Форум » Благородный Атос » Мари и Оливье (продолжение) » Ответить
Мари и Оливье (продолжение)
Черубина де Габрияк: Автор: до сих пор не верю, что я на это решилась. Бета: Lumineuse Фэндом: «Три мушкетёра», «Двадцать лет спустя», «Юность мушкетеров», «Мушкетеры» Пэйринг и персонажи: виконт затем граф Оливье де Ла Фер/Герцогиня де Шеврез, Атос/Герцогиня де Шеврез, Атос/Миледи Винтер Атос, Герцогиня де Шеврез, Миледи, Рауль де Бражелон и, в разной степени, большинство персонажей романа "Три мушкетера" плюс герцог Эркюль де Роан-Монбазон, герцог де Люин, герцог де Шеврез, граф Шале... Жанр: Любовный роман с элементами авантюризма Рейтинг: R Размер: планируется макси (я в ужасе от того, насколько макси) Описание: Что могло быть, если бы Атос узнал раньше, какое очаровательное создание эта Мари Мишон... Вот такая, несколько сказочная фантазия родилась очень давно на данную тему. Очень хотелось знать, что могло бы получиться у героев, если б они встретились в ранней юности в иных обстоятельствах. Посвящение: Мэтру, прежде всего. Огромная благодарность бете и моей подруге Светлане, без которых я бы не решилась это написать. Спасибо Стелле, за то, что стала моим путеводителем по дюманским форумам и миру фанфиков, и всем, кто мне помогал и консультировал. Примечания автора: Это - AU со всеми вытекающими. Действие начинается до изложенного в "Юности мушкетеров" и "Трех мушкетерах", но события этих произведений Дюма остаются без изменений. Возможно изменение того, что у Дюма происходило за кадром. Автор постаралась положить все это на определенную историческую базу, но позволила себе ряд отступлений. Есть сдвиг по датам исторических событий. Орфография имен, по возможности, приближена к тому, как они звучат по-французски. Ну что, поехали? Сильно не бейте. Но, на всякий случай, достала каску и броник.
Черубина де Габрияк: Убрала гравюры. Они почему-то из уменьшенных стали отображаться огромными, и страницу неудобно читать.
stella: Очень интересные гравюры. А особенности, с точки зрения моды.) Какой королеве сообщать надо? Медичи что ли? Да той самой, которую Эруар и осматривал.)))) Это долгожданная радость, такое на ушко не сообщают. А Медичи все равно сообщат.
Черубина де Габрияк: stella пишет: Очень интересные гравюры. А особенности, с точки зрения моды.) Потому и принесла сюда. Мне тоже нравятся. Мода еще тяготеет в 16й век.
stella: Да, еще носят шоссы.
Черубина де Габрияк: stella пишет: Да, еще носят шоссы. И фрезы. Но про них я знала, что они еще часто встречались, а вот щоссы, думала в прошлом. Кроме того, мне гравюры были интересны тем - это Плювинель в книге их опубликовал - что я, когда читала, подумала было, что турнир был как бы "понарошку": ну вот, как на первой гравюре, проехались верхом и копьем сбивали кольцо. А потом нашла вторую, и оказалось, они прям в доспехах были. Все по-взрослому.
Ленчик: Черубина де Габрияк пишет: А потом нашла вторую, и оказалось, они прям в доспехах были. Все по-взрослому. Так, я, похоже, потерялась)) А зачем доспехи, если стоит задача поймать кольцо, и копьями друг в друга никто не тыкает? Или я что-то где-то упускаю?
Черубина де Габрияк: Ленчик пишет: Так, я, похоже, потерялась)) А зачем доспехи, если стоит задача поймать кольцо, и копьями друг в друга никто не тыкает? Или я что-то где-то упускаю? Ленчик , вот уж не знаю. Я тоже думала, что не нужны. Но у Плювинеля в книге гравюры того турнира и с доспехами и без, как видишь.
Luisante: Рискну предположить, что здесь доспехи - это символ доблести и древности происхождения. По крайней мере, на портретах дворянства и высших военных чинов того времени они подчеркивали именно это.
stella: Luisante , правильно. А еще - если дети играют, то максимально близко к обстановке.)) раз со времен гибели Генриха на турнире ристалища запрещены, в них теперь играют. Ролевая игра, так сказать, но в 17 веке. Ленчик , знакомо?
