Форум » Виконт де Бражелон » L'hiver a Londres » Ответить
L'hiver a Londres
Madame de Guiche: Фандом: ВдБ Жанр: ООС Статус: завершен Размер: миди Рауль спал, а Атос и Гримо сидели в гостиной и пили, не считая бутылок. Атос заставлял Гримо, как и каждый вечер, вновь и вновь рассказывать, как лекари совершили свое чудо: метался. Не знали, как. Я знал, что арабы пьют, если так. На этом месте Гримо из скромности замолкал, и Атос говорил за него: И тогда ты присоветовал им. - Раздобыл. Затих. Зажило. Атос клал свою руку на руку Гримо. Гримо умалчивал о цветистых видениях, которые он терпеливо выслушивал, сидя у кровати Рауля в палатке и стараясь не вслушиваться в слова, - Атоса это могло встревожить. Но, на взляд Гримо, лучше был этот дурман, чем опасная склонность метаться в лихорадке, когда была предписана полнейшая неподвижность. В конце концов, они с Атосом воевали вместе, он поймет, что иногда стоит пойти на крайнюю меру, так что он свой долг перед хозяином выполнил. В те дни они не помнили, что случился неурожай, что браконьеры, осознав, что старому графу не хватает сил в одиночку следить за управлением поместьем, промышляли в лесах на свое усмотрение, и что было совершенно непонятно, чем займется Рауль, придя в себя через некоторое время. Последний вопрос возвращался к Атосу во всей своей остроте по утрам, когда столовая наполнялась странным запахом приготовленного Гримо кофе и появлялся Рауль, но без своей всегдашней улыбки. Он ничего не ел, - Атос помнил и свою нелюбовь к завтракам в былое время, - пил кофе из диковинного золоченого сосуда и потом уходил в библиотеку или в оранжерею. В ненастную погоду он был особо молчалив, и Гримо говорил коротко: раны. Атос это знал, но понял, что уже успел забыть, как ноют свежие швы. Днем Атос и Гримо пытались вникнуть в счета и долги, что, конечно, не представляло для Рауля никакого интереса. Чуть живее он откликался на предложение проехаться верхом по владениям. Пойманный однажды браконьер и спокойно наведенное на него дуло пистолета Рауля несколько умерило лиричность этих прогулок. Атос, пользуясь своей властью, отпустил несчастного, рухнувшего на колени в ожидании выстрела, а Рауль, пожав плечами, унесся галопом в сторону замка. Он говорил едва ли больше Гримо, это Атос заметил спустя неделю, когда золотое чувство бесконечного счастья, охватившее его, начало постепенно стираться. Рауль явно дурно спал, тем более, что по вечерам имел обыкновение курить какую-то гадость в своей комнате, постепенно заполняя дымом весь этаж. У Гримо от этого запаха начинали слезиться глаза, но он стойко терпел эту муку, объяснив хозяину: успокаивает. Однажды граф зашел в комнату, наполненную клубами дыма, и заметил, что глаза у Рауля стали совершенно черные. Тот, как ни странно, почувствовал взгляд отца и ответил ему, усмехнувшись, но не повернув головы, - как у арабов. С тех пор дверь в его комнату всегда была заперта по вечерам. И, что самое пугающее, он явно отсутствовал, находясь дома. Это Атос выяснил, обратив как-то его внимание на октябрьское небо тихой безветренной ночью. - Звезды? Здесь они слишком бледные. Атос помнил, что и ему, когда он вышел в отставку, звезды в Блуа, если, конечно, он замечал их вообще, казались куда более бледными, чем те, на которые он мог смотреть сколько угодно, сидя с друзьями у костра в лагере. С друзьями. А потом остались только их редкие письма. Надо посоветоваться с Гримо, решил Атос, ведь в самом деле Рауль не получает никаких писем, ни от кого. Гримо сдвинул брови: граф де Гиш? Слышал, когда он бредил. Не сделал чего-то, не может простить. Атос провел несколько дней в размышлениях о том, не стоит ли, вопреки своим принципам, вмешаться в чужую историю, тем более, это была не совсем чужая история. Кто знает, может быть, если он напишет графу, появление этого славного малого или хотя бы весть от него выведет Рауля из оцепенения. Если они помирятся. Но как это устроить. Что устраивать что-либо бесполезно, Атос понял в тот вечер, когда заехавшие к нему соседи неизбежно коснулись столичных сплетен и упомянули имя молодого графа. Маршал добился своего: граф, наконец, соизволил жениться и уехал к себе на юг. Атос очень осторожно и очень непринужденно скользнул взлядом по лицу Рауля, а тот очень осторожно и очень непринужденно отвернулся, чтобы посмотреть в окно. Утром Оливен развел руками: что прикажете делать с цветами? Гримо в недоумении поднялся в комнату Рауля и увидел, что у всех цветов, которые они с Оливеном так заботливо расставляли по всей комнате (последние осенние, частью уже из оранжереи), были сломаны стебли так, что все бутоны в беспорядке лежали около ваз и на полу. Следуя заведенному правилу, Гримо обратился к Атосу с тем же вопросом, что и Оливен к нему, хотя знал ответ: поставьте новые. Новые остались нетронутыми. Приближалась зима, но в установившемся укладе жизни ничего не менялось. Рауль все так же молчал, лежал весь день с книгой на диване в библиотеке и запирался у себя по вечерам. Постепенно запасы кофе у него иссякли, и тогда он просто высиживал завтрак вместе с Атосом, не притрагиваясь к еде. Запасы же курительного зелья казались неистощимыми. Атос помнил, как любовно пекся о своем погребе, когда поселился в Бражелоне: остальное его мало интересовало. Если бы хоть кто-нибудь вызвал Рауля своим письмом - на что? Он не пускается в авантюры, как в свое время Атос, ему некого спасать. Снег всегда напоминал Атосу об Англии и той неприветливой зиме, когда он сбежал от младенческого плача и неизбежности отцовской ответственности. Вот если бы Раулю было куда поехать. Тот теперь даже гулял неохотно, сетуя на непереносимый холод. Избавление пришло все же из Англии. Герцог, прознав о возвращении экспедиции, решил написать наугад в Бражелон. В письме он выражал искреннюю радость за успех Бофора, а пуще всего за благополучное возвращение виконта, которому слал сердечные приветы и приглашение, буде возникнет желание, навестить его в Лондоне. Передав письмо Раулю, Атос замер в ожидании ответа. Ответ последовал через неделю. Правда, еще до ответа взволнованный Оливен осмелился вбежать в кабинет Атоса, чтобы доложить: господин виконт велел привести его костюмы в порядок и отыскать его французский, а не арабский парфюм. Атос поблагодарил Оливена благосклонной улыбкой. Когда он в свое время вынужден сделать выбор между полудеревенщиной Блезуа и этим малым, он все же не ошибся, - сметлив, хоть и с ленцой, но почти того же возраста, что и Рауль, и явно знает толк в радостях жизни, стало быть, сможет быть помощником своему господину не только в бою. Готовь и ты свои пожитки, сказал Атос, впервые за долгое время улыбнувшись про себя. Он-то в возрасте Рауля не обращал никакого внимания на то, есть ли у него парфюм или нет. Рауль уехал после нового года, зябко кутаясь в самый теплый плащ, нашедшийся среди вещей Атоса. В последний момент, отметил Оливен, он велел взять свой синий костюм. Чертов кальян он оставил дома.
stella: Наша "спящая красавица" наконец вернулась. И - не одна! Madame de Guiche , я подозреваю, что какое-то время для вдохновения вы провели в подполье? Гостем. Теперь никуда не пропадете? Давайте, старые кадры, собирайтесь вновь. А зарисовка мне очень понравилась, кальян и табак сыграли, все же, роль вина. "Дурная наследственность" - без допинга никак.
Кэтти: Madame de Guiche , все бы хорошо, только экспедиция де Бофора в Джиджелли окончилась полным провалом.Поэтому поздравлять Рауля Бекингему было не с чем. Такое поздравление сильно походит на оскорбление. В этом случае Рауль рванул бы в Англию, чтобы вызвать герцога на дуэль. А за то , что оставили виконта в живых - респект.Только такой поворот обязывает Вас продолжать свой фик. Этого в Каноне и избег Дюма отправив виконта в мир иной...Что, впрочем ,соответствует исторической правде.
Madame de Guiche: Кэтти да, про экспедицию я знаю.Но вот решила позволить себе вольность.Текст готов, скоро продолжу.
Madame de Guiche: stella спасибо.Думаю, это бунт такой был.
Настикусь: Просто вау! Признаюсь честно, у меня тоже промелькали мысли вроде "а что, если бы Рауль вместо смерти нашёл утешение в восточной культуре". Нравится мне восточный уклад жизни, даже больше европейского. Ваше произведение - настоящий шедевр.
