прототипа. Там довольно тонкий момент, посмотрим, что получится)
stella: Ни на Фикбуке, ни на Дюмании, ни на Прозе я не смогла найти подборку по "тыканью". Но я ее по разрешению Лис точно выкладывала либо здесь, либо на Дюмании. Не могу найти, но кто-то из наших ее себе утаскивал. ПосмотритеЮ может найдете. Пересматривать почти полторы тысячи писем от Марины просто нет возможностей.))
jude: https://dumania.borda.ru/?1-16-1668161230202-00000014-000-30-0#028 https://dumania.borda.ru/?1-16-1668161359975-00000014-000-60-0#030 Посты Lys про "ты" и "вы" Ниже там еще статистика по "Двадцать лет спустя"
Grand-mere: Уважаемая jude ! Отношу себя к давним читателям и почитателям Вашего творчества, в котором ценю и великолепное воссоздание эпохи, и яркие характеры героев, и сам стиль повествования. Но вот Стелла, например, считает меня специалистом по "ловле блох". В этом качестве позволю себе заметить, что выражение "щелкать клювом" показалось мне излишне современным. Нет, оно не нарушает общей атмосферы, но не найдется ли какого-то аналога, более близкого стране и веку?..
jude: Grand-mere, большое спасибо. Подумаю, как заменить)
L_Lada: jude пишет: Подумаю, как заменить) Позволю себе внести предложение. Можно рассмотреть "считать ворон". Этот выражение совершенно точно не сленговое и по времени восходит чуть ли не к Древней Руси. А на самом деле я хотела сказать спасибо. Читать по-настоящему интересно.
jude: L_Lada, спасибо!
Кэтти: jude , по французски будет" bayer les corneilles"-зевать на ворон
stella: Кэтти , это - в самый раз. Понятно всем и во все времена.
jude: Кровать негромко скрипнула: Анриетт тоже села, опираясь на подушки. Под пологом было темно, и лиц друг друга они почти не различали. - Помнишь день, когда Ивонн варила варенье?.. - Изабо глубоко вздохнула. Ответом ей была тишина, и девочке на миг показалось, что она слышит, как гулко колотится ее сердце, так гулко, что Анриетт непременно тоже должна была это услышать. В саду гудели пчелы, Анриетт читала ей стихи, потом пришел Шарль-Рене, они дурачились, а после Ивонн угощала их всех свежим вареньем, прямо на кухне. Оно было еще горячее. Горбунья внезапно протянула руку и нашла ладонь кузины: - Я помню, Изабо. Но какие у тебя холодные руки! Ты мерзнешь? Я позову няньку, пусть принесут еще жаровню. - Не надо, - Изабо не то рассмеялась, не то всхлипнула - она сама не знала: в горле стоял тяжелый ком, который никак не удавалось проглотить. На кухонном полу разлилось солнечное пятно - золотистое, как яблочное варенье. И в нем нежилась, катаясь с боку на бок, толстая бело-рыжая кошка. Золушка только сняла с огня закопченный медный таз, и Анриетт с братом спорили, кто оближет деревянную ложку, которой Ивонн накладывала им варенье. Изабо смеялась, морща нос: "Фи, что за дурные манеры!" А потом соврала кузену, что у него губы грязные и подбородок тоже. Он тер лицо салфеткой и просил у нее зеркальце, а она снова соврала, что забыла его в корзинке с рукоделием, в гостиной. И они ушли. Вдвоем. - Помнишь, мы были на кухне, и я обманула Шарля-Рене, - Изабо, наконец, решилась заговорить, - будто он перемазался вареньем? - Помню, - Анриетт сжала пальцы кузины, и в ее голосе вдруг прорезалась детская обида. - Вы убежали, сказали, что мигом вернетесь, что не надо за вами ходить: я ведь неповоротливая копуша! - Милая, что ты... Разве кто-то из нас такое говорил? - Я искала вас потом в гостиной, и в детской, и в саду - вас нигде не было, - Анриетт шумно засопела. - А когда мы пришли к ужину, ты спросила: "Вы что целовались?" - голос Изабо дрогнул. - Да, потому что у вас обоих был страшно глупый вид. Точно такой же, как у нашей горничной Мадлен и Пьера, старшего пажа Анри, когда они милуются по углам, думая, что их никто не видит, а потом замечают меня. - Анриетт, мы не целовались... - Изабо собралась с духом. - Мы не только целовались... Под пологом вновь стало очень тихо, словно они обе не смели даже вдохнуть, потом опять скрипнула кровать: Анриетт разжала руки, выпуская ладонь кузины, и отстранилась. - Анриетт, милая, не молчи, пожалуйста! - горячо зашептала Изабо. - Скажи что-нибудь, ругай меня, проклинай, только не молчи, мне страшно... - Мне тоже... - голос горбуньи прозвучал неестественно и хрипло, как у человека находящегося при последнем издыхании, и, всерьез испугавшись, Изабо отдернула полог. - Эй, кто-нибудь! Мадам Ожье! Дайте света! - она соскочила с постели, бросаясь к двери. Под ноги ей подвернулся кот, мирно дремавший на приступке кровати - может, неразличимый в полумраке Агат, а, может, кто-то еще из многочисленного кошачьего семейства, обретавшегося в Субизе. Изабо обо что-то больно стукнулась пальцами ноги, едва не упала, но дверь уже распахнулась, и на пороге бледным призраком замаячила нянька Анриетт - босая, в широкой ночной сорочке, кружевном чепце и с подсвечником в руке. - Боже милостивый! - ахнула она, увидев растрепанную, чуть не плачущую девочку. - Мадемуазель Изабо! - Дайте света... - почти задыхаясь пролепетала Изабо. - И пусть принесут воды. Мадемуазель Анриетт дурно.
stella: Девичьи тайны.) И сладко и страшно.
Черубина де Габрияк: stella пишет: Девичьи тайны. Я тут вижу нечто большее...
jude: Черубина де Габрияк, если не секрет, то что именно?) Очень интересно.
Черубина де Габрияк: jude , если бы Анриетт не была сестрой Шарля-Рене, я бы подумала на ревность к нему. А так подожду с выводами. Но реакция Анриетт слишком сильная для просто девичьих разговоров и тайн.
jude: Черубина де Габрияк, мне очень нравится Ваша мысль! Значит реакцию получилось показать) Сразу скажу, что за фразой Анриетт, брошенной Анри: "Не смей трогать Шарля-Рене, ты его мизинца не стоишь!" - не кроется ничего предосудительного, обычная сестринская любовь. А вообще заметно, что Анриетт привязана к брату-близнецу сильнее, чем к старшим? Или не очень? Шарль-Рене пока появлялся только в одной сцене.
L_Lada: jude пишет: А вообще заметно, что Анриетт привязана к брату-близнецу сильнее, чем к старшим? Более чем. Честно говоря, тоже прочитала эту сцену как проявление отнюдь не сестринской ревности. И затаила дыхание. Придется выдохнуть.
jude: L_Lada, Черубина де Габрияк, вы совершенно правы насчет ревности, может быть еще не до конца осознанной в настоящий момент. Но это именно ревность)
Черубина де Габрияк: jude пишет: Значит реакцию получилось показать) Очень хорошо получилось! jude пишет: А вообще заметно, что Анриетт привязана к брату-близнецу сильнее, чем к старшим? Или не очень? Шарль-Рене пока появлялся только в одной сцене. Тут пока сказать сложно. Именно потому, что он пока почти не появлялся.
