Форум » Господин, который редко смеется » Цыган » Ответить

Цыган

jude: Говорят, что влюбиться никогда не поздно, начать писать фанфики, наверное, тоже. Я уже неделю читаю этот замечательный форум, и вот решилась выложить что-то свое. Итак: Название: "Цыган" Фэндом: "Мемуары графа Рошфора" Гасьен де Куртиль де Сандра, "Три мушкетера" А. Дюма Пейринг: Рошфор, монсеньор, Исабель да Сильва Жанр: Приключения Рейтинг: G Размер: Мини Статус: закончен Отказ: все права - авторам Признательность: Калантэ, Stella, Nika, Вы меня вдохновили своими творениями. Предупреждение: Мери Сью во всей красе! Не спешите забрасывать обувью: моя героиня не отличается большим умом и сообразительностью, красотой не блещет, со шпагой в руке представляет опасность только для самой себя и, вообще, - сплошное недоразумение ;) Юля уже начинала жалеть, что записалась на эту экскурсию. Смотреть на орудия, которые человек изобрел, чтобы причинять страдания своему ближнему, - удовольствие сомнительное. Но побывать в Толедо и не посетить Музей инквизиции – это то же самое, что съездить в Париж и не посмотреть на Эйфелеву башню. По крайней мере, так утверждал дядя Рома, купивший ей эту путевку: «Ребенок должен знать историю своего народа, пусть даже такую страшную». «Ребенок…» - Юля улыбнулась. Ей уже 24. Эта поездка в Испанию была подарком на день рождения. Задумавшись, она не заметила, как отстала от группы. Голос гида звучал все тише. «Еще не хватало здесь заблудиться!» - Юля заторопилась и чуть не полетела на пол, наступив на что-то скользкое. «Под ноги надо смотреть, растяпа», - обругала она себя. Что-то оказалось массивным золотым кулоном старинной работы в форме шестиконечной звезды. «Ох, дорогущий, небось. Интересно, кто бы мог его здесь обронить? - Юля подобрала украшение, - Надо отдать охране или гиду». С этими мыслями она отправилась догонять группу. Экскурсия подходила к концу. Гид – мрачный молодой человек («Неудивительно, попробуй-ка поработай каждый день в подобной обстановке», - пронеслось у Юльки в голове) осведомился, есть ли у них вопросы. - А про Франсиско да Сильва Вы можете рассказать? - она обычно стеснялась задавать экскурсоводам вопросы, но тут не удержалась. Марранами* Юля серьезно «заболела» в прошлом году после книги Эдварда Крицлера «Еврейские пираты Карибского моря». За Крицлером последовал Сабатини «Торквемада и испанская инквизиция», Клугер со своим «Мушкетером» и много еще чего, например, увлечение средневековой испанской музыкой. А да Сильва ее особенно интересовал: неслыханный случай в истории Святой Инквизиции – обвинение почти целиком строилось на показаниях самого подсудимого. Этот человек не только не отрицал того, что он еретик, он гордился своей ересью. 12 лет да Сильва спорил со светилами теологии. Его не смогли переубедить и сожгли. Как иудействующего. - О ком? - переспросил гид. «Ну да, конечно, откуда ему знать, Франсиско казнили в Перу, а не в Испании», - Юлька вышла из здания, повернула за угол и уже собиралась поймать такси, как вдруг обнаружила, что все еще сжимает маген-давид в ладони. Она вернулась, но было поздно: музей работал до шести, а часы уже показывали пять минут седьмого. Юля подергала ручку двери: закрыто. - Ну как музей? - приветствовала Юльку младшая сестра. Она осталась в гостинице, сославшись на усталость и натертые ноги. - Страсти-мордасти! Ты ничего не потеряла, - Юля силилась перекричать