Форум » Семейка Винтеров » "У нас в стране на каждый лье", или что происходило в Париже в 1624 году » Ответить
"У нас в стране на каждый лье", или что происходило в Париже в 1624 году
Anna: Автор: Anna Фандом: Три мушкетера Пейринг: Миледи, Бекингем, Ришелье, королевская парочка и даже Портос с Арамисом Размер: миди Жанр: Наверняка все потом скажут, что это - очередной ООС, но вообще, как таковой, не предполагался)) Статус: закончен Часть первая. Прибытие Леди Винтер вышла из кареты и глубоко вдохнула. «Здесь воздух совсем не такой, как в Англии, - подумала она, - Там, откуда мы приехали, всюду чувствуется запах моря, и это позволяет дышать намного легче. А ведь я совсем забыла, как это – дышать во Франции». - Бывали ли вы когда-нибудь во Франции раньше, миледи? - слащавым голосом спросил Бекингем, подходя к ней ближе. - Да, милорд. Но тогда я была совсем ребенком. К тому же, я никогда не была в Париже. - Что же, тогда добро пожаловать! И хоть этот визит имеет исключительно деловые цели, я обещаю вам, дорогая моя, что у нас с вами будет достаточно времени, чтобы хорошенько поразвлечься. С этими словами он отошел, отдавая приказания слугам, чтобы те отнесли сундуки с вещами в гостиницу. Хозяин гостиницы, маленький, толстенький, с пробивающейся лысиной, в это время учтиво раскланивался, осыпая герцога комплиментами и выражая свою благодарность ему в том, что такой вельможа изволил остановиться именно в его заведении. Бекингем равнодушно глянул на толстяка и жестом приказал показать комнаты. - Пройдемте, ваша светлость, пройдемте со мной, - затараторил хозяин и быстрым шагом пошел к дверям. Бекингем протянул леди Винтер руку с красноречивой улыбкой, говорящей «Вот видите, во Франции мне кланяются еще ниже, чем в Англии». - Напыщенный индюк, - прошептала она и, с самым невинным видом взяв герцога под руку, пошла вместе с ним по мощеной тропинке в сторону входа. Ей досталась просторная комната с большими окнами, освещенная, благодаря этому обстоятельству, с пола и до самого потолка ярким солнечным светом. Миледи пробежалась взглядом из угла в угол, как человек, который точно знает, на что нужно обратить внимание. Она сразу подметила длинные занавески, выполненные, вероятно, из очень тяжелой ткани. Кровать так же была увенчана балдахинами с изящным рисунком шелковой нитью. В углу комнаты стоял камин, рядом с которым пустовала книжная полка и письменный стол весьма внушительных размеров. На столе источал пленительный аромат букет белых роз. «Что же, нельзя сказать, что Бекингем экономит на гостиницах. Его комната, должно быть, достойна королевского дворца. Впрочем, надеюсь, что мне не придется знакомиться с ее убранством» - в голове молодой женщины устало проносились беспечные мысли. Она села на кровать и опустила голову на руки, пытаясь привести себя в чувство. Все происходящее было как сон. Она ни за что не поехала бы во Францию сейчас, она еще не успела простить эту страну за все, что с ней произошло за те недолгие годы, что она, будучи совсем молоденькой девушкой, успела здесь провести. Но Бекингем так долго ее уговаривал, так искусно подкупал дорогими подарками, лишь бы она составила ему компанию в этом путешествии, действительно имеющем политические цели. И тогда леди Винтер сдалась, к тому же, желание приехать на родину, пусть и подавляемое страхом и неприязнью к этим краям, все-таки кусало ее изнутри, ни на секунду не позволяя забыться. Ход ее мыслей прервал стук в дверь. Она быстро встала, дымка печальной задумчивости мгновенно слетела с ее лица. В комнату вальяжной походкой вошел Бекингем. Девушка одарила его самой очаровательной улыбкой, которая окончательно стерла любые следы усталости. - Как вам нравится ваша комната? Я распорядился, чтобы не было ни малейшей мелочи, которая могла бы вам не угодить. - И как я вижу, ваше приказание было в точности исполнено, милорд. Меня все устраивает. - Очень хорошо, очень хорошо… Итак, я думаю, сегодня вам следует отдохнуть, посему, сразу после обеда, я оставлю вас. Прежде, чем объявиться в Лувре, мне нужно произвести несколько встреч. Конечно, если вы хотели бы меня сопровождать, я был бы счастлив, но я боюсь, что наш путь изрядно