Форум » Благородный Атос » Ордена » Ответить
Ордена
stella: Фандом: трилогия о Мушкетерах Размер : мини Пейринг: - Атос, граф де Ла Фер, Бассомпьер Жанр- наверное размышления( если есть такой жанр) Отказ: - Дюма, а кому же еще. У кого еще вдохновение искать. Цитаты- вот отсюда:http://graecolatini.narod.ru/r_stud_posl_grae.htm
Ответов - 71, стр:
1 2 3 4 All
stella: - Гримо, приготовь на завтра все, что необходимо мне будет для приема у короля.- Атос так устал, что разразился целым предложением в адрес Гримо. Предстоящий визит ко двору нисколько не радовал графа. К тому же, он не чаял избавиться от поручения короля Карла. Граф не искал для себя лишних забот, но то, что придумал для него новоиспеченный английский король, ставило Атоса в двусмысленное положение. Ему, французу, не с руки служить послом для английского короля в таком деликатном деле, как женитьба принцессы из английского дома и брата французского короля! Карл, конечно, не стал задумываться, награждая его орденом Золотого Руна, в какое дурацкое положение ставит его, французского дворянина, награждая высшим орденом испанского королевства. А между тем, это было просто открытым признанием его вмешательства в дела чужого государства. Просто так такой орден никто не дает. А графу очень хотелось, чтобы обо всей этой истории знали как можно меньше людей. Вот родной сын - и тот не в курсе, а любой лакей в Кемптон-Корте может себе позволить теперь рассуждать: с какой-такой радости Его Величество наградил неизвестного никому француза орденом, который во Франции есть только у короля? До крайности щепетильному Атосу все это действовало на нервы, держа в напряжении. Самым большим удовольствием для него было бы сейчас повидаться с Раулем и д'Артаньяном, и поспешить домой, в Бражелон. Чем старше становился Атос, тем меньше нравился ему Париж. Его стали раздражать шум и суета столицы, вечные сплетни, вечная борьба за милостивый монарший взгляд, за доходную должность, за королевские подачки. А теперь еще и визит к монарху... Почти наверняка, там придется встретиться с Мазарини. В отношении первого министра Атос своих взглядов не изменил: он его терпеть не мог, презирая итальянского выскочку со всем пылом потомственного аристократа и знатного вельможи. Презрительная улыбка исказила четкий рисунок его губ: после того, что учудили друзья с кардиналом лет десять назад, у кардинала вряд ли остались приятные воспоминания о французском дворянине. На пороге появился Гримо, знаком показав, что ужин готов. Атос отрицательно качнул головой: есть не хотелось, а вот лечь он был не прочь. Все же многодневная усталость и нервное напряжение давали себя знать. Остался только завтрашний визит ко двору и вручение тайного послания. Граф от души надеялся, что это будет последняя миссия, которую ему доведется исполнять для королей. Он по-прежнему видит свое служение трону французских монархов как свой долг, но, право, с удовольствием передаст это «бремя» своему наследнику. «Старею!»- подумал Атос с самоиронией, не лишенной остатков тщеславия. - А было ли когда-нибудь тщеславие побудительной силой его поступков?- задал он сам себе непростой вопрос. Граф де Ла Фер подошел к бюро, открыл дверцу и нажал незаметную непосвященному пружину. Неслышно выдвинулся ящичек. На вишневом бархате покоились ордена, которые он один из всего дворянства Франции имел право носить все вместе.
stella: - Атос, а скажите, это что, ваш родственник?- Портос ткнул бутылкой в сторону висящего на стене портрета. Портос не первый раз был у Атоса в гостях, но раньше он не бывал настолько пьян, чтобы задавать приятелю подобные вопросы. Ну, есть у друга в доме парочку дорогих вещей, так не подходящих к скромному обиталищу: так не украл же он их! Вот шпага - это совсем другое дело: Портос уже намекал другу, что не прочь одолжить ее у него на свидание. Но Атос делал вид, что не слышит намеков. - Это память, просто память, Портос!- неохотно пробурчал в свой стакан мушкетер. Портос заинтересовано развернулся к другу. - А вы никогда не рассказывали! И о чем же вам напоминает этот господин из вельмож? Орден Святого Духа? Он что, королевских кровей, это господин? - Был, Портос... он давно умер. - Ну, не так уж и давно, дружище. Одет он так, как одевались при покойном короле Генрихе. Генрихе 3, если я не ошибаюсь. - Не ошибаетесь,- устало подтвердил Атос. Настойчивая бесцеремонность Портоса начинала действовать ему на нервы, но молодой человек отдернул себя: у Портоса так много положительных черт, он так искренен и добродушен, что можно ему простить и его некоторую бестактность. Не все воспитывались в Наварре: надо быть терпимым к окружающим. Легко сказать «терпимым»! Его взвинченность и раздражительность не всегда удавалось залить вином: вместо успокоения опьянение приносило бессонницу и желание крушить все вокруг. Последнее он сдерживал в себе, а вот бессонница рождала кошмары похлеще сна. Кошмары воспоминаний... Отец подводит его к галерее портретов. - Вы когда-нибудь задумывались о том, виконт, что в свое время и вашему портрету будет найдено место в этой череде наших предков? И сможете ли вы тогда задать себе вопрос: «А достоин ли я того, чтобы представлять наш род в этом списке?» Они стоят как раз напротив этого господина, деда графа по отцовской линии, кавалера Ордена Святого Духа. - Ну, это еще будет очень не скоро!- думает про себя юный наследник.- Тут все такие старые! Отцу так не ответишь: он ждет серьезных мыслей. Или, по крайней мере - честного ответа. - Нет, Ваше сиятельство. Я не думал об этом. - Неужто в вашей душе, Оливье, нет ни капли честолюбия?- граф де Ла Фер с некоторым беспокойством заглянул в глаза юноши. - Нет, от чего же, господин граф! Я часто думал о подвигах наших предков на ратном поле, я представлял себе, как прекрасно вести войска в бой за свою страну и за ее короля, и как достойно сложить голову за правое дело. После того, как вы отдали мне в соборе Амьена боевую шпагу наших предков, я не вижу для себя иного пути, кроме пути воина. - И вы видите свою карьеру военного именно в героической смерти?- не без иронии спросил граф де Ла Фер. - Я бы так не сказал, Ваше сиятельство.