Luisante: jude пишет: А вообще заметно, что Анриетт привязана к брату-близнецу сильнее, чем к старшим? jude, честно говоря, нет. Но зато очень хорошо заметно, что Анриетт ревнует, и вы это подтвердили. А это парадокс и интрига. Хотя вполне логично с учетом названия фика. Так что очень интересно, что будет дальше.
Grand-mere: Ах, девочки-девочки... Во все времена вы одни и те же... Написано отлично. И кошка катается - ой, неспроста?...
jude: Luisante пишет: честно говоря, нет Спасибо, буду думать, подчеркивать это как-то или нет) Grand-mere, спасибо! Да, кошки катаются с боку на бок, когда хотят привлечь внимание))
Кэтти: jude , кошки катаются, когда им нужен кот. Отнюдь не братская любовь известна в истории между Великим Конде и его родной сестрой герцогиней де Лонгвиль. Горбунья , на пользующаяся вниманием юношей, вполне могла воспылать к родному брату. Гормоны играют, чувства требуют выхода, предмет на глазах каждый день. Ничего удивительного. Да и еще. Интересный рассказ как предполагаемая по Дюма будущая матушка Атоса утратила невинность с будущим и отнудь не предполагаемым, батюшкой де Рошфора.
jude: Кэтти пишет: кошки катаются, когда им нужен кот. Кэтти, я просто попыталась выразить то же самое чуть мягче Кэтти пишет: Горбунья , на пользующаяся вниманием юношей, вполне могла воспылать к родному брату. Вполне могла бы) Мне очень интересны все версии читателей) Кэтти пишет: Да и еще. Интересный рассказ как предполагаемая по Дюма будущая матушка Атоса утратила невинность с будущим и отнудь не предполагаемым, батюшкой де Рошфора. Я знаю, что читатателей (вне форума) такое развитие сюжета несколько коробит - по разным причинам. Признаю, что тема довольно деликатная, и если неприятно читать - говорите) Граф де Ла Фер-старший женился уже на молодой вдове с маленьким сыном. На женщине, устоявшей перед обаянием короля. Его честь могла бы быть задета только если о приключении юной Изабо стали бы болтать. Про графа де Ларошгийон, первого мужа - другой вопрос.)
Кэтти: jude , ну Вы же больше про историческую Антуанетту де Понс рассказываете, просто под именем Изабо. Она - сама по себе и имеет право на любые поступки. Ничего не коробит.
stella: Меня не смущают подобные вещи. Это среда, где все что угодно творилось. Атос не свят, так почему бы его родителям пришпиливать ореол святости?
Черубина де Габрияк: Кэтти пишет: Да и еще. Интересный рассказ как предполагаемая по Дюма будущая матушка Атоса утратила невинность с будущим и отнудь не предполагаемым, батюшкой де Рошфора. Я это тоже отметила. jude пишет: На женщине, устоявшей перед обаянием короля. А известно, когда это произошло? Я исходила из предположения в фэндоме, что это случилось в период ее второго брака.
jude: Черубина де Габрияк, до. Это 1590 г. Она молодая вдова, маркиза, сама себе хозяйка. У нее сын, которому 4 года. Вторично она вышла замуж в 1594 г.
Черубина де Габрияк: jude пишет: Это 1590 г. Просто я не встречала никаких дат, когда это произошло. С доброго короля Генриха вполне бы сталось и за замужней дамой приударить. Историки вообще не уверены, что подобный эпизод имел место в действительности, как и сарабанда кардинала. Это ни в коей мере не критика.
jude: - Как это случилось?.. – спросила Анриетт, когда слуги покинули комнату. Выпроводить их удалось далеко не сразу. Мадам Ожье подняла на ноги чуть ли не всех домочадцев: от младших горничных до кухарки и кучера. Но Анриетт упрямо повторяла, что лекарь ей не требуется, матушку беспокоить вовсе не обязательно и, вообще, не из-за чего поднимать шум. Ей просто приснился дурной сон – она испугалась сама и, видимо, напугала мадемуазель Изабо. Но теперь все хорошо, и ей хочется только одного – опять заснуть. Нянька заикнулась было, что останется ночевать в спальне девочек, но горбунья и тут воспротивилась: - Ну, нет! Вы храпите во сне, как рота солдат. Хотите, чтобы мы не сомкнули глаз до рассвета? Нянька только осуждающе покачала головой и удалилась последней, оставив на столе подсвечник, запотевший кувшин и половинку лимона на блюдце – на случай если вода покажется недостаточно кислой и освежающей. Дверь бесшумно закрылась, и некоторое время обе девочки сидели молча, не задергивая полог кровати. А потом Анриетт задала этот неуместный вопрос. Изабо посмотрела на кузину так, словно видела ее первый раз: - Ты… ты, правда, хочешь знать?.. Горбунья дернула левым плечом, поднимая его к самому уху. Лицо у нее было сухим и неожиданно спокойным. - Анриетт, - голос Изабо снова дрогнул, - ты самый близкий мне человек, ближе родных сестер. Я открылась тебе, надеясь встретить если не понимание, то хотя бы сочувствие. И что же? Сперва ты пугаешь меня своим молчанием, потом – просишь подробностей. Я решительно не знаю, что думать. - Прости… - проронила горбунья. – Я все надеюсь, что сейчас проснусь, и твой рассказ, и вправду, окажется дурным сном. Я даже щиплю себя за руку, вот, смотри, - она закатала рукав ночной сорочки. – Не помогает. Наверное, поэтому и говорю всякие глупости. Изабо в свою очередь пожала плечами. В слабом свете свечей на молочно-белом предплечье кузины не было заметно ничего особенного. - Не щипли, завтра синяки будут, - вздохнула она, пряча под одеяло озябшие ноги. – Я бы сама хотела, чтобы все это мне только приснилось, - Изабо помолчала. – Это не должно было зайти так далеко. Ты знаешь, - она взяла ладонь кузины в свои, - что девушка из хорошей семьи может позволить кавалеру многое, не уронив себя в глазах света?.. Теперь настал черед Анриетт удивляться, и Изабо, увидев смятение на лице кузины, поспешила ее заверить: - Нет-нет, не подумай, я никогда не участвовала в подобных играх, они всегда казались мне грязными. Но… - ее пальцы сжались. – Фрейлины спят в одной комнате, там хочешь-не хочешь – что-нибудь да увидишь и услышишь. Анриетт шумно вздохнула, прижимая свободную руку к груди. - Это должна была быть игра, не больше, - медленно продолжила Изабо. – Мне хотелось его поддразнить, и только. Помнишь, ты говорила, что он уже был с… с женщиной? - Он врал! – почти в полный голос запротестовала Анриетт. – Он ребенок, что он мог? Он просто хотел досадить Анри и Бенжамену. - Я тоже так думала, - Изабо покаянно склонила голову. – Мы и не поняли, как все случилось, - она закусила губу. – Знаешь, он потом какое-то