Форум » На самом деле было так » Монастырская жизнь, Ордена и уставы » Ответить
Монастырская жизнь, Ордена и уставы
Джулия: Жизнь и быт за монастырскими стенами - вплоть до XVIII века Лео Мулен. Повседневная жизнь средневековых монахов Западной Европы (X-XV вв.) Ссылка на весь текст: http://www.fictionbook.ru/author/mulen_leo/povsednevnaya_jizn_srednevekoviyh_monaho/mulen_povsednevnaya_jizn_srednevekoviyh_monaho.html Для затравки - пара отрывков МОНАСТЫРЬ Монастырь – это сложная организация, ибо в условиях хозяйственной автономии он должен отвечать всем потребностям достаточного количества людей, как духовным, так и материальным. Прежде всего, это храм и ризница. Затем, на территории монастыря расположены дополнительные строения, предназначенные для повседневной жизни монашества: собственно монастырь или его внутренние галерей как центр монастырской жизни (в этом мы убедимся дальше), зал капитулов, отдельные спальни для монахов, новициев и конверзов, трапезная и кухня, всегда соседствующие друг с другом, теплая комната или зимняя приемная, умывальная комната и парильня, больница, которая в больших аббатствах, вроде Кентерберийского, могла иметь собственную часовню, внутренние галереи, свою кухню и сад; далее, отхожее место рядом со спальней, соединенное с ней узким извилистым коридором по вполне понятным причинам. Кроме всего прочего в монастыре есть прачечная, пекарня, хлев, конюшни, хлебный амбар, продовольственные склады. На плане приората Крист-Черч в Кентербери видны отдельные апартаменты для архиепископа и приора, административные здания, помещения для гостей. В Побле были предусмотрены дома для престарелых монахов. В других аббатствах имелись больницы, в которых принимали паломников и гостей. И всегда на территории монастыря возле церкви или больницы существовали два кладбища: одно – для монахов, другое – для братьев-мирян. Наконец, в каждом монастыре имелись свои живорыбные садки, свой огород, свои посадки хозяйственных и лечебных трав. Всего в середине XII века в Кентербери жили 150 монахов, это аббатство располагало тремя спальными помещениями, одной больницей площадью 250 квадратных футов; монастырские галереи и трапезная составляли по 130 квадратных футов каждая. Даже в монашеских орденах, где царила большая строгость, такое количество построек требовало значительных затрат, особых организаторских способностей, усилий, таланта, изобретательности, глубоких познаний в самых различных областях. И монахи вскоре станут обращаться к специалистам: архитекторам, каменщикам, стекольщикам, ювелирам, каменотесам. Аббат Гуго Клюнийский в 1009 году постановил, что мастерские различных ремесленных цехов будут занимать площадь 125 футов в длину и 23 фута в ширину. Существовала канализация. В сухой каменистой почве (как у картезианцев Дижона) прокладывали подземные трубы для стока хозяйственных вод, для водопровода в монашеских кельях и рядом с кухней, а также для «осушения подвала, влажного из-за многочисленных подземных источников» (1396). Река, на берегу которой строился монастырь, тоже служила нуждам братии: крутила мельничные жернова, снабжала водой кухню, канализационную систему, уносила отбросы из богадельни, отхожих мест, кухни и больницы. И все это было таким основательным, продуманным и разумным, что зарождавшаяся в начале XIX века промышленность не нашла ничего лучшего, как разместить свои фабрики в бывших монастырских стенах. Так, в Бельгии, в Генте, текстильная фабрика заняла старое помещение картезианцев; в Дронгене – премонстрантов, а в бывшем цистерцианском аббатстве Валь-Сен-Ламбер француз Лельевр открыл производство хрусталя. ВНУТРЕННИЕ МОНАСТЫРСКИЕ ГАЛЕРЕИ Изначально французское понятие «cloitre» (от латинского «claustrum») означало «ограда», «замкнутое пространство» и даже «тюрьма». Похоже, что св. Пахомий, заложивший в Египте первый монастырь (IV век), в целях безопасности следовал образцу военного здания. Затем такое сооружение получило духовную санкцию в качестве «огражденного рая» или «рая за оградой», места прохлады, зелени, тишины и покоя, тени и света, вознесенного над мирской суетой места созерцания и молитвы. Главное здание монастыря (claustrum) – сердце обители, геометрический центр монашеской цитадели и средоточие общежительного бытия. Монастырские постройки – спальни, трапезная – все это внешние, можно сказать, подсобные помещения братии, как и кухня, пекарня, прачечная и пр. Большинство монастырей имеют в плане четырехугольную форму, но встречаются и треугольные, и в виде трапеции (как в Тороне), многоугольные (в Вестминстере) или даже в виде круга (Маргам). Форма имеет символическое значение: например, треугольный монастырь возводили в честь Святой Троицы. На самом деле это часто зависело от характера местности. Но какими бы ни были их формы, монастыри первоначально представляли собой ряд галерей, крытых гонтом (Бек, Сен-Трон в Цвифальтене), черепицей или впоследствии шифером (Клюни, Субьяко, Кентербери и др.). В повседневной жизни внутренние монастырские галереи служили местом основной деятельности в течение дня: здесь распределялись обязанности, выполнялись некоторые работы, здесь проходила процессия монахов, направлявшихся из церкви в зал капитулов, здесь шествовали процессии в большие праздники; здесь же совершались омовения перед принятием пищи (в каждом монастыре была умывальная комната, где мыли руки перед трапезой); здесь читали, молились, размышляли… По галереям каждый шествовал вдоль стен. Никто не занимал середину прохода. Ходили в молчании: посетители монастыря стеснялись звука своих шагов. Из библиотеки выходит монах: самое большее – краткий кивок и вопрос шепотом: «Вам что-нибудь нужно?» В точное время прозвонят angelus[44]. Каждый остановится на миг, чтобы сотворить молитву. «Все тут – порядок и красота… Великолепие, покой, благодать». Как ничтожны здесь всякие слова.
Ответов - 3
Джулия: Бенедиктинцы Бенедиктинцы - название, присвоенное всем монахам, принявшим устав Бенедикта Нурсийского. Благодаря тому, что в этом уставе обращено внимание на свойства более сурового климата западных стран и введено разумное распределение времени, посвященного не только молитве, но и физическому труду, он быстро распространился, так что с половины VI стол. бенедиктинцы сделались самым многочисленным монашеским орденом. Хотя и без твердой связи между отдельными членами и без определенной организации, распространившись во всех западных странах, они имели самое благотворное влияние на обращение в христианство западных наций и на успехи цивилизации между ними, тем более, что еще Кассиодор (538) ввел между бенедиктинцами занятия науками. В своих школах в Сен-Галлен, Фульде, Рейхенау, Корвее, Гиршау, Герсфельде и друг. они сохранили для позднейших времен сокровища классической древности. Возрастающее богатство Б. монастырей в соединении с правилом принимать в орден только дворян и с установившимся еще при Каролингах обычаем раздавать аббатства, как хорошие доходные места, светским лицам вскоре привело орден к глубокому упадку. Для противодействия этому вводились реформы напр. Бенедиктом Анианским, аббатом клюнийским Берно (910), аббатство которого сделалось в XII стол. средоточием конгрегации 2000 французских монастырей, далее, Вильгельмом, аббатом тиршауским (1071) и друг. Но знатные и ученые бенедиктинцы чуждались мечтательного настроения своего времени, а потому для противодействия им возник целый ряд других орденов, как то Camaldoli, Chartreux, Citaux, Vallombrosa, Grammont и друг., которые оставались верны первоначальному уставу Бенедикта. Таким образом, Бенедиктинцы лишились того влиятельного положения, которое они занимали в качестве почти единственного монашеского ордена и вскоре "черные монахи", как называли бенедиктинцев по их черной одежде, до такой степени утратили, благодаря усиливавшейся среди них порче нравов, уважение народа, что их начали ставить ниже всех других орденов, пока в XIII стол. не явились нищенствующие монахи, оттеснившие всех на задний план. Старания пап Климента V и Бенедикта XII возвысить дисциплину и нравственность монашеских орденов посредством введения более строгой организации, не имели большего успеха; равным образом соборы Констанцский и Тридентский в состоянии были только отменить ограничение приема в бенедиктинский орден одними дворянами и постановить соединение всех отдельных монастырей в конгрегации. Подобные соединения возникали отчасти и в прежнее время и существенно содействовали тому, что б. стали возвращаться к более строгой дисциплине и более прилежному занятию науками; таковы, напр., были конгрегация Бурсфельдская, основанная