- Оливье задумчиво пробежался взглядом по ряду портретов. Какие они все чопорные и холодные, эти господа... чем они недовольны? Чего им в жизни не хватало? Власти, богатства, земель, орденов, милости королей? Они были обласканы правителями. Вот прадед: он был другом Франциска 1. А дед - он получил орден Святого Духа от Генриха 3. Пожалуй, у деда самое живое лицо из всей галереи: может оттого, что виконт смутно его помнил (тот гостил разок в Берри не без тайного умысла: хотел рассмотреть внука своими глазами, самому составить себе мнение о том, справедливы ли все сплетни о его рождении.) Дед был остроумным человеком, знатоком античной философии, большим щеголем даже по тем временам. Это все виконт узнал от бабки, которая больше никого из Ла Феров и не воспринимала, считая их всех солдафонами и карьеристами, и не стеснялась говорить им это в лицо. Внук с ней согласен не был, но данную тему не обсуждал: все же он мужчина, и как бы безмерно не любил и уважал бабушку, с женщиной вести подобные разговоры считал неправильным.- Смерть на поле боя прекрасна, если она служит на пользу сражению, вдохновляет других на подвиг во имя победы. В ином случае она просто дань поединку сил. - Слава Богу! А то я уж было подумал, что у вас в голове только юношеские бредни, сын мой!- граф вздохнул с некоторым облегчением.- Но вы должны думать о военной карьере всерьез и потому начнете свою службу во Франции под началом маршала Бассомпьера. Это совсем не плохой старт для юноши вашего рода и ваших достоинств. Признаться, я думал, что ваша карьера сложится в Англии в качестве морского офицера, но обстоятельства оказались сильнее меня. Вам придется познавать ратное дело на полях, а не в волнах, не забывая о том, что на вас теперь и будущая власть над графством. Сколько воды утекло с того разговора с отцом! Все, что поначалу казалось удачным началом великого и славного пути, оказалось втоптанным в грязь. Он мечтал о славе и подвигах, потом мечтал все это бросить к ногам любимой... Действительность надолго обернулась винными парами, застилавшими сознание и видимость в трактирах, бесконечными караулами у королевских дверей, вздорными потасовками на темных улицах, и пьяным триумфом с пробитой пулями салфеткой. Великий Боже, разве о таком он мечтал в юности?! Один опрометчивый шаг, одно неверное слово — и все провалилось в зловонное болото... Страшно подумать, как близко стоят друг к другу «да» и «нет». Скажи он себе в то время «нет» и позор не лег бы на род. Атос погладил тонкими, чувствительными пальцами цепь ордена Подвязки, скользнул по золотым бороздкам. Как был он ошеломлен, когда Карл 1 приказал ему на коленях принять этот дар, это посвящение в рыцари! Как смущен! Ему казалось, что его верность принципам не должна была иметь награды: она естественна и это его образ жизни. Гибнущий, лишенный престола монарх посчитал иначе. И возражать ему Атос не посмел: он лишь робко пробормотал, что простые дворяне не достойны такой чести. Он принял награду как аванс и сделал все, что в силах человеческих, чтобы этот аванс не стал просто побрякушкой. Он отдал последний долг за орден неделю назад. Пожалуй, теперь он может надеть его с честью. Первый раз с тех самых дней, как принял его. Граф положил цепь на место и взял следующий: орден Святого Духа. Этим он обязан Портосу. Славный барон не мог допустить, чтобы граф остался без награды под тем дождем привилегий и благ, что сыпался из рук королевы и Мазарини. Атос приподнял цепь двумя пальцами, чуть ли не брезгливо. Кому нужна эта игрушка, если она дана в награду не от чистого сердца? Не для себя сражался он в рядах Фронды. От того времени осталось ощущение зря потраченных времени и сил. Если и сумел он что-то выгадать из всей этой войны, так это только то, что сына он сумел ввести в высшее общество и дать начало его военной карьере. И опять все решили связи: как и тогда, на заре его собственной юности. Начинать службу у Бассомпьера удавалось не каждому, а вот что старый вояка заинтересуется своим молоденьким адъютантом настолько, что начнет и откровенничать с ним - этого не мог предположить даже граф де Ла Фер, давно знавший маршала. Бассомпьер прекрасно говорил и читал по-гречески, но тщательно скрывал это знание от своего окружения. Грамотный, а еще и знающий древние языки вельможа - это не было принято в высших кругах. Виконту де Ла Фер было все равно, что думает по этому поводу вся знать. Ему было интересно учиться и этим он отличался от большинства своих сверстников. Он никогда не щеголял своими обширными познаниями, но рад был бы найти того, с кем можно обсудить Плутарха и Сенеку, разобрать стратегию Александра или восхититься трагедиями Еврипида.
stella: - Господа, господа, вы не правы!- звонкий голос Вилликье перекрыл гомон всех сидящих у костра.- Я убежден, что только личная храбрость полководца способна обеспечить победу на поле боя. Не важно, что и как просчитал штаб, но если войска не поведет в бой лично король или маршал, победы не видать. Вспомните битву под Иври и белый султан короля Генриха. -" εἷς ἀνήρ, οὐδεὶς ἀνήρ".- негромко произнес виконт де Ла Фер, но его услышали. - Что вы сказали? Извольте сейчас же объяснить свои слова, сударь!- Вилликье круто повернулся к виконту, хватаясь за шпагу. Оливье не спеша поднялся, и открыл было рот, чтобы ответить, когда кто-то положил руку ему на плечо. -Один в поле не воин!- произнес четко и раздельно маршал де Бассомпьер.- Ваш учитель, господин де Вилликье, зря получал свои деньги. Виконт де Ла Фер, зайдите ко мне, у меня есть для вас поручение. Виконт, провожаемый завистливыми взглядами, последовал за маршалом в его палатку. - Зря вы, молодой человек, щеголяете своей образованностью в таком кругу!- покачал головой старый вояка,- вас не поймут и не одобрят. Поверьте моему опыту: чем меньше мы показываем свою осведомленность в вопросе, тем больше нас уважают. Людям не нравится, когда кто-то знает и понимает больше, чем они. Очень непросто встретить в этом мире того, кто будет с вами на одном уровне взаимопонимания. В противном случае вас ждет только зависть и козни тех, кто ниже вас по духу. « ἡ γλῶττα πολλῶν ἐστιν αἰτία κακῶν» — Язык,- знаете ли,- причина многих бед. Золотые слова сказал ему тогда маршал. И много раз Атос вспоминал старого соратника короля Генриха, когда на язык просился ответ, немедленный и резкий. Оливье и отвечал, но отвечал так, чтобы его поняли окружающие. Часто ответ был едким, обидным, но всегда точным и понятным, а главное - остроумным. Многословие вообще не было в его характере, а умению выразиться точно и образно он научился у древних. И все равно он отличался от всех. Поначалу он не обращал на это особого внимания: он жил в кругу знати, он понимал исключительность своего положения. Свято соблюдал законы рыцарственности и принципы служения короне, и в этом видел пути своей карьеры. Потом он хотел славы для того, чтобы сделать все для своей любимой, чтобы она сияла звездой