Форум » Благородный Атос » Оскорбление величия » Ответить
Оскорбление величия
stella: Фандом " Виконт де Бражелон" Пейринг- Атос, Рауль, д'Артаньян. Размер: мини Отказ от прав: все Мэтру. Ну, чуточку же можно и своего предположить.
Ответов - 37, стр:
1 2 All
stella: Если у Рауля была лихорадка любовная, то его отца тоже снедала лихорадка, не менее мучительная, но совсем другого свойства. Всю дорогу до Парижа Атос пытался справиться с собой и, в конце концов, найдя приемлемое решение, почти успокоился. И, как всегда в подобных случаях, средство было верным и сотни раз испытанным: д'Артаньян. Все началось на днях, когда примчался взволнованный Рауль и сообщил, что ждать более нельзя: он немедленно должен жениться на Луизе де Лавальер. Все доводы против этой женитьбы Атос высказал сыну давно, и не раз. Но виконт, опуская голову и отмалчиваясь, все же не поменял своего мнения и, что хуже всего, решения. Даже упрек виконту, что он не показал, что он сын, которому должно продолжить род, и это обязывает его к определенному выбору, соответствующему его знатности, не подействовал должным образом. В ответ Рауль заявил нечто, от чего у графа остановилось на мгновение сердце: «Меня на днях упрекнули в том, что я не знаю имени моей матери!» Нельзя сказать, что Атос не слышал и раньше шепот за спиной. В свое время все высшее общество Орлеаннэ бурлило, прознав, что он не просто приютил подкидыша, но умудрился отдать ему свой титул и поместье. Но шептались за спиной. В лицо никто из мужчин такое ему бы не посмел сказать, а женщины... а что с них возьмешь? Он их презирал, но в силу светских приличий вынужден был терпеть. Со временем потрясающее сходство отца и сына само ответило на все предположения и домыслы... Отцовство Его сиятельства было бесспорным. Ну, а его тщательное умалчивание имени матери только убедило общество, что граф свято хранит тайну не из одних только рыцарских побуждений. Когда прозвучало имя де Варда, Атос понял, наконец, как далеко зашли все сплетни и пересуды. Никто не посмел бы упрекнуть Рауля в незнатности: имя графа де Ла Фер всех ставило на место. А вот словечко маркиза «полу бастард» раскрыло Атосу глаза: упрек был в том, что мать виконта - из простых. Виконта, а в его лице самого графа, укололи тайным мезальянсом: ты знатен только по отцу, а мать твоя неизвестно кто! И твой отец молчит не из благородства, а потому, что стыдится этой связи. В былые времена Атосу не сложно было найти предлог для дуэли. Но сейчас он видел, что мысль о ней не оставляет и Рауля: виконт испугался, что отец сам ответит на этот вызов. Следовало успокоить сына и взять инициативу в свои руки. Это господин граф с блеском и проделал, совершенно ошеломив Рауля желанием ехать к королю за разрешением на брак не через два часа, а немедленно. По дороге Атос почти все время молчал, обращаясь к сыну только по самым насущным делам. Впрочем, виконту было не привыкать к тому, что отец, самый лучший рассказчик из всех, кого Рауль знал, может надолго уйти в себя. Вот и сейчас он над чем-то крепко задумался. Зная, что задавать вопросы и тормошить отца в таких случаях не следует, Рауль помалкивал и только переглядывался с Гримо. Молчание графа еще ничего не значило: он просто держал свой гнев в себе. Оба были не на шутку обеспокоены, но постепенно мысли о Луизе и предстоящем отцу свидании с королем вытеснили у виконта все опасения. А Атос думал о герцогине де Шеврез. Как бы он не относился к взбалмошной и ветреной Шевретте, она для него, прежде всего, была матерью его сына. И, независимо от того, была эта мать знатной герцогиней, ничем не уступающей ему по родовитости или безвестной купеческой дочкой, она была для него свята уже только тем, что родила ему сына. Все остальное он отметал, сохраняя в тайне от всех ее имя. Правду, волею случая, знали Арамис и д'Артаньян. Рене он сказал сам. Шарль догадался. Возможно, кое о чем знал и Гримо, но уж в его молчании Атос был уверен. Главное, чтобы все это не просочилось в свет. И чтобы не скомпрометировать Мари. Она могла сама себя компрометировать, как ей заблагорассудится, но он, граф де Ла Фер, никогда бы не приложил руку к раскрытию этой тайны. И молчал он еще и потому, что Раулю незачем знать, что женщина, о любовных и политических похождениях которой он мог быть наслышан при дворе, к тому же - его мать. Что с ней стало, Атос не знал. До него долетали слухи, один фантастичнее другого. То говорили, что Шевретта умерла, то, что она в Бельгии, то, что она готовит очередной заговор. Атос всем сердцем надеялся, что больше никогда не увидит ее. Но их личные отношения не должны касаться Рауля. В последнее время он сделал все, чтобы в жизни сына она не появилась. Если бы стало известно, кто мать виконта, на Атоса бы смотрели с уважением и завистью: переспать с Шевреттой желали многие. Но иметь связь с женщиной, равной по рождению - это одно. А получить ребенка от связи с мещанкой и при этом сделать все, чтобы ввести его в высшее общество как равного - это уже совсем другая история. И тут следовало бы хранить тайну, как зеницу ока. Иначе, прознав об этом факте, общество тотчас отвернулось бы от бастарда. Быть полу-законным сыном потомка Монморанси и Роанов - это едва ли не почетно. А вот тот же Монморанси, обманом проведший в круги высшей знати сына какой-нибудь дочки судейского - это уже неприличная выходка, которую высшее общество не простит. И это, более чем прозрачно, дал понять де Вард. Он был первым, кому пришло в голову бросить такой упрек виконту, и это говорило об иезуитской изобретательности маркиза, который нашел все же способ уязвить Бражелона. Тем самым маркиз подписал себе приговор. Атос не намерен был оставлять все эти заявления без последствий. А единственным ответом на такое заявление была дуэль. Граф не только хотел просить короля о разрешении на брак сына с м-ль де Лавальер. Он намеревался говорить с Людовиком о том оскорблении, которое было ему нанесено лично де Вардом. И просить у него как милости, позволения ответить на него единственно достойным дворянина способом. Атос ни на секунду не задумался, что драться ему, человеку, который в два раза старше своего противника, будет сложно. Нет, он был настолько уверен в себе, в своей силе, сноровке и опыте в подобных делах, что готов был скрестить шпагу с любым, кто посмеет заикнуться о чистоте рода его сына. Посвятить в это дело он мог только одного человека: капитана королевских мушкетеров шевалье д'Артаньяна.
