Форум » На самом деле было так » Соколиная охота » Ответить
Соколиная охота
Леди Лора: [off]Инфу коварно понадергала с разных сайтов в надежде, что тем, кому она понадобится в следующий раз не придется лихорадочно шариться в поисковиках))[/off] Подсокольи собаки Эту статью не следует рассматривать как строго научное кинологическое исследование. Цель ее - показать лишь многообразие пород охотничьих собак, использовавшихся ранее и применяемых теперь в соколиной охоте, а также различные способы охоты с ними. Соколиная охота, зародившись в сухих степях Центральной Азии, благодаря переселению древних народов на Восток и Запад, развитию торговых и политических связей, в результате нашествия гуннов, крестовых походов и продвижения ислама стала известна не только жителям Европы, но и Северной Африки. В средние века охота с ловчими птицами в Европе получила как бы новое звучание, достигнув такой степени совершенства, о котором вряд ли имели понятие среднеазиатские ханы и индийские раджи. Использование собаки в охоте с ловчими птицами имеет такие же глубокие исторические корни, как и сама соколиная охота. Во все времена и у разных народов, которые практиковали охоту с ловчими птицами, использовались различные охотничьи собаки. При становлении подсокольей собаки немаловажную роль играли природные условия территорий, прежде всего характер местности и обитающая на ней дичь. От этих факторов зависел и выбор пернатого охотника и собаки для работы с ним. Так, в лесных районах, очевидно, необходима была собака, обладавшая чутьем и способная не только обнаружить дичь, но и согнать ее, причем так, чтобы было удобно для напуска пернатого охотника. Учитывая, что к таким природным условиям наиболее приспособлены ястреба, обладающие высокой стартовой скоростью, но работающие накоротке, от собаки требовалось, чтобы она не удалялась далеко. На степных же просторах не столько нос собаки, сколько ее глаза и быстрые ноги имели решающее значение. В такой ситуации безусловно сокол, весь склад которого более приспособлен к охоте в открытой местности, и борзоватого вида собака могли обеспечить успех в охоте. Численность дичи тоже имеет значение. Если ее много, то охота хотя и носит случайный характер, тем не менее позволяет обходиться вовсе без собак. Например, в недалеком прошлом крымские татары практиковали охоту в наездку, будучи верхами, травя ястребами дичь, вылетающую из-под копыт лошадей. Во многих безлесных районах Севера современные охотники бьют птиц на перелетах либо с лодок, и роль собаки сводится в лучшем случае к функции ретривера. Личный опыт автора также позволяет говорить, что даже при травле белых куропаток ястребом (не при охоте с соколом на них) в тундре в принципе можно обойтись без собаки. Но без легавой пропадает тот элемент, за который, собственно, и ценится охота с ловчими птицами, а именно эстетическое наслаждение от слаженных действий собаки и птицы, когда животное и человек, слитые охотничьим чувством, представляют собой единый организм. Другое дело, когда дичи мало, и здесь значение четвероногого помощника неоценимо. В этих условиях сокольники, которые охотятся без собаки, как правило, лишаются даже самой возможности иметь охотничий результат. Собаки, которые помогали сокольникам при проведении охоты, известны с давних времен как "птичьи собаки". Это старинное название, дошедшее до нас из глубины веков и ныне практически вышедшее из употребления, не выделяет, однако, какую-либо особую породу собак. Более того, само понятие "птичья собака . по словам П.Хентшеля (1985). допускает двойное толкование. С одной стороны, под категорию "птичья собака" подпадают все те. которые используются в охоте с ловчими птицами; с другой - этим названием определяют тех собак, которых применяют исключительно для охоты по перу, то есть на птиц, таких, например, как перепел, куропатка, фазан, жаворонок и т.п. Словосочетание "птичья собака", - Vogelhund (нем.), chien d'oisel (фр.) происходит от обобщенного названия пернатого хищника, используемого в охоте, будь то сокол или ястреб, которого, как пишет в своем исследовании В.Аркрайт (1904), старинные охотничьи писатели многих национальностей называли просто "птица". Это. кстати, нашло свое отражение в охотничьей лексике русской охоты - "ловчая птица", "птичья охота", "птичья потеха", "промышлять птицами" и т.д. О европейской птичьей собаке Ход развития центрально-европейской "птичьей собаки" тесно связан с историей соколиной охоты. Уже в первом своде законов древнегерманских племен Lex Salica (примерно 490 г.н.э.) имеется указание о ястребах, точнее о наказании за их воровство. Это позволяет судить о том, что охота с ловчими птицами была у германцев обычным делом. Кроме того, природные условия территории, большую часть которой занимали леса, и особенности в способах охоты ястреба делали этого хищника предпочтительной ловчей птицей. В старинных письменных свидетельствах можно найти и указание на использование собак в такой охоте. В "Баварской правде" (Lex Bajuvariorum, около 630 г.н.э.) говорится о hapuhunt или hapuhuhunt. В более позднем законе Lex Frisiorum также упоминается птичья собака (canes acceptoricius). И в том и в другом случае речь идет о собаках, использовавшихся при охоте с ястребом. Учитывая, что германцы травили ястребами журавлей, цапель, гусей, уток и зайцев, собаки тех времен могли совмещать в себе как функции ищеек, так и гончих, а также и борзых. Со временем собаки все более становились специализированными по своим качествам, что нашло свое отражение в различных их названиях. В старинных источниках упоминается "птичья борзая" (то есть борзая, используемая в охоте с ловчими птицами), "ястребиная борзая", "птичья собака", "ястребиный брак" и т.д. Судя по всему, борзая и сокол стали активно входить в моду во времена крестовых походов. В XI столетии сокол уже появляется, например, в государственном клейме тогдашнего немецкого государства. Его можно видеть на фамильных гербах знатных особ; щит рыцаря нередко был украшен изображением сокола. К этому же периоду можно отнести и появление в Европе вислоухих гончих, будущих родоначальников легавых с короткой и гладкой псовиной, вывезенных из Азии первыми крестоносцами. Ими стали пользоваться как подсокольими, с помощью которых выгоняли-поднимали пернатую дичь, которую травили ловчими птицами. "Освободители гроба Господня" привозят с Востока не только массу соколов, вислоухих гончих и борзых, но и знания о новых видах охот с их использованием, что коренным образом отражается на всем дальнейшем ходе развития соколиных охот в Европе. Дошедшие до нас произведения средневекового искусства, как-то гравюры по дереву, резьба по слоновой кости, живопись и графика, а также описания тех времен показывают, что соколиная охота составляла неотъемлемую часть тогдашней повседневной жизни аристократического общества. На крышке саркофага середины XII века, хранящегося в музее Ньора, изображен момент соколиной охоты: дама на лошади спешит к своей ловчей птице, поймавшей добычу. Несколько поотстав, за ней следует собака. Виоле