на парижском небосклоне. Он был в тот момент так влюблен в свою удачу, что даже не задумался о том, что Анна может изменить ему... она так его любит и он так красив и так любит ее, что ничто не может изменить их счастья. Он бросил все к ее ногам, а хотел бросить еще больше... в этом и было его честолюбие. А потом... потом на долгие годы все было похоронено на дне бутылки. И все его честолюбие было в одном: охранять друзей. Он словно грезил наяву, не всегда соображая, где грань между миром прошлым и миром настоящим. Будущего не было, значит не было и никаких устремлений. Все изменил Рауль. Атос с ужасом осознал, в какую пропасть завела его нелюбовь к себе. Тот, кем он был, кем он стал на момент появления в его жизни сына, не мог дать ребенку ничего. Ни состояния, ни титула, ни положения в обществе. Сознавать это оказалось очень больно и гадко. Он выбрал для себя такое существование сам, но при чем здесь ребенок? И граф де Ла Фер начал свой новый путь восхождения к славе. Одному Богу и Атосу только и было известно, чего это ему стоило. И только верный Гримо, Гримо многое видел и о еще большем догадывался. Но все остатки своего честолюбия направил граф на одно: стать достойным отцом для своего сына. На этом фоне вся история Фронды теперь, с высоты прожитых лет, казалась ему смешным и недостойным его участия фарсом. Орден Святого Духа напоминал об этом. Если он завтра и наденет его, то только чтобы подчеркнуть, что прекрасно понимает, что все это, от начала и до конца, было только погоней за привилегиями и дележкой земель. Королевский орден он получил из королевских рук за то, что оспаривал власть временщика. А временщик был любовником королевы! Мазарини вряд ли приятно будет видеть, что он вышел из этой истории с орденом на шее. Оставался еще один орден, орден Золотого Руна. Этот вообще не представлял для Атоса ценности. Одеть его придется. Потому что он сразу подчеркнет, что графу не просто так поручена роль посла. Но это важно только для его миссии, для самого Атоса это даже не предмет обсуждения. Вот почему, на поздравление сына, увидевшего на нем новую награду, он ответил, не скрывая насмешки: La Toison ?... c’est vrai... Hochet, mon fils... qui n’amuse même plus un vieil enfant comme moi... - Руно?... воистину... Погремушка, сын мой... которой уже не потешить такое престарелое дитя, как я...
Madame de Guiche: stella, прекрасно! Спасибо за подарок в субботний вечер.
анмашка: Мне понравилось! (Нет, я не подлиза-мне просто действительно понравилось)
Madame de Guiche: Все выверено, все более чем логично, все так весомо. stella пишет: она так его любит и он так красив и так любит ее, что ничто не может изменить их счастья. Прекрасное заблуждение молодости. Впервые Атос не чужд, хотя бы и юношеского, но тщеславия. Больше ему не было потом дела до того, красив ли он. Имеет ли это значение, если можно быть молодым, красивым, знатным,богатым, но все равно обманутым.
stella: Madame de Guiche , спасибо! Вы заметили этот момент! Но и в будущем для Атоса все же имеет значение, как он выглядит. Он кокетничает своими годами, отлично зная, что ему его 49 никто не даст. Он на свидание к Шевретте приходит, самым тщательнейшим образом подобрав свой костюм сообразно возрасту, моменту и своей внешности тоже. Это поведение человека, привыкшего к тому, что люди обращают на него внимание, что он вращается в высшем обществе и уверенного в своем влиянии на окружающих. Отсюда и вывод: а как же он был хорош и как был уверен в себе, когда был молод, любил и думал, что любим...
Madame de Guiche: stella, конечно, этот момент сразу бросается в глаза и ранит сердце, за что Вам и спасибо) А что, если он нарядился для Шевретты в большей степени, чтобы это повлияло на ее благосклонность к Раулю? Сам-то он был уже на чемоданах перед отъездом, т.е. допускал мысль, что не вернется, так стоит ли производить впечатление на даму ради самого впечатления? Хотя, с другой стороны, вне зависимости от Шевретты, - он воспрял, был опять в силе, восстановил свой статус, - почему бы и не нарядиться как подобает? С третьей стороны, охотно допускаю и Вашу мысль. "Какая прелесть эта Мари Мишон" Волновался, значит, раз было что вспомнить
stella: ДАртаньян у него "остатки былого честолюбия" заметил, вот я за эту фразу и зацепилась.
Madame de Guiche: Ну, раз Рауль у него вышел "воплощением изящества" и "тот, кто хоть раз взглянул на него, уже не мог забыть его", - то было в кого
stella: Отношение Атоса к орденам в конце жизни вообще меня потрясло. Переводчики, как водится, эту фразу съели. А она едва ли не ключевая. В ней такая насмешка над всеми земными благами, которые идут от правителей.
Rina: stella, восхитительно! Доставили большое удовольствие! Ваш Атос мне нравится, Вы умеете так правильно, тонко показать настоящее благородство высокородного вельможи. Очень красиво подан "диалог" с орденами...
анмашка: И действительно, хороший Атос получился! Настоящий вельможа и плюс не Мери Сью.
stella: Про Атоса трудно писать, потому что так и тянет свалиться в "мэрисьюшность". К тому же у самого Мэтра наблюдается явная тенденция к любованию как графом так и Раулем.
Rina: stella, если мерисью талантливо написана - то я ничего не имею против
Madame de Guiche: У Мэтра и Портос потом прошел путь от великана до титана). Любил он их так, как едва ли какой автор любил своих героев. stella, Вам спасибо за то, что Вы взяли на себя этот труд - и с не меньшей любовью, чем у Мэтра - реконструируете рефлексию Атоса. При чтении канона думается - ну да, это априори, потому что "как Дандоло и Монморанси", но ведь к этому пренебрежению благами еще нужно прийти, и Вы это так красиво объясняете.
stella: Madame de Guiche , может это такая любовь от того, что в них Дюма любил себя , своего отца и своих друзей. У меня есть еще несколько литературных героев, которые для меня тоже много значат. Но живыми их настолько, насколько четверку я ощущаю , я не могу почувствовать. Полвека вместе- это вам не фунт изюма скушать. А с графом мы съели свой пуд соли, это точно.
Madame de Guiche: stella, если не ошибаюсь, кто-то из французов (кто? склероз! Флобер?) сказал:"Правдоподобного героя можно написать только с самого себя". Или как-то так. Прощу прощения за приблизительную цитату. Так что понимаю, о чем Вы. stella пишет: Но живыми их настолько, насколько четверку я ощущаю , я не могу почувствовать. Полвека вместе- это вам не фунт изюма скушать. А с графом мы съели свой пуд соли, это точно. Суббота, вечер. Бургундского/анжуйского/шампанского/хересу - за Вас и за них!))