орущий телевизор: Дашка, как обычно смотрела MTV. Юлька шмыгнула в ванную и открыла воду. После всего увиденного и услышанного сегодня она почти физически ощущала себя грязной и очень хотела залезть под душ. Первое, что она заметила, выйдя из ванной, была Дашка, восхищенно разглядывающая маген-давид. - Классная штучка! Сколько заплатила? - Положи. Это из музея. - Стырила, да? Ну, ты даешь, сестренка! Я всегда знала, что ты не такая тихоня, как кажешься! - Нашла, - Юлька чувствовала, что отчаянно краснеет, - Надо будет вернуть. - Я примерю? - Не надо. А вдруг это украшение кого-нибудь из жертв Святого Трибунала? - Ерунда! Кто-то из туристов потерял. - Все равно, не стоит. - Тогда ты надень! Я хоть посмотрю. Ну, пожалуйста! Понимая, что сестра не отвяжется, Юля взяла кулон. Дашка помогла ей застегнуть цепочку. Ух, тяжелый. Юля взглянула на себя в зеркало. А смотрится! Она не очень любила украшения и редко их надевала, но это была по-настоящему красивая вещь. Это вам не ширпотреб. Такие не продаются в сувенирных лавках, тут видна рука мастера. Наверное, делали на заказ. Кто же носил этот маген-давид до нее? Юлька вдруг почувствовала, что вся комната куда-то плавно едет. Она еще успела услышать испуганный вскрик Дашки, а затем все исчезло. Когда Юля открыла глаза, было уже раннее утро. В ушах звенело. Наверное, она крепко приложилась затылком об пол, когда падала. - Даш, ты здесь? - позвала Юля. Ответа не последовало. Юлька поежилась, холодно и пахнет чем-то непонятным: то ли сыростью, то ли лекарствами. Наверное, сестра вызвала скорую, и ее увезли в больницу. Она осмотрелась. Тусклый свет пробивался из узкого окошка под потолком. Комната больше не плыла перед глазами (и то радует), но вот странность: на больничную палату она походила мало, на гостиничный номер - еще меньше. Помещение, в котором Юлька себя обнаружила, напоминало, скорее, тюремную камеру или монастырскую келью. Из дальнего угла донесся какой-то шорох. Мамочки, да она тут не одна! - Кто здесь? - Юлькин голос почти сорвался на визг, - И где я? - добавила она уже тише. - Вы там же, где и я, а именно – в тюрьме Святой Инквизиции в Толедо, - хриплый голос незнакомца звучал насмешливо, - А я…- он закашлялся, - в Италии меня звали цыганенок Чезаре, во Франции Сезар, а здесь, в благословенной Богом Испании, Сесар, к Вашим услугам, сеньорита!- с этим словами Сезар поднялся и поклонился Юльке, словно они были на каком-нибудь званом вечере. Но она была так ошарашена, что проигнорировала приветствие. "Святая Инквизиция, тюрьма, цыган – бред какой-то или чей-то глупый розыгрыш. Ее, вообще, легко разыграть, она слишком доверчивая. Дашка обожает над ней подшучивать. А вдруг не бред? - Юля нащупала кулон на шее, - Вот так безделушка ей досталась!" - Какой сейчас год? - 1625 от Рождества Христова, – снова этот надсадный кашель, – уже как неделю. - Седьмое января? Значит у меня сегодня день рождения, - вздохнула Юлька. Забавно, она ведь родится только через триста с лишним лет. - Поздравляю! Многие лета! - Издеваетесь, да? – Юлька насупилась. - И не думаю! – голос звучал вполне искренно, - Позвольте узнать Ваше имя сеньорита. А, верно, она же не представилась. Юлька на миг задержала дыхание, словно собираясь нырнуть: - Исабель да Сильва. *испанские евреи, обратившиеся в католицизм (иногда тайно продолжающие придерживаться иудаизма, что каралось испанской инквизицией)