ле Дюк (1875), комментируя этот сюжет, указывает, что в этом виде охоты использовали собак, выученных приносить дичь. Но это не совсем так, по крайней мере, не только это. Первоначально роль охотничьей собаки, как пишет де Шервиль (1886), от которой требовалось только, чтобы она выставляла все живое -шерсть и перо под ловчих птиц (сокола и ястреба), не шла дальше роли простой ищейки, и от нее требовалось лишь хорошее чутье и безусловное послушание, не допуская горячности. Примечателен в этом отношении сюжет с фрагмента резьбы по слоновой кости на царском троне, хранящемся в Оружейной Палате Московского Кремля. На нем изображен момент соколиной охоты с использованием птичьей собаки, которая поднимает птиц под верхового сокольника. Как считают, это кресло XVI века работы западного мастера, которое в числе даров было привезено из Греции по случаю бракосочетания великого князя Ивана III с царевной Софией Палеолог. Фрагмент интересен тем, что подобный способ охоты почти в неизменном виде практиковался и в более поздние времена, например в начале ХIХ века, крымскими татарами, а также русскими помещиками (Данилов. 1878). В самом старом из трактатов об охоте на французском языке - "Книге о короле Модусе и королеве Рацио", - написанном неизвестным автором, жившим в начале XIV века, имеются обширные сведения о разных видах охоты, в том числе и соколиной. Рукопись содержит немало миниатюр со сценами охот с ловчими птицами. В них, как можно видеть, присутствуют и собаки, которых уже в трактате Гастона Феба, графа де Фуа (1331 - 1391) называют "птичьими собаками"- chien d'oisel или espagnols. Эта книга об охоте датируется последними годами правления Карла V (1364-1380). Про упомянутых собак, в частности, говорится, что "родина их Испания; масти они белой или светло-желтой; они охотно подходят к птицам; на поиске их хвост в постоянном движении. Находят они всех птиц и зверей, но их специальность - куропатки и перепела. Для охотника, имеющего ястреба, сокола, балобана или перепелятника, они очень полезны". В рукописном сборнике произведений немецких менезингеров "Манессе" (любовная рыцарская поэзия) немало миниатюр со сценами соколиной охоты, среди которых есть сюжеты охот на птиц с использованием подсокольих собак. Следует заметить, что, по крайней мере в XIV веке, понятие "птичья собака" обрисовывает более определенно группу собак, которые по своим качествам характеризуются как "птичьи гончие". Но позже на передний план начинают выдвигаться так называемые "собаки со стойкой". К числу таких собак можно отнести и браков, о которых говорится в письме Катерины Сфорца к герцогине Феррарской от 16 августа 1481 года, в котором она просит "пару хороших гончих (segusi) и пару хороших браков для охоты с ястребом (bracco da astore). Последние, как уже указывалось, широко употреблялись в качестве подсокольих собак. Еще одно указание на них как на птичьих собак встречается в письме герцога Франциска Гиза коннетаблю Монморанси в 1540 году: "Чтобы ваш сокол ловил лучше куропаток, посылаю вам брака ему на подмогу". Вероятно, уже в XVI веке "собаки со стойкой" достаточно сформировались, что позволяет говорить о них как о легавых в современном понимании. М.Бошерон (M.Boucheron) в статье "La chasse au duche" (1852) описывает, правда, в жанре исторического романа (но основанного на исторических фактах), события, относящиеся к декабрю 1539 года, т.е. периоду правления во Франции Франциска I (1515 -1547). В ней, кроме всего прочего, имеется описание соколиной охоты с использованием "собак со стойкой", причем работающих настолько типично, что К.Галлер (1885), сделавший перевод этой статьи, называет их "легавыми". "...Другие вели на сворах огромную псарню, состоящую из легавых (курсив В.Ф.) и эпаньелей, превосходно дрессированных. ...Покуда размыкали собак и загонщики, вооруженные длинными шестиками, чтобы выгонять дичь из кустарников, принимались за свою работу, маркиз де Виллэна, как бы в молчаливом удалении, созерцал величественную картину, развертывавшуюся перед его глазами. ...Несколько собак уже стали в кустах, и загонщики почтительно удалились, предоставив место благородным охотникам. ...И тотчас же грациозная кавалькада амазонок выдвинулась вперед и развернулась позади собак, все еще стоявших над дичью как бы в оцепенении. В то же мгновение с громовым шумом сорвалась стая серых куропаток. Кавалькада всадниц устремилась за нею, предшествуемая тучею ловчих птиц, стрелами мелькавших над вершинами кустарников, в погоне за дичью, по всем направлениям". Этот любопытный эпизод дает некоторое представление об охоте (очень схожей с фрагментом на царском троне) и нравах дворянского общества в те времена. Однако нельзя не заметить, что собаки были на смычках, как известно, для лучшего управления стаей, что говорит о недостаточном их послушании. На это указывает и Л. Сабанеев, ссылаясь на К. д'Аркуссиа (1605), страстного любителя охоты с ловчими птицами, современника Людовика XIII, говоря, что даже в XVI столетии браки ловили со стойки куропаток и гонялись за взлетевшей птицей. Вообще, что касается "собак со стойкой", то очень сложно точно проследить их развитие в то или иное время просто из-за отсутствия необходимой правдивой информации. Сведения иногда достаточно противоречивые. К сожалению, неизвестно, какие первоисточники использовал М.Бошерон для своей статьи, ибо другой автор - Де-Море указывает, что "всех "птичьих собак" больше приучали находить и указывать дичь, чем к мертвым стойкам", а это как-то не вяжется с теми собаками, "все еще стоявшими над дичью как бы в оцепенении". Однако русский исследователь Н.Кишенский (1885) пишет следующее: "Еще задолго до изобретения огнестрельного оружия, не говоря уже об изобретении дроби, лягавые собаки не только были известны, но уже употреблялись европейскими охотниками на различных охотах - это доказывается многочисленными источниками весьма четко и ясно; мало того, "стойка" этих старинных лягавых оказывается настолько крепка, что в этом отношении большинство наших современных лягавых далеко уступает своим средневековым предкам". Далее он продолжает: "Охотники, по-видимому, достигли такого искусства в выдержке и дрессировке лягавых, такого искусства действовать сетью и бить из-под стойки пернатую дичь и зайцев - сидячих, из арбалета и аркебузы, наконец, охота эта так распространилась в среде охотников, что стала угрожать если не полным уничтожением дичи, то значительным ее уменьшением. Это было столь ощутительно, что во Франции вызвало несколько королевских декретов (1578, 1600, 1601 и 1607), которые воспрещали охоту с лягавою, а собак этих приговаривали к повсеместному уничтожению во всем королевстве." Здесь уместно привести другой отрывок из той же статьи М.Бошерона, потому что он достаточно показателен: "...Отомкни одну из собак и следуй за нами", - прибавила Екатерина Медичи, обращаясь к сокольнику... - Куропатка должна быть здесь. Ближе твою собаку, сокольник! Собака сделала стойку прямо перед кустом, указанным маркизом. "Клюз!" - закричал маркиз, бросив вверх сокола и ловко указывая ему рукой на кустарник, над которым он остановился, плавая в воздухе. (Клюз - крик, употреблявшийся французскими сокольниками, когда требовалось, чтобы птица держалась над головой охотника, высматривая добычу. - К.