Иоанном Минденским (1425) в северной Германии, конгрегация Монте-Кассино в Италии, Вальядолидская в Испании и др. Во Франции порча нравов между бенедиктинцами проявилась всего сильнее, но в то же время в Париже возникла в 1618 г., под руководством Лоренца Бенарда, конгрегация св. Мавpa (St. Maur), положившая прочное основание ученой славе Б. Мавринцы оказали весьма большие услуги историческим наукам и католической церкви. В XV стол. у Б. было 15000 монастырей; после реформации из них осталось едва 5000; Французская революция и Иосиф II еще более понизили это число, а в настоящее время оно едва ли превышает 500. В Австрии главным местопребыванием Б. служит большое аббатство М„льк, к которому примыкают монастыри Кремсмюнстерский, Мариацелльский, Шоттенский в Вене и друг. Во многих женских монастырях этого ордена, возникновение которых не восходит ранее VII стол. и в которых дисциплина ослабила еще ранее, чем в мужских, прием ограничивается дворянским сословием и они принадлежат к самым богатым приходам. К числу их относятся преобразованная в конце XVI стол. на более суровых началах Кальварийская женская конгрегация во Франции, утвержденная папой Григорием XV в 1622, и возникшие также во Франции в 1614 и 1676 другие небольшие конгрегации бенедиктинок. Ср. Ziegelbaur, "Historia rei literariae Ordinis S. Benedicti" (4 т., Аугсб., 1754). А. Веселовский, "Старые итальян. монастыри" (Ж. М. Н. Пр., 1876, 1). Бенедиктинцы и Бенедиктинки в Польше. Уже в самом начале государственной жизни Польше бенедиктинские монахи приходили туда в качестве миссионеров; так членами этого ордена были: Адальберт или Войтех, брат его Гауденций и др.; первые монастыри, основанные в Польше , принадлежали бенедиктинцам. Относительно числа этих монастырей до 1025 г. существует разногласие: самое распространенное мнение, имеющее некоторое основание в средневековых хрониках и поддерживаемое большинством историков до последнего времени, таково, что уже во времена Болеслава Храброго (992 - 1025) и даже раньше его бенедиктинцы имели монастыри в Тынце и на Лысой Горе. Между тем с полною уверенностью можно сказать только о двух монастырях, что они существовали до 1025 г., а именно: в Медзыржеце и Тржемешне; первый из этих монастырей упоминается Титмаром под 1005 г. После смерти короля Мечислава II (1034 г.) началась реакция среди народа против христианства: тогда все монастыри были разрушены, в особенности в Великой Польше, а монахи перебиты. Только Казимиру I (1041 - 1058) удалось восстановить христианство и основать новые монастыри: в это время между прочим были построены бенедиктинские монастыри в Тынце, Могильне, Лэнчице и Любине; затем в половине XII в. на Лысой Горе (Св. Креста), в Сецехове, Бреславде и Ежове. Второй не разъясненный вопрос заключается в том: откуда пришли бенедиктинские монахи в Польшу? По преданию, первые бенедиктинцы времен Мстислава и и Болеслава Храброго пришли из Монте Кассино. Другие говорят что во времена Казимиpa и монахи пришли из Клюньяка (Клюньи?), но с этим не соглашаются новейшие историки, которые указывают на Жамблю леодйской льецезии (теперешний Льеж) в Бельгии, как на место происхождения польских бенедиктинцев. По всей вероятности уже в XII в. все польские бенедиктинцы признавали главенство тынецкого аббата, который носил название архиаббата, но в скором времени монастыри стали самостоятельно управляться, богатеть и вследствие этого орден стал нравственно падать. По всей вероятности уже в XIII в. бенедиктинцы перестали даже содержать школы. Бенедиктинские аббатства были в следующих местностях Польше: и в Тынце, от которого зависели монастыри: орловский в Силезии, в Старых Троках в Литве (с 1410) в Костельной Вей в окрестностях Калиша (с 1209) в Унееве (с 1370 г. 1) в Тухове; 2) аббатство Св. Креста на Лысой Горе с монастырями: в Конемлотах, Вонводьнице и Слупе; 3) Сецеховское аббатство с монастырями: в Сецехове, Радоме, Пухачове, Стенжице. 