Форум » Клуб вдумчивых читателей » Сокровища кардинала Мазарини. Обсуждение книги Антона Маркова » Ответить
Сокровища кардинала Мазарини. Обсуждение книги Антона Маркова
Джулия: НЕОБХОДИМОЕ ПОЯСНЕНИЕ Ну вот, мои цепкие ручки добрались до произведения г-на Маркова. Я не пожалела денег и купила книгу, о которой давно слышала. Года четыре тому назад благодаря любезности Treville целая группа мушкетероманов имела возможность ознакомиться со сценарием очередной, финальной части саги о мушкетерах. Тогда сама мысль о возможности воплотить сценарий на экране вызывала улыбку. Да, хотелось. Но все мы люди взрослые и понимаем, что кино просто так не снимается. Нужны огромные деньги. Честно говорю – в сценарии не было и половины того, что я теперь нашла в книге. Был сценарий как сценарий – это вообще жанр крайне специфический. Когда начались съемки фильма, лично мне стало как-то не по себе. Но я надеялась. Надеюсь и до сих пор, несмотря на то, что шедевр г-на Маркова уже прочитан весьма внимательно. Ибо фильм и книга, как известно, часто никак не стыкуются. Из всех известных мне попыток написать книгу по сценарию удачной нельзя признать ни одну. По сценарию может выйти весьма приличная компьютерная игра. Но книга – нет. Если честно, мне искренне жаль бедного Антона Маркова, милого мальчика, который теперь будет козлом отпущения. Ибо ему вообще не стоило связываться с уважаемым режиссером Г.Э. Юнгвальд-Хилькевичем. Конечно, автор книги «Сокровища кардинала Мазарини» А. Марков и идейный вдохновитель проекта в целом Г.Э. Юнгвальд-Хилькевич сразу оговорились: да, господа, вы имеете дело с нашим замыслом. Дюма здесь ни при чем. Ну, раз авторский замысел по мотивам Дюма – мы получили экранизированный фанфик. Экранизацию обсуждать пока нечего, ее никто не видел. А книга – вот она. Раз она издана – мы имеем полное право ее обсуждать. Что отметила я? Задумок, примерно равных по масштабу той, что воплотил Антон Марков, у каждого из нас рождается по сотне в день. Но, к счастью для человечества, большинство этих задумок умирает тут же – под тихое и слегка удивленное хихиканье аффтара: «Не, ну как моя умная голова могла выдумать такую муть/дурь/нелепицу?!». Задумка этого уровня, воплотившаяся в текст и показанная паре самых близких друзей, обычно тоже долго не живет. Во время разбора накопившихся бумажных завалов каждый из нас хотя бы раз в жизни отправлял свое творение в ведро для мусора. Поорвав на мелкие клочки. Потому как – стыдно. Хорошо. Допустим, вы работали на заказ, сделали то, о чем вас попросили (наспех!) и согласились поставить свое имя на обложке. Заказчик шесть месяцев или около того трепал вам нервы и требовал максимального соответствия литературного текста и сценария, издательство требовало выдерживать сроки, вы были ограничены ЧУЖОЙ волей. Ваши творческие крылья были подрезаны до основания. Вы даже могли с самого начала осознавать, что ваша левая пятка выдала очевидную халтуру. За которую получит от читателей не только она, но и все тело, включая голову. Но издать книгу, в которой 447 страниц, БЕЗ ЛИТЕРАТУРНОЙ РЕДАКТУРЫ?! Ребята, да я сама нынче утром обалдела! Три раза проглядывала чуть не под лупой выходные данные - вдруг понапрасну обижу людей? Выпускающий редактор. Художественный редактор. Технолог. Операторы компьютерной верстки. Корректоры. И ВСЕ!!! Результаты труда всех людей, чьи специальности я только что перечислила, очевиден. Но корректура – это совершенно иной процесс. Литературного редактора нет! И пометки «Книга издана в авторской редакции» тоже нет! Осознав это, я уже не удивляюсь тому, что творится внутри. Что там? Море ляпов чисто стилистических, которые вызывают здоровый смех даже у тех, кто Дюма не любит. Разваливающийся на куски сюжет. Персонажи, которые похожи на картонных кукол и к Дюма не имеют никакого отношения, кроме имен. Достаточное количество глупых пафосных кусков. Несколько интересных идей, которые напрочь убиты авторским воплощением. Штампованные фразы и суждения. Знаете, я почувствовала невольную гордость за тех авторов, которые выставляют свои фики здесь. Девчонки, мы – гениальные. Без шуток. Ибо если «Вагриус», солидное издательство с именем, принял в печать творение Маркова, то мы имеем полное право открывать дверь в издательства пинком. Для того, чтобы вы поняли, о чем я, рискну нарушить закон об авторских и смежных правах и выложить на форум ДЛЯ НЕКОММЕРЧЕСКОГО ИСПОЛЬЗОВАНИЯ первую главу. Хотя бы несколько отрывков. Остальные «перлы» уйдут в тему про нелепости в фанфиках. Читайте. Те, у кого есть весь текст книги, или те, кто хотя бы видел ее – добро пожаловать в эту тему для обсуждения.
