Форум » Клуб вдумчивых читателей » Сценарий Евтушенко "Конец мушкетеров" » Ответить
Сценарий Евтушенко "Конец мушкетеров"
Grand-mere: Дамы, а я нашла-таки сценарий Е. Евтушенко "Конец мушкетеров" ("Искусство кино" 8-9 за 1988 год). Полагаю, что это первая публикация, но в ней нет ни той странноватой песенки Атоса, которую мы обсуждали, ни той сцены на кладбище, запомнившейся Стелле, когда граф спускается в могилу. Что могу сказать?.. Евтушенко не был бы Евтушенко, не обладай он своим, оригинальным взглядом на общеизвестные вещи; но здесь поэт превзошел самого себя. Читала с интересом, но порой возникало чувство неприятия: автор балансирует на грани - фарса? - пародии? -, иногда и переходит ее. Однако, как говорится, "я все простила" за финальные сцены. Вещь довольно большая (около 60 стр. мелким шрифтом), но эти фрагменты я бы выложила, если не возбраняется юридически ( Ленчик, что скажете?) и интересно форумчанам. Но в таком случае неизбежно придется спойлерить, чтобы понять, что к чему у автора.
Ленчик: На торговой улице Парижа Д'Артаньян и девушка выходят на оживленную торговую улицу, взявшись за руки, заливаясь хохотом и не обращая внимания на бегущего вслед за ними приказчика с умоляюще воздетыми руками. - Маски на все вкусы! При желании прирастают к лицу! - зазывает продавец масок. Вокруг раздаются крики. - Артишоки! Спаржа! Свежие устрицы! Луковый суп! - Ночной горшок Маргариты Наваррской! - подныривает какая-то писклявая старушка, суя под нос д’Артаньяну фаянсовый белый сосуд... - А горшок хорошо вымыт? - спрашивает д’Артаньян у старушки. - Конечно, - с достоинством отвечает она. - Увы, тогда он гораздо менее ценен для истории, - смеется д’Артаньян. - Настоящий топор королевского палача! Им отрублено более ста голов! - рычит человек с косматыми зарослями на распахнутой груди. - Анонимные эпиграммы на короля и мадемуазель де Лавальер, - подпольно шепчет инвалид на костылях. - Эликсир от импотенции! - мрачно бормочет человек с лошадиным лицом, тряся флакончиками перед д’Артаньяном. - Мой друг, мне его нужно пить бочками! - с веселой грустью отвечает д’Артаньян. Д'Артаньян и девушка останавливаются у ювелирного ряда. - Оказывается, для шеи бывает кое-что лучше намыленной веревки. - улыбается д’Артаньян. - А ну-ка, примерь эту жемчужную нитку. Девушка примеряет вне себя от радости. - Любезный, а кому принадлежит этот ювелирный ряд? – спрашивает д’Артаньян продавца ювелирного ряда. - Господину Планше, - не без гордости отвечает продавец. - Передай господину Планше, что его хозяин д’Артаньян конфисковал этот жемчуг в счет уплаты его долгов! - беспрекословно заявляет д’Артаньян, увлекая девушку дальше, не слушая причитаний продавца. Индус в чалме продает пятнистого удава. - А вот ожерелье и для меня! - восклицает д’Артаньян, беря удава и обвивая им шею. Индус что-то лопочет по-своему, знаками требуя денег. - Я надеюсь, любезный, что все в Индии, как и во Франции, или уже принадлежит, или будет принадлежать господину Планше! - смеется д’Артаньян. За д’Артаньяном и девушкой теперь бегут уже трое - приказчик торговой лавки, продавец ювелирного ряда и индус, размахивая руками и крича. Но д’Артаньян двигается сквозь толпу стремительно и как бы танцуя. Удав качает раздвоенным языком перед лицом шарахающихся людей. Д’Артаньян хватает охапками розы, гвоздики у цветочного ряда, швыряет их в воздух, осыпая толпу. - Граждане Парижа, это вам от самого щедрого в мире человека - господина Планше! - д’Артаньян всовывает одну из роз в пасть удаву. И тебе тоже! Затем один за другим подкидывает в