Галлер) Во время этого ловкого маневра принцесса напряженно обыскивала куст глазами. Наконец, заметив куропатку, таившуюся в траве и вдвойне оцепеневшую от вида собаки и сокола, она соскочила с лошади и, приближаясь к ней, крадучись шагом, она нагнулась и схватила ее с ловкостью кошки". Хотя этот эпизод настолько точно показывает элемент соколиной охоты, характерный для более позднего времени (примерно XVIII - ХIХ столетия), что поначалу вызывает некоторое сомнение в принадлежности описываемых событий той эпохи. Однако видно, что легавая удерживается на своре сокольником, предупреждающим тем самым возможную гоньбу дичи, что более подтверждает мысль Л.Сабанеева, что собаки тех времен были еще слишком гончими. Интересные сведения, дающие некоторое представление о подсокольих собаках, использовавшихся в охоте с ловчими птицами при короле Франции Людовике XIII (1610 -1643) во времена славного периода расцвета соколиной охоты, приводит в своих очерках известный в прошлом наш соотечественник и соколиный охотник К.Галлер. Сын Марии Медичи и Генриха IV, Людовик XIII, как считает К.П.Галлер, был не только редким и знаменитым соколиным охотником. В его правление соколиная охота достигла вершины своего развития, распространения и процветания. Кроме того, Людовик XIII как соколиный охотник оказал влияние на развитие охоты в Германии, в Англии и в Польше, и даже в России, в царствование государя Алексея Михайловича и позднее. Со слов К.Галлера, собаки, ходившие под соколами, были двух родов: во-первых, так называемые "птичьи собаки", предназначение которых отыскивать и поднимать дичь, и борзые. Их спускали на помощь соколу или другой ловчей птице, когда взятая добыча оказывалась довольно сильной и сопротивлялась на земле. В числе "птичьих собак" были эпаньели, грифоны, пуделя и легавые (браки). При напусках в полях предпочитались эпаньели вследствие того, что тогдашние легавые нередко мяли или даже вовсе отнимали дичь от ловчих птиц, чтобы самим полакомиться, за что их нередко наказывали палкой. Это. кстати, можно наблюдать на некоторых гравюрах со сценами соколиных охот. Впоследствии во избежание таких случайностей их начали сострунивать, фиксируя морду. Д Аркуссиа отмечал, что браки тех времен бьии нежны, робки, боялись холодов и были прожорливы. Собаки выбирались не слишком рослые и не слишком мелкие. Вообще же, когда напускали соколов в поле, то выгоняли дичь многими собаками: от четырех до шести смычков бывало у обыкновенных охотников, а у короля только для одного полевого напуска его собственного кабинета имелось 18 эпаньелей. И всех этих собак посылали искать одновременно. Для напусков над водой лучшими собаками считались пуделя, как менее самовольные и более покорные, чем грифоны. Английские водяные эпаньели (Waterspaniels) и фламандские эпаньели также очень ценились и считались хорошими. Кроме того, некоторые охотились еще и с таксами (chiens d'Avtois). Изображения птичьих собак, о которых мы можем судить более или менее определенно, дошли до нас благодаря прежде всего миниатюрам из охотничьих трактатов, гравюрам по дереву и эстампам Иоста Аммана (конец XVI века), Филиппа Гале (1533 - 1612), Рикарда Блома, Егана-Элиаса Ридингера (1698 -1767) и др. Судя по этим изображениям, а также описаниям тех времен, можно заметить, что "птичьи собаки" очень сильно различаются между собой как по виду и размерам, так и по цвету рубашки и категории псовины. Среди них встречаются короткошерстные, длинношерстные, а также жесткошерстные или кудлатые (клокастые). Вся эта разношерстная группа старых "птичьих собак", представлявших собой типичных охотничьих собак с вислыми ушами, как с купированными, так и полными хвостами, во время соколиной охоты изначально всецело должны были быть подчинены задачам поиска и вспугивания дичи в поле, зарослях и в воде или же, как птичья борзая, иметь специальную задачу преследования дичи гоном. Эстетическое содержание при выборе собак для использования в соколиной охоте раньше имело лишь второстепенное значение. Потомков практически всех этих неоднородных "птичьих собак" почти в чистом виде можно найти сегодня в выведенных современных породах большой группы островных и континентальных легавых, а также собак группы птичьих гончих, таких, как немецкая перепелиная собака и спаниели разных пород. Виктор Федoров Природа и Охота, №1(32), 2000
Ответов - 8
Джулия: Сайты о соколах и соколиной охоте: http://www.deol.ru/nature/falcon/ http://club.sokolofs.com http://www.bcetyt.ru/house/collecting/sokolinaya-oxota.html http://www.sokol-s.info/index.php http://www.oxotarus.ru/sokol.html http://www.rushunt.ru/Sekcii_Obshestva/Pticy/Lovchie_pticy/index.html http://oboxote.com/his_s2.html
Леди Лора: Соколиная охота Небольшой фрагмент из книги Мишеля Пастуро «Повседневная жизнь Франции и Англии во времена рыцарей Круглого стола». Охотой в отличие от войн и турниров занимались во все времена года. Она являла собой занятие, ради которого многие рыцари были готовы терпеть любую непогоду и самые грозные опасности. Очень часто охота превращалась в настоящую страсть, не знающую границ. Так, король Филипп Август, не падкий на иные развлечения, охотился каждодневно в послеобеденное время как в период войн, так и мира, как во Франции, так и в других странах, не делая исключения даже для Святой Земли. Впрочем, занятие ею диктовалось не только страстью, но и необходимостью. Питание тогда было, в основном, мясным, и благодаря охоте стол сеньора обеспечивался крупной и мелкой дичью. Иногда же целью было уничтожение некоторых хищных зверей (лисиц, волков, медведей), которые угрожали урожаю, домашней птице, а порой и крестьянам. В таких случаях в полной мере раскрывался ее дикий, опасный и азартный характер. Особое место следует отвести соколиной охоте, появившейся на Западе в начале XI века и очень быстро ставшей одним из излюбленных развлечений аристократического общества. Будучи действительно в высшей степени благородным занятием, жестоким и красивым одновременно, коим не пренебрегали даже дамы, она вместе с тем представляла собой весьма сложное искусство, изучению которого будущему рыцарю приходилось посвящать не один час занятий. Он должен был знать, как поймать птицу, как ее кормить и ухаживать за ней, как научить ее слушаться жестов и посвистываний, распознавать жертву и охотиться. Этой тонкой науке, бывшей самой изысканной в куртуазном воспитании, посвящены многочисленные трактаты, большинство из которых составлены на Сицилии; некоторые из них сохранились до наших дней. Они сообщают нам, как именно должна происходить выучка молодого сокола. Его брали прямо из гнезда, желательно сразу после рождения. После первой линьки ему подрезали когти, привязывали к лапке колокольчик (на случай, если он потеряется) и зашивали веки (чтобы хорошо выучить птицу, ее нужно сделать временно слепой). И