stella: Сразу же после аудиенции у короля: аудиенции, от которой так много ждал Рауль и на которой Атос получил всего лишь обещания, граф самостоятельно разыскал друга. Он знал и помнил закоулки дворца еще с молодых лет, и отыскать капитана не составило особого труда. Гасконец обрадовался Атосу так, словно не видел его десяток лет. Чем старше становились друзья, тем больше ценили они подобные встречи. Атос снимал в гостинице целый этаж, живя, по сути, на два дома. В последние десять лет он бывал в столице частым гостем. Того требовали и карьера Рауля, которой он мудро руководил, и желание просто побыть с д'Артаньяном. Капитан мушкетеров не раз восхищался этим умением графа везде расположиться так, словно это становилось частью его владений. И если сейчас Атос пришел к нему, а не известил друга запиской, что ждет его, как обычно, у себя, то случилось нечто из ряда вон выходящее. - Атос, друг мой, вы у меня! Прямо не верю глазам своим!- воскликнул капитан.- Что привело вас в Лувр? - Неотложное дело, д'Артаньян. Я могу говорить здесь? Д'Артаньян подошел к двери и выглянул в коридор: - Никого нет поблизости. Говорите. - Д'Артаньян, вот в двух словах суть дела: меня оскорбили, и я не намерен это терпеть. Капитан только крякнул в ответ: - Вы намерены драться? - Вы можете в этом сомневаться? - Позвольте вам заметить, любезный друг... - Что мне не двадцать и даже не сорок лет? Вы это мне хотите сказать?- прервал друга Атос. Гасконец пожал плечами и не решился продолжать. - Шарль, (граф почти никогда не называл д'Артаньяна по имени, и такое обращение многого стоило) поверьте, я не так безумен, как вам это представляется. - А, собственно говоря, что произошло, Атос? - Вам я могу открыться, друг мой! Де Вард оскорбил Рауля, заявив ему, что тот не знает имени своей матери. Оскорбление, нанесенное сыну, адресовано отцу. - А что Рауль? - Он был в свите, встречавшей Ее Высочество принцессу Генриетту. Ответить де Варду, как положено у людей чести, на тот момент он не мог. - И он промолчал? - Нет, конечно! Он выбил шпагу у него из рук, взял его за шиворот и перекинул через подвернувшуюся изгородь. - Неплохо! И что теперь? - Теперь я должен сделать то, что полагается. И поскорее. Пока Рауль не опередил меня с вызовом. - И вы хотите, чтобы я был вашим секундантом? - А на кого еще я могу положиться в таком деле? - Атос, вы не желаете стареть! Когда дело доходит до дуэли, вы всегда ведете себя, как мальчишка. - Д'Артаньян, вы отказываетесь?- побледнел граф. - Нет, конечно же!- про себя капитан мушкетеров подумал, как он будет выглядеть перед своими подчиненными в роли секунданта. И как он будет это все объяснять рассерженному королю. Внезапно его осенила мысль, как уладить это дело, не прибегая к извечному методу решать все поединком. - Нет, можете не сомневаться, Атос. Вот только я бы хотел вам предложить нечто, что должно вам понравиться. Это не ущемит ваших интересов и накажет наглеца. Тем более, что и до меня дошли слухи, которые он распространяет обо мне. У меня тоже есть повод поставить его на место. Вы мне доверяете по-прежнему, дорогой мой? - Вам не хочется участвовать в дуэли, д'Артаньян? Я вас понимаю и прошу простить меня за то, что едва не втравил вас в сомнительную историю. Я хотел просить короля о праве обнажить шпагу против маркиза, но, после его отказа дать сейчас разрешение Раулю на брак, просто не решился сделать это. Теперь я жалею об этой своей нерешительности. Если с браком можно и подождать, то с дуэлью этого не следует делать! - Атос, вы не правы! - В чем я не прав, капитан? В том, что не желаю слышать доводов рассудка, когда речь идет о моей чести и чести моего сына? - Атос, дружище! Ваша кровь кипит, как и во времена кардинала, когда вы бросили ему намек о госпоже д’Эгильон! - Тогда я спасал Арамиса, и отлично понимал, что может произойти. - А теперь вы понимаете, как двор прореагирует на эту дуэль? И что скажет Людовик? В теперешние времена, мой милый граф, понятия чести смещены. Вызвать на дуэль и проткнуть оскорбившего вас, это еще ничего никому не доказать. Король накажет зачинщиков, а я не уверен, что смогу вытащить вас из Бастилии. И все равно, по углам будут перешептываться: это никому не закроет рот, Атос. Нет, кажется, у меня появилась мысль, как заставить де Варда молчать. - Ваши мысли - это всегда чистое золото. Но в данном случае задета моя честь. Я не успокоюсь, пока не рассчитаюсь с этим наглецом. - Атос,.. Атос!- покачал головой гасконец.