Форум » Виконт де Бражелон » Три феи для Рауля » Ответить

Три феи для Рауля

stella: Фандом : Отрезок времени между ТМ и "20 лет спустя" Герои: Атос, Рауль, герцог де Барбье и некоторые другие Размер: мини Жанр: миниатюра Отказ: Дюма, как всегда) Статус: закончен

Ответов - 9

stella: «- Уж не сделались ли вы, чего доброго, любителем тюльпанов? - Над этим, мой друг, не следует смеяться. В деревне вкусы очень меняются, и, сам того не замечая, начинаешь любить все то прекрасное, что природа выводит на свет из-под земли и чем так пренебрегают в городах.» Александр Дюма «20 лет спустя» гл.17 «Дипломатия Атоса.» Желто-лиловые цветы были повсюду, вся поляна была усеяна дикими ирисами. Задорные, похожие на петушиные, золотистые головки выглядывали из-под травы, качались под слабым ветерком, кивали мальчику, подзывая к себе, обещая подарить какой-то секрет. Малыш перебегал от одного цветка к другому, наклонялся, а то и просто ложился перед ним, слушая, что рассказывает ему маленькое чудо, а то и просто застывал, разглядывая разноцветных бабочек и стрекоз, в изобилии водившихся неподалеку от лесного ручья. Стрекозы тоже были необыкновенные: вишневые и сине-зеленые. Драгоценными камнями сверкали они в солнечных лучах, круто взмывая в воздух с длинных, остроконечных листьев цветка, и растворялись в солнечном сиянии. Граф не мешал Раулю наслаждаться красотой леса. Он и сам словно впервые увидел и этот лес, и эти цветы. Так, после тяжелой болезни, впервые начинает человек замечать краски окружающего мира, разглядывая его сквозь полуопущенные от слабости веки. Так и граф де Ла Фер заново обретал интерес к жизни, пропуская сквозь себя восторги маленького сына. Сын… Четыре года мальчику, а он все не привыкнет к тому, что у него есть сын. Сегодня впервые взял его в седло и отправился с ним на прогулку. И сам не заметил, как оказался в весеннем лесу. Для ребенка это волшебное путешествие, а для него, для Оливье – возвращение в детство. Там, в том детстве, лес был гуще, деревья невообразимо велики, и за каждым ему чудились древние чудища. Растили из него воина, а вышел – мечтатель, не умеющий видеть чудовища в человеке. Атос тряхнул головой, сбрасывая с себя морок, готовый снова поглотить его. Сколько можно возвращаться к прошлому! Сколько лет потеряно зря, а теперь, когда никто не знает, что будет с ним завтра, он должен думать не о себе, а о ребенке, который свалился ему на голову так неожиданно, что он вправе считать это даром Божьим. Только он, кажется, все еще не решил для себя, что делать с этим подарком судьбы. Ясно для него лишь одно: он ни за что не откажется от мальчика, он оставит его подле себя, пока, как воспитанника, но если получится… если окажется хоть какой-то шанс не оставить Рауля безвестным сиротой… он поклянется себе, что сделает из мальчишки то, что не получилось у родителей сделать из него: совершенного дворянина. - Господин граф, господин граф! – детский голосок вернул его к реальности. Мальчик бежал к нему, что-то зажимая в кулачке. – Смотрите, что у меня есть, господин граф! – он разжал потную ладошку, и Атос увидел, что на ней лежит луковица какого-то растения, из которого торчит зеленый росток. - Что это, откуда? – граф двумя пальцами взял находку, разглядывая ее, словно диковинную зверушку. - Я потянул за листочек, а в земле оказалось это! – Рауль доверчиво заглянул в глаза взрослого. – Что это такое? - Это? Луковица. Наверное, из нее вырос бы цветок. - А как ее зовут? - Как зовут? – бывший мушкетер растерялся: ботаникой он никогда не интересовался. – Понятия не имею, Рауль. Но мы можем узнать, - нашелся граф, - если возьмем ее с собой и посадим дома в горшок. Она вырастет, цветок распустится, и мы его узнаем. Хотите? - Конечно! – обрадовался мальчик. – Только надо это сделать поскорее, потому что луковичке плохо без земли. - Значит, вы уже хотите домой? – с едва приметным сожалением спросил граф, которому вдруг остро захотелось остаться подольше на этой поляне. - А можно? – робко попросил мальчик, и у Атоса сжалось сердце: если бы Рауль знал, что просит собственного отца, голос его звучал бы требовательно. Мальчик еще так мал, но уже ощущает, что у него нет права что-то просить. - Я думаю, вы правы, Рауль, нам пора возвращаться: скоро обед, и Жоржетта будет ворчать, что мы опаздываем. Но я вам обещаю: мы с вами еще вернемся на эту поляну. А когда вы научитесь ездить верхом и у вас будет свой пони, мы непременно прогуляемся вдоль этого ручья. На его берегах можно увидеть много замечательного. - Пони! У меня будет свой пони! – Рауль задохнулся от счастья. - Конечно! Ведь вы обязательно должны научиться