лишь затем начиналась собственно выучка: сокола приучали сидеть на специальной жердочке и на руке, обучали посвистываниям, которые он должен был различать; далее, освободив веки, заново приучали его к свету, дразнили при помощи искусственных жертв. На все это уходил почти целый год. Наконец наступало время первой охоты. Сокол, накрытый капюшоном, сидел на руке хозяина. Когда появлялась дичь, накидку снимали. Птица взмывала в небо, выслеживала жертву, бросалась на нее и терзала до тех пор, пока свист хозяина не приказывал вернуться обратно. В большей степени, чем собаке и лошади, именно соколу выпала честь быть любимым животным рыцарей. Владеть этой в высшей степени благородной птицей вилланам (крепостным) было запрещено. К тому же на покупку хотя бы одного сокола требовалась весьма внушительная сумма, а подарок подобного рода расценивался как поистине княжеский. Смерть сокола была для хозяина горестной утратой. Не случайно трактаты, посвященные дрессировке этих птиц, содержали множество советов, как продлить их жизнь. Хотя в данном отношении в отличие от описания техники обучения они оказываются недостаточно серьезными. К тому же зачастую противоречат друг другу. Вот несколько рецептов по уходу за простудившимся соколом, которые извлечены из трех разных трактатов. Первый скромно рекомендует: «Возьми горячего вина, смешанного с толченым перцем; влей эту смесь в глотку соколу и держи, пока он ее не проглотит. Тогда он излечится». Второй отдает предпочтение мясному средству: «Смесь воды с содой для стирки и золы от сгоревшей виноградной лозы влей ему в глотку. Подожди, пока он ее проглотит, после чего дай ему съесть ящерицу. И он излечится». Третий, наконец, предлагает полный курс лечения: «Возьми четыре куска сала, обмазанного медом и посыпанного металлическими опилками; вложи их ему в глотку. Поступай так в течение трех дней, исключая всякую другую пищу. На четвертый день пусть он проглотит небольшого цыпленка, которого следует предварительно напоить большим количеством вина. После этого перед огнем разотри ему горячим молоком грудь. Остальные дни корми его воробьями и другой мелкой птицей. Он верно излечится».
Леди Лора: История немецкой соколиной охоты Примерно V в. н.э. соколиная охота упоминается в «народных правах» (своде законов) - «Саллической правде», которые были записаны при Хлодвиге примерно в 490 году н.э., однако базируются на более древних источниках. Было определено наказание за воровство ловчей птицы. В «правах» соколиная охота рассматривается так же, как и охота с собаками, из чего можно предположить, что заниматься ею было в порядке вещей. Природная структура территории давала возможность развиваться охоте с ловчей птицей - с ястребом, которого германские племена предпочитали другим ловчим птицам. Именно ястреб упоминается в «Саллической правде» и «Лех-Байвароруме» (Реринг 1933). В древнейшей части «Саллической правды», которая, по всей видимости, относится еще к дохристианскому периоду салических франков, уже есть упоминание о штрафе за кражу ястреба-тетеревятника и ястреба-перепелятника. Укравший ловчую птицу был обязан уплатить владельцу 5 су или птице позволяли выклевывать 6 унций мяса из ягодицы вора. По всей видимости, германцы использовали для охоты только тетеревятников и перепелятников, большие орлы вошли в моду лишь во времена крестовых походов. В «Алеманской правде» говорится о ястребе, который ловит журавлей, и в швабской игре, появившейся позже, речь идет об охоте ястреба на журавлей. С ястребом охотились также на цапель, диких гусей и уток. В Германии ястребиная охота особенно полюбилась во времена мировингов, примерно к первому тысячелетию н.э. она получила широкое распространение. Начиная с этого времени и примерно до V в. можно говорить о процветании соколиной охоты в центральной Европе. Однако апогея соколиная охота достигла именно в XIII в. (Дитше 1967). Перед «соколиным королем» Фридрихом II фон Гогенштауфеном соколиная охота являлась особенным развлечением для многих правителей. Карл Великий (768-814 г.г.), Генрих Фогелер (+ 936 г.) и Генрих III (+1056 г.) были заядлыми сокольниками, как и король Фридрих Барбаросса (+1190 г.). К этому времени изображение сокола появилось на печати рейха. Фридрих II фон Гогенштауфен (1194-1250) оставил выдающийся трактат о соколиной охоте «De Arte Venandi cum Avibus» («Об искусстве охоты с ловчей птицей»), который и сейчас может быть взят на вооружение сокольником, как и в те далекие времена, когда он был написан. «Соколиный король» был не только выдающимся правителем, но и любознательным ученым, который больше полагался на эксперимент, а не на схоластику своего времени. Его «соколиная книга» делится на две части; в первой части речь идет о «природе птиц», а вторая повествует об охоте с соколом. Так как Фридрих II изображал вещи такими, какими они есть, он создал удивительную естествоведческую работу, которая привлекает внимание не только содержанием, но и прекрасными миниатюрами. В XIII в. соколиная охота становится неотъемлемой частью общественной жизни княжеских дворов. Символ сокола появляется повсюду. Щиты и гербы рыцарей украшаются изображением сокола, он появляется на знаменах дворянских родов, практически становясь символом всего немецкого. Выражения, которые и сегодня используются сокольниками, возвращают нас в средние века. «Wildfang» к примеру, является обозначением сокола или ястреба, который был взят для приручения уже после того, как он научился охотиться самостоятельно, однако он еще не обладает взрослым оперением. Дошедшие до нас из XIII в. произведения искусств показывают нам, как типична была соколиная охота в то время. В «Манесшен» (в Большом Хайдельбергском рукописном сборнике песен) на многих рисунках изображены сцены соколиной охоты. В поэзии миннезингеров (любовная рыцарская поэзия) мы опять слышим о соколиной охоте. «Я взрастил для себя сокола...», так начинается одна из песен. С развитием огнестрельного оружия соколиная охота теряет свои позиции. При княжеских дворах она остается эксклюзивным увлечением знати вплоть до Французской революции. В 1617 году во Франкфурте-на-Майне появился перевод «Фальконарии» Шарля д’Аркуссиa, который и сегодня имеет литературную ценность. Выдающиеся портреты знати с соколом на руке дошли до нас благодаря полотнам Гольбейна, Спилберга, Яна фон Норта. Среди немецкой знати славились как сокольники маркграфы фон Ансбах-Байройт. Маркграф Фридрих Вильгельм фон Ансбах тратил на соколиную охоту неслыханные средства. За период с 1730 по 1755 годы он вместе со своими сокольниками отловил 36 тысяч птиц. От того времени до нас дошли гравюры Иоганна Элизара Ридингера, на которых изображены сцены охоты с соколами и ястребами. На гравюрах очень натуралистично изображена охота с ястребом на диких гусей и на зайцев. В XVII-ХVIII вв. соколиной охотой занималась для своего удовольствия лишь знать. Охота на цапель с сапсаном велась лишь для приятного время провождения, являлась, однако, кульминацией в общественной жизни. В Пруссии как сокольники славились великий курфюрст Фридрих