Черубина де Габрияк: stella ,спасибо. И то верно. Большие мальчики хотели, чтоб все было по-взрослому.
Черубина де Габрияк: stella пишет: А потом королю, который, несомненно, рядом поджидает результатов осмотра: " Ваше величество, имею честь и величайшую радость сообщить вам, что ее величество понесла". Раз зашел разговор, поделюсь. Наткнулась у самого Дюма в его "Людовик XIV и его век", как это было с дофином, который в итоге родился. Анна, у которой уже были неоднократные выкидыши, молчала до того момента, пока ребенок не забился. Чтобы удостовериться наверняка. К слову, в ее случае выходит, что за циклом никто не следил. Об осмотре врача, с супругом под дверью, речь не идет. И только после того, как ребенок толкнул ножкой, она послала одного из придворных (если нужно, гляну имя, не запомнила) к королю с запиской и просьбой, по случаю радостного события, освободить из Бастилии Ля Порта. Не знаю, мне такой вариант показался еще более прозаичным. Но там уже отношения Людовика с Анной были более, чем натянутыми, король почти случайно у нее заночевал. А тут у них была не долгая идиллия. То, что король забыв о протоколе прилюдно целовал супругу - исторический факт. О чем она могла ему тихоньку шепнуть - авторское допущение.
Черубина де Габрияк: Глава 13. Дядя и племянник Оливье миновал Шамбор и, не доезжая Шеверни, свернул на знакомую и милую его сердцу дорогу, ведущую в Бражелон. Вскоре на холме показался и сам замок – белый, изящный, он был гораздо меньше Ля Фера, но когда-то представлялся его детским глазам исполинской громадой, а сейчас смотрелся почти игрушечным. Остроконечная крыша замка из серой черепицы с голубятней и двумя башнями по бокам возвышалась среди раскидистых кленов и вязов, которые стояли сейчас без листвы, угольно-черными линиями прорисовываясь на фоне бесцветного февральского неба и стен из светлого камня. Жеребец под всадником нетерпеливо фыркнул, перебрал копытами и потянул повод, Оливье очнулся от воспоминаний о детстве, пришпорил коня и направил его прямо к ажурной решетке ворот. Его здесь хорошо знали, поэтому он беспрепятственно пересек довольно просторный двор, миновал огороды и проследовал прямо к конюшне. Когда-то он не обратил бы на это внимания, но теперь его взгляд выхватывал то там, то здесь незначительные следы упадка. Яркие краски лета, возможно, сгладили бы впечатление, но зима оставила ничем не прикрытыми в их наготе, даже самые мелкие недостатки, и ощущение сказки, которое замок производил издали, очень быстро рассеялось. Вблизи все недвусмысленно говорило о том, что хозяин Бражелона несколько стеснен в средствах. Передав коня заботам слуги, Оливье вернулся к дому, в пару быстрых шагов взлетел на крыльцо и оказался в крепких объятиях еще не слишком старого, но уже совершенно седого господина с ясными голубыми глазами, который спешно вышел ему навстречу: – Ну наконец-то пожаловал! Я уж и не чаял, – и, не дав Оливье хоть что-то сказать в свое оправдание, продолжил: – Не извиняйтесь, мой мальчик, я вас не упрекаю. Так, ворчу по-стариковски. Все знаю: нелегко вам пришлось. И ни секунды не сомневаюсь, что, если б могли, непременно приехали раньше. С этими словами граф де Бражелон, а это был он, продолжая удерживать Оливье рукою за плечи, увлек его внутрь замка. Переступив порог нижней залы и сделав пару шагов, молодой человек резко остановился, неожиданно увидев на противоположной стене собственное отражение в полный рост. «Зеркало? – подумал Оливье. – Странно… Здесь? Откуда такая роскошь?» Молодой человек моргнул… Отражение никуда не исчезло и даже не шелохнулось. «Портрет!» – понял свою оплошность Оливье и рассмеялся. Когда Оливье в прошлый раз гостил в Бражелоне, дядя, прослышав, что в Блуа как раз находится знаменитый художник, пожелал заказать ему портрет племянника. Восемнадцатилетний юноша хотел проводить время иначе, нежели стоя часами без движения, потому дал себя уговорить, только когда ему пообещали, что понадобится всего несколько недолгих сеансов. Он уехал до того, как портрет был закончен, и сейчас видел его впервые. – Не правда ли, вы здесь, как живой? – удовлетворенно