Форум » Клуб вдумчивых читателей » Сокровища кардинала Мазарини. Обсуждение книги Антона Маркова » Ответить
Сокровища кардинала Мазарини. Обсуждение книги Антона Маркова
Джулия: НЕОБХОДИМОЕ ПОЯСНЕНИЕ Ну вот, мои цепкие ручки добрались до произведения г-на Маркова. Я не пожалела денег и купила книгу, о которой давно слышала. Года четыре тому назад благодаря любезности Treville целая группа мушкетероманов имела возможность ознакомиться со сценарием очередной, финальной части саги о мушкетерах. Тогда сама мысль о возможности воплотить сценарий на экране вызывала улыбку. Да, хотелось. Но все мы люди взрослые и понимаем, что кино просто так не снимается. Нужны огромные деньги. Честно говорю – в сценарии не было и половины того, что я теперь нашла в книге. Был сценарий как сценарий – это вообще жанр крайне специфический. Когда начались съемки фильма, лично мне стало как-то не по себе. Но я надеялась. Надеюсь и до сих пор, несмотря на то, что шедевр г-на Маркова уже прочитан весьма внимательно. Ибо фильм и книга, как известно, часто никак не стыкуются. Из всех известных мне попыток написать книгу по сценарию удачной нельзя признать ни одну. По сценарию может выйти весьма приличная компьютерная игра. Но книга – нет. Если честно, мне искренне жаль бедного Антона Маркова, милого мальчика, который теперь будет козлом отпущения. Ибо ему вообще не стоило связываться с уважаемым режиссером Г.Э. Юнгвальд-Хилькевичем. Конечно, автор книги «Сокровища кардинала Мазарини» А. Марков и идейный вдохновитель проекта в целом Г.Э. Юнгвальд-Хилькевич сразу оговорились: да, господа, вы имеете дело с нашим замыслом. Дюма здесь ни при чем. Ну, раз авторский замысел по мотивам Дюма – мы получили экранизированный фанфик. Экранизацию обсуждать пока нечего, ее никто не видел. А книга – вот она. Раз она издана – мы имеем полное право ее обсуждать. Что отметила я? Задумок, примерно равных по масштабу той, что воплотил Антон Марков, у каждого из нас рождается по сотне в день. Но, к счастью для человечества, большинство этих задумок умирает тут же – под тихое и слегка удивленное хихиканье аффтара: «Не, ну как моя умная голова могла выдумать такую муть/дурь/нелепицу?!». Задумка этого уровня, воплотившаяся в текст и показанная паре самых близких друзей, обычно тоже долго не живет. Во время разбора накопившихся бумажных завалов каждый из нас хотя бы раз в жизни отправлял свое творение в ведро для мусора. Поорвав на мелкие клочки. Потому как – стыдно. Хорошо. Допустим, вы работали на заказ, сделали то, о чем вас попросили (наспех!) и согласились поставить свое имя на обложке. Заказчик шесть месяцев или около того трепал вам нервы и требовал максимального соответствия литературного текста и сценария, издательство требовало выдерживать сроки, вы были ограничены ЧУЖОЙ волей. Ваши творческие крылья были подрезаны до основания. Вы даже могли с самого начала осознавать, что ваша левая пятка выдала очевидную халтуру. За которую получит от читателей не только она, но и все тело, включая голову. Но издать книгу, в которой 447 страниц, БЕЗ ЛИТЕРАТУРНОЙ РЕДАКТУРЫ?! Ребята, да я сама нынче утром обалдела! Три раза проглядывала чуть не под лупой выходные данные - вдруг понапрасну обижу людей? Выпускающий редактор. Художественный редактор. Технолог. Операторы компьютерной верстки. Корректоры. И ВСЕ!!! Результаты труда всех людей, чьи специальности я только что перечислила, очевиден. Но корректура – это совершенно иной процесс. Литературного редактора нет! И пометки «Книга издана в авторской редакции» тоже нет! Осознав это, я уже не удивляюсь тому, что творится внутри. Что там? Море ляпов чисто стилистических, которые вызывают здоровый смех даже у тех, кто Дюма не любит. Разваливающийся на куски сюжет. Персонажи, которые похожи на картонных кукол и к Дюма не имеют никакого отношения, кроме имен. Достаточное количество глупых пафосных кусков. Несколько интересных идей, которые напрочь убиты авторским воплощением. Штампованные фразы и суждения. Знаете, я почувствовала невольную гордость за тех авторов, которые выставляют свои фики здесь. Девчонки, мы – гениальные. Без шуток. Ибо если «Вагриус», солидное издательство с именем, принял в печать творение Маркова, то мы имеем полное право открывать дверь в издательства пинком. Для того, чтобы вы поняли, о чем я, рискну нарушить закон об авторских и смежных правах и выложить на форум ДЛЯ НЕКОММЕРЧЕСКОГО ИСПОЛЬЗОВАНИЯ первую главу. Хотя бы несколько отрывков. Остальные «перлы» уйдут в тему про нелепости в фанфиках. Читайте. Те, у кого есть весь текст книги, или те, кто хотя бы видел ее – добро пожаловать в эту тему для обсуждения.