время был как пьяный и словно не видел меня. Представь, поправил одежду и хотел уйти, я едва его удержала. Я так гадко никогда себя не чувствовала, будто… - Изабо подавила всхлип. – Будто я продажная женщина. - А он что же? – горбунья затормошила притихшую кузину. – Что Шарль-Рене? - Не знаю, - промолвила Изабо, качнув головой. – Я не знаю, Анриетт! Я по сей день не уверена, до конца ли он понимал, что делает. Говорю тебе, он был как завороженный. - С ним так бывает, - задумчиво кивнула Анриетт и вдруг решительно произнесла: - Вы должны пожениться! – апатия, владевшая ей до сих пор, уступила место лихорадочному возбуждению. – Ты и Шарль-Рене. Понимал он, что делает или нет, уже не важно. Дело сделано, а, значит, вам одна дорога – под венец. - Господи! – Изабо обняла кузину за плечи, прижимая ее к себе. – Ты серьезно, Анриетт? Ах, если бы все было так просто! Нас не обвенчает ни один священник ни во Франции, ни за ее пределами. Шарль-Рене – ребенок, он не может быть моим мужем. Он ничьим мужем еще не может быть. - Он вполне доказал обратное, - проворчала Анриетт, освобождаясь из объятий. – Он мог бы прибавить себе годы. - Солгать священнику? – не поверила Изабо. - После того, что случилось летом, это уже не такой страшный грех, - парировала горбунья. - Пусть так, - вздохнула Изабо. – А вера? Наши семьи никогда не согласятся, чтобы кто-то из нас переменил веру. Анриетт, этот брак невозможен, нечего и думать. - Все возможно, если любишь! - пылко возразила Анриетт и тут же смутилась: - Почти все. Любовь не страшится препятствий: ни гор, ни морей. Ее не остановят никакие запреты, кроме наложенных самим Создателем и природой. Скажи только, ты любишь его, Изабо? – она испуганно заглянула в лицо кузине. – Не говори мне, что нет, после всего, что я сегодня уже услышала. - Ах, Анриетт, - Изабо, не сдерживая больше слез, обхватила голову кузины руками, целуя ее в лоб. – Милая моя, девочка моя! Помимо любви есть еще долг – перед семьей, перед родом. Ты еще дитя, потому не понимаешь этого. Оставайся ребенком, как можно дольше, дорогая. Оставайся восторженной и чистой девочкой. Не дай тебе Бог испытать то, что испытала я. Они долго еще плакали, обнявшись и шепча друг другу разные нежные глупости, наконец, Анриетт утерла распухший нос рукавом сорочки и всхлипнула: - Значит, решено? Ты пойдешь замуж за Ларошгийона? - Да, - судорожно вздохнула Изабо. - А Шарль-Рене? - А что Шарль-Рене? Я старше, я одна виновата в том, что случилось – мне и нести ответ перед Богом. - Твоя матушка знает? – поколебавшись, спросила Анриетт. - Нет, - мотнула головой Изабо. - Иначе она бы не отпустила меня к вам. Знает моя компаньонка, но она не расскажет: боится потерять место. Она обещала раздобыть мне одно средство, которое поможет в первую ночь после свадьбы… ну, ты понимаешь… - Ставлю своего Овидия, - фыркнула горбунья, - что это лишнее. Твой жених и так ничего не заметит. Гляди, как бы он не уехал к королю прямо из-за свадебного стола. Изабо тоже фыркнула, радуясь, что к Анриетт возвращается ее обычная язвительная веселость, и предложила: - Давай спать. Уже совсем поздно. - Скорее, рано, - зевнув, пробормотала ее кузина, кутаясь в одеяло. – Третьи петухи кричали. *** Сон, однако, к ней не шел, и, дождавшись, пока дыхание Изабо станет ровным и глубоким, Анриетт выбралась из-под одеяла, спустила ноги вниз и легко соскользнула с кровати. Несмотря на свое уродство, она умела двигаться по-кошачьи бесшумно. И благодаря этому умению первой узнавала все новости в замке и разнюхивала секреты родных и домочадцев. Нехитрое развлечение девочки, лишенной удовольствий, доступных ее здоровым сверстницам. Босые ступни щекотал ворс ковра, из щели под дверью тянуло холодом. Ежась, Анриетт взяла со стола подсвечник, переставила его на туалетный столик, потом неслышно вытащила из корзинки с рукоделием ножницы и встала напротив зеркала. Окинула свое отражение критическим взглядом: зареванная уродина, нос распух и красный, как свекла, глаза – щелочки. Постояла в раздумьях. Ухватила прядку волос и, не колеблясь более, остригла ее у самых корней. Разжала пальцы, отряхнула ладонь от налипших волосинок, и взялась за новую прядь. Изабо говорила, что у нее красивые волосы… К чему они ей теперь?..
stella: Волосы - первый шаг к преображению?
jude: Пока, скорее, просто отчаяние.
Лея: jude пишет: - Ах, Анриетт, - Изабо, не сдерживая больше слез, обхватила голову кузины руками, целуя ее в лоб. – Милая моя, девочка моя! Помимо любви есть еще долг – перед семьей, перед родом. Ты еще дитя, потому не понимаешь этого. Оставайся ребенком, как можно дольше, дорогая. Оставайся восторженной и чистой девочкой. Не дай тебе Бог испытать то, что испытала я. Jude, спасибо! Очень впечатляющая глава. Обе кузины, ИМХО, чистые девочки, но чистота Изабо, под влиянием ее окружения, постепенно разъедается, превращаясь в печальную умудренность, а Анриетт прикрывает свой идеализм скептицизмом и язвительностью. К тому же ее отношение к брату (или к кузине?) - та самая любовь, на которую наложен запрет Создателем и природой. Возможно, ее отречение от своего пола - результат не только жажды независимости и самовыражения, но и отречения от любви?
L_Lada: jude, спасибо! Классическая такая сценка девчоночьих откровений. С поправкой на время и на ситуацию - почти Соня и Наташа. jude пишет: Изабо говорила, что у нее красивые волосы… К чему они ей теперь?.. Как и следовало ожидать, Анриетт испытывает к Шарлю-Рене чувства, выходящие за рамки сестринских? Лея пишет: (или к кузине?) А вот это интересный поворот...
jude: Лея пишет: Возможно, ее отречение от своего пола - результат не только жажды независимости и самовыражения, но и отречения от любви? Вполне, возможно! stella, Лея, L_Lada, большое спасибо за комментарии и интересные предположения. Я пока сохраню интригу, чтобы не спойлерить)
Черубина де Габрияк: jude , спасибо. Завораживает. Но по-прежнему в отрыве от Дюма.
jude: Черубина де Габрияк, спасибо! Изабо не напоминает матушку графа де Ла Фер?
stella: jude пишет Изабо не напоминает матушку графа де Ла Фер? Разве что - чувством долга и красотой. А дальше - посмотрим.
Черубина де Габрияк: stella пишет: Разве что - чувством долга и красотой. А дальше - посмотрим. stella , С языка сняла. Абсолютно те же мысли.))