констатировал Бражелон, перехватив взгляд племянника. Иллюзия была тем более полной, что, при поразительном сходстве, на полотне Оливье вышел несколько старше, и сейчас портрет сравнялся в возрасте с моделью. – Он немного скрашивал мне одиночество в ваше отсутствие. Пойдемте скорее в столовую, вы поспели прямо к ужину и, вероятно, голодны с дороги. Оливье проследовал за хозяином в просторную, без особых изысков комнату, где в центре широкого стола уже дымилась большая серебряная супница, и куда из кухни доносились соблазнительные запахи жаркого. Высокие окна от пола до потолка делали стену невесомой, а днем заливали все пространство потоками света. Сейчас же студеный зимний день сползал неспешно в сумерки, а в камине приветливо потрескивал огонь. Дядя и племянник сели за стол и с аппетитом поужинали. – У вас так уютно! Мне следовало приехать еще на Рождество. Все же это – семейный праздник, а моя подлинная семья отныне – только вы, – Оливье отложил салфетку, откинул голову, мечтательно улыбнулся и добавил иным тоном, в котором зазвучала легкая ирония: – Но я бы нажил смертельного врага в лице графини де Рибмон, если бы пренебрег ее приглашением. – Я видел сестру вашего покойного отца дважды: на свадьбе ваших родителей и на похоронах моей бедной сестры. Не могу сказать, что огорчен, что мне не довелось узнать ее сиятельство ближе. – Я почти вам завидую, дядя! – поморщился Оливье. – Тетушка рассчитывала взять меня под свою опеку. И, следует признать, напористости госпоже графине не занимать. – Бьюсь об заклад, она просчиталась! – рассмеялся Бражелон. – Даже в раннем детстве с вами можно было договориться, но не припомню случая, чтобы кому-то удалось на вас надавить. Ну да Бог с ней, мой мальчик, не хочу утомлять вас расспросами с дороги. Пойдемте-ка спать. Я велел приготовить вашу комнату. Бражелон проводил племянника в его спальню, и Оливье будто вновь вернулся в свое безмятежное детство. Здесь все было, как раньше: кровать, полка с любимыми книгами… Оливье разделся и лег. Очень скоро слух различил, как глухо стукнули оконные ставни, протяжно скрипнули дверные засовы, в замке один за другим угасли все звуки, и, наконец, ночь укутала его плотным покровом тишины. Но, несмотря на усталость, сон к Оливье не шел. Он поднялся, зажег свечу. взял не глядя с полки одну из книг и снова лег. Взгляд скользнул по тисненому на обложке названию: «Приключения короля Артура и рыцарей Круглого Стола». Как давно он их не читал, а ведь когда-то знал почти наизусть! Книга в руках раскрылась сама, Оливье бережно разгладил страницу с ярким рисунком, ощутив подушечками пальцев приятную шероховатость бумаги. «Прекрасный Незнакомец»(*). Странно, эту легенду он не помнил совсем. Оливье с интересом начал читать, и очень быстро с головой погрузился в феерию приключений Гинглена, сына сэра Гавейна. Спустя какое-то время огонь свечи затрепетал, приведя в движение тени на стенах, и погас. Веки Оливье налились свинцом и закрылись, он выпустил книгу из рук и крепко уснул… *** Королевский турнир в самом разгаре. Трибуны гудят и колышутся от разноликой и пестрой возбужденной толпы. Протяжно ревут, взмыв к небу, серебряные трубы герольдов. Оливье, словно завороженный, смотрит на одну из дам на трибуне, не в силах отвести взгляд. Ореол ее светлых волос шелком спадает на плечи, а одета она в совсем неподходящее для торжества, неприметное темное платье. Такие носят обычно воспитанницы монастырей. И все же она, а не королева турнира, в центре всеобщего внимания. Все стремятся положить свои трофеи к ногам прекрасной девы. Оливье все ближе к трибуне, он вот-вот различит черты лица незнакомки. Но, по мере того, как он приближается, путь преграждают другие рыцари. Один из них хватает Оливье за плечо, Оливье пытается сбросить руку… *** Граф де Бражелон сидел на краю постели и мягко тряс племянника за плечо: – Простите, что позволил себе вторгнуться к вам, как раньше, мой мальчик. Я стучал, но вы не отозвались. На дворе давно утро. Сквозь закрытые ставни и впрямь пробивался тонкий луч света, в котором дрожала серебристая воздушная пыль. Оливье