Форум » Господин, который редко смеется » Предыстория » Ответить
Предыстория
jude: Этот фик - история знакомства и любви отца и матери Сезара Фэндом: "Мемуары графа Рошфора" Пейринг: Шарль де Рошфор, Бланка Гильен, ее братья, герцогиня де Роан Жанр: даже не знаю... в некоторой степени, наверное, OOC Рейтинг: G Размер: мини Статус: закончен Отказ: конечно, все права - автору, но в этом опусе очень много моей фантазии
Ответов - 19
jude: ГЛАВА ПЕРВАЯ Над рекой звенел чистый девичий голосок. Граф услышал его раньше, чем увидел его обладательницу. Юная смуглянка полоскала белье и пела немудреную детскую песенку-считалочку про глупую кобылу, которая съела все сено летом, а зимой ее жеребятам пришлось голодать. - Милое дитя, - обратился к ней всадник, - ты не знаешь, в какой стороне Рошфор? На графа взглянули спокойные карие глаза. - Это во-он там, - девушка махнула рукой в направлении, противоположном тому, куда держал путь Его Сиятельство, - Вам придется сделать большой крюк. «Любая деревенская девочка, встретив молодого барина, непременно залилась бы краской смущения, опустила бы очи долу, или начала бы глупо улыбаться. А эта смотрит на него прямо и держится с ним, как с равным». - Как тебя зовут, малышка? – спросил граф. - Бланш, - в глазах девушки заплясали лукавые огоньки, - и я не малышка, мне неделю назад минуло семнадцать. «Бойкая девчушка. Другая почла бы за честь, что господин соблаговолил с ней заговорить, а она над ним смеется». - Бланкита*, - раздался у де Рошфора за спиной голос, - дурная девчонка, ты, что не видишь, кто перед тобой? Немедленно поклонись господину графу! Ваше Сиятельство, простите мою невоспитанную сестру. Девушка скорчила недовольную гримаску, собрала выполосканное белье в корзину и убежала, не удостоив барина даже кивка. «Нет, она точно над ним издевается!» - Жан Гильен, - представился мужчина, назвавшийся братом Бланш, - здешний мельник. Он был худ, достаточно высок, также смугл и черноволос, как и его сестра, только в его кучерявой шевелюре уже мелькали белые пряди: брюнеты обычно рано седеют. - Изволили охотиться, Ваше Сиятельство? – спросил мельник. - Нет, - граф чуть смущенно улыбнулся, - решил объехать владения и, признаться, немного заплутал. Я ведь родом не из этих мест. И верно, детство молодого наместника провинции Берри** прошло в замке Блен, принадлежавшем его отцу, наваррскому принцу Рене II. - В одиночестве, без слуги? – удивился Гильен. Граф кивнул. - Вы не доберетесь в Рошфор до наступления темноты, Ваше Сиятельство, - покачал головой мельник, - а ехать ночью одному небезопасно. Вы могли бы заночевать у нас, если, конечно, не побрезгуете. - С удовольствием приму Ваше приглашение, месье Гильен, - ответил граф. Ему очень хотелось еще раз увидеть эту забавную дикарку Бланш, которую ее брат почему-то называл на испанский манер Бланкитой. *Бланка - испанский вариант французского имени Бланш **один из графов де Рошфор, действительно, был наместником Берри
jude: ГЛАВА ВТОРАЯ Откуда Гильены – два брата, Жан и Этьен, с маленькой сестрой – пришли в Берри, никто не знал. Они появились несколько лет назад и поселились в одной из деревушек. Старший из братьев приобрел старую заброшенную мельницу, восстановил ее своими руками и начал трудиться на радость местным жителям: им больше не приходилось возить зерно в соседнее селение. Этьен по мере сил помогал Жану, а проказница и непоседа Бланш уже сама вела домашнее хозяйство. Гильены, очевидно, были сиротами. Загорелые, темноглазые, непохожие на французов, они вызывали недюжинный интерес у деревенских кумушек-любительниц посплетничать. Но мельник оказался нелюдимым человеком. Он ни с кем не завел дружбы, никогда не ходил в гости, да и к себе никого не приглашал. Настоящий бирюк! Жан и сестру держал под семью замками, словно не замечая, что красавица Бланш, которую дома звали Бланкой, - уже девица на выданье, и пора бы подыскать ей жениха. Тайна, окутывавшая эту семью, не давала покоя селянам. Что скрывать: весь вечер граф не спускал глаз с хорошенькой сестры мельника, не обращая внимания на неодобрительные взгляды Жана. Эта непосредственная девушка так разительно отличалась от тех высокородных гусынь, с которыми Рошфор был знаком! В ее улыбке, смехе, манере разговаривать, во всем ее облике было нечто весьма необычное. Но что именно, Его Сиятельство понять пока не мог. - Судя по Вашей фамилии, Вы испанец, месье Гильен? – осведомился граф, когда они закончили ужинать, и Бланка стала убирать посуду со стола. - Что-то вроде того, - уклончиво ответил мельник, - но уже пять лет, как мы живем во Франции и не жалуемся: прекрасная страна! – больше он не возвращался к теме своего происхождения. В ту ночь Рошфор долго проворочался без сна, а когда, наконец уснул, то приснилась ему, естественно, Бланш.