Лея: Уважаемы дамы, Изабо - не героиня канона и не реальная, историческая Антуанетта де Пон. Изабо (Изабель) - персонаж фанона, она фигурирует в произведениях разных авторов, причем ее характер не везде одинаковый. С кем же мы сравниваем юную Изабо из данного фика? Не говоря уж о том, что автор имеет полное право на свое видение этого образа. Что касается канона и Дюма, то мы о матушке Атоса знаем немного: - она была статс-дамой Марии Медичи (ДЛС); - она подарила сыну пресловутое кольцо с сапфиром (ТМ); - сын считает ее "чистой и благородной" (пьеса "Юность мушкетеров"). Впрочем, такой же "чистой и благородной" ему кажется Шарлотта, так что... В данном произведении речь пока что идет о предках и родственниках двух героев Дюма - Атоса и Рошфора, так что связь с каноном, ИМХО, есть.
L_Lada: Мне кажется, дело не в том, кого и насколько напоминает Изабо, а в том, что пока Анриетт, которая вроде бы ничьей матушкой не является, явственно перетягивает одеяло на себя. Изабо пришла, поплакалась в жилетку и уснула. А у Анриетт и обморок, и страстная реакция, и стрижка волос... Кому как, конечно, но лично мне она намного интереснее.
Черубина де Габрияк: Лея пишет: С кем же мы сравниваем юную Изабо из данного фика? Не говоря уж о том, что автор имеет полное право на свое видение этого образа. Лея, простите великодушно, но вопрос был ко мне, о моем восприятии, ведь так? Сейчас вы отказываете в этом праве мне. Конечно же автор имеет право на свое видение и даже вполне канонных персонажей. Но оно может же не совпадать с моим, правда? Мне нравится фик, мне интересно, а на вопрос jude я ответила выше. L_Lada , полностью согласна.
jude: Вторая прядь упала на ковер у ее ног. То ли волосы у нее были слишком густыми, то ли ножницы затупились, но пришлось повозиться. Вдруг ей почудилось какое-то движение в комнате, она испуганно обернулась, пряча руку с ножницами за спиной, но все было тихо. Должно быть, коты. Серебряный кувшин на столе тускло поблескивал в полумраке. Горбунья прижала ладонь ко рту, борясь с нервическим смехом. Дура! Какая же ты дура, Анриетт! Зачем уродовать себя еще больше, чем уже изуродовала тебя природа? Какой от этого толк? Нет, он тоже должен понести наказание… Ножницы легли на туалетный столик. Подсвечник снова был переставлен на стол. Отодвинутый стул тихонько скрипнул, звякнула откинутая крышечка чернильницы. На белом листе одна за другой появились несколько аккуратных черных строчек. Обычное письмо сестры брату. Даже не письмо, записка. Приветствия, поклоны, вопросы о здоровье, обычные домашние новости, надежда на скорую встречу: еще месяц – и рождественские каникулы. Дата, подпись и ничего более. Чернильница была закрыта, в блюдце – выжат лимонный сок. Новое, чистое перо уже ждало своего часа. Минуту, чернила просохнут – и можно будет продолжить. Тайнописи ее научила мать. Давно, когда Анриетт была младше, а матушка – моложе. Когда… Когда между ними еще не пролегла пропасть взаимных обид и непонимания. Когда Анриетт еще не хотелось дерзить через слово, а мать – еще не погрузилась с головой в свои книги и переводы, словно забывая порой, что у нее есть дети, что у нее есть дочь… Они тогда часами сидели вдвоем – в ее кабинете или в саду, на покрывале, расстеленном на траве, и мать читала ей вслух или рассказывала о своем детстве, о юности, о первых годах брака, о том, как они воевали с отцом, о своем бегстве в Ла Рошель, о шифрах и науке тайнописания, которую преподал ей учитель математики. Сейчас Анриетт даже не потрудилась зашифровать текст: опасаться было нечего, никто, кроме Шарля-Рене не догадается подержать письмо над свечкой, чтобы проступили другие, пока невидимые строки. Это был их с братом секрет. Она научила его всему, что узнала от матери или от других своих учителей. Она делилась с ним всеми своими тайнами. А он… Он ее предал. О, она понимала сейчас, как мучился Исав, дважды обокраденный Иаковом! Мадам Ожье говорила, что Шарль-Рене придавил ее в материнской утробе, поэтому она родилась такой хилой. Анриетт всегда считала это пустой болтовней, но даже если в словах няньки и была толика правды, она была готова простить это брату. Она все была готова ему простить. Все, кроме Изабо. Он дважды, нет, трижды обошел ее: он родился мальчишкой, он родился красивым, а теперь – будто этого было мало – он украл у нее Изабо, подругу, дороже которой у Анриетт не было на свете. Нет, он должен был испытать ту боль, что жгла ей грудь и рвала ей сердце. Странно, у нее даже не дрожали руки: строки ложились на бумагу одна за одной, ровные, холодные, язвительные. Безумцу Ивейну. Ты опозорил и бросил знатную девицу, свою кузину! Сладко ли тебе спится после такого? Не является ли тебе в ночи ее печальный образ? Не вторгается ли в твои грезы чей-то тихий плач? Знай, это она оплакивает свою загубленную юность, свою горькую долю. В первый месяц будущего года ее выдадут замуж. Поспеши и спаси ее от бесчестья, если ты и в самом деле рыцарь и в твоем сердце есть хоть крупица благородства! P.S. А если тебя вновь подводит память, и ты скажешь мне, что такого не было, то вот, я посылаю тебе домашнее варенье: пусть его вкус напомнит тебе о том летнем дне. Анриетт догадывалась, что брат не мог просто так оставить Изабо и уехать в коллеж, не мог не понимать, что ее ждет, если позор откроется. Он был трусишкой, боявшимся темноты и матушкиных розог, но не подлецом. Значит, не помнил или не осознал до конца, что произошло. Он говорил, что иногда на него словно опускается темная пелена, он видит все будто в тумане и после – едва помнит, что говорил и делал. Матушка не верила, считала все это обычными детскими уловками, чтобы избежать наказания. Лекарь подозревал то черную меланхолию, то истерию, то падучую, сыпал мудреными латинскими словами, которых Анриетт не знала и не смогла отыскать в словаре, но был бессилен помочь. Что ж, тем лучше. Тем больнее будет удар. Она не могла простить брату это последнее предательство, даже если он был не в себе. Анриетт подождала пока бумага высохнет, запечатала письмо, растопив испанский воск над свечкой, и отложила на край стола. Завтра посыльный повезет его в Париж – вместе с деньгами для Шарля-Рене и кувшинчиком домашнего варенья. Шарль-Рене его любит. Потом достала из ящика стола потрепанный том «Метаморфоз», раскрыла на девятой книге, перевернула еще несколько страниц и снова принялась писать, уже обычными чернилами, то надолго задумываясь и беззвучно шевеля губами, то поминутно сверяясь с книгой. Заснула она на рассвете, совершенно обессиленная, уронив голову на ворох черновиков, и не проснулась даже когда Свинюшка и Агат устроили драку у ее ног, не поделив перо, скатившееся со стола. * Ивейн - персонаж народных бретонских легенд и романа Кретьена де Труа "Рыцарь со львом", одним из центральных моментов романа является безумие Ивейна.
