Форум » Отважный гасконец » Дети » Ответить
Дети
Lumineuse: Фэндом: Дюма Александр (отец) «Три мушкетёра», Дюма Александр (отец) "Двадцать лет спустя" (кроссовер) Пэйринг и персонажи: Шарль д'Артаньян Рейтинг: PG-13 Размер: планируется Миди Описание: Моя история о д'Артаньяне и его семье: супруге, сыне и дочери. О том, как оно могло бы быть, если бы... Это сказка. О том, чего не бывает в жизни. Сказка, какой не было у Дюма и не могло быть в 17 веке. Сказка волшебная и страшная, в которой бывает сладко и тепло, а бывает холодно и больно. Сказка о жизни и смерти. Сказка, в которой есть место счастью. Пусть, не такому, которое представлялось, пусть, ценою десяти лет собственной жизни, но зато такому, которое обнимает и наполняет собою мир самых любимых людей и которое не променять ни на что другое. Первая, самая безоблачная часть сказки называется "Дети". Посвящение: Очень хочется посвятить этот фик такому человеку - Михаилу Сергеевичу Боярскому. Только не поймите меня неправильно: фотка д'Артаньяна - у меня на аватарке
Lumineuse: 1630. Кристина - Что же ты не сказала? - прошептал д’Артаньян, нежно обнимая прижавшуюся к нему девушку… то есть, уже несколько минут как женщину. - Я был бы аккуратнее… - О таком разве говорят? - тихо спросила она. - Да, а как же… На самом деле, парень понятия не имел, говорят ли о таком или нет. У него до этого вечера никогда ещё не было непорочных девиц… Ни среди горничных, ни среди их хорошеньких хозяек, ни на далёкой солнечной родине, ни в Париже. “Чёрт возьми, - только и мог думать он, - не спрашивать же её: “Сударыня, зачем вы отдались мне и почему именно мне?" Неужели правда… Любит?” Впервые в жизни двадцатидвухлетний гасконец испытывал некоторое недоумение, сжимая в объятиях красотку. Но он скорее бы умер, чем дал бы ей возможность заподозрить это. “Вот дьявол, она ведь может и понести теперь, она ведь ничего не знает… Это надо же было так попасть!” - д’Артаньян прикрыл глаза свободной ладонью. - Вы смеётесь, господин д’Артаньян? - Нет, просто зеваю. Знаешь, я ужасно устал сегодня. Ты не будешь против немного поспать? Он повернулся к ней, крепче прижал к себе, почувствовал, как она судорожно вздохнула. - Ваш батюшка не хватится вас дома? - через минуту спросил он шёпотом. - Нет, - ответила она так же тихонько. - Батюшка думает, что я уехала с тётушкой в гости до завтра. - А тётушка?.. - А тётушка отпустила меня до утра к двоюродной сестре. Которая, на самом деле, ещё утром уехала в Ланс… - Великолепно, - проговорил д’Артаньян, на самом деле зевнув. “Умничка Кристина… Ладно, утро вечера мудренее. По крайней мере, мне самые удачные мысли приходят в голову именно по утрам…”. С этой мыслью гасконец уснул и проспал восемь часов, как будто его больше ничего не волновало в жизни. *** Это случилось. Она сидела перед ним, прямая и отстранённая, белые руки её неподвижно покоились на складках юбки, и глаза её были сухи и холодны. Как будто ещё совсем недавно эти руки не обвивали его шею, а эти глаза не горели желанием и любовью… - Простите меня, сударь. Я должна была думать о последствиях своего поведения. Я приму любое ваше решение… Если вы женитесь на мне, я клянусь, что всю жизнь буду благословлять вас и хранить вам верность. Д’Артаньян стоял напротив её кресла и смотрел в окно за её спиной. За окном на крыше соседнего дома грелся на солнышке огромный кот. Гасконец почему-то потом очень долго помнил этого кота. Силуэт его казался чёрным на фоне яркого неба... - Если вы решите, что больше не хотите меня видеть, я уеду, - продолжала мадемуазель. - Меня увезут из Парижа, и вы больше никогда не узнаете, что со мной стало. И прошу ещё раз, простите меня... Она замолчала и опустила голову, смиренно ожидая своей участи. Своего приговора. У д’Артаньяна голова шла кругом. «Увезут из Парижа? Куда? Зачем? Главное - кто? Нет, девочка моя милая, не увезут тебя из Парижа. Вместо этого твой почтенный батюшка пошлёт за этим подлецом д’Артаньяном, обесчестившим его целомудренную доченьку, и потребует от него взять в жёны соблазнённую им бедняжку… Кто знает, быть может, нападение и в этом эндшпиле окажется лучшей стратегией защиты… Если не ошибаюсь, вы, господин приближённый Её Величества королевы-матери, приготовили для своей единственной и обожаемой дочери недурное приданое? Дом на одной из парижских набережных и какое-то количество ливров? Кажется, какой-то более или менее приличный чин, лучше, чем мой сейчас, там не выгорит... Хотя, в будущем, кто знает... По крайней мере, такое перспективное положение куда лучше моего нынешнего... Друг мой д’Артаньян, всегда надо быть порядочным. Особенно с племянницей члена парижского парламента. К тому же, взгляни на неё! Она очаровательна, юна, нежна и любит тебя»... Д’Артаньян опустился на колени перед Кристиной, заглянул в её глаза, сжал её ледяную руку. - Милая моя девочка… Вы всерьёз просите прощения за то, что забеременели от меня? Хоть вы и считаете себя полностью виновной во всём, что произошло, я тоже признаю, что был вашим соучастником в преступлении, которое мы оба совершили… Кристина подняла на него удивлённый взгляд. Д’Артаньян улыбнулся и продолжал: - И предлагаю вам разделить наказание за это преступление на двоих… Мадемуазель де Мерарг, вы будете моей женой?