вас утомил. - Вы правы, милорд,- сказала она несколько приглушенным голосом, - отдых действительно не помешает. Мы провели в дороге слишком долго. - Тогда отдыхайте, моя дорогая, чтобы завтра я снова слышал ваш звонкий смех! - Бекингем поцеловал ей руку и смерил девушку одним из самых своих чарующих взглядов, перед которым уже давно смягчались сердца всех, кто сталкивался с ним. Миледи стыдливо опустила глаза и, только лишь когда за герцогом закрылась дверь, ее лицо приняло прежнее выражение, задумчивое и тревожное. Вечером, несмотря на усталость, миледи долго не могла уснуть. Ее острый ум, который позволял ей находить наиболее правильное решение в самой опасной и щекотливой ситуации, на этот раз попросту не мог ей помочь. Ибо ситуация, в которой девушка оказалась по собственной воле, хоть и не была лишена определенной доли опасности, была вовсе неопасна. Она почти никого не знала при французском дворе, хотя и имела честь иногда общаться с некоторыми его представителями, когда те приезжали в Англию к Бекингему, по деловым или же по личным вопросам. Будучи приближенной такого важного для обеих стран министра, она почти всегда допускалась на все обеды и на все приемы, и, поэтому, имела возможность общаться с этими людьми. Это, безусловно, играло бы на самолюбии любого другого человека, но леди Винтер первое время не просто не хотелось общаться с кем-либо, прибывшим из Франции, - ее начинал одолевать страх, присущий заключенным, которые, сбежав из тюрьмы, как огня боятся людей в форме. С трудом преодолев этот страх, она так и не смогла преодолеть жгучее, неприятное чувство, съедающее ее, которое она сама называла жаждой мести. И сейчас, находясь на территории своей родины, она все-таки невольно ощущала себя на территории врага.
Ответов - 13
Anna: Часть вторая. Лувр На следующее утро Бекингем явился в Лувр в сопровождении всей своей свиты, в которой, как уже можно было заметить, присутствовала так же и миледи. Она старательно излучала обаяние и восторг, вызванный всем, что ей удавалось видеть, будь то величественный вид кавалеров и дам, прогуливающихся перед Лувром, или же роскошь самого дворца. Бекингем, довольный тем, что ему удалось вызвать такие положительные эмоции у миледи, делал красноречивые жесты, указывая направо и налево и что-то рассказывая хвастливым тоном, как будто он демонстрировал свой собственный дворец. Через некоторое время они вошли в приемную короля, сопровождаемые камердинером, который уже ожидал появления герцога и, совершенно не ожидавший появления миледи, пожирал ее глазами, пытаясь определить, на каком основании она здесь находится. Но вид этой пары не мог вызвать никаких подозрений – как сам Бекингем, одежда которого, расшитая жемчугом, придавала ему вид самого знатного вельможи, а его красивое благородное лицо, выражавшее уверенность и спокойствие,- вид самого достойного господина, так и миледи, одетая под стать своему спутнику, умело скрывала свое замешательство под маской приветливого равнодушия. Камердинер на секунду исчез за дверью, ведущей, по всей видимости, в кабинет Людовика XIII, и тут же вернулся, приглашая Бекингема войти. Он еще раз украдкой взглянул на миледи и, стараясь не выдавать своих мыслей, но которые она уже успела прочитать по его глазам, учтиво раскланялся. Молодые люди прошли в кабинет. Сидевший за столом король слегка привстал, приветствуя гостей. - Лорд Бекингем, здравствуйте, здравствуйте. Должен заметить, мы уже очень давно ждем вашего визита. И больше всех его ждет моя дорогая сестра, - с усмешкой заметил Людовик XIII. - Я приехал, как только мне выдалась такая возможность, ваше величество. Так же, как и вы, я давно ищу встречи с вами. - Ну что же, наконец-то наша встреча состоялась. Итак, если вы не против, поговорим сразу же о деле. Знаете, ли, время, отведенное нам в сутках, не терпит откладывания. Однако… Кто ваша прекрасная спутница, почему же вы нас не представляете? - Моя спутница - леди Винтер, супруга моего хорошего друга, лорда Винтера, недавно скончавшегося, к великому сожалению. Миледи, до сих пор не решавшаяся сказать ни слова, поклонилась, не переставая разглядывать короля, весь вид которого, кричащий о