Форум » Благородный Атос » Ордена » Ответить
Ордена
stella: Фандом: трилогия о Мушкетерах Размер : мини Пейринг: - Атос, граф де Ла Фер, Бассомпьер Жанр- наверное размышления( если есть такой жанр) Отказ: - Дюма, а кому же еще. У кого еще вдохновение искать. Цитаты- вот отсюда:http://graecolatini.narod.ru/r_stud_posl_grae.htm
Ответов - 71, стр:
1 2 3 4 All
stella: - Гримо, приготовь на завтра все, что необходимо мне будет для приема у короля.- Атос так устал, что разразился целым предложением в адрес Гримо. Предстоящий визит ко двору нисколько не радовал графа. К тому же, он не чаял избавиться от поручения короля Карла. Граф не искал для себя лишних забот, но то, что придумал для него новоиспеченный английский король, ставило Атоса в двусмысленное положение. Ему, французу, не с руки служить послом для английского короля в таком деликатном деле, как женитьба принцессы из английского дома и брата французского короля! Карл, конечно, не стал задумываться, награждая его орденом Золотого Руна, в какое дурацкое положение ставит его, французского дворянина, награждая высшим орденом испанского королевства. А между тем, это было просто открытым признанием его вмешательства в дела чужого государства. Просто так такой орден никто не дает. А графу очень хотелось, чтобы обо всей этой истории знали как можно меньше людей. Вот родной сын - и тот не в курсе, а любой лакей в Кемптон-Корте может себе позволить теперь рассуждать: с какой-такой радости Его Величество наградил неизвестного никому француза орденом, который во Франции есть только у короля? До крайности щепетильному Атосу все это действовало на нервы, держа в напряжении. Самым большим удовольствием для него было бы сейчас повидаться с Раулем и д'Артаньяном, и поспешить домой, в Бражелон. Чем старше становился Атос, тем меньше нравился ему Париж. Его стали раздражать шум и суета столицы, вечные сплетни, вечная борьба за милостивый монарший взгляд, за доходную должность, за королевские подачки. А теперь еще и визит к монарху... Почти наверняка, там придется встретиться с Мазарини. В отношении первого министра Атос своих взглядов не изменил: он его терпеть не мог, презирая итальянского выскочку со всем пылом потомственного аристократа и знатного вельможи. Презрительная улыбка исказила четкий рисунок его губ: после того, что учудили друзья с кардиналом лет десять назад, у кардинала вряд ли остались приятные воспоминания о французском дворянине. На пороге появился Гримо, знаком показав, что ужин готов. Атос отрицательно качнул головой: есть не хотелось, а вот лечь он был не прочь. Все же многодневная усталость и нервное напряжение давали себя знать. Остался только завтрашний визит ко двору и вручение тайного послания. Граф от души надеялся, что это будет последняя миссия, которую ему доведется исполнять для королей. Он по-прежнему видит свое служение трону французских монархов как свой долг, но, право, с удовольствием передаст это «бремя» своему наследнику. «Старею!»- подумал Атос с самоиронией, не лишенной остатков тщеславия. - А было ли когда-нибудь тщеславие побудительной силой его поступков?- задал он сам себе непростой вопрос. Граф де Ла Фер подошел к бюро, открыл дверцу и нажал незаметную непосвященному пружину. Неслышно выдвинулся ящичек. На вишневом бархате покоились ордена, которые он один из всего дворянства Франции имел право носить все вместе.