верховой езде, а потом и фехтованию! Рауль замолчал: вряд ли он мог еще оценить то, что сказал ему граф, потому что в четыре года ребенок еще не способен понять, что скрывается за этими обещаниями, но свою причастность к чему-то очень важному в словах Атоса он ощутил, и замер, боясь нарушить значимость слов. И опять, больно дернулось сердце: ребенок так чувствителен, так отзывчив, что страшно за его будущее, в котором сейчас больше вопросов, чем ответов. Граф посадил сына в седло, вскочил на лошадь и тронул вороного, направляя его к лесной тропе. Луковицу Рауль по-прежнему держал в кулачке, и Атос подумал, что вряд ли они довезут ее целой. Трава мягко ложилась под лошадиные копыта, солнце припекало, и, незаметно для самого себя, усталый малыш уснул. Атос почувствовал, как расслабилось тельце ребенка, и крепче прижал его к себе, пристроив так, чтобы головка его удобно лежала на руке. Мальчик продолжал спать и когда они въехали во двор Бражелона, и вышедший им навстречу Гримо бережно принял Рауля и унес его, по знаку графа, в дом. Про найденную луковицу Атос вспомнил только вечером, когда Адель привела мальчика перед отходом ко сну. По зареванной мордашке сына граф понял, что что-то случилось, и мысль об утерянном сокровище неприятно кольнула его. - Рауль, вы плакали? Что случилось? – он привлек к себе мальчика, осторожно провел пальцем по щеке, ощущая, что она все еще мокрая от слез. - Лу-лук-ковка, - заикаясь произнес Рауль. – Я потерял ее, теперь она умрет! – и он разрыдался. Это детское горе заставило бывшего мушкетера растерянно поднять глаза на кормилицу. «Что делать?» - вопрос, застывший у него на губах, в другое время вызвал бы у Адели улыбку, но искренность горя ребенка требовала вмешательства. Атосу очень хотелось сказать, что плакать из-за такой ерунды смешно и недостойно мужчины, но опять его что-то удержало от таких слов, наверное, серьезность Адели. - У вашей луковицы остались корни, которыми она непременно уцепится за землю, - вдохновенно стал он сочинять вопреки собственной логике. – Этого достаточно, чтобы выжить и стать цветком, – граф, краем глаза, уловил изумленный взгляд кормилицы. – Вы напрасно горюете о вашей луковице, Рауль, большинство луковиц становятся цветами именно убежав с того места, где родились на свет. – Господи, что я говорю! – он едва не схватился за голову. – Что за глупые сказки сочиняю я сыну на сон грядущий!? - Она правда не погибнет, правда станет цветком? – мальчик смотрел на него снизу вверх с такой надеждой, что Атосу стало не по себе от этой маленькой лжи. - Непременно. И, может статься, что мы с вами еще увидим ваш цветок, если будем гулять по этой дороге, - успокоил он сына. – А теперь спать! – граф перекрестил мальчика на ночь, уже зная, какой он увидит сон. Что приснилось Раулю, он так и не узнал: ребенок еще не умел запоминать свои сны, а вот то, что приснилось графу, запомнилось до боли. Он вернулся в лес своего детства. Корявые стволы тянулись в небо, как колонны храма, куда водила его бабушка, а далеко вверху они сливались в сплошной, темно-зеленый свод. Узкие, как лезвия шпаг, пробивались сквозь листву лучи солнца, и в них плясали удивительные существа, похожие и на стрекоз, и на маленьких эльфов. Под ногами шевелилась опавшая листва, бесчисленные мыши, безглазые, как кроты, ворошили ее, запечатывая норки в земле. Из-под листвы, там, где ее касались лучи солнца, стремительно росли прямые стебли неведомых цветов, тянулись к свету, бледные и призрачные, почти стеклянные и пугающе-хрупкие. Стебель рядом с ним, тот, до которого можно было дотронуться рукой, набух на конце, стали отчетливо видны туго свитые лепестки: бутон покачивался и шевелился, как голова человека, который хочет освободиться от стягивающих оков. Дрогнули лепестки, расправляясь подобно крыльям бабочки, высвобождающейся из кокона, и бело-розовое чудо расправило свои лепестки-опахала. Сказочный цветок ириса качнул головкой, опустил крупные лепестки с розовой каймой, так похожие на юбку придворной дамы, и за вертикально стоящими ажурными листиками с желтой, полной пыльцы преградой, появилось Нечто. Эльф, оправив стрекозиные, мерцающие радугой, прозрачные крылышки, отстранил лепестки и ступил на самый край цветка. Крылья затрепетали, стали невидимыми, только радуга ореолом стояла за полупрозрачным тельцем. Существо склонило головку набок, огромные черные глаза насекомого приблизились к самым глазам Огюста и тонкий, как хрустальный звон, голосок, зазвучал у него в голове: - Над горами, над долами, Сквозь лесную глубину, Над оградой, над стенами, Сквозь огонь и сквозь волну – Мне повсюду путь нетрудный. Я ношусь быстрей луны, Я служу царице чудной В час полночной тишины!