Лейтенант Чижик: Джулия пишет: Блажен, кто верует... На что ты намекаешь?
Nika: прильнула головой к плечу и сосредоточенно вывела его вон. Я хочу видеть, как происходило это действие...
Джоанна: Nika пишет: Я хочу видеть, как происходило это действие... *с сомнением в голосе* И вправду хотите?..
Леди Лора: Nika пишет: Я хочу видеть, как происходило это действие... У дамы была свернута шея, так что головой прильнуть к плечу было не сложно. А потом она взяла это плечо за руку и повела в указанном направлении. Судя по всему. плечо попалось послушное и не сопротивлялось
Nika: Леди Лора пишет: У дамы была свернута шея, так что головой прильнуть к плечу было не сложно Что ты милая, смотришь искоса, низко голову наклоня?! Люди! А у меня крамольная мысль появилась! А может быть, он специально так писал? Ну типа, жанр такой? Ну, чтоб людей не напрягать? Ну не может человек, закончивший хотя бы школу, а он наверняка закончил после этого что-то еще, так издеваться над здравым смыслом! А?
Evgenia: Повздорившие, но потом помирившиеся на Королевской площади потомки мушкетеров тихо-мирно собираются в Англию, но тут... Кучер Франсуа, привыкший к медленной езде своей хозяйки, с удивлением наблюдал, как ускоряется жизнь его госпожи. Еще несколько дней назад он томился в монастыре, и вот уже баронесса стоит с тремя молодыми людьми на улице, примыкающей к легендарной королевской площади, бесстрашно взирая на идущую к ним черную роту Леона. — Господа! — решительно сказал капитан, когда гвардейцы остановились. — Нам сообщили, что здесь намечается дуэль. — Это опять вы? — улыбнулся Рауль. — Как вы себя чувствуете? — участливо осведомилась Анжелика. — Я вижу, вы знакомы, — включилась в игру Жаклин, — а меня еще не представили. Как ваше имя, сударь? На лице капитана всегда возникала непроизвольная гримаса, когда кто-нибудь интересовался его именем, тем самым напоминая сыну Франции, что тот не знает своего настоящего отца. — Меня зовут Леон! — болезненно поморщился он. — Если ваше имя доставляет вам столько страданий, смените его, — благословила Анжелика брата во Христе. Лицо капитана вновь стало непроницаемым, и он приступил к своим непосредственным обязанностям: — Что вы делаете в такой час и в таком месте? — Господин Леон, — невинно произнес Анри, — я пригласил этих людей в свой дворец. Мы условились встретиться здесь. На последних словах сына Арамиса к площади подошла охрана герцога де Лонгвиля. Она всю ночь гонялась за неугомонным мальчишкой, мокла и тряслась под грозой, металась по спящему Парижу, пока один из охранников не обнаружил лошадей и карету возле прославленного места дуэлей и не сообщил об этом остальным. И вот охрана предстала перед ясными очами отпрыска пэра Франции на удивление всех собравшихся. — Анри! — огласил собрание старший охранник с безмерно кучерявыми волосами. — Ваш отец приказывает вам вернуться. Если вы откажетесь, мы вынуждены применить силу. В полной тишине капитан контролера финансов чересчур громко хмыкнул и обратился к слугам герцога де Лонгвиля: — Я имею основания полагать, господа, что эти люди встретились здесь для поединка, и вынужден арестовать их. Потомки героев Франции обреченно смотрели на происходящее. Количество людей, желающих их задержать, превышало все допустимые нормы. С таким же успехом крохотная деревушка могла противостоять миллионной армии. — Леон, Леон, — покачал головой Портос над самым его ухом. Не было никакой надежды, что дети отправятся в Англию. Но против воли рока неожиданно ополчилось человеческое упрямство. — Господин капитан, — дав петуха, вышел вперед кучерявый охранник, — мы не смеем ослушаться приказа герцога. Вы можете арестовать