stella: - Атос, а скажите, это что, ваш родственник?- Портос ткнул бутылкой в сторону висящего на стене портрета. Портос не первый раз был у Атоса в гостях, но раньше он не бывал настолько пьян, чтобы задавать приятелю подобные вопросы. Ну, есть у друга в доме парочку дорогих вещей, так не подходящих к скромному обиталищу: так не украл же он их! Вот шпага - это совсем другое дело: Портос уже намекал другу, что не прочь одолжить ее у него на свидание. Но Атос делал вид, что не слышит намеков. - Это память, просто память, Портос!- неохотно пробурчал в свой стакан мушкетер. Портос заинтересовано развернулся к другу. - А вы никогда не рассказывали! И о чем же вам напоминает этот господин из вельмож? Орден Святого Духа? Он что, королевских кровей, это господин? - Был, Портос... он давно умер. - Ну, не так уж и давно, дружище. Одет он так, как одевались при покойном короле Генрихе. Генрихе 3, если я не ошибаюсь. - Не ошибаетесь,- устало подтвердил Атос. Настойчивая бесцеремонность Портоса начинала действовать ему на нервы, но молодой человек отдернул себя: у Портоса так много положительных черт, он так искренен и добродушен, что можно ему простить и его некоторую бестактность. Не все воспитывались в Наварре: надо быть терпимым к окружающим. Легко сказать «терпимым»! Его взвинченность и раздражительность не всегда удавалось залить вином: вместо успокоения опьянение приносило бессонницу и желание крушить все вокруг. Последнее он сдерживал в себе, а вот бессонница рождала кошмары похлеще сна. Кошмары воспоминаний... Отец подводит его к галерее портретов. - Вы когда-нибудь задумывались о том, виконт, что в свое время и вашему портрету будет найдено место в этой череде наших предков? И сможете ли вы тогда задать себе вопрос: «А достоин ли я того, чтобы представлять наш род в этом списке?» Они стоят как раз напротив этого господина, деда графа по отцовской линии, кавалера Ордена Святого Духа. - Ну, это еще будет очень не скоро!- думает про себя юный наследник.- Тут все такие старые! Отцу так не ответишь: он ждет серьезных мыслей. Или, по крайней мере - честного ответа. - Нет, Ваше сиятельство. Я не думал об этом. - Неужто в вашей душе, Оливье, нет ни капли честолюбия?- граф де Ла Фер с некоторым беспокойством заглянул в глаза юноши. - Нет, от чего же, господин граф! Я часто думал о подвигах наших предков на ратном поле, я представлял себе, как прекрасно вести войска в бой за свою страну и за ее короля, и как достойно сложить голову за правое дело. После того, как вы отдали мне в соборе Амьена боевую шпагу наших предков, я не вижу для себя иного пути, кроме пути воина. - И вы видите свою карьеру военного именно в героической смерти?- не без иронии спросил граф де Ла Фер. - Я бы так не сказал, Ваше сиятельство.- Оливье задумчиво пробежался взглядом по ряду портретов. Какие они все чопорные и холодные, эти господа... чем они недовольны? Чего им в жизни не хватало? Власти, богатства, земель, орденов, милости королей? Они были обласканы правителями. Вот прадед: он был другом Франциска 1. А дед - он получил орден Святого Духа от Генриха 3. Пожалуй, у деда самое живое лицо из всей галереи: может оттого, что виконт смутно его помнил (тот гостил разок в Берри не без тайного умысла: хотел рассмотреть внука своими глазами, самому составить себе мнение о том, справедливы ли все сплетни о его рождении.) Дед был остроумным человеком, знатоком античной философии, большим щеголем даже по тем временам. Это все виконт узнал от бабки, которая больше никого из Ла Феров и не воспринимала, считая их всех солдафонами и карьеристами, и не стеснялась говорить им это в лицо. Внук с ней согласен не был, но данную тему не обсуждал: все же он мужчина, и как бы безмерно не любил и уважал бабушку, с женщиной вести подобные разговоры считал неправильным.- Смерть на поле боя прекрасна, если она служит на пользу сражению, вдохновляет других на подвиг во имя победы. В ином случае она просто дань поединку сил. - Слава Богу! А то я уж было подумал, что у вас в голове только юношеские бредни, сын мой!- граф вздохнул с некоторым облегчением.