воздух несколько арбузов, которые раскалываются о головы, обнажая сочную красную мякоть. - Да здравствуют ваши несокрушимые головы, граждане Парижа, и среди них - великая голова господина Планше! Д’Артаньян вырывает у кого-то из рук бутылку, направляет пенистую струю себе в горло и в горло девушки, пьет на ходу, срывает с крюка копченый окорок, рвет его зубами, опять пьет, крича: - За здоровье господина Планше! - Держите его! - раздаются крики. - Это сумасшедший! Это вор, переодетый мушкетером, это он, наверно, изнасиловал несчастную горбунью с улицы Кота-Рыболова. - Такой тип, впрочем, может изнасиловать и кота, добавляет кто-то. На д’Артаньяна уже набегают люди, вооруженные палками, бутылками, сковородками. - Ой, дедушка, прольется кровь! - шепчет девушка. Д'Артаньян хватает ее, вскакивает вместе с ней на гору апельсинов, обнажая шпагу. Удав на его шее продолжает раскачивать розу в пасти. - Граждане Парижа! - вдохновенно кричит д’Артаньян. - Неужели ваши сердца заплыли жиром, и вы не понимаете, что перед вами не вор, не сумасшедший, а просто счастливый от любви человек?! Неужели сумасшествие счастья опасней, чем ежедневное сумасшествие скуки? Неужели мы все выродились? Неужели всем нам нужен эликсир от импотенции? Где мои Атос, Портос и Арамис? Где мой верный Планше?! - Я здесь, - неожиданно раздается тоненький крик. Толпа раздвигается, и, выскочив из раззолоченной кареты, к д’Артаньяну спешит кургузенький, невзрачный человечек, однако разодетый, как павлин, с гроздьями перстней на пальцах. - Хозяин! - со слезами рабской преданности кричит Планше, обнимая соскочившего с горы апельсинов д’Артаньяна. - Боже мой, сколько лет! - Это моя бабушка, - представляет д’Артаньян девушку. - В таком случае, вы прекрасно сохранились... - церемонно расшаркивается Планше, несколько испуганно косясь на удава с розой в пасти. - А это что? - Это твой подарок мне, Планше… - смеется д’Артаньян.- Только не забудь расплатиться с этим бедным индусом... Планше, кряхтя, расплачивается. Индус сладко кланяется, прижимая руки к груди. - А теперь неплохо бы угостить этих милых людей в честь нашей встречи! - озорно предлагает д’Артаньян, показывая на толпу. - Всех? - с ужасом оглядывается Планше. - Всех, - безжалостно говорит д’Артаньян и кричит мой старый друг Планше угощает всех вас. - Да здравствует Планше! Да здравствуют мушкетеры! - радостно ревет толпа. В имении Портоса Могучий обнаженный торс, увенчанный головой, обвитой виноградными гроздьями, высовывается из огромной дубовой бочки. Обладатель столь могучего торса и столь замечательной головы, сопя и обливаясь потом, колотит босыми ногами по виноградной жиже. В бочке - дырка, и оттуда по желобу - виноградный сок стекает в деревянную колоду. Рядом с бочкой гора винограда. Вокруг бочки на зеленой лужайке в витых белых креслах сидят три прелестницы и играют на виолах де гамба. Обладатель огромного, могучего торса старается давить вино в такт музыке. Напротив бочки стоит стол, накрытый кружевной скатертью, с которого грустно взирает кабанья голова с укропом в зубах. Ее окружают окорока, кровяные колбасы, фазаны, перепелки, разнообразные сыры и фрукты. Рядом навытяжку стоят лакеи в парадной одежде. Толстый до того, что на нем лопается одежда, к обладателю могучего торса подкатывается шарочеловек в ливрее. - Господин, какой-то оборванный, нищий священник осмелился спросить Портоса. - Ну, а ты? - Я, естественно, сказал, что это имение барона дю Валлона, ибо это такая наглость - не произносить вашего полного титула. - Дурак, Мушкетон! - стукает его по лбу