Форум » Клуб вдумчивых читателей » Сценарий Евтушенко "Конец мушкетеров" » Ответить
Сценарий Евтушенко "Конец мушкетеров"
Grand-mere: Дамы, а я нашла-таки сценарий Е. Евтушенко "Конец мушкетеров" ("Искусство кино" 8-9 за 1988 год). Полагаю, что это первая публикация, но в ней нет ни той странноватой песенки Атоса, которую мы обсуждали, ни той сцены на кладбище, запомнившейся Стелле, когда граф спускается в могилу. Что могу сказать?.. Евтушенко не был бы Евтушенко, не обладай он своим, оригинальным взглядом на общеизвестные вещи; но здесь поэт превзошел самого себя. Читала с интересом, но порой возникало чувство неприятия: автор балансирует на грани - фарса? - пародии? -, иногда и переходит ее. Однако, как говорится, "я все простила" за финальные сцены. Вещь довольно большая (около 60 стр. мелким шрифтом), но эти фрагменты я бы выложила, если не возбраняется юридически ( Ленчик, что скажете?) и интересно форумчанам. Но в таком случае неизбежно придется спойлерить, чтобы понять, что к чему у автора.
Ленчик: В покоях короля - Согласно последней информации государственные преступники расположились в замке, принадлежащем некоему нуворишу Планше,- докладывает Кольбер королю. - Вот карта и план замка... Замок хорошо укреплен. - Но их же всего четверо, - барабанит король пальцами по столу. - Осмелюсь напомнить слова вашего покойного отца о том, что эта четверка стоит армии... - почтительно склоняется Сент-Эньян. - Если надо, мы пошлем и армию, - пылко восклицает Мария-Терезия. - Простите, почему вы позволили себе выразиться: «мы»? – нахмурившись спрашивает король. Мария-Терезия сжимается под его взглядом, ставящим ее на место. Король с подчеркнутой любезностью обращается к Кольберу: - Дорогой Кольбер, армию, конечно, посылать не надо - это будет унизительно для престижа государства, достаточно и роты. Кстати, я прошу передать вашей жене, чью изобретательность я ценю, что я хотел бы с ней побеседовать... Король переводит взгляд на Марию-Терезию и добавляет: - Без посторонних свидетелей. Крыса, встав на задние лапки в золотой клетке, прислушивается к разговору. Внутри замка Планше Посреди огромной залы под каменными сводами стоит гигантский стол, уставленный серебряными блюдами с омарами, устрицами, поросятами, индейками. Горит камин, внутри которого вращаются вертела с дичью. В углу сидят музыканты народного оркестра, настраивая инструменты. Стены и потолок залы увиты живыми цветами, виноградными гроздьями. Суетятся слуги, завершая последние приготовления к приему гостей. Планше с видом художника, делающего последние мазки на созданной им картине, обходит столы, давая указания слугам. - Не вытирайте бутылок… - говорит Планше слугам. - Мои гости любят благородную запыленность на них... Не забудьте поставить для господина Портоса самую большую чашу... Вдоль стены выстроились старички и старушки весьма дряхлого вида, однако роскошно разодетые. Планше проходит вдоль их шеренги, как генерал перед строем солдат, придирчиво оглядывая их. - Господа разорившиеся аристократы... обращается к ним с речью Планше. Прошу вас не забыть, что вам хорошо заплачено за то, чтобы вы создали настоящую аристократическую атмосферу, в которой привыкли вращаться мои дорогие гости. Я человек простой, из народа, и не мне учить вас. Но прошу вас но набрасываться с чрезмерной жадностью на еду, а также не забыть перед уходом сдать мне все драгоценности, одолженные вам, и одежду, взятую напрокат из театра. Если вы будете себя хорошо вести, то вы сможете потом кое-что взять домой из оставшейся еды. Прошу у вас извинений за народную прямоту... В покоях короля Дверца золотой клетки раскрыта. - Вы позволите моей Изабель погулять между двух этих белоснежных холмов? - спрашивает король, лежащий в постели рядом с Монтале, опуская на ее грудь крысу. - Я обожаю животных, ваше величество, - отвечает Монтале, даже не вздрагивая. Крыса обнюхивает ее соски. - Знаете ли вы основное искусство власти - первыми надо убрать тех, кто помог вам получить эту власть? - спрашивает король. - Вы прекрасно владеете этим искусством, ваше величество, - понимающе улыбается Монтале, играя кончиками пальцев с крысой. - Однако, как вы видите, я не убрал вас... говорит король. Мы нужны друг другу. Конечно, вы владеете моей тайной, однако и я владею вашей. Вы - секретный агент ордена иезуитов. Но в наше время банально быть просто агентом, как минимум, надо быть двойным. Изабель, к сожалению, не может превратиться в вас, но вы при ваших артистических способностях сможете превратиться в нее и проникнуть в какую-нибудь щель замка. Помогите мне убрать этих достойных, однако мешающих мне людей, - в первую очередь епископа Ванского и барона дю Валлона. А я постараюсь сделать так, чтобы впервые в истории