коротко мотнул головой, сбрасывая остатки сна, и приветливо улыбнулся дяде: – Который час? – Скоро девять. Видя, что вы все не спускаетесь, я решил, что следует вас разбудить, – дядя подошел к окну, отворил тяжелые ставни, впуская в комнату робкое солнце зимнего утра. – Девять? Быть не может! Такое со мной впервые за много лет. Видно, я и впрямь почувствовал себя здесь дома, совсем как в детстве. – Верю, Оливье! Вряд ли на службе вам удавалось так долго поспать. Впрочем, если вы, как в детстве, читали всю ночь напролет, неудивительно, что вам тяжело проснуться, – Бражелон усмехнулся, указав кивком головы на крохотный, оплывший огарок свечи и, наклонившись, поднял с пола упавшую книгу. Он закрыл ее и поставил на полку, мельком взглянув на обложку. – Ну конечно, король Артур и его рыцари! Милый племянник, вы все такой же неисправимый мечтатель! Оливье почувствовал, что краснеет. – И что же вам снилось? Бьюсь об заклад, прекрасная дама? – Скорее, фея…– задумчиво произнес молодой человек, мысленно уносясь в свой сон. – Фея? – лицо дяди осветилось отеческой улыбкой. – Уж не надумали ли вы жениться, дорогой племянник? Оливье вздохнул: – Даже не знаю, сударь. Я отдаю себе отчет в том, что род Ля Феров не должна постичь судьба Куси. Но боюсь ошибиться. – Как рыцарь Гинглен, о котором вы читали нынешней ночью? – Бражелон с прищуром взглянул на племянника.– «И оставил Гинглен свою суженную прекрасную Белорукую Фею на чудесном Золотом Острове, ибо так велел ему рыцарский долг». – «Затем при дворе короля Артура поцеловал он змею, обернувшуюся красавицей Блонд Эсмере(*), и пришлось Гинглену на ней жениться, хоть сердце его принадлежало Белорукой Фее», – в тон дяде подхватил Оливье, беззаботно рассмеялся и пожал плечами. – Дядя, ведь это же сказка, легенда! У меня и феи-то нет. Есть только одна из самых завидных невест Пикардии мадемуазель де Ля Люссе, которой намеревался представить меня отец. Но не успел. Правда, тетушка была счастлива его заменить… Только я хочу еще раз все взвесить. – И взяли передышку, навестив меня? – Бражелон покачал головой. – Если бы девушка вас увлекла, вы бы не приехали в эту глушь, а прислали приглашение на вашу свадьбу. Так? Оливье спокойно поднял глаза на Бражелона: – Дядя, вы всегда меня понимали! Но так ли важны чувства в браке между наследниками двух древних родов? А мадемуазель де Ля Люссе весьма мила. Граф де Бражелон задумался: – Не знаю, должен ли я вам говорить, но ваша матушка мечтала, чтобы вы женились по любви. – Она сама сказала мне это в свой последний час. – Тогда не торопитесь связывать себя нерушимыми узами. Вы надолго приехали ко мне? – Думаю, до апреля. Но я хотел бы еще съездить в Витре и посмотреть на состояние бабушкиного замка. – Конечно, поезжайте. Хотя, я видел замок после пожара. И в итоге забрал мою мать жить сюда. Боюсь, восстановить его будет непросто. Ну, одевайтесь. Жду вас к завтраку. *** После завтрака Оливье с дядей отправились на прогулку по имению. Погода стояла ясная и тихая. Зимнее солнце светило ярко, хотя почти не грело, а воздух словно застыл, и даже легкое дуновение ветра не нарушало его неподвижности. Они неспешно шли и беседовали, а молодой человек вновь непроизвольно отмечал про себя, как накануне: здесь не мешало бы подправить мощение в подъездной дороге, тут освежить штукатурку, там подлатать черепицу крыши… – Оливье, как вы-то сами в новой для себя роли? – обратился Бражелон к племяннику. – В ваши годы стать первым сеньором провинции, где ваши предки царили, как короли, – нелегкое бремя. Оливье на секунду задумался, подбирая слова: – Дядя, я покривил бы душой, сказав, что это просто. А лгать я не люблю и не умею, вы это знаете. Я часто спрашиваю Господа, почему я? Порой мне кажется, что все, чем приходится заниматься сейчас, – не для меня. Мне так не хватает отцовских советов! Бражелон внимательно взглянул на племянника и положил ладонь ему на плечо: – Мы не всегда выбираем путь, по которому нам должно пройти в нашей жизни. Как вы справляетесь, Оливье? Вы бы не приехали, будь это не так. – Есть бумаги отца, его письма, из которых я по крупицам