4) аббатство в Могильне (1065 г. ) близ Гнезна 5) Люблинское аббатство с монастырями: в Ежове, Гостыне, Хойнатах и Киссове 6) Плоцкое аббатство (1166 г. ) с монастырями: равским, пржибытовским, замским и лентовским; 7) в Городище близ Пинока (1659 г. ); 8) в Несвиже (1673 г) и 9) в Минске (1700 г. ). Не смотря на то, что в 1709 г. образовалась бенедиктинскопольская конгрегация, соединившая все монастыри в одну организацию, орден не поднялся из своего упадка. В нынешнем столетии Б. монастыри совсем исчезают: так, в 1815 г. Тынецкое аббатство, перешедшее к Австрии, было упразднено, потом были закрыты монастыри: на Лысой Горе и в Сецехове (1819 г. ) и другие; остались бенедиктинцы только в Пултуске, куда они переселились в 1802 г. из Плоцка; до 1830 г. они имели свою школу. Окончательное упразднение пултуского бенед. монастыря последовало в 1864 г. Бенедиктинки до сих пор имеют несколько монастырей, так напр.: в Серпце, Ломже, Минске, и кроме того в Галиции: в Статонтках близ Кракова (с 1240 г. ). В Пржемышле с женской школой и в Пруссии, в Хелмне (с 1274 г.).
Джулия: Доминиканцы Доминиканцы - орден братьев-проповедников (ordo fratrum praedicatorum), основанный святым Домиником в Тулузе, в 1216 году утвержден папой Гонорием III, предоставившим новому ордену ряд привилегий. Быстро распространился во Франции (здесь доминиканцы нередко назывались якобитами, потому что первое их местожительство было в Париже, при церкви святого Иакова), Испании и Италии. Важнейшим направлением деятельности доминиканцев было углубленное изучение теологии с целью подготовки грамотных проповедников. Центрами ордена стали Париж и Болонья — два крупнейших университетских города Европы. На первом генеральном капитуле в Болонье, в 1220 году, доминиканский орден был объявлен нищенским: на его членов возложена обязанность отказаться от всяких имуществ и доходов и жить подаяниями. Это постановление соблюдалось не вполне, и в 1425 году было отменено папой Мартином V. Третий великий магистр ордена, святой Раймунд де Панне-форте, издал в 1238 году собрание его статутов. Во главе ордена стоит избиравшийся сначала пожизненно, а потом на 6 лет великий магистр. В каждой стране есть провинциальный приор, в каждом отдельном общежитии, имеющем не менее 12 человек — конвентуальный приор. Над этими начальствующими лицами стоит капитул, т.е. общее собрание, созываемое каждые три года. Главная задача нового ордена состояла в миссионерской деятельности между неверными; но вместе с тем он ревностно занимался церковной проповедью и богословием. Альберт Великий и Фома Аквинский — замечательнейшие ученые, вышедшие из ордена; к нему же принадлежали Эккерд, Таулер, Савонарола, Викентий Бовэский. При самом основании своем обратившиеся к помощи меча для борьбы против альбигойцев, доминиканцы продолжали быть внешними охранителями правоверия. Magister sacri palatii, всегда избиравшийся из доминиканцев, заведывал высшею цензурою. В 1233 году папа Григорий IX передал им инквизицию. В эпоху наибольшего процветания орден доминиканцев насчитывал до 150000 членов в 45 провинциях (из них II вне Европы) и 12 конгрегаций, под управлением самостоятельных генерал-викариев. Позднее доминиканцы были оттеснены иезуитами от школ и проповеди при дворах, а отчасти и от миссионерской деятельности. На конец XIX столетия они существовали в Италии, Испании, Австрии, миссии их были в Америке и Ост-Индии. Одежда доминиканцев состоит из белой рясы с белым капюшоном. Выходя на улицу, они надевают сверху черную мантию с черным капюшоном. Герб ордена изображает собаку, которая несет во рту горящий факел (отсюда и название их «Псы господни»), чтобы выразить двойное назначение ордена: охранять церковь от ереси и просвещать мир проповедью истины. Женские доминиканские монастыри, числом до 300, на конец XIX столетия существовали в Италии, Австрии, Бельгии, Америке. Монахини занимались рукоделием. Одежда их белая, с черным плащом и вуалем. Значительнейшая из сестер этого ордена — святая Екатерина Сиенская. Доминиканский орден имеет еще и третью ветвь. Сам Доминик основал под именем «Милиции Иисуса Христа» союз светских людей обоего пола для защиты церкви и для стремления к нравственному совершенству. После его смерти они стали называться братьями и сестрами «Покаяния святого Доминика». Они не произносят обетов, остаются в свете и по мере сил содействуют целям ордена. На конец XX века в мире существуют 634 доминиканских монастыря, в которых находятся около 7000 монахов. Брокгауз и Ефрон. Энциклопедический словарь. СПб, 1880 Большая советская энциклопедия. М. 1930, 1970 Советская историческая энциклопедия. М, 1970 -------------------------------------------------------------------------------- В начале XIII века вместе со своим епископом, папскими легатами и двенадцатью аббатами цистерцианского ордена получивший хорошее богословское образование испанский каноник Доминик обсуждал в Лангедоке меры борьбы с альбигойцами. Он думал, что для успеха дела церкви необходимо усилить энергию и экстенсивность проповеди и соединить ее с апостольскою жизнью. Проповедники должны отказаться от большой свиты и внешнего блеска своей миссии; по примеру апостолов должны они скитаться с места на место и воздействовать на альбигойцев не только проповедью, но и апостольским образом жизни. Доминик не отрицал и других способов борьбы: истребления закоренелых еретиков и деятельности церковных судилищ, еще не переродившихся в инквизиционные, но уже посылавших на костер врагов церкви. Новый орден, мысль о котором зрела в уме Доминика, должен был стать новым могущественным орудием борьбы наряду с уже испытанными. Члены его противоставлялись в уме основателя проповедникам-альбигойцам как проповедники католической истины, словом, примером и молитвою побеждающие противников. Необходимые для достижения личной святости молитва, созерцание и аскеза, приспособленные к задачам борьбы, скитальчество и бедность должны быть соединены с глубоким и католическим знанием. Два тулузских горожанина были первыми учениками Доминика. К ним примкнуло еще четверо. Архиепископ Тулузы и стоявший во главе крестоносного воинства, боровшегося с еретиками, граф Симон де Монфор оказали святому энергичное содействие. Осенью 1215 года Доминик появился на Латеранском соборе, надеясь получить от папы утверждение своего ордена. Еще ранее принявший под свое покровительство католических бедняков, Иннокентий III одобрил план Доминика, но, согласно с постановлением собора, запретившим основание новых орденов, предложил святому принять один из утвержденных уже уставов. Вернувшись в Тулузу, Доминик вместе с товарищами своими решил положить в основание своего ордена устав Августина, дополненный некоторыми постановлениями премонстранского, и, таким образом, сумел создать форму жизни, удобную для осуществления намеченных им задач. В том же 1216 году орден был утвержден папою Гонорием III. Доминиканцы ближе стояли к традиционным монашеским формам жизни, чем минориты. Уже в 1216 году Доминик основал свой первый монастырь, за которым последовали другие. В этом первом монастыре (около Тулузы), служившем образцом для последующих, у каждого брата была своя келья, чем обеспечивалась возможность научных занятий. Жизнь не отличалась существенно от жизни августинцев или премонстрантов, и доминиканцы были такими же «уставными католиками». Но в соответствии с планом Доминика и отчасти под влиянием францисканства в 1220 году на общем соборе в Болонье было провозглашено отречение от всякой собственности, и орден вошел в число нищенствующих. Однако ввиду особенных задач ордена бедность не могла быть доведена до таких пределов, как у ранних миноритов. Для борьбы с еретиками и за догму церкви требовались знания. Для приобретения знаний — обучение братьев, немыслимое без относительной оседлости, без библиотек, трудно осуществимое без отдельных келий, предполагавших большой и благоустроенный монастырь, хотя бы и расположенный в центре города. Идеал добровольной нищеты и скитальчества приспособляется к целям ордена, смягчаясь, с одной стороны, приобретая значение орудия борьбы — с другой. Отсутствие безусловной оседлости и бродячесть способствовали расширению сферы деятельности ордена и необходимой для этого свободе передвижения доминиканских проповедников. Отсутствие личной и общей (в последнем случае только формальное) собственности придавало ордену удобоподвижность и сосредоточенность его на одной цели — заботе о душе ближних. Точно так же целям доминиканцев соответствовали и внесенные ими в жизнь каноников изменения. Отсутствие предписаний о необходимости физического труда позволяло посвятить более времени обучению братьев, аскеза и молчание содействовали внутренней подготовке проповедника. Существование монастырей, лишь формально примиримое с идеалом абсолютной бедности, сделало возможным систематическое обучение братьев и организацию преподавания. Позднее в каждом доминиканском монастыре была своя школа средней