Вильгельм II (1620-1688), Фридрих I Прусский (+1713), а также Фридрих Вильгельм 1 (1688-1740). Они основали в Потсдаме соколиный двор (Пирсон, 1903). Фридрих Великий II Прусский (1712-1786) был противником всякой охоты, в том числе соколиной, и не одобрял финансовых затрат на эти цели. Он распустил «соколиный двор» в Потсдаме. Последним финансовым вложением знати в соколиную охоту до Французской революции явилось строительство охотничьего замка «Фалькенлюст» недалеко от замка Брюль. Курфюрст Клеменс Август фон Кельн позволил начать строительство этого замка в 1729 году. Даже сегодня он поражает своей красотой и, в первую очередь, в связи с соколиной охотой. Расцвет соколиной охоты в Германии во времена барокко и рококо привел к тому, что при дворах князей на службу приглашались знаменитые голландские сокольники из Валькенсварта. После Французской революции 1792 года во всей Европе практически прекратили заниматься соколиной охотой. При Наполеоне I был сохранен при французском дворе лишь один «соколиный двор», сам он не проявлял никакого интереса к охоте. Во время ведения Францией войны в Европе пришли в упадок или были разрушены последние «соколиные дворы». В ХIХ веке, забытая всеми, соколиная охота стала развлечением лишь некоторых восторженных поклонников. Только в Голландии немногие сокольники занимались охотой в Хет Лоо в Гельдерне (Шлегель, 1844). К началу ХХ столетия соколиная охота в Германии была практически забыта. После I Мировой войны вместе с ростом национального сознания возрождается такая традиция, как «Орден немецких рыцарей», и по этому поводу Энгельман пишет в 1928 году: «Следуя традициям немецких рыцарей и 500-летнему завету кайзера, по настоянию Юнгклауса и его соратников в 1922 году создан «Немецкий соколиный орден», по поводу которого было торжественно вынесено окончательное решение в Лейпциге в мае 1923 года». Юнгклаус (Билефельд) разработал непосредственно после I Мировой войны программу объединения всех тех, кто интересовался искусством ведения охоты с ловчей птицей. Он предложил назвать сферу, связанную с ведением такой охоты, «Орнеологией». За основу для своей программы он взял последний европейский сокольничий клуб в Хет Лоо в Гельдерне (основанный в 1839) году Loo Hawking Club в королевском замке Лустшлос Хет Лоо недалеко от Апельдорна в Гельдерландии. Сокольничий клуб в Хет Лоо потерпел неудачу из-за своей дороговизны и однобокости. Тем не менее, посредством этого клуба возникли значимые культурные ценности в области орнитологии и сохранения традиций соколиной охоты, которые были взяты на вооружение Вестером фон Вульверхорстом и Германом Шлегелем. Задуманный ими союз должен был послужить признанию соколиной охоты как феномена, имеющего огромное натуралистическое и культурно-историческое значение. Членство в клубе было доступным для всех желающих, так как годовой взнос был небольшим, и благодаря этому клуб был открыт для многих орнитологов и любителей хищных птиц. В 1923 году Юнгклаус предлагает назвать образовавшийся союз «Немецким соколиным орденом». Он хочет заменить заимствованное слово «клуб» на более приемлемое по звучанию и давно вошедшее в употребление «орден», а также ввести обязательное членство. Использование прилагательного «немецкий» в названии клуба Юнгклаус считал уместным, так как он верил в международное значение этого союза, а в ситуации дезорганизации международных отношений после I Мировой войны введение немецкого обозначения считал справедливым. На торжества по случаю основания «Немецкого соколиного Ордена» (НСО) 26 и 27 мая 1923 года в Лейпциге, которыми руководил Фриц Энгельманн (г. Гера), собрались многие известные немецкие орнитологи. После основания НСО внимание к соколиной охоте привлекалось посредством докладов в охотничьем Союзе, а также статей с изображением и описанием охоты с ловчей птицей в ведущих охотничьих журналах, особенно в «Немецкой охотничьей газете». Как первое признание со стороны сокольников ими было передано «Сокольничье приветствие» («Орден сокола» 1924). Во время проведения большой юбилейной охотничьей выставки в 1925 году в Дюссельдорфе, НСО представил свою первую большую экспозицию о соколиной охоте. С 1927 года НСО постоянно издает журнал «Немецкий соколиный Орден», в котором наряду с сообщениями о жизни и деятельности организации появляются ценные статьи о хищных птицах и соколиной охоте. Особенно известными основоположниками НСО являются Энгельманн (1874-1935) и Клайнштейбер (1895-1970), которые как орнитологи, внесли большой вклад в прогрессивное стремление НСО к защите хищных птиц и развитие соколиной охоты. Работа Энгельманна заслуживает особого внимания и сегодня. Хотя он никогда не принимал на себя обязанности председателя НСО, он всегда оказывал влияние на организацию. Он известен как любитель и защитник птиц, заводчик такс и охотник, интересы которого неизбежно переплетались с соколиной охотой. Своим благородством и отзывчивостью по отношению к людям из рабочего класса и мелких служащих (Энгельманн работал врачом в г. Гера) он снискал себе титул «доктор маленьких людей», т.к. он часто принимал пациентов бесплатно. ( Кляйнштойбер, 1935). В НСО он долгие годы отвечал за естественные науки, приобретя известность своими книгами: «Мои любимцы-соколы» (1925), «Хищные птицы Европы» (1928). И сегодня он почитается как прославленный сын города Гера, как орнитолог и ученый. Кляйнштойбер (Лимбах-Оберфрона) активно участвовал в решении вопросов НСО, как орнитолог правильно оценивая значение этой организации в деле защиты хищных птиц и соколиной охоты. При возрождении соколиной охоты в ГДР, используя свой большой опыт и профессиональные знания в области орнитологии, он активно участвовал в восстановлении сокольничей организации. Захват власти в Германии национал-социалистами 31 января 1933 года повлиял на ведение всякой охоты, в том числе и на соколиной. Националистические тенденции НСО использовались и усиленно подчеркивались новой властью в своих целях. Унификация всех общественных организаций и объединений национал-социалистическим идеям (в противном случае их ждала ликвидация) имела ощутимые последствия и для НСО. Во время внеочередных выборов в состав правления НСО 22 октября 1933 года было одобрено требование приобщения к господствующей идеологии. (Кляйнштойбер, 1933). В 1934 году осуществилась правовая реорганизация всего охотничьего дела в немецком Рейхе, которая касалась и соколиной охоты. В новом Прусском законе об охоте от 18 января 1934 года (Прусский законодательный свод 1934 г. № 3. Берлин, от 20.01.1934) по инициативе и просьбе членов НСО (Ренц Валер) было впервые введено удостоверение соколиного охотничьего клуба. Одновременно с урегулированием правил ведения соколиной охоты в Прусском праве об охоте, НСО признает необходимость введения экзамена для получения свидетельства охотника, одного лишь документа, свидетельствующего о принадлежности к клубу считается недостаточным. В этом же году вводится экзамен, который включает проверку как теоретических, так и практических знаний. В законе об охоте от 3 июля 