Форум » Благородный Атос » Гримо и наследство де Ла Феров. » Ответить
Гримо и наследство де Ла Феров.
stella: Фандом: "Виконт де Бражелон" Герои: Гримо и Планше Размер: мини Отказ Дюма Статус: закончен Не уверена, что права наследования, как я их описала, соответствуют действительности, но очень не хотелось, чтобы замок так сразу и канул в Лету после смерти хозяев. Вот и решила я немного продлить ему существование.
Ответов - 60, стр:
1 2 3 All
stella: Прошла не одна неделя, прежде чем Гримо решился разобрать бумаги, оставшиеся после покойного графа де Ла Фер. Будь на то его воля, он сделал бы это намного позже, но полученное известие заставило его приняться за эту тяжкую работу. Гримо передали через знакомого эшевена, что в Ла Фер наезжали люди короля. Цель этого визита была определена королем: прояснить ситуацию с замком и титулом. Людовик предпочел вначале навести справки, а уж потом, если это понадобится, силой отобрать то, что, итак, должно было принадлежать ему по праву властелина: раз нет наследников, домен и титул уходили в королевскую казну. Ла Фер всегда был лакомым куском для королей Франции: расположенный почти на границе, он был, при необходимости, серьезным оплотом для войск. Замок стоял обезлюдившим, лишенный хозяев и слуг. Все, что было ценного в Ла Фере, Гримо велел перевезти в Бражелон. Слуги постарались на славу: королю достались лишь голые стены, и кроме них ничто не напоминало более о поколениях бывших владельцев замка: управляющий велел раздарить жителям деревень, фермерам и обитателям маленького городка ковры, гобелены, мебель и кое-какую посуду. Все же, на чем стоял вензель графской семьи, ушло в Бражелон. Это не был домен де Ла Феров, граф де Бражелон был побочной ветвью Монморанси, и дальней родней де Ла Ферам, и король не имел права на него, поскольку тут могли объявиться наследники даже со стороны графов де Люз. Атос заранее позаботился обо всем: о предусмотрительности и распорядительности графа не зря ходили легенды. Но то, что он задумал, было тяжкой обязанностью по отношению к роду и тайной надеждой на чудо: Атос хотел, чтобы в случае печального исхода с поездкой Рауля с Бофором, королю в руки не попало ничего, что имело бы непосредственное отношение к его семье. Так родилась идея с передачей прав на Бражелон. Идея продать Бражелон Планше пришла в голову Атосу после посещения бывшего лавочника. Граф понимал, что именно такой хозяин, как Планше, а потом и его потомки, которые у него так или иначе появятся после женитьбы, смогут сохранить замок и все, что так дорого было графу, в неприкосновенности. А титул… что же, титул не уйдет вместе с землей и домом к Планше, он будет выморочен, как выморочен будет и титул графов де Ла Фер. Планше был человеком, для которого четверка друзей была несомненно ценным воспоминанием, дорогим воспоминанием молодости, и он сумеет содержать Бражелон в порядке. Почему Планше, буржуа, бывший слуга, должен владеть поместьем? Атосу нелегко было убедить себя в том, что это наилучший выход из положения: Портос потерял все, они с Арамисом будут в Испании до конца своих дней. Д’Артаньян же никогда не примет от Атоса такой дар, а вот от Планше, с которым они были компаньонами в щекотливом деле с Монком, он согласится на гостеприимство, а со временем - и на владение замком. А главное – не будет испытывать неловкости от сознания, что Бражелон ему достался после смерти друзей. Конечно, первой мыслью у него была мысль завещать владение д’Артаньяну напрямую, но Атос боялся, что и здесь в дело вмешается король, от которого не утаить, что д’Артаньян стал владельцем поместья. Стряпчий разыскал Планше без труда: дом почтенного мэтра Планше был расположен так, что всякий обитатель Фонтенбло мог указать, где находится кладбище и лес, на которые смотрели окна