ручищей, красной от виноградного сока, Портос. - Тот, кто помнит имя Портоса, не может быть плохим человеком! Проси! Портос делает знак, и ему подают чашу, наполняя ее виноградным красным соком из колоды, соединенной с бочкой. Портос с наслаждением пьет, ритмично раскачиваясь под звуки виол и продолжая работать ногами. Сзади вкрадчиво подходит Арамис и обнимает его лицо ладонями. - Жоржетт, - пытается кокетливо угадать Портос. - Какие у тебя странные сегодня духи... - Нет, не Жоржетт, - женским голосом лепечет Арамис. - Мари-Роз! - блаженно рычит Портос. - Нет, не Мари-Роз,- лепечет Арамис. - Тогда это ты, моя маленькая Сюзанн. Я тебя сейчас узнаю по твоей наливной грудке, моя перепелочка! - урчит Портос и, ища ручищами эту обетованную грудь, хватается за тяжелый золотой крест на рясе Арамиса. С выпученными от неожиданности глазами Портос вырывает голову из ладоней Арамиса, кряхтя, разворачивается в виноградной жиже и восторженно орет: - Арамис! - лобызаясь, вываливаясь из бочки, грозя ее развалить, так что Арамису только и остается снова опустить его в оную. Радость Портоса неописуема. - Чашу! - кричит Портос. Немедленно вторую чашу! Я зачерпну для тебя прямо из бочки. Не беспокойся, дружище, я хорошо помыл ноги. - Какая жалость, что ты совершил омовение ног, Портос, - улыбается Арамис, скрывая непроизвольную судорогу в горле, но выпивая. Что может быть слаще нектара, рожденного немытыми ногами близкого друга! Однако как ты замечательно придумал. Пить вино, одновременно находясь внутри вина. - Ты можешь проделать то же самое, у меня есть вторая бочка, - радушно предлагает Портос. - В жару это так освежает. Кстати, сейчас как раз время обеда. - Ну что же, мой друг, - лукаво улыбается Арамис, - я, пожалуй, приму твое приглашение, хотя, может быть, вид хилого обнаженного тела служителя господа несколько смутит этих трех граций, столь изящно играющих на виолах. - Да что ты! Они настолько все влюблены в меня, что не заметят и Аполлоне, успокаивает его Портос. - Правильно я говорю, крошки? Все три грации одновременно кивают, как заводные куколки, продолжая играть. Арамис раздевается, оставляя на груди крест, и залезает в бочку, стоящую рядом. - Действительно, освежает. Портос хлопает в ладоши, и лакеи подносят стол прямо к бочкам. Портос берет в огромные ручищи кабанью голову, вгрызается в нее и передает затем Арамису. - Я тебе оставил одно ухо и полноздри, - говорит Портос. - Настоятельно рекомендую. Говорят, что когда ешь уши кабана, от этого улучшается слух, а когда ноздри, то нюх. - Угу, - с ужасом бормочет Арамис, растерянно тыкаясь в кабанью морду. - Как прекрасно, что ты приехал, мой друг. Мне так тяжко без тебя, Атоса и д’Артаньяна, - неожиданно переходит на сентиментальную интонацию Портос. - Я ведь здесь прозябаю. Да, да, прозябаю и загниваю. Однако это не мешает Портосу сопроводить свою грустную тираду поглощением сразу нескольких перепелок, которых он швыряет одну за другой в пасть, со смаком хрустя их нежными косточками. - От тоски я дошел до того, что научился играть на виоле де гамба. Хочешь послушать? - вздыхает Портос. - Разумеется, - ласково кивает Арамис. Одна из трех граций передает свою виолу Портосу. Продолжая сидеть в виноградной жиже, Портос делает несколько ужасающих музыкальных пассажей. Мушкетон, лакеи и грации восхищенно аплодируют. - Прекратите ненужный фимиам, - застенчиво бурчит Портос. - Арамис, ты позволишь, я выпью из твоей бочки в знак нашего братства? - Черпай полной чашей! - улыбается Арамис. - К счастью для тебя, я не успел помыть ног, и потому я надеюсь, что горькая пыль странствий в соединении со сладостью, дарованной Бахусом, создадут неповторимый купаж. - Да, появилась приятная горчинка...