остальных, но Анри мы заберем с собой. Леон не стал ничего отвечать. Он махнул рукой своим людям: «За мной», — и шагнул к дуэлянтам. Но слуги де Лонгвиля преградили ему путь. — Вы, кажется, хотите оказать сопротивление гвардейцам? — хмуро оглядел их капитан. — Конечно, нет, капитан, — ответил старший. — Но сын пэра Франции пойдет с нами. — Сделайте милость, передайте пэру Франции, что существует королевский закон, запрещающий дуэли. И этот закон един и для герцога, и для кучера на этой площади! (Очень актуальный закон! А то кучера перебьют друг друга на дуэлях. Или, еще хуже, герцогов перебьют... - Е.) И не вам его нарушать! Кучерявый вытащил шпагу, и остальные охранники вынуждены были последовать его примеру. — Идиоты, — шепотом выругался капитан и громко скомандовал: — К бою! Силы были равны. Но закаленные во многих переделках гвардейцы дружно насели на нестреляных слуг де Лонгвиля и стали оттеснять их от площади. Леон ни на миг не упускал из виду детей мушкетеров, чтобы те не смогли скрыться под шум схватки. — Пусть они друг друга измотают, а там и нашим легче будет, — с восторгом следил Портос, как превосходно фехтует его сын. — И все равно их много, — сокрушенно покачал головой Атос. — слишком много. Казалось, что сражение скоро закончится, и охранники герцога бросятся наутек. Но то ли они наконец-то проснулись, то ли взыграла в них кровь, но слуги де Лонгвиля обозлились и начали достойно отвечать гвардейцам. В это время кучер Франсуа, скромно сидевший на облучке, заметил удивительные знаки, которые посылала ему Анжелика. Госпожа показывала два пальца, потом что-то развязывала в воздухе и грозила пухленьким кулачком. Эти новые жесты хозяйки вызвали бурную смысловую деятельность в кучере, и внезапное озарение ударило ему в голову. Он бросился распрягать двух коней, поглядывая на баронессу, так ли он понял. В ответ хозяйка послала ему увесистые воздушные поцелуи, и Франсуа с безмерным счастьем освободил одного коня и принялся за второго. А драка между тем продолжалась. Как это часто бывает, противники забыли уже о причине сражения и сосредоточились исключительно на ударах, уколах, защитах. Втянувшись в бой, они бросили на произвол судьбы детей мушкетеров, которые одиноко стояли в стороне и безучастно взирали на дерущихся. — Кажется, нам пора в Англию, — тихо произнесла Жаклин под звон шпаг и вскрики. — Да, мы уже здесь не нужны, — согласился Анри. — Похоже, и нам уже нечего здесь делать, — перекрестил гвардейцев со слугами Арамис и покосился на Портоса. — Или вы, барон, хотите дождаться окончания этой восхитительной битвы? — Да нет, что уж там! — крякнул дю Валлон. — За своего мальчика я спокоен. Он знает свое дело. Идемте, господа! И мушкетеры пошли к альбигойцам, а так и не задержанные дуэлянты, на которых уже никто не обращал внимания, побежали к своим лошадям. Анжелика подтащила Рауля к карете, где держал двух распряженных красавцев Франсуа, и приказала графу: — Забросьте меня на это животное, а потом и сами садитесь на другое! Сын Атоса любезно взгромоздил баронессу на коня, вскочил на соседнего и взглянул на Жаклин. — Один за всех! — крикнула та. — И все за одного! — хором повторили остальные, и незапыленная дракой четверка дружно помчалась прочь от площади. Выкрикнутый девиз, который знал во Франции каждый, кто умел держать шпагу, долетел до слуха Леона, когда он протыкал ногу кучерявого слуги. Он замер в самом центре сражения и не бросился догонять умчавшихся дуэлянтов. Капитан проводил их взглядом, потом посмотрел на девиз своей шпаги... Какая-то связь была между двумя этими девизами. Но какая? Додумать Леон не успел. Его сильно ударили по голове, и он упал на землю.