Орхидея: Madame de Guiche, здорово! И за живого Рауля спасибо. Напиться или накуриться - явно дело вкуса. :)
Madame de Guiche: Продолжу хулиганить - Я надеялся пробыть с ней как можно дольше и был уверен в том, что никто лучше меня не развлечет ее и не удержит от тревоги за будущее. Я был очень самонадеян – за будущее она не тревожилась, а развлекать ее прекрасно научился другой. Этот Гиш, он ведь и в самом деле очень красив… - Этого мало, - вставила Мэри, - и вы знаете, что тоже очень красивы. - Благодарю. Так вот, очень красив и очень горяч. Этот хитрый черт расстроил мои планы в Гавре, и я рассвирепел. Я вел себя так нелепо, что, если бы не Бражелон, мог своим безрассудством запятнать свою честь, не говоря уже о чести той, кого я любил. Мэри подняла брови в знак удивления. - Да-да, не удивляйтесь, дорогая, мы оба, Гиш и я, сходили с ума и только и делали, что искали повод наброситься друг на друга. Только Рауль удержал нас от дуэли, а меня от позора. - Что он сделал? - Он сказал мне всего несколько слов, после которых мне стало так стыдно, как не бывало стыдно с детства, когда меня отчитывали воспитатели. Но, заставив меня протрезветь, он спас меня. Более того, он добился того, что мы с Гишем стали почти друзьями. По крайней мере, я дал Раулю слово, что буду терпеть самодовольную физиономию этого его друга ради него самого. Я видел, как симпатия Мадам стала склоняться в сторону моего соперника, и терпел это только ради Рауля. - Но ведь симпатия Мадам – это ее свободный выбор, разве вольны вы были изменить движения ее сердца? - Кто знает? – Бэкингем пожал плечами. - Но ведь и граф терпел вас из-за Рауля, - улыбнулась Мэри. - О да, - их связывала не просто дружба. Признаться честно, я даже завидовал им. Впрочем, Бражелон считает меня своим другом тоже, и это честь для меня. Я жалею только, что мне пришлось покинуть Францию так рано. Что ж, так повелела королева. - О, а я думала, что это было желание Мадам… - Я был бы счастлив, если бы это было так. По крайней мере, это оставляло мне надежду на то, что от меня избавляются как от источника опасности. Но Мадам не выказала никаких чувств по поводу моего отъезда, так что поделом мне, - философски закончил Бэкингем. - Напротив, воля королевы говорит в вашу пользу. - От Гиша тоже избавились, - добавил Бэкингем. – Но Рауль этого уже не застал. - Возможно, он удержал бы его так же, как удержал вас. - Я думаю, он пытался его предостеречь. Потом разум изменил бедному Раулю … Я много размышлял о том, насколько далеко простираются полномочия, которыми наделяет нас дружба, и именно поэтому я сейчас говорю с вами о Бражелоне. - Что вы хотите сказать? – спросила Мэри, и Бэкингем заметил, что она уже развернула было веер, но рука ее замерла. - Мэри, мы с вами старые друзья. - Это так, герцог. - Вы знаете обо мне достаточно, равно как и я удостоен вами некоторого знания о вас. - Все это время вы были таким надежным и деликатным другом, что я ни секунды не упрекаю вас в том, что вы были свидетелем… - Экспедиция Бофора завершена. Мэри смотрела на него не отрываясь и выронила веер. - Долгое время не было никаких новостей, но я продолжал писать в Ла Фер и в Бражелон и недавно получил известие, что Рауль вернулся. - О герцог, это лучшая новость за последний год! - Еле живой, но все же живой. Вы плачете – я заканчиваю. - Это слезы радости. - И тогда, чувствуя себя в долгу перед ним, а также из самого искреннего расположения к нему, я решил действовать как частное лицо, отбросив сомнения о том, не вызовет ли это недовольство короля, ведь его величество был раздосадован некоторым… своеволием нашего друга… - Герцог, не томите! - Действовать как частное лицо и послал ему приглашение посетить меня, когда ему заблагорассудится. Я был уверен, что он согласится. - Он не согласился? - спросила Мэри упавшим голосом. - Мне кажется, я знаю его лучше, чем вы. - Боже мой, зачем вы меня мучаете? - Мэри, мой ангел, я вовсе не хочу вас мучить, но ваше нетерпение выдает вас с головой. Я и ваш друг тоже, и я должен удостовериться… - Как долго я смогу выносить вас? - Он приедет. Он уже в пути. Бэкингем вызвал лакея и послал его за нюхательной солью, а потом, когда Мэри пришла в себя, начал ходить по комнате, не решаясь продолжить. - Мэри, именно потому, что я ваш, а также и его друг, я считаю своим долгом оградить вас от лишних волнений. Вы правы, мы не можем влиять на чужое сердце. - Я понимаю. - Он очень упрям. - Он очень честен. - Я должен уберечь вас от разочарования. И его тоже. - Его? - У вас есть поклонники, он будет их видеть. - Я уберу их всех. - Ни в коем случае. Моя дорогая, сердце женщины для меня по-прежнему загадка, но сердце мужчины я знаю хорошо. Ради вашего спокойствия и, может быть, счастья, умоляю вас слушать меня. Не делайте ничего нарочитого, впрочем, это не в вашем вкусе. Бывайте в свете с вашими поклонниками, ведите себя естественно, будьте собой, той Мэри, которую я люблю так нежно, как только может любить друг, ежедневно удерживаясь на грани изнурительной влюбленности. Но, как сказал мне наш общий друг, если долг велит вырвать из сердца опасную привязанность, я ее вырву. Поступите так же и вы. А теперь позвольте предложить вам вина.