том, чтобы на него непрестанно смотрели, вызывал у нее неподдельный интерес. - Ваше величество, - молвила она, - я просила герцога удостоить меня чести поехать с ним во Францию, чтобы иметь возможность познакомиться с вами и убедиться в том, что, как и говорят, королевский двор блистает самыми знатными и благородными дворянами королевства. - Дитя мое, - двор действительно блистает, хотя, конечно, как и любой алмаз, нуждается в грамотной огранке. Но благородных дворян вы здесь найдете предостаточно, если вам того захочется. Вот, кстати, один из таковых… Когда король произносил эти слова, в кабинете действительно появилось еще одно лицо. Этот человек, вошедший почти бесшумно, стоял поодаль и молча прожигал взглядом Бекингема и его спутницу. Услышав, что Людовик XIII говорит о нем, он вышел из тени, которую бросал на него выступ стены, и с едва заметным поклоном приблизился к гостям. - Господин кардинал, - насмешливым тоном спросил король, - как вы считаете, достаточно ли при дворе благородных дворян? Кардинал, не изменившись в лице, отвечал: - Я в этом совершенно убежден, - и он искоса посмотрел на миледи, взглядом намекая на странность этого вопроса. - Вот видите, - продолжал расплываться в улыбке король, - вы приехали по адресу, как говорят у нас в народе. С вашими манерами и вашей внешностью, не сомневайтесь, вы придетесь ко двору, при вашем желании к нему прийтись. Миледи благодарно улыбнулась, не сводя глаз с кардинала, который, в свою очередь, не прекращал разглядывать ее. - Итак, ваше величество. Как вы понимаете, дело, по которому я приехал, и без того уже затянулось. Нам, или, вернее, вам следует решить вопрос о браке Генриетты-Марии и короля Карла I, который с нетерпением ждет только лишь вашего ответа. - Я знаю, - отвечал Людовик XIII, - что мой ответ медлит. Но это вызвано только лишь тем, что ее высочество сама не в состоянии дать определенный ответ. - Этот брак, ваше величество, - заговорил кардинал, - будет незыблемой платформой для благоприятных политических отношений Франции и Англии. - Союз Франции и Испании, однако же, не оправдал наших ожиданий, - возмутился было король, но тут же замолчал, остановленный укоризненным взглядом его высокопреосвященства. Миледи, слушая этот разговор, все больше ощущала себя не в своей тарелке. Она никак не предполагала, что возникнет дискуссия, и этот визит был скорее данью вежливости и политической необходимостью, чем способом решить какой-либо вопрос. Все должно было быть уже решено. Бекингем прочел ее мысли и постарался свернуть разговор: - Ваше величество, - сказал он, - я приехал во Францию на переговоры, да, это так, но, если вы еще не готовы дать точный ответ, которого ждет Карл I, то мой визит не имеет никакого смысла. Людовик XIII открыл было рот, чтобы ответить, но в этот момент камердинер влетел в кабинет, сообщая, что сюда идет королева. Миледи зарделась. За какие-то полчаса она оказалась в окружении августейших особ, чего никак не ожидала. На фоне разворачивающихся событий ее личное отношение к Франции и к событиям своего прошлого на секунду ей показались полнейшей ерундой. В кабинет вошла Анна Австрийская в сопровождении двух фрейлин. Приветствуя всех находящихся в комнате, она знаком приказала фрейлинам выйти. - Итак, дорогой супруг, - обратилась она к королю, - вы предупреждали меня, что из Англии приедет лицо, приближенное Карлу I, вести переговоры о браке Генриетты, но не соизволили позвать меня на встречу? - То есть как это не позвал, - встревожился он, - я ведь приказал пойти за вами, сударыня. - Мне бы все-таки хотелось, чтобы мне сообщили об этой встрече немного раньше, - мягко сказала королева и перевела взгляд на Бекингема, - сударь, добро пожаловать. Извините, что вам приходится быть свидетелем такой сцены. Мой супруг не всегда находит время на то, чтобы предупредить других о том, что делает сам. Она протянула Бекингему руку для поцелуя. К слову, сам он, с того самого момента, как королева вошла в комнату, стоял, как вкопанный, впиваясь в нее глазами, очарованный каждым ее шагом, каждым жестом и каждым словом. Он опустился на колено и прильнул к протянутой руке, не находя слов, чтобы ответить на приветствие