Ответов - 58, стр: 1 2 3 All

Rina: Спасибо за новый интересный взгляд :) Мне не дает покоя Ваш ник. Дело в том, что по-немецки он читается (только с большой буквы), как "еврей". Это сознательно или что-то другое имеется ввиду?

jude: Rina, спасибо. А мой ник - это и "еврей" (таки я знала, что кто-нибудь заметит ), и одновременно мои инициалы - Ю.Д. (Юлия Дмитриевна)

Nika: jude таки я знала, что кто-нибудь заметит Нашей компании прибывает .


jude: Ее разбудил шум на улице: - Чезаре, чертенок! Совсем забыл старых приятелей! Задрал нос там, в своем Париже. Как тебя теперь прикажешь величать: твое сиятельство? Юлька высунулась за дверь. Солнце было уже высоко, очевидно, она долго спала, а Сезар пожалел ее и не стал будить. Юля протерла глаза. Нет, ей не показалось: на единственной улице в деревеньке расположился цыганский табор. Стоял дикий галдеж. Сезара наперебой обнимали, хлопали по плечу, о чем-то расспрашивали. - Это мои друзья, - обратился он к Юльке, - повезло, что мы с ними встретились, нам по пути, а ехать с табором все же безопаснее. Два одиноких всадника на одной лошади выглядят слишком подозрительно. Она кивнула, впервые задумавшись, а куда они, собственно, направляются. - Кто этот юнец? – раздался зычный голос из толпы. - Этот юнец – моя спутница, донья Исабель да Сильва. И даже не думай распускать руки, старый греховодник, - Сезар шутливо погрозил пальцем, - она монахиня. Монахиня! Вот это сюрприз. Наверное, Рошфора ввели в заблуждение ее короткие волосы. Юлька понятия не имела, приняла ли настоящая Исабель постриг до своего ареста, или же была только послушницей. Впрочем, так даже лучше. - Чезаре, когда это ты начал похищать монашек, а? Не бойтесь, сеньорита, Вас здесь никто не обидит! Сезар подвел Юльку к старой цыганке: - Это Зора, она мне как мать. Старуха протянула к девушке руки, и Юлька, к своему стыду, почти инстинктивно отшатнулась. Нет, она, конечно, не считала цыган вампирами или людоедами, как люди семнадцатого века, но ее с детства учили их сторониться. - Пусть сеньорита не боится, - успокоил Юльку, - скрипучий голос цыганки, - я лишь хочу на нее посмотреть. И тут Юля догадалась, что женщина – слепая. Она подошла. Морщинистые пальцы ощупали Юлькин лоб, щеки, плечи, ладони. Наконец цыганка вздохнула: - Ты хорошая, добрая девочка, но ты здесь чужая. Тебе следует вернуться к своим, и чем скорее – тем лучше. - Матушка, - заговорил Сезар, - Исабель – моя гостья, и если она нас покинет, я уйду вместе с ней. - Сеньориту никто не гонит, она может оставаться в таборе, сколько пожелает. Но я думаю, она прекрасно поняла, что я имела в виду. Смотри, - добавила Зора, обращаясь уже к Юльке, - это не твой мир и не твоя жизнь, когда-нибудь ты не выдержишь, затоскуешь по прошлому и уйдешь, а это разобьет ему сердце. Поэтому возвращайся лучше сейчас, пока он сам не понял, что к тебе испытывает. Юлька закусила губу. Слова цыганки ее смутили. Неужели, Сезар что-то к ней испытывает? Не похоже. Разве что дружеские чувства. - Я вернусь, - прошептала она, - я обязательно вернусь…только чуть позже…