выуживаю сведения о том, как бы он действовал в том или ином случае. А еще каждый вечер спускаюсь к его портрету в нижней зале рассказать ему, как прошел день. И мне стало казаться, что в ответ выражение глаз отца меняется: они смотрят то укоризненно, при моих промахах, то одобрительно, то, словно, подбадривая... Я чувствую, что не один, это придает уверенность и силы. – Так и есть, мой мальчик. Наши близкие, покинув нас, остаются жить в нашем сердце. Слушайте его, оно подскажет ответ на все вопросы, Дядя с племянником меж тем дошли до не слишком большого, но добротного каменного дома, расположенного за надворными постройками почти на краю усадьбы. Оливье не без удивления отметил, что дом этот странно контрастировал с замком своей ухоженностью. На широком чистом дворе у дома весело резвились четверо мальчишек в справной, опрятной одежде, по всей видимости, братья-погодки. Старший, веснушчатый паренек лет десяти-одиннадцати, с рыжими всклокоченными волосами, беспорядочно торчащими из-под вязаного колпака, отбежал вперед и притаился за стоящей здесь же новой большой телегой. Там он зачерпнул пригоршню снега и, быстро слепив его в комок, лихо запустил им в младшего из братьев. Снежок угодил мальчугану в шею, просыпался колкими льдинками ему за воротник, отчего мальчик разревелся в голос и принялся что есть мочи звать мать, пока двое других братьев хихикали в сторонке. На пороге тут же возникла пышная, румяная женщина, одетая не как дворянка, но в ладно скроенное платье из качественного сукна, и прикрикнула: – Ну-ка, живо в дом, негодники! Ишь, разыгрались! По хозяйству я одна управляться буду? А ты Матье, давно розог не отведывал? Сколько тебе повторять, чтоб не смел задирать меньшого?! Гаспар, да будет тебе рыдать, чай не помер от снега-то! При этом она одной рукой схватила за шиворот самого маленького, намереваясь отряхнуть его, а другой ловко отвесила подзатыльник провинившемуся, который в этот момент пытался проскочить внутрь дома, избежав материнской затрещины. Тут только женщина заметила хозяина и Оливье, которые остановились поодаль и наблюдали за сценой. Она выпустила воротник младшего сына, тотчас юркнувшего в дом вслед за братьями, и смущенно поклонилась: – Ох, простите, ваша милость, и вы, сударь, не приметила вас сразу. Вы, верно, Антуана ищите? Так нет его, он с утра в Блуа на ярмарку поехал. А я вот одна воюю с этими сорванцами. Никакого сладу с ними, когда муж не дома. – Не беспокойтесь, Жанетта, мы прогуливались, – ответил Бражелон, слегка кивнул женщине, взял под руку Оливье и пошел с ним обратно к замку. – Это семейство моего управляющего, – пояснил дядя племяннику. Из всего увиденного Оливье предположил про себя, что дела у управляющего графа де Бражелона обстояли куда лучше, чем у хозяина. *** За обедом Оливье решил проверить свои догадки и исподволь свернул разговор на тему цен. В ответ Бражелон тут же стал сокрушаться, что жизнь дорожает, доход от поместья падает и сводить концы с концами становится все труднее. – Дядя, но ведь прошлое лето было урожайным, да и лес в цене последние несколько лет растет. Вы ведь торгуете им, в Бражелоне неплохие лесные угодья. – В Пикардии, быть может? Здесь в Орлеанэ я не слышал о росте цен на древесину. – Отец следил за ценами по всей стране, – возразил Оливье, – и продавал свой лес туда, где выгоднее. Цена растет, поверьте. Я детально изучил вопрос. – Возможно, вы и правы, – не стал дальше спорить дядя. – При случае, спрошу Антуана. Все это – его забота. Повисла короткая пауза. В столовой гулко отбивал такт размеренный ход часов. За окном солнце заволокла пелена серых туч, вскоре просыпвшихся невесомым кружащимся роем мягких белых хлопьев, которые неспешно оседали на землю. Оливье собирался с мыслями, чувствуя, как его захлестывает волна сомнений, В конце концов, какое право он, мальчишка, имеет вот так бесцеремонно вмешиваться в дела дяди? Ведь и полгода не прошло с тех пор, как Оливье стал хозяином домена. Но картинка сытого, холеного семейства этого самого Антуана встала перед глазами в ярчайших деталях, и молодой человек не выдержал: – Дядя, не