ее величества. Королева, привыкшая к такой реакции, в свою очередь, тоже обратила на герцога внимание. Несколько секунд пристально вглядываясь ему в лицо, она отняла руку и заметила миледи, которая стояла между герцогом и кардиналом, скромно опустив глаза в пол. Решив не придавать этой даме особого значения, королева только лишь вежливо кивнула в ее сторону и подошла к королю. Переговоры продолжились. Миледи слушала этот бессмысленный диалог, переводя взгляд с короля на кардинала и с кардинала на королеву, умышленно подмечая изящную манеру их речи и величественность жестов. Мысленно анализируя каждого из присутствующих, она невольно провела параллель между напыщенностью и помпезностью Бекингема и короля, проявляющихся в их пламенных речах и той надменной уверенности, с которой они произносили эти речи. Она не могла не заметить, как Бекингем украдкой поглядывал на королеву, с каким вниманием прислушивался к каждому ее слову. Что же касается Ришелье, который вступал в разговор лишь тогда, когда у кого-нибудь из присутствующих не находилось слов, то он представлялся Миледи тенью, окутавшей всю комнату, улавливающей любое движение, читающей любую мысль. Она каждый раз холодела, когда его высокопреосвященство встречался с ней глазами, своим ледяным взглядом проникая, казалось, в самую ее голову. Наконец стало понятно, что разговор подходит к концу. Король пригласил герцога на обед на следующий день, где можно было бы окончательно договориться обо всех деталях. - Приходите и вы, сударыня, - добавил Людовик XIII, обращаясь к ней, - своим присутствием вы, безусловно, скрасите наш разговор. - Я дала герцогу обещание сопровождать его всюду, где только будет такая возможность, - ответила миледи, - и поэтому с радостью приму приглашение. - Вас, по всей видимости, можно назвать правой рукой герцога? - спросил Ришелье шутливо, но самым серьезным тоном, пристально глядя девушке в глаза. - Как вам нравится, ваше высокопреосвященство. Но я скорее склонна считать себя доверенным лицом, если, конечно, вам не угодно будет считать, что это – одно и то же, - миледи глянула на Бекингема, в поисках поддержки, но тот был всецело поглощен процессом прощания с королем и, в особенности, королевой, на которую не прекращал бросать восхищенные взгляды. Это не ускользнуло от внимания Ришелье, который, бросив поочередно пламенный взгляд сначала на королеву, а потом на Бекингема, заметно побледнел. Раскланявшись, гости покинули кабинет. Бекингем молчал, но было видно, что он сильно нервничает. Шаги его стали резкими и порывистыми, взгляд – возбужденным, и было видно, что каждая мышца его тела была до крайности напряжена. Спускаясь по лестнице, он, проводя рукой по груди, словно задыхаясь, сделал резкое движение, и порвал одно из плетений своего камзола. Жемчуг, которым была ушита его грудь, посыпался по лестнице. Не замечая этого, герцог продолжал быстро спускаться, глядя прямо перед собой и лихорадочно впиваясь пальцами в камзол. Миледи, направляясь за ним несколько медленнее, мысленно улыбалась - «Так, похоже, наш горделивый петух влюбился во властную курочку…Ну, мы еще посмотрим, что из этого выйдет!» Она услышала сзади восторженный возглас и обернулась. К лестнице подошел мужчина в форме мушкетера, высокого роста, крупный, с яркой выразительной внешностью, и, жадно ухмыляясь, поднял несколько жемчужин со ступеней. - Портос, что вы делаете, черт возьми, - прошипел еще один мушкетер, более изящного вида, быстрым шагом подоспевший к первому, - подбирать с пола, что за низость. - Бросьте вы, Арамис, - ответил здоровяк, растягивая слова - вы только посмотрите на эту красоту. Да на каждую из этих жемчужин, должно быть, можно купить целый замок! В этот момент он поднял глаза и заметил миледи, наблюдавшую всю эту сцену. Мушкетер густо покраснел, и, отвесив ей быстрый неуклюжий поклон, поспешил скрыться в коридоре. Его приятель, возведя глаза и руки к небу и словно сожалея о человеческой скупости, направился за ним. «Благородные дворяне, - подумала миледи, вспоминая слова короля, - При всем своем благородстве ничуть не стесняются подбирать жемчуг иностранцев прямо с пола. Все-таки Франция – страна обманщиков».