- Вы же всегда были не только храбрецом, не просто забиякой; вы были всегда олицетворением разума. Так послушайте же не только свой гнев, но и доводы рассудка. Вы же знаете двор: там рады любому поводу для насмешки, для издевки. Если вы будете драться сами, вы поставите в глупое положение виконта: оскорбление было нанесено непосредственно ему. К тому же смеяться будут не над убитым или раненным маркизом, а именно над виконтом и вами. Я знаю двор таким, каков он теперь; мы для нынешней молодежи не более, чем осколки прошлого. - Д'Артаньян, вы говорите разумные вещи, но есть еще и достоинство, и честь дворянина! Я не могу смириться с мыслью!.. - Дружище, а вам и не надо смиряться. Я хочу предложить вам кое-что, что вам должно понравиться. Этого юнца, вообразившего, что он может себе позволить говорить все, что ему взбредет в голову, давно следует призвать к ответу. Давайте попробуем мой метод, а если это не заставит его замолчать, вы всегда сможете прибегнуть к своему. Согласны? - Шарль,- вымучено улыбнулся Атос,- вы единственный человек на земле, который умудряется остановить меня, даже когда я принял решение. Говорите, что вы придумали, гасконская вы голова! - А вот послушайте, какой у меня родился план!- и д'Артаньян самодовольно подкрутил усы.
Калантэ: stella , а куда пропали дефисы перед прямой речью? Страшно мешает читать! :-( Особенно вместе с обилием этой самой прямой речи. Можно я побуду занудой и, прежде чем высказывать мнение о самом тексте, напомню о вычитке? Ничего личного, только этикет! :-)
stella: Их съел форум,Калантэ . Естественно, что они были. Придется ставить вручную. У меня еще ни разу не пропадали.Я вообще не поняла, отчего это произошло. Может, что-то в Ворде не состыковалось? Спасибо, что заметили!
Диана: Ох, как приятно, благодаря вам, Стелла, погружаться в тот - их- мир! Спасибо! Единственно что, мне казалось, что для графа никакая женщина, тем более - Шевретта, не мб свята. ИМХО, Он молчал просто как рыцарь времен короля Артура. Просто потому, что таков он. Хотя, мб, еще и потому, что Раулю незачем знать, что женщина , о любовных и политических похождениях он мог быть наслышан при дворе, к тому же — его мать. . Тут - ППКС!
Диана: А название - в точку. Оскорбление Атоса - оскорбление величия.
Madame de Guiche: Диана,думаю, для герцогини Атос мог сделать исключение, ведь он был ей как минимум благодарен. stella, не могли бы Вы напомнить эту историю ("Ваша кровь кипит , как и во времена кардинала, когда вы бросили ему намек о м-м дЭгильон! -Тогда я спасал Арамиса и отлично понимал, что может произойти. ")?
Диана: Из ТМ. Когда в военном лагере кардинал застал мушкетеров, читающих письмо от Мари Мишон, и потребовал отдать ему это письмо. Атос сказал, что это письмо "от женщины, но оно не подписано ни Марион Делорм, ни госпожой Д`Эгильон". Это была дерзость, граничащая с наглостью. Кардинал хотел взять письмо силой, но "на его стороне, считая его самого, было трое. Мушкетеров, вместе со слугами, было 7 человек". Он ушел, помня дерзость Атоса, не узнав содержания письма и связи между де Шеврез и Арамисом. Атос принял огонь на себя и заслонил собой всю компанию, не то что Арамиса.
Madame de Guiche: Диана, спасибо, вспомнила.
Nika: Я вот думаю, что друзья редко когда обращались друг к другу фамильярно "Шарль" и "дружище". Д'Артаньян вобще вряд ли позволил бы себе когда-либо подобное обращение к Атосу. Насколько помню, в ДЛС Атос обращался к Арамису "д'Эрбле".
stella: Nika , Я думаю, дАртаньян вряд ли и знал имя Атоса. А вот Атосу он позволить такое мог. Тот ему даже " ты" говорил в редчайших случаях. А вот " мой дорогой товарищ" у них где-то проскользнуло. Кажется, у дАртаньяна с Арамисом... когда они встретились в монастыре в ДЛС" И в оригинале тоже- camarade. Это по тем временам - достаточно фамильярно. Но вот что интересно: Рауль и де Гиш- на "ты". И при том, Гиш говорит ему " Рауль", а Бражелон никогда не называет его по имени. Имя- это что-то достаточно интимное, это , как подпустить человека к чему-то сокровенному. К своему ангелу - хранителю, что ли...
Nika: stella пишет: Но вот что интересно: Рауль и де Гиш- на "ты". И при том, Гиш говорит ему " Рауль", а Бражелон никогда не называет его по имени. Имя- это что-то достаточно интимное, это , как подпустить человека к чему-то сокровенному. К своему ангелу - хранителю, что ли... А мне кажется, тут немного прозаичней. Просто кто к чему привык. В России ведь тоже обращаются к малознакомым людям по имени-отчеству, по истечении некоторого времени знакомства переходили на имя, так и там--привыкли по фамилиям. "Мой мальчи" в ТМ это вобще несколько другое. Насчет Рауля и де Гиша, так Рауль просто более хорошо воспитан. Было ведь кем .