ступени, для завершения же образования служили введенные с 1248 года школы верхней ступени в Монпелье для Прованса, Болонье для Италии, Кельне для Германии и Оксфорде для Англии. Это делало ненужною посылку доминиканцев в университеты и возможным желательное направление преподавания. Организация самого преподавания была завершена общим собором 1259 года, на котором присутствовали такие светила доминиканской науки, как Альберт Великий и его ученик Фома Аквинский. Курс обучения, имевшего главною целью подготовку проповедников, был рассчитан на 6—8 лет. Первые два года посвящались философии, вторые два — основному богословию, церковной истории и праву. Последние два — углубленному изучению богословия, руководством для чего служила «Теологическая сумма» Фомы Аквинского. Наиболее способные ученики по окончании этого шестилетнего курса делались лекторами, а через семь лет магистрами. Через тринадцать лет, пройдя степень бакалавра, они могли стать магистрами богословия — высший сан ордена, рядом с которым стоит сан «общего проповедника», получаемый после успешной двадцатипятилетней проповеднической деятельности. В первой четверти XIII века окончательно сложилась и организация ордена, развивавшаяся — что объясняется составом ордена — более планомерно и спокойно, чем миноритская. Подчиненные приорам монастыри объединялись в находящиеся под властью провинциалов провинции. Во главе ордена стоял избираемый провинциалами и особыми избирателями (по два на провинцию) пожизненный генеральный магистр, власть которого была ограничена ежегодным (позже каждые два года) генеральным собором, причем законодательная инициатива собора была умеряема необходимостью для действенности той или иной меры принятия ее последовательно тремя соборами. Состав ордена не вполне однороден: наряду с братьями-клириками существовали еще братья-миряне. И это естественно сложившееся и у францисканцев деление обеспечивало деление функций внутри ордена и, следовательно, возможность для клириков, возложивших все материальные заботы на мирян, всецело отдаться своей ученой и проповеднической деятельности. Л.П.Карсавин. Монашество в средние века. СПб, 1912 -------------------------------------------------------------------------------- Когда в 1221 году Доминик, в качестве генерала, председательствовал на 2-м общем собрании ордена в Болонье, орден уже насчитывал 60 монастырей и был разделен на 8 провинций — Испанию, Прованс, Францию, Англию, Германию, Венгрию, Ломбардию и Романью. Г.Ч.Ли. История инквизиции в средние века в 2 томах. СПб, 1911 -------------------------------------------------------------------------------- Мнение, что Доминик был основателем инквизиции и первым генерал-инквизитором, неразрывно связано с католической традицией; его подтвердили все историки ордена и все понегиристы инквизиции; оно было санкционировано Сикстом V в булле Invictarum, а чтобы устранить всякое сомнение, приводят буллу Иннокентия III, возлагающую на Доминика обязанности генерал-инквизитора. Но мы можем сказать, что ни одно церковное предание не покоится на более шатком основании. Несомненно, Доминик лучшие годы своей жизни посвятил борьбе с еретиками. Вполне достоверно также, что он как и все остальные ревностные миссионеры того времени, если не удавалось ему убедить еретика, с радостью являлся у пылающего костра. Но в этом он не отличался от других фанатиков, и он не сделал никакой особой попытки организовать правильное преследование. Мы видим, что только через 10 лет после его смерти можно говорить о папской инквизиции как о правильном учреждении. Не менее страдает преувеличением и легендарным характером утверждение, что организация инквизиции и ее упрочение было делом одного ордена. В сущности Рим никогда не возлагал официально на доминиканцев инквизиторских обязанностей. Не было также, говоря строго, никакого официального постановления об учреждении инквизиции. Доминиканцы были только наиболее подходящим и лучше подготовленным орудием для розыска скрывающихся еретиков, тем более, что их главной обязанностью была проповедь и обращение. Когда же обращение отступило на второй план, а на первый план стало преследование, то не менее полезными оказались и францисканцы, которые разделили с доминиканцами сомнительную честь и все труды по организации инквизиции.