Лея: Черубина де Габрияк пишет: Лея, простите великодушно, но вопрос был ко мне, о моем восприятии, ведь так? Черубина де Габрияк, простите и вы меня, но вопрос был не только к вам, но и к Stella, и к самой Jude, которая поинтересовалась, не напоминает ли Изабо матушку графа де Ла Фер, причем - в ответ на замечание, что "Ифис" воспринимается в отрыве от Дюма, от канона. Так вот, я позволила себе напомнить, что Изабо - героиня не канона, а фанона, то есть, эталона, с которым ее образ можно сравнивать, нет . Поэтому каждый автор имеет свое право на его видение, и, конечно, вы, Черубина, тоже Я также отметила, что и Изабо (персонаж фанона), и Анриетт (реальная историческая личность) связаны родственными узами с героями ТМ, поэтому "Ифис", ИМХО, все же имеет отношение к канону. L_Lada пишет: Анриетт, которая вроде бы ничьей матушкой не является, явственно перетягивает одеяло на себя. Анриетт, безусловно, очень интересный образ. И да, она ничьей матушкой не является, но она - тетка Рошфора Jude, еще раз спасибо!
Лея: Jude, пока я писала ответ, вы выставили новую главу! Jude пишет: Она все была готова ему простить. Все, кроме Изабо. Он дважды, нет, трижды обошел ее: он родился мальчишкой, он родился красивым, а теперь – будто этого было мало – он украл у нее Изабо, подругу, дороже которой у Анриетт не было на свете. Jude, значит, моя догадка была верной! Сложные отношения между дочерью и матерью тоже прекрасно переданы, и вполне актуальны в наши дни. Еще раз благодарю
jude: Лея пишет: Сложные отношения между дочерью и матерью тоже прекрасно переданы, и вполне актуальны в наши дни. Спасибо. Отношения не то, чтобы слишком сложные, мать и дочь просто несколько отдалились, как это бывает, когда дети взрослеют.
stella: Что только не творилось под покровом добропорядочности у благочинных вельможных семейств! Какие бури в душах бушевали, не выдаваемые с детства умевших владеть собой вельможных дам и кавалеров! А копнешь - самые обычные люди, со всем ворохом страстей. jude , вас читаешь, как хронику с места действия: эффект присутствия потрясающий.
Черубина де Габрияк: jude , спасибо за продолжение. Очень все осязаемо описано. И хочется знать, что дальше. stella пишет: Что только не творилось под покровом добропорядочности у благочинных вельможных семейств! Какие бури в душах бушевали, не выдаваемые с детства умевших владеть собой вельможных дам и кавалеров! А копнешь - самые обычные люди, со всем ворохом страстей. jude , вас читаешь, как хронику с места действия: эффект присутствия потрясающий. stella, совпадает с моими ощущениями. Ты лучше сформулировала. Лея пишет: причем - в ответ на замечание, что "Ифис" воспринимается в отрыве от Дюма, от канона. Я не делала никаких замечаний автору, вы что-то путаете. Я написала лишь, что воспринимаю данный фик, если хотите, как ориджинал. В отрыве от Дюма. Мне нравится, мне интересно. В чем вы пытаетесь меня убедить, и стоит ли?
jude: stella, спасибо stella пишет: с детства умевших владеть собой вельможных дам и кавалеров Историческая Анриетт как раз эпатировала Париж своими выходками. Ни она, ни Шарль-Рене (у меня) не умели скрывать свои страсти)
Лея: Черубина де Габрияк пишет: Я не делала никаких замечаний автору, вы что-то путаете. Я написала лишь, что воспринимаю данный фик, если хотите, как ориджинал. В отрыве от Дюма. Черубина, ладно, не замечание, а высказывание. Мы друг друга не поняли, бывает
Лея: Jude пишет: Ни она, ни Шарль-Рене (у меня) не умели скрывать свои страсти) Jude, Шарль-Рене, ИМХО, и у Куртиля не проявляет особой сдержанности.
stella: Я читала Мемуары только раз и мало что помню, к сожалению. Поэтому всецело полагаюсь на вашу фантазию плюс вашу эрудицию.
L_Lada: jude пишет: Ножницы легли на туалетный столик. Подсвечник снова был переставлен на стол. Отодвинутый стул тихонько скрипнул, звякнула откинутая крышечка чернильницы. На белом листе одна за другой появились несколько аккуратных черных строчек. Такое впечатление, что предметы одушевлены и живут своей жизнью... А у Анриетт, помимо прочего, классический переходный возраст, отягощенный неординарной личностью и букетом психологических проблем. У Шарля-Рене, возможно, тоже. Еще утром поймала себя на мысли, что она мне до боли напоминает одну реальную девочку, и сейчас только укрепилась в этом. Интересно, как она будет развиваться дальше.
jude: L_Lada пишет: А у Анриетт, помимо прочего, классический переходный возраст Именно так. Им обоим 13 лет. L_Lada пишет: Интересно, как она будет развиваться дальше Тогда сразу напишу: в этом фанфике я не планировала показать взросление Анриетт. К сожалению, я часто не дописываю длинные рассказы, поэтому стараюсь писать короткие истории. Здесь - только один августовский день и одна ноябрьская ночь, девичьи разговоры. Должен быть еще завершающий отрывок, в котором появится персонаж из канона)
L_Lada: jude пишет: в этом фанфике я не планировала показать взросление Анриетт. Я имела в виду не взросление девочки, а развитие образа. Интересно, как будет себя вести именно 13-летняя Анриетт. Жаль только, если нас ждет еще всего один отрывок...
Черубина де Габрияк: jude пишет: К сожалению, я часто не дописываю длинные рассказы Жаль. Тут все предпосылки есть. Может все же автор будет нас время от времени радовать небольшими дополнениями к своей истории. Не настаиваем, но надеемся.
Luisante: jude, спасибо за новый эпизод. Очень понравилось, наверное, даже больше, чем все предыдущие, и... я только вошла во вкус, и оказывается, что вы планируете ещё один и всё. Мне бы тоже хотелось продолжения, согласна с Черубина де Габрияк и L_Lada, но как говорится, автор хозяин своему перу . Но будет здорово, если напишется что-то ещё
Лея: Jude пишет: Должен быть еще завершающий отрывок, в котором появится персонаж из канона Гадала, кто это может быть. Позволю себе предположить, что Арман дю Плесси Остальные просто еще не родились. Хотя, может быть, я ошибаюсь Luisante пишет: Мне бы тоже хотелось продолжения Присоединяюсь к Luisante
stella: Может быть еще и Генрих 4.
Черубина де Габрияк: stella , э-э-э, а он под каким именем в мушкетерской трилогии фигурирет?
stella: М-да, как всегда не прочитала, что из канона. Для Ришелье рановато, разве что он тоже в юном возрасте.
L_Lada: А де Тревилю в ТМ сколько лет? Кажется, по возрасту подходит.
stella: L_Lada , по Дюма, Тревиль ненамного старше короля Людовика.))) раз он с ним в детстве лрался, то, получается, он еще не родился.