Evgenia: А в это время на другом конце Парижа... Подобные слова («Вы за это еще заплатите» - Е.) были произнесены этим утром еще раз. Но до того, как они сорвались с уст герцога де Лонгвиля, тот влетел в приемную Кольбера с разгневанным лицом и наткнулся на Ла Шене, закрывшего собой дверь в кабинет своего господина. — Я герцог де Лонгвиль и хочу видеть господина Кольбера! — пробрызгал слюной пэр Франции. — Он не принимает! — спокойно крикнул слуга-иезуит. — Так я его приму! — отодвинул взбешенный герцог в сторону Ла Шене и ворвался в кабинет. Кольбер сидел за столом, не вчитываясь, а скорее внюхиваясь глазами в какую-то бумагу, испещренную числами. — Господин Кольбер! — раздалось прямо над его головой. Контролер финансов поднял глаза и увидел пышущее ненавистью лицо де Лонгвиля. — Я принимал вас за благороднейшего человека, а вы!.. Вы — ничтожный чулочник! То, что герцог принимал за несмываемое оскорбление, для Жана-Батиста звучало как величайшая похвала. Он недавно создал мануфактуру по изготовлению дамских чулок, и если об этом кричали даже в порыве гнева, значит, дела обещали принести доход. На благо Франции, разумеется. — Что случилось, дорогой герцог? — мягко спросил Кольбер. — Ваши гвардейцы перебили всех моих слуг на королевской площади. — Это нехорошо, я накажу гвардейцев, — проговорил Кольбер, точно речь шла о детской шалости. — Простите, а что они там делали? — Кто?! — Ваши слуги? — Мои слуги выполняли мой приказ, — вскинул палец к потолку де Лонгвиль, — вернуть моего сына домой. — Вашего сына? — внимательно посмотрел финансист. — Он сбежал из дома. — И где сейчас ваш сын? — застыл Жан-Батист, как змея. — Он с детьми этих чертовых героев Франции! Кольбер ощутил ногами, из-под которых уходила земля, что он забыл об одной маленькой, но существенной детали своей интриги — случайности. Он был убежден, что Огюста Вернье схватит Леон, но вмешалась случайность, и свидетель последних дней Мазарини исчез. Он уже видел в своем кабинете задержанных мушкетерских отпрысков, но опять вмешалась случайность, и посланники королевы Анны улизнули из-под носа Кольбера. Случайность становилась закономерной, и напрашивался неутешительный вывод: а если перстень бессмертия и сокровища кардинала окажутся не в тайнике Жана-Батиста, а в руках этой самой случайности, которая все больше и больше приобретала черты наследников Атоса, Портоса, Арамиса и дАртаньяна? С такими мыслями Кольбер торжественно встал из-за стола и поперхнулся вежливостью: — Господин герцог!.. Я лично займусь этим делом и верну вашего сына целым и невредимым. Де Лонгвиль молчал, но гнев все сильнее проявлялся на его лице. — Это все? Или вы еще что-то хотели мне сообщить? — спросил, как врач больного, Жан-Батист. — Не-е-ет, — протянул пэр Франции, — это еще не все. Я не нуждаюсь в вашей помощи и сам разыщу своего сына! А от вас я требую немедленного удовлетворения! Вы оскорбили меня своей гвардией, и я вызываю вас на дуэль! — Как? Вы — принц крови. И хотите снизойти до чулочника? — Дуэль! — кипел де Лонгвиль. — Прямо здесь? — обвел руками кабинет Кольбер. — Да! Выбирайте оружие! — Пожалуйста, — невозмутимо пожал плечами финансист и достал черную папку. — Вот оно. — Вы издеваетесь? — Ничуть. В этой папке находится оружие, которым я владею в совершенстве, и я, естественно, выбираю его. Здесь лежат кое-какие бумаги с кое-какими цифрами. Например, семьсот пятьдесят три тысячи двести девяносто восемь ливров вам ни о чем не говорят? Так я подскажу. Это та сумма, которую вы задолжали церкви и королю за аренду церковных земель под свои виноградники. Есть еще и другие цифры, которые с радостью бы возвратились в обиженный вами бюджет. Например... — Довольно! — закричал де Лонгвиль. — Я с наслаждением проткну вас шпагой, а не бумагой! — В таком случае вот мое завещание, по которому все эти скромные записи передаются его величеству и парламенту. Вам надо беречь меня, герцог. Герцог побагровел, глядя на невозмутимость Кольбера, и прошипел долгожданные слова: — Вы за это еще заплатите. — Боюсь, что заплатите вы. Де Лонгвиль, испробовав на своем лице все виды гнева, не нашел ничего лучшего, как выйти из кабинета, хлопнув дверью. Вот так и поссорились пэр Франции и контролер финансов. В сущности, они были милые люди, бывшие в немилости у своей совести, но один об этом знал, а другой полагал, что об этом не догадываются.