Джулия: Ссылка на книгу Андре Фроссара "Соль земли. О главных монашеских орденах" http://www.krotov.info/library/21_f/fro/ssar_1.htm Очень интересная вещь, рекомендую всем. Для затравки - одна из глав. Ордена в церкви Если можно, без излишка юмора, сравнить Церковь с "авторитарной республикой", в которой президент — Папа, а белое духовенство — административный аппарат, то можно сказать, что в католической Церкви монашеские ордена занимают приблизительно положение организованных сословий; одни представляют преподавательский состав, другие — магистратуру, иезуиты — армию, доминиканцы — университет, а роль чисто созерцательных орденов можно сравнить с ролью больших кредитных учреждений или тех привилегированных банков, которые называются "эмиссионными". Аналогия, конечно, отдаленная. Необходимо хотя бы одухотворить сравнение. Трапп, Шартрез, Кармель похожи на банки постольку, поскольку эти последние, не занимаясь непосредственно никакой коммерческой или промышленной деятельностю (в банке ничего не производят), сохраняют значительное влияние на организм общества: Трапп, Шартрез, Кармель имеют аналогичное влияние на духовную^ экономику Церкви, ничем более не участвуя в ее видимой деятельности. Место, отведенное там деньгам, здесь занимает молитва и биение внутренней жизни. Если Общество Иисуса можно сравнить с армией, так это в силу образцового повиновения, которого оно умеет добиваться от своих членов, и главное, в силу особого обета послушания Святейшему Престолу, который позволяет Папе располагать им по своей воле то для основания университета, то для учреждения миссии, то для какого-либо апостолического или благотворительного начинания, подобно тому, как генерал указывает цель своим войскам и направляет их по потребностям своей стратегии; готовое занять любую позицию по приказу Рима, Общество Иисуса так же готово очистить ее при первом контр-приказе, оставляя предпринятое начинание или завоеванную территорию с простотой солдата, сменяющего боевой участок или гарнизон. В пьесе "На земле как на небе" дан хороший пример этого послушания военного образца. Тема этой пьесы Фрица Гохвальдера известна: по политическим причинам, плохо прикрашенным богословием, посланник Ватикана требует, чтобы иезуиты уступили жадности жестоких и грубых колонизаторов те территории Южной Америки, которыми они мудро управляют на благо туземцев. Надо ли покориться или ослушаться Папы и против его воли продолжать удачное начинание, конец которого жители встретили бы с отчаянием? Театральный персонаж колеблется перед этим тежелым выбором в течение трех часов. Настоящий же иезуит задумается над этим, уже собрав пожитки и стоя на пристани в ожидании корабля. * * * Не говоря об армии иезуитов, которые находятся в специальном распоряжении Святейшего Престола, все Ордена зависят от Рима, так же, как и все христиане, но более непосредственным образом, так как привилегия "ставропигиальности" избавляет большинство из них от контроля правящего епископа. Однако под сенью Ватикана власть Секретаря Конгрегации по вопросам монашествующих не многим больше власти начальника кабинета в Елисейском Дворце. Монахи пользуются самоуправлением по Уставу, одобренному Римом десять лет или десять веков назад, и который делает каждый Орден своего рода независимым княжеством или входящей в федерацию республикой в лоне Церкви. Каждый Орден имеет в Ватикане своих представителей, где они действуют почти как послы. Но наряду с этим дипломатическим представительством они поставляют Святейшему Престолу две трети "консультантов" Конгрегаций и большую часть преподавательского состава римских "колледжей". В политической области государственный строй Соединенных Штатов представил бы наиболее близкую аналогию; федеральные штаты с их традициями, обычаями и собственными законами зависят, однако, от центральной власти и сами участвуют