- Но вы должны думать о военной карьере всерьез и потому начнете свою службу во Франции под началом маршала Бассомпьера. Это совсем не плохой старт для юноши вашего рода и ваших достоинств. Признаться, я думал, что ваша карьера сложится в Англии в качестве морского офицера, но обстоятельства оказались сильнее меня. Вам придется познавать ратное дело на полях, а не в волнах, не забывая о том, что на вас теперь и будущая власть над графством. Сколько воды утекло с того разговора с отцом! Все, что поначалу казалось удачным началом великого и славного пути, оказалось втоптанным в грязь. Он мечтал о славе и подвигах, потом мечтал все это бросить к ногам любимой... Действительность надолго обернулась винными парами, застилавшими сознание и видимость в трактирах, бесконечными караулами у королевских дверей, вздорными потасовками на темных улицах, и пьяным триумфом с пробитой пулями салфеткой. Великий Боже, разве о таком он мечтал в юности?! Один опрометчивый шаг, одно неверное слово — и все провалилось в зловонное болото... Страшно подумать, как близко стоят друг к другу «да» и «нет». Скажи он себе в то время «нет» и позор не лег бы на род. Атос погладил тонкими, чувствительными пальцами цепь ордена Подвязки, скользнул по золотым бороздкам. Как был он ошеломлен, когда Карл 1 приказал ему на коленях принять этот дар, это посвящение в рыцари! Как смущен! Ему казалось, что его верность принципам не должна была иметь награды: она естественна и это его образ жизни. Гибнущий, лишенный престола монарх посчитал иначе. И возражать ему Атос не посмел: он лишь робко пробормотал, что простые дворяне не достойны такой чести. Он принял награду как аванс и сделал все, что в силах человеческих, чтобы этот аванс не стал просто побрякушкой. Он отдал последний долг за орден неделю назад. Пожалуй, теперь он может надеть его с честью. Первый раз с тех самых дней, как принял его. Граф положил цепь на место и взял следующий: орден Святого Духа. Этим он обязан Портосу. Славный барон не мог допустить, чтобы граф остался без награды под тем дождем привилегий и благ, что сыпался из рук королевы и Мазарини. Атос приподнял цепь двумя пальцами, чуть ли не брезгливо. Кому нужна эта игрушка, если она дана в награду не от чистого сердца? Не для себя сражался он в рядах Фронды. От того времени осталось ощущение зря потраченных времени и сил. Если и сумел он что-то выгадать из всей этой войны, так это только то, что сына он сумел ввести в высшее общество и дать начало его военной карьере. И опять все решили связи: как и тогда, на заре его собственной юности. Начинать службу у Бассомпьера удавалось не каждому, а вот что старый вояка заинтересуется своим молоденьким адъютантом настолько, что начнет и откровенничать с ним - этого не мог предположить даже граф де Ла Фер, давно знавший маршала. Бассомпьер прекрасно говорил и читал по-гречески, но тщательно скрывал это знание от своего окружения. Грамотный, а еще и знающий древние языки вельможа - это не было принято в высших кругах. Виконту де Ла Фер было все равно, что думает по этому поводу вся знать. Ему было интересно учиться и этим он отличался от большинства своих сверстников. Он никогда не щеголял своими обширными познаниями, но рад был бы найти того, с кем можно обсудить Плутарха и Сенеку, разобрать стратегию Александра или восхититься трагедиями Еврипида.
stella: - Господа, господа, вы не правы!- звонкий голос Вилликье перекрыл гомон всех сидящих у костра.- Я убежден, что только личная храбрость полководца способна обеспечить победу на поле боя. Не важно, что и как просчитал штаб, но если войска не поведет в бой лично король или маршал, победы не видать. Вспомните битву под Иври и белый султан короля Генриха. -" εἷς ἀνήρ, οὐδεὶς ἀνήρ".- негромко произнес виконт де Ла Фер, но его услышали. - Что вы сказали? Извольте сейчас же объяснить свои слова, сударь!- Вилликье круто повернулся к виконту, хватаясь за шпагу. Оливье не спеша поднялся, и открыл было рот, чтобы ответить, когда кто-то положил руку ему на плечо. -Один в поле не воин!- произнес четко и раздельно маршал де Бассомпьер.- Ваш учитель, господин де Вилликье, зря получал свои деньги. Виконт де Ла Фер, зайдите ко мне, у меня есть для вас поручение. Виконт, провожаемый завистливыми взглядами, последовал за маршалом в его палатку. - Зря вы, молодой человек, щеголяете своей образованностью в таком кругу!