Evgenia: Необыкновенно поэтические строки... У скромной пикардийской пчелы в конце лета было много хлопот: одни поля отцвели, другие приветливо лежали, открыв свои цветы солнцу. Приходилось улетать довольно далеко от улья, чтобы набрать нектар. Сегодня пчела решилась исследовать дальний луг, который заприметила еще накануне: цветы на нем сияли ярче, а запах манил своей силой. Поборница меда пролетела вдоль леса, не обращая внимания ни на серебрянку, ни на малину, ни на землянику, звавшие ее своей уходящей сладостью. Там, через дорогу, ее ожидал пир цветов: герань с ее изысканным вкусом; люцерна, медунка, василек; ястребинка, чей тонкий запах был несравним с майской приторностью ландыша; горечавка и кавалерийские шпоры скромно выглядывали из травы, посылая свои красочные приветы пчеле. Но самое главное, что поразило трудолюбивое пикардийское насекомое, — это пурпуровая яснотка. Как ее занесло с пашенных полей на дикий луг, оставалось загадкой и просило ее разгадать. Жужжа в пряной тишине, пчела торопливо летела к полевым сокровищам. Она выбирала такой путь, чтобы внезапный порыв ветерка не унес ее вдаль, а бросил бы на дерево или кустарник, где можно было зацепиться всеми лапками за ветки и переждать дуновение. Но ветром сегодня не пахло. Воздух неподвижно парил над землей, и крылышки уверенно цеплялись за него, неся свою хозяйку через бесцветную дорогу к лугу, который... Внезапный удар снес насекомое. Это промчались в Кале дети мушкетеров, оглушая напряженную тишину дороги топотом копыт и поднимая за собой пыль. Пчелу сильно отбросило, и она, обиженно ерзая жалом, полетела в ином направлении, сбитая с толку неизвестно откуда взявшимися всадниками. Но затем, взяв себя в крылья, развернулась и устремилась обратно к лугу. Однако долететь ей не удалось. Неожиданно ее окружил со всех сторон удивительный запах, который благоухал так, словно все поля Пикардии собрались вместе и разом дохнули. Было непонятно, отчего исходила такая сладость, — ни гречихи, ни яснотки пчела поблизости не заметила. Она завороженно зависла в нектарном духе, и на миг ей показалось, что она в пчелином раю. Но запах стал слабеть, и насекомое догадалось, что тот двигается. Забыв о луге, о котором грезилось еще вчера, и, повинуясь исключительно своему инстинкту, пчела со всех крыльев устремилась вслед за чарующим призрачным облаком. Она не знала, да ей и не положено было знать, что это благоухал Портос. Легкой рысью вместе с друзьями на быстроногих конях Лангедока он двигался чуть в стороне от дороги, и с восторгом поглядывал на детей, среди которых, по мнению барона, явно выделялась Анжелика. Она неслась впереди, а остальные малютки едва поспевали за мадемуазель дю Валлон. Портоса переполняло счастьем, что его дочь на коне, а не в келье, и он источал радостное благоухание всех полей Пикардии, взявшее пчелу в полон. Бедное насекомое жужжало в призраке, не в силах ни остановиться, ни набрать хоть каплю райской сладости.
Evgenia: Образ чудесного насекомого появляется и в следующей главе: Нектарное облако стремительно удалялось. Медолюбивое насекомое яростно жужжало, чтобы хоть как-то приблизиться к благоуханию, но усилия не вознаграждались. Уже остался далеко позади пресный запах возле трактира, принадлежавший де Жюссаку и скрылся из виду пыльный всадник, которого пикардийка сразу невзлюбила за машущие руки и будоражащие воздух крики «Я капитан!». Пчела была недовольна тем, что этот всадник преследует, как и она, дивный аромат, и была обеспокоена таким соперничеством. Она готовилась к самому худшему. Но наступило лучшее. Облако, видимо, замедлило свой ход, и пикардийка первой влетела в него и принялась из последних сил купаться в волнах сладости. — Портос, — обратился д'Артаньян к другу, — знаете ли вы, что вас преследует пчела? — И довольно давно! — хмыкнул дю Валлон. — Она трогательно привязалась ко мне еще до остановки на постоялом дворе и с тех пор нестерпимо жужжит то внутри меня, то рядом. Но, признаться, я этому рад. — Что же тут радостного? — Да хотя бы то, что нас непостижимым образом ощущает маленькое, назойливое, но все-таки живое существо. Получается, что мы не совсем потеряны для этого мира. Гасконец с благодарностью взглянул на смелое насекомое и пожалел о том, что их дети не обладают такой тонкостью, что они не слышат, не видят, не чувствуют своих отцов, незримо присутствующих рядом. А та неуловимая связь, что в минуты опасности молнией пронизывала миры по обе стороны смерти, была слишком слабым утешением. Грустные размышления д'Артаньяна прервал голос Атоса, обращенный к епископу: — Вы, кажется, чем-то встревожены? — Меня тревожит многое, дорогой граф, — с грустью улыбнулся аббат, — но печалит одно — моя ушедшая жизнь, — тихость, с какой Арамис произнес эти слова, пронзила друзей зноем памяти. Под облаками, застывшими в тоске над дорогой, д'Эрбле продолжил: — Мне помнится, я искал предназначение... Да... Я возводил королей на троны и свергал их оттуда, поднимался на вершины власти и спускался по лестницам Бастилии, шел к Богу и уходил от Него. Мне казалось, что еще немного, и я приближусь к разгадке одной из тайн Бытия, которая зовется Арамис. И вот моя жизнь завершилась, она стала полной и неизменимой, и я могу взглянуть на ее плоды со стороны, и эти плоды меня страшат. Так в чем было мое предназначение, если преподобный отец д'Олива, которого я ввел в орден и облагодетельствовал своим покровительством, стремится любым способом завладеть сокровищами Мазарини, а на его пути стоят ваши дети и мой сын, для которого я не сделал ничего в своей бессмысленной жизни?