jude: Она путешествует с цыганским табором. Видел бы папа, как его скромница-дочка, как его «домашний ребенок» сидит у костра и распевает под гитару испанские романсы (местами безбожно фальшивя): «Я плакала, плакала утром в воскресенье Я плакала, плакала всю мессу: Я не пойду за тебя замуж, Лоренцо, – Твоя мать – ведьма, твой отец – злой человек»*, или, как она носится наперегонки с чумазыми ребятишками, тараторящими что-то на своем тарабарском наречии. И ей это нравится. Юлька сама от себя такого не ожидала. Верно говорят: «В тихом омуте – черти водятся». В общем, жизнь была бы совсем прекрасна, если бы к концу недели Сезар не слег с температурой. Вероятно, сказалось все: и нечеловеческое напряжение, и пытки, и сырость тюремных стен, и холодная погода. Юля уже вторые сутки не отходила от его постели, удивляясь, как она еще не падает от усталости. Хотя, в стрессовых ситуациях ее организм нередко отказывался не только от еды, но и от сна. Она прислушалась к его хриплому дыханию и осторожно приложила ладонь к сухому горячему лбу. А застарелый рубец на виске все-таки есть! - Ссадина от пули? – Юлька не заметила, что произнесла это вслух. - Нет, это в одном немецком городишке в базарный день мне растолковывали заповедь «не кради», - Сезар через силу улыбнулся, - я думал, меня тогда насмерть забьют. - Не разговаривайте. - Исабель, Вам надо покинуть Испанию ради Вашей же безопасности. Табор направляется к Пиренеям. Может статься, что во Францию Вы доберетесь без меня. - Не говорите глупостей! - Я могу попросить Вас об одолжении? - Естественно. - Возьмите это распятие, - он снял цепочку через голову, - по прибытии, отправляйтесь в Париж и добейтесь аудиенции у кардинала Ришелье (это бывший епископ Люсонский, о котором я Вам рассказывал), ну или хотя бы у отца Жозефа, и передайте этот крест. Там все поймут. Я полагаю, Его Высокопреосвященство позаботится о Вашей дальнейшей судьбе. - В Париж, к кардиналу! Хорошо хоть, не сразу в Рим, к Его Святейшеству. И кто я такая, чтобы просить аудиенции? - Исабель, я верю, Вы справитесь. - Сомневаюсь. - Я хорошо разбираюсь в людях и неплохо успел узнать Вас за это время, - Сезар закашлялся. Больше всего Юльке хотелось плюхнуться на землю и разреветься от собственного бессилия. В детстве это здорово помогало: тут же находилась какая-нибудь сердобольная тетенька, которая принималась ее утешать. Но детство закончилось. На что она годится в этом семнадцатом веке? Антибиотиков не существует, первое жаропонижающее – «кору иезуитов»** - откроют только лет через десять. Да она и не врач. Вся многочисленная родня была твердо уверена, что Юля поступит в медицинский, а их девочка, в нарушение семейной традиции, подала документы на инъяз – из страсти к изучению древних языков, не имея ни малейшего представления о том, чем будет заниматься по окончании вуза. Типичный филоЛОХ, как шутили у них на курсе. Кому здесь нужен ее аккадский с арамейским? Какая из нее героиня приключенческих романов? На лошади она держится, как куль муки, а со шпагой в руке способна лишь выколоть кому-нибудь глаз, и то – по чистой случайности. Она даже на местности не может сориентироваться: новенький смартфон с Google-картами остался в гостинице в родном времени. Впрочем, тут он был бы бесполезен: спутники еще тоже не изобрели. Размазня! Мокрая курица! – Юлька снова себя обругала, - Правильно говорила тетя Роза: «Шлимазл*** – это врожденное заболевание, лечению не поддающееся». - Не унывай, дочка, - Юля и не заметила, как рядом оказалась Зора, - я его мальчишкой всегда на ноги ставила, когда он болел, думаю, и сейчас у меня получится. Юлька машинально повертела в руках распятие, которое отдал ей Сезар, такого странного она никогда не видела. Это не нательный крестик. Тяжелый и какой-то объемный. Ее пальцы что-то задели, и раз – крест раскрылся на две половинки, наподобие медальона. Юльке на колени выпал свернутый крошечный листок бумаги, весь исписанный мелким почерком: столбцы цифр и непонятные знаки. «Шифр, - догадалась она, - так, Рошфор в Испании по заданию кардинала! - Юля осторожно убрала бумагу на место и защелкнула тайник - Интересно, как ему удалось сохранить это в тюрьме? Должно быть, инквизиторы не решились отобрать у узника крест». *Каталонская народная песня **Хинин ***идиш «недотепа»