1934 года соколиная охота признается в Рейхе ведущим видом охоты и подчеркивается необходимость получения удостоверения охотника для занятия этим промыслом. По просьбе руководителей НСО и распоряжению от 25 марта 1937 года руководителей охотничьего ведомства Рейха, НСО вошел в состав «Союза немецких охотников Рейха». С крушением гитлеровского фашизма вместе с национал-социалистическим государством исчез и «Немецкий соколиный орден», как профашистская организация. Нацистское «Право охоты» становится недействительным, равным образом, как и соколиная охота. Благодаря прогрессивным членам НСО, стало возможным решение задач по защите хищных птиц и разумного ведения охоты при новом демократическом строе. Аналогично совершенно противоположному развитию общественных отношений в ГДР и ФРГ, по-разному закладывается и основа ведения соколиной охоты в обоих немецких государствах, ставятся различные задачи. С основанием «Центрального рабочего кружка для защиты хищных птиц и соколиной охоты» при Центральном комитете по орнитологии и защите птиц и «Центральной комиссии защитников природы и родного края» при немецком Культурном союзе ГДР 1 и 2 марта 1958 года в Мейсене, на основании параграфа № 4 и поправки 6 к закону о регулировании охотничьего дела от 23.12.1957, объединились защитники дикой природы и сокольники для того, чтобы совместно решать проблемы защиты хищных птиц, орнитологии и охраны мелких животных при дальнейшем развитии соколиной охоты. (Шименц, 1958г.). В свете урегулирования охотничьего дела в ГДР на основании поправки 8 к основному закону от 14.04.1962 г., правила ведения соколиной охоты были заново сформулированы и изложены в параграфах 17 и 18. Сдача экзамена и обязательное членство в охотничьем клубе стали иметь принципиальное значение. Новые положения в регулировании охоты, изложенные в 17 и 18 параграфе, имели по сравнению с параграфами 4 и 6 значительный прогресс, т.к. посредством их соколиная охота и защита хищных птиц становилась неотъемлемой частью социалистического охотничьего дела. Центральный рабочий кружок «По защите хищных птиц и соколиной охоты» при немецком Союзе Культуры был распущен 7.06.1962 г., т.к. посредством положения изложенного в правке 8 об охоте с ловчей птицей, является делом руководимого государством охотничьего хозяйства, поэтому Союз Культуры не был компетентен в этом вопросе. Позитивное развитие соколиной охоты и защиты хищных птиц в 1958-1962 годах является заслугой «Центрального рабочего кружка по защите диких птиц и соколиной охоты» при немецком Союзе Культуры. Количество членов «Центрального рабочего кружка» выросло с 60-ти человек в 1958 году до 197 человек в 1960 году. На четырех центральных съездах члены кружка продемонстрировали постоянно растущие теоретические и практические знания в области ведения соколиной охоты и защите диких птиц, охота с ловчей птицей проводилась все успешнее, число тщательно отобранных и заботливо прирученных птиц увеличивалось. На заседание Государственного Комитета по лесному хозяйству при Комитете сельского хозяйства ГДР 6.11.1964 года была приглашена рабочая группа «По защите диких птиц и соколиной охоте» Верховного ведомства в области охоты. Посредством директивы № 3 об организации соколиной охоты в ГДР (от 8.11.1965) была создана важнейшая правовая основа для занятий соколиной охотой в ГДР, были урегулированы с правовой точки зрения все имеющиеся вопросы. При введении 22.09.1966 года обязательного экзамена для сокольников и распоряжении № 4-71 от 30.03.1971 года «О порядке организации работы в рабочих группах в области ведения соколиной охоты и защите хищных птиц при Комиссии ведомства по охоте», были усовершенствованы правовые основы ведения охоты. В законе об основах охотничьего дела в ГДР от 15.06.1984 года и в его исполнительных инструкциях придается большое внимание соколиной охоте, согласно растущему общественному интересу. При этом гарантируется на будущее, что соколиная охота и защита хищных птиц останутся неотъемлемой частью социалистического охотничьего дела и будут доступны всем трудящимся. Центральной рабочей группой «Соколиной охоты и защиты хищных птиц» был создан 20.04.1972 года комитет по приручению хищных птиц. Целью организации стало исследование биологических обстоятельств для размножения этих птиц в неволе, о приручении редких, находящихся под угрозой исчезновения видов птиц, для сохранения и приумножения их числа. Основные положения о ведении соколиной охоты и защите хищных птиц: - Занятие соколиной охотой поддерживает национальные охотничьи традиции и помогает сохранить национальное культурное наследие. - Главным для сокольников является активное участие в защите хищных птиц с целью сохранения, защиты и приумножения их численности. - Практическая охота ведётся только с теми видами птиц, которым в природе не грозит вымирание. Как ловчая птица, главным образом, используется самка ястреба. - Перепелятник, орёл и крупный сокол берутся для приручения в исключительных случаях, как правило, там, где эти птицы есть в распоряжении зоопарков. - 230 сокольников имеют разрешение на охоту с ловчей птицей из общего числа охотников в 44 тыс. человек. - Сокольники являются членами охотничьего общества, это представители разных слоёв населения: рабочие, крестьяне и трудящиеся. - Занятие соколиной охотой доступно всем желающим, достигшим 16-ти лет, и вступившим в охотничье общество. После сдачи экзамена они получают разрешение на соколиную охоту. - Занятие соколиной охотой осуществляется в рамках плановых занятий охотой общества охотников в районах, предусмотренных для её ведения. Как члены охотничьего клуба сокольники уравнены в правах и обязанностях с другими охотниками. - Они имеют свою рабочую группу в окружных, районных комиссиях и высшей инстанции охотничьего управления, а также в президиуме охотничьего общества. - Разрешение на отлов хищных птиц выдаётся районными охотничьими органами власти при участии комитета защиты природы. - Прирученные для охоты птицы получают «паспорт» и регистрируются районными советами и обществом «Соколиной охоты и защиты хищных птиц». Ловчие птицы, как и дичь, являются народным достоянием. Обмен ловчими птицами возможен при согласии соответствующих инстанций. - Общественная работа по защите хищных птиц в школах, летних лагерях, статьи в газетах, научные публикации, сотрудничество на радио и телевидении, выставки служат пониманию значения хищных птиц в экологической системе и подчёркивают необходимость их защиты. - Сокольники тесно сотрудничают с «Обществом защиты природы и окружающей среды» при Немецком союзе культуры ГДР и орнитологами в деле сохранения и защиты птиц. - Сокольники осуществляют уход за больными или ранеными птицами с целью возвращения их на свободу. - Сокольники должны предотвращать возможность нанесения вреда хищной птицей, как в частных, так и в кооперативных товариществах, содержащих хищных птиц, а так же фазанов. - Пропаганда соблюдения предписаний по защите природы и окружающей среды, особенно по защите хищных птиц, является важнейшей задачей сокольничих.