Камила де Буа-Тресси: И тут я призадумалась, почему у нас нет раздела про Д'Артаньяна... Наверное, потому что вы первая принесли к нам фик, в котором есть он и нету его друзей. Интересно, что же дальше!
Lumineuse: Камила де Буа-Тресси пишет: Оффтоп: И тут я призадумалась, почему у нас нет раздела про Д'Артаньяна Я вот тоже призадумалась )) Кое-кто из друзей тоже будет, вероятно. Но этот фанфик точно не про четвёрку неразлучных А дальше будет счастье
Кэтти: Lumineuse , здорово! И Д Артаньян тут такой романтичный и практичный одновременно... Прелесть просто.
Lumineuse: Кэтти пишет: Lumineuse , здорово! И Д Артаньян тут такой романтичный и практичный одновременно... Прелесть просто Ага, такой он и есть. В первой части трилогии - точно )
Ленчик: Кэтти пишет: Д Артаньян тут такой романтичный и практичный Шикарное определение! Для меня, кстати, тоже отсутствие раздела про гасконца - слегко открытие. Заведем-с. Есть повод)
Lumineuse: Ленчик, о, супер!
stella: Lumineuse , вот именно здесь - самое место выкладывать серьезные и добрые вещи. Тут никто не подвергает сомнению умение Дюма писать, и нет предвзятых мнений. (Даже я здесь не злобствую. Если Атоса не трогают по злобе).
Grand-mere: Lumineuse,я читала эти тексты на ФБ, но не знала, что они Ваши. Щедрый Вы человек, не поскупились на счастье для героев. Очень теплые сценки. Стелла, я хотела "поспасибкать" Вам в "прогулках", но почему-то не проходит.
Lumineuse: Grand-mere, спасибо огромное за добрые слова! Я очень рада ) stella, И даже здесь я жду честного мнения, здравой критики и прямых вопросов, если возникают непонятки. Без отзывов я перестаю ощущать почву под ногами уплываю в невесомость. Поэтому, прошу, не стесняйтесь!
stella: Я не стесняюсь. Только повторяться не буду - буду новых "блох" выискивать.