Ленчик: А сердобольная тетенька все-таки нашлась

Камила де Буа-Тресси: Я никогда не пылала особым интересом к Рошфору: отрицательный персонаж, хоть и симпатичный в нашем старом фильме. Но,jude, вы меня удивляете раз за разом. Очень интересно! И выставляется регулярно. Спасибо!

Rina: Nika пишет: Нашей компании прибывает Таки да

Эжени д'Англарец: Камила де Буа-Тресси пишет: Я никогда не пылала особым интересом к Рошфору: отрицательный персонаж, хоть и симпатичный в нашем старом фильме. А я заинтересовалась и прониклась уважением к нему после нескольких ролевок, где играла де Жюссака, у нас с графом получился неплохой тандем - кстати, тот игрок тоже был знаком с мемуарами Рошфора и даже выкладывал отрывки в матчасти, и в его исполнении образ Рошфора раскрылся во всей полноте, получился этакий Штирлиц XVII века (или, как его назвал игрок, Шерлок Холмс; а я в тон ему назвала моего де Жюссака доктором Ватсоном XVII века)

jude: Камила де Буа-Тресси, спасибо. Как мне показалось, Рошфор Дюма не вполне идентичен Рошфору Куртиля: персонаж один, но характер раскрыт по-разному. Рошфор в "Мемуарах" - это, скорее, такой шевалье де Ла Фер из фиков Stella, которые мне, кстати, очень понравились, Тоже никому не нужный ребенок, возможно, не настолько благородный (ну так, его не бабушка-дворянка воспитывала, а улица), но умеющий ценить доброту, и с гораздо более авантюрным складом характера.

Камила де Буа-Тресси: jude, и как я понимаю, вы решили свести концы с концами, в некотором смысле? :) ибо фэндома стоят оба.

jude: Камила де Буа-Тресси, надеюсь, что получится, так как фик еще в процессе. У меня от Дюма пока только год, в котором разворачивается действие: события до первого понедельника апреля (у Куртиля с последовательностью событий некоторая путаница: Рошфор встречается с кардиналом впервые где-то около 1628 года, а потом участвует в деле о заговоре Шале. А заговор Шале исторически был в 1626, а у Дюма - в 1625).