jude: ГЛАВА ТРЕТЬЯ Неделю спустя, во время охоты граф несколько отстал от остальных. Лай собак и звук рога уже стал стихать вдали, когда Его Сиятельство внезапно заметил перед собой смуглую девушку. Он спешился и приблизился к ней. - Бланка, ты преследуешь меня не только во сне, но и наяву! – вздохнул Рошфор, - Я видел тебя лишь однажды, но, поверь, не могу забыть! Ты – не человек, ты, наверное, одна из тех лесных нимф, о которых писали древние греки и римляне. Но даже если это так, то я готов повторить судьбу Аполлона*. Скажи, ты станешь моей Дафной? Из этого витиеватого признания Бланш поняла немного: девушка ведь не читала «Метаморфозы» Овидия, однако она уяснила самое главное: Рошфор ее любит. - Догоняйте, господин граф! – озорно засмеялась смуглянка, - Сумеете поймать – буду Вашей, не сумеете – не обессудьте! – Бланка кинулась прочь. Его Сиятельство забыл про охоту, про друзей, про все на свете и бросился за девушкой. Эта странная игра в салочки продолжалась довольно долго: Бланш была верткой, гибкой, как лоза, и быстро бегала, но, в конце концов, Рошфор ее все-таки настиг, а, быть может, Бланкита сама ему поддалась… С тех пор не проходило и дня, чтобы влюбленные не встретились. Граф словно потерял рассудок – он жить не мог без своей нимфы. Бланка же каждый раз придумывала для брата новые отговорки (уж на это она была мастерица), чтобы отлучиться из дома: то ей надо купить полотно, то к подруге, то у соседей крестины. Мельник, скорее всего, о чем-то догадывался, но виду не подавал. Что он мог возразить полновластному хозяину всей провинции? Жан с тревогой ожидал того страшного мига, когда Его Сиятельство наскучит новой любовницей и выбросит его сестру, как дитя – сломанную игрушку. Ох, не в добрый час он пригласил графа переночевать у них дома. Сколько продлилась эта любовная горячка, Рошфор не помнил: месяцы, проведенные рядом с Бланш, пролетали для графа, как минуты, а краткие часы разлуки – тянулись будто вечность. - Скажи, ты счастлива, моя Дафна? – спросил однажды Его Сиятельство у Бланки, лежавшей в его объятьях. - Счастлива, - кивнула та, - потому что люблю тебя больше жизни, - вопреки словам девушки, на ее лоб набежало облачко. - Тогда, почему ты хмуришься? – улыбнулся Рошфор. - Я беременна, - вздохнула Бланш. Граф замер, потрясенный этой вестью: - У тебя будет ребенок? Мой ребенок? - Да, - серьезно ответила девушка, - и это означает, что братья меня убьют. - Как убьют? – поразился Рошфор. - Очень просто: запихнут в мешок и бросят в реку. Я же опозорила честь семьи, а у нас с этим строго. - Прямо, какие-то восточные обычаи! - Я никогда не рассказывала тебе, Шарль, но мы из Андалусии, там так принято. - Я никому не позволю обидеть мою нимфу, - успокоил Бланку Его Сиятельство, - в самом скором времени мы с тобой обвенчаемся. - Шарль, - девушка грустно покачала головой, - не обманывай меня, я не вчера родилась и знаю, что это невозможно. Ты - наместник Берри, а я - сестра мельника. Ты сам не веришь в то, о чем говоришь. - Я совершеннолетний, и нашему браку никто не сможет воспрепятствовать, - ответил Рошфор. - Ты понимаешь, как на нашу свадьбу посмотрят твои родные? Меня не примут в высшем свете, а тебя станут попрекать женой-простолюдинкой. - Тебя это волнует? – удивился граф, - меня нет. Что мне до семьи, что мне до друзей, что мне до всего мира, когда у меня есть ты и наш ребенок! *Аполлон, согласно "Метаморфозам", безответно влюбился в нимфу, по имени Дафна, и косвенно стал причиной ее гибели.