Леди Лора: Филипс Вауверман - Выезд на соколиную охоту
Леди Лора: Франция. Борзятники вперед! В старину выделяли несколько видов охот: соколиная охота, царская, псовая, боярская, ружейная, псарская. Как охотились на Руси во времена давние, мы знаем крайне мало, особенно если это касается собак. Монахи-летописцы неприязненно относились к охоте с собаками, считая их существами нечистыми, «псами смердячими», а потому в летописях следа о псовой охоте не оставили. Европе было проще. Большая часть католических священников и высшего духовенства были охотниками, так что о той охоте нам кое-что известно. Вряд ли она отличалась от охоты русской, разве что антуражем. Когда на Руси появились борзые собаки, точно нигде не сказано. Но будто бы они пришли с азиатскими завоевателями, и с тех пор прижились. По преданию, король Франции Генрих I получил от Великого киевского князя Ярослава Мудрого дочь Анну с приданым, куда входили и три борзые собаки. Это считалось большой ценностью. Дары борзыми отправлял и царь Борис Годунов. Считается, что псовая охота получила гражданство во времена Ивана Грозного и сразу стала популярной. Она даже затмила соколиную охоту. Лессинг, автор первой русской книги о псовой охоте, писал, что созданная на Руси порода была в Западной Европе в большой славе благодаря своей резвости и работе по волку. Интерес к русским борзым никогда не пропадал. Вот слова французского знатока собак, написанные уже в XIX веке: «Из всех пород собак самая прекрасная русская псовая борзая. Фигура могучая, поза гордая! При всей своей элегантности эта собака удивительно бесстрашная». Охота с борзыми – это страсть. Борзятники ждут не дождутся осеннего благословения на выход в поля. А то, что страсть эта великая, на это есть яркие примеры. Император Петр II, короткое время восседавший на российском троне, вкусив азарт охоты с борзыми, забросил все свои государственные дела. Он даже перебрался из северной столицы в Москву, где в окрестностях водилось больше зайцев. Граф Остерман, наставник Петра II, в отчаянии писал: «Царь не любит ни моря, ни кораблей, любит псовую охоту. По осени он выводил на поля 420 (!) собак». До царствования Петра III русские дворяне считали постыдной охоту с ружьями. Шли на «ловитву» только с собаками, соколами и ястребами. Последними заядлыми борзятниками можно считать кавалерийских офицеров кутузовской армии. Не было войны, и они забывали о ружьях. Каждый четвертый кавалерийский офицер был борзятник. Когда они возвращались из Франции, то в качестве трофеев прихватывали псовых борзых. Борзые выводились специально для охоты барской. Промысел от той охоты был невелик, а вот удовольствие она доставляла знатное: веселила кровь, пробуждала азарт и радовала глаз. Протрубит рог отбой, и борзая из охотничьей собаки мигом превращалась в домашнее созданье, украшая собой барские покои. Псовая охота … За ночь подморозило и припорошило снежком пашню. Если бы не защитные лесополосы, то до самого горизонта мы бы видели лоскутья черноземных полей. Весь день нам бить ноги по этим черноземам. Скоро, намотав на сапоги пуды грязи, мы поняли, что занятие это не для слабых. Но охота, как известно, пуще неволи. «Равняшка», цепь борзятников, замерла в ожидании послепривального сигнала. Егерь поднял медный рог. Звук получился простуженный, с хрипотцой. – Вперед! Пошли! Пошли! Равнение! Борзых держат на сворках – длинных тонких веревочках, пропущенных в кольца собачьих ошейников. Стоит выпустить один конец веревки из рук, и собаки свободны. Правила охоты таковы: свору спускает тот, перед кем выскочит заяц. Борзые должны видеть добычу, запах они не улавливают. Заяц лежит в бороздах плотно и выскакивает прямо из-под ног. Реакция охотника должна быть мгновенной. Промедли чуток, и заяц наберет скорость. Он потянет свору к кустам, а там собаки беспомощны. Ах, как некстати этот мелкий дождичек, что заморосил из налетевших туч. Но это уже испытание людям. Сколько раз говорил себе: не суди о собаке по внешнему виду, но от красоты трудно глаз отвести. Вот московскими борзыми залюбуешься: высокие, статные, длинноногие, прямо с конкурса красоты. Москвичи хитрят: гоняют собаку в рост, придавая ей товарный вид, затем сбывают ее за «зелененькие». Покидает рослая поджарая красавица свою родину и обретает пожизненный покой на виллах в землях итальянских, голландских, датских или французских. Там она – символ богатой жизни. Для поля московские борзые не годны, это каждый борзятник знает. Но москвичи возят их на испытания, пытаясь развить в них еще и охотничьи качества. Но эта хитрость не проходит. Сердчишко у собак слабовато, и они сходят с дистанции. Добыча достается трудягам, у которых и видок подгулял, и окрас шампунями от осенней грязи не отмыт. – Заяц! Ату! Ату! Серый комочек выстрелил из-под ног и сразу же бросился к заросшему ивняком овражку. Рывок борзых стремителен, они словно полетели над землей бело-рыжими стрелами. Все замерли, достанут ли? – Оп! Оп! Оп! – кто-то не утерпел и стал подбадривать борзых. Каково им лететь по мерзлой, осклизлой земле, когда лапы проваливаются в борозду или бьются о комья крупно вспаханной пашни? Боль-то ведь адская... Борзые достали зайца у самой границы балки. Егерь стеганул лошадь и поспешил за добычей. Вернувшиеся к хозяину борзые были уже абсолютно спокойны, и черные вишни глаз ничего не выражали. Даже похвалу собаки приняли как-то застенчиво. По «равняшке» передали поздравление: «С полем!» По всей России не сыскать пары хорошеньких… борзых …Зайчишки для борзых – всего лишь тренировка. Главная их добыча волки. Но по нынешним временам охота на волков с борзыми редка. Это осторожно сказано, мы так и не слыхивали о таковой. К борзым собакам нужны еще гончие, которые своим лаем поднимали бы зверя и гнали его из леса в поле. Владелец борзой должен быть уверен в своей собаке, прежде чем пустить ее на крупного и опасного зверя. Волк может и верх взять, тогда прощай и собака, и денежки, что за нее выложил. Борзятники не рискуют, им хватает и зайчишек. А между тем возникает все большая необходимость в хорошо натасканных сворах борзых, способных взять волка. Поголовье хищников множится. Во многих местах волк уже начинает наглеть и расправляется с домашним скотом, а то и осаждает деревни. Численность волка во все времена регулировали, поддерживая разумное равновесие. Районные охотоведы знают, сколько волков надо уничтожить, но кто это будет делать? Своих егерей мало, а приглашать охотников из города – риск. Бывали ведь и трагические случаи: в пылу азарта неопытный охотник мало контролирует ситуацию. На волков охотятся в основном зимой, и нередко дня не хватает, чтобы обнести солидный участок леса флажками, расставить охотников по номерам и начать загон. Проще было бы взять зверя по осени гончими и борзыми. Но по всей России не сыщешь хорошо притравленной на волка своры и опытных егерей. Вот вам и реальная польза от псовой охоты. …Эх, и намаялись за день, ноги гудят. Сигнал окончания охоты – ко всеобщей радости. «Равняшка» вмиг поломалась, и все потащились к дороге. Мы возвратились на ужин под старые яблони. Вот теперь можно позволить чарочку «с устатку», другую – за добычу, третью – за собак. А потом нескончаемый разговор. ...