Диана: Невоспитанный де Гиш
stella: Nika , тут вы , я думаю, в плену понятий нашего времени. В прошлом, и во Франции 17 века этому предавали совсем другое значение. Имя собственное не употребляли в обыденной жизни просто так. ( среди знати) Для этого существовал титул , и без прибавки слова " господин" Только очень узкий круг и в достаточно неофициальной атмосфере позволял себе такое. 17 век был еще достаточно церемонным. Для того, чтобы выразить все тонкости обращений к человеку было довольно форм обращения. В незнании Дюма не упрекнешь. На забывчивость тоже не похоже. Тут что-то, чего мы не знаем, потому что я не верю, что Маке не знал, как зовут де Гиша. Возможно, Дюма писал эти куски без него.
Ленчик: Ни в коем случае не ставлю под сомнение знание матчасти, но все же согласна с Никой. Nika пишет: "Шарль" и "дружище" Вот это действительно... царапает.
stella: Ну, тогда запишем этот момент на ООС. Ведь " Шарль" - это уже наши изыски вообще. Попривыкли так дАртаньяна называть в личках и некоторых фиках Nika , Я не права?
Ленчик: stella пишет: Попривыкли так дАртаньяна называть в личках и некоторых фиках Надо избавляться от ложных стереотипов Тем паче, подозреваю, что добрая половина нынешнего коллектива вообще не в курсе тех фиков, о которых вы говорите. Я не против столь личных обращений, но допускаю их возможность однократно, в какой-то особой ситуации, но не по четыре штуки на страницу
stella: Два раза на страницу, Ленчик , всего два!
Ленчик: Четыре! 2 "Шарль" + 2 "дружище" Я вредная, я считала
stella: Ленчик , не обобщайте!
Nika: Ленчик, Я вредная, я считала Плохо считали, вместе с Рене будет пять ]
Ленчик: Nika А ведь и правда...)))
stella: Значит так. Lys мне любезно разрешила выложить ту статистику, что она собрала по Трем мушкетерам. Это только по ним! Дальше , уверяю вас, не хуже. Результаты по ТМ По главам. Самые «нежные» - IV и V, вызовы на дуэль и сама дуэль. Немногим меньше – Диссертация Арамиса и Возвращение. По персонажам. Д’Артаньян и самый говорливый и тот, кого «обласкивали» больше всего. Его – 87 раз, он – 61. Т.е. получал он все же больше, чем давал. Атос – тоже жадина. Его – 51 раз, он – 35. Арамис самый справедливый, или самый расчетливый, что вы мне, то и я вам – 35/32. Портос бедный, злые дружки совсем его не празднуют, всего 8 раз находили для него приятные слова. Портос был щедрее, 15 раз для друзей. Для всех троих гасконец номер один в плане обращений. Даже для самого гасконца. Он единственный, кто обращался сам к себе («мой друг», «мой дорогой друг») – целых 4 раза! Любит себя и правильно делает : )) Кроме себя, д’Артаньян любит Атоса – 32 обращения против 21 к Арамису и 4 к Портосу. Между остальными тоже есть любопытные тенденции. Так Арамис и Портос примерно равны друг с другом 3 на 4, т.е. сколько дал, столько и получил. А вот с гасконцем у Арамиса явный «перерасход», он жаловал д’Артаньяна 31 раз, а в ответ получил лишь 21. Но «господин аббат» отыгрался на Атосе. Граф-то старался быть вежливым, аж 7 раз вежливым. А вот Арамис решил, что с Атоса довольно будет единственного за весь роман «мой дорогой». Все! Подозреваю, что «раскошелился» Арамис только в ответ на комплимент. - Мой дорогой Арамис, Вы говорите, как Апокалипсис… - Мой дорогой Атос,…вы рассуждаете, как Нестор… По обращениям Общий баланс – 162 обращения на весь роман в 23 вариациях. Я опускаю комплименты вроде сравнений с Иоанном Златоустом, заявлений про прирожденных полководцев и «я всегда говорил, что этот гасконец умнее всех нас». В расчет брались только обращения адресованные лично от одного к другому, как-то «мой друг» и т.д. с целью выявить тенденции в непосредственном общении господ, считающих себя друзьями. Впереди планеты всей самое простое – «мой дорогой» 84 раза! Далее наиболее нейтральное «сударь» - 24, и потеплее – «мой друг» - 14. «Дорогой друг» - 9 «Мой дорогой друг» - 8 В целом все используют это примерно с одинаковой интенсивностью. Гасконец не выделывается и остается верен этим простым обращениям, но иногда проявляет интересные способности предвосхищать Атоса. Так именно гасконец первым говорит «мой дорогой приятель(товарищ)» в адрес Арамиса, а уже через некоторое время это же «приятель» (compagnon) выдает Атос в его собственный адрес. Еще пример – стоило гасконцу назвать Арамиса «господин аббат» (Атос при этом не присутствовал, как и при употреблении «приятеля»), и Атос со временем выдает того же «господина аббата» аж два раза. Как там говорил Тревиль: - Не считаете ли вы возможным, что этот молодой человек дурно влиял... - ...