Anna: Часть третья. Послеобеденный сон Обед состоялся, и все было, как и можно предположить, на высшем уровне. Бекингем и Людовик XIII более не ударялись в споры и дискуссии, а мило беседовали, уточняя, время от времени, некоторые нюансы предстоящего бракосочетания Генриетты-Марии и короля Карла I. Анна Австрийская бросала порой на Бекингема благосклонные взгляды, на что сразу же получала в ответ заряд молний со стороны Ришелье, от которого ничто не могло ускользнуть. Миледи вступала в разговор только тогда, когда тема уклонялась от главной. Она поведала присутствующим историю трагической кончины своего супруга лорда Винтера и, пока она описывала свои нынешние будни, кардинал, не сводивший с нее глаз, задумчиво почесывал бороду. Когда обед закончился, Бекингем пригласил Леди Винтер прогуляться по Люксембургскому саду, уверяя, что места прекраснее он не видел уже давно. Они беспрепятственно попали на территорию Люксембургского дворца и медленно прохаживались по дорожкам, наслаждаясь ароматом цветов и свежестью, которую хранила тень, отбрасываемая многочисленными палисадниками. Пока Бекингем, большой любитель всего, что пестрило и бросалось в глаза, с нескрываемым восторгом разглядывал одну из самых ярко цветущих клумб, Миледи прошлась немного дальше, не без удовольствия окидывая взглядом зеленый лабиринт, простилавшийся перед ней. В какую-то секунду она почувствовала, что кто-то легонько коснулся ее плеча. Она вскрикнула от неожиданности и резко повернулась. Перед ней стоял невзрачный, почти сливающийся с окружением человек, который смотрел на нее исподлобья и нервно оглядывался. Он молча протянул ей конверт. - Что это? Это мне? - удивилась Миледи. - Это вам, приказано доставить лично в руки. Приказ я исполнил, и больше от меня ничего не требуется. Всего хорошего, сударыня. Человек поклонился и, метнув быстрый взгляд в сторону Бекингема, который, впрочем, был еще слишком далеко, чтобы их заметить, немедленно удалился. Миледи глянула на конверт. Без каких-либо опознавательных признаков, это был просто лист бумаги, никем не подписанный и никому не адресованный. Она задумчиво склонила голову, как вдруг услышала сзади приближающиеся шаги и быстрым движением спрятала письмо за корсаж платья. - Куда же вы убежали от меня? - Бекингем, окрыленный после обеда, приблизился к Миледи так, словно он летел по воздуху, - или мои разговоры о саде вас утомляют? - Нет, милорд, я готова вас слушать сколько угодно. Однако мне хотелось бы поскорее закончить эту прогулку – я чувствую, что мне необходимо прилечь. - Ах, женщины, - вскричал герцог, - до чего хрупкие создания! Хорошо, как хотите, миледи, направимся же в гостиницу. Уже в гостинице Миледи, когда она наконец осталась одна, могла изучить таинственный конверт. Она вскрыла его и обнаружила письмо следующего содержания: «Лицо, имевшее честь видеться с Вами в последние два дня, желает стать Вашим другом. Если вы хотите того же, явитесь сегодня, в шесть часов вечера, на площадь церкви Сент-Этьен-дю-Мон без сопровождения. Там Вас встретит карета с доверенным лицом, чтобы доставить туда, где так искренне желают дружбы с Вами». Первое, о чем подумала Миледи, было то, который сейчас час. Взглянув на часы, она убедилась, что еще нет четырех, а, значит, у нее достаточно времени, чтобы добраться до цели. Она тут же остановилась. «Добраться до цели? А если это вовсе не дружеское приглашение? Вдруг это какая-то ловушка? Но если это ловушка, но кому это нужно здесь, во Франции? И кто мог знать, с кем я общалась эти два дня? Хотя это наверняка не секрет для придворных, и все-таки…» Миледи металась по комнате, пытаясь принять решение. Безумство явиться вечером, одной, непонятно куда, ей представлялось одновременно поступком человека любопытного и человека сумасшедшего. Чутье подсказывало ей, что дело попахивает затеей кардинала и, поскольку она не видела никаких причин, по котором он мог бы желать ей зла, она решилась пойти. Она не могла поверить, что это послание совершалось со злым умыслом. Миледи находилась во Франции совсем немного времени, чтобы те, кого она считала еще своими врагами, успели об этом узнать. Этот довод придавал ей уверенности, и она покинула гостиницу в шестом часу. Предварительно она позвала одну из служанок и сунула ей в руки конверт со словами: - Если я не вернусь в гостиницу до десяти часов, передай это письмо лорду Бекингему. Но до того времени, если ты обмолвишься хоть словом, клянусь, я искромсаю твое прелестное личико до неузнаваемости этим самым кинжалом. Лезвие блеснуло в руке у миледи, и она приняла в тот момент такой