Evgenia: И снова убеждаемся, что автор - мастер неизбитых сравнений: — На чьей вы сейчас стороне, Арамис? — неожиданно спросил Атос. Этот простой вопрос прозвучал для д'Эрбле, словно глоток воды. Ему стало стыдно за свою слабость перед гордым и стойким духом своих друзей, и он, улыбнувшись, ответил: — На стороне жизни. А наша жизнь продолжается в наших детях и в памяти тех, кто любит нас. — Если вы искали то, что зовется Арамисом, то вы это нашли, — кивнул ему де Ла Фер, и мушкетеры поторопили коней, чтобы поспеть за детьми, которые въезжали в ворота Кале.
Evgenia: Вернемся к нашим баранам пчелам: Пикардийской пчеле повезло меньше. Не успев взлететь над стеной, через которую переплыл сладкий запах, она врезалась в нагретые солнцем кирпичи и тут же полетела в другую сторону, обиженно жужжа на неблагодарность пчелиного рая. Но как влюбленная девушка, поругавшаяся навеки со своим возлюбленным, бросается за ним вдогонку со слезами всепрощения, так и упрямое насекомое решило отбросить обиды и во что бы то ни стало насладиться манящим ее нектаром. Пчела развернулась, перелетела через стену и, лавируя между домами, запрудившими как попало улицы Кале, понеслась в сторону пролива. Изможденная охотой, пикардийка присела на козырек дома и принялась раздраженно ползать в поисках медоносных наслаждений. Она понимала, что ее хлопотливая жизнь может бесславно завершиться, если ей не удастся немедленно чем-нибудь подкрепиться. Но здесь, в порту, все пронзительно пахло рыбой и морем. Ни одного яркого пятна не украшало унылый для насекомого пейзаж, цветы не зазывали своими распахнутыми лепестками, а дивное облако куда-то пропало, словно растворившись среди этого тяжкого, соленого духа. Пчела замерла на краю козырька и обессиленная готовилась сорваться вниз, чтобы быть растоптанной ногами большой и бесцветной толпы людей, праздно слонявшихся по пристани. Но вдруг ее чуткие глазки пронзило яркое бордовое пятно с пурпурным оттенком. Пикардийке на миг показалось, что это одно из тех видений, о которых с трепетом шелестели по ночам товарки в улье, пугая друг друга рассказами о цветке, который заманивает в страну вечных и бескрайних лугов, откуда еще не возвращалась ни одна пчела. Насекомое не верило своим глазкам, но видение никуда не исчезало, а только дразнило своими сладкими обещаниями. Когда же в бордовом пятне брызнул еще и золотистый цвет, пчела ясно увидела пурпуровую яснотку, ту самую, что зазвала ее на дальний луг, по дороге к которому ее отвлекло сладкое облако и привело сюда, в порт. Как и почему яснотка оказалась посреди рыбного поля, пчела не стала разбираться. Предвкушая буйство нежного пира, она стремглав полетела к желанному цветку, даже не спросив себя, отчего тот расположился на поясе человека. А чуть ниже мы увидим, к чему привело желание покушать ясноткиного нектара: Причиной же громкого вскрика над портовой площадью послужила деятельная пикардийская пчела. Спутав бордовый кошелек с золотым вензелем на поясе нескладного юноши с пурпуровой ясноткой, она села на бархатную поверхность и очень удивилась тому, что это не совсем то, что представлялось ей с козырька крыши. Взволнованно ползая то вверх, то вниз, она не нашла ничего даже близко похожего на цветок, и отчаяние охватило ее от хоботка до кончика жала. Неужели она могла так обознаться? Неужели ее медосборный опыт сыграл с ней злую шутку, и теперь она должна погибнуть от голода среди блеклой рыбы, а не на ярких, сочных лугах? Бархат источал едва уловимую, но обнадеживающую сладость, и воодушевленная этим запахом пикардийка, повинуясь зову своей природы, полезла внутрь в поисках тычинок. На ее счастье, кошелек не был затянут слишком туго, и пчела довольно легко проникла в кромешную муть странной яснотки. Там она наткнулась на унылое сушеное яблоко и несколько дурно пахнущих монет, не стоивших ее жизни. Насекомое слегка попиталось яблоком и попыталось выбраться наружу, но неожиданно кошелек развязали, и туда проникли грязные человеческие пальцы. Нескладный юноша даже не подозревал, что его ждет!.. Он всего лишь хотел достать монету и купить вина в лавке, чтобы утолить прибрежную жажду. Но вместо ощущений привычного металла в его мизинец вонзилось что-то обидно острое, и юноша вскрикнул, потревожив мирно дремавшего лавочника и нескольких близ стоящих рыбаков, оставшихся сегодня без дела по милости его величества Людовика. Ужаленный резко вытащил руку, вдыхая в себя от боли «Сссс!..», поднес мизинец к глазам и обнаружил коряво вонзенное в палец жало. Молодой