на господина Атоса, человека, который вдвое старше его? - перебил де Тревиль. - Нет, ваша светлость, не считаю возможным. Гм, начинаю в этом сомневаться : ))) Сам господин Атос, как, впрочем, и господин Арамис, не прочь повыделываться. Им, этим любителям «изящной словесности» мало простых и общеупотребимых «сударь» и «мой дорогой». Не иначе сказывается образование, чтение на ночь всякой латыни… Как и с ругательствами, Атос больше всех имеет своих собственных «изобретений» - 10 обращений, которые использует только он. Часто – всего лишь по одному разу. «Господин Торопыга», «(мой) молодой человек», «милый мальчик», «дитя», «мой храбрец», «мой бедный д’Артаньян», «бедный друг» «mon maître». Последнее переводили как «милостивый государь». Если дословно «мой хозяин/господин», «мэтр», короче. Сказано было с презрением – «вот что значит носить алмазы, mon maître!» «Бедным» он называл гасконца совсем не в Бетюне, как можно было ожидать. Там они напротив, очень сдержанны, ничего кроме имен, никаких «друзей» и «дорогих». «Бедным» гасконец был в связи с влюбленностью в Бонасье. Арамис. «Мой дорогой месье», «месье Гасконец», «мой прекрасный друг». Изгаляются что Арамис, что Атос только ради д’Артаньяна. Любопытно, что для Атоса гасконец «мой храбрец», а для Арамиса «мой прекрасный друг». Храбрость vs красота, кому что важнее : )) Правда, Арамис в тот момент иронизировал. Но тогда можно сделать вывод, что внешность гасконца вызвала у Арамиса презрение, и сие «прекрасный» было призвано подчеркнуть, что гасконец еще и чумаз, не то, что холеный Арамис. Скромный (в деле словесности) Портос один раз тоже поднапрягся и придумал для д’Артаньяна – «mon très cher» «мой очень дорогой». Мило, не правда ли? Ну и касательно вариативности, итог: Атос использует 17 вариантов, Арамис – 8, Портос – 6, Д’Артаньян – 7. В ДЛС за одну только беседу в монастыре у Арамиса он и Шарль обозвали друг друга "милыми друзьями" бесчисленное количество раз! А "дружищами" как раз называл дАрт - Арамиса, а Атос - дАрта. "Compagnon" - это что, не "приятель", "дружище"? Другое дело, что это для нас звучит фамильярно - "Друг мой", "мой дорогой", а у них это - через слово, т.е. это общепринято. Между прочим, там и посторонние "мой дорогой", и слуги и вообще незнакомые, которых видят первый раз в жизни. "Мой дорогой" в ТМ звучало 84 раза!!!! И это не считая обращения между остальными персонажами, кроме мушкетеров. 162 раза они друг друга всяко называли - и милыми и дорогими.
Диана: Защита
stella: Диана , так автору подсчетов логики не занимать.
Nika: stella пишет: А "дружищами" как раз называл дАрт - Арамиса, а Атос - дАрта. Да, но я сильно осмневаюсь, что д'Артаньян мог сказать Атосу "дружище." Он еще даже в ДЛС порывался обратиться к нему "граф" и за глаза "полубог", так что сомневаюсь я...
stella: Nika , в сомнениях подчас истину находят...
Roni: Вот это работа была проделана! Я в восхищении.
Камила де Буа-Тресси: Работа адская! Потрясающе! Lys - герой! Стелла, спасибо что выставили это на наше обозрение.
stella: А вот результаты, которые получила Lys по " Двадцать лет спустя. Для начала вспомним один факт, касаемый ТМ – всплеск эмоциональности там наблюдался, во-первых, в момент непосредственного знакомства (что объяснимо, учитывая, что знакомство сопровождалось вызовом на дуэль) и, во-вторых, во время встречи, когда д’Артаньян «подбирал» друзей, отставших на пути в Англию. Поскольку мы выясняем тенденции в общении друзей, то первый случай нам не подходит – господа еще не друзья, они пока только драться собрались. А вот второй случай можно рассматривать как намек на некоторую закономерность. Кстати сказать, именно «Диссертация» и «Возвращение» были также одними из самых насыщенных выражениями вроде «Мой бог», «О, небо» и и.д. Налицо склонность к усиленному проявлению чувств после разлуки. Пока – кратковременной, всего на пару недель. И эта тенденция подтверждается в ДЛС: после 20-летней разлуки чувства уже «хлещут». Действие ТМ – 3 года и 8 месяцев (с апреля 1625 по декабрь 1628). Действие ДЛС – 1 год и 1 месяц (с января 1648 по февраль 1649). Разница, грубо говоря, почти в четыре раза и в четыре же раза разница в количественном проявлении, только в обратную сторону: 162 обращения в ТМ против 482 в ДЛС! Ну и кто после этого возьмется утверждать, что друзья были не рады увидеться? :)) Справедливости ради, надо учесть, что количество общающихся увеличилось на двух человек, но даже если брать только мушкетеров, то 162 против 298 тоже впечатляет. Но господа не только расширили круг общения, не только стали менее сдержанны (или более искренни), но и поработали над своим словарным запасом. Если в ТМ им, в целом, хватало 22 вариаций, то в ДЛС уже 46. Отчасти такому разнообразию способствовало изменение социального статуса, они стали чаще называть друг друга согласно титулам. Над собой работали все, без исключения, но больше всех… нет, не Атос, и даже не Арамис. Судите сами: ТМ (кол-во вариаций) ДЛС (кол-во вариаций) Атос 17 18 Портос 6 11 Арамис 8 14 Д’Артаньян 7 28 А кто из них был при дворе все 20 лет? То-то! Теперь скажите, что двор не стимулирует тягу к самообразованию. :))) Но не двором единым… Кое-что господин будущий капитан усвоил и раньше. Помнится, его еще 20 лет назад пытались определить в «сыновья», именовали «молодой человек» и «мое дитя». Занимался этим только Атос, у остальных, видимо, язык не поворачивался говорить «молодой человек» гасконцу, который всего на пару-тройку