- причмокивая, смакует вино Портос, - и даже некоторая крепость. - Это потому, мой дорогой Портос, что пыль странствий на моих ступнях до-олгой выдержки... - ласково подсказывает Арамис. - Однако буду искренним, меня привели к тебе отнюдь не дегустационные интересы, а. Арамис делает паузу и торжественным, даже несколько зловещим тоном добавляет: - национальные. Портос выжидательно встрепенулся, как старый боевой конь, заслышавший звук походной трубы, однако машинально продолжая уничтожать окорок. Арамис перегибается из своей бочки и шепчет: - На троне самозванец, выдающий себя за короля. Настоящий король в Бастилии. Надо спасать Францию! Портос расправляет свое могучее тело, так что бочка начинает трещать и сквозь трещины текут красные струи. - Коня! Шампанского! Шпагу! - рычит Портос и мощным движением ручищ разрывает обручи бочки, разваливая се. Портос предстает во всем скульптурном великолепии, с ногами, красными до колен от вина и в мокрых нижних панталонах, с неожиданными кружевами, - Хватит морального разложения, когда нация в опасности! - рявкает Портос, опрокидывая стол лукулловского пиршества. Три грации и лакеи бросаются врассыпную. Простодушные глаза Портоса горят неподдельным гражданским гневом. - Первый раз я чувствую себя полным подлецом, - шепчет сам себе Арамис. - Ведь это все равно что обмануть ребенка.
Grand-mere: Стелла пишет: Но и мне теперь неприятно, что для этого он использовал любимых нами героев, вернее, использовал в такой форме. А вот в 88 году мне это понравилось своим хулиганством, тем, что не забыта четверка и тем, что прошлое всегда актуально. Наверное, было бы лучше сохранить яркое впечатление о недочитанной и недоступной теперь вещи? Вы так о ней говорили, что воодушевили меня на поиски - и вот результат... Второй раз со мной такой облом происходит. Ленчик, после этих натуралистических подробностей (меня добила "любофф" в грязи под мостом) не мне одной, наверное, хочется - не стерильной, нет - СНЕЖНОЙ ЧИСТОТЫ "Сказочки".
Grand-mere: Кстати говоря, Планше показался мне одним из интересных (в силу именно противоречивости) образов. Вроде пародия на "нового русского" - и - дальнейшее...
stella: Ленчик , я посмею ругать ФикБук, потому что корень один - все можно тому, кто считает себя в праве!. А ведь посмотрите, Евтушенко , вроде, в чем-то верен Канону! Д'Артаньян способен устроить шутку из всего, Атос - протестует против условностей, Портос наслаждается в Пьерфоне жизнью, Арамис плетет интриги, Планше - это буржуазия, идущая к революции 1789 года, Мушкетон толст - и так далее, не хочу опережать события. Видимо, тот же Фикбук приучил меня к тому, что с любимыми мной героями Могут вытворять все, что в голову придет. Но если себе такое позволял гордость современной российской поэзии, то почему какая-то сексуально озабоченная особа с ФБ не может? Устарели мы со своими взглядами, девчата. Грязь нам не по душе! А знаете, я все равно не жалею, что прочла теперь этот опус и спасибо вам за него, всем, кто его выудил. Потому что поняла, что длительное вращение в среде, где с тобой мыслят на одной волне, создает для души уголок отдохновения. Уверяю вас, очень многим этот Сценарий станет руководством к действию. Но я могу понять, почему Евтушенко так уцепился за образы четверки и за сам роман. Мне только неприятно, что все это в такой грязи и так окрашено. Сама же идея сделать четверку выразителем идей мне совсем не претит.