грозный вид, что служанка, побледневшая, как смерть, едва смогла кивнуть в знак согласия. - Если меня будут спрашивать, то скажи, что мне нездоровится, я велела меня не беспокоить и легла спать. И миледи, накинув на глаза капюшон плаща, незаметно, как тень, вышла на улицу и направилась в сторону церкви Сент-Этьен-дю-Мон, дорогу к которой решилась спросить только отойдя на приличное расстояние от гостиницы. Добравшись до места, миледи в нерешительности остановилась. Перед церковью не было площади как таковой, только пересечение улиц, на котором девушка и стояла, растерянно глядя по сторонам. Народу на «площади» было очень мало, из них - только какой-то пьяница, пошатываясь, направлялся в сторону улицы Монж, и толпа детей, играющих на углу одного из домов. Было без пяти минут шесть, когда по улице Клови проехала карета, не украшенная ни гербом, ни какими-либо еще примечательностями. Карета остановилась на перекрестке неподалеку от Миледи. Из окна показалось лицо мужчины, бледного, сосредоточенно разглядывающего местность. Он увидел Миледи и приказал кучеру подъехать ближе. Несколько секунд он внимательно вглядывался в девушку, по всей видимости, сравнивая ее с переданным ему описанием, и, когда карета поравнялась с ней, приглушенным голосом спросил: - Леди Винтер? - Да, сударь. - Я прислан сюда по известному вам поручению. Прошу вас, садитесь. Миледи без колебаний села в карету. Лицо этого молодого человека, без сомнения, дворянина, который разговаривал с ней учтиво, хоть и очень тихо, подкрепило в ней чувство уверенности. Карета понеслась по улицам. Человек представился: - Граф Рошфор, к вашим услугам. Не беспокойтесь, вы в полнейшей безопасности, пока рядом я и тот, от кого я к вам явился. - И от кого же вы явились ко мне, - вежливым, но язвительным тоном спросила Миледи - Об этом вы узнаете немного позже, - спокойно ответил Рошфор, - если, конечно, сами уже не догадались. Миледи промолчала. Этот господин вызывал в ней настолько противоречивые чувства, что она решила говорить поменьше. Ей не хотелось, чтобы складывалось какое-то превратное впечатление о ней, ведь еще неизвестно, насколько этот человек приближен к кардиналу. Или к другому лицу, от которого он послан, впрочем, она была уверена, что он послан кардиналом. Миледи не раз слышала о первом министре как о человеке, окутавшем сетью шпионов всю Францию, и, хоть и не была знакома с этой стороной деятельности его высокопреосвященства, была уверена, что вся эта заговорческая романтика, эта записка без адресата, карета без обозначений и даже площадь без площади – все это, без сомнения, ветер, дующий со стороны Пале-Рояля. И действительно, очень скоро карета остановилась у дворца кардинала. Однако далеко не у парадного входа, что лишний раз свидетельствовало о том, что этот визит миледи должен был проходить под грифом строжайшей секретности. Рошфор помог ей выйти и попросил следовать за ним. Блуждая по бесконечным коридорам замка, девушка старалась не подавать вида, как сильно ее впечатляет каждая деталь этого места. Портреты в позолоченных рамах, дорогие приборы на столах, шикарные ковры, лестницы, украшенные так, словно это были лестницы в рай. Миледи сохраняла спокойное выражение лица и безразличный взгляд, не выдававший ее безграничного интереса. Ей не хотелось высказывать свой восторг, который могли бы посчитать восторгом невежды. Наконец Рошфор остановился у комнаты, вход в которую был прегражден бархатной занавеской. Он знаком предложил Миледи пройти вперед, и девушка, повинуясь, сделала шаг в комнату. Это оказалась большая зала, обставленная на том же уровне, что и любая другая комната этого замка. Кардинал сидел в кресле подле камина, задумчиво глядя тлеющие угли. Услышав шаги вошедших, он поднял голову. Миледи поклонилась. - Леди Винтер, добрый вечер. - Я бесконечно рада возможности видеть вас снова, ваше высокопреосвященство. - Да… Я сомневался, что вы придете, и, раз уж вы здесь, теперь я совершенно не сомневаюсь в другом, - тихо сказал он, знаком приглашая миледи присесть в соседнее кресло, - Рошфор, благодарю вас. Вы незаменимый человек. Вы свободны. Рошфор благодарно поклонился и исчез за занавеской. Ришелье некоторое время сидел молча, что-то перебирая в руках, в полумраке не удавалось разглядеть, что это было. Миледи покорно сидела в соседнем кресле, выжидая. Она прекрасно понимала, что разговор начать должен был он. Так и случилось. Через минуту кардинал, посмотрев на нее, уверенным, спокойным тоном произнес: - Вы, должно быть, недоумеваете, отчего я пригласил вас сюда. Что же, честно говоря, я сам не