лет моложе остальных. Зато теперь Атос может пожинать плоды – гасконец единственный в ДЛС у кого Рауль и «молодой человек» и «мое дорогое дитя». Правда, самому д’Артаньяну это не помогло, он так и остался для графа «мой сын» (трижды) и даже «мой дорогой сын» (дважды). Д’Артаньян не изменил своей эмоциональности и через 20 лет; он остался тем, кто чаще всех считал нужным выразить свое отношение не только взглядом, но и словом. Остальные тоже верны своим склонностям, кто был сдержаннее (Портос), тот таким и остался, изменились разве общие цифры, но не порядок: д’Артаньян, Атос, Арамис, Портос. Так обстоит дело с субъектами, а вот с объектами нас ждет сюрприз и немалый. В ТМ (если оставить в стороне эмоционального гасконца) центром словесного притяжения были почти поровну Атос и Арамис. Но через 20 лет все чудесным образом переменилось и теперь на передний план выходит блистательный господин дю Валлон! Он уступает только д’Артаньяну задвинув и графа и шевалье. Правда, недалеко, но по сравнению с ТМ это поразительный прогресс. В ДЛС д’Артаньян был объектом обращений 102 раза, Портос – 76, Атос – 70, Арамис – 50. Для сравнения в ТМ: д’Артаньян - 87 раз, Портос – 8, Атос – 35, Арамис – 32. Конечно, это если не брать в расчет Рауля, он один обращался к папе почти столько же, сколько остальные вместе взятые – 60 против общих 68. Но папа в долгу не остался (он не столь суров, как прикидывается) и переплюнул сына: 64 обращения только к Раулю. Дружба дружбой… Это не осталось незамеченным (непрочувствованным) остальными и нашло свое отражение в смене ориентиров. Так, из безусловного фаворита для гасконца, Атос стал всего лишь вторым, уступив господину барону. С одной стороны понятно, ведь именно Портос был его компаньоном, как Арамис был компаньоном Атоса. Так для Арамиса в ДЛС Атос тоже стал самым-самым, в то время как в ТМ таким был д’Артаньян. Но вот цифры, цифры! К Атосу гасконец обращался 33 раза, к Арамису – 26, а к Портосу… 71!!! Вот так. Так же следует отметить, что умница д’Артаньян остался верен привычке самому себя поддерживать – «мой друг»! Оно и правильно, кто же, если не ты сам, наиболее заинтересованное в твоем благополучии лицо? ;))) Но, несмотря на исключительное расположение к Портосу, самой эмоциональной для гасконца стала встреча с… Атосом? Нет :))) с Арамисом. Видимо, очень много накопилось за 20 лет. 41 взаимных «мой (дорогой) друг» и пр. с Арамисом; 27 с Портосом; 25 с Атосом за первую встречу. Да, с графом холодновато получилось в словесном выражении, но надо учесть, что часть эмоций была потрачена на Рауля. Однако не надо недооценивать и графа. То ли Атос похорошел невероятно, то ли друзей так поразила его сила воли в борьбе с пьянкой, но к нему единственному в романе обращались абсолютно все, даже лорд Винтер, именовавший его и «мой друг» и «дорогой друг». Правда, быстро исчерпав лимит любезностей (количеством 4 штуки), англичанин перешел на конкретное «граф». Будем надеяться, он компенсировал эту сухость приятной интонацией. Атос был чуть более вежлив, предпочитая нейтральное «милорд».
stella: Еще из взаимоотношений д’Артаньяна и Атоса. При самой первой встрече господин мушкетер бросил в адрес гасконца: Господин Торопыга! (Monsieur l'homme pressé – месье спешаший). Конечно, никто не подумает, что гасконец более 20 лет ждал случая отыграться, но именно от него Атос в ДЛС слышит: Мonsieur l'homme sensible! - месье чувствительный. (Ах, какой вы чувствительный, Атос! - сказал д’Артаньян. - Точно вам не приходилось убивать в бою!). Тут же, чтоб смягчить упрек, гасконец называет Атоса «другом» - «Впрочем, мой друг, - прибавил он, - если вы находите, что жизнь короля не стоит этого, я умолкаю». Подобные «комплименты» - конструктивно подобные – больше не встречаются ни в ТМ, ни в ДЛС не только в речи мушкетеров, но и в речи других персонажей. Жаль, что это не было обыграно переводчиками, думаю, читатели бы оценили :)) Раз уж мы дошли до того, кто, кого и как, стоит, с учетом резко возросшей вариативности обращений, посмотреть, не появилось ли чего-нибудь особо интересного. В прошлом Атос и Арамис не отказывали себе в удовольствии напрячь воображение ради гасконца. 20 лет спустя их пыл значительно поугас – Арамис вообще себя не утруждает, ограничиваясь незамысловатыми вариациями из «мой», «друг» и «дорогой» - «мой друг», «дорогой друг», «мой дорогой» и т.