Ленчик: Grand-mere, я понял все намеки))) Но, если я сейчас брошу и отвлекусь - я не выложу этот опус до конца никогда. А надо бы) stella, что-то в последние дни этот, как вы изволили выразиться "гордость современной российской поэзии", стремительно упал в моих глазах. Мягко говоря stella пишет: Грязь нам не по душе! Ну да. Я взрослая тетка. Имею право выбирать - надо мне грязи или нет
Ленчик: В королевском саду. Ночь В небе, шипя, рассыпаются разноцветные гроздья фейерверка. - Сколько денег летит на воздух, сколько денег! - сокрушенно качает головой человек в костюме древнего рыцаря. Он сдвигает забрало и сокрушенно вытирает пот. - Англичане так никогда не швыряются деньгами, как мы. Это у них считается признаком дурного тона, как мне сказал английский посланник, - говорит жена Кольбера в костюме Коломбины. - Ох, не доведут тебя до добра эти знакомства с иностранцами, - вздыхает Кольбер. - Прости, мой друг, но ты же сам поручил мне общаться с ними... Жена Кольбера застенчиво запинается, - в целях государственной информации. Как же можно общаться с иностранцами по государственному заданию и в то же время не быть знакомой с ними? - Да, трудновато, - признается Кольбер. - Но ведь и эпоха трудная. Кружатся костюмы эльфов, русалок, древних рыцарей, восточных магов, арлекинов. Король в маске солнца танцует с Луизой де Лавальер в одежде пастушки. Рядом танцует Сент-Эньян в костюме ангела с нелепо торчащими белыми крыльями, обняв за талию Монтале в одежде цыганки. Глаза Монтале зорко следят за королем. Монтале посылает королю воздушный поцелуй, король посылает ответный, прикладывая ладонь к солнцу на своем лице. - Ваше величество, мне трудно так быстро танцевать, - шепчет Луиза. - Ах, да, я забыл, что вы прихрамываете на левую ногу... раздраженно говорит король. В прорезях полумаски Луизы видны слезы. Король сердито сдвигает маску солнца на затылок, останавливается. - Мне наскучило, что вы все время плачете. Король не в духе. Он недовольно глядит на небо и подзывает Сент-Эньяна. - Какой жалкий фейерверк. Надо, наконец, проучить этого скрягу Кольбера. - Арестовать его? - спрашивает Сент-Эньян, радостно покачивая крыльями ангела. - Зачем? Он еще нам пригодится. для следующих маскарадов… - усмехается король. Главное арестовать не человека, а его волю... Король вытягивает из-за обшлага бумагу. - Передайте этот мой приказ для немедленного исполнения, а то он уже залежался... Сент-Эньян, пританцовывая с приказом, удаляется. - Можно я вам погадаю, ваше величество? - приближается Монтале, зазывно сверкая глазами и тряся грудью в соответствии со своим костюмом цыганки. - Мы лучше потанцуем с вами, моя дорогая цыганочка...- обрадованно говорит король, обнимая ее. Забытая Луиза прислоняется к мраморному купидону и плачет. У ворот Бастилии К Бастилии подъезжают два всадника, держа третьего коня в поводу. Это Арамис в костюме бедуина и Портос в костюме римского легионера. - Nel mezzo del cammin di nostre vita Mi ritrovai in una selva scura*, - говорит Арамис часовому. Ворота со скрежетом открываются. В королевском саду - Я еще никогда не целовалась с солнцем… - шепчет Монтале, сидя на траве рядом с королем. Она стягивает маску солнца с его лица, ищет губами его губы. Но король отстраняет ее и с предвкушением блаженства в глазах вздыхает, сбрасывая башмаки, разминая пальцы ног. - Согрейте мне ноги, моя цыганочка... О, Монтале! Я так устал от льстецов, лицемеров, окружающих меня... - Я их согрею вам так, как никто на свете! - восклицает несколько разочарованная, но готовая на все Монтале, набрасываясь на ноги короля с изощренной энергией профессионалки. - Quel verguenza…?** - раздается возмущенный шепот в кустах. Отведенную ветку жасмина придерживает рука со сдвоенными бриллиантовыми сердцами на кольце. Это королева Мария-Теревия в костюме служанки. - De nada, hija mia, de nada...