Форум » Милый Рене » Итальянец » Ответить
Итальянец
jude: Название: "Итальянец" Фэндом: "Три мушкетера", история Персонажи: шевалье де Шомон (сеньор д'Эрбле), Рене Жанр: Джен, AU Рейтинг: G Размер: драбл Статус: закончен Отказ: Дюма Благодарность: Стелле Краткое содержание: Еще одни отец и сын возвращаются домой
Ответов - 15 новых
jude: Необходимое предисловие Городок Эрбле на правом берегу Сены когда-то принадлежал де Шомонам - одному из знатнейших родов Франции.* Многие из этой семьи выбирали духовное призвание. Наверное, она дала Франции больше епископов, аббатов и мальтийских рыцарей, чем любая другая. Но и таких интриганов еще надо было поискать. Чего стоил один кардинал д'Амбуаз, из-за своих амбиций поссоривший французскую церковь с папской курией. Или тот же де Бюсси. Или последний де Шомон, участвовавший в заговоре Сен-Мара. Воюя то за короля, то против него, в XVI де Шомоны окончательно разорились. Вскоре род пресекся по прямой линии, а во второй половине XVII в. - полностью угас. До наших дней сохранилась лишь одна ветвь - потомки Мишеля д'Амбуаза. Мишель был бастардом маршала де Шомона и одной итальянки. Ранние годы мальчик провел на родине матери, пока отец не забрал его во Францию. Маршал так и не признал сына, поэтому права носить фамилию де Шомон у ребенка не было. В шесть лет Мишель остался сиротой на попечении своего родственника. Получил образование в Париже. Когда юноше исполнилось двадцать, его опекун погиб. Прочая родня от него отвернулась. Мишель д'Амбуаз послужил прототипом Рене в фанфике. Бретер, поэт, автор нескольких сборников стихов, больше известный под псевдонимом "Раб фортуны". *Во Франции было три рода, носивших имя де Шомон (один из них - д'Амбуазы). Кому именно принадлежал Эрбле я не нашла.
jude: Дверь распахнулась, впустив в трактир зимнюю стужу, и на пороге возникли двое путников: статный господин лет сорока1 и дитя, закутанное в плащ до самого носа, так что были видны только его черные глаза. Ребенок хныкал – взрослого это, похоже, изрядно раздражало. Мужчина наклонился, помогая малышу справиться с застежками, а тот что-то быстро шепнул ему на ухо. - Так беги во двор, - хмыкнул взрослый. - Там темно, я один боюсь, - опять заныл ребенок. - Черт с тобой! Пошли, - они скрылись за дверью и через несколько минут появились снова. Малыш оказался прелестным мальчиком лет четырех-пяти, одетым по итальянской моде: суконная куртка, штаны до колен - из той же ткани - и теплые шерстяные чулки. Его сверстник-француз носил бы платье, как у девочки. Взрослый был по виду дворянин, седеющий шатен с крупными, но правильными чертами лица и тусклыми серыми глазами. Приезжий спросил обед, бутылку кларета, кувшин воды и велел ребенку садиться за стол. Мальчик, устав с дороги, почти ничего не ел – только размазывал соус по тарелке. - Ты не голоден? – удивился господин, - Поешь, завтра нас ждет долгий путь. Тебе понадобятся силы. - Я домой хочу… - пробормотал мальчуган, катая шарики из хлебного мякиша. - Мы и едем домой. - Ты не понял, - рассердился малыш, - Я хочу к своим друзьям: к Джудитте, к Йоффе, к Анзелю!2 Зачем ты увез меня из Мантуи? - Вы, - поправил его взрослый, - Отцу следует говорить «Вы», Рене. «Отцу? Гром тебя