- покачал головой старый вояка,- вас не поймут и не одобрят. Поверьте моему опыту: чем меньше мы показываем свою осведомленность в вопросе, тем больше нас уважают. Людям не нравится, когда кто-то знает и понимает больше, чем они. Очень непросто встретить в этом мире того, кто будет с вами на одном уровне взаимопонимания. В противном случае вас ждет только зависть и козни тех, кто ниже вас по духу. « ἡ γλῶττα πολλῶν ἐστιν αἰτία κακῶν» — Язык,- знаете ли,- причина многих бед. Золотые слова сказал ему тогда маршал. И много раз Атос вспоминал старого соратника короля Генриха, когда на язык просился ответ, немедленный и резкий. Оливье и отвечал, но отвечал так, чтобы его поняли окружающие. Часто ответ был едким, обидным, но всегда точным и понятным, а главное - остроумным. Многословие вообще не было в его характере, а умению выразиться точно и образно он научился у древних. И все равно он отличался от всех. Поначалу он не обращал на это особого внимания: он жил в кругу знати, он понимал исключительность своего положения. Свято соблюдал законы рыцарственности и принципы служения короне, и в этом видел пути своей карьеры. Потом он хотел славы для того, чтобы сделать все для своей любимой, чтобы она сияла звездой на парижском небосклоне. Он был в тот момент так влюблен в свою удачу, что даже не задумался о том, что Анна может изменить ему... она так его любит и он так красив и так любит ее, что ничто не может изменить их счастья. Он бросил все к ее ногам, а хотел бросить еще больше... в этом и было его честолюбие. А потом... потом на долгие годы все было похоронено на дне бутылки. И все его честолюбие было в одном: охранять друзей. Он словно грезил наяву, не всегда соображая, где грань между миром прошлым и миром настоящим. Будущего не было, значит не было и никаких устремлений. Все изменил Рауль. Атос с ужасом осознал, в какую пропасть завела его нелюбовь к себе. Тот, кем он был, кем он стал на момент появления в его жизни сына, не мог дать ребенку ничего. Ни состояния, ни титула, ни положения в обществе. Сознавать это оказалось очень больно и гадко. Он выбрал для себя такое существование сам, но при чем здесь ребенок? И граф де Ла Фер начал свой новый путь восхождения к славе. Одному Богу и Атосу только и было известно, чего это ему стоило. И только верный Гримо, Гримо многое видел и о еще большем догадывался. Но все остатки своего честолюбия направил граф на одно: стать достойным отцом для своего сына. На этом фоне вся история Фронды теперь, с высоты прожитых лет, казалась ему смешным и недостойным его участия фарсом. Орден Святого Духа напоминал об этом. Если он завтра и наденет его, то только чтобы подчеркнуть, что прекрасно понимает, что все это, от начала и до конца, было только погоней за привилегиями и дележкой земель. Королевский орден он получил из королевских рук за то, что оспаривал власть временщика. А временщик был любовником королевы! Мазарини вряд ли приятно будет видеть, что он вышел из этой истории с орденом на шее. Оставался еще один орден, орден Золотого Руна. Этот вообще не представлял для Атоса ценности. Одеть его придется. Потому что он сразу подчеркнет, что графу не просто так поручена роль посла. Но это важно только для его миссии, для самого Атоса это даже не предмет обсуждения. Вот почему, на поздравление сына, увидевшего на нем новую награду, он ответил, не скрывая насмешки: La Toison ?... c’est vrai... Hochet, mon fils... qui n’amuse même plus un vieil enfant comme moi... - Руно?... воистину... Погремушка, сын мой... которой уже не потешить такое престарелое дитя, как я...
Madame de Guiche: stella, прекрасно! Спасибо за подарок в субботний вечер.
анмашка: Мне понравилось! (Нет, я не подлиза-мне просто действительно понравилось)
Madame de Guiche: Все выверено, все более чем логично, все так весомо. stella пишет: она так его любит и он так красив и так любит ее, что ничто не может изменить их счастья. Прекрасное заблуждение молодости. Впервые Атос не чужд, хотя бы и юношеского, но тщеславия. Больше ему не было потом дела до того, красив ли он. Имеет ли это значение, если можно быть молодым, красивым, знатным,богатым, но все равно обманутым.
stella: Madame de Guiche , спасибо! Вы заметили этот момент! Но и в будущем для Атоса все же имеет значение, как он выглядит. Он кокетничает своими годами, отлично зная, что ему его 49 никто не даст. Он на свидание к Шевретте приходит, самым тщательнейшим образом подобрав свой костюм сообразно возрасту, моменту и своей внешности тоже. Это поведение человека, привыкшего к тому, что люди обращают на него внимание, что он вращается в высшем обществе и уверенного в своем влиянии на окружающих. Отсюда и вывод: а как же он был хорош и как был уверен в себе, когда был молод, любил и думал, что любим...