Rina: Madame de Guiche пишет: кто-то из французов (кто? склероз! Флобер?) Я прочитала эту фразу так: - кто? склероз? Флобер? Французский писатель Склероз. Современник Флобера, собссна...
Madame de Guiche: Rina, хихи))) Это тогда женский род. А в мужском будет - Склеро))Боюсь, это мой современник)))
Nika: Rina пишет: Французский писатель Склероз. Rina, главное, чтоб не маразм .
Nika: stella, формально это жанр скорее "missing scene"--пропущенные места.
Диана: stella пишет: - А было ли когда-нибудь тщеславие побудительной силой его поступков? - задал он сам себе непростой вопрос. Кому нужна эта игрушка, если она дана в награду не от чистого сердца? Вспоминилась полемика про Атоса и ордена. Сколько мы тогда спорили с Железной Маской! Прекрасный фик и великолепный ответ, Стелла! Тщеславие и честолюбие - вещи очень разные, а уж понятия о порядочности и долге с тщеславием рядом не стояли. stella пишет: Настойчивая бесцеремонность Портоса начинала действовать ему на нервы, но молодой человек отдернул себя: у Портоса так много положительных черт, он так искренен и добродушен, что можно ему простить и его некоторую бестактность. Не все воспитывались в Наварре: надо быть терпимым к окружающим. Легко сказать « терпимым»! Его взвинченность и раздражительность не всегда удавалось залить вином: вместо успокоения опьянение приносило бессонницу и желание крушить все вокруг. Последнее он сдерживал в себе, а вот бессонница рождала кошмары похлеще сна. Кошмары воспоминаний... Один опрометчивый шаг, одно неверное слово — и все провалилось в зловонное болото... stella пишет: Людям не нравится, когда кто-то знает и понимает больше, чем они. Очень непросто встретить в этом мире того, кто будет с вами на одном уровне взаимопонимания. Стелла, как всегда ваш граф - граф, жизнь - это жизнь, а читать - одно удовольствие!
Калантэ: Стелла, благодарю! Это прекрасно. Но... одна фраза немного царапнула. stella пишет: пьяным триумфом с пробитой пулями салфеткой - чье это пренебрежение? Атоса или автора? Не могу принять ни того ни другого, хотя это и деталь, конечно. Эпизод с салфеткой был, конечно, гусарством, но он не был пьяной бравадой, не был показухой - это был жест человека, который так живет, понимаете? И пули есть пули, а салфетка была знаменем. Поступок не рассудочный, но и не безрассудный, отнюдь! И мне кажется, что Атос, вспоминая его, никак не мог его презирать и принижать. Это мое ИМХО, разумеется...
Диана: Калантэ , пока молчит автор, выскажу свое ИМХО, можно? Пренебрежение это Атоса. На момент ТМ был поступок, было знамя. Через призму лет многое мельчает. То, что для Атоса было жестом, для графа де Ла Фер после попыток спасти Карла I и возврата трона Карлу II - уже из разряда юношеского/пьяного удальства.
Калантэ: Диана - знамя мельчает через призму лет? Кстати, Атос там был совершенно трезв. ИМХО опять же, уважение к знамени не может измельчать - оно или есть, или его нет. Ну не мог Атос, с его отношением к королям, знамени и воинской чести отнестись к этому поступку презрительно! Есть же разница между юношеским удальством и пьяными выходками.
stella: Вот, теперь я отвечу. По моему мнению, Атосу надо было провести военный совет без помех. И он откровенно дурачился, пряча за серьезностью беседы свое желание сыграть в рулетку. Иначе бы не полез на бастион за салфеткой. Он же играет, играет как мальчишка, с той только разницей, что эта игра может закончится трагически. А ордена, знамена... так последняя фраза и говорит, что все в жизни - относительно. У многих ли осталось уважение к тому знамени, под которым мы шли к победе коммунизма? А пьяный дурман- так для него то время как в пьяном бреду вспоминалось .
Madame de Guiche: Я согласен с Арамисом Стеллой. Эта салфетка была, скорее, их частным знаменем, всей четверки. Ведь их никто не уполномачивал забираться в бастион и там держать совет, такова была необходимость. Но они выстояли. А вот если бы их отрядили держать оборону в бастионе, то любая салфетка стала бы королевским знаменем, и тогда, конечно, права Калантэ. И тогда Атос уже не отнесся бы к этой победе с такой горькой иронией.
Калантэ: Да неважно, чье это знамя - это знамя, которое они подняли. "А знамя, черт побери! Нельзя оставлять знамя неприятелю, даже если это простая салфетка". Это уже не игра и не дурачество, а соблюдение воинской чести. Ну вспомните, что такое знамя! Утеря знамени воинской частью - позор, поражение, даже если полк уцелел и фактически выиграл бой! Так что возвращение за знаменем отнюдь не было дурачеством, ИМХО - с самого начала это все было гусарство, но с фразы "А знамя, черт побери!" это перестало быть игрой. Орден дают за что-то, иначе он - побрякушка. Знамя поднимают, как бы расписываясь: это мы, и мы тут, и попробуйте нас победить! Там орден оказался пустышкой, а тут салфетка - знаменем. stella - поскольку я не поднимала знамя коммунизма, у меня к нему и уважения нет. Но, скажем, знамя полка, в котором воевал мой дед - да, я бы тоже полезла за ним на бастион. С коммунизмом вообще не в этой теме, и это страшный совершенно вопрос, потому что те, кто в него верил и за него умирал... искренне, я имею в виду... заслуживают уважения, да, идея оказалась неосуществимой (а может быть, ее просто убили?), людей обманули... в общем, это отдельный вопрос. Но у того, кто под этим знаменем действительно шел, утеря к нему уважения - это падение мира, это катастрофа, конец всего и сломанная жизнь, я не шучу. Да, кстати... по поводу времени, вспоминаемого как в пьяном бреду... "В этом доме я прожил семь самых жестоких и самых счастливых дней своей жизни" - не очень похоже на отвращение и презрение, э? :-)
stella: А что под словом " жестоких" он понимал? Семи лет с друзьями не получается, потому что вчетвером они были всего года 3-4.