д., правда, компенсирует качество количеством; Атос, как уже было сказано, предпочел привычное (ему, естественно) – «мой сын», «мой дорогой сын». Это все. Но не для гасконца! Раз господа ленятся, он берет инициативу на себя – «мой храбрый друг», «мой великолепный друг», «мой блистательный друг». Конечно, это все не ради этих двух лентяев, а ради «дорогого господина дю Валлона». В начале д’Артаньян еще сказал Атосу «дорогой хозяин», но, видимо, поняв, что стараться бесполезно, вернулся к испытанным «мой дорогой», и «мой друг». Когда-то Атос говорил гасконцу «мой храбрец», теперь это говорит Портос. Надо заметить, что все господа в целом тяготеют к сокращению привычных обращений от «мой дорогой друг» и «дорогой друг» к просто «друг» (ami). Друзья бывают не только блистательные, но и бедные. В ТМ «бедным» был д’Артаньян. В ДЛС «бедный» д'Артаньян же. В ТМ ему «сочувствовал» Атос, не одобрявший влюбленностей, в ДЛС сочувствует Арамис, но по более прозаическому поводу – гасконец голоден. Однако, надо дать слово господину дю Валлону, вот уж кто должен хорошо разбираться в таких вопросах. И Портос высказывает свое мнение: у него бедные ВСЕ! :)) А вообще Портос не мудрствует, как и Арамис, только разок сподобившийся ради Атоса на «un homme admirable» («восхитительный человек»). Ну и правильно, зачем что-то выдумывать, когда можно сказать «дорогой граф», или еще лучше, просто «граф». Особенно когда надо этого самого графа призвать к порядку. Если судить по ситуациям в которых упоминают титул Атоса, напрашивается вывод, что для всех (кроме Винтера и Портоса), титулование уж никак не признак уважения, во всяком случае, в отношении Атоса. После того, как д’Артаньян с отвычки назвал Атоса «графом» в Бражелоне при их первой встрече, далее он титуловал Атоса только если был недоволен Его сиятельством. Арамис к Атосу претензий не имел, но когда хотел заставить того образумиться, тоже начинал прибегать к титулованию – «граф». Для примера битва при Шарантоне: - Ах, пожалуйста, без ложного великодушия, граф… Граф, вы забываете, что этот молодой человек - пленник. Если надо уговорить Атоса не делать глупостей – не идти к Анне Австрийской или идти на Королевскую площадь вооруженным – Арамис стартует сразу с «графа» и даже с «дорогого графа». Когда призывы к разуму остаются безуспешны, шевалье начинает взывать к сердцу – «мой дорогой Атос», «дорогой друг» и т.д. И только для Портоса титул – это титул! - И вы, Портос… вы, лучшая душа, лучший друг, лучший солдат на свете… вы, мой дорогой Портос, дворянин по всем своим поступкам, привычкам, по своей храбрости… (Атос обращается к нему по имени). - Да, да, я думаю, вы правы, дорогой граф. И напротив, когда друг начинает действовать Портосу на нервы: - Оставьте меня в покое, Атос. Сказать по правде, вы становитесь смешны с вашим вечным великодушием. Понятно, что при таком отношении к официальным титулам и именам у большинства, на Королевской площади просто россыпь и «графов де Ла Фер» и «шевалье д’Эрбле» и даже «господинов аббатов д’Эрбле». Когда же начинают пикироваться Арамис и д’Артаньян они и вовсе приходят к «сударям» уже без всяких там «шевалье». Атос раньше нередко называл Арамиса «д’Эрбле» не отдавая предпочтения настоящему имени перед вымышленным, но когда наступила кульминация, именно военное прозвище было призвано воздействовать на разгорячившегося господина аббата: - А теперь вы, Арамис, повторите мои слова. И затем, если наши старые друзья этого желают и вы желаете того же, расстанемся с ними навсегда. Но Арамис не был бы Арамисом, если бы не постарался выразить и свое личное отношение. Он повторяет слова извинений, но… Атос обращался к обоим поименно и у обоих просил прощения: - Д'Артаньян, я всегда любил вас, как сына. Портос, мы десять лет спали рядом, Арамис так же брат вам, как и мне, потому что Арамис любил вас, как я люблю и буду любить вас вечно…Д'Артаньян, простите, что я скрестил вчера свою шпагу с вашей. Арамис просит в том же извиненья у Портоса. Причем просит даже за Арамиса. А господин аббат? - …клянусь, я не питаю больше ненависти к моим былым товарищам. Я сожалею, что бился с вами, Портос. Клянусь далее, что не только шпага моя никогда не направится на вашу грудь, но что даже в самой сокровенной глубине моего сердца но найдется впредь и следа неприязни к вам. Пойдемте, Атос. Гасконцу придется довольствоваться общим – «былые товарищи». Похоже, что в тот момент Арамис все же не до конца сумел побороть свое недавнее раздражение. Но, по крайне мере, это объяснимо, а как понять заявление Портоса, сделанное в Лондоне, когда он просит гасконца забрать забытый на камине кошелек в комнате, где сидят «пленники» Атос и Арамис. - J'y vais, dit-il; seulement, entrerai-je dans la chambre où sont ces messieurs? - Я иду туда, - сказал он (Портос), - только не зайти ли мне в комнату к этим господам? Мог бы назвать друзьями хотя бы, а то как-то совсем пренебрежительно – к этим господам! Это не единственное обращение, заставляющее задуматься. Вот еще одно, поединок д’Артаньяна и Мордаунта: - Ah! fit d'Artagnan, pour cette fois vous ne romprez plus, mon bel ami! - А! - сказал д'Артаньян. - Теперь тебе уже некуда отступать, мой прекрасный друг! Это самое mon bel ami «мой прекрасный друг» в ТМ говорил в адрес гасконца Арамис, говорил с презрением и насмешкой. Не иначе это какое-то специальное мушкетерское ругательство :)) Благо просто ругательств у них полно, но выбор делается в пользу именно этого! Еще один пример преемственности в смысле ругательств. Тревиль в главе «Аудиенция» назвал своих мушкетеров ces diables à quatre. Чтоб не углубляться в идиоматические дебри, возьмем вполне достойный перевод – «головорезы». Просто прошу заметить, это не банальное «такие-сякие», это именно идиома и довольно хитрая. Дословно можно было бы еще сказать как-то так – «дьявол, умноженный на четыре». 