Lumineuse: 1631. Чума Апрель в этом году был душным и влажным. Д’Артаньян промок насквозь от своего и конского пота и от мелкой дождевой мороси, висевшей в воздухе. Но ему было всё равно. Он мчался по дороге в Париж, загоняя второго коня. Так быстро он ездил раньше только раз в жизни: возвращаясь с бриллиантами королевы из Англии, чтобы вовремя поспеть к балу… В этот раз по пути ему встречались груженые обозы, тянувшиеся из столицы. Дворяне, судейские и прочие чины выезжали из города, захватив с собой собранный впопыхах скарб. По дороге обратно в город не ехал никто, кроме д’Артаньяна. Наконец, лейтенант достиг заставы Сен-Дени. Там его задержал патруль. Безликие люди, с головы до ног закутанные в белые плащи и в уродливых масках на лицах. Д’Артаньян, не сходя с коня, показал этим людям бумагу, вынутую из кармана. Мушкетёру поклонились и раскрыли перед ним ворота. - Мне нужна карета, - сообщил гасконец начальнику патруля. Глухой голос из-под маски пробубнил, что ничем не может помочь. Все городские экипажи были конфискованы накануне. “Чёрт знает что”, - ругнулся лейтенант и, пришпорив коня, погнал по улице опустевшего города, затуманенного дымом костров. Доехав до реки и свернув по направлению к мосту Пон-Руж, гасконец был вновь остановлен патрулём. Здесь тоже жгли костры с дезинфицирующими благовониями. У гасконца снова потребовали документ, разрешающий проезд по улицам города. Но бумага, служившая пропуском через ворота, теперь произвела мало впечатления на солдат. - Дальше нельзя. Запрещено. Никого не пускаем через реку. Поворачивайте. - Как ты смеешь! - взорвался д’Артаньян, который и так был на взводе от волнения и задержек. - У меня приказ короля! - У нас тоже, сударь, - был ответ. - Карантин. Лейтенант в бешенстве выхватил шпагу из ножен и тут же увидел дуло пистолета, направленного на него. Гасконец снова выругался, в отчаянии повернул уже хрипевшего коня в обратном направлении по набережной - в сторону моста Менял. Завидев издалека следующий отряд белых плащей, д’Артаньян остановился неподалёку и огляделся вокруг, судорожно обдумывая, что же предпринять, чтобы прорваться в центр города. И тут в одном из ближайших дворов заметил карету, стоявшую у подъезда. Карета была без гербов и залита грязью. Видимо, это был один из конфискованных общественных экипажей. Он был запряжен парой свежих лошадей. Д’Артаньян спрыгнул со своего коня, который всё равно уже двигался из последних сил и медленно подошёл к запряженной карете. Ни внутри, ни на козлах никого не было. Это была удача. Гасконец в мгновение ока вскочил на сиденье для кучера и стегнул лошадей плетью. Они рванули с места и помчались туда, куда направила их железная рука, схватившая вожжи. Д’Артаньян помчался по какой-то улице обратно на север, через минуту свернул направо в боковой проезд, затем снова свернул и взял разгон по направлению к реке. Вот и мост! Гасконец направил лошадей прямо в промежуток между строениями в начале моста, не обращая внимания на вопли разбегающихся патрульных и пистолетные выстрелы. Он прорвался. Через пять минут бешеной гонки он остановил экипаж у первого дома на улице Бак. - Шарль! - жена со слезами на глазах бросилась к нему, но он остановил её, подняв руку, и шагнул назад. - Нет! Нельзя меня обнимать! Давай быстро, на сборы десять минут… - У нас уже всё собрано! Мы готовы, - мадам Кристина взяла себя в руки. Положение было более чем серьёзным. Д’Артаньян оглядел собравшихся в нижней зале домочадцев. - Никто из дома не выходил? Ответом ему была тишина. Гасконец в нетерпении махнул рукой: - Так, с нами едет только кормилица. Укутайтесь в покрывала. Закройте лица. Никто не посмел возразить ни слова. Послышалось только одинокое всхлипывание в каком-то углу комнаты. Да вздох молодой кормилицы, которая держала на руках собственное дитя. Сундук с наспех сложенным в него бельём, пеленками, одеялами и другими предметами первой необходимости уже перенесли в карету. Две женщины, укутанные с головы до пят в одеяла, с двумя пищащими свёртками на руках, поспешно заняли свои места в экипаже. Дверь дома за ними наглухо затворилась. Д’Артаньян снова вскочил на место кучера и взял вожжи. Экипаж сорвался с места. Больше не обращая никакого внимания на белые фигуры и дым, гасконец правил к воротам Сен-Дени, через которые въехал полчаса назад, к дороге на Ланс, к спасению. Только через четыре дня в пригороде Ланса, в доме тётки жены со стороны её отца, раздевшись в спальне и бросив всю свою одежду в жадный, благословенный, очищающий огонь камина, тщательно вымывшись после бешеной горячки, в которой находился всю последнюю неделю, д’Артаньян позволил супруге прижаться к его груди. Заключив её в объятия, вдохнув аромат её волос, тоже недавно вымытых настоем обеззараживающих трав, он смог вздохнуть спокойно, наконец, поверив, что всё самое страшное осталось позади. Потом он подошёл к колыбели, в которой спала его полуторамесячная дочь. И впервые за… он и сам не помнил, сколь продолжительное время, д’Артаньян вознёс к небесам молитву: “Пожалуйста… Пусть с ними всё будет хорошо!”.