человек с яростью вытащил его и принялся бешено давить кошелек.. Так закончилась маленькая жизнь бесстрашного пикардийского насекомого. Как только Жаклин заметила кошелек, по которому с ненавистью лупила жертва пчелиного геройства, она тотчас узнала его. Бордовый бархат, золотой вензель «М» — все говорило о том, что он принадлежал когда-то Мазарини. Дочь д'Артаньяна стояла неподалеку от юноши и не верила своим глазам, которые часто видели подобный мешочек в руках у кардинала, когда тот с важным и многозначительным видом шел по покоям королевы Анны. Сомнений быть не могло: нескладный молодой человек, брезгливо вытряхивающий раздавленное насекомое на землю, непостижимым образом раздобыл кошелек его высокопреосвященства, который никогда не расставался по доброй воле с милой его сердцу собственностью. Жаклин тут же забыла о цели своего похода в лавку и решила во что бы то ни стало выяснить, как в руки этого явно небогатого и незнатного юноши попало имущество Мазарини. Но едва девушка сделала шаг к молодому человеку, как тот вскинул на нее глаза, затравленные жизнью, крепко сжал бордовый кошелек и стал пятиться. Это озадачило Жаклин еще больше, ибо она всегда знала, что честные люди не отступают. — — Сударь! — громко окликнула она юношу. — Я хочу задать вам всего лишь один вопрос! Вместо ответа юноша внезапно побежал сквозь толпу в направлении пустого города, беспрестанно оглядываясь на преследующего его дворянина. Нескладный молодой человек был вором; одним из тех, кто ловко крадет кошельки у беспечных подданных его величества в портах, трактирах, лавках, театрах, ярмарках — везде, где собирается много людей, желающих либо что-то купить, либо что-то продать, либо развлечься. До поры до времени дела у юноши обстояли блестяще. Он срезал, вытаскивал, развязывал, потрошил, отбирал, уносил, выманивал, снимал и выигрывал обманом все, в чем хранили деньги или драгоценности. Научившись делать остро заточенные вещи из самых неожиданных и менее всего приспособленных к этому предметов, он умудрялся красть кошельки, даже не приближаясь к человеку Воровское благосостояние росло вместе с опытом, и молодой человек мог себе уже позволить приличное платье, которое отвлекало бдительность путников, завсегдатаев трактиров, кокетливых дам... Имея счастливую наружность, которая не отличалась яркими чертами и была похожа сразу на всю Францию, юноша начал помышлять о переезде в Париж, где, как говорили, безраздельно царили беспечность и толстые кошельки. Но по дороге в столицу зараженный удачей вор заметил на одном из постоялых дворов нищего монаха, на поясе которого неприметно для всех, но не для молодого человека, висел совсем не нищий бордовый кошелек с золотым вензелем. И любитель не своих денег не удержался. Он нагло стащил этот кошелек, а через полминуты монаха зарезали, и постоялый двор мгновенно стал похож на растревоженный улей. Памятуя, что от добычи в случае опасности следует избавляться сразу, молодой человек вытащил из мешочка содержимое, которое оказалось не слишком дорогим и, видимо, фальшивым перстнем, и спрятал его за притолокой. Пустой кошелек он почему-то забрал с собой. То ли оттого, что растерялся, то ли из неизбывной тяги к чужому, то ли опрометчиво посчитав, что мешочек дороже перстня. Ловко ускользнув от погони гвардейцев, вор вернулся в Кале, чтобы переждать бурю вокруг своей нескладной фигуры. И вот тут фортуна повернулась к нему спиной. Юношу стали узнавать. Юношу стали подозревать. Юношу стали бить. Но не за дело, а просто так, от скуки. Он словно превратился в козла отпущения безрадостных рыбацких судеб. И молодой человек решился на отчаянный шаг. Он надумал вернуть перстень вместе с кошельком в первую попавшуюся церковь, чтобы замолить свою вину за грабеж монаха и одновременно умилостивить обидчивую фортуну. Но, снова попав на постоялый двор, изнывая от страха, что его могут тут вспомнить, он, к своему горю, не обнаружил перстня за притолокой. Проведя бессонную ночь в поисках по всему трактиру исчезнувшей добычи, приседая от страха под охи и ахи недавно заведшегося придорожного привидения, юноша с пронырливыми воровскими руками и тяжелым сердцем, возвратился в Кале и остановился возле лавки, размышляя о превратностях своей одинокой жизни. И тут его ужалила пикардийская пчела, словно напоминая о возмездии за грехи. А дальше молодой человек бросился бежать от дворянина с приятной наружностью, чувствуя беспокойным воровским сердцем, что тот заинтересовался именно бордовым кошельком с золотым вензелем.