20 лет прошло, в Рюэе кардинал Мазарини идет повидать графа де Ла Фер и, надо же, называет его ce diable à quatre! «Головорез», т.е. один из тех «учетверенных» дьяволов. Ну и обзор будет неполным, если не вспомнить про нового друга мушкетеров – виконта де Бражелон. С первой встречи гасконец начнет называть его по имени – «Рауль». Сам виконт будет обращаться к мушкетерам – «дорогие друзья» и слышать в ответ «юный друг». Но с папой виконту намного тяжелее. Пока они живут в Бражелоне, Атос всегда говорит сыну «Рауль». От ребенка не требуют (по всей видимости) обязательно титуловать опекуна, но и ничего не предлагают взамен, в результате, виконт «сыплет» бесконечными «сударь», хотя бы за счет количества пытаясь передать свои чувства. Только перед отъездом в армию, где его вполне могли сразу ухлопать, у него вырывается «мой обожаемый покровитель». Отношение Атоса к меняющемуся положению сына вполне отражают его обращения. Дома, в Бражелоне, это «Рауль». В Париже он уже становится «виконтом» и «Бражелоном». Изредка это уравновешивается обращениями «мой дорогой (виконт)» и «мой друг». Очень изредка. Разговор перед самым отъездом в армию слишком труден для графа и сын опять «Рауль», «Рауль», «Рауль», «мое дорогое дитя». Вернувшийся из первого похода сын, конечно, уже не дитя – он чаще всего «виконт», еще - «Бражелон», но все же и «Рауль», хотя перевес в сторону официоза очевиден. Граф старается держать планку и не распускать сына нежностями. Но, тем не менее, на этих двоих приходится четверть всех обращений! И это не считая их собственных обращений к другим персонажам. Строгость строгостью, а чувства никуда не спрячешь :)) О предпочтениях. Наиболее любимое для Атоса (кроме имени сына) – «мой друг», для Портоса и Арамиса – «мой дорогой», для д’Артаньяна – «мой дорогой» и «мой друг». «Особенные» обращения по большей части связаны с титулами и должностями – «мой капитан», «барон», «господин аббат», «господин граф», «дорогой виконт» и т.д.
Диана: Чудесная статистика! Особенно про титулование графа! В отдельных сценах это официоз был понятен, в-целом по произведению не обращала внимания как-то, где к кому как обращаются. Спасибо Lys!
Констанс: А я вот например не считаю что идея пришедшая в голову Д Артаньяну-собрать у себя человек 20 высокопоставленных молодых придворных и при них публично перебирать грехи своей молодости 30-и летней давности, не самая удачная из когда-либо приходивших в его гасконскую голову.С таким же успехом он мог рассказывать о грехах своей лихой юности посреди Королевской площади. И публично поминать про отсутствие у Рауля законной матери( о чем 25 лет молчал граф деЛа Фер).-это уже вообще ни в какие ворота.Не даром Рауль вскинулся и пытался закрыть разговорчивому гасконцу рот выкриком _Господин капитан-это мое личное дело-Но эт был глас вопиющего в пустыне. и если до этого о некоторой сомнительности в происхождении Рауля знали всего несколько человек, то после этой разборки о том что Рауль незаконорожденный не знал , а следовательно и сплетничал и смаковал только ленивый.Да молодой де Вард о такой мести и мечтать не смел.то что он на словах извинился -ничего не меняло.Скандал с происхождением Рауля стал публичным. Сбылась мечта молодого де Варда.
stella: Констанс , видите ли, двор любого вельможи, это подобие коммунальной квартиры, где все знают, у кого когда критические дни и кто когда с кем спал. Секрет Рауля был секретом Полишинеля, потому что такие вещи, как родословная при дворе - не секрет ни для кого. О таком вслух не говорят- только шепчутся по углам. Те, кого дАртаньян пригласил- люди чести. К тому же у него на это было разрешение Атоса, иначе он бы никогда на эту тему не заговорил. Вся эта "показательная порка" де Варда была вызвана только желанием предотвратить дуэль и унизить маркиза так, чтобы все об этом эпизоде говорили со смехом. Дуэль, как защита чести, во времена Людовика потеряла свою силу и актуальность, а вот насмешка была смерти подобна. И ее кровью не смоешь. И не зря Рауля так пугали насмешки над его неудачной любовью- от злословий придворных он тоже бежал к Бофору.
Mike: stella пишет: уважаемые,объяснить,если можно,новичку-что это за тексты,я всю трилогию помню наизусть,а текст не узнаю
Калантэ: Mike, у Вас, видимо, не получилось правильно выделить цитату, так что непонятно, о каких текстах идет речь. Попробуйте еще раз, а если не получается - можно просто скопировать и вставить в кавычках. Кстати, если Вы поставите галочку "зарегистрировать", не придется каждый раз ждать премодерации.
stella: Mike , если вы говорите о " Оскорблении величия"- то это целиком авторский текст. ( естественно, не Дюма, но с его персонажами.) Если вы спрашиваете о исследованиях Lys, то она пользовалась не только русским текстом, но и текстом оригинала.
полная версия страницы