перстень с печаткой генерала ордена иезуитов перешел на очаровательную женскую ручку. Это будет даже логично, ибо никто не сможет быть таким иезуитом, как женщина. И вообще, я за эмансипацию. - Я стану вашей второй Изабель, ваше величество... говорит Монтале, целуя крысу. Внутри замка Планше Планше, сияя от радости, вводит гостей в обеденную залу. Музыканты по его знаку начинают музыку. Планше представляет гостям нанятых разорившихся аристократов. Из шамкающих старческих ртов слышатся громкие титулы: - Баронесса де Орильяк... Граф Ормессон... Маркиз де Круазье... Графиня Виан. - Неужели это все съедят? - показывает «бабушка» д’Артаньяну на горы еды. - Сожрут и выпустят через зад в размолотом виде, - зло говорит д’Артаньян. - Власть аристократии кончается, бабушка, - посмотри на этих жалких титулованных манекенов. Короли будущего - это торгаши. Они сожрут всех нас и будут только выплевывать пуговицы... Планше, мечущийся по залу, замечает, что д’Артаньян все еще не сел за стол, а стоит посреди зала, чуть покачиваясь, с недоброй презрительной усмешкой на губах. - Что же вы не садитесь, хозяин, - раболепно бросается к нему Планше. - Пожалуйте к столу. - Скажи мне, ценой какой честности ты все ото заработал, Планше? - язвительно спрашивает д’Артаньян, нарочито громко, так что зал невольно затихает. - Я не преувеличиваю свою честность, хозяин, но не хочу преуменьшить своего трудолюбия... - опускает голову Планше, растерянно пытаясь улыбнуться. - Что я могу сделать для вас, хозяин? Д’Артаньян вертит носком ботфорта и показывает на него. - Что-то мои ботфорты запылились по дороге, Планше.. В зале воцаряется полная тишина. Застывают смычки музыкантов. Остолбеневшие слуги глядят на унижение своего хозяина. Торжествующие искорки прыгают в глазах нанятых разорившихся аристократов. - Слушаюсь, хозяин, - ссутулившись от позора, говорит Планше. Он уходит и возвращается с ящичком, двумя щетками и опускается на колени перед д’Артаньяном. Неодобрительно качает головой Атос. Арамис горестно перебирает четки. У Портоса застряло крыло индейки во рту. Глаза жены Планше Трюшен наполняются слезами. «Бабушка» смотрит на д’Артаньяна с недоумением и осуждением. - Разрешите, хозяин, - говорит Планше и ставит ботфорт д’Артаньяна на ящичек. Неожиданно д’Артаньян снимает ботфорт с ящичка, поднимает Планше с колен. - Слушай, Планше, мне кажется, что твои башмаки гораздо пыльнее моих ботфорт... Давай-ка я тебе почищу башмаки по старой дружбе... Д'Артаньян вырывает из рук Планше щетки, силой ставит его упирающуюся ногу на ящичек и вдохновенно начинает чистить его башмаки. Д'Артаньян подмигивает Планше так, как будто все остальное было шуткой. Смычки музыкантов снова пускаются в пляс, раздуваются волынки. Растроганный Планше тоже начинает улыбаться, хотя в его глазах предательски поблескивают слезы. - Я не знала, что ты так хорошо чистишь башмаки, дедушка... говорит, улыбаясь, «бабушка». - Прости мою всемирно известную скромность, но я все делаю хорошо, - говорит д’Артаньян, на мгновение отрываясь от башмаков Планше, и обнимает ее щетками, крепко целуя. - А разве это я делаю плохо? - Хорошо! - говорит «бабушка», жмурясь от счастья. - Граждане Франции! - восклицает д’Артаньян, размахивая щетками. - Надо все делать хорошо - и жить, и умирать. Но самое главное - не надо умирать прежде смерти! Впрочем, и после смерти тоже не надо умирать! У нас уходит столько сил на зависть, на недоверие, что почти не остается сил для любви. Шпага в груди не так страшна, как тысячи иголок, которые мы ежедневно вонзаем друг в друга. Граждане Франции! Давайте любить друг друга! Давайте чистить друг другу башмаки! Давайте не умирать! Д'Артаньян становится на колени перед Портосом, вытягивает его ботфорт из-под стола и весело и яростно чистит. - Не умирай, Портос! Ты еще не съел всех баранов мира, еще не выпил всех бочек! Как я люблю тебя за твое простодушие, за твое застенчивое сердце голубя в груди льва! Не умирай, дружище! - В глазах д’Артаньяна появляются слезы. Д'Артаньян бросается к Атосу, лихорадочно начинает чистить его ботфорты. - Не умирай, Атос! Благородство не имеет права умирать, потому что его место немедленно занимает подлость. Я знаю, что сражаться с подлостью - это все равно что фехтовать с тестом - оно всасывает шпаги! Но все равно, не хорони оружия, Атос! Не умирай, Атос! Д'Артаньян рыдает. Шатаясь, он подходит к Арамису, опускается перед ним на колени и непослушными щетками прикасается к его ботфортам. - Не умирай, Арамис! Я тебе всегда тайно завидовал из-за твоей дружбы с богом. Я забыл, когда я последний раз молился. Кажется, это было в детстве. А в последнее время мне так хочется прийти в церковь, стать на колени где-нибудь в углу, чтобы меня никто не видел, и помолиться. А вот не могу - стыдно. Ты должен остаться жив после моей смерти, иначе некому будет помолиться за меня. Не умирай, Арамис! Плечи д’Артаньяна сотрясаются от рыданий. - Опять глаза на мокром месте! - хватает его за плечи «бабушка». - А у самого ботфорты грязные! Вставай, вставай - можешь считать, что уже помолился. Давай-ка мне щетки! «Бабушка» вырывает щетки из рук д’Артаньяна и, озорно улыбаясь, начинает чистить ему ботфорты. И так хорошо она улыбается, что улыбка с ее лица переходит на лицо д’Артаньяна. - Неужели ты стал верить в бога? - спрашивает Арамис д’Артаньяна. - Верю... - смеется д’Артаньян, глядя на «бабушку», чьи щетки так и летают по его ботфортам.