Диана: К годам в-целом отвращения и презрения не было. "Самые счастливые" годы жизни - обычно, детство. У кого-то они и "самые жестокие"... пока более жестокие годы не придут... Калантэ пишет: "А знамя, черт побери! Нельзя оставлять знамя неприятелю, даже если это простая салфетка" Не напоминает ли это детский рассказ не помню чей, про мальчика, которого во время игры поставили в роли часового и забыли, и он стоял, пока военный не отпустил? Там тоже был долг, но это было ... детство. И у Атоса, ИМХО, было детство в тот момент. Не совсем трезвое - вино-то они пили, и в нетрезвые, гусарские мушкетерские годы жизни Атоса.
Калантэ: Диана пишет: Не напоминает ли это детский рассказ не помню чей, про мальчика, которого во время игры поставили в роли часового и забыли, и он стоял, пока военный не отпустил? - помню, как же. У мальчика были правильные представления о чести. Да, увы и ах, иногда бывает так, что с годами эти представления стираются... Но не у Атоса! Вино же французы пили за обедом всегда, как мы воду, так что пьяными они не были - или уж тогда они были пьяны все время. :-) stella - ИМХО, жестокими эти годы были из-за того, что на них выпали самые яркие воспоминания о миледи. Но они же были и счастливыми, это слова самого Атоса. И это было отнюдь не детство. Я, собственно, цепляюсь к формулировке "пьяный триумф" - это сильно напоминает эдакое, знаете, ну... говоря языком современных братков, типа конкретный пацан забрался на фонарный столб с перепою и сильно гордится, какой он крутой, после третьего-то стакана! То есть пьяный триумф - это нечто, что сделано исключительно под влиянием выпитого, а на трезвую голову вспомнить и стыдно, и смешно. А тут... "И пусть нашим единственным знаменем будет знаменитая салфетка бастиона Сен-Жерве, на которой великий кардинал велел вышить три лилии." Это - стирается? Пьяный триумф? Игра?
stella: Калантэ , Жестокими были те года прежде всего потому, что он себя бросил почти на дно. А счастливыми- потому что на них попали несколько лет, когда он нашел для себя какой-то смысл жизни. Но бастион был придуман сразу после " Красной голубятни" Может ли человек , в том состоянии, что он пребывал, думать о возвышенном, о роли знамени? Скорее, это сработал инстинкт военного. " салфетка- знамя" Это пока еще не знамя- на нем нет символики. Но раз, дурачась , подняли ее, и она пробита пулями- она уже стала чем-то побольше салфетки. А полез он за ней, повинуясь тайной мысли: а может, все же, убьют и мне не придется во всей истории с миледи участвовать далее! И убьют не в плохую минуту.
Диана: Калантэ пишет: Да, увы и ах, иногда бывает так, что с годами эти представления стираются... Но не у Атоса! Калантэ, я не из-за этого считаю, что это было детство. Представления сохраняются, но ситуация ситуации рознь. По сравнению с тем, на что был способен Атос, это была мелочь. Калантэ пишет: То есть пьяный триумф - это нечто, что сделано исключительно под влиянием выпитого, а на трезвую голову вспомнить и стыдно, и смешно. А бывают еще воспоминания в искаженном виде. В другом настроении он бы вспомнил другое слово. Мб, и умилился бы. Но гордиться, ИМХО, уже бы не стал. Вот самой идеей с советом на бастионе, да, а салфеткой... Он вспоминает уже не в ДСЛ это все (откуда приведенная вами цитата), а в ВДБ. Другое настроение, другие мысли. Совет был дружбы ради - потому это знамя дружбы в ВДБ. А вот то, что Атос, забирая знамя, демонстративно медленно спускался, не ускоряя шага - это уже не забота о знамени, это бравада. И ему виднее, пьяная ли.
stella: Знаете, почему все эти споры возникают? Меня больше интересуют просчеты и недостатки Атоса, чем его достоинства. Мне стало не интересно видеть его только благородным, красивым и тошнотворно правильным. Я не собираюсь его демонизировать, но за его поступками хочу увидеть не романтичного героя, а реального человека. В ДЛС это немного сложнее сделать, а вот ТМ и Виконт дают простор.
Калантэ: О-хо-хонюшки... А что, реальный человек не может быть благородным и "тошнотворно" правильным, да? И что плохого в благородстве? Берем греческую амфору, смотрим и говорим - не, слишком совершенна, так неинтересно! И бац - откалываем ручку. :-)
Rina: Я, конечно, приношу свой глубокий пардон, что вмешиваюсь в высокую беседу, но хочу напомнить уважаемому собранию, что после упомянутых событий с салфеткой, которая деюро еще не являлась знаменем на момент совершения подвигов в бастионе, дефакто стала вполне реальным знаменем, когда на ней приказали вышить королевские лилии. Думаю, что для Атоса сей факт хоть и был воспоминанием бурной молодости, однако важным и приятным воспоминанием. Не может разумный, благородный и отважный воин относится к подвигу, совершенному на глазах всей армии и затем признанному командованием (сиречь на тот момент врагами в лице сами знаете кого) с пренебрежением. Вот то, что в тот момент все происходило в состоянии определенного аффекта и молодецкой бравады - вполне допустимо и объяснимо. Но поверить в то, что спустя годы Атос с пренебрежением вспомнит об этом факте тоже, как и Калантэ, увы не могу. И дело не в его идеальности, в которую я, в принципе, не верю. А как раз наоборот в его человечности. ИМХО
stella: Осенило под утро. А ведь Атос, рассказывая Раулю о подвигах четверки, никогда не упоминал об бастионе. Это дАртаньян ему рассказал об этом триумфе. Так что смущало Атоса? Скромность и то, что детям не следует хвастаться своими подвигами или соображения, что что-то в этом подвиге было такое, чем не стоит хвалиться? По его представлениям, мне кажется, было во всем этом нечто, что не стоит подавать молодежи, как образец. Эта самая бравада. о которой и напомнила Диана была тем, что не виделось Атосу примером для сына.
Rina: Полагаю, что Атос не рассказал Раулю о бастионе из элементарной отцовской предосторожности. дабы тот не повторял безрассудных подвигов, зная характер сына. Насколько мне помнится, Атос в целом с куда большим удовольствием рассказывал не о своих подвигах, а о подвигах своих предков. Я абсолютно верю тому, что граф мог с иронией и даже некоторой брезгливостью отнестись к ордену, полученному от Мазарини, этот момент на сто процентов совпадает с моими ощущениями и вписывается в образ графа. Однако историю с бастионом смешивать с "пьяной" бравадой, которая абсолютно ничего не значила в последствии в воспоминаниях, я бы не стала. Это авторский взгляд, который в целом оспаривать бессмысленно, но я лишь высказала свое отношение к показанному градусу пренебрежения фактом Сен-Жерве.
stella: Граф предложил своим друзьям сыграть в героев и , не исключено, заработать славу. Салфетка на тот момент была деталью этой игры. ИМХО.