Nika: Evgenia пишет: Кучер Франсуа, привыкший к медленной езде своей хозяйки, с удивлением наблюдал, как ускоряется жизнь его госпожи. Какая фраза... мне такой никогда не составить... Evgenia пишет: На лице капитана всегда возникала непроизвольная гримаса, когда кто-нибудь интересовался его именем, тем самым напоминая сыну Франции, что тот не знает своего настоящего отца. Автор пропустил словосочетание "которая всегда появлялась". Нефиг себя утруждать, читатель итак догадается. Evgenia пишет: На последних словах сына Арамиса к площади подошла охрана герцога де Лонгвиля Она подошла на словах, или все-таки по асфальту? Evgenia пишет: Она всю ночь гонялась за неугомонным мальчишкой, мокла и тряслась под грозой, металась по спящему Парижу, пока один из охранников не обнаружил лошадей и карету возле прославленного места дуэлей и не сообщил об этом остальным. Следствие ведут колобки... Evgenia пишет: дав петуха, вышел вперед кучерявый охранник Это как? И что это значит? Evgenia пишет: Госпожа показывала два пальца, потом что-то развязывала в воздухе и грозила пухленьким кулачком. о господи, что она развязывала в воздухе?! Evgenia пишет: — Забросьте меня на это животное, а потом и сами садитесь на другое! Она что, не могла сама сесть на лошадь? Evgenia пишет: Но затем, взяв себя в крылья, развернулась и устремилась обратно к лугу. Ну просто нет слов... Evgenia пишет: тихость, с какой Арамис произнес эти слова, пронзила друзей зноем памяти перечитала несколько раз, все равно не поняла тайного смысла фразы. Evgenia пишет: Если вы искали то, что зовется Арамисом, то вы это нашли Это сильно... Evgenia пишет: И тут его ужалила пикардийская пчела, словно напоминая о возмездии за грехи. Это еще сильнее...
Арамисоманка: Странно...Когда я читала, особенно после мерзостей Бушкова, никаких текстовых ляпов не заметила...Книжка показалась пусть детской и примитивной, но все же доброй, несмотря на сюжет. Как-то добрее к мушкетерам, и нет этого убивающего меня Прощай навсегда. Тут хоть чище. Нет совковости, секса на каждой странице. И нет ощущения опустошенности после прочтения, как было с Бушковым. И в Канаде я начала сама забывать, как строятся иные фразы. Поэтому текст я Маркову прощаю, но не прощаю сюжет.
Лиахим: Nika пишет: Она подошла на словах, или все-таки по асфальту? Не знаю, как насчет слов, но, думаю, точно не по асфальту... *представила себе асфальтовую площадь семнадцатого столетия* По поводу глав - это, как уже не раз говорилось, аццкий БРЕД... Я такого еще никогда не видела в печатных изданиях.
Лиахим: Арамисоманка пишет: И нет ощущения опустошенности после прочтения Хм. Не могу с Вами согласиться, сударыня. После такой мерзости - именно потерянность и опустошенность.
Nika: Лиахим пишет: представила себе асфальтовую площадь семнадцатого столетия* Лиахим, вы совершенно правы. Какой, каналья, асфальт в 17ом веке? Не знаю даже, о чем я думала, когда это писала...
Anna de Montauban: Про пчелу - чистый восторг!
Джулия: Арамисоманка пишет: Странно...Когда я читала, особенно после мерзостей Бушкова, никаких текстовых ляпов не заметила...Книжка показалась пусть детской и примитивной, но все же доброй, несмотря на сюжет. Странно... а я как раз Бушкову многое простила за стихи, которые включены в текст. Принимаясь за "альтернативу", уже настраиваешься на то, что все будет не так. И оно как-то... не так болезненно. А здесь человек пришел в мир Дюма... "наследил. Испортил хорошую вещь".
Nika: Джулия пишет: наследил Наследил--это мягко сказано... Джулия пишет: Испортил хорошую вещь Ну, хорошую вещь испортить нельзя... Хотя, наверное, по сравнению с Донцовой, Марининой и теде смотрится наверняка невинно... Я одного не могу понять--зачем ему понадобилось смерти мушкетеров переписывать, да еще таким нелепым образом?
Джулия: Как зачем? По заказу свыше...
полная версия страницы