дома. Сказать, что бывший лавочник удивился – ничего не сказать: бедняга схватился за сердце, его пришлось долго отпаивать водой, пока он пришел в себя настолько, что сумел услышать и понять, какой дар свалился на него. К чести, Планше, надо сказать, не слишком обрадовался: он не на шутку огорчился, услышав, какую тягостную новость принес ему стряпчий графского нотариуса, это отложило радостные эмоции на некоторое время. Шутка ли сказать: быть в ответе за наследство Бражелонов! Планше достаточно разбирался в некоторых юридических тонкостях, чтобы понимать, что по условиям продажи замка и земель буржуа Планше, еще не означает, что он получит графский титул в придачу. А по мере того, как стряпчий обрисовывал ему сложившуюся ситуацию, Планше понимал, что настоящим владельцем будет все же его бывший хозяин. Пока д’Артаньян жив, его домом может быть Бражелон, и он может распоряжаться им, как своей собственностью. Только после ухода капитана в лучший из миров, дом и прилежащие фермы станут настоящей собственностью Планше и его потомков. Планше не выдержал: подбадриваемый Трюшен, он собрался и отправился в Блуа, к Гримо, чтобы старый приятель прояснил для него все положительные и отрицательные стороны щекотливого наследства. По сути, Планше надеялся выведать у Гримо то, что осталось для него непонятным из пространных объяснений стряпчего. Уже подъехав к воротам, Планше остановился: он бывал в замке так давно, что все, как ему показалось, позабыл. Но нет – память всколыхнулась и услужливо выдала старику ясную картинку: ухоженный двор, карета в глубине, верховые лошади, которых держат под уздцы слуги в ливреях, и голос, глубокий, звучный: «Что? Планше? Неужели д’Артаньян здесь?» Боже, как давно это было, а вот сейчас ему кажется, что он вернулся на 15 лет назад. Много это или мало? Неважно, если он все помнит, словно это было вчера. И все же он не решался двигаться дальше: ведь принять, что это все теперь принадлежит ему, бывшему слуге, лавочнику, было не просто - достоин ли он такого дара? И не окажется ли это поместье головной болью для семейства Планше? О том, что покупка обошлась самому Планше всего в сто луидоров, которые за него и уплатил граф, вспоминать не стоило, чтобы не потерять голову окончательно. Запустение еще не успело коснуться замка: стены его не посерели от дождей и снега, дорожки, казалось, еще хранили следы господ, а в конюшне по-прежнему стояли господские лощади. Гримо нашелся у старой часовни, куда Планше провел Блезуа. Он страшно изменился и, если бы не характерная худоба и высокий рост, Планше, пожалуй, не сразу бы его признал. Гримо был лыс, как колено, он сбрил свои усы и эспаньолку, которыми весьма гордился. Землистый цвет лица и запавшие глаза выдавали какую-то тайную болезнь, грызшую его изнутри. Рядом с румяным Планше он казался выходцем с того света. Впрочем, Планше догадывался, что происходит с его старым другом. - Приехал? – вместо приветствия, почти не поворачивая головы, произнес Гримо. – Вопросы? – он стал еще лаконичнее, чем в молодости. - Вопросов много, - погладил свой седой ус Планше. – Ты то как? - Никак, - ответил Гримо и погладил ладонью свою блестящую лысину. – Умираю вот. – И, наконец, пожал протянутую ему руку. Блезуа, смущенно потоптавшись рядом, перехватил взгляд управляющего, и поспешно засеменил прочь. - В дом, - кивнул в направлении замка Гримо. – Не стану здесь говорить. И ты с дороги. Надо поесть и отдохнуть, - он не спеша встал со скамьи и поклонился двум могильным плитам за оградой. Планше замер: не от догадки, от уверенности. - Его сиятельство? – переспросил он все же почти беззвучно. - Рядом с сыном, - неожиданно четко и твердо вымолвил Гримо. – Идем. Нечего их беспокоить. Планше понял, что для Гримо граф и Рауль по-прежнему рядом, живые, и он не