в управлении Союзом, не теряя, в пределах своей территории, своих частных прерогатив в правовых вопросах. Но, чтобы сравнение было удовлетворительным, порядок местного управления должен был бы настолько же отличаться в каждом штате, как он изменяется от Ордена к Ордену. * * * Бенедиктинский режим, например, монархичен. Бенедиктинский аббат обладает полнотой власти и правит своим монастырем до конца жизни; все монастыри святого Бенедикта представляют небольшие независимые уделы, весьма условно объединенные жезлом "председательствующего Аббата". Доминиканцы, напротив, явные демократы. У них на всех ступенях практикуется принцип избрания на определенный срок, и сходство с нашей системой они довели до того, что весьма часто меняют правительство, т.е. приоров и провинциалов. Тем не менее доминиканская демократия существует уже около восьми веков: такая необыкновенная долговечность объясняется, вероятно, обетом совершенства, который произносят избиратели. Образ правления картезианцев — аристократического стиля. Настоятель (приор) картезианского монастыря избирается пожизненно, как и бенедиктинский аббат, но, в отличие от последнего, безраздельно правящего своей обителью и ни перед кем не отчитывающегося, картезианский приор подчиняется "генеральному капитулу" — ежегодному и полномочному собранию настоятелей всех монастырей ордена. Что касается иезуитов, их понимание власти выражается в избрании трех "кандидатов", из которых Папа выбирает "генерала" Ордена, а генерал назначает затем на все должности. Таким образом, в монашеском мире одновременно практикуются основные классические формы правления, которые политический мир обычно считает несовместимыми. В большинстве Орденов они даже сочетаются. Бенедиктинский аббат-монарх избирается всеобщим голосованием — двухстепенными выборами. Он такой же пленник своего Устава, как английский король — пленник британской традиции, а доминиканцы потому могут слыть демократами, что у них правительственные функции ограничены временем. В монашеском обществе демократический, аристократический и монархический принципы до того смешиваются, переплетаются и сталкиваются, что трудно различить, какова доля каждого из этих принципов в замечательном равновесии всего сооружения. Во всяком случае везде в основе власти лежит принцип свободных — и тайных — выборов. Картезианец голосует, как мы с вами, хотя предвыборная кампания в его монастыре мене шумная, чем на наших улицах. Не увидишь, чтобы кандидат на настоятельство чокался за свой будущий мандат, по той простой причине, что никто не выставляет своей кандидатуры. Вместо шести недель предвыборного красноречия, банкетов, разъездов избирательной кампании, картезианским выборам предшествуют три дня поста и усиленного молчания. Это — конец общественных собраний. Всякое предварительное тайное совещание запрещено, чтобы под предлогом осведомления не смутить суждения избирателей. И, наконец, уставы общины приглашают голосующего помнить следующее: "Если из двух возможных настоятелей один более сведущ в делах временных, а другой — более духовен, надо выбирать последнего". Монашеские нравы во всем — или почти во всем — противоположны нашим. В то время, как какой-нибудь продажный "избранник народа", каковы бы ни были размеры полученных им "подарков", может помереть с уверенностью, что хоть кто-то из его коллег "отдаст должное его подлинному бескорыстию", в картезианских монастырях приводят следующий образец надгробного слова над останками одного из руководящих членов Ордена: "Это был бы сносный монах, сумей он победить в себе некоторый инстинкт собственности, сам по себе уже совершенно прискорбный, но особенно неуместный при избранном им образе жизни". Такого идеала совершенства у нас нет, оттого-то мы, в отличие от картезианцев, и имеем удовольствие хоронить все только великих людей.
полная версия страницы