* - Кто ты? - задал беззвучный вопрос спящий. - Эльф Титании. - Я хочу увидеть твою царицу! - Она перед тобой, - рассмеялся эльф и отлетел в сторону. И Огюст увидел, как сквозь чудесный цветок проступают знакомые черты. Он испугался, что узнает их - и проснулся. А, уже очнувшись, и ловя остатки сна, понял, что совсем не то лицо мог увидеть, не то, которого так боялся. Смутно знакомое, очаровательное лицо, а эльф до странности напоминал Арамиса. Герцог Барбье увлекся тюльпанами. На старости лет он мог позволить себе это изысканное занятие. Удовольствие было не из дешевых, но зато у герцога появились знакомые в Утрехте, Харлеме и Роттердаме. Не так давно лопнул пузырь, созданный липовыми операциями с луковицами тюльпанов, прозванный «Тюльпаномания», и можно было дешево приобрести луковицы, за которые еще год назад некоторые отдавали мельницу или целые состояния. Герцог теперь много времени проводил у тюльпанных грядок, следя за садовником, и, то и дело, давая ему указания по посадке и поливу модного цветка. - А, граф! – герцог приветственно взмахнул тростью, завидев Атоса, которого вел к нему лакей. – Очень рад вас видеть. Вот вы, человек со вкусом, рассудите нас, - забыв, что он герцог, а его оппонент – простой садовник, который пытался ему возражать, герцог де Барбье с ходу стал посвящать гостя в проблемы выращивания тюльпанов. От такого напора, а главное – от темы, Атос смешался: он никак не мог быть третейским судьей в этом споре, он ровным счетом ничего не понимал в выращивании цветов. Он вздыхал, переводя взгляд с герцога на садовника и, кажется, готов был проклинать тот неурочный час, когда надумал явиться с визитом. Наконец герцог выдохся, с некоторым запозданием отметив, что граф отмалчивался, отделываясь жестами, когда вопросы становились уж слишком навязчивыми, и отдуваясь, и вытирая лоб расшитым батистовым платком, пригласил гостя пройтись с ним по саду. - Я вас утомил, кажется, своими разглагольствованиями о цветах, - он пытливо заглянул графу в глаза. – Вы ведь пришли не за этим, как я понимаю? - Всегда полезно узнать что-то новое, - сдержанно поклонился гость. - Я вот увлекся всей этой ерундой, - смущенно пробормотал Барбье. – А, впрочем, не такая уж это ерунда, граф. Это очень увлекательное занятие, доложу я вам: смотреть, как растут цветы. Поневоле, начинаешь философски смотреть на мир. Очень и вам советую: это, знаете ли, успокаивает и душу, и сердце. И мальчику вашему будет полезно. - Раулю? А знаете, герцог, на днях у нас с моим воспитанником произошла история, которой я бы не придал особого значения, но мальчик расстроился чрезвычайно, - и Атос в нескольких словах пересказал случай с луковицей, не утаив, что пришлось сочинять небылицы. - Ваш Рауль – ребенок очень чувствительный и впечатлительный, - медленно, выверяя каждое слово, заговорил герцог. Пока он мал… сколько ему: - Четыре года. - Пока он еще так мал, он все принимает за чистую монету. Чуть позже он, чего доброго, уличит вас во лжи… не шарахайтесь так, я преувеличил. Но он не будет верить сказкам, граф. - Лучше и не надо, - пробормотал Атос. - Детям нужны сказки, милый граф, и, сдается мне, что вам их в детстве рассказывали слишком много? – герцог хитро подмигнул гостю, но тот, отчего-то, побледнел, не ответив. – Так что вас привело ко мне, граф? – резко переменил тему герцог. - В некотором роде, вопрос, связанный с землей, - Атос тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли. – Не знаете ли вы, кому принадлежит та часть поля со стороны разрушенной часовни? Они уже прощались, когда герцог подозвал садовника и что-то ему негромко приказал. Атос не обратил на это никакого внимания. Он уже садился на лошадь, когда герцог протянул ему серый замшевый мешочек. - Возьмите, это подарок для вашего воспитанника. - Что это? – удивился граф, заглядывая внутрь. – Луковицы? - Это три феи для Рауля. Ему понравится, - серьезно сказал старый герцог, взмахом руки прощаясь с графом. – Только скажите ему, что нашли их на той тропинке. И пришлите мне вашего садовника, я расскажу, как ухаживать за луковицами. В замке луковицы посадили в большой горшок с землей, удобрили золой, полили – и стали ждать, упрятав подальше от солнца. Каждый день, вскакивая поутру, Рауль первым делом бежал посмотреть, не появились ли на невзрачных луковичках зеленые ростки. Мальчик так ждал чуда, так переживал, что граф не выдержал, и послал Гримо за очередными инструкциями. Гримо вернулся с не слишком утешительными вестями: цветы не надо часто поливать, а ростки появятся еще не скоро. Рауль расстроился страшно, он