- Только не в седобородого дедушку, сидящего на облаке. Скажу тебе по секрету, бог - это вообще не дедушка. Бог - это бабушка... «Бабушка», отводя рукой со щеткой упавшие на глаза золотые волосы, смотрит на д’Артаньяна и хохочет. На крепостной стене На крепостной стене стоит раскрытый гроб с оружием. Мушкетон и Базен деловито заряжают мушкеты, пистолеты и кладут их рядом с бойницами, Гримо следит в подзорную трубу. Он видит в ней движущиеся цепи солдат, поднимающихся по склону горы. - Пора предупредить хозяев? - спрашивает Гримо. - Пусть потанцуют… - отвечает Мушкетон, слыша звуки музыки, доносящиеся из замка. - А я вот так и не научился танцевать, - вздыхает Базен. – Должность слуги епископа и танцы - увы! - несовместимы... Мушкетон повязывает голову платочком. Базен примеряется к нему, фыркает: - К сожалению, ваша талия необъятна, мадемуазель. Они кружатся в танце, пока Мушкетон не спотыкается и не плюхается в раскрытый гроб. - Черт побери, - пыхтя и стараясь подняться, говорит Мушкетон. – Из этого проклятого гроба не выберешься. - Было бы приятно, если бы твоими устами, мой ребеночек, не глаголила истина, - замечает Гримо, не отрываясь от подзорной трубы.
Ленчик: Внутри замка. Портос уплетает поросенка, заигрывая с Трюшен. Трюшен надевает ему на уши сережки из свежих вишен и что-то шепчет. Гигантский ботфорт Портоса ерзает под столом по туфельке Трюшен, грозя ее раздавить. Пытаясь отвлечь внимание Портоса от Трюшен, бедный Планше лепечет: - Господин Портос, я не советую вам сосредоточивать ваше внимание только на поросенке. Взгляните на этого лебедя. Лебедь фарширован фазанами, фазаны фаршированы куропатками, а куропатки воробьями. - Ели вы когда-нибудь фаршированного орла? - спрашивает Портос у Трюшен, отрезая огромный кусок лебедя. - Мне кажется, он рядом со мной… - тающе лепечет Трюшен. - Орел, фаршированный мужеством. - Но пока еще не жареный! - гогочет Портос. Туфелька под столом залезает внутрь широченного ботфорта. Планше, в отчаянии потупив глаза, подходит к Арамису: - Но отведаете ли омара, господин Арамис? - Он слишком похож на кардинала, а я только скромный епископ,- усмехается Арамис. Планше подходит к Атосу, сидящему в раздумье с нетронутым бокалом вина. - Почему вы так печальным, господин Атос? - Я не печален. Я просто мертв, - кратко отвечает Атос. Д'Артаньян кружится в танце с «бабушкой». - Я люблю тебя больше жизни, дедушка, - шепчет она. - А я тебя люблю, как жизнь, бабушка. Я не умею любить больше жизни, - шепчет ей д’Артаньян, Нанятые аристократы тем временем воруют со стола еду и прячут в рукава, за корсажи с высохшими грудями. Раздается пушечный выстрел. Нанятые аристократы в панике лезут под стол. - К оружию, мушкетеры! - сверкая глазами, кричит д’Артаньян, выхватывая пистолет. - Помогите мне, - говорит Атос. - Я почти ничего не вижу. «Бабушка» подхватывает его под локоть. - Я буду вашими глазами, - говорит она. - Только не забудьте, что вы обещали научить меня стрелять. Д'Артаньян, увлекая всех за собой, бросается к двери. Портос целует Трюшен в разрумянившуюся пухлую щеку. Трюшен ласково поправляет сережку из свежих вишен в его ухе. - Ну-ка, надень мне такую же сережку, как и господину Портосу! - ревниво говорит Планше, неожиданно вытягивая из-под камзола пистолет. - Ты разве... разве умеешь стрелять? - пораженно спрашивает Трюшен. - Я все умею, - говорит Планше. Глаза его сияют торжеством. - За мной, ребята! - командует Планше музыкантам. Оркестр выходит следом за ним. Сережка из свежих вишен гордо алеет на ухе Планше. На крепостной стене Маленький оркестр вдохновенно играет на скрипках и волынках, стоя у одной из крепостных башен. Мушкетеры и их слуги лежат, отстреливаясь, у бойниц. Портос и Мушкетон стреляют из единственной пушки. - Жаль, что маловато ядер, рычит Портос. - Хоть заряжай собственными... К ним подползает Планше. - Как видите, господин Портос, Трюшен подарила мне тоже самое... - не без оттенка самолюбия показывает Планше сережку из свежих вишен на своем ухе. - В таком случае, дорогой Планше, объединив наши уши, мы