Джоанна: Anna de Montauban пишет: портвейн удался на славу! Так выпьем за минуты искреннего, здорового ржача, которые нам доставил г-н Марков!
Evgenia: Как уже известно, верный слуга казны следил за своим патроном, причем из самых благородных побуждений. Он взял для этих целей человека таких незаурядных способностей, что даже сам порой не верил в свою удачу. Конечно, Кольбер ему не доверял и знал, что этот человек точно так же соберет сведения о нем, как и о Мазарини; все дело в цене вопроса. Но так как в подобных деликатных делах бал правят деньги, а деньгами правит маскарад Кольбера, грустный финансист был до поры до времени защищен от удара в спину. Когда Мазарини известил своего поверенного по казне, что заболел и находится в дальнем поместье, Кольбер мгновенно обеспокоился. Но не за кардинала, нет: люди преходящи, а казна вечна. Он сложил исчезнувшую сумму на некоторые расходы Анны Австрийской с внезапным недомоганием Мазарини, поделил это на сведения из достоверных источников о перевозке сокровищ из дворца в дальнее поместье, где кардинала как раз и сразила хворь, и его финансовая жилка затряслась от предвкушения раскрытия тайны государственного хищения. Кольбер приказал своему человеку следовать тенью за кардиналом и вскоре получил известия, что его больное преосвященство посетил Лондон. Но известия неожиданно оборвались, возникла гнетущая неопределенность, и только перед встречей с Людовиком Кольберу сообщили, что человек прибыл. Когда он вошел в свою приемную, там сидела дама в синем дорожном платье. О ней можно было сказать, что губы ее созданы Венерой, а глаза Марсом. Она сидела спокойно, как хищница перед прыжком за добычей, которой некуда деться. Это и был человек незаурядных способностей для нужд Кольбера. Финансист остановился, пытаясь предугадать, какие вести принесла дама, и пристально поглядел на нее. — Здравствуйте, господин Кольбер, — сказали губы и взглянули глаза. — Здравствуйте, госпожа де Круаль. Мой слуга вас видел? — Если я не хочу, чтобы меня видели, меня не увидят. Лицезреть вашего слугу у меня не было никакой необходимости. Кольбер прищурился, и его опасения, что кто-нибудь увидит здесь эту женщину незаурядных способностей, для которой не существовало никаких закрытых дверей, кроме дверей Бастилии, развеялись. — Пройдемте ко мне, — он открыл дверь в свой кабинет, пропуская даму. Де Круаль подошла к двери и остановилась. Кольбер вопросительно посмотрел на нее. — Первый министр, — сказала она, — не должен никого пропускать вперед. От этих слов Кольбер вздрогнул и воровато оглянулся. — Войдите, — он слегка подтолкнул де Круаль в кабинет, вошел сам и плотно прикрыл дверь. — Первый министр? - де Круаль спокойно села в кресло у стола под пристальным взглядом Кольбера. — Разве вам неизвестно, что первый министр — кардинал Мазарини? — Был. — Был? — Мазарини зарезан. Эти два слова были похожи на лязг ножей, ударившихся друг о друга. — Молчите! — не веря известию, тихо воскликнул Кольбер. Он подошел к своему креслу, но, едва сев, вскочил. — Откуда вы знаете? Де Круаль положила перед ним кардинальскую шапочку. — Я нашла ее в одном постоялом дворе неподалеку от Амьена. — Как он туда попал? Кто его зарезал? За что? — Еще не знаю. — Для меня у вас не может быть слова «еще»! — нижняя губа Кольбера капризно затряслась. Де Круаль взглянула на него, и тот все-таки сел в кресло. — Говорите, что вам известно. — Есть свидетель всего, — спокойно продолжила дама. — Он сейчас в Париже под именем Огюста Вернье, — она положила листок на стол. Кольбер взглянул на листок с адресом, по привычке все переписал на другой листок и положил один в стол, другой в черную папку. — Кроме этого, — он