разрази, Шомон, что за чушь ты несешь?!» - Матушка звала меня Ринуччо! - Чтоб я больше не слышал этого дурацкого имени! – командирским тоном рявкнул де Шомон. Посуда на столе аж подпрыгнула, а мальчишка-лакей уронил блюдо с жарким. Ребенок обижено поджал губы, но не заплакал. Лишь изредка бросал на шевалье полные укоризны взгляды. - Господи, - простонал де Шомон, - С целым полком солдат легче справиться, чем с одним сопляком. Трактирщица неодобрительно покачала головой: - Чего разорался, Ваша Милость? Это тебе не рота новобранцев. Сразу видать, что ты с малыми ребятами никогда дела не имел. Тут лаской надо, - женщина поставила перед Рене кружку, - Это лимонад с медом, попробуй.3 - Grazie, signora, - поблагодарил мальчик. - Итальянец? – толстуха потрепала малыша по щечке и вдруг нахмурилась, - Хорош отец! Мальчонка весь горит, а папаша и в ус не дует! Куда ж ты в такой мороз с дитём отправился, Ваша Милость? Де Шомон похолодел: «Оспа… Как у матери, - но сразу же отогнал от себя эту мысль, - Глупости, Катерина умерла от оспы больше года назад».4 Подоспевший лекарь развеял его страхи: Рене просто простудился. Тепло, покой, медовый напиток Жанетты – и через три-четыре дня недуг пройдет. *** Ночью шевалье разбудило шлепанье босых ног по половицам. Он приподнялся на локте: - Ты куда собрался? Ну-ка марш в постель! - Мне страшный сон приснился, - засопел мальчик, - Можно я к тебе лягу? Де Шомон поколебавшись, кивнул: - Валяй! Рене залез под одеяло, повозился немного, устраиваясь поудобнее, и тут произошло то, чего старый вояка никак не ожидал: малыш чмокнул его в щеку, прошептал: «Спокойной ночи, papà», - и моментально уснул. - Итальянец! – усмехнулся де Шомон. Примечания: 1. Прототипу – Франсуа д’Амбуазу в 1609 г. около 40 лет. Он стал мальтийским рыцарем в 1582 г., в 12 лет. 2. Мантуанские актеры, Йоффа (Джузеппе) и Анзель (Ансельмо) - реальные лица. 3. Лимонад в XVII в. появился во Франции и в Италии, его делали как из сока, так и из лимонной настойки – в последнем случае напиток получался слабоалкогольным. 4. Катерина Мартинелли (1589-1608 гг.) - примадонна Мантуанского театра, умершая от оспы в 18 лет. Композитор К. Монтеверди написал партию Ариадны в одноименной опере специально для нее. Но Катерина ее так и не исполнила.
stella: Как всегда вы умудряетесь реальность и вымысел так переплести, что они становятся единым целым.
Диана: jude, спасибо за версию происхождения Арамиса и его черных глаз И очень живо изображенную версия
jude: Небольшое продолжение. У меня пока написана только первая часть и отрывки из второй. Фэндом: "Три мушкетера", "Жизнь и смерть Катерины Мартинелли", "Арлекин: жизнь и приключения Тристано Мартинелли" Персонажи: Рене, семинаристы, актеры, музыканты Жанр: Джен, драма Рейтинг: PG-13 Статус: первая часть закончена Краткое содержание: детство Рене