Rina: Мне всегда казалось, что граф предложил не "сыграть в героев", а сделал некий тактический ход, дабы сбавить градус напряжения в отношении всей четверки после известных событий. Необходимо было элементарно перефокусировать внимание на какой-то поступок, который выбивался из обыденности. Это была не игра, а в прямом смысле слова - необходимость, "политическое действие", которое спасло четверку от, возможно, куда более серьезных последствий после совершенного деяния. Обманный ход, который должен был отвлечь недоброжелателей.
Калантэ: stella пишет: Граф предложил своим друзьям сыграть в героев - ну, заранее уточняю, что это мое ИМХО, но, Стелла, знамя не может быть деталью игры! Для дворянина и человека военного - не может! Знамя - это не кусок ткани с вышивкой, знамя - это символ доблести. И я не верю, не могу согласиться, что Атос с друзьями могли играть в доблесть, в храбрость... От этого утверждения остался шажочек до распространенной мысли, что вся четверка постоянно изображала те черты, которые обычно считаются их неотъемлемыми. Играла в благородство, играла в смелость, играла в свою юношескую удаль, бесстрашие, бескорыстие, искренность - играла в героев, проще говоря. Атос предложил сыграть в героев? Сыграть? То есть их поступки - игра, обман? Стелла, вы этими словами напрочь лишаете их искренности!
stella: А тактический ход- не обман? Что до искренности, то и они не всегда были искренними. Примеров достаточно, или их привести? И Атосу тоже иногда приходилось идти наперекор своей искренности. Я не вижу ничего позорного в том, чтобы молодые люди, играя в смертельные игры, сыграли и в осаду. Что до рыцарского кодекса, военных баталий и знамен, смерти на поле боя я лично не вижу в этом ничего прекрасного, в отличие от четверки. Время было такое, воспитание было такое и дворянину не было испокон веку другого выбора, как служба под знаменами сюзерена. Я вижу в этом образ жизни, но не испытываю никакого восхищения по этому поводу. Потому что война - это всегда для меня в первую очередь- грязь и кровь. Rina , а ведь бастион был сразу после встречи в " Голубятне" Они там не совершили ничего такого. Даже даму пытались спасти. А про то, что Атос забрал бумагу, Ришелье не знал- миледи сразу уехала.
Калантэ: stella пишет: А тактический ход- не обман? - вы не поняли. Речь не о тактическом ходе. Речь об искренности чувств и неподдельной смелости и бесшабашности - да, гусарство, да, молодость, но это не игра, а настоящее. Что, были случаи, когда наша четверка в этом была неискренней??? ПОддельная смелость, ненастоящая удаль? stella пишет: я лично не вижу в этом ничего прекрасного, в отличие от четверки - ну вот, сами же уточнили - в отличие от четверки. Стало быть, они-то имеют право относиться к знамени с уважением? :-) И поймите, что восхищение войной и отношение к поднятому знамени - вещи разные. К флагу Вашей страны у вас есть уважение? Вы бы могли уронить его в грязь и пройти мимо? Оставить тем, кто пускает ракеты по Вашей стране?
stella: Калантэ , вы все сказали верно, но на все есть одно, маленькое " но" . В Ла Рошели были не враги: там были французы, которые просто псалмы пели на французском. И Атос отдавал дань их храбрости. С англичанами он бы не играл, как в Амьене. А вот с французами можно и подурачиться. С теми врагами, что внутри моей страны знамя не срабатывает- они формально: автономия. И в бой идут со своими гражданами- тут знамена неуместны, хотя ХАМАС всюду сует свои. Если я за рубежом- для меня знамя Израиля это символ. В стране у нас их вывешивают только на день Независимости. Ну и ярые патриоты - на балконах. Здесь не щеголяют орденами просто потому, что их не существует.
Ленчик: Калантэ, stella, отставить переходы на реальную политическую ситуацию какой бы то ни было страны. Хоть России, хоть Израиля. Первое и последнее предупреждение.
stella: Ленчик , есть! Молчим!
stella: Возвращаясь к Атосу; в старости у него поменялись приоритеты. Стал задавать вопросы , читая и перечитывая Великую книгу. Это заставляет на многие вещи смотреть с несколько иной точки зрения.
Диана: Атосу нужно было прикрыть этой вылазкой военный совет: он об этом заявил Д`Артаньяну честно и откровенно. Военный совет против агента кардинала и кардинала. Сначала они великолепно, с театральным размахом прикрылись этой салфеткой: "Нас еще вернее убьют, если мы не пойдем туда" - Атос; на этом этапе салфетка была натуральным театральным реквизитом, ИМХО. Причем, вылазка имела больше психологическое значение, чем физическое (сколько бы народу они не поубивали, в масштабах армии это был пустяк, а удержать бастион было нереально и незачем, в условиях пари говорилось: час.). Само пари - уже бравада в том же стиле, что дуэли ради дуэлей в Париже. (Поэтому признание в этом пункте их заслуг Ришелье - высшая оценка ума Атоса, ну и все, ИМХО). Далее - личная бравада Атоса с его медленным шагом, в которой необходимости не было, более того - подстрели его, вся их дружеская компания осталась бы без стратега. Вот когда совет и в-целом замысел удался, на салфетке вышили по приказу противника (Ришелье) лилии, то она стала знаменем четверки. На этом этапе. До того и после того, вплоть до Королевской площади, они и без него обходились. А все, что было до вышивки лилий, Атос вспоминает так , как оно было. Бравировал ли бы он в ДЛС или ВДБ таким образом, даже спасая знамя? Да нет, конечно! ИМХО, Атос у Стеллы - Атос, а он имеет право оценивать свои поступки как ему угодно. Даже если, по нашему мнению, он несправедлив
Калантэ: Ни разу не спорю с тем, что это была бравада. Но где хоть одно доказательство того, что это была бравада пьяная, а?