L_Lada: stella , осталось только понять, как это обстоятельство согласуется со старой дружбой между Тревилем и батюшкой д'Артаньяна, никогда при дворе не бывавшем и выбиравшемся из Тарба только для участия в религиозных войнах. Если они познакомились на одной из этих войн, он должен быть значительно старше.
stella: тогда Дюма , получается. спутал Людовика с Генрихом.)))
jude: Д'Артаньян-отец знал Тревиля как соседа. Я имею в виду господина де Тревиля, который был некогда моим соседом. Он был другом короля, как всем известно, глубоко чтившего память своего отца, Генриха IV. Отец г-на де Тревиля так преданно служил ему в войнах против Лиги... И, умирая, главный соратник великого Генриха оставил в наследство сыну всего только шпагу свою и девиз. Благодаря этому наследству и своему незапятнанному имени г-н де Тревиль был принят ко двору молодого принца Получается, что Тревиль младше д'Артаньяна-отца. В войнах за веру участвовал его батюшка, а не он сам. А он уже был в свите дофина. То есть он несколько старше Людовика. Это почти совпадает с биографией исторического Тревиля. По сюжету в 1625 г. он уже капитан. Значит, в романе он мог родиться или в 1590-х или в конце 1580-х. Франсуа де Ларошгийон - один из самых старших молодых дворян в свите Людовика родился в 1586. А про канонического персонажа - действие в финале истории необязательно будет разворачиваться в том же году, что и основной сюжет)
Черубина де Габрияк: jude пишет: А про канонического персонажа - действие в финале истории необязательно будет разворачиваться в том же году, что и основной сюжет) Моя догадка тут была верна.
Лея: Jude пишет: А про канонического персонажа - действие в финале истории необязательно будет разворачиваться в том же году, что и основной сюже Jude, в таком случае это может быть и племянник Анриетт, и младший сын Изабо
jude: Эпилог. Зима 1619-1620 гг. - Я и не знал, что матушка хранила мои волосы... - удивленный голос Ларошгийона отразился от стен гулким эхом. Пусто. В материнском кабинете теперь было пусто. Нет, все оставалось, как прежде. Все было на своих местах, словно графиня де Ла Фер ненадолго отлучилась и вот-вот вернется. И, все-таки, Оливье преследовало ощущение пустоты. И в ушах стояло эхо, словно он опять был в шотландских горах. Господи, как давно это было... - ... оut of my way!.. Way... ay... ay... ay... Он так залюбовался на дерзкую юную наездницу, что не сразу понял, чтó она ему говорит. Ей было лет десять или около того, но взгляд у нее был внимательным и не по годам взрослым. А глаза... Такого цвета почти не встретишь в природе: выгоревшее, выцветшее южное небо в жаркий полдень, талый прозрачный лед... Он не смог бы подобрать определение. - ... out of my way!.. Way... ay... ay... ay... - горы многократно повторили звонкий окрик, и он замер, оглушенный, а она смеясь двинула коня вперед. Они едва разминулись на тропке над обрывом. Ветер сорвал с ее головы берет, растрепал белокурые волосы, и она снова расхохоталась. Она, наверное, была не человеком - феей из местных сказок, или предводительницей дикой охоты, от встречи с которой предостерегают юношей. Кто бы отпустил маленькую девочку одну в горы, где она рисковала сорваться в пропасть?.. Господи, какие глупости лезут в голову... Нет, надо больше спать... Оливье поднял глаза, оторвавшись от чтения, и строго потребовал: - Положите! - протянул руку за медальоном и, очевидно, осознав, что был слишком резок, добавил: - Положите, Франсуа. Это не ваши волосы, матушка завещала этот медальон мадемуазель де Роган. Его, эту тетрадь, - виконт де Ла Фер закрыл тонкую книжицу в темно-зеленом переплете, - и еще связку писем. - А, этой милой старой деве? - Франсуа неохотно положил медальон на стол. - Милой? - Оливье поднял бровь. - Я слышал о ней совсем другое. - Язвительна, не без этого, - Франсуа тонко улыбнулся. - Как все Роганы. Но меня она любит. Хотите, я навещу ее, когда вернусь в Париж, и передам... - он указал на медальон. - Вы ведь останетесь в Ла Фере, с... его сиятельством? Эта краткая заминка не ускользнула от Оливье, и он внимательнее пригляделся к брату. Франсуа был бледен, небрит, под глазами у него залегли тени. Виконт мог только догадываться, что переживает сейчас Ларошгийон. Они, увы, не были близки. Разница в возрасте и... И много еще чего. Их матушка, выданная за графа де Ларошгийон совсем юной, овдовела менее, чем через год после свадьбы, будучи на сносях, и не спешила вступать в новый брак, отказывая одному претенденту за другим. Лишь восемь лет спустя графу де Ла Фер, тоже вдовцу, удалось пленить ее сердце. Но Франсуа, нервный, балованный ребенок не ужился с отчимом и его детьми. Старые слуги говаривали, что он будто бы даже пытался наложить на себя руки, когда граф поколотил его за какую-то провинность. Говаривали еще, что Франсуа-де слишком похож на наместника Берри - и лицом, и нравом, и якобы поэтому его сиятельство, господин граф де Ла Фер, так не любил, когда ее сиятельство, госпожа графиня, ездила в Берри. Эти беспочвенные слухи отец и бабка жестоко пресекали: старуха-нянька, распустившая язык, в тот же день лишилась места и была отослана в деревню. Но Оливье никогда и не верил этим сплетням. Матушка внушала ему нечто среднее между безмерной любовью и священным трепетом. Усомниться в ней было бы сродни кощунству. А что до сходства Франсуа с Рошфором, то оно легко объяснялось обычным родством: в жилах обоих текла кровь Роганов и Партене. И все, никаких тайн. Однако матушка, сочтя, что будет разумнее держать беспокойного старшего сына под присмотром, увезла его ко двору. Потом, заметив, что Франсуа чересчур много времени проводит в обществе обоих Вандомов, поспешила женить его на Катрин де Гойон, прелестной, но несколько экстравагантной особе. Брак этот, как утверждали, был наредкость счастливым, хотя и бездетным. Для Оливье же отец не хотел придворной карьеры и приложил в свое время немало усилий, чтобы оградить сына от развращенных столичных нравов. Вот так и вышло, что виконт де Ла Фер, воспитывавшийся вдали от двора, почти не знал родного брата. И исправлять это упущение теперь, наверное, было поздно. - Нет, - Оливье покачал головой и вздохнул: - Матушка просила меня навестить мадемуазель де Роган. Меня, а не вас, Франсуа. Не знаю, почему. Но... - он погладил обложку тетради, лежавшей у него на коленях, - не обижайтесь, но я намерен выполнить ее последнюю волю в точности. - Какие могут быть обиды? - Ларошгийон криво улыбнулся и вдруг зевнул: - А-ах... Оливье, знаете, я не сплю, кажется, с самых похорон. Все пытаюсь осознать, и в голове не укладывается, что мамы больше... Что она больше не с нами... У Оливье аж глаза защипало от этого детского "мама". Франсуа уже тридцать три года - а туда же: "мама"! - Она с нами, смотрит на нас с небес, - не поднимая головы от тетради, промолвил он. - И... ступайте спать, Франсуа. Вы себя доведете до мозговой горячки. Нет, я серьезно. Когда брат, наконец, оставил его одного, виконт распахнул тетрать нервным движением, перечитывая эпиграф снова и снова. Он сам сейчас был близок к горячке. "Изабо, сводившей меня с ума..." Кто дал этой женщине, этой Ифис, право так обращаться к его матери? Почему матушка хранила эту тетрадь? Почему она хранила ее письма? Он не посмел их читать, ему хватило стихов в тетради. Он слишком хорошо знал Овидия, чтобы не понять, чтобы не догадаться... Он бы охотнее бросил всю связку в камин, и тетрадь - туда же, и белый локон из медальона. И забыл бы все, что видел. Заставил бы себя забыть. Никто не смел очернять память его матери. Усилием воли Оливье захлопнул тетрадь, взял со стола медальон, закрыл и его. У Франсуа, в самом деле, росла такая же белесая прядь надо лбом. И Франсуа знал мадемуазель де Роган, говорил: она любит его. Нужно было расспросить брата подробне. Но тогда бы он тоже потребовал подробностей... Ладно, решено, он сам поедет в Париж.