Lumineuse: 1635. Сказочный эльф Тёплым солнечным июньским утром отставной сержант Пьемонтского полка, а ныне честный буржуа, державший кондитерскую лавочку на мосту Менял, славный малый по имени Планше, просматривал список заказов на день, составленный супругой с вечера. Прикидывая в уме, сколько ослов, впряжённых в нагруженные ящиками тележки, придётся отправлять нынче на улицы Парижа, он вдруг вытаращил глаза, уставившись в одну точку на исписанном листке. Лицо лавочника выразило глубочайшее изумление и расплылось в широкой улыбке. Планше увидел среди списков своих покупателей до боли знакомую фамилию. Надпись, сделанная карандашом, гласила: “Улица Бак, дом 1, мадам д’Артаньян - курага, чернослив, вишнёвые конфеты”. Планше поставил галочку напротив этого пункта и сообщил подошедшей хозяйке, что этот заказ доставит сам. Кухарка, дородная женщина лет тридцати, открыла дверь, впустила Планше на кухню, наполненную ароматом кипевшего на огне мясного бульона, и кликнула управляющего. В ожидании слуги Планше стал осторожно расспрашивать хлопочущую у очага женщину: - Скажите, а хозяин, господин д’Артаньян, сегодня дома? - Нет, господин в отъезде, - ответила кухарка, - а госпожа вернётся через час. Вы хотите её видеть? Планше не стал торопиться высказывать подобного пожелания, не узнав всего, что хотел, поэтому продолжал: - Я знавал прежде одного господина д’Артаньяна, служившего лейтенантом мушкетёров Его Величества короля Людовика тринадцатого… Не этот ли господин является хозяином дома? - Вероятно, - ответила женщина, странно поглядев на этого любопытного лавочника, - супруг нашей госпожи носит чин лейтенанта мушкетёров, стало быть, он и есть… В этот момент вошёл управляющий - невысокий крепенький мужичок с деловитым лицом. Выяснив, что лавочник привёз сухофрукты и вишню, он распорядился притащить ящики со сладостями и попросил счёт. На что Планше с самой добродушной улыбкой, на которую был способен, сообщил, что для супруги господина д’Артаньяна, лейтенанта королевских мушкетёров, нынешний заказ доставлен абсолютно бесплатно. - Передайте вашей госпоже этот адрес, - продолжал торговец сладостями, - и что подарок привёз мастер Планше с моста Менял. Скажите также мадам, что она и впредь может пользоваться моими услугами по неограниченному кредиту сколь угодно долгое время. Я буду счастлив видеть мадам или посланного от неё у себя дома и всегда буду рад подобрать для мадам самое изысканное угощение. С этими словами добрый буржуа быстро раскланялся и вышел за дверь, оставив управляющего и кухарку в полном недоумении глядящими друг на друга. Уже тронувшись в обратный путь в повозке, которую тянул старый покладистый ослик, Палнше вдруг услыхал пронзительный детский крик совсем рядом с парадной дверью дома, в котором только что имел честь побывать. Плакала черноволосая девчушка лет четырёх, одетая, как маленькая куколка, в нарядное платье. Девочка растянулась на мостовой, видимо, неудачно соскочив с лестницы. Ладошки и нижняя часть лица её были в крови. Рядом причитала няня. Планше соскочил с телеги и подбежал к девочке, спрашивая взглядом у няни, чем может помочь. - Ох, сударь, пожалуйста, помогите мне поднять её, вот так… Ах, мадемуазель, как вы всегда неосторожны! Ну зачем же прыгать, словно вы не девочка, а горная козочка! Ну неужели нельзя спокойно ходить, как делает ваша матушка и все мы? - Это всё дурацкое пла-а-атье! - плакала крошка, сидя на последней ступеньке крыльца, куда устроил её Планше. - Я говори-и-и-ила, что не хочу в нём гулять! Эта юбка меша-а-ается! Я хочу серый костюм!!! - В серых костюмах только мальчики ходят! Вы уже большая девочка! Должны вести себя как леди! Дайте я осмотрю вас, ах, мадемуазель, вы расквасили нос! Сударь, прошу вас, поднимите её… Возьмите на руки… вот так, пожалуйста. Мы вот здесь же живём, пожалуйста, внесите её в дом… Ах, что скажет мадам - ваша матушка!.. Планше поднял кричащего ребёнка на руки и выполнил просьбу няни. Та показала, куда отнести и положить девочку. Малышку уложили в кровать в одной из комнат на первом этаже, сняли с неё испачканное кровью и пылью платье, принесли воды, умыли её, обработали ранки на ладонях и лице. Планше всё это время стоял в углу, не в силах сдвинуться с места от