сочтите, что я лезу в то, что меня не касается, но скажите, вы доверяете вашему управляющему? – Конечно, мой мальчик, почему вы спрашиваете? – вопрос Оливье, похоже, вызвал у его дяди неподдельное недоумение. – Антуан мне служит не один год, да вы и сами знаете. Какие у меня основания ему не верить? И, признаюсь откровенно, я мало смыслю во всем, что касается цифр и счетов. Граф де Бражелон чуть виновато улыбнулся племяннику. Тот в ответ лишь покачал головой: – Простите, дядя, но так не годится. Я бы вас понял, если б поместье процветало! Но ведь вы сами сейчас мне сказали, что это далеко не так. Я бы мог взглянуть на ваши счетные книги, чтобы помочь вам понять, в чем причина, но мне, право, неловко вам это предлагать. Может, стоит пригласить хорошего клерка? – Вы напрасно испытываете неловкость, Оливье! Не вижу ничего предосудительного. В конце концов, однажды все это станет вашим, – Бражелон обвел широким жестом пространство вокруг себя. – Почему непременно моим? Мне вполне достаточно Ля Фера, да и бабушка свое поместье мне завещала. Пусть замок в Витре нежилой, земли доход, пусть не очень большой, но приносят. Утром мы обсуждали перспективы моей женитьбы, но… – Оливье чуть запнулся: – Мы с вами никогда об этом не говорили, однако, сударь, почему бы вам самому не завести семью, в конце концов? Вам ведь только пятьдесят пять, в этом возрасте ещё женятся. – Нет, Оливье, – голос графа де Бражелона зазвучал с неожиданной твердостью, которую мало знакомый с ним человек едва ли мог от него ожидать, – с тех пор как я потерял жену, умершую в родах, а вместе с ней моего так и не родившегося сына, вопрос повторного брака больше для меня никогда не стоял. Сына мне заменили вы, хоть я и не слишком часто вас вижу, с тех пор как вы повзрослели. – Надо же, а ведь прошло столько времени… – задумчиво вымолвил Оливье. И, произнося эти слова, вдруг с безотчетной грустью отметил про себя, что дядя выглядит старше своих лет. Просто раньше Оливье этого не замечал… Или он был моложе и беспечнее? Юность часто эгоистична. Сейчас молодой человек живо видел, что спадающие волнами почти до плеч пряди дяди отливают чистым серебром, без единого черного волоска, и сколько Оливье себя помнил, они были такими. От крыльев прямого носа к губам графа тянулись две горькие складки, а вокруг глаз, так напоминавших молодому человеку глаза матери, лучиками расходились морщины, выделявшиеся отчетливее, когда Бражелон улыбался. На Оливье неожиданной тяжестью навалилось щемящее осознание того, что у него в целом мире больше не осталось никого ближе дяди. А сам Оливье замыкает в себе все надежды и чаяния этого седовласого человека. – Увы, я так и не смог забыть мою бедную Беатрис, – губы Бражелона дрогнули в печальной улыбке. – Вас это удивляет, потому, что вы еще не любили. Полюбите – поймете. Даст Бог, ваша любовь будет счастливей моей. Молодой человек рассеянно повертел в руке стакан с вином, сделал небольшой глоток, перекатывая во рту, смакуя бархатистый, чуть вяжущий небо нектар... Слова дяди что-то тронули в самой глубине души Оливье, и его лицо подернулось легкой дымкой меланхолии. Какая-то мысль зародилась в мозгу… Нет, не мысль, а мимолетный, неясный образ мелькнул в сознании и тут же угас. Оливье попытался облечь этот образ в слова, но они ускользнули, а затылок сдавило тисками тягучей боли, похожей на ту, что мучила его в Ванне после ранения. – Дядя, мне искренне жаль. Я причинил вам страдания, напомнив о вашем горе. Мне наивно казалось, что все уже в прошлом. Простите… – смущенно заговорил Оливье, превозмогая боль. Бражелон в ответ молча накрыл его руку своей. Молодой человек добавил: – Что-то у меня голова разболелась, последствия того злосчастного ушиба дают себя знать. Я, пожалуй, поднимусь к себе. Сегодня я вряд ли в состоянии заняться бумажной работой, но завтра с утра, обещаю, засяду за ваши книги. Пусть их все принесут в ваш кабинет. (*) «Прекрасный Незнакомец» – роман-поэма Рено де Божё, которая входит в цикл легенд и романов о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола. (*) Эсмере - (ст. франц. esmeré) чистейшее золото.