stella: Вот каков эпилог... jude , надо перечитать с самого начала, освежить в памяти все нюансы. У вас все на таких тончайших нюансах, таких легких нитях построено.
jude: stella, это еще не все) Они встретятся.
stella: jude , а этот юный эльф в шотландских горах, не Шарлотта ли Баксон?))
jude: stella, она у меня дочь шотландского графа и француженки, росшая до поры, до времени совершенной дикаркой, а юный Оливье гостил в Шотландии) Могли и встретиться.
Лея: Jude, спасибо! jude пишет: на у меня дочь шотландского графа и француженки, росшая до поры, до времени совершенной дикаркой, а юный Оливье гостил в Шотландии) Могли и встретиться. Jude, да, я помню ваш рассказ и, на мой взгляд, очень убедительный образ будущей Миледи. А еще вспомнился следующий фрагмент из пьесы "Юность мушкетеров", где Оливье сравнивает Шарлотту со своей покойной матерью и дарит невесте пресловутое кольцо с сапфиром. LE VICOMTE Voici les présents de votre fiancé, Charlotte: les diamants de ma mère, qui me bénira de vous avoir choisie pure et noble comme elle... Ne me refusez pas, Charlotte ! ... .. Quant à ce saphir, pierre de tristesse ! c'est la bague qu'elle ôta de son doigt en me disant l'éternel adieu.. Последние предложения говорят о том, что намечается следующий фик: поездка Оливье в Париж, его встреча с "Ифис"
jude: Лея пишет: Последние предложения говорят о том, что намечается следующий фик: поездка Оливье в Париж, его встреча с "Ифис" Лея, спасибо! Нет, не новый фик, это просто еще не весь эпилог)
Кэтти: jude ,очень интригующе. И написано легко.Вот только боюсь, что , когда появится окончание Эпилога, забудется его начало.
stella: Я перечитала только что.))
Черубина де Габрияк: stella пишет: jude , а этот юный эльф в шотландских горах, не Шарлотта ли Баксон?)) stella, странный вопрос. По-моему это очевидно. jude , спасибо за проду. Нравится ваш стиль. Кэтти пишет: боюсь, что , когда появится окончание Эпилога, забудется его начало. У меня не забывается. Но я вижу задел на большую форму. А здесь - не знаю, как точнее - пунктиром или широкими мазками, а сама история в итоге от читателя скрыта.
jude: Черубина де Габрияк, спасибо! Большую форму я не вытягиваю, бросаю на середине.
Черубина де Габрияк: jude пишет: Большую форму я не вытягиваю, бросаю на середине. Я сама не знаю, как вытяну. Но я поделилась своими ощущениями. хочется больше узнать, что там было, а нету.
L_Lada: jude , спасибо! Очень изящно и очень щемяще. jude пишет: Для Оливье же отец не хотел придворной карьеры и приложил в свое время немало усилий, чтобы оградить сына от развращенных столичных нравов. Вот так и вышло, что виконт де Ла Фер, воспитывавшийся вдали от двора... Вот! Буквально вчера это обсуждали. Ну, что я говорила?! Так и есть - ограждали от двора!
L_Lada: jude , а если не вытягиваете большую форму, то, может быть, еще пару-тройку маленьких, а?
jude: L_Lada, спасибо! L_Lada пишет: Вот! Буквально вчера это обсуждали. Ну, что я говорила?! Так и есть - ограждали от двора! Если я не ошибаюсь, то, что Оливье относительно редко бывал при дворе, и отец старательно ограждал его от столичных нравов - уже часть общего фанона) Это было и у Lys, и у Стеллы, может, и у других авторов. Вообще, Дюма сам устроил путаницу)) В "Трех мушкетерах" он выводит на сцену обоих сыновей Антуанетты де Пон, статс-дамы Марии Медичи, - Ларошгийона и Лианкура, как молодых дворян из королевской свиты. А в "Двадцать лет спустя" - говорит, что матушка Атоса была статс-дамой. Исторически, у Марии Медичи с 1600 по 1632 гг. была только одна статс-дама - Антуанетта де Пон. Если пытаться увязать два этих факта, то получается два варианта: - в трилогии (в отличие от реальности) у Марии Медичи было две статс-дамы: матушка Атоса, умершая около 1620 г. (по "Юности мушкетеров") и затем Антуанетта де Пон. Этот вариант был выбран, например, на "Французском романе", насколько я знаю. - матушка Атоса = Антуанетта де Пон, у нее было больше сыновей, чем в реальности и она умерла раньше, чем ее исторический прототип. Тогда у Атоса два родных брата в Париже, которые почему-то упорно его не узнают. Еще интересный исторический момент: в семье Антуана де Пон, графа де Марен было две дочери по имени Антуанетта: первая - унаследовала графство Марен, вторая - стала статс-дамой Марии Медичи. Сен-Симон их различает, а вот современные интернет генеалогии часто смешивают - еще и потому, что сестры, кажется, умерли в один год. Что получается: - Антуанетта, графиня де Марен, если верить генеалогии, в 1591 г. вышла замуж за Анри д'Альбре, умершего примерно 4 года спустя, и успела подарить ему четырех детей: Анри (сира де Пон и графа де Марен), Аполлона (принявшего сан), Франсуазу и Клер. - Антуанетта, маркиза де Гершвиль, в 1586 г. вышла замуж за Анри де Сийи, графа де Ларошгийон, в том же году овдовела и родила сына Франсуа. В 1590-х гг. происходит ее легендарная встреча с Генрихом IV, а в 1594 году - брак с Шарлем Лианкуром, от которого рождается Роже де Лианкур. Составители генеалогий, смешивая биографии сестер, приписывают маркизе де Гершвиль брак с д'Альбре, помещая его как раз во временной промежуток между браком с Ларошгийоном и Лианкуром.