jude: То ли травяные настои, которыми Зора поила Сезара, помогли, то ли молодость и выносливость его не подвели, но Рошфор медленно пошел на поправку. Страшный, отощавший, осунувшийся за время болезни – смотреть без слез невозможно – но живой! Юлька была счастлива. Сезар же досадовал на невольную задержку в пути: январь уже подходил к концу, а они еще не покинули Испанию. - Монсеньор будет обеспокоен. Юля вернула Рошфору распятие, не сказав ни слова о том, что ей известен его секрет. - Вы так и служите Его Высокопреосвященству с тех пор, как он был епископом Люсонским? – Юльке пришло на ум, что слово «служба» не совсем подходящее: все же Ришелье когда-то избавил Сезара от унижения и позора, воспитал его, понятно, что граф испытывает к кардиналу признательность. - Служил, - усмехнулся он, - до прошлого года. Это что-то новенькое! Ей никогда не доводилось читать, что Рошфор оставил Его Высокопреосвященство. - Характер у монсеньора сложный, - ответил Сезар на Юлькин немой вопрос, - в гневе он весьма резок, может и накричать, и за порог выставить. Но и я не привык молча сносить оскорбления. Мы повздорили, и я ушел. Впрочем, кардинал уверен, что это он меня выгнал. - И как же Вы жили это время? - Как и раньше, до встречи с Его Высокопреосвященством. Вспомнил свое цыганское детство. На Дворе чудес существует множество способов прокормиться. Надо лишь иметь голову на плечах и не считать ворон. Юлька только руками развела: благородный дворянин живет в парижских трущобах и добывает средства к существованию путями, которые едва ли можно назвать достойными! - А почему Вы не вернулись в Рошфор? - Не имел ни малейшего желания встречаться с мачехой и сводными братьями. Они до сих пор со мной не в ладах из-за титула. Тем более, какой из меня граф? Мачеха была права: мне самое место в таборе. - Значит, графиня живет в Вашем поместье? - Не мог же я указать на дверь вдове моего отца. Да это и не принято. «Чужая душа – потемки. Он был в праве расплатиться с мачехой той же монетой и расквитаться за все детские обиды, а не стал», - подумала Юлька. Она все больше уважала этого человека. - Три месяца назад, - продолжил Сезар, - меня разыскали и сообщили, что если я хочу вернуть расположение монсеньора, то для меня есть одно поручение. Я же знал, что без меня Его Высокопреосвященству не обойтись! В этом восклицании было столько забавного мальчишеского тщеславия, что Юля чуть не рассмеялась. - Два гонца уже не вернулись из Испании. Я, как Вы убедились, тоже едва не остался в Толедо навечно. - И Вы по первому слову кардинала отправились на верную смерь?! - Исабель, мне кажется, я бы по его первому слову сунулся в пасть к Вельзевулу, не то, что в лапы к Святой Инквизиции. Монсеньор стал мне не просто господином и наставником, он заменил мне отца. Его Высокопреосвященству без меня трудно, но и мне без него несладко пришлось.

jude: Остальная часть путешествия прошла без приключений. В испанских Пиренеях Сезар и Юля распрощались с табором. Все желали им счастливой дороги. Юльке было даже немного жаль расставаться: она успела привязаться к этим людям. Только с Зорой девушка избегала встречаться глазами. Неподвижный взгляд слепой цыганки будто говорил ей: «Ты помнишь, о чем я тебя предупреждала?» Но, в самом деле, не могла же она покинуть Сезара и не узнать, благополучно ли окончится его путешествие, и какое послание хранит в себе крест! Лачо, тот самый цыган, который при первом знакомстве принял Юльку за мальчика, вызвался быть их проводником через горы. Переход дался девушке тяжело: было холодно, ветрено, скользо. На некоторых участках пути Сезару приходилось буквально тащить ее на себе по обледенелой горной тропке, так как Лачо вел лошадей. Юлька пыталась было протестовать: Рошфор сам едва на ногах держался после болезни, но граф сказал, что так будет быстрее. Потом им пришлось полдня проваляться в каких-то пожухлых кустах, ожидая пока наступят сумерки, чтобы перейти границу. Лачо опасался, что они могут нарваться на патруль, выслеживающий контрабандистов. Ну вот, граница позади! Проводник обнял их на прощание. - А ты не ныла, сестренка, - сказал он вдруг Юльке, - Я видел, как нелегко тебе приходилось. Ни разу не пожаловалась, к маме не просилась, - ухмыльнулся цыган, - Смелая, не каждая девчонка бы на подобное решилась. Жаль, что ты монашка, я бы не отказался от такой жены. Счастливчик ты, Чезаре! – с этими словами Лачо скрылся в темноте. «И чего они все решили, что Сезар к ней неравнодушен? – подумала Юлька, - В нее, вообще, сложно влюбиться, с ее-то внешностью!»

jude: Завтра новую главу, скорее всего, не выложу. Мне надо подготовиться к экзамену по психологии. Как однажды мэтр сказал издателю: роман уходит на каникулы На непродолжительные: надеюсь, всего день или два

Камила де Буа-Тресси: jude пишет: Мне надо подготовиться к экзамену по психологии. Удачи на экзамене!!!