указал на кардинальскую шапочку, — вы ничего на... интересующем нас человеке не обнаружили? — Только старую рясу, стоптанную обувь и пустой кошелек — Вы уверены? — Как в своих глазах. Финансист взглянул в глаза, которым надо было доверять и выдохнул: — Это все? — Нет. Кольбер прищурился, глядя на даму, потом достал кошелек и протянул ей. — Теперь все, — де Круаль встала. — Мазарини зарезали иезуиты. У де Круаль была исключительная способность докладывать о самом интересном в самый неожиданный момент. — Молчите! — опять вырвалось у Кольбера, но он быстро взял себя в руки. — О том, что Мазарини умер, пока молчите. — У меня превосходный кляп, — побренчала де Круаль кошельком и направилась к выходу. — До свидания, господин первый министр. — До свидания, герцогиня д'Обиньи. — Герцогиня д'Обиньи? — Разумеется. Если я — первый министр. Вам — сюда, — указал Кольбер на черный выход из своего кабинета. — Это становится доброй традицией, — де Круаль улыбнулась сталью Марса и ухмыльнулась Венерой и вышла. Оставшись один, Кольбер долго смотрел на кардинальскую шапочку. Ужасная смерть Мазарини была неизбежным наказанием его деятельности. Как ни скорбел финансист о гибели своего патрона, он прекрасно осознавал, что казной пользоваться можно и нужно, но в пределах казны, а если ее тратить, усекать и переводить на частную сторону, в свое личное распоряжение, рука возмездия непременно настигнет и жестоко покарает. Оставшись один на один с финансами, Кольбер мог себе позволить гораздо большее, чем сухое повиновение власть имущим. Он мог сдерживать счета королевы-матери и даже самого Людовика, чтобы показать нецелесообразность тех или иных расходов, идущих вразрез с основной стратегией Франции. Только до этого надо показать себя как незаменимого и необходимого слугу казны. «Хотя зачем ждать? — думал Кольбер. — Есть Анна Австрийская, и рядом с ней нет Мазарини. Она путает свой кошелек с казной Франции, и это недопустимо. Ее молодой сын должен по достоинству оценить мое усердие». В таких размышлениях Кольбер достал привычным жестом из кипы бумаг на краю стола некоторые тайные счета королевы-матери и положил их в черную папку. Взгляд финансиста упал на шапочку кардинала. Он взял ее, спрятал в стол и резко позвонил в колокольчик. — Ла Шене! Ла Шене! Бывшего слугу Людовика Тринадцатого и стол самого короля Кольбер приобрел недавно у герцога де Лонгвиля как антиквариат. Ему нравилась эта спокойная старина в нынешнее суетное время. К сожалению, движимая часть антиквариата оказалась на редкость громкой. — Я здесь, — словно из-под земли появился Ла Шене, — ваше... — Господин Кольбер. Пока всего лишь господин Кольбер. Ла Шене, выглядевший в свои двадцать, как в шестьдесят, а в свои шестьдесят, как в двадцать, недоверчиво посмотрел на нового хозяина. — Ла Шене, надеюсь, вы умеете не задавать вопросов? — Не умею, господин Кольбер! — Хм. Тогда позовите лейтенанта Леона. И говорите тише. — Слушаюсь, господин Кольбер! — прокричал Ла Шене. Кольбер поморщился. Через минуту перед будущим первым министром стоял лейтенант Леон, вошедший через парадный вход. — Теперь вы — капитан гвардии и подчиняетесь только моим приказам, Леон, — сказал Кольбер. Вместе с финансовыми полномочиями он получил от Людовика полномочия по безопасности государства. И это понятно: деньги без оружия — это оружие без денег. — Я не могу принять ваше предложение, господин Кольбер, — гордо заявил в ответ Леон. — Это почему же? — сощурился финансист. — Звание капитана получают только дворяне, а я не знаю имени своего отца. — Вот вы о чем! — ему не нравилось это кокетство благородных людей, однако иногда им можно было выгодно пользоваться. — Я похлопочу