jude: ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ - Ваша Светлость, господин граф приехал и желает Вас видеть, - доложил слуга. - Пусть войдет, - кивнула уже немолодая, но все еще очень красивая женщина. Ее благородные, чуть надменные черты свидетельствовали о волевом и властном характере. Вдовствующей герцогине де Роан, урожденной Катрин де Партене, приходилось быть сильной: после ранней смерти мужа она сама воспитала троих сыновей, которыми по праву могла гордиться. Впрочем, к сожалению, только старшими, младший – мечтатель и фантазер Шарль – с раннего детства доставлял ей немало хлопот. Голова этого мальчика вечно была забита какими-то невероятными идеями. Так, в девять лет Рошфор, начитавшись рыцарских романов, едва не сбежал из дома, чтобы, по его словам, отправиться в крестовый поход. А в девятнадцать, неожиданно для всех, перешел в католицизм. Герцогиня тогда ни словом не упрекнула Шарля, ведь сам король подал своим подданным пример, сказав: «Париж стоит мессы». Но, можно представить, каким ударом стал этот поступок для ревностной гугенотки. И все же герцогиня любила своего непослушного сына, возможно, даже сильнее, чем двух других, и была рада его приезду. Однако граф прибыл не один, с ним была какая-то скромно одетая девушка. - Матушка, - Рошфор опустился на одно колено перед креслом, в котором сидела герцогиня, и поцеловал руку матери, - я хочу представить Вам мою невесту, мадемуазель Гильен. Мы перед Вами и смиренно просим Вашего благословения. Бланка, подойди поближе, не стесняйся. Хрупкая большеглазая девочка присела в глубоком реверансе. - Вашу невесту? – одними губами прошептала герцогиня, - Милая, - повелительным тоном обратилась она к девушке, - подождите в соседней комнате, слуга Вас проводит. Мне надо поговорить с господином графом наедине. Когда дверь за Бланш закрылась, герцогиня взглянула на сына: - Бланка! Хорошенькое имя для такой чернавки!* Кто она хоть? Испанка, итальянка? А, может быть, вообще, цыганка? - Не все ли равно, если я ее люблю, - ответил Его Сиятельство. - Право слово, счастье, что Ваш отец не дожил до сего дня и не слышит подобных речей! Ваши чувства, Шарль, должны интересовать Вас в последнюю очередь. На Вас лежит долг перед родом. Вы, видно, забыли, чей Вы сын? Если Господь не пошлет законного наследника нашему королю Генриху, то наваррская корона перейдет к Анри. Вы – брат престолонаследника, и не имеете права жениться на первой встречной. - Помимо обязательств перед семьей, у меня еще есть долг перед этой девушкой! – вспыхнул граф, - И он для меня, как для благородного человека, важнее. Бланка носит мое дитя! - Вы совершили неосторожность Шарль, - вздохнула мать, - но, благодарение Богу, Вашу ошибку еще можно исправить. Обещайте мне, что немедленно расстанетесь с Вашей цыганочкой. Я считаю, - герцогиня достала из шкатулки туго набитый кошелек, - это будет достаточной компенсацией для бедняжки. - Ваши слова, матушка, оскорбляют мой слух, - гордо выпрямился граф, - И не подумаю! «Упрямец, - покачала головой Катрин, - такой же упрямец, как все Роаны», - она решилась на крайность: - Сын мой, Вы хотя бы уверены, что ребенок Ваш? – герцогиня надеялась, заронив семя сомнения в душу Шарля, охладить его пыл и образумить своего мальчика. Но тот лишь вздернул подбородок: - Я не намерен терпеть подобные высказывания в адрес моей невесты! Наша свадьба состоится на будущей неделе, и, если Вы не желаете присутствовать на ней, матушка, - никто Вас не неволит! - Берегитесь, Шарль, как бы вместо благословения Вы не получили мое проклятие, - тихо произнесла герцогиня. - Как-нибудь переживу! – с этими словами Рошфор покинул покои матери. *Бланка по-испански означает "белая"