Rina: Весь данный спор на самом деле сводится к тому, что это субъективные личные видения и мнения. Мы не можем читать книгу, как один человек и воспринимать ее также. У каждого свой взгляд сквозь призму опыта, ментальности, возраста и еще кучи разнообразных факторов восприятия. А дискуссия уже ушла далеко за пределы обсуждения замечательного фика Стеллы. Напоследок замечу только вот что: Диана пишет: Поэтому признание в этом пункте их заслуг Ришелье - высшая оценка ума Атоса, ну и все, ИМХО ... И ВСЕ? Полагаю, что при всех изменениях отношения Атоса к самому себе в молодости и своим поступкам, отношение его к Ришелье не только оставалось более чем уважительное, но и стало еще более осознанным с годами. Поэтому оценка ума таким человеком не могла быть поводом для пренебрежения со стороны столь умного человека. Ну, и для того, чтобы понимать, как на самом деле с возрастом мог относится к личности Ришелье Атос, да и остальные друзья, нужно оторваться от восприятия его как книжного "злодея" и почитать о нем что-то "за пределами" ТМ. Личность для своей эпохи он был выдающаяся, действительно великий политик. Умные дворяне могли только гордиться тем, что были его современниками... ИМХО.
stella: Rina , со мной происходит то же, что и с большинством фикрайтеров. Подчас( а точнее, очень часто), пишешь то, что тебе нашептывает персонаж. который тем настойчивее, чем больше ты погружаешься в тему. Я не сваливаю на Атоса то, что написала, но он стоял за мной, клянусь. А с ним, в особенности когда пишешь в один присест, не поспоришь.
анмашка: stella пишет: Подчас( а точнее, очень часто), пишешь то, что тебе нашептывает персонаж. который тем настойчивее, чем больше ты погружаешься в тему. И действительно:)
Rina: stella пишет: но он стоял за мной, клянусь. Ну, ежели лично стоял, тогда дааа...
Виола: stella, спасибо! Экскурсы в юность графа у вас получаются всегда столь убедительными, словно вы действительно там были и знаете все мелочи. Это по фику.) А по обсуждению... Это, наверное уже неважно, но я абсолютно согласна с Портосом Калантэ. Мне тоже резанула слух фраза про "пьяную браваду". Они были серьёзны и собраны, поскольку вопрос решался нешуточный и всё, что делалось на бастионе, делалось продуманно: ошибки исключались. И не могу себе представить, что для Атоса салфетка стала ценней оттого, что её отметили высокопоставленные особы. stella пишет: А пьяный дурман- так для него то время как в пьяном бреду вспоминалось. Доказательства? ;) Я не так хорошо знаю текст, но вот в ДЛС Гримо напоминает Атосу о погребе, проезжая мимо. "Атос рассмеялся. Собственная юношеская проделка показалась ему теперь такой же забавной, как если бы ему рассказали о чужой." Никакой тени дурных воспоминаний, никакого пьяного бреда. stella пишет: Меня больше интересуют просчеты и недостатки Атоса, чем его достоинства. Мне стало не интересно видеть его только благородным, красивым и тошнотворно правильным. Я не собираюсь его демонизировать, но за его поступками хочу увидеть не романтичного героя, а реального человека. Стелла, возможно, я ошибаюсь сто раз, тогда простите, но по обсуждению (не по тексту пока) иногда складывается ощущение, что в поисках реального человека, не идеально правильного героя, вас заносит немного в противоположную сторону и вы отказываете графу в тех хороших качествах, которые ему органично присущи.
stella: Виола , может в чем-то меня и заносит, но Атос мне не видится статично правильным и идеальным героем. В моем представлении он соткан из противоположностей. Атос из" Трех мушкетеров", Атос в" Двадцать лет" и Атос в "Виконте"- это три состояния личности. И каждая следующая " ипостась" многое в себе самом отрицает. Граф де Ла Фер в 49 лет отринул почти все от того Атоса, о котором ему стыдно вспомнить. Он краснеет, когда дАртаньян ему говорит" что вы неузнаваемы" и отвечает ему " что всему на свете приходит конец и этому сумасбродству, как всему другому". Виола , вы считаете, что на бастионе Они были серьёзны и собраны, поскольку вопрос решался нешуточный и всё, что делалось на бастионе, делалось продуманно: ошибки исключались. Во- первых, все, от начала и до конца командовалось Атосом. И выпивка( правда не та, на которую Его сиятельство рассчитывал) тоже имелась. Атосу нужно было переговорить наедине с друзьями. Пока они разогревались в ожидании завтрака( вы же не думаете, что они сидели за столом сложив ручки, как пай- девочки?), Атоса осенила идея с бастионом. Дальше он импровизирует, оперируя сведениями о мертвецах. Все остальное он решает по ходу дела. Где тут продуманность- он блестящий игрок, но по его же собственным словам всегда зарывается. Салфетка- экспромт. Но, раз водрузили, как символ- чего ж оставлять? И он лезет за ней с тайной мыслью" Если убьют, то паду не просто так." Знаете, дамы, в старости многие прекрасные поступки, которыми вы гордились становятся нелепыми. О них даже не хочется вспоминать, даже если вас за них и превозносили. Только надо иметь чувство юмора признаться в этом хотя бы себе самому. Я не отказываю графу в храбрости, не отказываю ему в потрясающем умении слушать и слышать собеседника, не отказываю ему в его основных, отмеченных Дюма качествах: нежности и сдержанности, не отказываю ему в умении любить и главное, - не отказываю в умении смотреть на свои поступки глазами постороннего человека. ( как в эпизоде с проездом амьенского погреба) Если Атос, не лишенный честолюбия в молодые и зрелые годы так стал относится к своему положению( а ему, обласканному королем- Солнце) стали" до лампочки" все почести и привилегии( Людовик сказал ему на первой аудиенции, что рассчитывает принимать таких людей, как Атос, в более достойных для них покоях)- значит этот Атос прошел еще одну метаморфозу и все, что было в молодости кроме дружбы готов оценить критически.
Виола: Ну я имела в виду примерно это же (про бастион), вы это называете импровизацией, я - продуманностью, пусть будет подготовленный экспромт, не суть. Пьяной бравады нет в любом случае, хоть и есть вино. Каждый из нас отчасти лепит Атоса из своих представлений о жизни. Мне не приходилось пересматривать юношеские поступки настолько, чтобы видеть в них нелепость. Может быть, поэтому не вижу этого и в графе.)
stella: Виола , вам еще не пришло время пересматривать- вы вдвое моложе меня. А господин граф трезвым толком и не бывал. Как и в хорошем настроении.
Виола: stella пишет: вы вдвое моложе меня Ой, не утрируйте, пожалуйста!
stella: Десять лет вправо, десять влево- результат один!
Калантэ: stella пишет: А господин граф трезвым толком и не бывал - ну вот еще, стал бы Тревиль держать в полку не просыхающего пьяницу! :-) Еще как бывал, не сомневаюсь. В конце концов, Стелла, или у каждой (ну, у многих) за спиной стоит свой граф и мы тоже можем в этом поклясться (тогда априори он разный), или он ни у кого за спиной не стоит, потому как на всех не хватит, и тогда апеллировать к тому, что это Атос нашептал - несправедливо. Кстати, по поводу скрытой мысли про "хоть бы убили" - ну позвольте не согласиться. У Атоса был миллион возможностей свести счеты с жизнью даже до Ларошели, а уж там! Точно так же, как позднее сделал Рауль. Но ведь не делает. Я бы предположила, что у него не желание умереть, а просто равнодушие к смерти... Кстати, краснеть можно не только от стыда, но и от смущения, а это понятия разные. :-) Виола - ППКС!!!!
stella: Одно дело - погибнуть от шальной пули, а другое - чтоб тебя победили в поединке. По моему представлению, Атоса вели гордость и самолюбие, а подчас - и инстинкт самосохранения. Во всяком случае: взглядом он мог попросить о поддержке.