jude: Часть первая. Мантуя Колокол прозвонил к обеду. Странно: еще неделю назад Рене кусок в горло не лез, а теперь еда занимала все помыслы юного клирика. Голод, дремавший с приезда в семинарию, внезапно проснулся и набросился на мальчика с невиданной силой. Хуже всего было во время молитвы: стоило д’Эрбле закрыть глаза, как перед ним проплывали образы: фаршированные пулярки, жаркое из баранины, сладкие пироги, мороженое и другие диковинные блюда, о которых Рене читал только в книжках. Он пожаловался духовнику. Отец Иларий, выслушав мальчика, посоветовал ему усерднее заниматься и больше поститься, чтобы отогнать дьявольское наваждение. Рене часами простаивал на коленях, каясь в грехе чревоугодия, однако небеса остались глухи к его мольбам. Была пятница, а значит, на обед ничего, кроме овощного супа, не полагалось. Впрочем, сие варево даже супом назвать было сложно. Голая вода, сдобренная мукой, а в ней плавают редкие кружочки моркови или кольца лука. И ни капельки жира. Протиснувшись к котлу с похлебкой, д’Эрбле протянул чашку дежурному – рослому детине в замызганной сутане, но тот погрозил ему поварешкой: - Куда вперед старших лезешь, желторотик?! Забыл, где твое место? Быстро повторяй: «Domine,1 простите меня, я больше никогда…» Мальчик опустил голову, чувствуя, что щеки у него пылают: запустить бы сейчас в эту ухмыляющуюся потную рожу миской, но что он мог против такого великана? - Оставь его, Лукулл, - промурлыкал сзади чей-то голос, - Не видишь: Симара голоден. Правда, Симара? Налей-ка ему похлебки, да не жадничай, - за спиной Рене стоял Мастема. Шум в зале стих, точно по мановению волшебной палочки. В наступившей тишине д’Эрбле вдруг стало очень неуютно, он несколько раз вытер ладони о сутану и беспомощно улыбнулся. - Проходи, желторотик, - детина вернул Рене полную до краев чашку, - другие тоже хотят есть. - Гляди, Гляди! – зашептались клирики, - Сейчас приор2 будет «снимать пробу». - Подойди, - все тем же слащавым тоном произнес Мастема, - Ближе. Давай сюда тарелку. Рене неохотно повиновался. - Черт! - прыщавый засунул палец в миску, - Суп совсем холодный. Дров они на кухне жалеют, что ли? Семинаристы дружно загоготали. Мастема облизал палец: - Еще и не соленый! Смотри, Лукулл, будешь кормить нас такой дрянью, я тебя поколочу. Свиное пойло и то вкуснее, - приор аккуратно взял тарелку за края и выплеснул суп на платье Рене, - Приятного аппетита, Симара! Асмодей, крутившийся рядом, аж взвыл при виде подобной расточительности: - Ты спятил?! Это ж целая миска похлебки! Ну, не хотел есть сам – так отдал бы мне! - Чего не сделаешь ради новичка? – Мастема ласково улыбнулся, - Хочешь добавки, Симара? Нет? Тогда ступай. Школяры расселись за столами, дежурный прочитал молитву, и триста ложек разом застучали о чашки. Никто даже не увидел, как маленький клирик, жалко сгорбившись, поплелся к двери. Примечания: 1. лат. "господин" 2. "Приором" (а также "аббатом" или "герцогом") школяры называли своего главаря.
jude: Каморка под лестницей, где отец Анж, эконом семинарии, держал разный хлам, не запиралась. Ключ был давно утерян. Да и потом, кому могла понадобиться всякая рухлядь вроде колченогих табуретов, прохудившихся ведер и лопат со сломанными ручками? Пахло пылью, плесенью и еще чем-то тухлым. Рене знал этот сладковатый запах. Так пахнет только в очень бедных домах. В углу пискнула и закопошилась мышь. Рене поежился. Наверное, Базену1 – толстому рыжему коту, что живет на кухне, - здесь раздолье. Мальчик залез на стол, поджал ноги и крепко зажмурился. Вот он уже не в семинарии, не в темном, пропахшем сыростью чулане, он – на