*** - шепчет королева-мать, стоящая за ее спи- ной в костюме монахини. На тубах ее играет загадочная улыбка. На оброшенных в траву башмаках короля мерцают бриллиантовые подвески. По подвескам ползет гусеница. В одиночной камере Узник в железной маске, прижимаясь к стене, в страхе глядит на ключ, со скрежетом поворачивающийся в скважине. В его трясущихся от волнения руках - крыса. Входят Арамис и Портос. Арамис опускает руку за пазуху. - Где моя матушка? Не убивайте меня, не убивайте. - бормочет узник, забиваясь в угол. Арамис достает из-за пазухи ключ на золотой цепочке, покачивая им перед железной маской, откуда горят расширенные ужасом зрачки. - Это от вашей матери, ваше величество... - говорит Арамис с поклоном. Арамис открывает замок железной маски, и перед ним предстает лицо Людовика Четырнадцатого. Арамис невольно вздрагивает от потрясающего сходства. Портос с выпученными глазами рушится на колени, шепча: - Ваше величество! Самозванец будет наказан. Справедливость восторжествует! - Портос хочет поцеловать руку узника, но, видя в ней крысу, дергается. Арамис переходит к делу, раскрывая саквояж. - Вот точная копия маскарадного костюма... самозванца. К сожалению, У нас не было времени изготовить копии бриллиантовых подвесок на башмаках. Переодевайтесь, ваше величество, но спешите... Лицо узника постепенно меняется - страх сменяется растерянностью, растерянность - облегчением, облегчение - горделивой величавостью. Однако по лицу узника не пробегает ни малейшего отблеска радости. - Ваша преданность королю будет оценена по заслугам, - кратко говорит Узник, указывая полукивком на дверь и продолжая поглаживать крысу. В коридоре Бастилии - Соображения высшей степени секретности требуют временного вывоза узника из Бастилии, - говорит Арамис тюремщику. - До утра он будет возвращен. - Мне нужен приказ, - говорит тюремщик. - Вот приказ… - говорит Арамис, поворачивая перстень печаткой наружу. - Вы не забыли о том, что вы обязаны ордену иезуитов и вашим местом, и вашей жизнью? - Повинуюсь, монсиньор, - лепечет тюремщик. В одиночной камере Арамис снова входит в камеру и пораженно застывает, любуясь переодевшимся узником как произведением собственного искусства. - Боже мой, вас никто не отличит от короля! - невольно вырывается у Арамиса. - Не забывайте о том, что король - я, - холодно отвечает узник. - Простите, ваше величество... К сожалению, вам снова придется надеть маску... Арамис закрывает ключиком маску, накидывает на узника черный плащ, и они выходят. В коридоре Бастилии - Освободите несчастного поэта! - кто-то почти обессиленно стучится изнутри в дверь одной из камер. - Сажать поэтов - это все равно что жарить соловьев... Не забудьте этого беднягу, ваше величество... с надеждой шепчет Портос узнику, ведя его по коридору. - Все тюрьмы набиты мнимыми врагами государства, в то время, как истинные враги государства правят им, ваше величество... – шепчет с другой стороны Арамис. - Теперь вся надежда на вас... Узник величаво кивает железной маской, Крыса в его руках высовывает мордочку из-под плаща. ____________________ * Посередине дороги жизни я оказался в мрачных дебрях (Данте) ** Какой стыд (исп.) *** Ничего, дитя мое, ничего (исп.)
Камила де Буа-Тресси: Ленчик пишет: Ну да. Я взрослая тетка. Имею право выбирать - надо мне грязи или нет Ленчик, с языка сняла) И вообще, я же для того взрослой и становилась, чтобы читать то, что нравится! (А не то, что учебник Литературы велит.) stella пишет: почему Евтушенко так уцепился за образы четверки и за сам роман Такое ощущение, что он просто взял что-то популярное, проверенное годами, и приспособил к делу. А то что образы совершенно не соответствуют идеям, не говоря уже об атмосфере - это ему побоку. Ленчик пишет: что-то в последние дни этот, как вы изволили выразиться "гордость современной российской поэзии", стремительно упал в моих глазах ППКС!