хочет, чтобы посторонние беспокоили их. «Ревнует меня, старик, но я же не посторонний, раз граф на меня возложил сохранность поместья!» В доме даже сами стены дышали тоской по ушедшим хозяевам. Из всех слуг остались только дряхлая Жоржетта, ее внучка, перенявшая у нее секреты поварского искусства, Блезуа, Шарло и конюх. Планше, бывавший в замке от силы два-три раза, изо всех сил старался показать, что ничему не удивляется. Гримо привел приятеля на кухню, где того накормили отличным обедом, но сам факт, что дальше служб его Гримо пока не пускал, уязвил наполовину миллионера Планше весьма сильно: он-то себя уже ощущал хозяином поместья! И только увидев, что Планше насытился, Гримо сделал знак ему подняться и повел наверх, в кабинет графа. Это была для всех домочадцев святая-святых в доме: здесь граф работал, здесь принимал арендаторов, сюда допускались только сын, друзья и доверенные слуги. Гримо кивнул Планше, предлагая сесть рядом со столом, сам же придвинул еще один стул поближе к Планше и сел, сцепив руки. Он молчал, молчал и Планше, уважая горе товарища. - Стряпчий был? – с трудом заговорил управляющий имением. - Был, - кивнул Планше. - Все объяснил? - Все, но..., - заикнулся было Планше. - Поместье на тебе, и дом тоже, но хозяин – господин д’Артаньян. Это ты понял? - Да, конечно, - поспешно закивал Планше, но вот Трюшен… - Не бабское это дело! – сурово изрек Гримо. – Она тебе наследников должна рожать. Вот они и будут хозяевами. Когда вырастут. – Сказал, как точку поставил в разговоре. И, вроде, не стало, о чем спрашивать еще у Гримо. Оба замолчали: Гримо сидел неподвижно, прикрыв глаза, Планше старался не дышать, но отдышка, мучившая его, давала себя знать, и он, поневоле, засопел. - Я скоро умру, - совершенно спокойно и как-то деловито сообщил Гримо. – Господину д'Артаньяну будет недосуг торчать в Блуа и следить, чтобы все было в Бражелоне, как при господине графе. Я тебе оставлю распоряжения и покажу все, что надо. И смотри, я оттуда, - он мотнул костлявым подбородком вверх, - все видеть буду. Ежели что не так – знак тебе подам. И помни, господину д’Артаньяну приятно будет приехать домой и увидеть, что ничего не изменилось. – Гримо замолчал: непривычно-длинная речь утомила его, на висках проступили капли пота. Поймав обеспокоенный взгляд Планше, Гримо натянуто улыбнулся. – Это я так много говорю, потому что ты, наверное, забыл мои знаки. - Подзабыл, - смущенно улыбнулся Планше. – Спасибо тебе, Гримо, за заботу. - Да, вот еще что: жене своей скажи, чтобы порядки свои не устанавливала, пока…- Гримо замолчал, - пока господин капитан мушкетеров сюда будет наезжать. Да и потом, постарайтесь память сохранить, им там, господам, приятно будет знать, что замок в порядке. А теперь, еще одно, главное. Если род твой, Планше, разбогатеет, попробуйте вернуть поместью титул. Тогда его смогут носить и твои потомки. И, когда-нибудь, через несколько поколений, будете вы настоящими дворянами, Планше, - усмехнулся он краем рта. - Так граф задумал? – осторожно спросил Планше. - Он думал об этом, я знаю. Раз уж так получилось, что у тебя одного дети будут, пусть им достанется память о наших господах и нашей молодости. Расскажешь им. И пусть, как зеницу ока, хранят библиотеку. Ей цены нет, в ней, как граф говорил, вся Франция собрана. Граф книги любил, ему в книжную лавку в Блуа выписывали самые новые и самые редкие. Может, твои дети, Планше, их читать будут и ума набираться, - скупая улыбка словно осветила худое изможденное лицо. – Иди, Блезуа тебе покажет твою комнату. А я, пожалуй, здесь еще посижу, подумаю. Мне в кабинете господина графа хорошо думается, легко. Словно с ним советуюсь, - Гримо умолк, прикрыв глаза и Планше, чуть не на цыпочках, покинул комнату. Гримо выполнил обещание: на следующий день, едва пропели