Лея: Черубина де Габрияк пишет: Оливье неожиданной тяжестью навалилось щемящее осознание того, что у него в целом мире больше не осталось никого ближе дяди. А сам Оливье замыкает в себе все надежды и чаяния этого седовласого человека. Черубина де Габрияк, спасибо! Одна из лучших глав, ИМХО. Теплые отношения между дядей и племянником, в чем-то предвосхищающие отношения Атоса и Рауля, особая, уютная домашняя атмосфера Бражелона, которую сам Атос впоследствии поддерживал, параллели с легендами о короле Артуре, очередной вещий сон Оливье - все эта замечательно!
stella: Удачный эпизод получился. Спокойный, неторопливый, домашний.
Черубина де Габрияк: Пошла пора новогодних подарков. )) stella пишет: Удачный эпизод получился. Спокойный, неторопливый, домашний. stella ,спасибо. Я опасалась, что мало действия в сравнении с "движем" в главе перед тем. Кроме того, я все пытаюсь ускориться, но есть во всей в задумке важные моменты, через которые не перепрыгнуть. Ну и про личную жизнь дяди я обещала. Лея , и вам спасибо. Я ответила сначала Стелле, так как мне так проще было мысль формулировать. Лея пишет: Теплые отношения между дядей и племянником, в чем-то предвосхищающие отношения Атоса и Рауля. Да мне хотелось показать их такими. Только характер дяди мне помягче увиделся, чем у самого Атоса. Лея пишет: параллели с легендами о короле Артуре, очередной вещий сон Оливье - все эта замечательно! Как началось в самом начале с "Романом о Розе", показалось интересным, стараюсь дальше вплетать
Кэтти: Черубина де Габрияк , хорошая глава. Понятно почему в дальнейшем Бражелон был так дорог для Атоса .
Черубина де Габрияк: Кэтти , спасибо. Кэтти пишет: Понятно почему в дальнейшем Бражелон был так дорог для Атоса . По моей версии он там вырос, и с дядей я постаралась выписать особые отношения. При всей любви к родителям.
Luisante: Черубина де Габрияк, спасибо)). Такая теплая и уютная глава получилась. И Бражелон, и граф такие домашние. Граф здесь повернулся к нам немного другой своей стороной, той, которую он нечасто нам демонстрирует, но он все тот же - узнаваемый и здесь лично для меня и в данной ситуации более близкий что ли. В общем, автору удалось, на мой взгляд)). Ну и намеки, сон, легенда прекрасно вплетены.
Черубина де Габрияк: Luisante , спасибо. Luisante пишет: Граф здесь повернулся к нам немного другой своей стороной, той, которую он нечасто нам демонстрирует Это он еще не успел закрыться ото всех броней. Luisante пишет: он все тот же - узнаваемый и здесь лично для меня и в данной ситуации более близкий что ли. Очень приятно это слышать. Luisante пишет: Ну и намеки, сон, легенда прекрасно вплетены. Я постаралась чем-то разбавить разговоры. А то у некоторых при дворе поневоле жизнь ключом бьет, у него же действия пока не предполагалось. И нужно отметить заслугу моей беты: она не просто вычитывает, но и помогает выстраивать композицию, идеи - когда я нахожу, когда она подкидывает, когда в обсуждении что-то рождается.
L_Lada: Черубина де Габрияк , спасибо. Такая добрая глава, вроде все еще хорошо, но уже... уже... пророческое что-то. Сюда просто просится музыкальная тема. С вплетающейся тревожной нотой. А повредничать в порядке ловли блох можно?
полная версия страницы