сцене Мантуанской оперы. Сияют свечи, мириады свечей. Перед Рене амфитеатром – зрительный зал. Свободных мест нет – аншлаг. Иначе и быть не может: сегодня дают «Европу».2 - Йоффа, Чече, Анзель, Ринуччо, готовы? Ваш выход! Главное, не бойтесь, – напутствует маленьких актеров синьор Росси. Рене жаль маэстро: юный композитор едва на ногах держится от усталости. Перед премьерой они все не спали почти сутки. Мантуанцы – взыскательная публика, и Ebreo очень переживал за успех постановки. Мальчик прислушивается к себе: «Боюсь? Не боюсь?» - нет, это не страх, это какое-то незнакомое пьянящее чувство. Он оборачивается и по блеску в глазах Чече понимает, что приятель испытывает то же самое. Йоффа зло шепчет: - Ринетто, ты что уснул? Вступай! После первых же нот зал замирает. Рене с малых лет привык к обожающим взглядам и восхищенным вздохам. У него ангельский голос, так говорят. Синьор Монтеверди однажды заметил: - Через несколько лет, Катеринучча,3 у ног твоего малыша будет лежать Рим. Мать тогда дала старому маэстро пощечину, при всей труппе: - Побойся Бога, Клаудио! Даже думать об этом не смей. Пока я жива, мой сын не станет ни сопранистом, ни Ганимедом.4 Почему плохо быть сопранистом, мальчик не знает. Например, синьор Бранди – достойный господин и всегда угощает Рене конфетами. Матушка за это на него сердится: от сладкого портятся зубы. Кто такие «ганимеды» Ринуччо попытался выяснить у Йоффы, но тот сказал, что благовоспитанные дети не должны интересоваться подобными вещами. Четыре курета5 завершают свой танец, Рене – самый младший – наполняет чашу прекрасной пленницы нектаром, и забирается к Европе на колени. Синьорина Росси целует мальчика в лоб: - Ты был великолепен, angioletto mio!6 – и словно в подтверждение ее слов зал взрывается аплодисментами. - Bravo, piccino! Bravissimo!7 - Пойдем, - тянет Рене за руку Анзель, - Сейчас появится Зевс. Малыш покидает сцену в каком-то полусне. Он мог бы петь еще и еще. Верно, это и есть райское блаженство! Рене жалеет только об одном: что сегодня вечером его не слышала матушка. Mammina8 уже неделю лежит в горячке, и Ринетто к ней не пускают: оспа. Примечания: 1. Имя кота - из фанфика Стеллы 2. "Похищение Европы" - постановка, музыку к которой написал Саломоне Росси, по прозвищу Ebreo. Партию Европы исполняла сестра композитора. 3. Уменьшительная форма имени Катерина, так синьорину Мартинелли называли при дворе. 4. Сопранист - певец-кастрат. Ганимед - виночерпий Зевса, так звали юных любовников. 5. Куреты - свита Зевса. 6. ит. "Ангелочек мой" 7. ит. "Браво, малыш!" 8. ит. "мамочка"
jude: Мантуанский театр был детской Рене, его игровой комнатой. С Ринетто нянчилась вся труппа: синьора Монтеверди, синьорина Базиле, Джудитта Франсес – мама Йоффы и Анзеля, Ида ди Соммо.1 Малыша передавали с рук на руки, ворковали над ним, умилялись его лепету, радовались первым шагам. Он засыпал под мелодии из опер, под музыку Росси и Гастольди, под звуки древних молитв.2 Если матушка уезжала в гости, кто-нибудь из актеров забирал Рене к себе. Обычно Ринетто ночевал у Йоффы. Синьора Франсес была вдовой: ее мужа-лекаря повесили два года назад. Однажды, возвращаясь домой, Давид увидел на пустыре истекающего кровью человека. В Мантуе