Засыпая, будто проваливаешься в черную бездну. Дневная реальность не отступает, и видишь летящих по пашне борзых. Говорят, эти сны долго не проходят. Ну и пусть, не самые плохие сны. Вячеслав Федоров Журнал "Отдых в России" №01 2005
Леди Лора: Соколиная охота_информация Отсюда: http://www.vokrugsveta.ru/publishing/vs/archives/?item_id=1059 Охотой в отличие от войн и турниров занимались во все времена года. Она являла собой занятие, ради которого многие рыцари были готовы терпеть любую непогоду и самые грозные опасности. Очень часто охота превращалась в настоящую страсть, не знающую границ. Так, король Филипп Август, не падкий на иные развлечения, охотился каждодневно в послеобеденное время как в период войн, так и мира, как во Франции, так и в других странах, не делая исключения даже для Святой Земли. Впрочем, занятие ею диктовалось не только страстью, но и необходимостью. Питание тогда было, в основном, мясным, и благодаря охоте стол сеньора обеспечивался крупной и мелкой дичью. Иногда же целью было уничтожение некоторых хищных зверей (лисиц, волков, медведей), которые угрожали урожаю, домашней птице, а порой и крестьянам. В таких случаях в полной мере раскрывался ее дикий, опасный и азартный характер. Особое место следует отвести соколиной охоте, появившейся на Западе в начале XI века и очень быстро ставшей одним из излюбленных развлечений аристократического общества. Будучи действительно в высшей степени благородным занятием, жестоким и красивым одновременно, коим не пренебрегали даже дамы, она вместе с тем представляла собой весьма сложное искусство, изучению которого будущему рыцарю приходилось посвящать не один час занятий. Он должен был знать, как поймать птицу, как ее кормить и ухаживать за ней, как научить ее слушаться жестов и посвистываний, распознавать жертву и охотиться. Этой тонкой науке, бывшей самой изысканной в куртуазном воспитании, посвящены многочисленные трактаты, большинство из которых составлены на Сицилии; некоторые из них сохранились до наших дней. Они сообщают нам, как именно должна происходить выучка молодого сокола. Его брали прямо из гнезда, желательно сразу после рождения. После первой линьки ему подрезали когти, привязывали к лапке колокольчик (на случай, если он потеряется) и зашивали веки (чтобы хорошо выучить птицу, ее нужно сделать временно слепой). И лишь затем начиналась собственно выучка: сокола приучали сидеть на специальной жердочке и на руке, обучали посвистываниям, которые он должен был различать; далее, освободив веки, заново приучали его к свету, дразнили при помощи искусственных жертв. На все это уходил почти целый год. Наконец наступало время первой охоты. Сокол, накрытый капюшоном, сидел на руке хозяина. Когда появлялась дичь, накидку снимали. Птица взмывала в небо, выслеживала жертву, бросалась на нее и терзала до тех пор, пока свист хозяина не приказывал вернуться обратно. В большей степени, чем собаке и лошади, именно соколу выпала честь быть любимым животным рыцарей. Владеть этой в высшей степени благородной птицей вилланам (крепостным) было запрещено. К тому же на покупку хотя бы одного сокола требовалась весьма внушительная сумма, а подарок подобного рода расценивался как поистине княжеский. Смерть сокола была для хозяина горестной утратой. Не случайно трактаты, посвященные дрессировке этих птиц, содержали множество советов, как продлить их жизнь. Хотя в данном отношении в отличие от описания техники обучения они оказываются недостаточно серьезными. К тому же зачастую противоречат друг другу. Вот несколько рецептов по уходу за простудившимся соколом, которые извлечены из трех разных трактатов. Первый скромно рекомендует: «Возьми горячего вина, смешанного с толченым перцем; влей эту смесь в глотку соколу и держи, пока он ее не проглотит. Тогда он излечится». Второй отдает предпочтение мясному средству: «Смесь воды с содой для стирки и золы от сгоревшей виноградной лозы влей ему в глотку. Подожди, пока он ее проглотит, после чего дай ему съесть ящерицу. И он излечится». Третий, наконец, предлагает полный курс лечения: «Возьми четыре куска сала, обмазанного медом и посыпанного металлическими опилками; вложи их ему в глотку. Поступай так в течение трех дней, исключая всякую другую пищу. На четвертый день пусть он проглотит небольшого цыпленка, которого следует предварительно напоить большим количеством вина. После этого перед огнем разотри ему горячим молоком грудь. Остальные дни корми его воробьями и другой мелкой птицей. Он верно излечится». Мишель Паустро
Кэтти: От соколиной охоты во французском языке закрепились два фразеологизма: 1.faire ( en faire) des gorges chaudes- потешаться, насмехаться. Происхождение этого фразеологизма связано с соколиной охотой, где " gorge chaude" обозначало еще теплое сырое мясо пойманной соколом в воздухе птицы. Такое мясо давали соколам. Это обозначает пожирать теплое мясо соколиной добычи. Для сохранения хищной птицей охотничьего инстинкта.. Отсюда развилось переносное значение- насмехаться. 2.rendre gorge- вырвать уже проглоченное мясо- переносно- вернуть награбленное.
Armida: Я соколиной тешился охотой, Пытаясь сбросить ношу безразличья. Стремглав летело сердце, мысли клича, За облака, освободясь от гнета. Воспоминанье-сокол било с лета Любую дичь, везде ища добычи. Я соколиной тешился охотой, Пытаясь сбросить ношу безразличья. Сума Былого, словно медом соты, Была полна изысканнейшей дичью. Последним пал в мою копилку птичью Фазан Надежды с нежной позолотой. Я соколиной тешился охотой. (с.) Карл Орлеанский (перевод с английского Евгения Витковского)
полная версия страницы