мог предположить еще вчера, что встречу именно вас, человека, которого я так давно искал. - Ваша светлость искали меня? - удивилась миледи. - Не вас конкретно, - уточнил кардинал с небрежным жестом, - но мне необходим был человек, который одинаково спокойно чувствовал бы себя как во Франции, так и в Англии. Человек умный, талантливый, расчетливый. - И почему ваша светлость… - Не перебивайте меня, сударыня, - нахмурился кардинал, - Я этого не терплю. Итак, как я и сказал, я искал человека, преданного своей стране и людям, которые стоят во главе этой страны. Человека умного, как я и сказал, и… Влиятельного. С тем, чтобы, во-первых, его влиятельность могла быть достаточной, чтобы его положение позволяло ему избегать каких-либо препятствий на своем пути, и в такой же степени недостаточной, чтобы благодарные этому человеку люди могли бы постоянно увеличивать его влиятельность в знак признательности. Миледи молчала. Она смотрела на кардинала нарочито прямо и открыто, чтобы он смог прочесть любую ее мысль, если ему это будет необходимо. Она делала это умышленно, чувствуя, что лукавить и увиливать рядом с этим человеком было так же глупо, как пытаться обмануть зеркало, нацепив на себя маску. - И поэтому я позвал вас сюда. Вы, человек, приближенный к герцогу Бекингему, бесспорно, стоите на высших ступенях влиятельности в Англии. Но, признайтесь, не для знакомства с его величеством вы прибыли во Францию, - сказал он, прищурив глаза и улыбаясь коварной улыбкой. Теперь уже девушка едва ли сохраняла спокойствие. И все-таки она надеялась, что какой бы властью не был наделен этот человек, он все-таки не мог бы прочитать по ее лицу то, что сейчас творилось в ее душе. Но она недооценивала кардинала. - Так, я вижу, вы решили поиграть со мной, сударыня? Не прячьтесь за стеной безразличия, прошу вас, вы меня разочаровываете. Хотя, должен признать, что вы превосходная актриса, леди Винтер. Или вы предпочитаете, когда вас называют Анна? Миледи похолодела. Все ее тело, которое она на секунду перестала контролировать, задрожало. «Этот человек – сам дьявол», подумала она, закусив губу, чтобы не закричать. Кардинал испытывающе смотрел на нее. Он ждал. И наконец она не выдержала: - И чего же ваше высокопреосвященство хочет от меня? - спросила она голосом, неожиданно слишком громким. - Я хочу, - кардинал понял, что она в его руках, - я хочу, сударыня, чтобы вы, как подданная своей страны, как женщина, что одновременно плачет от любви и жаждет мести, как та, что наделена божественной красотой и непревзойденной смекалкой, я в этом не сомневаюсь,- чтобы вы поступили ко мне на службу. - К вам на службу?! – вскричала Миледи, окончательно поняв, для чего была организована эта встреча - в качестве шпионки? - Это слишком мерзкое слово, - кардинал скривил губы, - впрочем, как вам нравится, сударыня. Я склонен называть вас своим доверенным лицом, если, конечно, вам не угодно будет считать, что это – одно и то же. Миледи кусала губы, не отрываясь глядя на Ришелье. Она не испытывала ни страха, ни гнева больше, но она была так сильно возбуждена, что, казалось, ее возбуждения хватит, чтобы дворец взорвался, как если бы на него упала с неба Луна. - Как вы понимаете, - продолжал кардинал невозмутимо, - такое предложение делают только один раз. И я могу дать вам время на размышление, но вы все равно будете в нем крайне ограничены. Мне необходим будет ваш ответ до того, как вы отправитесь обратно в Англию. Поскольку я хотел бы услышать ответ, а не прочитать его в письме. Как известно, письма такого рода очень плохо переносят влажный воздух по пути из одной страны в другую. - Ваше высокопреосвященство, - твердым, но все еще дрожащим голосом сказала Миледи, - находясь в Англии, я стала очень далека от политики Франции, к которой и без того не имела никакого отношения. Я не могу ручаться за то, что именно я – тот человек, которого вы ищете. - Поверьте, сударыня, ваше имя – далеко не все, что мне известно о вас, - сказал кардинал, - и я уверен, что вы – именно тот человек, которого я ищу. Миледи похолодела. Это, безусловно, была козырная карта Ришелье. Теперь у нее нет выбора, и даже если ей дадут время на раздумья – это будет лишь только знаковым жестом, не имеющем никакого смысла. - В таком случае, - сказала она спустя минуту молчания, на этот раз совершенно непоколебимым тоном, - я готова служить вам, или, вернее, служить Франции. Если только ваше высокопреосвященство уверит меня, что при этом я могу рассчитывать на безопасность. - Ах, сударыня, - довольно улыбнулся кардинал, - вот это уже будет зависеть только от вас.