о вас перед королем. — Я не прошу вас об этом, господин Кольбер. Я хочу носить титул, который носил мой отец. — Вас устраивает титул: сын Франции? — Как и каждого француза. — У меня нет сомнений в вашем происхождении, — начал раздражаться Кольбер. — Вы полагаете, что я знаю, кто ваш отец, и скрываю это от вас? Леон в ответ промолчал, и возникла двойственная ситуация. Если Кольбер промолчит дольше положенного этикетом времени и не сделает какого-нибудь выверенного до сантима жеста, то Леон может заподозрить, что финансист в курсе родословной лейтенанта. Кольбер выждал паузу, в нужный момент встал и подошел к Леону с улыбкой, в которой он попытался отобразить самые отеческие чувства: — Я помогу вам. — Увы, господин Кольбер, я сам должен это сделать, — Леон не смог скрыть досады. — Я понимаю ваш пыл. Многие сыновья предпочитают совсем не знать своих родителей. Вы — редкое исключение... господин капитан, — Кольбер сделал особое Ударение на последних словах, чтобы никто не сомневался, что этот приказ не обсуждается. Леон поклонился в знак принятия звания и с непроницаемым лицом распрямился перед своим начальником: — Я жду ваших распоряжений.
Evgenia: Джулия писала, как Портос раздобыл на небесах телячью ногу. Вслед за ним друзья тоже не преминули исполнить свои желания. Атос ненадолго закрыл глаза и протянул руку над головой, где мгновенно возникло небольшое, но густое облако. Д'Артаньян пристально наблюдал за тем, как граф что-то нащупывал. Наконец он достал свиток, испещренный греческими словами. Атос взглянул на свиток и произнес: — Я оказался прав, и мое желание исполнилось. Это — утраченная книга Аристотеля. — Надеюсь, ваша пища не будет столь соленой, как моя, — хохотнул Портос и обратился к Арамису: — Теперь ваша очередь, епископ! Арамис также закрыл глаза, и облако не заставило себя ждать. Аббат протянул в него руку и, к всеобщему изумлению, вытащил... пяльцы. — Я всегда знал, — обрадовался дю Валлон, — что вышивать крестиком — любимое занятие нашего духовенства! — Должен вас огорчить, любезный барон, эти пяльцы принадлежат не мне, а магистру ордена тамплиеров Жаку де Моле. И здесь зашифровано тайное послание относительно некоторых сокровищ ордена. — И вы можете это прочесть? — поинтересовался Портос. — С Божьей помощью, — вздохнул иезуит. Друзья обернулись на д'Артаньяна, чтобы взглянуть на его самое сокровенное желание, и замерли... Тот стоял со слезами на глазах. — Она — в раю, — тихо произнес он. — Нам не суждено свидеться. Хотя не было произнесено никакого имени, мушкетеры почувствовали, кого д'Артаньян хотел видеть всей своей душой. Констанция была так близка и так недостижима! Друзья подошли и обняли безутешного гасконца, чтобы хоть как-то облегчить его страдание: он снова терял Констанцию, только на этот раз безвозвратно. На протяжении следующих трех вечных дней д'Артаньян продолжал поиски выхода. Он чувствовал, что его земная жизнь не закончилась, что остались незавершенными дела, которые надо довести до конца, и только тогда его душа успокоится. Ему была необходима встреча с кем-нибудь, кто бы разъяснил то положение, в котором оказались мушкетеры, и ответил бы на вопросы смысла жизни д'Артаньяна и его предназначения. Друзья не могли ему в этом помочь. Они были беззаботны. Портос раскачивался на качелях и доставал из облаков круасаны, сыр, вино, Атос вчитывался в утерянные для мира строки и наслаждался невидимым обществом философов и поэтов, Арамис весь ушел в разгадывание тайных письмён тамплиеров, древних египтян, халдейских мудрецов — их мечты сбылись. А д'Артаньян все нащупывал и нащупывал выход, медленно бродя меж друзей. Но распахнутые двери оставались запертыми.