первые петухи, он поднял приятеля с постели и повел его осматривать службы, потом по арендаторам, которым объявил, что Планше будет новым управляющим, а хозяином – капитан королевских мушкетеров, господин граф д’Артаньян. И Планше тихо ахнул: его господин уже стал графом, король, выходит, наградил его домен графским достоинством. И еще обратил Планше внимание, что Гримо никому не сказал, что поместье продано именно ему. Когда Планше попытался уточнить этот вопрос на мельнице, Гримо так грозно на него глянул, что Планше прикусил язык. - Что тебе ведомо, да мне, да в акте о купле-продаже записано, то совсем не обязательно знать нашим арендаторам, запомни это. Пока твой настоящий господин жив – ты его управляющий, так для всех оно и будет. - Так как мне обращаться теперь к господину? – растерялся бывший лавочник. - А так, как ты и обращался раньше. Можешь прибавить «господин граф д’Артаньян», - разрешил милостиво Гримо, и опять улыбнулся. Планше уехал на следующий день, и всю дорогу качал головой, как китайский болванчик: нелегкое дело возложили на его плечи. Нелегко будет смирить свое самолюбие, исполняя роль управляющего, но ради будущих детей оно того стоило. Так оно и было до лета 1673 года, когда пришла весть о гибели д’Артаньяна. К этому времени уже трое сыновей Планше гоняли по поместью, радуя старика. Он старательно делал вид, что не замечает шашни жены со своим преемником в парижской лавке, и лелеял мысль, что старший из мальчиков все же станет графом де Бражелон. Мечта Планше сбылась только с возвращением королевской семьи, после краха Наполеона под Ватерлоо. Поставщик сладостей к королевскому двору, почтенный господин Планше, получил графский титул из рук Карла Х, а также и право носить имя графа де Бражелон. Поместье процветало вплоть до конца 1939 года, когда хозяева его бежали на американский континент. Во время оккупации Орлеаннэ немцы избрали поместье своей ставкой, но при наступлении союзнических сил спешно покинули замок, напоследок взорвав его. После окончания войны камни с развалин были использованы местными жителями для строительства, а те ценности из дома, что не были увезены владельцами, пропали бесследно. Потомки Планше, расселившись по обеим Америкам, успешно вели свой сладкий бизнес, владея фабриками и сетью кафе. От славной истории графов де Ла Фер остались только Мемуары графа, затерянные в недрах Парижской национальной библиотеки.
L_Lada: stella , Итак, Бражелон разделил судьбу Куси. Да и Ла Фера тоже... Грустно. А библиотеку-то как жалко.. Одно радует - что Луи получил (пардоньте, просто кукиша не нашла) А ведь действительно из всей компании жизнеспособным оказался только Планше. Или даже Трюшен. Как лично, так и сословно.
Черубина де Габрияк: L_Lada пишет: Одно радует - что Луи получил (пардоньте, просто кукиша не нашла) Это не может не радовать. stella пишет: Не уверена, что права наследования, как я их описала, соответствуют действительности В остальном, я тоже не уверена. L_Lada пишет: А ведь действительно из всей компании жизнеспособным оказался только Планше. Или даже Трюшен. Как лично, так и сословно. Это-то как раз исторически закономерно. stella , кстати, еще более разговорчив, чем у меня в начале.
stella: Черубина де Габрияк у Гримо не было выхода: на вопросы заданные и незаданные надо было отвечать.)) По части купли-продажи, я так и не смогла найти ничего толком, относящееся к этому историческому периоду. Погружаться глубоко в эти дебри не имело смысла, и я рассудила, что подобные истории были уже сплошь и рядом, когда буржуа покупали поместья у разорившихся дворян. А вот по-поводу дарственной у меня были сомнения: насколько она не может иметь обратного хода ввиду неравного положения продавца и покупателя? Для короля это мог быть повод дать делу обратный ход.