jude: ГЛАВА ПЯТАЯ - С моими родственниками вопрос решен! – беспечно рассмеялся граф, - осталось уговорить твоих братьев. Но, я полагаю, это будет легко сделать: мельник должен очутиться на седьмом небе от счастья, узнав, что его сестра станет первой дамой провинции. - Ты не знаешь Жана, - лицо Бланки омрачилось, - он очень упрям. Если какая-то мысль засела в его мозгу, то его уже не переубедить. А Джанго (так мельника называли в семье) и слышать не захочет о моем замужестве, говорит: рано мне еще думать о подобных вещах. - Не упрямее меня! А если твой брат такой тиран, то я тебя просто украду! - Как цыган лошадь? – засмеялась девушка. - Нет, как Тристан Изольду, - улыбнулся Рошфор. Вернувшись от матери и оставив Бланш в своем замке, он отправился в деревню. - Добрый вечер, господин граф, – приветствовал Жан хозяина, - Чем обязан столь позднему визиту? - Я приехал просить руки Вашей сестры, месье Гильен, - наместник провинции церемонно поклонился мельнику, словно какому-нибудь вельможе. Джанго недоверчиво посмотрел на Рошфора: - Вы изволите потешаться над нами, Ваше Сиятельство? - Ни в коей мере, - ответил граф, - я собираюсь взять Бланку в жены и прошу Вашего согласия. Мельник развел руками: - Но мы люди без роду, без племени, не говоря уже о том, что приданного за сестрой я дать не могу. - Кому Вы говорите о приданном! – расхохотался Рошфор, - Любезный месье Гильен, у меня Бланка не будет знать недостатка ни в чем! А ее происхождение меня не интересует. Она честная девушка, я ее люблю, и этого довольно! - Моя сестра, действительно, настолько дорога Вам? – задумчиво спросил Жан, - И Вы ни на миг не пожалеете, о сделанном выборе? - Клянусь Вам… - Не клянитесь, - прервал графа Джанго, - просто пообещайте мне, что будете ее беречь. - Как зеницу ока! – воскликнул Шарль. - Видит Бог, - вздохнул мельник, - я не желал этого брака. Такой блестящий молодой человек, как Ваше Сиятельство, достоин лучшего, но раз Вы столь серьезно настроены, то вот Вам мое благословение. - Для меня нет никого лучше Бланки, - прошептал Рошфор. Когда конь графа скрылся в клубах пыли, Этьен, в течение всего разговора сидевший молча, как подобает младшему брату, кинулся к Жану: - Джанго, почему ты ему не сказал? Ты представляешь, что с ним будет, когда он узнает?! А он узнает! Рано или поздно правда обязательно откроется! - А ты хотел бы, чтобы он бросил Бланкиту, да?! Чтобы она осталась опозоренной?! Чтобы ее ребенок оказался у нас на шее?! Нет уж, пусть господин граф сначала женится, а потом уже узнает правду! Развестись ему будет сложнее, чем покинуть беременную любовницу. Если Его Сиятельство был настолько слеп в своей страсти, что до сих пор не обнаружил тайну Бланки, значит, и еще некоторое время ни о чем не догадается. Наша сестра не виновата в своей беде. И, может быть, несчастная девочка будет с ним счастлива. - Это бесчестно, - шмыгнул носом Этьен, - Я сам все расскажу графу, а он пускай решает, играть свадьбу или нет. - Смотри у меня, Стефан*, - мельник показал брату кулак, - заикнешься о чем-нибудь до венчания – костей не соберешь! Этьен отошел к окну, закатал рукав рубашки и уставился на собственную руку: на смуглой коже четко выделялось клеймо в виде тележного колеса – «бродяга». *Стефан - то же, что и Этьен. В таком произношении это имя встречается у цыган
stella: jude , а вот везло роду на всякие приключения! То его представители находили себе всяких непонятных жен, то некоторые дамы из своих приключений делали сюжет для романов.