ждал чуда немедленно, а выходило, что надо учиться ожиданию. Но, желая скрасить сыну длинные летние дни, Атос тоже принял меры: на конюшне поселился очаровательный пони. Граф, наблюдая, как сын отдается новой привязанности, не упускал из виду и его старые предпочтения: Рауль, по-прежнему, ежедневно наведывался к цветочному горшку, проводил около него с четверть часа, что-то бормоча и поглаживая землю пальчиком, потом дневные дела, уроки, пони отвлекали его. Первый зеленый росток проклюнулся поутру, и это стало для Рауля такой радостью, что мальчик не захотел уходить из детской. Граф пришел к нему сам, удивленный, что нарушен дневной распорядок, и застал умилительную картину: Рауль, в одной ночной рубашке, подобрав под себя босые ноги, сидел на мягком пуфе, обнимая горшок с зеленым ростком. - Что вы делаете, Рауль? – удивился граф, склонившись над мальчиком. - Я грею землю, - совершенно серьезно ответил ему сын. – Феям холодно. Горшок переместили на солнце, Рауля убедили одеться, поесть и оставить цветок в покое. Дальше его ждали обычные дела, но, как только выдавалась свободная минутка, он мчался к заветному подоконнику. Вырвавшись к солнцу, луковицы принялись расти с необыкновенной скоростью, и заветные три бутона вскоре показались среди длинных, закругленных на концах, листьев. Зеленые поначалу, цветы наливались цветом, все больше становились похожи на три кувшинчика, пока каждый не приобрел свою окраску. И, наконец, бутоны явили свою красоту, раскрыв чашечку цветка. Были они все разные: белый, розовый и желтый, с заостренными лепестками: три феи, которые должны были принести счастье и нежность своему крестнику. Герцог знал, что дарить Раулю. Глядя, с каким трепетом ребенок относится к цветам, граф и сам начал обращать на них пристальное внимание, и, незаметно, увлекся всеми красотами сада. В замке появился садовник, и, прежде изрядно запущенный, сад начал приобретать ухоженный вид. Садовника нашел Гримо в своих поездках по арендаторам. День был жаркий, и Гримо, у которого во фляжке не осталось воды, попросил напиться у стоящей у колодца молодой женщины. Та улыбнулась в ответ, и пригласила зайти в дом рядом, провела Гримо на задний двор, где обнаружились стол и деревянная лавка. Управляющий, от цепкого взгляда которого ничего не могло укрыться, обнаружил за аккуратным домиком чудесный сад, где у заднего крыльца, за живой оградой из дрока и розмарина, приютилась клумба с роскошными ирисами и тюльпанами. Из цветочных зарослей послышалось кряхтенье, и вынырнула голова старика, увенчанная бархатным беретом на манер тех, что носят в Гаскони. - Нанон, у нас гость? – дед поправил берет, съехавший ему на нос, и подозрительно уставился на Гримо, не спеша потягивавшего ледяной оранжад, принесенный молодой женщиной. - Дядюшка, вы и сам видите, что к нам пожаловал господин управляющий из Бражелона, - довольно сердито ответила хозяйка, и тут же улыбнулась гостю. - Мы знакомы? – изумился Гримо. - Вас знают все фермеры в округе, - непринужденно ответила Нанон, подливая ему оранжад. - Я с ним не знаком, - сердито заявил старик и окончательно вылез из зарослей цветов. - Господин управляющий, не обращайте на него внимания, - пренебрежительно отмахнулась от старика хозяйка, словно тот не стоял рядом. – Наш Жанно совсем выжил из ума, ничего не видит и не понимает из-за своих цветов. Целый день торчит задом кверху среди своих ирисов и ландышей, не отзывается, когда к нему обращаются. Хоть бы Господь поскорее его прибрал, все же лишний рот в доме, а помощи от него уже никакой. Муж его только из милости держит, дядей он ему приходится. Она тарахтела без умолку, не обращая внимания, что ее болтовня уже утомила управляющего. - Лишний рот? – лаконично бросил Гримо, отставив кружку и поднимаясь со скамьи. – Я подумаю, - больше он не прибавил ни слова, но, вернувшись домой, тут же изложил свой план графу де Ла Фер. На следующий день в замке появился свой садовник, а у Атоса и Рауля – наставник, знающий о цветах все. Жанно пришелся ко двору. Странный ворчливый старик, он в любую погоду готов был возиться в саду, а его бархатный берет и лиловая вязаная куртка оказывались всегда там, где цветы требовали особого ухода. С появлением Жанно стало недостаточно одной клумбы во дворе, потребовалось распланировать сад, появились посыпанный песком дорожки, а там граф задумался об оранжерее. Рауль рос, любовь к цветам осталась у него на всю жизнь, а для его отца цветы стали настоящим увлечением. Три тюльпана, подаренные герцогом, как три сказочные феи, превратились в оранжерею и сад, ставшие украшением замка Бражелон. * У. Шекспир. "Сон в летнюю ночь"