Кэтти: Madame de Guiche , отдично!
stella: Настикусь , вот любили и любят французы восточный уклад. Пока они в нем гости. Не дай бог европейцу принять этот уклад, как свой. Вам нравится восточная нега (которая попросту лень из-за чрезмерного солнца). Но вы не знаете ментальности восточного человека, а она полярна европейской. То, что для вас - элементы порядочности, для араба - всего лишь слабость и трусость, из которой надо выгадать максимум привилегий для себя. Атос не зря предупреждал сына, что война с арабами - это война ловушек и засад. Дюма знал, о чем писал, его путешествия по Востоку очень правдиво и точно описывают обстановку, быт и обычаи. За время, прошедшее с тех пор, все это приобрело нетерпимую и до предела агрессивную форму.
stella: Madame de Guiche , от вашего "хулиганства" испытываю самые положительные эмоции. Во-первых, я читаю нормальный, человеческий и человечный текст, без истерических нападок, извращений и прочих издевательств над каноном, которым просто повально грешат почти все фикрайтеры. Все и все в характере, и допущение с Джиджелли и Бофором - это, скорее, вариант выйти в параллельную вселенную, где должен быть иной исход. Только так можно изменить реальность: найти развилку.
Madame de Guiche: stella спасибо.Увидела нестыковку: Атос сетовал, что Рауль не получает никаких писем, а Бэк говорит, что писал в Ла Фер и в Бражелон.
Камила де Буа-Тресси: Madame de Guiche, прошу вас, продолжайте! Ведь это тот исход, что мне так хотелось видеть... вы так деликатно и немного коротко пишете, но картина все равно вырисовывается :) Особенно понравилось почему-то про кофе.
Madame de Guiche: Камила де Буа-Тресси спасибо.А я продолжу, продолжу.Скоро "трое модных" будут вместе.
Орхидея: Madame de Guiche, изложение довольно лаконичное, но зато ничего лишнего. Очень интригуете. *задумчиво* Заменить вино на кальян, а Мари на Мэри?.. :)
Madame de Guiche: Орхидея подозреваю, что там был не вполне табак.О Мари и Мэри не думала, хотя в одном (забракованном) куске этого текста Мари появлялась, испанское эхо в воспоминаниях старого графа. Ну что вы, это самый многословный текст у меня.
Кэтти: Гашиш это был. Вы идете близко к Канону, что у Вас Бэкингем не женат и свободно принимает у себя незамужнюю леди и даже без компаньонки, наедине в своем доме, да еще и вина ей предлогает. В реале такое было немыслимо, но в Вашем фике вполне себе на месте.
Madame de Guiche: Кэтти так точно
Настикусь: Madame de Guiche , даже интересно, куда нить повествования заведёт. stella , ценю ваш совет. Несомненно, у мировоззрения Востока много недостатков. Впрочем, как и у европейского. Моё же - смесь обоих. Скажем так, там, где не одобряется европейский образ мышления - на замене восточный "антипод". Поэтому я и пишу, что мне нравится восточный образ жизни (хотя обобщать в комментарии не стоило, признаю.) В этом плане - каждому своё.
stella: Кэтти , если бы это был только гашиш! И разве он такой вонючий? Они курят какие-то фруктовые табаки, а в них кладут уже наркотик. Но состояние отсутствия в этом мире эта смесь дает. По всему городу пооткрывали магазины кальянов.
Орхидея: Мне тоже на ум приходило, что у этого арабского зелья наркотический эффект. А идея насчёт гашиша отсылает куда-то к Монте-Кристо.)
полная версия страницы