jude: ГЛАВА ШЕСТАЯ Несколько дней спустя в деревенской церквушке состоялась скромная тихая свадьба, вовсе не такая, какую мог бы позволить себе наместник Берри. Но ни Шарль, ни Бланш не пожелали устраивать пышную церемонию. К чему им показной блеск? Из гостей были только братья и несколько подружек невесты, да двое друзей жениха – Луи и Мишель де Марильяк. Родные Рошфора сочли ниже своего достоинства даже ответить на приглашение. А вдовствующая герцогиня, вообще, заявила, что никогда не признает своей невесткой «эту дочь фараона»*. У Бланки не было отца, и поэтому честь вести сестру к алтарю, где ее уже ожидал граф, выпала Жану. Венчал молодых приходской священник, отец Иоанн. Когда кюре спросил, не известны ли кому-нибудь из присутствующих причины, препятствующие бракосочетанию, Этьен, пребывавший в подавленном настроении, встрепенулся и, вероятно, хотел что-то сказать, но чувствительный тычок под ребра, полученный от старшего брата, быстро заставил молодого человека пожалеть о своем необдуманном намерении, и венчание продолжилось. Но вот, было произнесено заключительное «Амен», и Бланка Гильен вышла из церкви графиней де Рошфор. Свадьба Его Сиятельства еще долго служила пищей для пересудов не только в провинции, но и при дворе. Впрочем, этот Рошфор, как говорили, всегда был с причудами, и подобная выходка была вполне в его духе. Женившись, граф почти перестал выезжать в свет, предпочитая проводить досуг (обязанности наместника, к слову, отнимали много времени) с молодой супругой. Злые языки утверждали, что он стыдится представить обществу жену-простушку, но дело было не в этом: Шарлю никто не был нужен, кроме его ненаглядной Бланкиты. Господин де Марильяк однажды пожурил приятеля за такое пренебрежение негласными законами круга, к коему они принадлежали. -И потом, разве Вам не скучно? – поинтересовался Мишель. - Вам не понять, дорогой друг, - блаженно вздохнул Его Сиятельство, - Бланка невероятно умна, хоть и не получила никакого образования, и при этом абсолютно естественна в отличие от чопорных дам, кичащихся своей родословной. Эта женщина – живой огонь, она пьянит лучше выдержанного вина! - Ого! Да Вы стали настоящим поэтом, милый мой! – со смехом воскликнул Марильяк, - я, пожалуй, скоро начну верить сплетням, что госпожа графиня – ведьма и околдовала Вас. - Пусть так, - улыбнулся Рошфор, - лишь бы это волшебство не кончалось. *долгое время считалось,что цыгане - выходцы из Египта
jude: ГЛАВА СЕДЬМАЯ Тем утром графиня непрестанно жаловалась мужу на духоту, невзирая на прохладную погоду, стоявшую на улице. - Здесь нечем дышать! Мне просто необходимо на воздух! - Пойдем в сад? – предложил Рошфор. - Нет, я желаю прогуляться верхом! - Любовь моя, в твоем положении это опасно, - граф уговаривал жену, как уговаривают шаловливое, но милое дитя, - тебе нельзя садиться в седло. - Мне хочется! – в тоне Бланш зазвучали капризные нотки, - Ты же знаешь, Шарль, что я великолепная наездница. Отказывать своей нимфе Рошфор не умел. - Ладно, - сдался Его Сиятельство, - только, обещай мне, что будешь очень осторожна, ради нашего ребенка, ради себя самой и ради меня. - Я поеду шагом, - улыбнулась Бланка. Лошади были оседланы, и графская чета отправилась на прогулку. Какое-то время супруги держались рядом, но затем Бланш, наскучив медленной ездой, стала подгонять коня, все больше удаляясь от мужа. - Быстрее! Еще быстрее! Шарль, ну где же ты? Лови меня! А не то ускачу и не вернусь! – поддразнивала Бланка Рошфора. Она уже летела галопом, совершенно забыв о своем обещании быть осторожной. Внезапно заливистый смех молодой женщины оборвался. До графа донеслось конское ржание и испуганный вскрик. Он не успел. Когда Его Сиятельство выехал на поляну, графиня лежала на земле, а лошадь, сбросившая всадницу, бродила рядом. Кинувшись к жене, Рошфор увидел кровь на ее платье и искаженное болью лицо. В глазах у графа потемнело. *** - Аполлон погубил свою Дафну, а я - мою Бланку... - Его Сиятельство в отчаянии обхватил голову руками. Он уже несколько часов без остановки мерил шагами коридор перед запертой дверью спальни, напряженно прислушиваясь к любому звуку, - Никогда себе не прощу… - Может быть, все еще обойдется? – с надеждой спросил господин де Марильяк. Мишель в тот день поехал