можем сделать из них вишневую настойку! - гогочет Портос. - Посвящаю этот выстрел обворожительной Трюшен! - Я бы не хотел, чтобы вы разбивали сердце Трюшен, господин Портос, - деликатно, но настойчиво говорит Планше, помогая заталкивать новое ядро в пушку. Для вас она всего лишь одна из многих, а для меня - вся жизнь. - Видите ли, дорогой Планше, я такое чудовище, что мое сближение с Трюшен в ваших интересах, - дразнит его Портос. - Любовь со мной ей настолько разобьет сердце, что склеить его мелкие осколки сможете только вы. Атос учит «бабушку» стрелять, прикладывая к ее плечу мушкет. - Главное - не закрывать оба глаза, когда вы целитесь, - улыбаясь, советует Атос и вздыхает: - А вот мне не помогают даже открытые. Д'Артаньян стреляет сразу из нескольких мушкетов, хватая их один за другим. Д’Артаньян принюхивается. - Что-то сегодня так странно пахнет порох. Боже, да ведь это твои изысканные духи, Арамис. Рядом с ним к бойнице припал Арамис. Ему заряжает пистолеты Базен. Д’Артаньян, продолжая стрелять, вдруг грустнеет. - Знаешь, Арамис, скажу тебе по секрету, сегодня я в первый раз боюсь, что меня убьют. Неужели любовь может сделать человека трусом? А ты боишься смерти? - Дурацкой смерти, - отвечает Арамис, стреляя. - Любая смерть - дурацкая, - отвечает д’Артаньян. Из-за крепостной башни выдвигается пол-лица Монтале, притененное капюшоном, и рука с пистолетом. Монтале прицеливается. На ее мушке лиловое епископское облачение Арамиса. Базен, заряжающий для Арамиса пистолет, видит руку с пистолетом и бросается, перекрывая спину хозяина. Раздается выстрел, и тело Базена медленно сползает по спине Арамиса. - Миледи, хрипит Базен, показывая глазами в сторону выстрела. Но там уже никого нет. - Но она уже тридцать лет как в могиле, - потрясенный словами Базена, шепчет д’Артаньян. - Миледи бессмертна, - качает головой Арамис, горестно прижимая к себе мертвого слугу. - Они отступают! - восторженно кричит Портос, размахивая шляпой. На крепостной стене. Ночь Над зубцами крепостных стен чуть подрагивают звезды. Портос, сидя между Трюшен и Планше, самозабвенно играет на виоле де гамба, и ее весьма несовершенные звуки высекают слезы признательности из глаз хотя и неискушенной, но преданной слушательницы - Трюшен. - Ах, сколько у вас талантов, господин Портос! - шепчет она. Планше ревниво и беспомощно созерцает ее нежные взоры, бросаемые на Портоса. - А знаешь, Арамис, мне кажется, что мы когда-нибудь встретимся в нашей второй жизни и снова будем молодыми, - говорит Атос. Разве ты не веришь в загробную жизнь? - Трудно верить в то, чем всю жизнь зарабатывал деньги, - усмехается Арамис. Д’Артаньян смотрит в звездное мерцание остановившимися глазами. - Мама, как я тебя давно не видел, - шепчет д’Артаньян. Крошечная сгорбленная старушка развязывает узелок. - Возьми, сынок. Я тебе принесла твой любимый гасконский пирог с вишнями. - Мама, разве ты не умерла? - спрашивает д’Артаньян. - Никто не умирает. Все живут всегда, - отвечает старушка. - Значит, я не убил тех, которых я убил? Значит, они живы? Значит, я ни в чем не виноват? - лихорадочно спрашивает д’Артаньян. Мать д’Артаньяна, не отвечая, растворяется в звездном мерцании. - Мама, - шепчет д’Артаньян,- мама... - Спи, обнимает его рука «бабушки». Ты все время с кем-то говоришь во сне. Спи... У крепостных стен. Утро Встает солнце. Солдаты волокут по склону к крепостным стенам пушки. Над пушками возникают облачка выстрелов. Д'Артаньян продирает глаза, просыпаясь от пушечных выстрелов. Глаза его, вздрогнув, застывают. Рядом с мушкетом в проеме между крепостными зубцами лежит беленький раскрытый узелок. На нем пирог с вишнями. - Откуда это у тебя? - спрашивает «бабушка» и пробует. Ух, какой вкусный! - Д'Артаньян опускает глаза, не отвечая. Края узелка чуть колышутся от утреннего ветра. На горной дороге По горной дороге скачут Сент-Эньян, Кольбер и еще несколько всадников. Вдали на вершине виден замок, окутанный дымом. Слышатся выстрелы и взрывы, отдаваясь эхом в горах. - Они еще держатся! - восхищенно и подавленно восклицает король. На крепостной стене и во дворе замка с шипением прыгают пушечные ядра, разрушая зубцы крепостных стен, башни. Неподвижно лежат тела мертвых музыкантов - лишь четвертый, окутанный дымом, самозабвенно продолжает играть на волынке. Подставляя лестницы, по крепостной стене лезут солдаты, - Настоящий мушкетер даже гроб превращает в оружие! - рычит Портос, поднимая над головой гроб и нанося страшные удары по головам, отпихивая лестницы ботфортами. Его слуга Мушкетон отбивается прикладом мушкета. Планше стреляет с колена, хотя руки его и трясутся от страха. Портос швыряет гроб вниз на нападающих. - Я что-то проголодался, - бурчит Портос, срывая с уха сережку из вишен, и отправляет ее в рот.