Кэтти: jude , а самое интересное как его единоутробные братья не признали в мушкетере Атосе? Может он им проплатил за неузнавание. Только это уже фик на фик получается....
Лея: jude пишет: Если пытаться увязать два этих факта, то получается два варианта: - в трилогии (в отличие от реальности) у Марии Медичи было две статс-дамы: матушка Атоса, умершая около 1620 г. (по "Юности мушкетеров") и затем Антуанетта де Пон. Этот вариант был выбран, например, на "Французском романе", насколько я знаю. - матушка Атоса = Антуанетта де Пон, у нее было больше сыновей, чем в реальности и она умерла раньше, чем ее исторический прототип. Тогда у Атоса два родных брата в Париже, которые почему-то упорно его не узнают Первый вариант, ИМХО, логичнее, несмотря на сходство судеб Атоса и Роже Лианкура. Зато второй дает простор воображению Кэтти пишет: а самое интересное как его единоутробные братья не признали в мушкетере Атосе? Может он им проплатил за неузнавание. Только это уже фик на фик получается.... Кэтти, с языка сняли! Только я хотела написать - может быть, Атос договорился с братьями, чтобы на публике они его "не узнавали"? Jude, спасибо за интересную информацию
jude: Кэтти, они оба были достаточно состоятельны и, думаю, подкупить деньгами их было бы сложно) Может, так договорился?)) Лея, да, первый вариант наиболее простой, в нем меньше всего нестыковок. Про сходство Роже и Атоса: - мать - статс-дама - предок - друг Франциска I - в молодости у Роже был образ одинокого, задумчивого романтического героя; в старости он был очень религиозен - свадьба в 1620 г. - у Роже был единственный сын, рано погибший (на войне). Если Дюма и опирался на эти факты, когда писал "Двадцать лет спустя", то характер героя он, все же, развил совершенно иначе. Роже - либертин, тесно друживший с Теофилем де Вио и шокировавший этим свою мать и молодую супругу. Чурался он не всех женщин, а только жены, после того, как она добилась того, чтобы он порвал с Вио. Супруги три года прожили раздельно, но в итоге помирились, и позднее Роже даже проникся любовью к жене. Сын Роже был либертином, как и его отец в юности, близко дружил с Великим Конде, разделял вкусы свиты принца. В 22 года юношу женили, но его брак оказался даже более несчастливым, чем у его отца. Жену он ненавидел, она его презирала. В 19 в. это бы уже оттолкнуло читателей, как мне кажется. Одно дело, когда герой уходит на войну и ищет гибели, потому что жестоко разочаровался в любви. И совсем другое - когда он бежит от нелюбимой жены, которую ему навязали родители. Бежит только потому, что в обществе Конде ему интереснее.
Лея: jude пишет: В 19 в. это бы уже оттолкнуло читателей, как мне кажется. Одно дело, когда герой уходит на войну и ищет гибели, потому что жестоко разочаровался в любви. И совсем другое - когда он бежит от нелюбимой жены, которую ему навязали родители. Бежит только потому, что в обществе Конде ему интереснее. Jude, спасибо еще раз! А в XXI веке это сочетание сходства с различием вызовет, ИМХО, большой интерес. Можно даже написать фик о раздвоении (реальном, не психологическом) личности. И начать его можно именно с момента, когда Роже танцует на балу в парижской ратуше, а Оливье напивается в амьенском погребе. Потом – взгляд назад, возвращение к исходной точке и продолжение...
jude: А Лианкур, покинув жену и отправившись в армию, оказывается, командовал отрядом смертников, который посылали в самые опасные миссии.
Кэтти: jude , ну дык деньги лишними не бывают и для богатых тоже Могут быть учтены интересы рода. А может Атос доверил им управлять Ла Фером, и они доуправлялись, что графу кроме старой часовни в родовом своем гнезде взять было нечего?
Черубина де Габрияк: jude пишет: А в "Двадцать лет спустя" - говорит, что матушка Атоса была статс-дамой. Исторически, у Марии Медичи с 1600 по 1632 гг. была только одна статс-дама - Антуанетта де Пон. Я бы все же с осторожностью рассматривала Антуанетту де Пон в качестве прототипа матери Атоса. Общего там только то, что герой говорит, что его мать была статс-дамой Марии Медичи. Для меня ИМХО этого мало. Даже в фаноне ей поменяли имя на Изабо.. jude пишет: Вообще, Дюма сам устроил путаницу)) Дюма не устраивал путаницы. Он достаточно вольно обходился с историей и датами. А мы пытаемся историю подогнать под Дюма. Нигде не говорится, ни одной буквой, что у Атоса были братья, что мать его была жива на момент действия ТМ, как это было с Антуанеттой де Пон. И давайте договоримся, Атос, Портом и Арамис, те, которые у Дюма, персонажи вымышленные. Дюма слышал что-то там, что-то там, но поступал, как в одной известной цитате "взболтать, а не смешивать". Почему не использовать для фика, если что-то подходит. Но пытаться всерьез соединить то, что соединяется плохо, зачем?
jude: Черубина де Габрияк пишет: И давайте договоримся, Атос, Портом и Арамис, те, которые у Дюма, персонажи вымышленные. Немного не поняла претензий)))) Тема не историческая, тема с фанфиком. И нигде не утверждалось, что герои существовали в реальности. Про Дюма и путаницу - это был юмор. "Притягивание" исторических личностей к сюжету делается именно в рамках фанфиков и/или ролевки. Именно это и обсуждалось выше. В этом сюжете Атос сводный брат Ларошгийона. На "Французском романе" эти персонажи никак не связаны. Вот и все, о чем тут разговаривали. На историю никто не покушался UPD: про Лианкуров как прототипов я писала "если Дюма и опирался на их биографию..." Не факт, что опирался.
Черубина де Габрияк: jude пишет: Немного не поняла претензий Да нет претензий никаких.))) С чего? Каждый в своем фике волен делать, что ему заблагорассудится. Я вон героине сходу основательно так биографию изменила. Я просто сторонник того, чтобы разделять историю и вымысел. Простите, если невольно вас задела. jude пишет: В этом сюжете Атос сводный брат Ларошгийона. Да, я поняла. Но я говорила, что с интересом читаю вашу историю. Но воспринимаю ее в отрыве от Дюма, как нечто самостоятельное. Сейчас, с появлением в ней Оливье, оба мира начали соприкасаться. Посмотрим, как будет дальше, раз вы говорите, что это еще не конец.
Кэтти: jude , а продолжение то когда? Жду с иетересом.
stella: Я тоже жду. Мне пока все очень нравится своей живостью и естественностью.
Armida: На одном духу прочитала весь текст и присоединяюсь к тем, кто ждёт продолжения. jude, очень у вас современно получилось и при этом без расхождений с реалиями эпохи, о которой пишете. Анриетт вышла чудесная, хотелось бы про неё чего-нибудь ещё. Можно и совсем чуть-чуть - я как раз поклонница малой формы :)
jude: Armida, спасибо! Мне очень приятно, что Вам нравится Большое спасибо всем, кто ждет! У меня просто сессия у выпускного курса, поэтому все еще не дописала эпилог.
полная версия страницы