Madame de Guiche: stella, конечно, этот момент сразу бросается в глаза и ранит сердце, за что Вам и спасибо) А что, если он нарядился для Шевретты в большей степени, чтобы это повлияло на ее благосклонность к Раулю? Сам-то он был уже на чемоданах перед отъездом, т.е. допускал мысль, что не вернется, так стоит ли производить впечатление на даму ради самого впечатления? Хотя, с другой стороны, вне зависимости от Шевретты, - он воспрял, был опять в силе, восстановил свой статус, - почему бы и не нарядиться как подобает? С третьей стороны, охотно допускаю и Вашу мысль. "Какая прелесть эта Мари Мишон" Волновался, значит, раз было что вспомнить
stella: ДАртаньян у него "остатки былого честолюбия" заметил, вот я за эту фразу и зацепилась.
Madame de Guiche: Ну, раз Рауль у него вышел "воплощением изящества" и "тот, кто хоть раз взглянул на него, уже не мог забыть его", - то было в кого
stella: Отношение Атоса к орденам в конце жизни вообще меня потрясло. Переводчики, как водится, эту фразу съели. А она едва ли не ключевая. В ней такая насмешка над всеми земными благами, которые идут от правителей.
Rina: stella, восхитительно! Доставили большое удовольствие! Ваш Атос мне нравится, Вы умеете так правильно, тонко показать настоящее благородство высокородного вельможи. Очень красиво подан "диалог" с орденами...
анмашка: И действительно, хороший Атос получился! Настоящий вельможа и плюс не Мери Сью.
stella: Про Атоса трудно писать, потому что так и тянет свалиться в "мэрисьюшность". К тому же у самого Мэтра наблюдается явная тенденция к любованию как графом так и Раулем.
Rina: stella, если мерисью талантливо написана - то я ничего не имею против
Madame de Guiche: У Мэтра и Портос потом прошел путь от великана до титана). Любил он их так, как едва ли какой автор любил своих героев. stella, Вам спасибо за то, что Вы взяли на себя этот труд - и с не меньшей любовью, чем у Мэтра - реконструируете рефлексию Атоса. При чтении канона думается - ну да, это априори, потому что "как Дандоло и Монморанси", но ведь к этому пренебрежению благами еще нужно прийти, и Вы это так красиво объясняете.
stella: Madame de Guiche , может это такая любовь от того, что в них Дюма любил себя , своего отца и своих друзей. У меня есть еще несколько литературных героев, которые для меня тоже много значат. Но живыми их настолько, насколько четверку я ощущаю , я не могу почувствовать. Полвека вместе- это вам не фунт изюма скушать. А с графом мы съели свой пуд соли, это точно.
Madame de Guiche: stella, если не ошибаюсь, кто-то из французов (кто? склероз! Флобер?) сказал:"Правдоподобного героя можно написать только с самого себя". Или как-то так. Прощу прощения за приблизительную цитату. Так что понимаю, о чем Вы. stella пишет: Но живыми их настолько, насколько четверку я ощущаю , я не могу почувствовать. Полвека вместе- это вам не фунт изюма скушать. А с графом мы съели свой пуд соли, это точно. Суббота, вечер. Бургундского/анжуйского/шампанского/хересу - за Вас и за них!))
Rina: Madame de Guiche пишет: кто-то из французов (кто? склероз! Флобер?) Я прочитала эту фразу так: - кто? склероз? Флобер? Французский писатель Склероз. Современник Флобера, собссна...
Madame de Guiche: Rina, хихи))) Это тогда женский род. А в мужском будет - Склеро))Боюсь, это мой современник)))
полная версия страницы