- Где моя маркитанка? - Я принесла вам вчерашних перепелочек, которые вам так понравились, - ползет к нему с корзиной Трюшен. "Портос выхватывает шпагу, видя, что на него надвигаются солдаты, все-таки проникшие на крепостную стену. - А вы их подогрели, дорогая Трюшен? - избалованно спрашивает Портос, фехтуя. Из-за башни появляется Монтале, целящаяся в Портоса. - А как же! - нежно говорит Трюшен, привставая на цыпочки и засовывая в рот Портоса перепелку, которую он всасывает чуть ли не вместе с ее пальчиками, продолжая фехтовать. Планше, терзаемый ревностью, горестно отводит глаза. Выстрел не слышен в общей пальбе. На спине Трюшен расплывается кровавое пятно, и она медленно опускается. Планше в отчаянье бросается к мертвому телу Трюшен, рыдает. - Граждане Франции, - кричит д’Артаньян, отбиваясь во дворе двумя шпагами от двух десятков солдат. Ну какие же вы граждане! Вы думаете, что быть настоящим гражданином - это выполнять приказы? Какие вы дураки! Правильно говорил мой дядя из Гаскони - мать дураков всегда беременна! Я тоже был когда-то таким дураком и таскал по чьим-то приказам из огня, как мартышка, каштаны и бриллиантовые подвески... Запомните, что говорю вам я, д’Артаньян: самый большой подвиг - это неисполнение преступных приказов. Все самое лучшее в мире не нуждается в приказах. Нельзя приказать дружбу. Нельзя приказать любовь... Выполняйте только один приказ - то, что вам приказывает ваше сердце... Ну что же вы меня не слушаете? Зачем же вы хотите убить меня и заставляете меня убивать вас? Неужели так будет всегда? Неужели люди всегда будут убивать друг друга! На черта такая жизнь Вдруг рыдающий Планше видит, что внизу, во дворе замка, д’Артаньян з одиночку отбивается двумя шпагами. Сзади к д’Артаньяну ползет солдат с выставленной вперед шпагой. Планше прыгает с крепостной стены вниз, прямо на эту шпагу, спасая хозяина. - За мной еще остается должок – почистить ваши ботфорты, хозяин, - шепчет Планше, умирая. - Бабушка, где ты? - кричит д’Артаньян, отбиваясь от шпаг. - Я здесь, - раздается голос с крепостной ‘стены из облаков дыма. «Бабушка» поддерживает неуверенную руку Атоса со шпагой, помогая ему найти направление удара. - Проклятие. Я почти ничего не вижу, - шепчет Атос.- Где Гримо? - Его убили, - отвечает «бабушка». Я ваш Гримо. - Иди к своему дедушке. Возьми для него эти два заряженных пистолета! - говорит Атос «бабушке». - А я как-нибудь справлюсь. - Но вы же ничего не видите, - шепчет «бабушка». - Я все вижу! - кричит Атос, с силой отталкивая ее, и обращается к нападающим. - А ну подходите ко мне поближе, и мы разберемся, кто лучше видит. Атос делает несколько выпадов в пустоту. Солдаты потрясенно опускают шпаги, понимая, что он почти слеп. - Ну где же вы, где? - тычет воздух шпагой Атос.- До чего я дожил - я фехтую с воздухом! Неужели я вас вех уже уложил? АЙ да старый Атос! Нет, я чувствую, что вы где-то здесь, рядом. Подходите, трусы! Атос делает неверный шаг возле крепостного зубца, отбитого пушечным ядром, и падает вниз, разбиваясь о скалы. Сверху его тело, раскинувшее руки, кажется распятием. Монтале подкрадывается сзади к Арамису, стоящему на крепостной стене и вонзает кинжал в спину, в его лиловое епископское облачение. Епископ падает. Монтале невольно вскрикивает - у его ног лежит тело убитого еще раньше слуги Арамиса - Базена, переодетого в епископское облачение, Настоящий Арамис накидывает ей сзади на шею цепь с золотым епископским крестом, душит ее, усмехаясь: - Как вы, однако, меняете ваши лица, миледи.. Нехорошо быть двойным агентом, нехорошо. Спасибо, Базен. Настоящий друг выручает даже тогда, когда ом мертв... На склоне у крепостных стен У безостановочно стреляющих по замку пушек стоят король с подзорной трубой, Сент-Эньян, Кольбер. - Ваше величество, - докладывает офицер с лицом, закопченным дымом, и забинтованной головой. - Я отказываюсь что-либо понимать. Кажется: мы всех их уже убили, а они еще живы. - А я понимаю, - говорит король.- К сожалению, запоздало, но понимаю. Мой покойный отец был прав - эта четверка действительно стоит армии. Я смертельно ошибся - этих людей нужно было иметь на своей стороне. Ну что же, если их нельзя победить, надо попробовать купить. Но деньгами их, конечно, не купишь... В подвале Портос и Мушкетон отступают, обороняясь. - Меня убили, хозяин, - шепчет Мушкетон, падая на широкую грудь Портоса. - Прикройтесь мной. Наконец-то и моя жизнь пригодится. - Слуга Портоса закрывает глаза. Портос фехтует из-за его трупа, как из-за щита, и вволакивает его в подвал, захлопывая дверь на засов. - Какой аппетитный пейзаж! - оглядывается Портос на свисающие с потолка колбасы, копченые окорока. - Садись, мой славный Мушкетон. Мы ведь с тобой оба большие охотники