врачам-иудеям запрещено оказывать помощь христианам без особого на то разрешения. Но оставить раненого умирать он не мог. Все оказалось напрасно: пациент Давида скончался тем же вечером. Участь лекаря была предрешена.3 На другой день после казни давали комедию, и Джудитта играла перед герцогом, играла вдохновеннее, чем когда-либо в жизни. - Запомни, малыш, - повторяла еврейка, - По-настоящему петь способно лишь разбитое сердце. Ринуччо любил синьору Франсес, почти как маму. У божественной, несравненной Римлянки4 нечасто находилась минутка для сына. Спектакли, репетиции, домашние концерты. Катерина приходила за полночь, а по утрам ее мучили мигрени. Ринетто тогда еще не догадывался, что Mammina пьет. Джудитта была утешительницей и советчицей Рене. Как-то раз мальчик поленился выучить партию и был наказан. Когда он с плачем бросился к синьоре Франсес, еврейка обняла его и сказала: - Ринуччо, никто не должен видеть твоих слез.5 Арлекина колотят палкой, а он хохочет.6 Знаешь, почему? Рене, всхлипнув, помотал головой. - Потому что это нравится зрителям. Публика жестока – будь то в опере, будь то на площади. Ей дела нет до нашего горя, ей хочется смеяться. Так повеселим же знатных дам и господ, лихорадку им в бока! - Но я не хочу быть шутом, - возразил малыш, - Я хочу быть Орфеем, оплакивающим Эвридику, как синьор Раси.7 - Обязательно будешь, - заверила его женщина, - А сейчас вытри слезы и принимайся за уроки. Джудитта гремела на кухне посудой: завтра суббота, и еды надо приготовить вдоволь. Дома три голодных рта: с тех пор, как Катерина заболела, Ринуччо поселился у Франсесов. - Старый черт! Посмел ударить моего ангелочка. Ну, погоди у меня! Чтоб тебя раздуло! Чтоб тебя перекосило! Чтоб тебя сплющило! Ринетто улыбался, слушая ворчание еврейки. Он уже совершенно успокоился. Право, ему грех жаловаться: он – Il Angioletto, любимец публики, гордость Мантуанского театра. Его матушка – La Romana, которой рукоплещет вся Италия. А сколько таких, как Чече,8 кто скитается, не имея крова над головой и куска хлеба на ужин. Летом изнывает от жары, а зимой дрожит от холода. И чей заработок зависит от милости толпы. Если бы Рене сказали, что на будущее Рождество он сам будет стоять с протянутой рукой в чужом городе, мальчик бы не поверил. Примечания: 1. Леоне ди Соммо – автор первой пьесы на иврите. 2. Труппа "Фидели" ("Верные") была наполовину еврейской. 3. В Мантуе несколько раз казнили евреев по навету. 4. Псевдоним Катерины Мартинелли. 5. "О милый д'Артаньян, - сказал Арамис с легкой горечью в голосе, - послушайте меня: скрывайте свои раны, когда они у вас будут! Молчание - это последняя радость несчастных; не выдавайте никому своей скорби. Любопытные пьют наши слезы, как мухи пьют кровь раненой лани". ("Диссертация Арамиса"). 6. Арлекин в XVII в. - это еще не персонаж комедии масок, это псевдоним конкретного актера - Тристано Мартинелли. Маска второго дзанни - глупого слуги - существовала и до Мартинелли, но мантуанец ее обессмертил. 7. «Орфей» - опера Монтеверди, поставленная в 1607 г. Франческо Раси – тенор Мантуанского театра. 8. Чече - уменьшительное имя от Чезаре. В "Реквиеме" Росси искал еще одного актера на роль курета, когда встретился с цыганенком.