stella: Мне нравится ваш язык, Anna!
Anna: Благодарю, но... и это все? stella , не стесняйтесь, я жду ваших замечаний))
stella: То.что бросается в глаза. Называть Миледи Винтер девушкой не к месту- дважды замужняя дама. Бэкингэм увидел Анну Австрийскую в первый раз при других обстоятельствах. И жемчуга он рассыпал тоже не на лестнице. Арамис и Портос в те времена передрались бы из-за замечания Арамиса о низости. Король не стал бы принимать посла в первый раз в неофициальной обстановке. без двора. И, никуда не деться, есть слова, что похищение подвесок Бэкингэм считал местью ревнивой женщины. Остальное - это ООС. И тут вы- хозяин.
Anna: Ну вот, так гораааздо привычнее)) В глазах всех остальных она все же была девушкой, бывавшая замужем лишь один раз, к тому же. Поскольку автор является всего лишь сторонним наблюдателем, то предполагалось, что это возможно. stella пишет: Бэкингэм увидел Анну Австрийскую в первый раз при других обстоятельствах. И жемчуга он рассыпал тоже не на лестнице. Хм, да, возможно, здесь я снова забываюсь и путаю некоторые обстоятельства... stella пишет: Король не стал бы принимать посла в первый раз в неофициальной обстановке. без двора. А как стал бы?) stella пишет: Остальное - это ООС. И тут вы- хозяин. Видите ли, в ТМ упоминается именно эта злополучная "ревнивая женщина", которая тоже из ниоткуда взяться не могла. Зачем Дюма пишет именно о ревности? Или Бекингем был настолько самовлюблен, что полагал, что все женщины влюблены в него и готовы на любые злодеяния из-за ревности?)) И при всем при этом, нет ни одного доказательства обратному, что миледи не могла ни при каких обстоятельствах являться его любовницей. Так что в данном контексте это не столько ООС, сколько версия) Большое спасибо за ваши замечания!
Калантэ: Anna пишет: была девушкой, бывавшая замужем лишь один раз, - прошу пардону, но сие невозможно... :-) Нельзя быть немножко беременной и нельзя быть девушкой, побывав замужем... :-)
stella: Бэкингем говорил, что миледи на балу искала примирения, потому что они были с герцогом в ссоре. И он ее поступок посчитал местью ревнивой женщины. Зная , что есть герцог, трудно предположить, что они за ручки подержались: такая сказка - для Фельтона. Обычно посол вверяет верительные грамоты или, если это посол с тайным поручением.. А , впрочем, вспомните, как принимали Атоса в Виконте, когда он приехал с такой же миссией.
Anna: Калантэ , была девушкой по возрасту, а не по половым признакам Впрочем, я поняла ваше замечание)
Anna: stella , темная эта история, на мой взгляд)) С Атосом сравнивать не буду, все-таки две совершенно разные песни. Где он со своим поручением и где Фельтон, тем паче, если учесть намерения обоих.
Nika: Калантэ пишет: Нельзя быть немножко беременной и нельзя быть девушкой, побывав замужем... :-) Одной даме это-таки удалось (сори за офф, не удержалась )
Anna: Ну да, еще можно историю с непорочным зачатием припомнить)
Анна медичи: Очень необычная интерпретация.... Спасибо автору!
полная версия страницы