полакомиться. Боюсь только, что это наш последний обед, Портос срывает с крюка огромный окорок, разламывает его, всовывая половину в мертвую руку Мушкетона. Дверь между тем трещит от ударов. Портос вонзает свои могучие зубы в окорок, вздыхает: - Да, мне всегда не хватало такой хозяйки, как Трюшен. Но неужели мы не выпьем с тобой напоследок, Мушкетон?! Держи... Портос всовывает в мертвую руку слуги кружку. Портос надламывает могучими кулачищами верхнее дно у бочонка и радостно кричит: - Какой подарок судьбы! Это порох! Если умирать, так громко! Правильно я говорю, Мушкетон?! Портос вставляет в бочонок трут, высекает огонь. Дверь разламывается в щепы. - Заходите, дорогие гости! Будьте как дома! - приветственно ревет Портос, поднимая над головой бочонок с пылающим трутом. "Сквозь пролом в двери просовывается рука с пистолетом, раздается выстрел. Портос шатается, еле удерживая бочонок в руках. Наконец, дверь распахивается, и нападающие в ужасе пятятся. Портос, собрав последние силы, швыряет бочку. Раздается страшный взрыв. Когда дым рассеивается, Портос стоит на коленях, поддерживая на плечах, как Атлант, рухнувшие на него своды. Перед его лицом покачиваются на крюках колбасы и окорок: - Сколько вкусных вещей я покидаю на белом свете... - вздыхает Портос. Последние его силы на исходе. - Слишком тяжело... вздыхает Портос, сдаваясь страшной тяжести, и то, что было им, исчезает под облаками каменной пыли. Во дворе замка Все затянуто густым, почти непроглядным дымом. Продолжает играть обезумевший от пальбы волынщик, но вот и он тихо падает на землю, убитый случайной пулей. Волынщик неподвижен, а звук все еще выходит из наполненной его дыханием волынки. - Д'Артаньян! Д’Артаньян! - раздается крик в дыму. - Приказ короля! Озираясь, появляется Сент-Эньян. - Какой еще приказ! - выныривает из дыма д’Артаньян, пошатывающийся, обугленный, окровавленный, держа в руках пистолет и шпагу. - Хватит приказов! Кто может мне приказывать! Я вышел в бессрочную отставку! - Приказ о вашем назначении маршалом Франции! Вот маршальский жезл! - кричит Сент-Эньян, на мгновение теряя д’Артаньяна из вида. - К черту... - хрипит д’Артаньян, снова выныривая из дыма. Когда я был юн и во что-то еще верил, я был бы до глупости счастлив этому маршальскому жезлу. А что он для меня теперь? Не больше простой палки. Д’Артаньян растворяется в дыму. - Пожалейте меня, - беспомощно кричит Сент-Эньян.- Король снимет с меня голову, если я не передам вам маршальского жезла. - Дай-ка я сначала уложу вон ту усатую морду, уж больно она отвратительная,- прицеливается д’Артаньян куда-то в дым и отбрасывает выстреливший пистолет. - Ладно, так и быть, давай. Выставив вперед шпагу, как бы нащупывая ею врагов в дыму, д’Артаньян протягивает свободную руку назад. - Ну где же эта палка? Постой, постой, и опять какая-то морда, не лучше прежней. Куда исчезли вое человеческие лица? Вокруг сплошные морды. Сент-Эньян протягивает жезл, пытаясь вложить его в руку д’Артаньяну, но рука ускользает в дым, жезл в пустоту. В дыму, словно призрак, с земли приподнимается, казалось, задушенная Монтале, держась за горло. Собрав последние силы, она нашаривает пистолет и стреляет в д’Артаньяна, опять падая на землю. Д’Артаньян хватается за спину. Д’Артаньян, роняя шпагу, плавно-плавно падает. Руки д’Артаньяна неподвижно лежат, почти касаясь друг друга, но так и не дотянувшись до маршальского жезла. К д’Артаньяну из дыма бросается «бабушка», держа в руках два заряженных, но уже теперь не нужных ему пистолета. - Дедушка, что с тобой? Дедушка, не умирай! Дедушка, ты еще такой молодой! Из дыма появляется Арамис и опускается на колени перед д’Артаньяном, закрывая его глаза. - Атос - это благородство, и оно убито... - шепчет Арамис. - Портос - это простодушие, и оно убито.. Д'Артаньян - это смелость, и она убита... Что же такое я, и за что я наказан жизнью? Неужели бессмертна только миледи? Из дыма подползает тот самый крестьянский мальчик, который фехтовал с д’Артаньяном. - Дяденька, - спрашивает он шепотом Арамиса. - Значит, это и был самый настоящий д’Артаньян? - Да, отвечает Арамис.- Самый настоящий. Мальчик поднимает уроненную д'Артаньяном шпагу и вскакивает в атакующую позицию. - Я – д’Артаньян!.. - кричит мальчик так бесстрашно и убежденно, что ему нельзя не поверить. Послесловие Медленно, как мед, струится река, едва шевеля водоросли, камыши, блестки солнце. Медленно скачут галопом четверо мушкетеров, улыбаясь друг другу молодо и озорно, как в старые добрые времена. Ветер развевает их белоснежные плюмажи. Мушкетеры подъезжают к реке, сближают коней, обнимают друг друга и смотрят в воду. Но в ней - отражения только четырех одиноких коней, заседланных, но уже без всадников.
stella: , Ну, а теперь как?