Джоанна: Evgenia пишет: его финансовая жилка затряслась от предвкушения раскрытия тайны государственного хищения. Это явно какое-то новое слово в анатомии. Арамис весь ушел в разгадывание тайных письмён тамплиеров, древних египтян, халдейских мудрецов — их мечты сбылись А, так вот о чем они мечтали - чтобы в разгадывание их письмен ушел Арамис! д'Артаньян все нащупывал и нащупывал выход, медленно бродя меж друзей. ?????????????
Лейтенант Чижик: Evgenia, а тот кусок, где Рауль чуткую ночь провёл - не выложите? Плиз! :)) Anna de Montauban пишет: факт публикации твАрения Маркова именно этим издательством вдвойне удивляетА не это ли издательство выпустило в свет двухтомный фанфик по "Войне и миру"?
Anna de Montauban: Джоанна пишет: Так выпьем за минуты искреннего, здорового ржача, которые нам доставил г-н Марков! И выпили! На сегодняшней встрече в Питере
Evgenia: Лейтенант Чижик, пожалуйста. :)) На протяжении следующего дня душевное равновесие графа оставалось неизменным. Он разговаривал с сыном полуфразами, сидел в своем любимом кресле у окна, держа в руках письмо Арамиса, с грустной улыбкой смотрел на цветы, стоящие в египетской вазе на подоконнике, и наблюдал за ветром, клонившим деревья и кустарники, словно тот приносил ему печальные вести издалека. Рауль, оставив отца в таком состоянии поздним вечером, нашел его утром сидящим в той же позе у окна. Атос не сходил с места, как будто время для него замерло или не существовало совсем. На удивленный вопрос сына о бессоннице граф без всякого перехода спросил: — Вы, наверное, желаете знать, что было в том письме? — Нет. Я желал бы знать, что происходит с вами, отец. Вы не хотите спать и не испытываете усталости, вы не хотите есть и не чувствуете голода. Атос протянул письмо Раулю и отвернулся к окну: — Читайте. «Мой дорогой друг! — писал Арамис. — Простите за столь короткое письмо, но сейчас, увы, я не располагаю достаточным временем, чтобы насладиться длительной эпистолярной беседой с Вами. Обстоятельства вынуждают меня и великодушного к моей беспокойной жизни барона дю Валлона покинуть Париж. Хочу лишь намекнуть Вам, что это рок веков и тамплиеров вынуждают меня уехать. Однако надеюсь, как только мое время и отдых совпадут, я напишу Вам прелюбопытнейшее письмо, а сейчас могу только добавить, что наш милый д'Артаньян возглавил французскую армию и направляется в Голландию. Бедные голландцы!.. До встречи, надежда на которую придает мне сил. Аббат д'Эрбле». Рауль вернул письмо и поднял удивленные глаза на Атоса: — Я не понимаю, что могло вас так встревожить, отец. Арамис не раз оставлял Париж и возвращался туда. Но это обычно не вызывало вашего беспокойства. Что случилось? Атос поднял глаза на сына, полные спокойной боли. — Я никогда не видел такой бури, — тихо сказал он и снова отвернулся к окну. Вечер и ночь прошли так же. Равнодушный к пище, стоящей рядом, и к происходящему вокруг, чуть сгорбленный Атос сидел в кресле, и Рауль не находил слов, чтобы как-то отвлечь отца от горестных размышлений. Все казалось ничтожным перед этой бездонной печалью. Дом притих, слуги ходили на цыпочках, боясь нарушить царящую тишину. Рауль провел чуткую ночь, прислушиваясь к тому, что происходило в покоях отца, но оттуда не доносилось ни звука. А утром Атос лежал на полу рядом с креслом. Он был без сознания. Через три часа приехал доктор. Бледный граф де Ла Фер лежал на кушетке. Он уже пришел в себя, но не отвечал ни на какие расспросы, а только смотрел перед собой и чему-то грустно улыбался. Доктор обследовал равнодушного к жизни больного и не нашел ничего определенного. Решив, что это крайнее истощение, вызванное черной меланхолией, доктор велел пускать кровь и уехал, чтобы на следующий день, если не будет положительного результата, приступить к решительным действиям в отношении болезни. Рауль, не раз делавший подобные операции в военных условиях Алжирской кампании, впервые столкнулся с необъяснимым явлением: кровь не шла из открытой вены, словно сила, которая двигала ее всю жизнь, сошла на нет. На другой день доктор приехал снова и, получив известие о неудачном пускании, обеспокоенно отправился прямо к Атосу велев молодому виконту ожидать в зале. И вот Рауль мерил шагами пространство от окна до покоев отца, прислушиваясь к едва доносящимся из-за закрытой двери словам. Он ждал появления доктора.