jude: В последний день февраля 1608 года Мантуя вздохнула с облегчением: придворный лекарь объявил, что опасность миновала, и донна Катерина будет жить. Однако спустя трое суток у больной вновь открылась лихорадка, и седьмого марта Римлянка умерла, так и не дожив до своего девятнадцатилетия. Герцог почтил память Катеринуччи, воздвигнув для нее мраморную гробницу. Надпись на могильной плите гласила: Смотри, читай и рыдай! Под этим камнем покоится Катерина Мартинелли, известная как La Romanа. Перед ее красотой меркли звезды, при звуках ее голоса сирены стыдливо умолкали. Смерть похитила это дитя, ввергнув нас в глубочайшую скорбь. Да живет имя Римлянки в веках, да пребудет душа ее в раю.1 На две недели столица погрузилась в траур. Друзья, поклонники, даже соперники, - все оплакивали Катеринуччу. Впрочем, раздавались и откровенно злорадные голоса. - Право, синьорине Мартинелли повезло, что она умерла в зените славы, - писала госпожа герцогиня мужу, - С таким пристрастием к мальвазии2 бедная девочка рано или поздно кончила бы в приюте для кающихся грешниц. Но, как шептались в театре, у Элеоноры Медичи были причины недолюбливать юную примадонну. Время шло, и горе понемногу забывалось. Мантуя праздновала бракосочетание наследника престола с Маргаритой Савойской. Комедианты тоже гуляли на свадьбе: Джудитта Франсес выходила замуж за Симона Базиле.3 Симон – «дурачок Шлумиэль» – однажды предложил Джудитте: - Madonna,4 мы с Вами так давно играем супругов, что не грех бы нам пожениться на самом деле. Вы вдова, и я вдовец – чем не пара? У Вас сыновья, у меня – дочь. Мальчишкам нужен отец, девочке – мать. Я, правда, не могу похвастаться фамильным гербом, как ди Соммо, но раввинский диплом имею. Что скажете? Еврейка только усмехнулась, выслушав это неуклюжее признание в любви. - Хорошенькая выйдет парочка – Шлемиль и Простушка! Ладно, Симон, я подумаю, – подумала-подумала и согласилась. Свадебный балдахин поставили прямо на сцене. Приглашена была вся труппа: и иудеи, и христиане. Итальянцы, испанцы, немцы, которые обычно нос друг от друга воротили, пили за одним столом, желая счастья молодым.5 Ринуччо сидел на плечах у Шлумиэля, когда тот плясал с невестой: - Гляди, Mammina, я выше всех! – он и не заметил, как стал называть Джудитту мамой. Примечания: 1. Герцог, действительно, похоронил Катерину Мартинелли с почестями. Есть мнение, что девушку фактически продали ко двору в качестве куртизанки. Говорили, что она состояла в любовной связи с Винченцо Гонзага. Эпитафия и строчка из письма Элеоноры Медичи написаны по реальным документам. 2. Это вино делали в Монферрато. 3. Симон Базиле (полное имя Шимон Шлумиэль бен Шломо) - драматург, актер (театральное амплуа - второй дзанни), создатель образа Шлемиля - недотепы, постоянно попадающего в глупые ситуации. Происходил из раввинской династии. 4. Здесь - обращение к даме (моя госпожа). 5. В Мантуе жили представители трех общин: испанские, итальянские и немецкие евреи. Отношения между ними не всегда были гладкими. Конец первой части
stella: Ну, здорово! Больше слов не нахожу. Вернее, могу долго хвалить, но вы мою душу зацепили - что тут еще говорить.
jude: stella, спасибо!
Grand-mere: Неожиданная версия, но какое прекрасное погружение и в эпоху, и в психологию персонажей!
Орхидея: Необычные и нестандартные предположения. Интересный подход и к происхождению чёрных глаз)), и к семинарии, и к истокам черт характера.
jude: Орхидея, мне просто показалось, что несколько жеманные манеры Арамиса в "Трех мушкетерах" - это не результат воспитания в семинарии. Учитывая то, какими бандитами были школяры, там, скорее бы, научили сквернословить, пить вино и играть в кости. Поведение Арамиса, имхо, - больше похоже на поведение человека, выросшего в итальянской богеме. Но не среди бродячих артистов, как Рошфор, а в придворном театре, какие были в Мантуе и во Флоренции. Тут и зависть к чужой красивой внешности, и слащавый тон, и метания от "мир - склеп" до "она любит меня, я задыхаюсь от счастья". Арамис с Рошфором - оба актеры, обоим нужна публика. Только если Сезар - это арлекин, грустный шут, то Рене на меньшее, чем главная роль в античной трагедии не согласился бы.
Орхидея: Жизнь - игра, и мы в ней актёры. jude пишет: Арамис с Рошфором - оба актеры, обоим нужна публика. Только если Сезар - это арлекин, грустный шут, то Рене на меньшее, чем главная роль в античной трагедии не согласился бы. Где-то так у них и вышло по жизни. jude, вас посещают очень интересные мысли.
полная версия страницы