Черубина де Габрияк: stella !!!! Раз два три четыре пять! Могу написать еще так: пи...пи...пи... Прочитав твое предисловие, я почти поверила. Но млин, после него я дочитала до конца. Все могло быть так, как заявлено. Просто автор все испохабил. Тот случай, когда не хватило чувства меры.
stella: Черубина де Габрияк , вот с чем я согласна, так это с тем, что не хватило чувства меры. Но это - врожденное качество: соблюдать меру. Конец пафосен и драматичен, и верен во многом Канону. По духу верен. А остальное - это от воспитания тоже зависит. Упоение натурализмом не при Евтушенко появилось. Золя тоже этим страдал, а до него и Ренессанс грешил. Натурализм Евтушенко действительно червивый, и этим он здорово мешает нашему воображению. Но если бы не это?
Черубина де Габрияк: stella пишет: Но если бы не это? Что называется: Если бы! Это все, что мне удается найти цензурного.
Лея: Уважаемые участники форума: Огромное вам спасибо за то, что вы нашли, а потом выставили на форуме сценарий Евгения Евтушенко «Конец мушкетеров». Я его читала много лет назад, а последнее время безуспешно пыталась найти в интернете, и вот – нашла, с вашей помощью. Признаюсь, что нередко захожу на ваш сайт, так же, как на Дюманию, и некоторые ваши сочинения («Ангел для героя», «Хозяйка с улицы Феру», «Сказочка», рассказы Stella и Lys и др.) вошли в число моих любимых литературных произведений – на мой взгляд, это именно литература, а не фанфики. В отличие от вас, я не вправе считать себя дюманом или, тем более, дюмаведом, но любовь к четверке мушкетеров и их уникальной дружбе пронесла через всю жизнь, поэтому интерпретации Трилогии всегда вызывают у меня интерес. Я стараюсь не встречать их в штыки: во всех вариациях на тему мушкетеров можно найти что-то позитивное. Одни преподносят героев в неожиданном ракурсе и помогают лучше их понять; другие позволяют проследить, как меняется восприятие легендарной четверки от страны к стране, от эпохи к эпохе: в третьих герои и их приключения используются авторами в качестве призмы, сквозь которую четче видны некоторые актуальные проблемы. Именно к последней категории, на мой взгляд, относится сценарий Евтушенко, который перебрасывает нас в XVII век и в мир мушкетеров, чтобы более выпукло обрисовать проблемы первых лет перестройки. В сущности, автор даже предсказывает явления и умонастроения следующей декады: крушение надежд на «прекрасный новый мир», перевороты и попытки переворотов, засилье нуворишей, разорение интеллигенции, превращение страны в огромный блошиный рынок, г,де все что-то продают, чтобы выжить... Да, мушкетеры (в частности, д’Артаньян и Атос) в сценарии больше похожи на советскую фрондирующую богему, чем на героев Дюма, особенно д’Артаньян с его пьянством (?), «беспорядочными половыми связями» и хулиганскими выходками, но все-таки Евтушенко (тут я согласна с вами, Stella) не слишком далеко отошел от канона. Его д’Артаньян – карьерист и неудачник, осознавший, что в погоне за военными чинами он упустил простые земные радости; Атос – монархист и одновременно бунтарь, способный высказать правду-матку королю и переоценить свою роль в истории (он хоронит не только оружие, но и идею героизма); Арамис – хитрец, скрывающий безмерные амбиции за маской кроткого пастыря, и т.д. Даже флирт Портоса с Трюшен и сережки из вишен соответствуют канону. Конечно, можно воспринять использование автором героев Дюма, как обычную «маскировку» советских писателей и режиссеров, которые прикрывались другой эпохой или произведениями классиков, чтобы выразить свои идеи, свое отношение к злободневным проблемам. Тем более, что Евтушенко прекрасно знал, где находится граница между дозволенным и неприемлемым инакомыслием. Но ведь в годы перестройки эту грань уже можно было перейти. Подобно Grand Mere, меня тронули цитаты из «Кота в сапогах» и ассоциации с Ростаном. А мальчик со шпагой в руке, восклицающий «Я – д’Артаньян», напоминает конец мюзикла «Камелот», где король Артур встречает ребенка, мечтающего стать Рыцарем Круглого Стола. Но главное достоинство сценария – идея бессмертия мушкетеров, их дружбы и их принадлежности к лагерю добра - Евтушенко, в отличие от некоторых современных авторов, не стремится дегероизировать и развенчать четверку. Грубый натурализм (ИМХО) – дело вкуса: кому-то он понравится, кого-то оттолкнет. На мой взгляд, бОльшим недостатком сценария является изобилие поверхностных, броских, фраз-афоризмов: автор, видимо, надеялся, что их разберут на цитаты. Добавлю, что, подобно Stella, я не потеряла надежды «откопать» телеспектакль «Двадцать лет спустя» 1971 года. Сериал Диамана-Берже смотрела на YouTube (с английскими субтитрами) года два назад, и он произвел на меня большое впечатление. Правда, он потом исчез, и все мои последующие поиски были безуспешны. Что же касается сериала Жигунова, то, при всех недостатках, я считаю его одной из лучших экранизаций «Трех мушкетеров». Но об этом – позже. Сейчас мы обсуждаем «Конец мушкетеров».