Anna de Montauban: Evgenia пишет: Атос ненадолго закрыл глаза и протянул руку над головой, где мгновенно возникло небольшое, но густое облако. Д'Артаньян пристально наблюдал за тем, как граф что-то нащупывал. Наконец он достал свиток, испещренный греческими словами. Атос взглянул на свиток и произнес: — Я оказался прав, и мое желание исполнилось. Это — утраченная книга Аристотеля. Тут мимо проходил Умберто Эко...
Джоанна: Evgenia пишет: как только мое время и отдых совпадут От обеда и до забора.
Evgenia: Атос отложил книгу, вернее — убрал ее в облако и подошел к другу: — Мы на небесах, д'Артаньян, и я могу открыть вам земную тайну. Однажды по пути в Блуа я проезжал через небольшую деревню и увидел очаровательную девочку, которая бежала к своей счастливой матери. Они смеялись и играли, но как только я встретился глазами с женщиной, как она испуганно спрятала девочку за спину и опустила глаза. Это была Мадлен — ваша верная подруга, родившая вам дочь. Д'Артаньян смотрел на графа горящими глазами, а Атос продолжал: — Я подошел к ней и спросил, почему она прячет от меня такое ангельское создание. И тогда Мадлен открыла свою тайну. Зная о вашем страстном желании иметь сына, она, родив девочку, сообщила вам о рождении мальчика. В сельской церкви ребенка окрестили Жаком. — Сельские пасторы порой хранят удивительные тайны, — вставил свое веское слово ваннский епископ. — И зачастую не всегда бескорыстно. — Все так и было, — подтвердил Атос и с тревогой посмотрел на ошеломленного новостью д'Артаньяна. — Воспитывая дочь вдали Парижа, где вы служили, дорогой друг, ей было легко скрывать девочку во время ваших не слишком длительных приездов. И если б я не встретил их случайно, никто бы об этом не узнал. — Почему вы так долго молчали, граф? — с печалью произнес несчастный отец. — В тот день я дал Мадлен клятву: до конца своих дней не говорить вам, что знаю ее тайну. И только потому, что мой земной путь пройден, я и рассказываю вам все. — Но почему?.. почему Мадлен обманула меня? — Признайтесь, д'Артаньян, вас любили многие женщины, но ни одну из них вы не любили так, как они того хотели. Мадлен боялась потерять вас. Она считала, что вы забудете ее, узнав о рождении дочери. Так Жаклин стала Жаком. Справа от д'Артаньяна неожиданно стало сгущаться облако, и друзья невольно переглянулись. Гасконец стоял с закрытыми глазами, сжав руки и опустив голову. Свет вокруг его головы звенел каким-то гулом. Как только облако приобрело цвет тучи, оно распахнулось дверью, и д'Артаньян с возгласом «ах!» опрометью бросился в раскрытое пространство. Никто из мушкетеров не успел даже опомниться, как дверь захлопнулась, и лишь стон мушкетера еще какое-то время витал в воздухе. Как ни пытались Атос, Портос и Арамис отыскать эту дверь, что осуществила мгновенное и страстное желание их друга, они не смогли этого сделать. Жестокий упрек графа де Ла Фера об отношении к женщинам (кто бы говорил... - Е.) попал в душу гасконца и оказался горькой правдой. Внутри мушкетера все наполнилось болью и страстным желанием оказаться рядом с Мадлен и дочерью. И это желание было столь сильным, что открыло все двери небес, и д'Артаньян устремился к земле. Ему хотелось обнять свою дочь, которую он всегда считал сыном. Она была единственной наследницей его имени, ставшего воинской легендой Франции, его дел, посвященных чести, его плоти. Он хотел попросить у Мадлен прощение за свое непостоянство и те страдания, которые ей причинил. Когда земля уже