навестить друга и, к своему ужасу, обнаружил того на полдороге, в лесу, в полуобморочном состоянии, рядом с бесчувственной графиней. Это Марильяк послал своего слугу в замок за людьми, чтобы перевезти Бланш домой, в то время, как Рошфор находился в полнейшем оцепенении и не был способен даже пальцем пошевелить. Только, когда начало смеркаться, дверь комнаты, наконец, отворилась и на пороге показалась повитуха. - У Вас сын, господин граф… - А как..? – Шарль не договорил. Женщина печально покачала головой: - Отмучилась бедняжка… Рошфор со стоном опустился на пол: нет больше его нимфы! *** Сразу же послали за кюре: следовало срочно окрестить новорожденного. В то, что младенец выживет, не верил никто: таким слабым он был. О своем приходе в этот мир ребенок возвестил не криком, а еле слышным писком. Повитуха даже сначала думала, что мальчик родился мертвым. Крестным виконта стал друг графа. Ребенка назвали Шарлем Сезаром: первое имя он получил в честь отца, а второе – было одним из имен месье де Марильяка. Скажем, забегая вперед, что этого мальчика впоследствии всегда будут звать именно Сезар. Кроме того, надо было найти кормилицу для младенца. Нужно было еще позаботиться об отпевании и погребении графини. Однако Рошфор был не в силах ни о чем думать. Он закрылся у себя в кабинете, будто пытаясь спрятаться от постигшего его горя, и предоставил Мишелю, любезно предложившему свою помощь, заниматься всеми делами. Шарль и в обыденной-то жизни был не весьма практичным, далеким от реальности человеком, а уж теперь – и подавно. *** Четыре служанки принялись омывать покойницу, как вдруг старуха Беатрис истово перекрестилась и прошептала: - Значит, не лгали люди, говоря, что наша хозяйка ведьма. Да к тому же померла без покаяния... О страшном открытии прислуга доложила господину де Марильяку, боясь потревожить хозяина. Недолго поколебавшись, Мишель решил, что его долг – сообщить другу. Как бы то ни было, тайну уже не скрыть. Челядь непременно станет болтать и все выяснится. Лучше, чтобы Рошфор услышал об этом от него, чем от соседок-сплетниц. Марильяк постучался к Его Сиятельству: - Граф, откройте, это я. Крепитесь, у меня для Вас плохая новость. Шарль вышел из комнаты и мрачно воззрился на Мишеля: «Какие могут быть другие дурные вести, когда его Бланка умерла… умерла...» Рошфор отказывался понимать, как мир еще не рухнул, почему земля до сих пор не разверзлась у него под ногами и не поглотила его живьем. - Пойдемте, - продолжил Марильяк, - Вам следует увидеть это своими глазами. Граф вошел в спальню следом за другом и приблизился к ложу покойной супруги. Лицо Бланш было удивительно безмятежно, смерть стерла с ее чела все следы недавних страданий. Казалось, что Бланкита просто спит и скоро проснется. - Покажите, - кивнул Мишель служанкам, растерянно застывшим возле постели. Женщины откинули покрывало и бережно перевернули тело. На спине усопшей, пониже правой лопатки, был явственно различим след от старого ожога – клеймо. - Что… что это? – побледнел Его Сиятельство. - Насколько мне известно, так метят цыган, - вздохнул де Марильяк. (продолжение следует)
Камила де Буа-Тресси: Вот хоть режьте, не понимаю (как и в случае с Атосом, кстати), ну как можно не знать/не видеть, что у твоей жены есть клеймо? и не где-нибудь, а на довольно видном месте. И даже, если она ему наплела, что это просто ожог, почему он так удивлен, почему сам не сделал выводов, не заподозрил ничего?..
jude: Камила де Буа-Тресси, честно говоря, сама не знаю, как это возможно, но Рошфор-отец, согласно "Мемуарам", около полугода даже не подозревал о клейме.
stella: Девушки! Это все много проще, чем вам кажется. начнем с того, что у знати у мужа и у жены - свои спальни. Совсем не обязательно, что муж торчит у жены до рассвета. Занавеси на кровати делались плотные и кровать была как комната в комнате. Их плотно задергивали: зимой так тепло сохранялось. Ну, и спали ведь в ночных рубашках, а не так, как теперь. А нащупал муж какую-то шероховатость на теле: так не станет же он среди ночи рассматривать- она могла ему много чего придумать. Меня другое поразило; везло же графу на клейменных- то цыганка, то воровка. Впрочем, у вас об этом тоже будет,jude ? А Бланш действительно поехала верхом, будучи практически на сносях?