stella: Все же интересная реакция у вас всех. Хотя и предсказуемая. А еще интересно, что для младшего поколения реакция на Евтушенко совсем не та, что была у нашего. Хотя, мне все равно его поэзия нравится. Я не считаю, что это был его просчет, мне только жаль, что для этого он избрал Мушкетеров. Я не знаток и не любитель поэзии, я к ней, по большому счету, безразлична, но Евтушенко цеплял и цепляет меня. А вот вам цитата о Гюставе Курбе, которая пришлась к месту: При всем его либертианском социализме, при всем потрясении основ и искреннем желании очистить запущенные конюшни французского искусства, в нем все же было немало евтушенковщины, немало отлицензированного бунтовщика, знающего, как далеко можно зайти и как монетизировать свой гнев. "Открой глаза". Эссе об искусстве Курбе Автор Жюлиан Барне
Кэтти: stella , тут согласна. Евтушенко очень хорошо знал" как монетизировать свой гнев" При всех властях знал. И по большому счету кроме поэмы" Бабий Яр" , говорившей о забвении Холокоста( за которую он от Совет.власти получил по рукам) , он оч.хорошо понял как можно быть бунтарем и писать просоветские стихи, за что получил плюшки в виде тиражей и поездок по всему миру.😁
stella: Я смутно помню, что он в Думу собирался, потом что-то не прошло, но от политики он отошел , как мне кажется, где-то в период ГКЧП. Но поэзия его мне нравится.
stella: Вот, вспомнился мне еще один момент. Когда прошел по экранам Жигуновский опус, он же не вызвал такого отвращения, хотя там, как по мне, все еще омерзительнее, потому что автор куда бездарнее. И Арамис, вытирающий сапог о спину гвардейца или воющая доярка Анна не вызвали особого отторжения. А о десятисерийном варианте я вообще молчу! По нему по сей день пишут деточки восторженные фанфики.
Черубина де Габрияк: stella пишет: Все же интересная реакция у вас всех. Хотя и предсказуемая. Если она предсказуема, то чем он аинтересна. stella пишет: я посмею ругать ФикБук, потому что корень один - все можно тому, кто считает себя в праве! Я могу только вспомнить поговорку, только наоборот: что позволено Юпитеру, того нельзя быку. В данном случае Евтушенко - не простой смертный, потому ему не пристало. Интересно, если б кто-то так с его творчеством, чтобы он сказал? stella пишет: А ведь посмотрите, Евтушенко , вроде, в чем-то верен Канону! В чем верен? В паре использованных цитат? stella пишет: Я не считаю, что это был его просчет, мне только жаль, что для этого он избрал Мушкетеров. Да, думал пипл схавает, как говорят. Ошибочка вышла.
Черубина де Габрияк: Камила де Буа-Тресси пишет: Ленчик пишет: что-то в последние дни этот, как вы изволили выразиться "гордость современной российской поэзии", стремительно упал в моих глазах ППКС! Я тоже плюсуюсь. Хотя это - не первое мое разочарование в поэтах, в частности, но не только. Потому я не удивлена. Все больше прихожу к выводу, что гений и злодейство вещи очень даже совместные. Хотя в данном случае громко сказано и насчет гения, и насчет злодейства.
Кэтти: Черубина де Габрияк , ну почему, злодейство то как раз было. Проголосовать против принятия В.Высоцкого в Союз Писателей СССР из за самодеятельного качества его стихов. Вызвать этим глубочайшую депрессию у Высоцкого, а после его смерти хайпануться выпустив в застойном 1983г сборник его стихов, из произведений , которые Высоцкий давал ему на рецензирование , а Евтушенко их отверг разве не злодейство? P.S.Я лично не любитель творчества В Высоцкого- поэта, но я признаю, что у него есть несколько совершенно гениальных стихов- песен, которые актуальны и по сей день.
Черубина де Габрияк: Кэтти пишет: Черубина де Габрияк , ну почему, злодейство то как раз было. Так я про это. Моцарт у Пушкина вопрошает: Он же гений, Как ты да я. А гений и злодейство — Две вещи несовместные. Не правда ль? Вот чем дальше, тем больше убеждаюсь, что ответ на вопрос - совместные.
stella: Вот потому-то и нельзя рассматривать творчество и личную жизнь талантов, как нечто взаимосвязанное. То есть, они, конечно, связаны, но гений в творчестве совсем не обязательно должен быть кристально-честным человеком, даже если он и пишет о честности и порядочности. Это коробит, но жизнь состоит не только из деклараций, но и из жизненных коллизий, а они не исключают неблаговидных поступков. Это я не в оправдание, а - как факт. И о том, что Евтушенко так поступил с Высоцким, я не знала. Мне нравятся многие стихи и тексты Евтушенко, а его поступки меня мало волновали: то, что доходило я не принимала к сердцу, разве что зауважала его решение уйти из политики. Вообще, меня личная жизнь известных личностей никогда не интересовала, я никогда не читала специально ничего, разве что на глаза попадалось, прямо под нос.) В поэзии для меня гений только Пушкин, но и он не был идеальным человеком. Да и все мы - что, образцы порядочности, честности и искренности? Подлость и предательство мы имеем право судить, но бывали ли мы в подобных ситуациях? Я бывала, у меня смелости хватило, но я рисковала только работой. А если бы речь шла о жизни, но не твоей, а близких? Не судите, да не судимы будете.