изумления и не сводя взгляда с этого маленького заплаканного личика с огромными тёмными глазищами и чёрными завитками намокших при умывании волос на лбу. - Ах, сударь, вы ещё здесь! - окликнула Планше няня. - Я прошу вас, побудьте с мадемуазель несколько мгновений, пока я принесу свежую воду и бельё… Планше остался в комнате наедине с малышкой, которая всё ещё обиженно всхлипывала, утирала глазки кулачками и исподлобья рассматривала стоящего в её комнате незнакомца. Бывший лакей д’Артаньяна улыбнулся девочке, но она тут же отвернулась от него и сказала: - Не смотрите на меня. Я теперь некрасивая… Планше сделал несколько шагов к её кроватке и произнёс с невыразимым чувством: - Вы, мадемуазель, самое очаровательное создание, которое я когда-либо встречал в жизни! Девочка подняла на него свои угольно-чёрные глазки: - Правда? Планше присел на корточки возле её кроватки: - Конечно, правда. Планше никогда не обманывает. Мадемуазель безо всякого смущения и с нескрываемым любопытством спросила: - А кто вы такой, Планше? - Я? Я сказочный эльф, - ответил лавочник с моста Менял и увидел, как чёрные глаза, обращённые на него стали ещё больше и заблестели ещё ярче. - Правда?! - Конечно. И я умею исполнять желания. Что вы больше всего любите? Девочка на секунду задумалась: - Ягодные конфеты и когда меня обнимают… Планше смотрел на неё со всё возрастающим восхищением: - Я точно знаю, кто обнимет вас лучше всех на свете… Ваша матушка! Я угадал? Девочка кивнула: - И батюшка… - Да, разумеется, и батюшка тоже… А ещё я знаю, где всегда-всегда есть самые лучшие ягодные конфеты… - Где же?? - У меня, конечно! - и с этими словами Планше сделал волшебное движение рукой сверху вниз и обратно, и на его ладони перед удивлённой малышкой оказались три конфеты в ярких разноцветных бумажках. Мадемуазель взвизгнула от восторга и захлопала бы в ладоши, если бы не ссадины на руках. Её глаза сияли: - Вы и правда настоящий сказочный эльф, Планше! Это для меня?? А ещё можно? В этот момент в комнату вернулась няня, удивлённая резкой переменой настроения её подопечной. Планше поднялся: - Нет, пока больше не получится. Эти конфеты я положу вот здесь, на столик возле вашей кроватки. А вы спросите разрешения у вашей матушки, прежде чем их скушать, договорились? - Хорошо, - девочка закивала головой. - А можно я поделюсь с Пьером? - Конечно, можно. А кто такой Пьер? Ваш друг? - Нет, это мой братик. Только он всё время болеет... А вы ещё придёте, Планше? - Конечно, мадемуазель. Я буду часто к вам приходить, если ваша матушка и ваш батюшка будут не против этого. Она провожала его взглядом, полным восхищения и неомрачённой, искренней радости и веры в настоящее чудо. И за эти глаза замечательный Планше готов был теперь умереть, лишь бы они всегда сияли таким же счастьем.
Кэтти: Вау! Д Артаньян в многодетного отца превращается. Все интереснее и интереснее....
Lumineuse: Кэтти пишет: Вау! Д Артаньян в многодетного отца превращается. Все интереснее и интереснее.. Почему в многодетного?? У него только двое
stella: Это д'Артаньян, с которым еще надо познакомиться, к которому надо еще привыкнуть.
Lumineuse: stella пишет: Это д'Артаньян, с которым еще надо познакомиться, к которому надо еще привыкнуть Поясню для читателей У нас со Стеллой давний спор. Она считает, что такого не могло быть просто потому что не могло быть - чтобы каноничный д'Артаньян женился. Мне же интересно показать, что именно для каноничного д'Артаньяна это вполне было возможно в какой-то момент его жизни. И что став мужем и отцом, он остался бы каноничным д'Артаньяном. Даже если бы этот каноничный д'Артаньян в своей другой судьбе бы вёл себя и чувствовал себя несколько иначе. Я убеждена в том, что немного счастья не помеха каноничности персонажа. А вы как думаете? :)))
Рыба: *застенчиво из-под коврика* А конфеты в ярких разноцветных бумажках в те времена уже были?
Lumineuse: Рыба пишет: А конфеты в ярких разноцветных бумажках в те времена уже были? Конфеты были, в разноцветных бумажках - нет Конфетные фантики появились в 19 веке. Но мне захотелось, чтобы у Планше были разноцветные бумажки. Думаю, это был единичный случай их примирения.
Рыба: *уползая обратно под коврик* Ну, если захотелось, то конечно...
полная версия страницы