jude: stella пишет: Меня другое поразило; везло же графу на клейменных- то цыганка, то воровка Все было не так печально: я ведь предупреждала, что в этом фике очень много моего вымысла. Если брать факты из "Мемуаров", то Рошфор-старший был женат трижды и еще один раз чуть не женился. Первой женой была мать Сезара. Она не была заклеймена, клейменой была вторая. В эту женщину граф, действительно, был влюблен, как безумный. Никто из его друзей не мог понять этой страсти. Она была была простолюдинкой и дочерью мельника. Третья, на которой Рошфор чуть не женился, - тоже была низкого происхождения, да еще и беременная от другого. Ну, а последняя была ровней графу и стала ужасной мачехой Сезару. Я в фике совместила первый и второй браки графа. Мать Рошфора, на самом деле, серьезно пострадала во время прогулки, но она была в карете: кучер не удержал лошадей, и экипаж перевернулся. Результатом этой травмы стали преждевременные роды и гибель женщины. Признаюсь, я в фике сделала мать Сезара цыганкой по двум причинам: во-первых, чтобы еще как-то обосновать его мотивы побега с табором, а во-вторых, Куртиль на протяжении романа неоднократно подчеркивает, что у героя - нетипичная для француза внешность. Рошфора постоянно принимают то за настоящего цыгана, то за испанца. В Париже ему однажды бросят в лицо, что он неблагородного происхождения, так дело закончится дракой (не дуэлью, именно дракой!).
Камила де Буа-Тресси: jude, ну прям как граф де Ля Фер. Хотя там то все на Аннушку списать можно, она-то спокойно могла это скрывать, косметика и тогда существовала... но тут, сомнительно. К вам - никаких претензий, раз это "Мемуары". stella, верю, конечно, но все равно... я как-то растеряла иллюзии по поводу распрекрасного и благородного средневековья, ну и нового времени соответственно. Любовь везде и всегда одинакова, страсть - тем более. Хотя ваши доводы весьма весомы.
stella: Камила де Буа-Тресси , слава богу, что вы растеряли иллюзии. Это вы взрослеете. Хотя люди и в эвакуации умудрялись в войну быть счастливыми, и в осажденных городах умели находить для себя что-то отрадное. Каждому времени СВОИ радости и свои обычаи. Главное, стараться не подходить к прошлому со своими критериями современного восприятия.
jude: ГЛАВА ВОСЬМАЯ Мишель испугался, заметив, как исказились от гнева черты его друга. - Что Вы задумали, Рошфор? - Поеду поговорить с моим драгоценным шурином! У него, наверняка, припасена для меня интереснейшая история! Месье Гильен, видимо, запамятовал просветить будущего зятя относительно одной примечательной особенности своей сестры. - Граф, остановитесь! Но Его Сиятельство уже выбежал из комнаты. «Безумец!» - Марильяк , друживший с Рошфором еще с коллежа, знал, как неистов бывает Шарль в приступе ярости. Граф, того и гляди, убьет беднягу-мельника на месте, даже толком ни о чем не расспросив. *** Добравшись до дома Гильенов, Рошфор колотил в дверь, пока ему не отворил заспанный Жан: - Ваше Сиятельство? Что случилось? Вместо ответа граф отшвырнул мельника с прохода, так, что тот отлетел к противоположной стене, и вошел внутрь. - Подлец! Негодяй! Ты меня еще спрашиваешь, что произошло? – Рошфор замахнулся на Джанго хлыстом, - Я-то полагал, что беру в жены добродетельную девушку! - И Вы не обманулись, господин граф, - раздался у Шарля за плечом голос Этьена, - Бланка – честная женщина и не совершила никакого преступления, вся ее вина заключается лишь в том, что она родилась цыганкой.* Бродяг нигде не жалуют, - молодой человек невесело усмехнулся, - нас с сестрой заклеймили, когда ей едва исполнилось десять, а мне тринадцать лет. Жана тогда не было в городе, и это спасло его от казни. Мы бежали из Испании, года два скитались и, в конце концов, осели в Берри. Думали, что нам здесь будет спокойнее, но, очевидно, ошиблись. Рука Рошфора, с кнутом, занесенным для удара, бессильно опустилась. - Почему я не узнал об этом до свадьбы? - А Вы бы женились на клейменой, чью мать сожгли на костре, как гадалку? – с вызовом спросил мельник, поднимаясь с пола, - Женились бы? - Не знаю… - с трудом произнес граф. - Поэтому я Вам ничего и не рассказал, - ответил Джанго, - Что вам, знати, до горестей простых людей! Вы бы вдоволь натешились с моей сестрой, а когда бы она Вам надоела, выгнали бы ее с глаз долой вместе с ребенком. У Вашего Сиятельства, верно, немало было таких, как Бланкита! А каково мне было бы видеть мою девочку обесчещенной, растоптанной?! - Другой такой, как Бланка, у меня никогда не было, - прервал Жана Рошфор, - и не будет. Моя жена несколько часов назад скончалась, родив сына, - граф умолк. Мельник застыл, как громом пораженный. Этьен, сидевший у стола, уронил голову на руки и, никого не стесняясь, разрыдался. *по антицыганским законам в Испании с 1492 года цыган наказывали даже без совершения преступления, просто за бродяжничество. Подобные правила действовали и в других странах Европы.