Ленчик: stella пишет: Ну, а теперь как? Да как-то уже никак, честно говоря. stella пишет: Но если бы не это? История не знает сослагательного наклонения. Поэтому никакого "если бы" быть просто не может. Предисловие видела. Мой косяк - пропустила, перенесу в начало темы. Какой вывод я из него делаю? Неутешительный. Известный человек воспользовался свой известностью и протащил в печать ведро гипертрофированной грязи. Замешанной на любимых персонажах. Мне это неприятно. Мягко говоря.
Черубина де Габрияк: Ленчик , +++++ Все что вы написали, очень созвучно моим мыслям и ощущениям. Лея , Добро пожаловать. Но с вашим постом согласиться не могу: Лея пишет: Тем более, что Евтушенко прекрасно знал, где находится граница между дозволенным и неприемлемым инакомыслием. Но ведь в годы перестройки эту грань уже можно было перейти. Вот именно, что знал. И есть грани, которые нельзя переходить даже в Перестройку. Это как ящик Пандоры, который раз открыв... Что и было сделано Евтушенко со товарищи.
Ленчик: Черубина де Габрияк пишет: Лея, Добро пожаловать. Но с вашим постом согласиться не могу Но все равно добро пожаловать! Обычно мы очень добрые и не кусаемся Тут просто что-то... приболели чуть-чуть))
Лея: Ленчик, спасибо! Я знаю .что вы добрые и не кусаетесь, именно поэтому решила поделиться своим мнением. Легендарная фраза Портоса: "Я дерусь просто потому, что дерусь!" - явно не лозунг Дюмасферы, где все дебаты базируются на любви к мэтру и его героям.
stella: Лея , вы не оставили меня в одиночестве. Спасибо за поддержку. Короче, не проходите мимо, регистрируйтесь. Я давно чувствовала, что приходит кто-то, очень благожелательный и заинтересованный. Мы кусаемся(иногда ), но я думаю, вы нас уже достаточно знаете и знаете, как мы кусаемся.))) Добро пожаловать к нашему столу. А можно и в самом деле ко столу, потому что мы иногда и в ЗУМе встречаемся. Кстати, кусучие дамы, как по этой части? Новый Год не за горами.
Лея: Stella, спасибо! Я охотно зарегистрируюсь, если вы примете меня в свою команду. Найти единомышленников в наше безумное время, когда люди упиваются "дракой ради драки", и травлей ради травли, нелегко, и такие встречи надо ценить
Ленчик: Лея, в таком случае, в следующий раз, когда будете писать на форуме, поставьте галочку "зарегистрироваться", тогда вам не придется каждый раз ждать, когда ваши сообщения пройдут премодерацию. Админы тоже люди - они иногда спят, работают и т.д., в общем, не сидят сутками на форуме и не всегда могут оперативно пропустить то, что вы написали.
Лея: Отлично, Ленчик, присоединяюсь!
Grand-mere: Мальчик поднимает уроненную д'Артаньяном шпагу и вскакивает в атакующую позицию. - Я – д’Артаньян!.. - кричит мальчик так бесстрашно и убежденно, что ему нельзя не поверить. "И все же конец наш еще не конец, конец - это чье-то начало!.."
Grand-mere: Стелла пишет: И если у Евтушенко они сопротивляются давлению, пусть и старики, пусть и карикатурные подчас - но герои, то теперь их используют для показа всяких мерзостей и отклонений. Именно! Евтушенко все-таки до слэша мушкетеров не унизил.
stella: "И все же конец наш еще не конец, конец - это чье-то начало!.." Grand-mere , вот и получается, что вылив тонны грязи, Евтушенко еще не разуверился до конца в том, что все еще может наладиться и справедливость восторжествует. Лучик надежды.
Grand-mere: Ленчик! Большое Вам спасибо, что проделали такую объемную работу, вдобавок неприятную Вам. Лея Добро пожаловать!!
Черубина де Габрияк: Grand-mere пишет: Евтушенко все-таки до слэша мушкетеров не унизил. Grand-mere, Позволю себе не согласиться. Просто не было это тогда еще модным явлением и не понял бы уж совсем никто. Думаете его бы остановило это в иных условиях? Не унизил, но в помоях искупал и их, и читателя знатно. Виконта вообще прихлопнул мимоходом. В конце концов можно было ровно все то же самое написать иначе. С той же идеей, что подмена близнецов ничего не дала и новый оказался бы хуже прежнего (хотя Арамис не дурак был и не наивный, думаю, он оставлял себе рычаги управления Филиппом). Я хотела было сказать, что в его случае форма убила содержание. Да вспомнила слова Гюго, говорившего, что "форма, это содержание, вышедшее на поверхность" (игра слов: во фр. языке содержание, суть, дно - одно слово) Так что, какое содержание, такова и форма.
полная версия страницы