Эжени д'Англарец: jude Желаю удачи!

jude: Все таки выкроила время! Еще одна глава. В Париж! Перейдя границу и оказавшись в Южной Франции, наши герои проделали примерно тот же путь, что двумя месяцами позже совершил юный гасконец, направляясь в столицу в поисках славы. Юлька снова в седле, впереди Сезара, ехать сама она наотрез отказалась. Короткие остановки: перекусить, отдохнуть и снова бешеная скачка. Как Рошфор только лошадь не загнал?! Между тем, Его Высокопреосвященство мерил шагами кабинет в Пале Кардиналь. - Я не имел права его посылать! – кардинал сжал четки так, что бусины разлетелись и рассыпались по ковру. Белая ангорская кошка тут же принялась катать одну из них. Отец Жозеф вздернул бровь: не каждый день можно услышать, как монсеньор признается в ошибочности собственных действий. - У Вас не было другого выхода. Может быть, еще не все потеряно? "Цыганенок" – не такой человек, чтобы позволить себя убить. Рошфор резко остановил коня перед резиденцией кардинала. Если бы он не держал Юльку, она бы точно полетела на землю через голову лошади. Пале Кардиналь почти не охранялся. Юлька знала, что собственная гвардия появилась у монсеньора только после заговора Шале. Первый министр страны – и без охраны! Немыслимо! Привратник преградил им путь, не признав бывшего кардинальского пажа, однако Сезар решительно отстранил его, взбежал по лестнице (Юля еле за ним поспевала) и чуть не сбил с ног секретаря, выходящего из кабинета. - Монсеньор у себя? Секретарь только ошалело кивнул. Потом затараторил: - Куда?! В таком виде?! Да, вид у них, действительно, живописный: оборванные, грязные – настоящие разбойники с большой дороги! Но Рошфор уже рванул дверь на себя и вошел в кабинет, не вполне галантно оставив Юльку в коридоре. Потрясенный секретарь молча удалился. А Юлька, предоставленная сама себе, занялась тем, что не совсем приличествует девушке из хорошей семьи, - стала подслушивать и подглядывать: Сезар неплотно затворил за собой дверь. - Ну, молодой человек, соблаговолите объяснить, где Вы были все это время? Пока Вы прохлаждались… Юлька чувствовала, что гнев монсеньора – напускной. Так ее отчитывали в детстве, когда она забывала предупредить, что задержится после уроков. В голосе кардинала отчетливо сквозила тревога. Ришелье волновался за Сезара, как отец беспокоится за единственного сына. - Я прохлаждался в толедской тюрьме, монсеньор, - поклонился Рошфор, снимая цепочку и передавая крест Его Высокопреосвященству. Кардинал позвонил. Явился тот же секретарь. - Шарпантье, позовите ко мне Россиньоля.* Да, и распорядитесь, чтобы спутнице графа приготовили комнату, - Ришелье заметил Юльку, все еще стоявшую в коридоре. *** Россиньоль – гений своего дела. Записка, вложенная в распятие, была расшифрована в два счета, и кардинал погрузился в чтение. Да, все так, как он и предполагал: Испания решилась вмешаться во внутренние дела Франции и обещала поддержку заговорщикам**. На губах монсеньора мелькнула хищная усмешка: что ж, его враги сами вырыли себе яму. Он перевел взгляд на Рошфора, а тот уже давно спал прямо в кресле. Руки Сезара с синяками на запястьях чуть вздрагивали во сне, растрескавшиеся губы что-то шептали. Кардинал вздохнул: «Неимоверно устал. Пусть спит. Жаль, что отдыхать ему придется недолго». *Россиньоль Анри – шифровальщик Его Высокопреосвященства **речь идет о заговоре Шале

Эжени д'Англарец: Красота! «Цыганенок» в таком контексте звучит почти как псевдоним разведчика) jude пишет: Жаль, что отдыхать ему придется недолго А потом Брюссель, я понимаю?

jude: Эжени д'Англарец пишет: А потом Брюссель, я понимаю? Да, все правильно



полная версия страницы