была близка и показался дом его верной подруги, перед д'Артаньяном, словно из воздуха, возникли странные люди с крыльями. Они моментально окружили мушкетера, схватили его и стали быстро подымать вверх. Гасконец пытался вырваться, но его держали крепко; он кричал, но люди не обращали на это никакого внимания. Они несли бренную душу все быстрее и быстрее, и даже силы Портоса не хватило бы, чтобы разорвать этот плен. Слышался страшный свист, мелькали звезды в полном беспорядке, шелестели крылья, но люди оставались бесстрастны. Так продолжалось довольно долго, пока движение не замедлилось, а объятия стражей не начали ослабевать. И вскоре мушкетера бросили в каком-то замке посреди длинного коридора. Уняв головокружение от безумного полета, д'Артаньян встал и оглянулся. Коридор, казалось, состоял из одних дверей, расположенных без всякой последовательности. Из них то и дело выскакивали люди с крыльями, они бежали, почти летели по коридору и скрывались за самой большой дверью. То, что это люди, а не ангелы, мушкетер не сомневался: на лицах не было благости, а только одно вечное и отчужденное усердие. Д'Артаньян двинулся по коридору, заглядывая в открытые комнаты. Там находились всё такие же люди с одинаковыми выражениями лиц. Они перекладывали бумаги, выдирали перья из крыльев и писали ими ровные буквы в толстых тетрадях. — Господин д'Артаньян? — послышался за его спиной голос. Мушкетер оглянулся и увидел коренастого человечка невысокого роста, с которым уже встречался, когда его несли с поля боя на тот свет. Этот человечек делал запись в книге судеб. — Что вам угодно и почему меня схватили? — нахмурился гасконец. — Вас задержали, потому что вы хотели без дозволения верховного канцлера посетить землю. — Я полагаю, что мои взаимоотношения с жизнью — это мои взаимоотношения, а не верховного, как вы выразились, канцлера! — Увы, это не так. Впрочем, вы сейчас сами все поймете: верховный канцлер ждет вас, — указал человечек на большую дверь.
Anna de Montauban: Evgenia, а дальше? Уж очень интересно, кто там на небесах верховный канцлер по версии Маркова...
Джоанна: Опять Атос страшную историю о женщинах рассказал.
Anna de Montauban: И опять д'Артаньяну. Подозрительно :))) Нет чтобы Арамиса какой-нибудь историей развлечь...
Райме: Нюхающие глаза и Арамис, вышивающий крестиком ("а я ещё и на машинке умею..."©) — этапять. Латинос-сериалос с внебрачной сынодочерью Д'Артаньяна — вообще вне конкуренции.
Anna de Montauban: Райме, да ты подожди, пока дойдет дело до дочери Портоса...
Райме: Anna de Montauban пишет: Уж очень интересно, кто там на небесах верховный канцлер по версии Маркова... Почему-то "верховный канцлер" вызывает ассоциации то ли с Бисмарком, то ли с, простихосспади, Меркель...
Райме: Anna de Montauban пишет: Райме, да ты подожди, пока дойдет дело до дочери Портоса... Аааааа! Неужто фрау Кокнар постаралась?..
Anna de Montauban: Я не знаю, кто там постарался, но, по информации с сайта фильма, мадемуазель Анжелика - красавица, монахиня и фехтовальщица Мне самой интересно, в книге так же?
Райме: Anna de Montauban пишет: Я не знаю, кто там постарался, но, по информации с сайта фильма, мадемуазель Анжелика - красавица, монахиня и фехтовальщица Мне самой интересно, в книге так же? Мамо... как они ЭТО придумали???
Anna de Montauban: Мне тоже интересно, что пьют сценаристы и г-н Марков вместо чая/кофе. Сценаристы "Пиратов Карибского моря" нервно курят собственный сценарий в сторонке!
полная версия страницы