Калантэ: stella - подставиться под пули у него была масса возможностей, но он ими не воспользовался. :-)
Виола: stella пишет: взглядом он мог попросить о поддержке. Вот, кстати, да. Не дал же себя убить. Или в данном случае это был вопрос самолюбия?))
stella: Виола , Дюма говорит, что вопрос гордости- вслух бы никогда не озвучил. А взглядом мог- тут и инстинкт выживания сработал и желание победить в любом случае. Калантэ , Дюма не слишком много предоставил им возможностей показать себя и в драках и под пулями. Во свяком случае, они у него сражающимися показаны много меньше чем у режиссеров и фикрайтеров.
Rina: stella пишет: Дюма не слишком много предоставил им возможностей показать себя и в драках и под пулями Предположу, что по той простой причине, что драка описывается короче, чем любой диалог (особенно с Гримо ), следовательно драки писать было попросту "невыгодно", по крайней мере в ТМ.
Nika: Rina, Rina пишет: следовательно драки писать было попросту "невыгодно", Я не пойму, вы на что-то конкретно намекаете?
stella: Nika, если я правильно поняла Рину, она намекает на тот факт, что в период написания ТМ Дюма платили построчно. Описывать драку одними междометиями Дюма уже не мог, поскольку его трюк с Гримо уже разоблачил редактор. А описывать стычки и дуэли ему попросту было некогда.
Rina: stella, Вы как всегда правильно меня поняли
Диана: ... как и следовало ожидать, каждый остался при своем Атосе мнении
stella: Это не я, это Вальтер Скотт. Но то, как он говорит о рыцарстве, его идеалах и отношении у жизни, смерти и славе мне кажется очень по теме. — Ах, Ревекка, — отвечал он, — ты не можешь себе представить, как трудно человеку, искушённому в рыцарских подвигах, оставаться в бездействии подобно какому-нибудь монаху или женщине, в то время как вокруг него другие совершают доблестные подвиги! Ведь бой — наш хлеб насущный, дым сражения — тот воздух, которым мы дышим! Мы не живём и не хотим жить иначе, как окружённые ореолом победы и славы! Таковы законы рыцарства, мы поклялись их выполнять и жертвуем ради них всем, что нам дорого в жизни. — Увы, доблестный рыцарь, — молвила прекрасная еврейка, — что же это, как не жертвоприношение демону тщеславия и самосожжение перед Молохом? Что будет вам наградой за всю кровь, которую вы пролили, за все труды и лишения, которые вы вынесли, за те слёзы, которые вызвали ваши деяния, когда смерть переломит ваши копья и опередит самого быстрого из ваших боевых коней? — Что будет наградой? — воскликнул Айвенго. — Как что? Слава, слава! Она позлатит наши могилы и увековечит наше имя! — Слава? — повторила Ревекка. — Неужели та ржавая кольчуга, что висит в виде траурного герба над тёмным и сырым склепом рыцаря, или то полустёртое изваяние с надписью, которую невежественный монах с трудом может прочесть в назидание страннику, — неужели это считается достаточной наградой за отречение от всех нежных привязанностей, за целую жизнь, проведённую в бедствиях ради того, чтобы причинять бедствия другим? Или есть сила и прелесть в грубых стихах какого-нибудь странствующего барда, что можно добровольно отказаться от семейного очага, от домашних радостей, от мирной и счастливой жизни, лишь бы попасть в герои баллад, которые бродячие менестрели распевают по вечерам перед толпой подвыпивших бездельников? — Клянусь душою Херварда, — нетерпеливо сказал рыцарь, — ты говоришь, девушка, о том, чего не можешь знать! Тебе хотелось бы потушить чистый светильник рыцарства, который только и помогает нам распознавать, что благородно, а что низко. Рыцарский дух отличает доблестного воителя от простолюдина и дикаря, он учит нас ценить свою жизнь несравненно ниже чести, торжествовать над всякими лишениями, заботами и страданиями, не страшиться ничего, кроме бесславия. Ты не христианка, Ревекка, оттого и не ведаешь тех возвышенных чувств, которые волнуют душу благородной девушки, когда её возлюбленный совершает высокий подвиг, свидетельствующий о силе его любви. Рыцарство! Да знаешь ли ты, девушка, что оно источник чистейших и благороднейших привязанностей, опора угнетённых, защита обиженных, оплот против произвола властителей! Без него дворянская честь была бы пустым звуком. И свобода находит лучших покровителей в рыцарских копьях и мечах! — Правда, — сказала Ревекка, — я происхожу из такого племени, которое отличалось храбростью только при защите собственного отечества и даже в те времена, когда оно ещё было единым народом, не воевало иначе, как по велению божества или ради защиты страны от угнетения. Звуки труб больше не оглашают Иудею, и её униженные сыны стали беспомощными жертвами гонения. Правду ты сказал, сэр рыцарь: доколе бог Иакова не явит из среды своего избранного народа нового Гедеона или Маккавея, не подобает еврейской девушке толковать о сражениях и о войне. Гордая девушка произнесла последние слова таким печальным тоном, который ясно показывал, как глубоко она чувствует унижение своего народа. Быть может, к этому чувству примешивалось ещё горькое сознание, что Айвенго считает её чуждой вопросам чести и не способной ни питать в своей душе высокие чувства, ни высказывать их. «Как мало он меня знает, — подумала про себя Ревекка, — если воображает, что в моей душе живут лишь трусость и низость, раз я себе позволила неодобрительно отозваться о рыцарстве назареян! Как бы я была счастлива, если бы богу было угодно источить всю мою кровь по капле, чтобы вывести из плена колено Иудино! Да что я говорю! Хотя бы этой ценой господь позволил мне освободить моего отца и его благодетеля из оков притеснителей. Тогда эти высокомерные христиане увидели бы, что дочь избранного богом народа умирает так же храбро, как и любая из суетных назарейских девушек, хвастающихся происхождением от какого-нибудь мелкого вождя с дикого, холодного Севера!» Мечта Ревекки осуществилась в наши дни, но меня потрясло, как устами Скотта оцениваются идеалы рыцарства.
полная версия страницы