jude: ЭПИЛОГ Бланш похоронили со всеми почестями, подобающими супруге наместника провинции. Гильены не явились на похороны. А на следующее утро селяне обнаружили, что мельница брошена, а мельника с братом и след простыл. Жан и Этьен исчезли, будто их никогда и не было в деревне. Возможно, они скрылись, испугавшись гнева черни, уже окончательно уверившейся, что молодая графиня была цыганкой и колдуньей, а, возможно, братьям просто тяжело было оставаться там, где все напоминало им о погибшей сестре. Через неделю после похорон к графу прибыла с визитом вдовствующая герцогиня. - Сын мой, я понимаю, как Вам сейчас нелегко, - начала мать, - я сама потеряла мужа, будучи еще очень молодой, и знаю, что такое пережить смерть близкого человека. Но, запершись в своем замке и не желая никого видеть, Вы не поможете горю. Вы скорее утешитесь, если подумаете о новом браке. «Как только у нее язык поворачивается об этом говорить?» - Зачем, матушка? – устало спросил Рошфор, - Я не намерен больше жениться. - Вам следует позаботиться о продолжении рода, Шарль. - У меня есть сын, - сдавленно проговорил граф. - Неужели, Вы надеетесь, что этот больной ребенок, вообще, вырастет? «Этот ребенок! Госпожа герцогиня даже не хочет назвать виконта своим внуком!» - У меня есть для Вас на примете превосходная партия. Мадемуазель де Вард. Довольно знатный род, пусть и не такой древний, как наш. Я познакомилась с этой девушкой. Она кажется мне здравомыслящей и рассудительной. Как раз такая жена Вам и нужна, Шарль. Вы, простите меня, вечно витаете в облаках. С Вами рядом должен быть человек, обеими ногами крепко стоящий на земле. По окончании траура Вы обвенчаетесь, - мать говорила непререкаемым тоном, будто все уже было давно решено, и мнения Рошфора никто не спрашивал, - Поверьте, Вы мне еще будете благодарны, сын мой. Если бы герцогиня догадывалась, что эта «здравомыслящая и рассудительная девушка» за годы семейной жизни буквально сведет графа в могилу своим вздорным нравом и мелочными придирками! Шарль, ранее бывший непокорным сыном, неожиданно сдался на уговоры матери. После смерти Бланки в душе Рошфора что-то надломилось. Сломался какой-то внутренний стержень, поддерживавший графа. Упрямец и бунтарь, всегда умевший поставить на своем, он вдруг сник, впал в полную апатию, и позволил своей родне устроить этот союз. Ему было уже безразлично жениться ли, остаться ли вдовцом, продолжать жить или умереть. Год спустя в кафедральном соборе Буржа была сыграна пышная свадьба. По горькой иронии судьбы она состоялась в день рождения Сезара, о котором в праздничной суматохе все забыли. На другой вечер кормилица привела мальчика по просьбе графа, чтобы представить его новой хозяйке поместья. - Господин виконт, - ласково обратился Рошфор к маленькому сыну, - подойдите же к Вашей матушке. Его супруга принужденно улыбнулась и протянула к ребенку руки. При виде Сезара она ощутила болезненный укол ревности: смуглый кареглазый мальчик, как две капли воды, был похож, на портрет первой жены Шарля, который графиня заметила на стене в кабинете мужа. Картину, видно, не успели снять к приезду новой госпожи, а, может быть, Рошфор пожелал ее сохранить. «Ну, уж нет! Она не допустит, чтобы покойная и этот цыганенок заняли в сердце графа то место, которое отныне по праву должно принадлежать ей и ее детям. Не бывать тому!» А виконт, вместо того, чтобы подойти к мачехе, крепче прижался к кормилице, зарылся лицом в ее передник и расплакался, словно, предчувствуя, сколько еще бед ему предстоит натерпеться.
Камила де Буа-Тресси: stella пишет: слава богу, что вы растеряли иллюзии А мне вот их жаль как-то даже (в данном случае). В романах Вальтера Скотта есть свое очарование. jude, какое светлое начало, и грустный конец.
stella: Камила де Буа-Тресси , так столкновение с реальностью и лишает многих иллюзий. Когда уходит детство, это в большинстве случаев больно.
Камила де Буа-Тресси: stella пишет: Когда уходит детство, это в большинстве случаев больно. Ну тут, конечно, не больно, но как-то грустновато.
полная версия страницы