Черубина де Габрияк: stella пишет: у Гримо не было выхода: на вопросы заданные и незаданные надо было отвечать.)) stella , Сократить. Можно. Если серьезно, в моем фике я ориентировалась на пролог пьесы, где есть Гримо и говорит он нормально. Если исходить из этого, запрет говорить случился после охоты. Ты у себя попробуй дать меньше лирики, вводных слов. Односложно не получится, но короткие, рубленные фразы - вполне. Для Гримо все равно будет много, но более похоже. А вот эти:"Раз уж так получилось" - для Гримо лишнее. Но ты автор, тебе решать.
stella: Черубина де Габрияк, я не ориентировалась на пьесу, я ориентировалась на тот эпизод , где Гримо сообщает о появлении Мордаунта. И на то, что он уже лет 25, как получил право разговаривать. Так что, в силу необходимости, он и речью может разразиться. Односложно и без знаков, не все можно сказать.
jude: Старые слуги в Бражелоне - такая грустная, но такая жизненная сцена. stella, очень понравилось.
Баксон: Спасибо огромное! Жизненно и правдоподобно.
Grand-mere: Теперь хотелось бы прочитать, как стареющий капитан приехал в Бражелон к Планше...
stella: Grand-mere , спасибо за мысль. А я, право, уже настроилась, что все - финиш. А теперь буду думать. Спасибо огромное.
Кэтти: stella , спасибо за фик. Вот только, странно , что Атос, предчувствуя беду ,назначил своим душеприказчиком Гримо. Что бы их не связывало по жизни, в общественном положении между ними пропасть. Да и Д Артаньян еще жив. В открытый дар поместье он может быть и не принял бы, но исполнить последнюю волю Атоса и передать поместье Планше мог вполне. А почему ты решила, что сам Д Артаньян отказался бы наследовать Бражелон? Это твое авторское вИдение, но все же... Гасконец никогда в себе не сомневался по жизни.... А в остальном, получила удовольствие от чтения
stella: Кэтти , знаешь, я где-то оказалась в положении Атоса: любым путем, не не отдать поместье королю. Пути для этого получились извилистые. Я, скорее всего, отвечу на многие вопросы уже в следующем фанфике.)
Черубина де Габрияк: Grand-mere пишет: Теперь хотелось бы прочитать, как стареющий капитан приехал в Бражелон к Планше... Ой, это будет душе-рыдательно.(не нашла смайлик).
L_Lada: На выбор.
stella: Кому как покажется...
Черубина де Габрияк: stella , слушай, я рыдала, когда д'Артаньяна приезжал в конце у Дюма. Я вот почему-то не думаю, что ты второй приезд весело опишешь. L_Lada , спасибо. 2й явно не в тему, он скорее возмущательный, а 1й я хотела было, но взяло сомнение, что он сморкается: че он нос вытирает, а не глаза?
L_Lada: stella , я, честно говоря, не представляю себе, как вообще об этом можно писать. Если только наступает момент, когда отрыдаешься над финалом "Виконта"?.. Но этого тоже как-то не могу себе представить. Возможно, это как раз тот кусочек детства, с которым не хочется расставаться до конца. Черубина де Габрияк пишет: че он нос вытирает, а не глаза? Физиология (у смайлика, ага ). Когда сильно плачешь и слезы в три ручья, обязательно приходится сморкаться.
Черубина де Габрияк: L_Lada пишет: stella , я, честно говоря, не представляю себе, как вообще об этом можно писать. Если только наступает момент, когда отрыдаешься над финалом "Виконта"?.. Но этого тоже как-то не могу себе представить. Возможно, это как раз тот кусочек детства, с которым не хочется расставаться до конца. L_Lada , те же чувства. stella , я не отговариваю, тем более, что решать только тебе. Просто мне все это безумно тяжело. L_Lada пишет: Когда сильно плачешь и слезы в три ручья, обязательно приходится сморкаться. Да я понимаю, но настрой он сбивает.
stella: L_Lada , возраст заставляет на этот отрезок повествования смотреть через себя. Я много старше их всех в старости. И могу обо всем этом говорить если не спокойно, то так, словно там присутствую.
Кэтти: stella , но мы не знаем сколько прожил Арамис. Может он и намного их всех пережил. Ну , хотя бы тело. Если верить Дюма, душу его Б- г звбрал в момент гибели Д Артаньяна.
полная версия страницы