Рыба: Опять покой Ла Фера смущает некая фея! Не та, так другая! А с феей - стрекозел д'Эрбле! Символично! Не, ну, всё верно, весна, самоизоляция в Бражелоне...

Lumineuse: stella, это восхитительно!!! Мило, душевно и очень правдоподобно Так и было Мой шестилетний дАртаньян тоже очень любопытен ко всему, особенно, если оно растёт из-под земли. Только мы специализируемся на деревьях. У нас дома в горшках на подоконнике колосятся пять дубочков, лимон и личи.


stella: Lumineuse , я писала, и меня не оставляла мысль:"Сюсюкаешься, голубушка! Твои собственные внуки проявляют интерес только к тому, что двигается, даже если это муравей или улитка" Оказывается, угадала, такие мальчики тоже бывают.

Lumineuse: stella, бывают, ещё как бывают! А муравьи и улитки – тоже замечательные объекты для увлечения!

Grand-mere: Совершенно очаровали описания природы (особенно, когда сама наблюдаю лишь из окна, как набухают почки), так понятны родительские переживания Атоса, а Рауль... вот что заложено в ребенке от природы, то и проявится; конечно, воспитание наложит свой отпечаток, но сути не изменит... И бесполезно обвинять, предъявлять претензии...

Кэтти: Grand-mere , согласна. Что заложено в детских генах , не вырубишь никаким воспитанием.Можно только слегка подкорректировать , не более. Как бывший воспитатель более 24х лет проработавший в дет саду в Израиле, в основном с детьми 3- 5 лет, свидетельствую: дети жестоки. Если понравился цветок - надо сорвать, если заинтересовал цветной жук- раздавить. И только единицы способны сами замечать красоту флоры и фауны без обьяснений воспитателя. Но именно они-самые восприимчивые и нежные.

stella: Если еще и родители не способны увидеть и сострадать живому миру, то дети тем более - как ... вот не знаю, как их назвать в таком случае. Дикарями - не соответствует: дикари живой мир как часть себя воспринимают. Зверятами - так и зверята не станут просто так уничтожать. Детей сызмала надо учить видеть. А если в них это умение заложено генетически - еще и направлять.

Орхидея: stella, так по-весеннему получилось! Прямо душу греет.



полная версия страницы