Камила де Буа-Тресси: stella, мне кажется, что Жигунова и его фильм довольно сложно сравнить с этим опусом. Конечно, у меня и к Жигунову вопросы были, но у того хотя бы "человеков-жидкостей" не было и винных пробок во рту. Ну и лично мне до личности Евтушенко дела нет. Я вот вижу этот его литературный опыт, и сужу именно его. Черубина де Габрияк пишет: что позволено Юпитеру, того нельзя быку Очень точно сказано. Если учесть, что это все не в наше время выложено в сети, а напечатано в журнале и подписано известным именем, то смотришь на все это немного с другой точки зрения.
stella: Камила де Буа-Тресси , если бы это я прочла сейчас и находилась бы в России, наверное, я бы среагировала не так, как тогда. Но тогда, после всех лет, такой бунт воспринимался совсем иначе. Любой протест был уже радостным событием. Сейчас я уже не пойму, какую же часть читала, и у тому же у меня все время крутятся перед глазами какие-то черно-белые кадры, которые не то навеяны прочитанным, не то - воспоминание: я уже сама ничего не пойму. Все же очень много лет прошло, пол жизни. Наверное, Евтушенко перестарался с образностью. Но у меня Жигуновский опус все же вызывает большее отвращение, чем даже этот "Конец мущкетеров". Жигунов - это апофеоз жлобства, "Конец" - грязь, которую пытались навесить на тех, кого мы привыкли видеть под другим углом. Но меня "человек-жидкость" не смутил - это образ приспособленца, мне нравится такое определение. С пробкой - это грубо, натуралистично, но разве в жизни не так? разве не затыкают рот тем, кто много говорит? И пробки при этом применяют очень своеобразные.
Ленчик: stella пишет: Но тогда, после всех лет, такой бунт воспринимался совсем иначе. Любой протест был уже радостным событием. Не надо всех под одну гребенку. Я была достаточно мелким ребенком, чтобы четко анализировать происходящее, но что-то ни родители, ни кто-то из знакомых взрослых от восторга не прыгали и в ладоши не хлопали. Черубина де Габрияк пишет: что позволено Юпитеру, того нельзя быку О чем и речь. От "деточек пишущих восторженные фанфики" никто не требует и не ожидает высоких художественных изысков. Они, на минутку, может быть, и вовсе ни разу не литераторы. Они это делают исключительно для собственного удовольствия. Но, когда такую же (а местами еще более жуткую) бню начинает нести известный деятель литературы, это уже вызывает ряд вопросов. stella, за что ж вы так ненавидите Хилькевича с Жигуновым-то? За то, что они не Диаман-Берже? И, не стану скрывать - если уж сравнивать несравнимое (Евтушенко с Жигуновым), то мои симпатии однозначно на стороне второго. Он хотя бы матчасть читал. Пойду скачаю - апофеоз жлобства поищу. А то что-то с первого раза не разглядела...
Камила де Буа-Тресси: stella, если уж говорить про то, что меня так убило в "человеке жидкости" так это полное несоответствие формы, атмосферы, типа, жанра книг и героев Дюма и вот этого вот сравнения. Оно может быть и меткое и хорошо отражающее суть, но выглядит как грязь на расшитом золотом парчовом платье. То есть не лучше чем коза в балетной пачке. И если формой являются герои Дюма, а мыслями - те идеи, которые хотел донести автор, используя этих героев, то одно чертовски не соответствует другому. От этого оно просто нелепо. Это даже искусством, творчеством, литературой, в конце концов, сложно-то назвать.
полная версия страницы